Плато Исиды (джен)

Ущелье среди высоких утёсов вывело машину на открывшийся простор плато, на границе которого Константин остановил Номада. Высокая гряда скал, возвышавшихся по бокам, окружала плато, словно чашу. Под ними простиралась крутая осыпь, по которой широким серпантином тянулась колея. Константин сориентировался по карте: пеленг полигона находился в самом низу, где-то в центре плато, и до него оставалось ехать около двухсот километров по прямой. Он медленно повёл Номада вниз по склону, чувствуя, как грузовик под своим весом порывался набрать скорость.

Когда они спустились на равнину, Олег перевернулся на бок и довольно сказал:

— Мы на месте.

— Это полигон? — Константин посмотрел через стекло на ровную, как стол, пустыню и глянул на карту: до пеленга они не доехали шестьдесят один километр.

— Да.

— Но мы же не доехали.

— Разницы нет. Всё Плато Исиды — это полигон. Останавливай, и давай начнём уже.

Тяжело вздохнув, Константин остановил Номада и обернулся.

— Ну, наконец-то, — выдохнул Олег, поднялся, развернулся, с удивительной для такого большого механоида гибкостью, и вышел в тамбур.

— Помочь? — успел только спросить Константин вслед, как металлический хвост исчез за закрывшейся дверью. Коммуникатор пиликнул, и он увидел сообщение:

Не нужно, я сам справлюсь. Но будь на связи.

— Ладно, — пожал плечами Константин, отсоединил гарнитуру от комма, надел её на ухо, а затем включил изображение с внутренних камер фургона.

В просторном ангаре стоял квадроцикл с прицепом, зафиксированный ремнями, и, несмотря на свою ощутимую габаритность для человека, тут он занимал совсем немного места. Машина, оснащённая для пустынных выездов широкими протекторными колёсами и мощным двигателем, была модифицирована для беспилотного управления: с неё сняли руль, сиденье и панель, заменив их гладким белым кожухом, блестевшим под лампами. Константин, глядя на квадроцикл, пытался понять, почему же тот всё-таки назвали «Мустангом»? Неужели это Олег дал ему такое имя? Он-то мог.

Пока коллега не пришёл в ангар, Константин вспомнил, что в камбузе была кофемашина, и решил выпить чего-нибудь ароматного, но, подойдя к установке, задумался: а нужно ли оно ему? Технически он мог обойтись и без напитка, но, почувствовав желание выпить, всё-таки заказал эспрессо и вернулся в кресло.

На камерах он увидел, что Олег, присев, уже возился с квадроциклом, отстёгивая крепления. Машина была ниже него и выглядела так, что механоид мог спокойно взять и унести её с собой. Освободив квадроцикл, Олег встал рядом, и под его надзором машина медленно двинулась на выход, таща прицеп.

Сзади пискнула кофемашина. Константин забрал эспрессо в стаканчике и вернулся наблюдать за Олегом уже через внешние камеры.

Выехав наружу, «Мустанг» остановился и Олег протестировал его, командуя то повернуть колёса, то проехаться, то развернуться. Удовлетворившись результатами, он забрался в прицеп, пристегнулся ремнями и, указав вперёд, словно Ленин на броневике, дал команду ехать. Квадроцикл дёрнулся и напряжно взвыл, но, взрывая песок и камни, медленно двинулся. Объехав грузовик, «Мустанг» выехал вперёд и принялся кататься по равнине, выписывая круги и повороты: испытания начались.

— Костя, — произнёс Олег в наушник комма, — начинай запись.

— Как скажешь, — ответил тот и ввёл команду на панели.

Попивая ароматный кофе, Константин наблюдал, как «Мустанг» с прицепом катался по равнине, поднимая клубы пыли. Со стороны выглядело это зрелище забавно: механический тигр в прицепе квадроцикла походил на кота, катавшегося на робопылесосе. Он усмехнулся, представив, что, если запись этого испытания выложить в интернет, то люди очень впечатлятся. Одни будут смеяться от нелепости ситуации, другие покрутят пальцем у виска, а третьи будут возмущаться: «чем исследователи занимаются на деньги налогоплательщиков?!».

Вот «Мустанг» резко развернулся в обратную сторону, круто увлекая прицеп за собой, и Олег, чтобы не перевернуться, наклонился, насколько позволяли ему ремни. Квадроцикл ехал по прямой и, подняв тучу пыли, внезапно провалился, скрывшись из виду, а следом утонул и прицеп. Константин с любопытством выпрямился, пронаблюдав, как Олег, наклонившись за борт, оглядел машину. Неужели он на самом ровном месте плато нашёл яму? Олег отстегнулся от прицепа, выбрался и пошёл на задних лапах осматривать квадроцикл, но, сделав два шага, внезапно провалился рядом по пояс. Константин взволнованно спросил:

— Что у тебя там?

— Ну, похоже, я нашёл зыбучие пески, — задумчиво ответил тот, осматриваясь вокруг.

— Не шевелись, я тебя вытащу.

— Не стоит. Сам выберусь.

Константин быстро сориентировался на панели, нашёл в меню борткомпьютера выпуск гарпунов и нажал кнопку. Под кабиной раздался щелчок, и загудело: пара гарпунов выстрелила и пролетела над головой механоида.

— Ладно, — вздохнул Олег, — и так сойдёт.

Он подтянулся к прицепу, где поверх лежал трос гарпуна, и схватил его. Константин нажал было кнопку гарнитуры, чтобы предложить решение, но Олег уже обвязал себя тросом, обхватил квадроцикл поперёк и скомандовал:

— Тяни.

Он активировал лебёдку, снизу раздались жужжание и гул, и тросы натянулись. Квадроцикл дёрнулся, подняв песчаный всплеск, и Константин представил, как надрывно рычал двигатель. Олег тянул машину вверх, приказывая ей давать газу, когда надо, и его, похоже, нисколько не волновало, что застрявший прицеп только тормозил их. Постепенно квадроцикл почти полностью показался на поверхности и, взрыв песок колёсами, поднял огромную пылевую тучу. Вскоре Константин увидел, как из облака пыли вышел механоид на задних лапах, а позади тащился «Мустанг».

— Стоп машина, — велел Олег, и Константин остановил лебёдку. Олег же ходил вокруг, осматривая квадроцикл и прицеп.

«Всё обошлось, — мысленно вздохнул Константин, заваливаясь в кресло. — Почему Олег так халатно относится к технике? Здесь же она дорогущая!»

Механоид обошёл «Мустанг» и резко остановился. Константин потянулся к гарнитуре спросить, что произошло, но увидел, как тот всего лишь отвязал натянувшийся трос. Константин недовольно фыркнул — даже этого Олег не учёл.

— Костя, мне нужна твоя помощь, — сказал он.

— И в чём же? Ты всё-таки его угробил?

— Выйди, помоги с «Мустангом».

Константин тяжело вздохнул: похоже, Олег действительно что-то сломал. Он нехотя встал с кресла и направился к тамбуру, раздумывая, какие инструменты ему понадобятся. Олег мог сломать всё, что угодно: начиная от фильтров системы воздуховода и заканчивая мостом, который от мелкого песка стирается запросто. А тащить с Номада громадный ящик с инструментами в пару центнеров труда не составит — только повозиться придётся. Он нажал на кнопку комма и спросил:

— Какие инструменты нужны?

— Никакие, тут всё есть — только тебя не хватает.

Константин тяжело вздохнул, открыл массивные створки и вышел в тамбур. Большое помещение располагалось поперёк грузовика и выходило наружу массивными автоматическими створками по бокам. Он взглянул на прозрачные двери шкафа для защитных костюмов и не поверил глазам — там было пусто! Все десять ячеек!

— Олег, ты же говорил, что всё организовал! — воскликнул Константин в коммуникатор.

— Да. А что? — с небольшим удивлением спросил тот.

— Ель через плечо! Где скафандры?

— А, мы их убрали за ненужностью.

— Что?! У тебя совсем…

Но Олег спокойно перебил его:

— А что в этом такого?

— Совсем сдурел на старости?! Там же радиационный фон убийственный! И температуры низкие! Как я тебе в тапочках-то выйду?

— Молча! — хохотнул Олег. — Сможешь?

— Даже пытаться не стану, — фыркнул Константин.

Он почувствовал, как в голове внезапно стало легко; дверь из тамбура в кабину громко закрылась, а лампы на ней засветились красным. Перед глазами Константина возникло небольшое сообщение с отчётом — Олег перехватил управление Номадом по приоритету. В тамбуре прозвучал глубокий женский голос:

— Начинаю процедуру обработки.

Вентиляция загудела и с шипением обдула его сильным потоком воздуха, который постепенно наполнялся молочной густотой.

«Вот дрянь!» — мысленно фыркнул Константин, жмурясь от едкого сорбента. Ему только оставалось ждать, когда вся обработка закончится.

— Я б с радостью отключил эту процедуру, — объяснил Олег, — но не могу — она вшита в базовые протоколы.

Константин покорно ждал, когда система несколько раз обдует его сорбентом, осветит лазером и УФ-излучением. Когда процедура закончилась, массивные двери покорно открылись, показав ему рыжую равнину с ржавыми проплешинами. Он почувствовал только лёгкий холод, но на самом деле знал — здесь температура ниже пятидесяти градусов, — и вздохнул: а ещё жёсткий радиационный фон, уже проникший в тамбур, где он стоял в шлёпанцах, шортах и футболке.

— Костя, ты там где застрял? — громко спросил Олег, выдернув его из задумчивости.

— Иду, — вздохнул Константин, жалея, что не выдвинулся трап для грузов. Он спустился по лестнице из скоб вниз на полтора метра и встал на мягкий мелкий песок, почувствовав, как шлёпанцы сразу окаменели. Хмыкнув, Константин пошёл вдоль грузовика, перед которым стоял Олег, возившийся с квадроциклом. Стоило ему подойти к «Мустангу», как механоид поднялся и, облокотившись на кожух, сказал:

— Ну, наконец-то. Долго же ты.

— Это всё из-за тебя, — фыркнул Константин, глядя на его застывший клыкастый оскал.

— Видишь? Ничего страшного не произошло. Никто не умер.

Константин внутренне содрогнулся от его слов и скривился.

— Ну-ну. Не делай такую мину, — рассмеялся Олег и вручил ему щётку. — На, чисти.

— Серьёзно?

— Абсолютно, — кивнул тот и наклонился чистить квадроцикл со своей стороны.

— На Номаде есть автоматическая система очищения, почему мы должны чистить руками?

— Потому что лучшая работа — это работа, сделанная своими руками.

Константин вздохнул и принялся за работу. Расчищая амортизаторы, он заметил, как в голове вернулся слабый гул — управление Номадом снова передалось к нему. Перед глазами возникло небольшое сообщение с отчётом от грузовика.

Очистив «Мустанг», коллеги отошли от него. Квадроцикл взревел, но не двинулся, и Константин начал было обдумывать варианты всего, что могло сломаться и как это чинить в полевых условиях, но Олег вздохнул:

— Приехали.

— Что? Что случилось с ним? Что ты сделал с техникой?

— Ничего с техникой не случилось, — отозвался механоид, подойдя к квадроциклу, и отстегнул прицеп.

— Нет, случилось, — настаивал Константин. — Его теперь чинить придётся!

— Бери прицеп, — ответил Олег, взяв машину подмышку, словно большую игрушку, и направился к грузовику.

Константин, глянув на прицеп, поначалу сомневался, сможет ли дотащить, но, стоило за него взяться, как тот на удивление легко сдвинулся. Олег сказал через плечо:

— Ты как моя бывшая. Она тоже ела мне мозг, мол, я всё неправильно делаю, — и, усмехнувшись, добавил: — Благо, смерть разлучила нас.

Константина такой юмор заставил содрогнуться от отвращения.

— Очень смешно, — скривился он.

Дотащив квадроцикл до фургона, Олег занёс его внутрь, аккуратно поставил и начал скреплять ремнями. Константин подкатил рядом прицеп и принялся ставить колодки.

— Вот, — довольно сказал механоид. — Ты оживился. Не зря я всё-таки тебя вытащил.

— Зря, — фыркнул Константин, затягивая ремни.

— Надо будет почаще сюда ездить, — усмехнулся Олег.

— Нет, не надо.

— Костя, в жизни надо попробовать всё. Даже зыбучие пески.

Он не ответил, чувствуя неприятное ощущение, поднимавшееся из глубин воспоминаний, но силой отбросил его. Закончив с креплениями, Константин сухо сказал:

— Я закончил, — и вышел из фургона.

С тяжёлым чувством он спустился по трапу и, встав, посмотрел на бледный закат, искоса освещавший бок Номада. Яркий желтовато-белый шарик постепенно клонился к горизонту, и через пару часов он скроется, погрузив пустыню во тьму — густую, тихую и почти беззвёздную.

Сзади раздался шум закрывавшихся дверей прицепа, грохот поступи механоида, и Олег встал рядом. Глянув на Константина, он проговорил:

— Знаешь, ты первый человек, который стоит на Марсе в шортах и футболке, словно на Гавайях.

Константин помрачнел и, отвернувшись, фыркнул:

— Я не человек.

— А кто? — улыбнулся Олег и, тронув его плечо лапой, сел рядом. — Разумная медуза?

— Уже нет…

Константин печально уставился на песок: после катастрофы он уже не был человеком. Когда-то он пытался собрать обрывки воспоминаний о последних моментах жизни. Помнил прощание с родными на космодроме и обещание привезти сувениры на Новый год; помнил поездку; помнил тряску и взрыв; помнил кому, когда он, прикованный к кровати, всё видел и чувствовал, но не мог ни сказать, ни пошевелиться… Проект "Древний" вернул его обратно, к «жизни», но это не то, что раньше.

Слабый ветер поднял облачко рыжей пыли и, закрутив его в султанчик, пронёс вперёд, обдувая Константина холодным порывом. Олег задумчиво проследил за смерчиком и спросил:

— Тебе не холодно?

— Нет, — буркнул Константин, а сам прислушался к чувствам. Экстремальный для людей холод Марса воспринимался, как лёгкая летняя прохлада, и лишь немного покалывал в груди, где стояли термодатчики охладительного контура. Он расслышал изнутри едва заметный гул и волей мысли вызвал перед глазами отчёт о системах, где в огромном списке нашёл, что реактор работал чуть больше четверти мощности, чтобы согреть его, и, казалось, даже не напрягался.

— Точно не холодно? — настойчиво спросил Олег. Константин обернулся и встретился с его пронизывающим взглядом.

— Нет, — нахмурился он и отвернулся.

— Это хорошо, — удовлетворённо ответил механоид. — А то скучно уже.

Константин вопросительно глянул на него, а Олег, медленно открыв пасть, протяжно и громко зевнул. Он невольно сглотнул: что-то внутри засвербило, побуждая его зевнуть в ответ, хотя он мысленно и понимал, что зевать ему особо нечем и незачем — синтетические лёгкие были лишь частью охладительного контура. Но назойливое чувство не пропадало, и он, поддавшись ему, зевнул, поднимая рёбра и вдыхая холодный воздух в систему трубок. Выдохнул он, на своё удивление, облачко пара, а Олег, заметив это, пояснил:

— Конденсат.

— Ты это специально, — фыркнул Константин.

— Да, — улыбнулся механоид. — Я знал, что ты на это поведёшься, как и все остальные.

— Что?

— Рефлекс зевания — один из самых древних, и, если у тебя он есть, значит, твои нейроны были достаточно целы во время переноса.

— А ты?

Тот, помрачнев, опустил голову и склонил уши.

— А у меня его нет.

Константин погрустнел и хотел было спросить, но Олег, улыбнувшись, бодро ответил:

— Мне повезло меньше.

Константин скривился, внутренне содрогнувшись: так легко говорить о своей смерти… Он поспешил сменить тему и спросил:

— Зачем ты вообще это затеял?

— Я же говорил — проверить работоспособность техники в полевых условиях. И, похоже, твой Осирис неплохо справляется.

— И меня тоже?

— И это тоже.

— Но зачем?

— Простое любопытство. Да и тебя надо было вытащить, чтобы ты не разлагал мораль на базе.

— Но почему нельзя было взять отпуск и уехать на Землю? У тебя же достаточно полномочий! — всплеснул руками Константин.

— На Земле нам продыха не дадут, — отозвался Олег, глядя на закат. — Мы для них знаменитости. Достижение, — фыркнул тот. — Нас попросту затаскают по встречам, интервью и прочим развлечениям для политиков.

Константин ничего не ответил. Он хотел вновь побывать в зелёных лесах, или у горных озёр, или походить по побережью Тихого океана… Всё, с чем разлучила его смерть, отправив на эту безжизненную планету.

— На Марсе классно, — мечтательно сказал Олег.

— Что? — удивлённо посмотрел на него Константин.

— Красные пески, крутые горы и кратеры, — продолжил механоид, глядя на закат.

Он вопросительно моргнул, а Олег улыбнулся ему:

— Ничто не сравнится с тамошними закатами...

— О чём ты?

— Не слышал эту песню?

Константин на мгновение задумался: он слышал много песен, но с подобным текстом — ни разу.

— Нет.

— Эх, молодёжь… — вздохнул Олег, шумно поднимая массивные металлические рёбра.

— Эй, — улыбнулся Константин, — мне вообще-то пятьдесят два года.

— Не расстраивайся, мальчик. — рассмеялся механоид и, развернувшись, пошёл к грузовику.

— Эй! — поспешил Константин за ним.

— Уж за шесть часов я тебе привью прекрасный музыкальный вкус, — улыбнулся ему Олег и вскочил в люк, а Константин последовал за ним. В тамбуре они тщательно очистились от пыли и песка, заняли свои места и, запустив грузовик, повернули обратно.

Константин управлял Номадом, вглядываясь в закат маленького белого солнца на бледном желтоватом горизонте, переходящем в густо-голубое небо, а выше — в глубокую синеву. Позади Олег перевернулся на спину, открыл пасть, и из динамиков вместо его привычного голоса зазвучала медленная ритмичная музыка, а мягкий мужской голос прочитал в такт:

«На Марсе классно. Красные пески, крутые горы и кратеры…»