Между тьмою и душой (Between The Shadow And The Soul) (гет)

— Начали.

Тихо ненавидя это слово, закрываю глаза. Предплечьем пытаюсь смахнуть пот со лба, но не особо преуспеваю — взмокла вся.

— Вставай.

Медленно поднимаясь на ноги, цежу сквозь стиснутые зубы:

— Хорошо. Блин!

— Нет покоя в …

— Куполе. Да, знаю. — На языке вертится несколько красочных эпитетов вдогонку.

Теперь стою к Поттеру лицом, а он из всех сил пытается не улыбаться. Бесит. Тренировка продолжается уже больше двух часов, и оппонент неумолим. И в таком темпе натаскивает на оглушающие и защитные чары, что у меня чешутся руки наслать на него какое-нибудь проклятье позаковыристей, чтобы посадить в лужу.

Моя гордость не желает мириться с очевидным — больше всего раздражает, что Гарри стал таким хорошим дуэлянтом. Гораздо лучше меня.

Стараюсь очистить разум, как проинструктировал «тренер», и освободиться от гнева. Не сильно-то помогает, ведь сосредоточившись на собственных мыслях и эмоциях, на какое-то время теряю бдительность. И мгновенно в моё тело настолько сильно врезаются верёвки, что я выгибаюсь назад. Ленивым взмахом палочки Гарри отменяет связывающее заклинание и тут же молниеносно атакует в спину. Ну просто обхохочешься!

И в этот момент я решаю действовать более тонко.

Бросаю в него оглушитель и бегу влево. А в тот момент, когда он уворачивается, резко ныряю вперёд. Будто пытаясь меня поймать, он делает шаг назад, но я поднимаю палочку и из-под локтя отправляю в него связывающее.

Веревки появляются моментально, опутывая сначала руку с палочкой, а затем и торс. А когда я лёжа посылаю ещё одно заклинание, которое плотно скручивает ноги, его глаза удивлённо распахиваются. Потеряв равновесие, оппонент падает.

Поднимаюсь на ноги, отряхиваю джинсы и подхожу к нему. Взмах палочкой, и верёвки исчезают. Слегка притоптываю.

— Вставай, Гарри. Нет покоя в куполе.

На его лице мелькает улыбка. Сначала он встаёт на четвереньки, а затем и на ноги.

— Вот так мне больше нравится.

* * *

Мы сражались целый день, сделав лишь несколько перерывов, чтобы попить воды.

Я буквально валюсь с ног, но чувствую, что не зря старалась. Усталая, избитая, потная, голодная и чертовски разгорячённая.

И довольная.

Теперь в уровне подготовки между нами уже не такая глубокая пропасть. И надо сказать, заметно — с некоторых пор он больше старается и сильнее выкладывается. Мы начинает «читать» друг друга и предвидим действия соперника.

После небольшого перерыва, пока я связываю волосы в хвост, Гарри снимает рубашку и кидает на стул. Он поднимается на платформу, а я засматриваюсь на него и забываю обо всём.

— Ты идёшь?

— Эээ, да.

Вытираю о джинсы потные ладони и иду следом.

Очутившись на ринге и заняв позицию напротив друга, понимаю, что не могу сосредоточиться на дуэли. Слишком много гладкой, слегка загорелой кожи, которая блестит от пота. А под ней перекатываются крепкие мышцы, что чертовски отвлекает. Дьявол, и куда подевалась моя рациональность? Так, всё внимание на его палочку. Знаю же — он быстро сообразит, что что-то не так. А мне совсем не улыбается, чтобы Гарри понял, какое впечатление на меня производит.

Он кланяется, и я следую его примеру. Мы начинаем кружить, и я осознаю, что не могу смотреть ему в глаза.

Он посылает в меня режущее, и невидимое лезвие вспарывает моё плечо. Чёрт, словно кнутом хлестнули! Стараясь не думать о боли, крепче сжимаю палочку, хотя жжётся адски. Заставляю себя взглянуть на него.

Он здорово отличается от того Гарри, которого я знала восемь лет. И в тоже время тот же. Он всё ещё мой Гарри, но… будто с тех пор, как я видела его в последний раз, прошло лет пять. И это тело... хмм...

Не помогает.

Когда я поправляю лямку майки на здоровом плече, оппонент хмурится.

— Чего ждёшь? Начинай.

Вновь пытаюсь сосредоточиться и киваю. Бросаю Expeliarmus. Гарри легко его отбивает и неодобрительно фыркает.

— И что это было?

Пытаясь прийти в себя, мотаю головой. А дальше отправляю мощный оглушитель, но Гарри просто уходит с линии огня. А прежде чем успеваю среагировать, оказывается у меня за спиной и, схватив за руку, резко дёргает, буквально вдавив себе в грудь. Его левая рука держит мою правую, выключив её из игры, а предплечьем он давит мне на горло. Чувствуя унижение, пытаюсь вырваться.

— Гарри…

— Не говори, просто действуй.

Его дыхание опаляет ухо, и я изо всех сил пытаюсь бороться со сладкой дрожью, которая волной прокатывается по позвоночнику. Напрягаю все мышцы, но становится только хуже. Такое ощущение, будто по моей коже пробегает ток. Пытаюсь мыслить и действовать логично. Если резко дёрнуть локтем назад и попасть ему в солнечное сплетение, он непроизвольно отступит, и окажусь на свободе. Но почему-то собственные конечности приказам мозга не подчиняются. Всё, что имеет значение — его обнажённая грудь прижата к моей спине, а нос и губы опаляют дыханием моё ухо и шею.

Внезапно раздаётся громкий и долгий звон, и зелёный купол над нами мигает и исчезает. Хватка Гарри сразу же ослабевает.

— Джинни.

Он спускается с платформы и успевает натянуть рубашку, и только тогда до меня доходит, что я осталась одна. Чувствуя себя глупо, продолжаю стоять столбом. Тогда Гарри поднимается обратно, берёт меня за руку и сводит вниз.

— Оставайся здесь. Вниз не спускайся. Я от неё избавлюсь.

Кажется, согласно киваю, но не уверена. В любом случае, Поттер быстро исчезает из поля зрения, оставив меня наедине с собственным самобичеванием. Это же надо — выставить себя полной идиоткой!

Я категорически не понимаю, почему меня предаёт собственное тело. Ну почему оно так реагирует?

Это же Гарри. Гарри!

Обнаруживаю, что медленно бреду к кровати. Сажусь на краешек, а потом падаю на спину, глядя в окна над головой.

— Дерьмо.

Понятия не имею, что это было.

* * *

Открываю глаза. Вокруг темно.

Сажусь и осматриваюсь. Арена в дальнем конце комнаты пуста. Благодаря Луне, светящей в окна, всё прекрасно видно. Так, кроме меня тут никого нет.

Гарри нет, а я умираю с голоду.

Пальцы правой руки затекли. Перевожу взгляд и понимаю, что спала, не выпустив палочку. Вспоминаю, что Гарри спустился к Джинни. Кажется, я загостилась. Но стоило встать с кровати, как дверь открывается.

Это Гарри. А перед собой левитирует поднос, на котором стоят несколько тарелок и высокий стакан с соком.

Сажусь обратно на кровать и смотрю на него.

Выглядит серьёзным и слегка обеспокоенным. Честно говоря, до сих пор не могу стряхнуть с себя остатки сна. Впрочем, неудивительно — спала как убитая, и во сне даже не шевельнулась.

Он ставит поднос на кровать и садится рядом.

— Проголодалась?

Поспешно киваю. Надеюсь, по мне не заметно, что я готова проглотить всё, даже не пережёвывая. Но Гарри наверняка, как обычно, легко меня «читает», и потому просто протягивает тарелку. Макароны с сыром — горячие и сногсшибательно вкусные.

— Ты уже поел? — спрашиваю, слегка заморив червячка. Гарри кивает. Наверно, что-нибудь перекусил в компании Джинни.

— Извини.

Уставившись на него, перестаю жевать.

— О чём ты?

Гарри с усилием трёт лицо.

— Я зашёл слишком далеко. Просто… Боюсь, ты будешь не готова и проиграешь. Слабостей они не прощают.

Впервые об этом задумавшись, откладываю вилку. Он прав. Так что придётся к этому отнестись как к работе. Разложить проблему на составляющие и разработать план как её решить.

— Я знаю, — протягиваю руку и сжимаю сухую горячую ладонь. — Не волнуйся. Другого выхода всё равно нет.

В ответ он пожимает руку и криво улыбается.

— Вот это — знакомая мне Гермиона.

Мельком улыбаюсь и возвращаюсь к еде. Однако спустя несколько мгновений понимаю, что не могу сдержать зудящее любопытство.

— И как… там Джинни?

Он пожимает плечами, и только сейчас я замечаю, что сидим мы в темноте. И только слабый свет Луны освещает комнату.

— Нормально.

Тема определённо закрыта, поэтому я вновь возвращаюсь к макаронам.

Когда заканчиваю с едой и начинаю медленно потягивать сок, Гарри собирает посуду обратно на поднос и замечает как бы между делом:

— Можешь остаться здесь.

Странно, но после этих слов начинаю нервничать, а желудок болезненно сжимается.

— Завтра начнём пораньше.

Оглядываю тёмную комнату. А ведь он прав. Сейчас самое главное — выжить на дуэли. Поэтому завтра с утра позвоню на работу и скажу, что не могу…

Замечаю краем глаза, как он вновь снимает чёртову футболку.

Едва сдерживаю вздох. Ну вот зачем он это делает? Здесь, конечно, жарко, но…

— Ну так как?

Пытаясь решить, нервно вздрагиваю. Интересно, какой ответ верный? Полагаю, разобраться с работой — вполне достойная причина для отказа.

— Лучше пойду. Я… завтра с утра должна быть на работе. Возьму неделю отпуска.

Гарри одобрительно кивает и включает лампу на тумбочке. Сразу бросается в глаза полоска чёрных волос, которая идёт вниз, скрываясь под ремнём.

Быстро вскочив с постели и подхватив свитер, киваю хозяину дома.

— Ладно, увидимся завтра, как только освобожусь.

И аппарирую домой, старательно не глядя в его сторону.

* * *

Джинни вылавливает меня в полночь. Камин в гостиной, и понятия не имею, как долго она меня звала, прежде чем я встала с кровати и бросила туда летучий порох, чтобы ответить.

— Гермиона! Где ты была?

После этого вопроса остатки сна мгновенно улетучились. Не могу поверить, что забыла с ней связаться.

— Ох… Джинни, привет. Прости… Меня отправили в короткую командировку. — Сестре Рона пересказываю ту же историю. Но я всё-таки надеюсь, что они не станут наводить справки в моём отделе.

— Ой. А ты нашла что-нибудь?

От чувства вины внутренности завязываются узлом. Лицо Джинни ничего не выражает, но я вижу трещины в этом нарочитом спокойствии и вспоминаю, какой дёрганной и опустошённой она была в нашу последнюю встречу. Громко сглатываю комок в горле.

— Нет… Извини, я его потеряла. — Она молчит, и я понимаю, что обязана продолжать. — Попробую ещё раз.

Её лицо оживает, и я чувствую себя свиньей. Рыжая красавица кивает.

— Спасибо, Гермиона. Сегодня вечером я к нему заходила, он хорошо выглядел, но… по-прежнему не позволяет мне остаться.

Странное чувство в животе возвращается и, если честно, на сей раз от радости, что Гарри держит Джинни на дистанции. Понимающе киваю.

— Если что-нибудь найду, дам тебе знать.

Понятия не имею, зачем я всё это обещаю. Видимо, чтобы окончательно запутаться во всей этой лжи. Кажется, разговор пора заканчивать.

— Ладно. И спасибо.

Джинни исчезает, а я замираю, уставившись в пол и уперев руки в колени. Остаюсь в такой позе до тех пор, пока не перестаю чувствовать собственные ноги — так они затекли. И всё это время меня грызёт чувство вины.

Взгляд падает на запястье, и я подношу руку к глазам. Кажется, татуировка потемнела ещё сильнее и словно въелась в кожу.

Понимаю, что совсем забыла расспросить о ней Гарри. Рассматриваю узор — переплетение терновых веток, куда вписана заглавная буква моего имени. Помассировав запястье, встаю на «неживые» ноги, стараясь мысленно отмахнуться от плохого предчувствия.

А потом плотнее запахиваю халат и медленно бреду обратно в постель.

* * *

Всё оказалось проще, чем я ожидала. Через камин связалась с начальником, сказалась больной, и он сам предложил взять неделю в счёт отпуска. Честно говоря, не ожидала. Наверно, в глубине души мне хотелось, чтобы босс разозлился и сказал, что без меня никак не обойтись. Кажется, часть меня до сих пор отрицает случившееся и не готова поверить в реальность. Во всех отношениях.

Через камин отправляюсь на Гриммо.

Гарри завтракает на кухне. Слава Мерлину, полностью одет. Завариваю чай, и мы пьем его в комфортной тишине. И это меня убеждает, что вчерашняя странная реакция на лучшего друга — не более чем усталость с примесью шока.

Взяв яблоко из вазы с фруктами, хозяин дома ведёт меня наверх. По дороге проходим мимо его старой спальни. Заглянув внутрь, понимаю, что комната выглядит так, будто он в ней живёт. О чём и сообщаю спутнику.

— Да, я и впрямь в ней живу. Для любого, кто решит меня навестить.

Думаю, речь о Джинни. Дойдя до двери на чердак, он шепчет заклинание-пароль и распахивает её передо мной.

— Но большую часть времени я провожу здесь.

Прохожу мимо Гарри, не обращая никакого внимания, как близко к нему оказалась. И даже не пытаюсь уловить его аромат. Да, именно так. И весь сегодняшний день пройдёт в том же ключе.

— Итак, расскажи мне про эти… татуировки. — Который раз за день смотрю на вязь на своём запястье и легонько прикасаюсь к ней пальцами.

Он берёт меня за руку и, кажется, ненадолго выпадает из реальности.

Я жду, а в это время Гарри пристально меня рассматривает.

Взгляд зелёных глаз скользит по моему лицу так медленно, как никогда раньше. Не могу понять, что «написано» у него на лице, но точно знаю — ответ на мой вопрос прилично запаздывает. Меня охватывает нервозность. Странно, рядом с Гарри никогда такого не ощущала.

Он кидает ещё один взгляд на мою татуировку, нежно проводит большим пальцем по моему запястью и, поджав губы, кивает.

— Это знак проклятья. Когда выполнишь контракт, он исчезнет.

Перевожу взгляд на его запястье и понимаю, зачем он носит широкий кожаный браслет. Пожимаю плечами и жестом указываю на него.

— Тогда, может, и мне подберёшь что-нибудь подобное?

Гарри кивает и выпускает мою руку.

— Да, конечно. Что-нибудь обязательно найду. — Он резко разворачивается на пятках и идёт к арене.

Следующие несколько часов мы тренируемся. И я действительно чувствую, что действую быстрее, да и за реакцию теперь не стыдно. Гарри даёт несколько советов, и приходится заткнуть свою гордость и просто принять их на вооружение. Кажется, только теперь до меня дошло, что это никакая не иллюзия. Это суровая реальность. Реальность, в которой мой лучший друг живёт уже несколько месяцев. А потому надо забыть про замашки всезнайки-командирши и просто двигаться в том направлении, куда он указывает.

И хотя где-то я себя чувствую более уверенно, по большей части действительно беспокоюсь, что не справлюсь.

Кажется, Гарри думает о том же самом, и потому после обеда озвучивает новую идею.

Кричер принёс нам еду, с которой мы расправились сидя прямо на полу. Слишком устали и проголодались, чтобы переместиться к столу или хотя бы наколдовать стулья. Кроме того, под лучами солнца тепло и спокойно, и я и впрямь расслабилась.

— Думаю, нам стоит подняться на ступеньку выше.

Смотрю на него и жду, пока он дожуёт бутерброд с ветчиной.

— И как это сделать?

Гарри смотрит мне в глаза.

— Тебе нужно попрактиковаться с кем-нибудь ещё.

В растерянности хмурюсь.

— И что ты предлагаешь?

На губах Поттера вспыхивает мрачная улыбка.

— Скоро покажу.

После обеда мы немного отдохнули, молча полежав на кровати, и вернулись к Крусису. Но вместо того, чтобы пройти в центр арены и активировать защитное поле, Гарри останавливается на краю и указывает в середину платформы.

— Geminio Homenum.

В центре Крусиса материализуется серебристый туман, который начинает вращаться, двигаясь всё быстрее и быстрее. Около земли он уплотняется, и внезапно я различаю ноги в чёрных одеждах.

Завихрения тумана поднимаются всё выше и выше, пока не принимают человеческий облик. Сначала прорисовывается грудь, потом — руки и шея, и под конец — лицо.

До синевы бледная кожа и красные глаза рептилии. Я-то думала, больше никогда не увижу это лицо. Сердце начинает колотиться как бешеное, а из груди вырывается вздох. К сожалению, ничего не могу с собой поделать.

Гарри молча берёт меня за руку.

Я же наблюдаю, как копия Волдеморта оглядывает помещение. Голова даже не двигается — «живут» только эти страшные змеиные зрачки. Фигура изредка мерцает серебром, и это позволяет немного успокоиться и убедить сознание, что он не настоящий.

Гарри выходит вперёд и кланяется. Копия Тёмного лорда повторяет.

Они начинают кружить друг напротив друга, и защитное поле возникает само по себе, образуя купол. Несколько зелёных линий опускаются прямо передо мной, образуя около стены Крусиса небольшую клеть-заграждение. Продолжаю наблюдать за этим «танцем». Не буду лгать — инстинкт, толкающий встать рядом с другом и сразиться с заклятым врагом, настолько силён, что я едва сдерживаюсь. Делаю несколько глубоких вдохов и перекладываю палочку из руки в руку.

Гарри первым бросает Septumsempra. Волдеморт отбивает щитом и смещается вправо. А в ответ отправляет мощное заклинание окаменения — BodyBind, от которого Гарри уходит, пригнувшись и перекатившись через плечо влево. И сразу же аппарирует в белом дыме. Это едва ли не самый первый его совет — уклоняться и быстро двигаться, чтобы в какой-то миг застать противника врасплох. И я стараюсь отработать этот навык до автоматизма.

В свою очередь Волдеморт исчезает в чёрном дыме и появляется слева. Оба аппарируют по всей арене, пытаясь подловить друг друга и периодически огрызаясь проклятьями.

Внезапно Гарри появляется прямо перед противником, и в Тёмного лорда летит луч, от которого тот не успевает защититься. Заклинание молнии сбивает его с ног, и он падает.

Гарри указывает на лежащего палочкой. Его лицо темнеет, и я едва слышу, как с губ срывается единственное слово:

— Crucio.

Волдеморт начинает корчиться на полу, а его конечности трясутся будто под током. Но самое странное — на лице ни эмоций, ни гримасы боли. Жду, когда Гарри снимет заклинание, но мрачная решимость на его лице подсказывает — он не остановится. И явно вкладывает в Непростительное всё больше и больше сил.

— Гарри… остановись…

Я едва слышу свой голос. Проклятье не слабеет, и вижу, как на лице друга вырисовывается мрачное удовлетворение. И это пугает сильнее всего. Ему не может нравиться кого-то мучить, пусть даже Волдеморта!

— Гарри! Остановись! — Бью по зеленоватой стене, по которой тут же пробегает рябь, затрагивая всю защиту Крусиса.

Я заперта в клетке, но мой голос разносится по всей арене. Поттер поворачивается ко мне, и в его глазах я вижу тьму.

— Стой! Хватит!

Он моргает, и я снова вижу глаза знакомого зелёного цвета. Копия Волдеморта тут же исчезает. Будто стирая следы тьмы, Гарри резким движением проводит ладонями по лицу и идёт ко мне. Подчиняясь взмаху его палочки, стены вокруг меня исчезают, и я падаю, потому что опиралась на них. Друг ловит меня за талию и помогает восстановить равновесие. Смотрю ему в глаза.

Он молчит. Не знаю почему, но я утешительным жестом начинаю гладить его руки. Гарри наклоняется ко мне, на мгновение прижимается своим лбом к моему и скупо улыбается.

— Глупышка. Я должен был это сделать.

В голосе нотки нежности, и это меня немного успокаивает. Чувствуя себя смущённо и робко, киваю.

— Знаю. Просто… Мне это не нравится…

В его лице проступает мягкость, а в глазах мелькает понимание. Смотрю в такие знакомые ярко-зелёные глаза, и такое ощущение, будто они — единственное, что осталось в этом молодом человеке от моего лучшего друга. Он нежно проводит по моей щеке костяшками пальцев и грустно улыбается.

— Давай. Теперь твоя очередь.

Следующие три часа я лицом к лицу сражаюсь с Волдемортом. И ближе к концу начинаю чувствовать, что вкладываю в проклятья всё больше и больше сил, а сами они становятся всё разрушительней. Поначалу Тёмный Лорд вызывает во мне безотчётный ужас, который вскоре сменяется гневом. Ну а потом возникает страстное желание победить. Наверно, вот так и становятся серьёзными дуэлянтами.

Гарри великолепный учитель — после пятого курса я никогда в этом не сомневалась. Правда, сегодня он более терпелив. Возможно, дело в том, что я начинаю добиваться успехов. Однако до сих пор не наколдовала ни одного Непростительного. Этот момент мы и обсуждаем, когда делаем перерыв, чтобы хлебнуть сока.

— Миона, он не настоящий. Он ничего не чувствует.

— Знаю.

— Вспомни обо всех, кого мы потеряли на войне. Обо всех, кого он лишил священного права на жизнь. Лично мне эти мысли помогают.

— Знаю. — Стараюсь не раздражаться. Гарри ведь просто пытается меня подготовить. — Просто… я не готова.

Он качает головой, но, похоже, и не думает злиться. И тут раздаётся звон колокола, но на этот раз другой тональности. Поттер немного хмурится.

— Это Рон.

Не понимая, что делать, застываю столбом.

После битвы за Хогвартс между Гарри и Роном появилось какое-то напряжение. Нет, ничего конкретного… они не ссорились, но я же чувствую — что-то не так. И мне кажется, началось это в тот момент, когда Рон бросил нас во время охоты за крестражами. А ещё кажется, что Гарри тут не причём, и всё дело в Роне.

Жду, что скажет Гарри, а он, похоже, ждёт меня. Остаётся только пожать плечами.

— Что будем делать?

Резким движением он словно смахивает с лица паутину.

— Я пойду. Сказать, что ты здесь?

— Я сказала Рону, что уехала к родителям.

Собеседник поджимает губы и кивает.

— Ладно. Тогда лучше оставайся тут.

На несколько долгих мгновений мы замираем друг напротив друга, но тут снова звонит колокол. Гарри ловит мой взгляд, и меня на миг затягивает в эти зелёные омуты. Чувствую, как лицо начинает гореть, а сердце словно пускается вскачь. Перевожу взгляд на ближайший стул.

Поттер отворачивается, стягивает рубашку, вытирается полотенцем и уходит.

* * *

Деревня Хогсмид безлюдна и пустынна, а улочки заметает пушистый снег. Следуя за Гарри, сильнее кутаюсь в зимнюю мантию. Правда, на сей раз иду за ним по его же просьбе.

Рон пробыл около часа, просто заскочив после работы. Гарри не сказал, о чём они говорили, но заметил, что мой парень интересовался, не связывалась ли я с ним. Гарри ответил отрицательно.

После короткого обеда Поттер пригласил меня на «экскурсию». Чувствовала я себя на удивление хорошо. И вообще заметила, что когда начала тренироваться, стала гораздо выносливей. Поэтому согласилась с другом, и мы аппарировали в Хогсмид.

Стоило нам свернуть на знакомую тёмную улочку, как сразу же догадываюсь, куда мы идём. Огни «Кабаньей головы» едва не теряются на фоне искрящегося снега.

— Аберфорт.

Не глядя на меня, спутник кивает.

— Думаю, пора тебе с ним встретиться.

Киваю в ответ. Аберфорту я не доверяла — в отличие от брата он казался грубым и неотёсанным. Но Гарри я верю. И сейчас даже больше, чем раньше.

Аберфорт стоит на ступенях таверны и будто ждёт нас. Затем поворачивается спиной и входит в открытую дверь. Гарри молча следует за ним. Интересно — даже не поздоровавшись.

Мы идём по тому самому коридору, который ведёт в комнату с портретом Арианы. Но, не доходя, сворачиваем налево. Узкий коридор выводит нас к деревянной статуе козла, который стоит на задних ногах и играет на скрипке. Один рог сломан. Вместо него торчит обрубок, за который и хватается наш проводник. Обрубок светится красным, и статуя сдвигается влево, открывая узкий проход. Пригнувшись, Дамблдор шагает туда и исчезает.

Слегка согнувшись, Гарри следует за ним. Я повторяю за ними и оказываюсь в большой комнате с лестницей посередине, уходящей под потолок.

Дамблдора уже не видно, а Поттер быстро поднимается по лестнице. Комнату освещают всего три свечи в кованых канделябрах, которые почти не дают света. Зажигаю Люмос и следую за мужчинами.

Кажется, каменным ступеням не будет конца. Я уже сбилась со счёта и просто переставляю ноги, пытаясь не отстать от Гарри. Внезапно ступени заканчиваются и, чтобы не упасть, пришлось хвататься за рукав его мантии. Свет на кончике моей палочки гаснет, и всё погружается во тьму.

И тут помещение озаряет яркий свет. Чтобы вернуть зрение, какое-то время приходится часто моргать. Протерев глаза, снова обретаю способность видеть и оглядываю огромную комнату.

Как и ожидалось, посреди помещения — знакомая платформа. И размерами не меньше, чем в Дуэльном Притоне. Вокруг арены места почти нет, иначе здесь вполне можно проводить незаконные дуэли.

Аберфорт уже на платформе. Гарри поднимается и встаёт напротив. Понятия не имею, что мне делать, поэтому делаю пару шагов в сторону лестницы. Дамблдор поворачивается ко мне и впивается суровым взглядом.

— Не так быстро, девочка. Мы здесь не для того, чтобы стоять и смотреть.

Понимаю, что начинаю краснеть. Хоть он и ведёт себя не как брат, всё-таки здорово на него похож. Глаза уж точно такие же пронзительно-голубые. И я чувствую — меня только что отчитали как нерадивую школьницу. Торопливо поднимаюсь на платформу и замечаю, как Гарри слегка улыбается. Аберфорт же невозмутимо меня рассматривает, будто скот на продажу.

— И как она? Не очень? — Дамблдор говорит обо мне, будто меня здесь нет.

Друг качает головой.

— Нет, она хорошо справляется. Но у нас возникли проблемы с Непростительными.

Аберфорт хмыкает.

— Точно. Значит, придётся научить.

Невольно распрямляю спину и стараюсь сдержать раздражение. Поттер согласно кивает.

Аберфорт активирует купол. Гарри одним движением сбрасывает мантию и оставляет её у стены. Я тоже снимаю мантию и бросаю на пол, а потом связываю волосы в хвост и встаю напротив. Они хотят, чтобы я продемонстрировала, на что способна? Что ж, не в моих правилах отступать.

Дамблдор осматривает меня с головы до ног словно коня, которого собирается купить. Потом поворачивается к Гарри, который стоит у дальней стены, и начинает невербально колдовать.

В то же мгновение появляется серебристый дым. Он поднимается снизу вверх, уплотняется и будто застывает, постепенно образуя фигуру. То же самое заклинание, при помощи которого Гарри создал копию Волдеморта. Аберфорт пристально на меня смотрит, и я решаю ничему не удивляться. Сначала показалась длинная чёрная юбка, которая переходит в плотно облегающий лиф. Чтобы понять, чью копию воссоздал Дамблдор, мне не обязательно видеть лицо. Честно говоря, жуткое сходство с этой сумасшедшей сукой заставляет занервничать.

Беллатрикс Лейстрейндж выглядит вполне живой, щеголяя фирменной маниакальной улыбкой и лениво покручивая палочку. Задираю подбородок повыше и вызывающе гляжу на Аберфорта. Думаешь, испугаюсь? Нет, такого удовольствия я тебе не доставлю. Как только моя противница предстаёт во всей своей красе, он кивает и скрещивает руки на груди.

— Ладно. Давай посмотрим, на что ты годишься.

Удивительно, но против Беллатрикс я сражаюсь хорошо. То ли помогли тренировки с Волдемортом, то ли просто расту, но вот уже около десяти минут я быстро колдую как вербально, так и невербально, и с лёгкостью ухожу от ответных атак. А как только наш поединок становится жёстче, и начинают летать всё более опасные проклятья, двое зрителей оказываются под защитой. Противница хитра и беспощадна, часто аппарирует и моментально подлавливает на ошибках.

Мне довольно часто приходится уходить в глухую оборону, но я стараюсь внимательно наблюдать за Беллатрикс, чтобы просчитать следующий ход. Самое любопытное — в отличие от Волдеморта на лице Лейстрейндж постоянно меняются эмоции: то она кривится от недовольства, когда я избегаю очередной ловушки, то морщится от боли, когда моё заклинание попадает в цель, то радостно скалится, когда ей удаётся меня задеть. Безусловно, это нервирует, но стоит мне вспомнить, что Белла не настоящая, а просто копия — призрак, имитирующий жизнь, как сразу успокаиваюсь и собираюсь.

Успеваю взглянуть Гарри, который следит за нашим поединком из такой же клетки, в какой я была утром. Аберфорт — в такой же клетке у противоположной стены. И тут я замечаю, как у друга округляются глаза, и он жестом показывает мне за спину.

Я потеряла концентрацию всего на мгновение, и Лейстрендж тут же этим воспользовалась. Сильное оглушающее отправляет меня в полёт. Кувыркаюсь в воздухе и со всей силы врезаюсь спиной в защиту арены.

Тут же Белла аппарирует ко мне, и теперь приходится «любоваться» её сумасшедшей кривой улыбкой вблизи. Заодно я никак не могу восстановить дыхание. Слышу буквально краем уха — Гарри что-то кричит, но не могу разобрать ни слова.

Её палочка начинает выписывать какую-то фигуру, но тут я вскидываю свою и невербально колдую щит четвёртого уровня. И в тот момент, когда ко мне уже несётся синий луч, передо мной вспыхивает жёлтый щит. Отрикошетив, проклятье опрокидывает Лейстрендж на спину.

Отведав собственного лекарства, Белла теперь корчится на другой стороне арены, пытаясь подняться хотя бы на колени.

— Встань и прикончи её.

Голос Аберфорта слышу настолько хорошо, будто он говорит мне прямо на ухо. Поднимаю голову и вижу, как Дамблдор пронзает меня стальным взглядом, а Гарри стоит рядом и хмурится. Старик повторяет:

— Встань и прикончи её. Сейчас.

Наконец-то мне удаётся вдохнуть полной грудью, и я могу встать. Медленно подхожу к противнице, которая лежит ничком, и чувствую, как две пары глаз прожигают дырку в моей спине.

На её лице тревога, грудь ходит ходуном, глаза округлились и в них я вижу страх. Пытаясь вытеснить сочувствие, на мгновение закрываю глаза. Мысленно повторяю мантру — это проверка, это тест, который я не должна провалить. Пытаюсь сосредоточиться на каком-нибудь Непростительном. Наверно, к месту сейчас Круцио.

И тут перед глазами возникает картина с далёкого четвертого курса, когда я впервые увидела это проклятье в действии. Тогда профессор Грюм равнодушно пытал паука. Помню, как от невыносимой боли несчастное существо металось по столу, а всё моё существо затопил ужас.

Опускаю палочку.

— Не могу.

Отворачиваюсь и иду в противоположный конец арены, где тяжело опускаюсь на пол. Обхватив руками колени, утыкаюсь в них лбом. Мне всё равно, что сейчас будет. Я устала, и никакая боль не выведет меня из апатии.

Улавливаю приближающиеся шаги. Вижу две пары ботинок, но даже не поднимаю головы. И снова Аберфорт так говорит, будто меня тут нет:

— Ладно, драться она умеет. Надо подтянуть выносливость, и устрой-ка ей несколько тренировок со штангой, чтобы набрала мышечную массу. И эти волосы…

Поневоле поднимаю голову. Старик указывает на мои волосы, словно ничего отвратительней не видел за всю свою жизнь. Тут же понимаю руку, пытаясь их пригладить.

— Отрежьте их. Пока они постоянно мотаются вокруг головы, она не сможет нормально драться.

Кажется, Гарри улыбнулся, но когда перевожу взгляд, его лицо ничего не выражает. А дальше он просто кивает.

— Спасибо, Аберфорт.

Старик хмыкает и, повернувшись к нам спиной, идёт к лестнице. Купол мигает и исчезает. Когда Дамблдор ставит ногу на первую ступень, копия Лейстрендж растворяется. Гарри протягивает руку, за которую я хватаюсь.

Он тянет меня вверх. Поднявшись на ноги, внезапно чувствую себя весьма паршиво — я ведь наверняка его разочаровала. Не могу смотреть ему в глаза и потому утыкаюсь взглядом в грудь.

— Я набитая дура.

Гарри кладет мне руку на плечо и слегка сжимает. Он ждёт, пока я посмотрю ему в глаза, и только тогда отвечает:

— Ты сражалась очень хорошо. Аберфорт тебя похвалил.

Корчу гримасу.

— Да неужели?

— Конечно. Ты достойно боролась. — Гарри отпускает моё плечо, берёт за руку и ведёт к лестнице. Мы начинаем медленно спускаться, и до меня доходит, что ощущение его руки в моей заставляет чувствовать себя гораздо лучше. — Нам просто надо решить проблему с Непростительными.

Пытаюсь разглядеть его в темноте, но вижу лишь смутный силуэт. Он поднимает руку с палочкой и зажигает Люмос, немного разгоняя окружающий мрак.

— Не уверена, что смогу. Всё моё существо противится.

Спутник останавливается, но на меня не смотрит. Вижу лишь, как стискиваются его челюсти. А потом он сжимает мне руку.

— Знаешь, я тоже не думал, что у меня когда-нибудь получится.

Дальше мы спускаемся молча.