С этой стороны реки (джен)

Виски оказалcя так себе, обычный блендед. В бытность деканом Слизерина Снейп отвык от дешевых напитков: под Рождество родители студентов заваливали его лучшим алкоголем так, что хватало на весь год. Однако горло пойло продрало и согрело, и в голове словно щелкнуло, отпуская. Боль (фантомная боль, мысленно поправил он себя) ушла. Со смутным чувством благодарности к шотландским монахам Снейп встал, не обращая внимания на мальчика, зыркающего на него через стол, надел подсунутую матерью рубашку и тот клетчатый пиджак, в котором Тобиас ходил на работу (был еще черный, в котором отец ходил в церковь), огляделся в последний раз, коротко попрощался — и вышел.

Вышел на улицу, словно провалился в свет и ветер. Снаружи было нежное весеннее утро, полное солнца, так что пару минут он постоял на крыльце, привыкая. Когда он в последний раз замечал погоду на улице? Снейп не мог этого вспомнить. С реки несло гарью от проходящих лодок, из палисадников доносился запах сырой земли и жасмина.

Щебетали птицы, и в окне напротив толстая миссис Шмидт вывесила проветриваться матрас. Матрас перегнулся через подоконник, словно человек, потерявший сознание. Нервно вздернув плечи, Снейп пошел, куда глядят глаза.

Сзади раздался резкий рев клаксона, и он отшатнулся, поняв, что идет по мостовой. Проехал грузовик с квадратной будкой сзади, на которой было написано "Цветы для героя". Через два квартала была школа, в которую он ходил, когда был ребенком. Сегодня в школьном дворе было пусто. Он прошел мимо.

— Надо было кинуться под грузовик, — вдруг подумал он. — Проверить, что будет, если умереть и в этом мире.

На игровой площадке в начале парка, несмотря на рань, уже болталось не меньше десятка детей разного возраста, от младенцев с пластмассовыми лопатками до тощих тинейджеров. Ему померещилось, что он узнал того прыщавого мерзавца, который возглавлял шайку, гонявшую его все детство, но полной уверенности не было: мальчишка казался куда мельче, чем Снейп помнил. Воздух понемногу нагревался. Солнце отсверкивало от натертых поколениями детей железных планок качелей.

Он прошел через площадку под бдительными взглядами мамаш и зашагал дальше. Молодая листва шумела над головой, когда наискосок, без дороги, он шел сквозь кленовую рощу. И вдруг под уклоном появился берег реки с покосившейся ржавой баржей, стоявшей в доке на том берегу, стаей деловитых уток и лебедями. Рядом с обрывом росла ива. Он понял, что ноги принесли его на то место, где в детстве они встречались с Лили.

Скользя по траве, Снейп спустился к самому берегу, под обрыв, и сел на песок. Плотные волны, набегая, касались квадратных носов его чудовищных рыжих ботинок. Он просидел там долго, глядя на проплывающие мимо лодки и думая о прошлом. Он так глубоко ушел в эти мысли, что почти не слышал ни лодочных гудков, ни бодрой музыки, доносившейся из дока. Только пару раз, когда певец особенно громко выкрикивал "В коме! От любви к тебе я в коме!" — смутно удивлялся, почему даже в загробном мире поп-лирика так бездарна. Потом док погрузился в тишину (видимо, сторож ушел на обед). Снейп все сидел, обхватив руками колени, глядя на воду.

— В книге записаны все волшебники, с самого рождения. И ты там записана тоже! И я!

Сердце кольнуло так сильно, что он испугался. Первым желанием было вскочить, но эта боль его оглушила и остановила. Он пропустил следующие несколько фраз, а потом услышал, как мальчишка продолжает:

— И Министерство накажет, если ты используешь магию вне школы. С совой приходит уведомление.

— Но я ведь использовала магию вне школы! — зазвенел живой лилин голосок.

Снейп прижал руку к груди. Они были прямо над ним, на невысоком обрыве, где росла ива. Если бы он распрямился, его голова оказалась бы вровень с их ботинками.

— Нам-то можно. У нас ещё нет волшебных палочек. Они не наказывают, потому что мы — дети, и не можем её контролировать. Но когда тебе исполнится одиннадцать, ты начнёшь учиться, и тогда нужно быть осторожной.

Наступила тишина. Болезненно хотелось подняться и посмотреть на морок, принявший облик Лили. Но дети бы испугались. На мальчишку ему было плевать, но пугать ее, даже подозревая, что это всего лишь пустое эхо умирающей памяти, он не хотел. Снова раздался серьезный девичий голосок:

— Ведь всё это правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врёшь. Петунья говорит, что нет никакого Хогвартса. А он есть, ведь так?

— Для нас он есть, — сказал мальчишка наверху с дурацкой гордостью, — Но не для неё. Мы получим письма, я и ты.

Сердце колотилось, как живое. Для нее было бы лучше никогда не получать письма. Раздался шорох и смех.

— Догоня-ай! — прокричала Лили. Послышался легкий топот. Он поднялся, и увидел край ее красного платья вдали, за деревьями. Маленький Северус в кошмарной куртке, слишком большой для него, несся следом. Через секунду дети исчезли. Тогда Снейп сунул руку в потайной карман брюк, где давно нащупал что-то бумажное, и вынул скомканную бумажку в десять фунтов.