ILY (гет)

Вас когда-нибудь атаковали белки-убийцы?

Вот и меня нет.

До этого гребанного момента. Видите ли, это не совсем приятно, когда на лицо тебе обрушивается взвод белок-мутантов, которым так хочется до смерти расцарапать тебе лицо и вообще все, что можно расцарапать. Натыкаясь на деревья, мы продираемся сквозь ветви и кустарники. Я чувствую, что почти все мое тело исцарапали эти чертовы белки, потому что все горит. Я бегу и падаю в воду, завалившись коленями в мягкий ил.

* * *

— Дин, я не думаю, что это сон…

— Тогда ты сумасшедшая! – Вскрикивает гневно Дин.

— Бобби не умер, его черт-тебя-возьми, не убили какие-то жалкие белочки! Мы не могли оказаться здесь, понимаешь?! Не! Мог! Ли! Скорее всего мы просто здорово долбанулись головами об стену или пол и все!!! Это все бред, я просто возьму и очнусь, когда приду в себя!

— Тогда почему же мы общаемся? Как ты можешь меня понимать? Как я могу понимать тебя? Может быть, ты просто плод моего воображения, в конце концов я тоже врезалась в Мэтта. Подумай, Дин.

— Я НЕ МОГУ!!! – Вдруг во всю силу легких орет Дин. Отлично. Скоро сюда заявятся все потенциальные убийцы. – Не могу-у-у… — Дин падает на землю и гневно колотит по ней кулаком, будто это она виновата в смерти Бобби. Прошло два дня с этого события. Кто же знал, что обычные белки могут быть настолько кровожадны?

И, совершенно неожиданно раздается тихий, ужасно отдаленный крик, полный ужаса и боли:

— ДИ-И-ИН!!!

Дин вскидывает голову, как раненый зверь, над которым занес нож охотник. Мокрые пряди волос, потемневшие от воды и прилипшие к лицу, окатив брызгами меня, подобравшуюся к Дину слишком близко, бьют его по глазам. И, резко заорав: «СЭММИ!!!», только что бьющийся в бессилии парень, бросается в сторону, неудачно подорвавшись с земли, падает, спутав ноги, но тут же снова вскакивает и несется галопом в сторону шума, треща ветками как пьяный лось. Мне ничего не остается, как кинутся за ним, вслед Мэтту, понявшему все быстрее меня. Это кричит Сэм. Он жив. Но он в опасности.

Я бегу не разбирая ног, а, когда оборачиваюсь на лету, вопреки своим ожиданиям не вижу остальных. Умные люди. Решили не бросаться по первому крику.

Я отвлекаюсь и с шумом, вскрикнув, врезаюсь в застывшего Мэтта на полном ходу. Мы оба падаем, я уже готовлюсь извиниться, но Мэтт, не обращая на меня внимания, все так же выпячивает ледяные глаза с чрезвычайно узкими точками зрачков в сторону поляны, открывшейся нам. Я не глядела на нее, ввиду живого препятствия на моем пути. Но сейчас я смотрю на открывающуюся нам картину. Рвотный позыв стискивает мой желудок, но я удерживаюсь. Мне просто слишком страшно.

Дин трясет за плечи фигуру в темном пиджаке, вопя что-то, что я не слышу из-за гула в ушах. На подгибающихся ногах подхожу поближе. На траве, странно пожухлой, лежит Сэм. Темно-серый туман обволакивает его и Дина, как будто шепча что-то. Слышится шум тысячи очень тихих голосов, когда туман, ощупывая щупальцами вихрастую голову Сэма, заползает в уши, шевелится в волосах. Когда рот Сэма как будто сам раскрывается и туман тонкой струйкой ползет ему в горло, а грудная клетка парня импульсивно вздрагивает и начинает приподниматься, я оживаю и подбегаю к братьям. Вопреки моим планам, я обхватываю отсутствующее лицо Дина ладонями и кричу ему, глядя прямо в застывшие темные глаза:

— Вставай, придурок!!! Мы нашли его! Не дай. Ему. Умереть!

Не дождавшись ответной реакции, выдергиваю рукав пиджака Сэма из расслабившихся пальцев Дина и тащу пострадавшего по траве и грязи, пытаясь выволочь из круга, образовавшегося туманом. Мои нервы дают слабину. Я начинаю рыдать, судорожно сглатывая слезы и пытаясь тащить Сэма, слишком тяжелого для моих уставших рук. Его голова никак не желает оказываться за границей темно-серого круга из дыма, который темнеет с течением того времени, как некая часть забралась в зеленоглазого. На секунду прикрываю мокрые глаза, мои плечи вздрагивают так сильно, будто меня колотит жуткий озноб, но вот я начинаю различать лицо человека, которого хотела спасти. Оказывается, я обессилено билась возле него, впившись пальцами в голую ключицу в расстегнутом вороте рубашки. Пришедший в себя Дин сначала вытаскивает из-под меня опору, а потом и меня окончательно выносит на солнце. Я, не обращая внимания на спасителя, обхватываю руками бледное лицо, холодеющее с каждой минутой и жадно припадаю к нему лбом, кожей чувствуя холодную шею и обливаясь слезами.

— Мы… его… потеряли?.. – Всхлипывая после каждого слова я обращаю мокрое зареванное лицо к Дину, немо наблюдающему за моими терзаниями, и тут меня ударяет прямо в грудь волна страха. Теперь он знает про мои чувства. Господи, только не…

— Нет! – Дин прерывает неловкое напряженное молчание одним единственным словом, обхватывает Сэма за живот, переваливает затылком к себе и цепляет руки на его грудной клетке. – Что с ним? У него есть пульс, но очень слабый, и он…

— Холодный… — До меня начинает что-то доходить. Распорядители Игр горазды на всякие каверзные штуки. Туман наверняка парализует жертву, забирается в нее и охлаждает до смерти. – Туман! Надо чтобы он…

— Выблевал его! – вскидывается Дин и сдавливает Сэма за грудь, пытаясь вытолкнуть из нее заразу. Раз, другой, руки Дина уже слабеют, а Сэм все никак не очнется. Дин вдруг сутулится и смотрит прямо на меня.

— Все.

Я чувствую тошноту, слабость, и меня опрокидывает на траву без чувств рядом с Сэмом.

* * *

Он все еще лежит на земле возле меня. Так близко, что я различаю морщинки на переносице и бледные, практически незаметные веснушки. Глаза закрыты. Кожа бледная, как будто полупрозрачная. Широкий лоб как будто ракушечной краской покрыли, настолько он белый. Челка растрепана, в светло-русых волосах запутались несколько травинок.

И он мертв.

Я люблю тебя, а ты умер.

И не будет больше ничего.

И горло не перехватит от радости, и легкие не переполнятся кислородом от счастья, ничего.

С усилием приподнимаю голову. Чувствую легкую тошноту, но осматриваюсь. Никого. Узнаю наши портфели. Даже портфель Бобби здесь. Меня действительно шокировала его гибель. До этого я никогда не сталкивалась со смертью так осознанно. И я хочу просто стать Дином, верить, что весь этот бред — сон. Никто не умер. Ни Сэм, ни Бобби. Я просто проснусь. Сейчас же!

С усилием щипаю себя. Боль чувствую, но не просыпаюсь. Вокруг меня все так же шевелится трава. Ветер шепчет листве деревьев тайны. А рядом со мной лежит мертвый любимый.

Не замечаю, как плачу, пока холодная мокрая дорожка не пробегает по моему носу. Становится щекотно. Но я не двигаюсь. Просто приподнимаю тяжелую руку, протягиваю ее и дотрагиваюсь до Сэма. Впервые в жизни.

Вожу пальцами по лбу, очерчиваю скулы, прямой нос, глаза, когда-то такие зеленые, линию подбородка, уши, виски, щеки и губы. Холодные, бледные, потрескавшиеся от холода губы. Мои пальцы остаются на его губах, а глаза закрываются. Дремота одолевает все тело. Ты не уйдешь от меня. Я не позволю.

Я уже почти провалилась в небытие, когда мне становится холодно. Пальцы немееют, к ним как будто притрагивается щупальцами холодный ветерок. Приоткрываю тяжелые веки. Вокруг моей руки пляшет темно-серый дым. Обвивает запястье, истончается и тает, оставляя дрожь и гусиную кожу. Дым льется из приоткрытого рта Сэма. Мне, безнадежно сонной, кажется, что так и должно быть. Я остаюсь смотреть на живую смерть, истончающуюся из-за губ русоволосого парня.

Секунда.

И меня обжигает светло-зеленая трава, колышащаяся в покрасневших распахнувшихся глазах Сэма.

— Господибожемоооой! — Я вскакиваю с колен, но голова резко начинает кружиться и я бухаюсь обратно. Подползаю на коленях поближе к Сэму и прикладываю к его щекам теплые ладони. Какой же он холодный...

— Я думала... Мы думали... Что ты... — слов не хватает и я просто припадаю к очнувшемуся, зарываюсь пальцами в волосы, трогаю скулы и губы. Но Сэм поджигает мне сердце одним простым движением и отстраняется, хмуря брови.

Он пытается сказать что-то.

Но из горла не вырывается не звука.

— Сэм, это не смешно...

Но он не смеется.

На его лице ужас.

Он немой.

О Господи, он действительно немой!

Все этот чертов дым, все он!

Я жду, пока Сэм рассмеется и скажет, что надурил меня, что у меня было такое глупое лицо сейчас, но ничего. Он все еще хрипит.

— Что случилось? — неожиданно раздается прямо у меня за спиной голос Мэтта. Я подпрыгиваю.

— Он онемел! Из-за того самого дыма, в котором...

В голове начинают проясняться детали недавнего проишествия.

— А где же... Где был ты?! Ты стоял на краю поляны, почему ты не помог? Почему ты...

— Я за другими побежал, дура! Они даже понятия не имели, что происходит!

— Какого черта ты называешь меня дурой, если сам убежал, пока твои лучшие друзья чуть не сдохли?!

— Да что ты вообще...

Раздается два громогласных хлопка со стороны Сэма. Он слабо наблюдал за нами, пока мы не перешли на оскорбления. Сердце сжалось. Я всегда хлопала дважды. Мне казалось, что единичный хлопок — это дискриминация числа два.

Сэм, недовольно насупившись, смотрит на нас по очереди. Потом, немного зеплетаясь и тормозя, тычет пальцем на себя, показывает на пальцах "два" и вопросительно приподнимает брови. Мы с Мэттом автоматически переглядываемся с озадаченным выражением лица и тут Мэтт обращается к Сэму, вскрикнув:

— А! Дин!

Сэм довольно кивает.

— Дин в порядке. Он уже знает, что ты жив. Все знали, кроме этой...

Сэм опять довольно взмахивает головой и расплывается в улыбке, потом раскрывает рот и указывает на себя пальцем.

— Есть? Пить? — Мэтт двигает бровями.

Сэм смешно копирует его движение бровями и поднимает указательные пальцы обеих рук в воздух.

— Понятно. — Мэтт механически поправляет прическу, безнадежно растрепанную и поводит носом в сторону кучки рюкзаков, среди которых мой и Дина — с едой. — Пошли. Дадим Спящей красавице пожр...

Я хмыкаю.

-... Поесть. Я имел в виду поесть.

Сэм заливается беззвучным смехом и взмахивает рукой в королевской манере — мол, идите, холопы!

Мы синхронно разворачиваемся и идем к рюкзакам. Склоняемся над моим. Там только еда, которой немного поубавилось, и питье, к которому заметно приложились, осушив пол литра зеленого чая. Для человеческого организма мало, но ситуация экстренная. Беру оставшиеся пол литра в руку. Мэтт извлекает пару яблок.

— Серьезно? Он ничего не ел, чуть не умер, а ты берешь яблоки? — Я извлекаю шоколадку Олив и отламываю две полоски. — Добавь.

— Не указывай мне. -бормочет Мэтт, но все же берет в руку шоколад.

Неловкое молчание я прерываю фразой:

— Как много ты видел?

— Достаточно. — Усмехается Мэтт.

— Нет. Ты ничего не видел. Окей? — Я пытаюсь обернуть все в шутку и волнение, но мой голос предательски дрогнул на последнем слове.

— Разумеется не видел.

Я не выдерживаю и удивленно гляжу на Мэтта.

— Я не буду трепаться. Не хочу, чтоб над моим другом смеялись.

— Пфф. — Я саркастично фыркаю и в душе недолюбливаю Мэтта еще больше.

Мы подходим к Сэму. Теперь он смотрит на меня, вскинув одну бровь.

— Нет, все в порядке. Мы не ссорились. Видишь, мои конечности целы. Она меня не съела. Все окей.

Пихаю наглеца локтем под ребра. Сэм хмыкает, но взгляд его так и орет: "Я немой, но никак не глухой"

Мэтт показывает ему еду. Взгляд несчастного загорается, но он тут же затухает. Сэм взвешивает на ладони яблоки и шоколад, уставившись на нас, как на психов. Мэтт недоумевает, но я отворачиваюсь и картинно взмахиваю руками.

— Да, это все. Я ведь говорила ему... Если хочешь, я могу...

Мэтт тут же выпячивает на меня глаза, грязно улыбаясь.

— Заткнись, придурок.

— Я молчал! — Серебристые глаза темнеют.

— Ты думал. Это уже раздражает.

— Да я тебя...

Потенциальную угрозу прерывает хруст зеленых яблок. Мы одновременно замолкаем и смотрим на Сэма. Он картинно откусывает еще раз и сглатывает, равнодушно уставившись на нас так, будто он смотрит сериал. В выражении его лица явно читается фраза: "Ишь ты, семейная парочка!"

— И ты молчи. — Буркаю я, отвернувшись.

Сэм опять заливается беззвучным смехом. Он веселее, чем я думала. А может дым был веселящим.

— Сэм... Тут... В общем, пока тебя не было... — Вдруг начинает Мэтт, и я понимаю, что он собирается сказать. Не видела его таким нерешительным за все время, что мы здесь.

— Сэм, я хочу сказать что... — Действительно. Произнести это сложно.

Я медленно перед парнем на колени. Руки шарят по земле, я без понятия, куда их деть. Такое всегда мучает меня, когда я волнуюсь. В я концов, я нерешительно беру руки Сэма в мои и сжимаю их. То, что я сообщу ему, должно заглушиться поддержкой. Я не его друг, но такой жест от Мэтта явно выглядел бы странно. Сэм озадаченно переводит взгляд с наших рук на мое и, наконец, на Мэтта. Тот стоит, наклонив голову. Его не удивляет такое мое поведение. Напротив, он делает вид, что ничего не замечает. И я впервые ему благодарна.

— Сэм, Бобби погиб.

Плясавший на лице Сэма огонек улыбки на секунду затухает, а потом снова разгорается.

"Нет, это не так смешно, как вы думаете" : читаю я по его губам.

— Я не шучу, Сэм. — Не выдерживаю — слезы стекают по щекам и я опять рыдаю. Который раз за день. — Не шучу...

Мой голос вздрагивает и затухает. На наши сложенные руки дождем накрапывают горячие слезы. Сэм шевелится. Мне кажется, он сейчас уберет руки. Но нет. Он сжимает мои ладони. Поднимаю глаза. Его губы беззвучно шепчут: "Объясни."

И я объясняю все. И догадки про Игры, и что мы делали. Когда я говорю про Бобби, мой голос дрожит от слез. Сэм не двигается. Он давно превратился в камень. Он явно сожалеет о своем проявлении великодушия – его руки лежат на коленях. Он убрал их из моих ладоней так, будто всего лишь захотел почесать висок. Но его ладони не вернулись в мои. Это не страшно. Я все понимаю. В конце концов я рассказываю о том, насколько холодным был Сэм. Как вдалеке именно в этот чертов момент, когда Дин убитым голосом произнес: «Все», громыхнула пушка, вещающая смерть трибута. Только сейчас до меня доходит – когда умрет кто-то из нас, пушка не выстрелит. Нам в кожу не вживляли маячок. Но тогда для меня ничто не было важно. Я опять раскисаю и отворачиваюсь от парней, смотрящих на меня. Перебираю травинки пальцами, пряча глаза от требовательного взгляда Мэтта и пустого взора Сэма. Когда я заканчиваю все моментом, когда Сэм раскрыл глаза, полные зелени, глазам последнего возвращается жизнь. Он фокусирует взгляд на мне, я замечаю это боком. Дотрагивается до меня рукой, обращая мое внимание на себя. Господи, я всегда смотрю только на тебя.

«Дин?»: Спрашивают его губы.

— Мэтт, где Дин и остальные?

— Ушли в лес. Дину пришла идея добраться до той золотой хрени на поляне. Мол, ты говорила, что все отравлено. Он тебе поверил.

Вскакиваю от ужаса.

— И ты его отпустил?! ТЫ! ЕГО! ОТПУСТИЛ?!

— Ну да, что такого? — Мэтт отскакивает от меня, но я подлетаю к нему и, позабыв все стеснение, страх и недопонимание, хватаю Мэтта за плечи.

— Мы должны идти за ними. Они могут умереть. Желаешь потерять еще одного лучшего друга? — Вспоминаю кое-что и обращаюсь к Сэму. -Ты... Ты можешь идти?

Сэм пожимает плечами, но пытается привстать. Ему это удается, но ноги тут же предательски подгибаются, и Сэм облокачивается на подступившего Мэтта.

— Плохо. — Я решительно поджимаю губы.

Пару секунд у меня зреет что-то в голове. Раз! И меня ударяет одна простая догадка. Я теряюсь, но сжимаю кулаки.

— Мэтт, будь с ним. Корми, пои, делай все, чтобы он быстрее поправился и встал на ноги. Чувствую, нам скоро придется бежать.

— Раньше ты и сама неплохо справлялась. — Язвит Мэтт, но в его голосе появляются искорки заинтересованности. Сэм умнее. Он понимает, что я хочу сделать. Он поднимает вверх ладонь, как на уроке.

— Да?

"Одна?"

— Да.

Мэтт переводит взгляд с меня на Сэма и, наконец, осознает мой план.

— Ты идешь одна? Да тебя грохнут!

— Как будто с вами я стану неуязвимой. — Хочется уколоть Сэма. Он не попытался выразиться против моего похода.— Просто скажи, куда они пошли.

— "Золотая хрень" в той стороне. — Вытягивает руку Мэтт. — Ты не боишься, что тебя убьют?

— Ох, ребят, как будто это вас волнует. — Я уже готовлюсь к бегу.

Лица парней остаются неподвижны.

— Ладно. Я кое что поняла. Чем меньше ты здесь находишься — тем быстрее ты оказываешься в нашей реальности. Уверена, Бобби уже в школе. Он не погиб. Он просто перестал существовать в этом мире. Но он есть в нашем. Проще говоря, сдохнешь — не страшно. Главное не покалечиться.

Я оставляю Сэма и Мэтта в раздумьях, а сама припускаюсь в сторону леса. Эти идиоты еще не понимают, в какую фигню они вляпались.