Несчастная и нечестная (гет)

Ноябрь 1812 года, Розингс-парк, вдовий коттедж

— Ты спала с лица, Энн. Тебе надо больше есть и лучше заботиться о своем здоровье, — распорядилась леди Кэтрин, не дожидаясь, пока ее дочь опустится на стул. — Ты же носишь наследника Пемберли и Розингса!

Энн отпустила миссис Дженкинсон, которая теперь стала компаньонкой ее матери, и сама закрыла дверь. Вдова больше не могла себе позволить держать лакея, единственным назначением которого было стоять у двери. Это вполне устраивало Энн: она хотела вывести мать из себя, а не дать пищу для сплетен.

— Нет, матушка, не ношу, — с наслаждением объявила Энн, разводя полы накидки и разглаживая платье, чтобы показать совершенно плоский живот.

— Ты его потеряла! — воскликнула леди Кэтрин. — А все потому, что вы сослали меня в эту лачугу, словно я совершила преступление! Я знала, что Дарси за это воздастся!

— Сколько материнского сочувствия и христианского милосердия, матушка.

— Не ной, Энн! Я до тебя лишилась пятерых, и не устраивала по этому поводу представлений. Ты бы его не потеряла, если бы посоветовалась со мной. Мне известны все приемы.

— Верится с трудом, но в данном случае ты ошибаешься. Я и не была беременна.

— Чушь! Все графство только об этом и толкует. И я сама видела на прошлой службе, какой у тебя был живот.

— Что ты видела, матушка, это подушку, засунутую под платье.

— Подушку?!

— Ну, одну из этих подкладок для живота, которые были в такой моде в прошлом веке, но по мне это подушка. Мне про них рассказала моя горничная, и мы сделали целый набор, чтобы мой живот увеличивался месяц за месяцем.

Леди Кэтрин впервые в жизни полностью утратила дар речи.

— Но ребенок все-таки будет, — сказала Энн.

— Но... откуда... как...

— Мой муж оступился.

— Энн! Ты не можешь взять на воспитание незаконного ребенка! Я запрещаю!

— Ты ничего не можешь мне запретить, мама.

— Как не могу? Я — твоя мать и тетка Дарси, ваша ближайшая родственница. Кто, как не я, должен следить, чтобы вы не сбились с истинного пути и возвращать вас на него, если потребуется? Ты должна родить сама. А этой женщине, кто бы она ни была, дашь отступного.

— Ты потеряла право нам указывать, когда вынудила заключить эту пародию на брак. Если бы ты не боялась за свое положение, ты бы и до сих пор угрожала разоблачить бедняжку Джорджиану.

Леди Кэтрин побагровела и открыла было рот, но Энн подняла руку, не давая ей говорить.

— Я еще не закончила. Ни я, ни Дарси в грош не ставим ни твои советы, ни твои обещания, потому что ты всегда поступаешь так, как тебе выгодно. И мы теперь тоже. Я не хочу рожать мужу ребенка, и даже заниматься с ним тем, что необходимо, чтобы тот появился. Он тем более мною не интересуется. Он нашел свое счастье с другой, а я найду счастье в материнстве. И буду гораздо лучшей матерью, чем ты.

Леди Кэтрин побагровела еще сильнее и начала хватать ртом воздух.

— Успокойся, а то как бы не приключился удар. Не то, чтобы меня это огорчило, но это может помешать моим планам. Завтра мы отбываем в Пемберли.

— Энн, — начала леди Кэтрин, и в голосе ее впервые на памяти дочери прозвучала мольба.

— Нет. Что посеяла, то и пожинай.

— Я только хотела, чтобы ты была счастлива.

— Ты хотела навсегда остаться хозяйкой в Розингсе и хвалиться своей дочерью миссис Дарси. Я в расчет не шла.

— Если бы я хотела услать тебя прочь, я могла бы выбрать любого состоятельного жениха. Я выбрала Дарси, потому что тот мог о тебе позаботиться.

— Ты выбрала Дарси, потому что думала, что он также будет уступать тебе во всем, как и я. Кто еще позволил бы тебе по-прежнему хозяйничать в имении, распоряжаться всем вокруг и тратить мое наследство, как заблагорассудится?

— Дарси ничего такого не позволил! Он с позором запер меня здесь и...

— Ты забыла, с кем говоришь. Твои обстоятельства мне известны не хуже собственных. Отец оставил тебе более чем достаточный доход, а мой муж — против моей ясно выраженной воли — еще и щедро прибавил от себя. Тебя никто ни в чем не ограничивал. Он только — будучи в полном праве — запретил тебе вмешиваться в дела поместья и распоряжаться управляющим, что ты делала целых пять в лет в противоречии с завещанием моего отца.

— Ты что, правда веришь, что управилась бы с Розингсом? — ядовито выплюнула леди Кэтрин.

— Откуда мне знать? — тихо и равнодушно ответила Энн. — Кстати, если хочешь знать, Дарси был готов оставить тебя в Главном доме. Коттедж — это моя идея.

— Мне стыдно, что у меня такая дочь! Неблагодарное, непокорное создание!

— Если и так, ты это заслужила.

— Прочь! Видеть тебя не желаю!

Энн с совершенным спокойствием встала.

— Ладно. Но если я уйду, — добавила она поддразнивающим тоном, — ты никогда не узнаешь остальные новости.

Леди Кэтрин, которая по природе своей не могла стерпеть, когда что-то проходило мимо нее, не устояла.

— Ну, что еще? — сердито осведомилась она.

Энн снова села.

— Ты давно видела миссис Коллинз? — спросила она явно не к месту.

— Я ее каждое воскресенье вижу. Как и ты. Что с ней такое?

— Тебе не кажется, что она пополнела?

— Она всегда была довольно пухленькой, — возразила леди Кэтрин, и, не в силах удержаться от укола, добавила, — В отличие от тебя.

— А вот ей подушка под платье не потребуется, — ответила Энн, не пошевелив и бровью.

— Судя по тому, что рассказал мне мистер Коллинз — а он ничего от меня не скрывает, только с помощью подушки она и сможет изобразить, что в тягости.

— Ты о чем? — спросила Энн, отлично понимая, о чем.

— Ну, — захихикала леди Кэтрин, — мистеру Коллинзу в ее спальню дороги нет. Единственный раз, когда он попытался, она пригрозила ему кочергой.

Энн не смогла удержаться от смеха. Элизабет, конечно, заверила ее, что мистер Коллинз не может быть отцом ребенка, но их дружба еще не достигла той степени близости, когда начинают делиться такими подробностями.

— Он, похоже, поупорнее Дарси. Тому было достаточно сказать, что я не желаю быть ему настоящей женой, и он оставил меня в покое. Наши спальни в противоположных крыльях дома. Правда, теперь я понимаю, почему.

Леди Кэтрин нахмурилась.

— Если уж рассуждать о неверности, — жизнерадостно продолжила Энн, настроение которой улучшалось по мере того, как у ее матери портилось, — ты никогда не думала, что миссис Коллинз может дарить своим расположением кого-то другого?

— Она дерзкая, но не распутная, — заявила леди Кэтрин с надменным фырканьем. — Кроме того, если бы ее с кем-то застали, я бы знала.

Из всего, чем хвалилась леди Кэтрин, только это, как знала Энн, и было правдой. Ее мать содержала целый штат соглядатаев, и, хотя и жаловалась не бедность, для них у нее всегда находились средства. Если она не знала о связи Дарси, значит, не знал и никто в округе. Дарси и Элизабет уверяли ее, что проявляли крайнуюю осмотрительность, но было приятно получить подтверждение.

— Твои соглядатаи тебя подвели, матушка. Миссис Коллинз носит моего ребенка. И я очень благодарна.

Леди Кэтрин снова стала хватать ртом воздух.

— Миссис Коллинз, если припоминаешь, это та самая барышня, с которой ты разлучила Дарси. Они снова встретились, когда мы вернулись в Розингс на пасху, и... воссоединились, пока я болела. На самом деле, это весьма романтично.

— Романтично!!! Ты с ума сошла! Она украла у тебя мужа!

— Нет, мама. Это я украла его у нее. Дарси сам мне признался, что собирался делать ей предложение. Из-за его ухаживания ты и поторопилась с нашей свадьбой.

— Дарси должен бы испытывать благодарность. Она не из нашего круга!

— Ну, он ее не испытывает, и она тоже. Может, она бы и смирилась, если бы ты не обременила ее мистером Коллинзом, но ты не смогла. Так что я ее не виню. На самом деле мне ее жаль. Надеюсь, мы подружимся.

— Подружитесь? Энн, не дури!

— А почему бы и нет? Я не имею ничего против их связи. Она будет развлекать моего мужа, а я буду наслаждаться всеми преимуществами положения миссис Дарси и стану матерью ее детям. Она приносит гораздо большую жертву. Жаль, что она не сможет жить с нами в Пемберли, но не стоит напрашиваться на скандал таким вызывающим поведением.

— Он тебя бросит.

— Он мог это сделать только одним способом, и сделал еще до нашей свадьбы. А теперь я им нужна. Мое присутствие оправдает ее присутствие, моя репутация станет щитом для ее репутации, мое согласие придаст законность их детям, а моя дружба позволит ей их видеть. Так что это им придется мне угождать. Но тиранить их я не собираюсь. В этом нет необходимости. Думаю, втроем мы будем вполне счастливы.

— Энн, ты понимаешь, что это полная чушь? Если бы это было так просто...

— Сначала, может, и будет немного неловко, но в целом, мне кажется, вполне осуществимо. С тех пор, как Дарси во всем сознался, я вижусь с Элизабет каждый день — с ним тяжело, она гораздо практичнее — и мы отлично поладили.

— И как ты собираешься с ней ладить, когда будешь в Дербишире, а она в Кенте? — презрительно усмехнулась леди Кэтрин.

— О, разве я не сказала? Дарси предложил мистеру Коллинзу приход в Кимптоне. Элизабет завтра уезжает вместе с нами.

— Мистер Коллинз бы меня предупредил! — в ужасе воскликнула леди Кэтрин.

— Его заставили поклясться, что он будет молчать. Он, знаешь ли, боится Дарси до судорог. Но он проведет с тобой еще две недели. Сначала мы отправляемся погостить к сестре Элизабет, той, что вышла замуж за мистера Бингли. Мистер Коллинз увидится с нами в Дербишире.

Леди Кэтрин снова потеряла дар речи. Энн в жизни не было так весело!

— Не переживай. Он нанял помощника.

Леди Кэтрин так и не обрела голос. Энн встала, натянула перчатки и поправила накидку.

— Что ж, матушка, вот и все новости. Пиши мне в Пемберли. Я извещу тебя, когда родится мой ребенок.

Она шагнула к двери, но ее остановил дрожащий голос в последней попытке бросить вызов:

— Я всем расскажу!

Энн обернулась.

— Не стоит, матушка. Примут за сумасшедшую. И тогда придется вмешаться не только Дарси, но и моему дяде, — небрежно ответила она, глядя на мать глазами такими же ледяными, как ее тон. — Если ты считаешь, что живешь в лачуге, представить не могу, как ты станешь называть то место, куда тебя отправят.