Apprentice (джен)

— И ты ничего не сказал!

— Что я должен был сказать?

Вчетверо сложенный «Пророк» упал в опасной близости от стакана с соком — Юстин справа проворно отодвинулся. Нэт, вздохнув, придержал стакан рукой.

— Мог бы сказать, чем ты так занят, — услышал он. — А ты даже не намекнул! Ну разве можно быть таким скрытным?

Завтрак в Большом зале из просто шумного мероприятия грозил перерасти в уже неприятное, но чего еще было ждать? Статья на развороте: слева — выдержка из бестиария об оборотнях, справа — колдография какого-то мрачного юноши. Энквист переполняли эмоции.

— И главное, зачем было молчать? Ты же сделал… замечательную вещь!

— О чем она?

— Я вообще не понимаю, что твоя подружка, Баркер, забыла за нашим столом.

— Да тут новости, — Юстин, сунув нос в газету, расплылся зубастой улыбкой. — Оказывается, Баркер-то у нас — юное дарование, — процитировал он. — И физиономия его. Ну и видок… будто в розыск объявили!

Страницы зашуршали — кто-то показывал соседу. Нэта тошнило.

— Это что, правда он?

«Не важно. Совершенно не важно. Ничего этого не существует, и вообще, я их не слышу». Смотреть на Энквист с упреком было бессмысленно — она хотела как лучше, а если учесть, что за прошлый раз он почти и не извинился…

— «Самый молодой держатель патента…»

— Слышал, Белби? О, да здесь и твоя фамилия есть! «В соавторстве с Дамоклосом Белби, уже более десяти лет занимавшимся разработкой лекарства от ликантропии…»

Вокруг стало тише — все слушали.

— Подожди, — спросил Хиндли. — Если его отец этим занимался десять лет, почему тогда имя Баркера — на первом месте?

Побуревший, как свекла, Белби, забросил сумку на плечо и, не говоря ни слова, выскочил из-за стола. Его проводили любопытными взглядами: стук приборов и разговоры постепенно возобновлялись.

— Всегда знал, что он больше болтает.

— Так что, получается, тебя, Баркер, можно поздравить?

— Снадобье для оборотней? — фыркнул Рёдер. — Ты теперь, как это, лекарь для зверушек?

— Можешь не острить, — заметил кто-то из старших. — Просто так чье попало имя в патент не вписывают.

— Вот именно, — Энквист смотрела на Рёдера в упор. — Нэт еще СОВ не сдал, а уже сделал кое-что, что останется в истории, — сказала она с гордостью.

— Ой, я сейчас заплачу.

— Хватит уже, — не выдержал Нэтан. — Ну зелье, и что? Здесь большинство золотоглазку от желчи броненосца не отличает! Вам-то всем какая разница?

Опять стало тихо — должно быть он слишком громко это сказал. Кто-то из старших на том конце стола даже покачал головой.

— Есть разница, — за всех сказала Хальдис. — Такие вещи, вообще-то, друзьям рассказывают. Если, конечно, у тебя еще есть друзья, Нэтан Баркер!

Она выхватила газету и вернулась за стол Рэйвенкло, не дожидаясь его ответа. Но он и не знал, что ей ответить, по крайней мере, пока.

Да и стоило ли отвечать? Мерлин, какая глупость. Все, даже она, не замечали очевидного. Единственное, что их волновало: Баркер, который сидит с ними за одной партой, появился в газете. Новость дня! А чьего имени там не было — это им не бросилось в глаза? Нэт посмотрел на учительский стол — профессор с невозмутимым видом перемешивал овсянку.

Другие учителя то и дело оборачивались к мастеру зелий, а тот словно не замечал. Только ложка в тарелке выписывала безупречную восьмерку — вот, пожалуй, и все, что выдавало в нем напряжение.

На мгновение их взгляды встретились — Нэт вздохнул еще раз. Да, такой выдержки у него еще не было. А возможно, и не будет никогда.

— …устраивать сцены… как какая-то маггла.

— Совершенно никаких манер, к тому же, — снисходительно улыбнулась Леннет.

— Сразу ясно, что полукровка, — бледная, как снег, Саломея поправила искусно завитую прядь.

— Сразу ясно, что вы — две курицы, — Нэт встал и подхватил сумку.

Стараясь не смотреть больше ни на кого, он быстрым шагом покинул зал.

Всю арифмантику просидел, отгородившись от мира книгами — однако, это не помогло.

* * *

Днем свет свободно проходил сквозь стрельчатые окна, и доспехи, выставленные в коридорах, переставали быть похожими на спящих рыцарей. Они просто нагревались на солнце, как жестянки из-под чая, и можно было ладонью чувствовать теплый металл.

Запахи были ярче, они всегда становились ярче летом, поздней весной, как и звуки, доносившиеся, кажется, отовсюду. Глаза щурились от света — то ли отвык в подземелье, то ли попросту уже не любил. Он не знал точно, знал только, чего хочет: спуститься вниз, в прохладные, темные переходы, а все эти шепоты, шорохи, дурацкие мысли, голоса — все это заставить замолчать.

Коридор, который вел к классу защиты, был, по счастью, такой же темный, как в подземелье: все окна затянуты шпалерами, светильники едва теплились. Нэт постучал в дверь, но ответа не было. Он попробовал дернуть ручку к себе. За спиной раздались шаги.

— Тоже за оценкой? — это оказался Уизли.

— Тут закрыто. Наверное, можно уходить.

— Она обещала, что будет в перерыве, — гриффиндорец пожал плечами, подошел к двери и постучал сам.

Пару секунд ждали в тишине: Нэт — со скептической усмешкой.

— А правда это, насчет твоего зелья? — спросил вдруг Билл. — Все про него говорят.

— Какого зелья?

— Того, о котором в «Пророке» написано.

— Оно не мое.

Из упрямства оставалось только стоять здесь и ждать вместе с гриффиндорцем.

— Как, не твое?

— Оно профессора Снейпа. Я всего лишь помогал.

— Но ведь имя…

— Имя ничего не значит, ясно? И меня лучше об этом не спрашивать. Спроси стариков из гильдии, если хочешь.

Договорить не успел — дверь распахнулась рывком.

— Кто там? — донеслось из темноты: в классе было еще темнее, чем в коридоре. — Проходите.

Голос был хриплый, какой-то тяжелый.

Уизли уже почти шагнул, но Нэт, неожиданно для себя самого, поймал его за рукав.

— Стой.

— Что такое?

— Ты разве не чувствуешь ничего?

— Почему вы не заходите? — спросила мадам Храван из глубины кабинета.

— Не знаю, что я должен чувствовать, но я еще хочу успеть на урок, — вырвав рукав, Уизли зашел в класс.

«Плохая идея», — подумал Нэт, шагнув следом. Запах склепа, похоже, за прошедшие месяцы впитался в стены — а толстые свечи, выставленные на столе в ряд, мрак почти не разгоняли.

От свечей тоже растекался гнилой дух, слабый, облагороженный немного ладаном и каким-то цветочным ароматом: Нэт подавил желание поморщиться.

«Зачем? Она ведь зажигает светильники, обычно… И кстати, где она сама-то?»

— Мистер Баркер? Мистер Уизли?

Оглянулся — профессор стояла прямо за спиной. Может, виной этому был дрожащий свет: в ее глазах проступал какой-то непривычный теплый блеск. Еще удивительнее смотрелись жемчужные четки в ладони. Она перебирала бусины медленно, но не сбиваясь с ритма, от чего создавалось впечатление, будто звучит странная, из одного только стука, музыка. На секунду Нэт почувствовал себя как под покрывалом.

— Вы пришли за оценками?

— Да, если можно, мэм, — кивнул Уизли.

Он тоже поглядывал на дверь, закрывшуюся, стоило им оказаться внутри.

Незаметно, мадам Храван оказалась уже за столом, и свободной рукой раскладывала свитки, время от времени поднимая взгляд.

— Очень приличный результат, Уизли, — заметила она, отыскав нужный пергамент.

Ее голос теперь был даже ласков, не то, что обычно, с какой-то досадой подумал Нэт.

Может, она вообще была ласкова со всеми, кроме одного-единственного слизеринца.

Рыжий сразу заулыбался, чего, в принципе, и следовало ожидать. Пока ему рассказывали, как стать боевым магом, можно было и осмотреться. Погибающее древо в кадке, наглухо закрытый шкаф — все это не изменилось с самого первого урока; все также плотно были затянуты окна — и не пропускали свет.

Нэт вдохнул затхлый, чуть стылый воздух: по-прежнему он не понимал, что его так встревожило.

— Я как раз одолжу вам книгу… Расширенная редакция, здесь приведены полные списки.

«Параноик», — похвалил сам себя. Взгляд упал на край стола: фляжка в кожаной кобуре, может быть латунная, может быть, даже серебро, с отвинченной крышкой — и крышка рядом. Воздух не двигался, запах свечей перебивал все — пришлось самому подходить ближе.

— Комплексные щиты вообще довольно интересны, вот, смотрите.

Профессор Храван перелистывала страницы. Голос, так и не вернувший себе прежний, бесчувственный холод, прокрадывался глубоко, словно зачаровывая.

Крышка была ближе, чем склянка. «Боярышник, — узнал Нэт, поймав сырой, соленый оттенок,— ну да, горный ландыш, экстракт — интересный выбор, шкура броненосца, что еще она добавляет? Кровь руноследа должна быть — ее легко отличить, на второй волне, горькая и холодная, и немного совсем — как двуокись натрия…»

Вторая волна запаха прошла и сменилась третьей — коротким, отрывистым перебором: ель, можжевельник… Он всегда любил хвойные запахи, вот только теперь…

«Черт!»

— Уизли!

Оба посмотрели на него: профессор чуть удивленно, Уизли — не скрывая упрека.

— Нам нужно идти, — выдал Нэт без запинки. — Правда, профессор, мы опаздываем.

— Куда? — удивился Билл.

— Следующий урок только через десять минут. Разве вы торопитесь?

Ее голос почти звенел: Уизли, услышав его, замер, как кролик. Он будто не видел ничего перед собой.

«Поздно…»

Глаза мадам Храван, горящие в темноте, впились теперь в Нэтана: словно тугая удавка вокруг шеи, его охватило желание, будоражащее кровь: подойти ближе, сделать еще шаг к ней и замереть — точно так же, не двигаться, позволить ей что угодно…

— Мэм, — с усилием, Нэт отвел взгляд. — Мэм, ваше зелье не работает!

Он мог и не говорить этого — она, похоже, уже себя не помнила. Бледная кисть выглянула из рукава, четки мелькнули:

— Подойди.

Ноги почти пошли сами, но он ухватился за парту, и так заставил себя стоять. Сопротивление отзывалось в голове болью.

— Кровь руноследа испорчена, — словно игла царапнула по кости, и холодное дерево под пальцами в этот раз не помогло. — Как же… как вы пропустили?

Профессор его не слышала, что хуже — не слышал и рыжий, восторженно глядя куда-то в стену. «Что теперь? Она справилась с ним за какую-то секунду!»

Нэт сглотнул. Он даже не знал, как открыть дверь. План был, один, и несложный: одной рукой держаться за стол, второй — достать палочку. Палочка путалась в рукаве — хотела запутаться, но он ее выхватил, не глядя, выставил вперед. Наверное, стоило вообще зажмуриться.

— Не нужно сопротивляться, — бархатный шепот подкрадывался ближе. — Все хорошо, мистер Баркер, хорошо…

Действительно, было хорошо, и совсем не о чем беспокоиться — разве что ладонь ее тем временем легла Уизли на плечо: Нэт моргнул, прогоняя наваждение.

— Да что вы делаете!? Вы в своем уме?

Она медленно улыбнулась, обнажая острые, как ножи, клыки, и в ту же секунду впилась рыжему в шею. Боль вывела Уизли из транса. Он дернулся было прочь, даже вскрикнул, но тонкие пальцы держали его так крепко, что он не смог сделать и шага. Нэт взмахнул палочкой.

— Выпустите нас!

— Не двигайся, — ее губы были в крови.

Если бы не окклюменция — он подчинился бы, не раздумывая: такой силы был приказ в ее голосе.

* * *

Но у него было время, на вдох и на выдох, и на то, чтобы вспомнить об иллюзиях. Она, возможно, повторила — он видел, как шевелятся губы, но не слышал ни слова больше, он запретил себе слышать. «Diffindo!»

Палочка резким движением рассекла воздух, тяжелая шпалера рухнула на пол, и свет сквозь пропыленное стекло ворвался в класс, ослепляя на мгновение их всех. Вампирша упала на колени.

Нэт бросился к столу, схватив стонущего Уизли, стал толкать его прочь.

— Шевелись!

Рыжий рукой пытался зажать рану.

— Надо открыть дверь!

Профессор каталась по полу, воя и скуля. От ее кожи шел белый дым — свет проникал повсюду.

Простые отпирающие чары не работали, предсказуемо: Уизли уже начал произносить Bombardo, когда Нэт перехватил его руку.

— Сошел с ума? Выйдет за нами!

— Нет, — одними губами прошептал гриффиндорец, — смотри. Она уже горит!

«Только не это… Вот же я…!»

— Потуши ее! — рявкнул Нэт.

— Чтобы она нас обоих сожрала?

— Вампирский огонь, идиот! Здесь все сейчас запылает!

Expleo Penitus почти не подействовал. Знак, вышедший из мрака, был совершенно не знаком: звезда в кольце, неразборчивая вязь по краю. Концы звезды мерцали алым, как кровь.

«Если это по-арабски, мы пропали…»

— А Revelio пробовал?

— Revelio? — Нэту хотелось смеяться. — Кто она, по-твоему, второкурсница?

Он произнес еще три отпирающих заклятия, безрезультатно.

— Yol achma, — прохрипели с пола, и звезда, вспыхнув, словно втянулась в стену, не оставив следа. — Уходите!

Слепящий, жаркий огонь перекинулся с вампирши на стол, резво взбежав по когтистой лапе, а дверь открылась.

— Это ты сделал?

— Не я!

Уизли, кашляя, выбежал в коридор первым. Нэт оглянулся.

Четки профессора Храван укатились под стол. Костлявые руки царапали грудь, но не могли остановить пламя. Дым столбом поднимался под потолок — в этом было что-то завораживающее.

— Чего ты ждешь! Бежим!

— Она погибнет, если мы ее бросим.

«Если будем стоять и смотреть — погибнет тоже», — голос, звучавший внутри, на удивление, был полон спокойствия.

— Знаешь, как потушить вампира? Лучше кого-нибудь позовем, пока не поздно!

— Она рассказывала.

— Ага, а ты когда-то такое делал? Там восьмая степень, а может, даже девятая, и невербально!

Нэт вскинул палочку, вспоминая движение. «Алеф направо или все-таки, сначала двойная тэта?»

— Совсем уже?! Что, если ты ее сам убьешь?

— Она и так сейчас умрет, из-за меня, — сквозь зубы выдал Нэт и направил руку на окно. Надо было хотя бы разобраться с солнцем.

Не так много заклятий блокируют свет полностью — половина из них была вплетена в ткань, закрывавшую окна, и их-то он и разрушил, простым Diffindo. Как восстановить все, он не знал. Знал только одно.

«Scatheirigh!»

Холод прошел по руке к сердцу — Нэт захлебнулся воздухом. Из кончика палочки тьма выхлестнула волной, как поток черного дыма, устремляясь к зияющей прорехе, и свет был поглощен, весь, даже свечи погасли. Погас и огонь, плясавший на платье профессора — шипя, сопротивляясь, но все же погас.

Короткую долю секунды Нэт был почти счастлив — все удалось, и не пришлось вспоминать сложные чары, которые мадам Храван показывала когда-то еще осенью.

А потом его рука словно оказалась на наковальне. Пальцы свело судорогой — он не мог даже бросить палочку. Это была не простая ноющая боль в запястье, после урока чар: он был не уверен, что сможет стоять. Колени подогнулись.

Кто-то выдернул его в коридор, захлопывая дверь. Чужая Alahomora полоснула по нервам бритвой — Нэт прикусил губу.

— Мерлиновы… Ты знал, что сможешь?

Вместо ответа плечом уперся в стену. Так было легче.

— Я зову на помощь, — побледневший Уизли все еще сжимал в кулаке палочку. Он успел кое-как залечить рану, хотя весь его воротник был в крови. — Оставайся тут.

— Нет. В больничное крыло… сейчас.

— Да ты на ногах не стоишь.

— Рана откроется, опять, — никогда еще не было так трудно считать на выдохе. — Episkei укус вампира не лечит.

Боль не проходила, как обычно бывало после сложного колдовства — в этот раз она словно набирала силу с каждым ударом сердца. Он не очень понимал, что происходило. Может, даже и говорил что-то, по-гоблински, или просто, шипел.

— Знаешь, Баркер, если бы моя мама тебя слышала… — его волочили, сначала по коридору, потом, по лестнице, спотыкаясь на ступеньках, — …вымыла бы тебе рот с мылом!

Тонул, кажется, но еще мог сопротивляться. Он знал, как. Помнил, как пахнет под ногами горячий уголь.

* * *

Светлые окна палаты, сияющий чистотой пол, ведьма в чепце, всплескивающая руками. Все проходило мимо. С настороженностью человека, впервые увидевшего кровать, Нэт присел на край койки. Мадам Помфри хлопотала вокруг Билла — зеленый и синий луч, сплетаясь, текли из ее палочки к месту укуса.

Ощущения играли в странную игру. Нэт смотрел, как она колдует, а чувствовал сладость, и слышал, как ветер несет вниз с горы песок. Боль давно превратилась во что-то другое: янтарная смола ползла по венам вместо крови, так медленно, что он бы испугался, если бы был в состоянии испытывать страх.

— …я только надеюсь, она там еще жива, пока вы тут задаете мне все эти вопросы!

— Сядьте сейчас же, мистер Уизли! Вы никуда не пойдете! Я уже сообщила директору, он лично все проверит. А вам сейчас нужен покой! И вы его получите, сразу после того, как вы сообщите мне, каким заклятием мистер Баркер погасил огонь.

— Да не знаю я, чем он ее погасил! Лучше спросите у него самого. Только по-моему, у него шок, и он опять ничего не ответит.

Сложный рисунок теней на потолке, как узор в калейдоскопе, вращался то вправо, то влево.

— Я в полном порядке, — спокойно сказал Нэтан, — никакого шока у меня нет.

А некоторые тени были похожи на розы, из тех, что выращивала профессор Спраут в самой маленькой теплице…

— Если хотите знать, что я применил… Scatheirigh, — голос, лишенный эмоций, отскакивал от стен, как свинцовая дробь.

…должно быть, и пахли, словно розы. Он точно чувствовал запах.

— Вижу я, в каком вы порядке, — поджав губы, обронила колдоведьма. Вышла из палаты и вернулась меньше, чем через минуту, с флаконом обезболивающего.

Нэт покачал головой, когда она протянула зелье ему.

— Не нужно этого упрямства, — сказала мадам Помфри уже тише, так, чтобы слышал только Нэт. — Я прекрасно понимаю, что вы пытаетесь делать, и даже догадываюсь, кто вас научил. Так вот, — добавила она решительно и строго, — мне, мистер Баркер, вы ничего доказывать не должны, и мастеру вашему тоже. А если он придерживается другого мнения…

Смола текла так медленно. Иногда — почти останавливалась.

— Я сам попросил его научить меня.

Тут дверь палаты распахнулась, впуская встревоженную МакГонагалл и директора.

Нэт встал с койки — проницательный взгляд Дамблдора нашел его почти тот час же.

— Вижу, ваши пациенты уже чувствуют себя лучше, мадам Помфри.

— Профессор Храван, как она? — тут же встрепенулся Уизли.

— Я рад сообщить, что профессор жива и здорова, насколько это возможно… в ее нынешнем состоянии. Она пострадала от солнца, но вы вовремя остановили огонь. Если бы не ваши своевременные действия, сегодняшний день мог оказаться для нас всех куда печальнее.

Нэт не мог этого объяснить, но почему-то похвала Дамблдора показалась ему оскорбительной.

— Она не виновата. Потом, она сама открыла нам дверь. И вообще, кровь руноследа в зелье была испорчена, — буркнул он. — Кто угодно мог это подстроить.

— Да, профессор Снейп уже ищет причину, — директор улыбнулся. В синих глазах холод мешался с любопытством — больше никакой высокомерной, неуместной благодарности. — Должен сказать, впечатляющие чары вы сегодня применили, мистер Баркер.

— Впечатляющие! — фыркнула МакГонагалл. — Я пять лет такого не видела, и надеялась уже, что никогда не увижу. Вы хоть знаете, что окно было разбито, и технически, вы колдовали не в замкнутом помещении? Тень Кинлоха среди бела дня!

— Согласен, — донеслось от двери. — Дурость редкостная.

Нэт поднял голову — мастер зелий стоял на пороге, разглядывая всех собравшихся.

— Однако для мадам Храван приверженность мистера Баркера к радикальным мерам оказалась спасительной.

— Она восстановилась?

— Практически полностью.

— Замечательно, — обрадовался Дамблдор. — Интересный побочный эффект. Вы об этом знали, мистер Баркер?

— Я бы сказал, это основной эффект, — поправил Снейп, бросив в сторону ученика предупреждающий взгляд, — а способность гасить огонь — побочный. И нет, мистер Баркер об этом не знал.

«Мистер Баркер мог бы ответить за себя и сам», — Нэт почти улыбнулся.

Стоило ослабить концентрацию, и боль вернулась, с новой силой. Он застыл, не понимая, что делать с воздухом, набившимся в грудь.

«Дышать, тупица!» Рука дрожала — он осторожно сжал покрывало. «Дышать!»

Потемневший было, потолок снова стал белым, в кружевных пятнах света.

Пока Нэт пытался восстановить контроль, Уизли, оказывается, тоже не сидел без дела.

— А прорицания до часа?

— …десять минут залечивала рану!

— За это я вам благодарен, мэм, но теперь-то я могу пойти на урок?

— Никуда вы не пойдете, — грозно нахмурилась мадам Помфри. — Что вы себе воображаете! Укус вампира — это вам не с метлы упасть. Выпьете зелье и будете спать до вечера, восстанавливая силы.

— Не о чем беспокоиться, мистер Уизли, — утешила гриффиндорца МакГонагалл. — Я предупрежу профессора Трелони, если она сама, конечно, еще не знает, что с вами случилось.

— Я тоже должен идти, — вспомнил Нэт.

— Пожалуйста! Второй туда же! — возмутилась колдоведьма.

— Мистера Баркера, насколько мне известно, никто не кусал, — вступился Снейп. — А мне понадобится его помощь.

— Об этом мы сейчас как раз и поговорим, — мадам Помфри почти силком влила зелье Биллу в рот, когда тот закашлялся после первого глотка. — Вот так, умница.

— Пока мистер Уизли еще не уснул, я бы хотел попросить вас обоих, — директор посмотрел на студентов, — держать происшедшее в тайне. Конечно, мы сообщим вашим родителям, — при этих словах Уизли тяжело вздохнул, — но я прошу не рассказывать об этом одноклассникам. Вы нас очень обяжете. Теперь же, — он оглянулся на МакГонагалл, сурово поджавшую губы, — нас ждут неотложные дела в министерстве.

* * *

Пробирки звенели, когда Нэт выставлял их в сушилку.

— «Неотложные дела в министерстве»? — спросил он тихо. — Надеюсь, это не значит, что профессору Храван придется покинуть страну, скрываясь от авроров?

— Директор взялся все уладить, — ответил Снейп.

С тех пор, как они добрались до лаборатории, он почти не говорил, если не считать скупых указаний.

— Она ведь все равно уедет, да?

Белое, как известка, зелье начинало бурлить, но до момента, когда оно должно было быть готово, оставались еще часа четыре.

— Да, — профессор провел рукой над котлом, проверяя влажность. — Сказала, что не сможет здесь больше оставаться, — он присмотрелся к ученику повнимательнее. — Не расслабляйся. Держи ритм.

— Я держу, — Нэт выдохнул сквозь зубы.

Угроза мадам Помфри «поговорить», как и следовало ожидать, на мастера зелий впечатления не произвела. В больничном крыле они остались втроем, не считая спящего Уизли — легкий сквозняк поднимал занавески. Мадам Помфри предпочла сразу пойти на приступ.

— Что это за эксперименты над психикой? О чем вы думали, профессор, когда учили мальчика окклюменции? — начала она. — Ему всего пятнадцать!

— Уверяю, если бы меня кто-то научил окклюменции, когда мне было пятнадцать, я был бы только благодарен, — нехорошо улыбнулся Снейп.

Она все равно покачала головой, хотя уже и не смотрела профессору в глаза.

— Не нужно передергивать! У вас… разные обстоятельства! Объясните мне, глупой женщине, почему он не может просто выпить лекарство и отдохнуть день в лазарете, когда у него приступ? Почему он должен вытворять эти фокусы с сознанием? — распалялась она все больше. — Сейчас что, война?

— Не кричите, — профессор прикрыл глаза. — Труднее сконцентрироваться, когда кричат. Мистер Баркер может оставаться в лазарете, сколько потребуется, — ледяным тоном заметил он. — Я ему в этом не препятствую.

— «Не препятствуете»! Хорошо же вы говорите, — воскликнула мадам Помфри с упреком, — как будто теперь он согласится отдыхать! А объяснить ему, чем он рискует, вы, конечно, не удосужились? — упрек в ее голосе перерос уже в какую-то личную обиду. — Он мне ответил сегодня с пятой попытки! Кто будет его вытаскивать, если вас поблизости не окажется?

Потолок опять темнел, воздух становился тяжелее. Случайный короткий вдох сбил ритм — Нэт попытался восстановить дыхание, но боль, накатывавшая волнами, не давала ему шанса.

«Нет, не сейчас… пожалуйста…»

Он не знал, кого просит — да в любом случае, просить было бесполезно, но усталость победила: мыслей уже не было, одни жалкие обрывки. «…мерзость… должна остановиться же… должна перестать… должна…»

Как будто услышав это, мастер зелий повернулся и посмотрел ему в глаза. Из просто хмурого лицо Снейпа превратилось в каменное.

— Захочет вернуться — вернется. Нам пора, если вам больше нечего сказать, — заметил он. — Нэтан?

У мадам Помфри нашлось бы, что возразить, но Нэт оказался у выхода чуть ли не раньше профессора. Было ясно, что оставаться в больничном крыле он не собирался.

Стоило им выйти в коридор, как мастер, схватив его, поволок прочь, в ближайший пустой класс. Не отпуская плеча, он бросил ученика к стене.

— Смотри в глаза, — голос не дрогнул, но черной глубине на призрачное, короткое мгновение мелькнуло что-то вроде заботы. — Не закрывайся.

Тихий шелест, похожий на шелест волны, накатывал со всех сторон. Это было не важно. Все было не важно — даже пристальный взгляд, требующий ответа. Все исчезало, таяло, все отступало — и слепая боль отступала тоже, у нее не было власти.

— Ты уходишь слишком глубоко!

Звуки сливались в слова, но слова ничего не значили, ведь с такой же легкостью они снова делились на звуки.

— Нэтан, черт возьми! — прошипев что-то неразличимое, мастер зелий выхватил палочку. — Legilimens!

От неожиданности Нэт дернулся: как будто нож вошел в висок.

— Не сопротивляйся, — продолжал Снейп, — не хочу причинить тебе боль, — нож повернулся, рассекая блаженную темноту, как недавно холодный луч заклятия рассек на части пыльную занавеску. Нэтан зажмурился, но слова профессора все равно продолжали звучать в его голове.

— Что ты делаешь? Я же сказал, убери защиту!

Какой-то частью понимал — желание уйти от всего, исчезнуть, стало почти инстинктивным, он больше не контролировал его. Стена между ним и миром росла, становилась толще — и хотя беспощадный нож продолжал ее рубить, на месте прорех тотчас сгущался мрак, обволакивал его, защищал, как прежде.

— Не хочешь по-хорошему, сделаю по-плохому, — предупредил злой голос.

Нож, превратившийся уже в меч, внезапно стал расти — он стал длинным, как плеть лозы, раскинул ветви, разросся, впиваясь в стену, словно дьявольские силки.

— Нет! Не нужно…

— Тогда пропусти меня.

Сияющие щупальца крошили мрак на части.

— Не делайте… — выдохнул Нэт, и стена рухнула вниз, сама.

Потом, кажется, он заплакал.

— От этого ты закрывался? — не верил Снейп. В его глазах читалось презрение.

Нэт дышал тяжело.

— Было хуже, — сказал он. — Правда. Сейчас почти прошло. А сначала было хуже, — повторил он, оправдываясь.

Боль и вправду, почти прошла — остался только ее отзвук, усталость в руке и тяжесть в голове. Впрочем, за последнее, скорее, стоило благодарить Снейпа и незапланированный сеанс легилименции.

— Все равно, — мастер зелий спрятал палочку. — Нельзя уходить так далеко, без причины. Ты всегда, — это слово он подчеркнул, — всегда должен знать, как вернуться.

Он посмотрел в окно, и тень чужого присутствия пропала. Нэт облегченно прикрыл глаза: теперь снова почувствовал себя свободным.

— А что, если бы я и пробыл там подольше? Зачем нужно было меня вытаскивать?

— Еще спрашиваешь, зачем? — глухо усмехнулся профессор. — Для тебя там нет ничего, нет времени, нет жизни. Все равно, провести в этом состоянии три минуты или три года — ни о каком «подольше» тут говорить не приходится.

За окном синело июньское небо — белое, теплое как пух облако, покачивалось над озером. Это был один из тех маленьких кабинетов, которые использовали разве что на старших курсах: всего пять или шесть столов, запачканная мелом доска. В углу доски — не стертый до конца остаток от деления.

— Вы правы, — собственный голос звучал, как чужой. — Но я это не мог контролировать. Я просто уходил и уходил, все глубже. Это так… — он не мог подобрать слово, — это слишком…

— Желанно. Я знаю, — кивнул мастер. — Но ты научишься. Все дело в балансе, — добавил он уже тверже.

* * *

Пробирки звенели. Белое, как известка, зелье медленно грелось, его маслянистая поверхность покрывалась кратерами, когда лопались большие, мутные пузыри. Четыре часа подходили к концу.

«Не сбиваться с ритма, — вспомнил Нэт, — и темп. За темпом тоже нужно следить».

Счет секунд не прекращался — размеренные, глубокие вдохи и выдохи — вот все, что его теперь волновало.

Ему потребовалось время, но он, кажется, понял, о каком балансе говорил мастер зелий.

Вдох. Выдох. Словно стоять на грани — здесь и не здесь, видя и не видя, чувствуя — и не чувствуя в одно и то же время. «Всегда знать, как вернуться. Не уходить далеко…»

Стук в дверь лаборатории он заметил — но головы не поднял.

— Ты же слышал, — пробормотал Снейп, не открываясь от котла, — стучали.

Нэт кивнул, вынимая палочку. Одно заклинание и несколько секунд спустя дверь была открыта: когда он увидел, кто пришел, то замер, не в силах сдвинуться с места.

— Кто там? Пригласи. Или я все должен делать сам?

— Проходите, мэм.

Мадам Храван перешагнула порог. Нэт попятился.

Она выглядела почти не изменившейся. То же черное платье, пепельное кружево чуть выглядывает из рукавов: в ее глазах снова был сухой холод, и ни намека на теплый блеск, лишающий людей рассудка.

— Ваше зелье еще не готово, — как ни в чем не бывало, сообщил профессор. — Одиннадцать минут.

Он взял с полки медную мешалку и опять вернулся к котлу.

Вампирша медленно кивнула.

— Это хорошо. Но я хотела бы поговорить с мистером Баркером. Наедине.

В горле у Нэта пересохло — он не смог найти слова для отказа. Прежде чем успел хотя бы что-то выдавить, Снейп поднял взгляд.

— В кабинете свободно, — сказал он. — Вы можете пройти туда.