Гарри Поттер и наследие предков (гет)

Дамблдор думал над несвойственным англичанину вопросом: что делать? Конкретнее, что делать с Поттером? Мальчишка перетянул на свою сторону слишком много людей. Причем людей с боевым опытом. В Ордене остались только те, кто пороху не нюхал, а если и нюхал, то только с далекого и безопасного расстояния. Даже Северуса. Но активных действий не принимал, и единственный вывод, который директор мог сделать: Поттеру не нужна его смерть. Тогда что, черт побери, ему нужно? Отставка? Похоже на то.

Но мальчишка собирает силы. Зачем? Зачем ему армия, если он не собирается воевать? В своем замке он недосягаем, в отличие от самого директора. Мерлин разберет, как Поттер сюда проникает. Так что же с ним делать? Дискредитировать, похоже, не получится — Малфой на его стороне, а значит, и остальные чистокровные тоже. Да и не вяжется это с образом героя, который надежно закрепился в мозгах. Выход оставался только один.

Роланд расслабленно сидел на диване в кабинете, когда в камине полыхнуло зеленым, и из него вышел директор. А мужчина все еще сидел на диване, вот только от расслабленности не осталось и следа — ноги подобраны, спина несколько сгорблена, одна рука — на мече, другая вытянута вперед, и с нее готово сорваться атакующее заклятье.

— А, это вы, Альбус. Присаживайтесь. С чем пожаловали?

— Роланд, вам доводилось убивать людей?

— Доводилось. А с чем связан такой вопрос? Учтите, все мои преступления современных законов наказанию не подлежат, за сроком давности.

— Да вот, вспомнил, что ты упоминал, что можешь быть неплохим убийцей.

— Могу. Но это не моя профессия. Но иногда приходилось и такое делать. А что, вам надо кого-то убить?

— Жизненно необходимо. Причем не только для меня, но и для всей страны. Если это не сделать в самое ближайшее время, то она погрузится в хаос, а мы только-только…

— Очередной Темный Лорд? Ладно, а почему вы пришли ко мне?

— Потому что, боюсь, кроме тебя это сделать некому, — Дамблдор был серьезен.

— Допустим. Но это будет стоить дорого. Очень дорого.

— И сколько?

— Полмиллиона.

— Ну, как-то уж слишком дорого.

— Ну, так вы же говорите, что только я могу это сделать. Ладно, погорячился. Триста пятьдесят тысяч. И письменный контракт.

— Контракт? С ума сошел?

— Или все вперед, — с усмешкой сообщил ведьмак. — Выпытывать больше, угрожая им, я не буду — в тюрьму мне пока не хочется. Я старый человек, Альбус, и у меня есть некоторые принципы, от которых я никогда не отступаю. Особенно — что касается работы.

— Ну ладно, контракт. И триста тысяч.

— Черт с вами, Дамблдор. Кто?

— Гарри Поттер.

— Поттер так Поттер.

Контракт был составлен быстро и надежно. Подпись Дамблдора легла на него. Никаких чар на пергаменте не было. Естественно, сама форма контракта была магической — наниматель не мог не выполнить свою часть сделки. Ну, разве что подрядчик умрет. Похоже, именно на это Дамблдор и рассчитывал — убить Гарри Поттера в его замке может, и возможно, а вот остаться целым и выбраться — совершенно другой коленкор.

— Что в доказательство? Голову?

— Можно и голову.

* * *

— Господа, с Дамблдором покончено! — торжественно заявил лорд Гарольд Поттер после того, как лорд Люциус Малфой объявил первую встречу Совета Свободных Кланов открытой.

— А я думал, что мы собрались здесь, чтобы как раз решить эту проблему, — хитро прищурился Нотт.

Гарри оглядел стол. Цвет Ближнего Круга Пожирателей Смерти почти в полном составе. Кроме совсем уж безнадежных вроде Беллы (ну, зато был Сириус), или не местных, вроде Долохова. Но, с другой стороны, здесь же были и другие — гоблин Крогрбваз, оборотень Люпин, великан Торкмогул, очаровательная девушка Александра, которую не портили ни бледность лица, ни слегка торчащие из-под верхней губы клыки. Был здесь и кентавр Флоренц, и множество знакомых Гарри с Темной Аллеи.

— Да, это так. Вас звали сюда, чтобы решить эту проблему. Но буквально за два часа до встречи, я получил вот это, — Гарри бросил на стол свиток пергамента. — Это контракт между Дамблдором и Грифом на мою голову.

— Как мало они тебя ценят, Гарольд, — хмыкнул Северус, когда до него дошла очередь.

— Как ты это заполучил? — поднял брови Макнейр.

— Достаточно будет сказать, что лорд Роланд Гриф — это я, в некотором роде. Моя вторая личность, второе тело, — Гарри махнул палочкой, и вместо него появился Роланд. А потом — снова Гарри.

— И никто не заподозрил?

— А как? — спросил Роланд, входя в зал. — Убедительно, верно? — потом он хмыкнул и растаял.

— Ладно, это все неважно! Главное — у нас есть неоспоримое доказательство!

— Верно, Люциус. Значит, цель Совета немного меняется. Мы должны обсудить, чего мы хотим добиться, и как это сделать, — поддержал его Сириус.

Обсуждение протекало долго — не всем полностью понравились предложенные Гарри изменения, не всем было это выгодно. Но, в итоге, Совет пришел к согласию — и кентавры, и оборотни, и вампиры, и гоблины получили кое-что свое. Ну и, разумеется, маги. Совет завершился далеко за полночь, зато полностью выработав свой план и распределив обязанности.

А на следующее утро в Хогвартс прямо во время завтрака проникло пятнадцать человек. В том числе Гарри Поттер, Северус Снейп и Аластор Грозный Глаз Грюм.

— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, вы арестованы специальным указом Министра Магии. Вы обвиняетесь в попытке убийства лорда Гарольда Джеймса Поттера посредством найма убийцы. Если вы окажете сопротивление, то будете уничтожены немедленно.

— По-моему, у вашего сборища нет прав арестовывать меня, Аластор.

— Еще как есть, Альбус. Я являюсь членом специального корпуса аврората. И, в случае ареста опасного подозреваемого, имею право рекрутировать любое количество помощников, — Грюм ухмыльнулся. — Отдай волшебную палочку.

Дамблдор мгновенно понял, что проиграл. Оставалось только одно — бежать. Но сначала — забрать с собой тех, кто устроил ему эту подлянку.

— Авада Кедавра, — директор направил палочку на Роланда Грифа. Но заклятье попросту ударило в стену — Роланд Гриф исчез.

— Не выйдет, Альбус, — сказал он, стоя там, где только что был Гарри Поттер. — Не выйдет, — добавил Гарри, принимая истинный облик.

— Это мы еще посмотрим! Авада Кедавра! — на этот раз палочка указывала на Снейпа. Но луч встретил обычный деревянный щит, возникший прямо из воздуха. А в Дамблдора полетело пятнадцать оглушающих заклятий.

— Увести детей! — рявкнул Гарри. — Он мой.

Преподаватели предпочли смыться сами.

— Ты не сможешь взять меня живым, Гарри! Не сумеешь! А убить не посмеешь!

— Уверен? — Гарри усмехнулся. В зал вбежала сотня доспехов. — Взять его.

Надо сказать, последний бой Дамблдора впечатлял. Он крошил доспехи всеми доступными ему способами — мощнейшими ударными, взрывными заклятьями, струями пламени и льда, ураганным ветром. Под ними пол становился жидким, в них летели тяжеленные факультетские столы и скамьи. Наконец все доспехи были уничтожены.

— Уверен. Авада Кедавра!

Гарри не стал выеживаться и защитился точно так же, как и защитил Снейпа.

— Во что ты превратил Большой Зал, Альбус, Альбус, — Гарри покачал головой. — Ладно, ладно, ты силен, верю. А теперь посмотри сюда, на мою руку.

Реакция Дамблдора была чисто инстиктивной — он послушался. И тут же встретился глазами с Шипуном. Не умер, но окаменел.

— Сонорус. Все кончено, он обезврежен!

— Как ты это сделал, Поттер? — прохрипел Грюм. — Я был уверен, что тебе придется убить его.

— Василиск. Маленький карманный василиск, Шипун.

* * *

Дамблдор был осужден Визенгамотом пожизненно. Процесс был шумным, длительным и скандальным — именно таким, какого и желал Совет Свободных Кланов. Авторитет директора был растоптан, имущество — конфисковано, он был лишен всех своих званий и должностей. Правда, в карточках на шоколадных лягушках он все же остался. А в рядах Министерства Магии набирали силу сторонники Совета.

Даже те члены Ордена Феникса, кому Дамблдор успел промыть мозги, отвернулись от него. Не последнюю роль в этом сыграл Снейп — он показал МакГонагалл воспоминание о том, как она делилась с ним своими сомнениями. Снейп же был назначен на должность директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс; Совет Попечителей принял его кандидатуру со скрипом, но все же — принял.

Как ни странно, Роланда Грифа увольнять не спешили. А, когда Гарри Поттер на пасхальных каникулах блестяще сдал ЖАБА, то был принят на должность профессора зелий под собственным именем и с собственной внешностью. Но стиля преподавания не изменил, хотя для многих, разумеется, было шоком то, что их обучает Гарри Поттер. Кстати, он, хотя еще и не совершеннолетний, получил разрешение колдовать.

Совет Свободных Кланов стал главным органом законодательной власти. И тут же внес ряд законов, разработанный еще во времена Дамблдора. Некоторые запреты были сняты, другие — введены. Кардинально изменилась система образования. Кентавры получили полные права на Запретный Лес, и теперь там действовали их законы. Правда, они взяли на себя поддержание в Лесу относительной безопасности. Теперь в Лес можно было войти только с их разрешения, а уж заниматься там сбором ингредиентов разрешено было только при уплате пошлины. Вампиры перестали числиться опасными хищниками, и открыли собственный донорский центр. Но на работу туда брали волшебников. Оборотни и вовсе получили равные права с людьми, для них были созданы специальные резервации, где они могли бы пережидать полнолуние, в том случае, если не пили Волчьего Противоядия. А нарушителей немедленно приговаривали к уничтожению на месте.

Гарри все-таки поделился технологией определения волшебных способностей у маленьких детей, не дожидаясь неконтролируемого выплеска сил. Процедура была не слишком сложной и могла проводиться прямо в роддоме. Постепенно ее начали внедрять. Полное выполнение этого плана затянулось бы лет на пятьдесят. Зато уже сейчас разрешили колдовать на каникулах — с тем условием, что этого колдовства не увидит никто, кроме семьи учеников (это касалось только маглорожденных — чистокровные-то всегда безнаказанно колдовали на каникулах в своих домах).

* * *

Гарри наконец-то радовался жизни. Заканчивался май, приближались экзамены. Джинни, Гермиона и Драко постоянно проводили время вместе с ним — то на улице, то в кабинете. Гарри абсолютно честно помогал им готовиться к экзаменам, не слишком отвлекаясь на поцелуи и тому подобное: Джинни предстояло сдавать СОВ, а Драко и Гермионе — переводные на седьмой курс (конечно, экзамен не столь ответственный, как СОВ или ЖАБА, но хорошего тоже мало). Между тем, была уже назначена дата свадьбы Малфоя и Грейнджер — в середине августа, после дня рождения Драко (у Гермионы день рождения был в сентябре, так что она была самой старшей на курсе). Также, в июне планировалась свадьба Билла и Флер, а в июле — Ремуса и Доры.

— Что, Гарри, ты развеял свою скуку? — как-то спросила Гермиона.

— Знаешь, я понял, что это была не скука и не тоска. И даже не жажда действия. Это было ощущение незавершенности, ощущение неправильности мира. Но вот прямо сейчас мне кажется, что я о чем-то забыл.

Совместными усилиями, через час перебора тем, наконец-то нашли, о чем забыл Поттер. А забыл он о Дурслях. Следовало снять с их дома все заклятья и выпнуть их из своего. Ну, с первым Гарри справился просто — он же их и накладывал, так что времени это заняло меньше часа. А потом он трансгрессировал в поместье в Уэллсе.

— Хозяин Гарри! Что-то случилось?

— Нет, Добби, ничего. Просто Дурсли уезжают отсюда. А тебе я поручаю следить, чтобы во всех моих поместьях было чисто и был небольшой запас еды. Ну, знаешь — каких-нибудь консервов. Сегодня можешь отдохнуть, а завтра приступай, ладно?

— Есть! — И домовик исчез.

— Эй! Родственнички! — на его крик Дурсли собрались в гостиной. — Все, опасность миновала. Выметайтесь из моего дома. У вас есть полчаса на сборы.

— А в прошлый раз ты выглядел по-другому, — тупо заметил Дадли.

— А ты еще не забыл моего обещания? Обеспечить тебе пожизненную инвалидность, если опять будешь обижать тех, кто слабее тебя, да еще в компании дружков? — тихо спросил Гарри. Кузен побледнел и помотал головой, отправившись собирать вещи. А у Гарри в голове возникла чересчур заманчивая мысль: он купит «Граннингс», фирму, в которой дядя работал директором. Ему доставила удовольствие сама мысль о том, что Дурсль будет работать на него, а не наоборот.

А вернувшись в Хогвартс, он с удовольствием подумал, что жизнь, как ни странно — хорошая штука. Особенно его жизнь.