Стеклянные цветы (гет)

Впервые переступив порог мастерской, Агата была ошеломлена её размером. Большой пылающий горн, какие-то приспособления, о назначении которых она могла лишь догадываться, всевозможный инструмент, немного напоминающий тот, что использовали средневековые инквизиторы, огромные ящики с песком и бочки с чем-то неизвестным занимали почти всю площадь. Видимо, большую часть здания скрывал лес: иначе Агата не могла объяснить, почему снаружи мастерская казалась гораздо меньше.

На большом столе были разложены разноцветные куски стекла. Агата присмотрелась и увидела, что они уже сейчас складываются в узор. Должно быть, после сборки эти кусочки станут единым целым, превратившись в очередной удивительный витраж.

— А разве не во всех окнах в вашем доме уже стоят витражи? — удивилась Агата, оглянувшись на Мирона, и наткнулась на его внимательный взгляд.

Он долго молчал, заставляя девушку краснеть и смущаться. Агата уже думала, что не получит ответа, когда мужчина произнес мягким, бархатным голосом, от которого у неё немедленно побежали по телу счастливые мурашки:

— Это не для моего дома.

— Вам сделали заказ? — зачем-то полюбопытничала Агата.

— Это подарок на свадьбу. В деревне скоро свадьба, — пояснил Мирон.

— И вас пригласили?

— Разумеется, — едва улыбнулся Мирон. — И ты тоже приглашена, если хочешь.

— Ой, я тоже могу пойти? Как здорово! — обрадовалась Агата. Она уже так давно не видела других людей, кроме хозяина дома, что начала сомневаться в их существовании.

— Если тебе действительно интересно, можешь посмотреть другие мои работы. Они в соседней комнате, — тихо сказал Мирон, и лёгкая улыбка скользнула по его чувственным губам.

— Спасибо, — невпопад выдохнула Агата, не имея сил отвести взгляд от этих губ.

— Я тут поработаю пока, а то могу не успеть. Я планирую к торжеству установить витраж в новом доме, который дарит молодожёнам община. Но если ты хочешь, чтобы я сам тебе всё показал... — лукаво прищурился мужчина.

Агата за всё время, что жила в его доме, не слышала от Мирона столько слов сразу. А ещё он улыбался, ей улыбался. Она была ошеломлена и сбита с толку. Было необходимо хотя бы немного прийти в себя, отдышаться, а потому она ответила:

— Нет-нет, что вы, я сама посмотрю, вы работайте. Не хочу вам мешать.

— Тогда иди, — продолжал улыбаться Мирон, кивая на небольшую дверь в дальней стене мастерской. — Только, пожалуйста, ничего не трогай. Ты же понимаешь, что это стекло и оно хрупкое, легко может разбиться?

— Но вы говорили, что можете всё сделать заново, если я нечаянно что-то испорчу, — вспомнила Агата их первый разговор.

— Работы, что стоят на полках в той комнате, восстановить не получится. Каждую из них я доводил до совершенства месяцами. Они очень дороги мне. Все до единой, — пояснил Мирон с непонятной интонацией, будто бы за этими словами скрывался какой-то особенный смысл, понятный лишь ему одному.

— Я буду очень осторожна, — пообещала Агата, отчего-то почувствовав неясную тревогу. Будто холодок пробежал по спине, заставив её зябко поёжиться, несмотря на пылающий невдалеке горн.

* * *

Дверь в соседнюю комнату была самой обычной. Открыв её, Агата осторожно огляделась, не сразу решившись переступить порог. Вдоль всей стены тянулись хорошо отполированные деревянные стеллажи. На нижних и верхних полках стояли книги, в основном старинные, толстые, в тяжёлых переплетах, со странными надписями на непонятных языках на корешках.

Полки в середине, на уровне глаз, сверкали и переливались в теплом свете множества мелких светильников, похожих на свечи. Вернее, сверкали не сами полки, а то, что на них стояло.

Даже не заметив, как перешагнула порог, Агата, будто заворожённая, рассматривала потрясающей красоты стеклянные цветы настолько тонкой работы, что их можно было бы принять за живые. Это действительно были совершенные, потрясающе изящные, тонкие изделия. Агата дышать боялась, не то чтобы прикоснуться к прекрасной лилии с тонкими тычинками, или букету незабудок, словно глядящих на неё голубыми глазами. Каких только цветов здесь не было!

Переведя дыхание, Агата осторожно двинулась вдоль стеллажа, рассматривая настурцию и нарцисс, пион и ромашку, гордый стройный гладиолус и самый простой луговой клевер, ветку сирени и василёк. И каждый цветок мерцал, дышал красотой и совершенством, изумлял тонкостью работы мастера.

Агате захотелось немедленно выразить Мирону своё восхищение. Она обернулась к двери и наткнулась за цепкий внимательный взгляд черных, как омуты, глаз. Как долго он здесь стоит?

— Ну что скажешь? — тихо спросил мужчина.

— У меня нет слов, — шепнула Агата, с трудом протолкнув непонятно откуда взявшийся ком в горле. — Они прекрасны!

— Да, прекрасны. — Мирон задумчиво скользнул равнодушным взглядом по чудесным цветам. — Но сейчас меня занимает новая работа. Скажи, Агата, есть у тебя любимый цветок?

— Роза, — не задумываясь, ответила девушка.

— Я так и знал, — довольно улыбнулся Мирон. — Посмотри сюда. Она ещё не закончена. Я работаю над ней с тех пор, как ты появилась в доме. Ты сразу напомнила мне прекрасную розу.

Агата не знала, что сказать. Просто ошеломленно смотрела на изящный цветок из тёмно-красного стекла. Такого цвета бывает изысканное дорогое вино. Такого цвета бывает кровь...

Агата вздрогнула и подняла испуганные глаза на Мирона.

— Что же ты молчишь? — спросил он, глядя на неё сверху вниз. — Не нравится?

— Что вы, она — само совершенство, — горячо заверила мастера Агата. — Просто этот цвет. Он такой...

— Какой?

— Тёмный и... красный, — пролепетала Агата, смутившись.

— А что не так с цветом? — удивился Мирон. — Я вижу тебя именно такой: яркой, изящной, совершенной и тёмной.

— Тёмной? Но почему? — отчего-то испугалась Агата.

— Не могу представить тебя в белом, — пожал плечами Мирон. — К твоим черным волосам пойдёт красный. У тебя есть платье красного цвета?

— Нет, я никогда не носила красный, — растерялась Агата, которой вдруг захотелось поскорее уйти из мастерской и спрятаться от этих внимательных чёрных глаз в своей комнате, чтобы отдышаться и прийти в себя.

— Кажется, ты немного устала, — сказал Мирон с какой-то странной насмешливой заботой. — Пойдём, я тебя провожу до дома. Отдохнёшь перед ужином.

— Хорошо, — покорно кивнула Агата и заспешила к двери. На пороге она оглянулась и увидела, что Мирон всё ещё задумчиво крутит в руках розу, сверля её недовольным взглядом. Агата испугалась, что он расстроен её словами и может уничтожить прекрасный цветок. — Она очень красивая, — сказала девушка так убедительно, как смогла.

— Очевидно, недостаточно, — небрежно отшвырнул цветок Мирон. Роза не разбилась, лишь жалобно звякнула, коснувшись стола. Казалось, это даже расстроило мастера, уже приговорившего своё творение к уничтожению. — Я сделаю более совершенный цветок. Тебе понравится. Как раз успею к твоему дню рождения.

Агата вздрогнула. Она не помнила, чтобы когда-либо говорила Мирону про день своего рождения. Откуда же он знает? Или всё-таки говорила?..