Twig / Твиг (джен)

Это был хаос. Кто-то метнулся к Гордону, кто-то разбежался по краям помещения. Раздавались крики, возгласы страха, противоречивые приказы.

Гордон был симпатичным парнем, если не принимать во внимание маленькие детали, вроде разорванной кожи, слёз, крови и вязкой массы, которой он себя покрыл. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Он был хорош во всём, в чём желал быть хорошим, на шаг позади меня в оценке людей, на шаг позади Джейми в памяти, но у него было множество других талантов. Больше, чем у любого из нас; у него было всё, чтобы процветать отдельно от группы. Стержень, держащий нас вместе. Девушки любили его, парни уважали.

И то, что он оказался в центре этого хаоса, камнем, от которого пошла рябь, — вот что заставило меня впервые позавидовать ему.

То, что он мог лежать здесь и истекать кровью, в то время как мы должны делать работу, фух. Просто соль мне на рану.

Мой взгляд был прикован к Пастуху.

К его чести, он ни секунды не упустил и уже двигался так быстро, как только мог, к Гордону. Пока люди кричали и спорили, некоторые поворачивались к двери, Пастух впервые на моей памяти закричал сам.

— Оставайтесь внутри, здесь безопаснее! — прокричал он.

Головы повернулись, и хаос поутих. Люди, которые направлялись к двери, замедлились или остановились.

— Нет, — прокричал Гордон, изгибаясь, изворачиваясь.

Его держали Лейси и ещё двое мужчин, подскочивших со стороны, и в процессе борьбы он на мгновение посмотрел мне в глаза. Он сохранил его, вновь крикнув: — Нет!

Когда я был уверен, что он видит, а Пастух нет, я показал жест. Безымянный, средний и указательный пальцы дважды дёрнулись вверх.

— Оно убьёт нас всех! — завопил Гордон, дергаясь; Лейси пыталась держать его на полу, но он неуклонно наращивал интенсивность. — Оно убьёт нас! Оно убьёт нас! Оно убьёт нас!

Это был акт балансирования. Мы не хотели катастроф, беспорядков или безумия. Мы хотели, чтобы ситуация была почти неуправляемой, с акцентом на слове "почти".

— Джил! — позвал Пастух. — Через кабинет в мою комнату. У меня четыре оружия. Два пистолета в столе, винтовка на кровати, четвёртое…

— Дробовик в шкафчике, сделаю, — сказал наш горе-мэр. Он жестом подозвал двух человек

Пастух приблизился к Гордону, но повернулся к группе у двери.

— Терри, Хьюз, Артур, я помню, что вы занимались для меня садоводством. Вы знаете, где хранятся вещи. Пилы, вилы, ножи. Всё, что можно использовать как оружие. Не выходите…

— Мы умрём! — завизжал Гордон. — Прошу, прошу, боже!

— …Наружу! — Пастырю пришлось повысить голос, чтобы его можно было услышать. — Идите через чёрный ход, у сарая две двери!

Четкие, разумные указания, дающие людям возможность объединиться. Оружие давало ощущение силы. Взять группу, что была ближе всего к дверям, чтобы отправить их и усилить.

Пока люди пересекали церковь, он сказал им в спины:

— Мы полагаемся на вас!

Превращая их в героев.

Гордон изогнулся, закричал:

— Отстаньте от меня, отпустите! Оно доберётся до меня, они доберутся до меня!

Я заметил, как Гордон в разгар безуспешной попытки освободиться от хватки Лейси, намеренно неэффективной, дважды слабенько хлопнул ее по боку. Универсальный знак «отпусти». Жест был сдержанным, незаметным в подобных условиях, где почти никто не смотрит, а те, кто не знали, что он притворяется, могли и не понять, что это был намеренный двойной хлопок.

Она отпустила его, и этот же момент он использовал, чтобы выбраться, всё ещё размахивая конечностями, играя бессмысленную панику.

И в процессе он махнул кулаком, угодив Пастырю прямо в челюсть с правой стороны.

«Нет! — закричал я мысленно, одновременно заставляя свое выражение лица соответствовать окружавшей меня толпе, которая была потрясена совершенно по-другому. — Нет, нет, зачем?!»

Зачем было делать это?

Как манёвр, это было чертовски хорошим движением, признаю. Я даже не уверен, смог бы сделать лучше, будь на его месте. Возможно, моя актерская игра превзошла бы его, возможно, я бы лучше подбирал слова, но я не смог бы нанести такой удар, как он. Даже если бы я попал по шарам Пастуха, я не был уверен, что причинил бы ему столько же боли.

Это было тем, в чём был хорош Гордон. Когда он бил кого-то, даже почти в полтора раза большего высотой и весом, это было больно. Дело было не только в ударе. Дело было в том, что его рука уже была испачкана его собственной кровью, а теперь и Пастух был в крови, его лицо напоминало об опасности. Он вытер щеку носовым платком, но пятно осталось.

Второй частью факта было то, что он ударил Пастуха в челюсть, и это был не просто тычок. Гордон был сильнее большинства.

Время словно бы замедлилось: я мог видеть, как Пастух немного отодвигается назад, широко раскрыв глаза, двигая челюстью, как будто проверяя, насколько она функциональна. Для человека, который так полагался на свои слова, это должно было причинять боль на совершенно другом уровне.

Я никогда бы не назвал Гордона кем-то, кроме как гением. Гением, которого теперь удерживали на полу три взрослых человека плюс Лейси.

— Сохра… — начал Пастух. Он немного поморщился, но потом сумел сказать, обращаясь не к Гордону, а ко всей комнате — Сохраняйте спокойствие. Мы не можем паниковать!

— Прошу, прошу! — простонал Гордон. Он сбавлял обороты, боролся менее активно, наверное, чувствовал, что использовал всю свободу действий и влияние, какие у него были, либо сохранял силу и слова к моменту, когда от них будет больше толка.

Он изогнулся, снова посмотрев в мою сторону.

Я оглядел помещение. Перешёл в сторону центрального прохода, встав на одну из скамей, чтобы видеть всех. Джейми, Лилиан, Хелен и Мэри были в разных точках по периметру. Гордон и Пастух — прямо у алтаря, видимые всем.

Я показал ему тот же жест, что и раньше. Подёргал пальцами «вверх».

В том плане, в каком это видел я, если он не сможет выполнить просьбу и поднять напряжение вновь, тогда на сцену выступлю я. Если сможет, тогда мы потенциально сможем укрепить нашу власть над ситуацией прежде, чем люди вернутся с оружием.

Я прикинул, что есть три шанса из десяти, на то, что я выступлю достаточно елегантно. Гордон был слишком хорош в умении ясно мыслить в критические моменты.

— Прошу, — сказал Гордон столь мучительным голосом, что он мог бы разбить более чувствительные сердца. Звучало так, словно он сдаётся. — Прошу. Они придут за нами. Мы все умрём, если ничего не сделаем.

— Они? — спросил Пастух. Комната была почти безмолвна, каждая пара ушей слушала. — Мгновением назад ты сказал «оно».

— Да, — сказал Гордон. — Я думаю, это мать. И у неё дети.

Джил и его приятели вернулись в комнату с оружием.

Гордон должен был интуитивно понять, что их прибытие означало, что нам нужно еще немного поднажать, дабы оставить Пастуха с меньшим контролем. Он добавил приглушенным, задыхающимся голосом:

— Много детей.

Я изо всех сил сдерживался, чтобы не ухмыльнуться. Нам приходилось разбираться с размножающимися угрозами в двух различных случаях. Деловой Человек[[Fishing Man]], названный так из-за неправильного произношения «деление»[[fission]], был поганым, хотя проблема в итоге решилась сама. Разумные Крысы были хуже — ещё одна ситуация с выкладыванием всех фигур на стол, хотя она прошла гораздо аккуратнее, ограниченная в одном лабораторном здании. Три недели ушло на то, чтобы зачистить последствия.

Я представлял, что люди здесь сейчас размышляют о последствиях. Они и понятия не имели, что может случиться, когда что-то плодородное вырвется на свободу.

Пастух мог представить лучше, он воевал на юге, но он не дрогнул, не сломался, и я увидел, что его внимание было сосредоточено на другом, пока остальные засыпали Гордона шквалом вопросов. Каким оно было, мог ли он описать это, как всё случилось?

Он знал, какой эксперимент сбежал, использовал свои связи, чтобы добраться до студентов, и манипулировал ими, заставляя действовать против Академии. Он бы не стал побуждать кого-либо выпустить нечто размножающееся или делящееся. Были слишком высоки шансы, что ситуация выйдет из-под контроля.

«Что вероятнее? Думаешь ли ты, что Академия послала за тобой что-нибудь плохое или думаешь, что Гордон подозрительный? Как ты справишься с этим, как будешь действовать дальше?»

Я был искренне заинтересован. Я уважал нашего врага. Он нравился мне. Я хотел посмотреть, как он будет действовать, когда все пойдет прахом, когда ситуация станет плохой и необъяснимой.

Его лицо было каменным, глаза не были сфокусированы на чём-либо.

Он поднял взгляд, только когда вернулась группа из сарая. У каждого было от двух до четырёх инструментов, способных послужить оружием. Шесты с пилами на краях, иногда используемые для отделки зданий, кувалды, короткие мечи, согнутые на половине клинка, используемые в обслуживании растущих древесных конструкций, вилы и лопаты с острым концом.

Они передали орудия друзьям.

Гордон всё ещё описывал «чудовище», которое бросило его через окно, самым непостижимым, задыхающимся голосом, на который был способен.

— Большое, с чешуёй и ушами, у него текли слюни, и оно схватило меня такими маленькими руками и понесло, но когда я пнул его, перехватило большими. Тогда я порезался, потом лягнул его опять, и оно кинуло меня в другую сторону, и тогда я пролетел через окно. Оно там! Чудовище и все дети и…

— Тш, тш! Тише. Ты теперь в безопасности, — уверял мужчина кажущегося паникующим Гордона.

В начале дня я пошутил с Риком, что мой мозг иногда перегревается. Это не так, но чувствовалось, что он близок к кипению. Здесь было больше сотни лиц и поз, за которым требовалось следить, люди, позиции, стиль, точки фокуса внимания… всё это будоражило меня.

Люди были вокруг меня. Незнакомые лица.

Всё нужно сбалансировать и взвесить.

"Может, лёгкий толчок для начала?"

Толпа была парализована, застыла в нерешительности. Людей с авторитетом было недостаточно. Джил был рядомс Пастухом, стоял на одном колене, говорил тихо, я не мог разобрать с другого конца церкви.

Если Пастух не собирался делать ход, то я должен был действовать, чтобы подготовить почву для влияния на группу с самодельным оружием.

— Мы вовсе не в безопасности, — сказал я на выдохе.

Женщина рядом протянула руку и положила мне на голову, ничего не сказав.

Лёгкого толчка было недостаточно.

— Мы совсем не в безопасности, — сказал я вновь, немного громче. — Может, чудовища уже окружают нас. Мы должны бежать раньше, чем они приблизятся.

Если бы она сказала «нет», то я бы ничего не добился, и мне пришлось бы искать другой способ надавить. Но всё равновесие держалось на словах Гордона, на импульсе, который он вызвал. Может, если женщина почувствует нерешительность, это будет решающим элементом?

В итоге я подтолкнул к действию не ее. Мужчина рядом заговорил:

— Я выгляну наружу.

— Думаете там что-то есть? — спросил я, и слова покинули мой рот даже раньше, чем он закрыл свой. Если я добавлю своё заявление к его, заставив это выглядеть так, будто идея была не моя...

— Я не пойду туда, — сказал он, не поворачиваясь.

Слишком много надежд. Люди не были шестерёнками в машине. Они бродили вокруг, искали решение. Я должен был угадать, как они взвешивают риск и награду. Использовать это. Здесь я предположил неверно.

Женщина рядом со мной снова дотронулась до моей головы, приглаживая мои взъерошенные волосы, будто это могло меня убедить, а не разозлить в разы сильнее.

Я вынырнул из-под её руки, спрыгнув со скамьи. В этой части толпы я потерял свой шанс. Я мог пойти куда-нибудь ещё и попытаться вновь.

Я нашёл Мэри, ближе к передней части церкви. Гордон стоял у алтаря, Мэри — у самой правой стены, в углу, ближайшем к сцене. Лилиан была в дальнем углу, всего в нескольких шагах от двери.

Мэри смотрела в мою сторону. Я махнул ей «подойди сюда».

Лилиан не смотрела в мою сторону, и незаметное движение не зацепило её внимания. Там, где она стояла, слишком много людей блокировали ей вид на окружение. Её внимание приковано к сцене. К Гордону.

Наша Мэри работала в координации с остальными из нас лучше, чем Лилиан. Это после того, как она пробыла с нами день. Лилиан с нами уже несколько месяцев.

Я покачал головой, повернулся и пошёл прямо через толпу, чтобы привести Лилиан. Проталкивался через людей и отпихивал их в стороны. Получить больше смятения — неплохо, даже если это просто случайное раздражение.

Я взял Лилиан за руку и потащил её через всю церковь.

Джил что-то говорил. Я лишь едва улавливал смысл. Приказы. Нацелиться на окна сверху, на случай, если что-то полезет через них. Разбиться на группы Слова были просто шумом. Люди слушали, но у нашего потенциального мэра не было влияния.

Пастух был подозрительно тих. Не мог говорить? Не хотел?

Думал?

Джейми говорил мне, что я создал свою личность и способы разбираться с людьми, копируя и изучая взрослых вокруг. Это было необходимо — попытка контролировать себя, когда меня подвергали Назначению[[appointment]] за Назначением, а паузы между ними наполняли всевозможными тестами: на здравомыслие, на память, на компетентность всех мастей.

Я научился читать людей, потому что мне пришлось это делать. Пастух, однако, был первым человеком, которого я действительно хотел прочесть. Я хотел посадить его в коробку, где мог бы заставить его выполнять и делать всё, что смогу заставить.

Это была его харизма. Не обычная харизма, как у Гордона или Хелен, когда у них она была «включена». Не улыбки и тепло. Когда он говорил, он действовал, он имел тенденцию побеждать. Когда он не говорил, вот как прямо сейчас, люди ждали, зависали в тишине в ожидании слов.

Они не знали точных подробностей. Он был рождён с необъятным естественным талантом к чему-то, и после бесповоротной измены Академии, её войны, и модификаций, изменивших его безвозвратно, он нашел в себе силы докопаться до сути и использовать свой талант.

Я когда-то был одним из его рабов, в некотором смысле. Очень хотел услышать, как он говорит, изучить его... но мы оставили его безмолвным.

Я хотел подтолкнуть его, пока он не обретет голос.

Лилиан следовала за мной, держась за руку и спотыкаясь, едва поспевая, я запрыгнул на скамью посередине, потянув её руку, поднимаясь выше. Её рука выскользнула из моей. Я нашёл остальных, спрыгнул вниз, и пересёк оставшуюся дистанцию. Мэри уже добралась — без замедляющей её Лилиан.

Половина из нас заползла под стол, который был поставлен в скромном уголке, с книжками на нём, сформировав кучку, поставив головы так близко, что лбы соприкасались. Для наблюдавших со стороны мы просто прятались под скатертью. Друзья, нашедшие безопасность рядом друг с другом.

Мэри, казалось, была далека от безопасности, прижавшись к Хелен. Хелен, со своей стороны, слегка улыбалась, но не совсем очевидно.

Лилиан запоздала и вползла в группу рядом со мной. Я щипнул её за бок, и она ударила меня значительно сильнее, чем требовалось, в отместку.

— Что думаешь? — спросил Джейми.

— Я думаю, что нам нужно устроить давку у выхода, — прошептал я. — Я собираюсь попытаться сдвинуть толпу, распространив страх и подозрение, но они чувствуют себя в слишком большой безопасности за дверьми. Если бы мы могли лишить их этой безопасности...

— Мы можем, — прошептала Мэри. — Я могу. Обрубим электричество.

— Ситуация должна быть управляемой, — сказал я.

— Тебе нужно управляемое паническое бегство? — спросила Лилиан.

— Я хочу управляемый бунт, — прошептал я, — думаю, распространить кипиш в толпе создать впечатление что люди более беспокойны, чем это есть на самом деле. Пастух хорош, чёрт его побери. Мы должны...

Я сбился.

— Начни с основ, — предложил Джейми.

Я кивнул.

— Вся идея в том, чтобы начать локализованный бунт. Если Сесил справился со своей работой и не был съеден Усами, пока бежал под дождём, Академия прибудет, прекратит бунт на ранних стадиях и повесит вину на Пастуха.

— Съеден Усами? — с ужасом спросила Лилиан.

— Сейчас не важно, — сказал я.

— Сесил хороший!

— Я бы выбрал не это слово, — сказал я. — Тупой, бесполезный…

— Он хороший, Сай! — настаивала Лилиан. — Он добрый.

— Когда кто-то говорит «добрый», они имеют в виду человека более тупого, чем сшитая курица.

— Сай, — сказала Лилиан, её тон внезапно стал враждебным. — Ни слова больше о Сесиле.

— Отлично! — согласился я. — Потому что Сесил не имеет значения.

Она потянулась, схватила меня за кожу в опасной близости к соску через рубашку, и сильно выкрутила.

— Аргх!

— Вернёмся к теме? — очень дипломатично предложил Джейми.

— Блядь, это больно, — сказал я, потирая грудь.

— Управляемое паническое бегство? — напомнил Джейми.

— Управляемое паническое бегство, — повторил я. И посмотрел на Пастуха через плечо. — Нет. Даже обычное паническое бегство.

— Обычное паническое бегство, — повторил Джейми таким же недоверчивым тоном, как и Лилиан, когда я только поднял тему.

— Я хочу посмотреть, как он будет разбираться с этим.

— Мне нужно напомнить тебе, что Хейли хочет, чтобы ты его впечатлил? — сказал Джейми.

— Не нужно мне напоминать, у меня не настолько плохая память, — солгал я. А ведь почти забыл. — Всё в порядке. У нас всё хорошо. Даже, если всё пойдёт вяло, Академии стоит быть рядом.

— Мне бы понравилось больше уверенности, чем «стоит быть», — сказал Джейми.

— Как жаль, — сказал я ему. — Если только у тебя нет идеи лучше...

Он помотал головой.

— Положись на меня, — сказал я.

— И это говорит наименее надёжный человек Радхэма, — прошептала Лилиан.

— Положись на меня. У Пастуха есть козырь в рукаве. Мы должны встряхнуть его сильнее, чтобы он показал руки. У нас ещё есть карты. И Гордон — довольно крупная среди них.

Джейми прикусил губу.

— Хелен?

— Я ему верю.

— Лилиан?

— Ха!

— Думаю, нет. Мэри?

— Я не знаю наверняка, но... это чувствуется правильным. У нас нет полной картины, если можно так сказать?

— Ладно, — сказал Джейми. — Хорошо. Тогда я согласен. Ты понимаешь, что это окажется на твоей совести, если всё пройдёт неправильно, Сай? И не потому, что этого буду хотеть я, но потому…

— Я понял, — сказал я. — Правда понял.

— Пойду обрублю электричество, — сообщила Мэри.

— Ладно, — сказала Хелен. — А я последую за Гордоном. Нам нужна ещё одна жертва, чтобы это считалось.

— Постой, что? — спросил я.

Мэри, похоже, приняла наше молчание как факт того, что мы не сказали ей «нет». Она выползла из нашей кучки и ввинтилась в толпу.

— Лилиан, — сказала Хелен. — Порежь меня. Сделай отметки от когтей, как у Гордона. У тебя же есть скальпель.

— Я не стану это делать, — прошипела Лилиан. — Айботт меня убьёт, и я должна держать вас в целости и сохранности, а не резать на части.

— Ты знаешь, как порезать людей, минимизировав вред, не так ли? — спросила Хелен.

— Подожди, — сказал я. — Постой. Почему не я? Почему я не могу быть следующей жертвой?

— Потому, что из меня актриса получше, — ответила Хелен. — И ты полезнее со стороны, чем когда за тобой наблюдают.

— Хелен, — сказала Лилиан. — Останутся шрамы.

— Не останутся, не будь глупышкой, — ответила Хелен. Она приложила ладонь к стороне лица Лилиан. — Меня починят, и буду как новенькая.

— Будет больно.

— Будет, — настаивал и я. — Жертвой должен стать я.

— Я не чувствую боль так же, как все вы, — сказала Хелен.

— Всё равно это должен быть я.

— Сай, — сказал Джейми. — Может, заткнёшься?

— Но…

— Это буду я, — сказала Хелен решительно. — Я буду жертвой.

— Но… — Я посмотрел на Лилиан.

— Я тоже должна ему отказать? Потому что я бы предпочла порезать его, — съязвила Лилиан.

— Да, — согласился я. — И если Лил удобнее резать меня, она сделает это чище, и будет проще поверить…

Джейми закрыл мой рот рукой.

— Давай, — сказала Хелен. — Сейчас. Времени нет. Или я сама это сделаю, и всё выйдет достаточно грязным, чтобы Айботт пришел в бешенство.

— Но… — сказала Лилиан.

Хелен подняла ноготь большого пальца к глазу.

— Ладно… — неуверенно сказала Лилиан и достала скальпель из кармана.

Я взглянул назад. Пастух, похоже, хранил молчание. Присматривал за Гордоном.

Люди организовывались, ситуация была стабильна. Очевидно, его устраивало, что так будет продолжаться до тех пор, пока не появится монстр или пока что-нибудь не случится.

Я так сильно хотел, чтобы что-то случилось.

Паническое бегство встряхнёт коробку. Вытащит нас из комфорта церкви или распределит людей. Ему понадобится вести своё стадо, сделать что-нибудь. Я действительно хотел увидеть, чем будет это что-то.

Он позволил убивать людей, освободив эксперимент, чтобы встряхнуть общество. Он действовал в определенных целях, и тихая неприязнь к Академии почти наверняка была одним из факторов... но это была не вся история. Он работал над чем-то большим, и я подозревал, что это что-то большое приведет к гибели многих людей. Маленькая война.

Мэри сработала быстро. Лилиан едва начала вторую серию следов от когтей, Хелен держала свою руку и вынуждала её продолжать, пока её пальцы крепко держали скальпель. Первая группа пролегла через плечо и грудь Хелен. Второй — на лице, всюду на лице.

Она начала подниматься. Я протянул руку, останавливая ее. Я жестом попросил Лилиан продолжать. Страх в церкви достигал предела.

Интересно, что сейчас было на уме Пастуха? Если он думал, что Академия охотится за ним, то происходящее — плохой знак.

Лилиан закончила третью метку через веко и скулу. Потекла кровь. Хелен размазала её и схватила свои волосы, чтобы испачкать их.

Я убрал руку. Хелен выползла из-под стола.

Сделав два шага к скамейкам, она выпустила самый идеальный леденящий кровь крик, какой я только слышал.

А потом рухнула на маленький столик с книгами.

«Как же завидно».

— Они в церкви! — взвыл я. — Бегите! Бегите! Бегите!

Люди побежали. Двойные двери распахнулись, а это означало, что мы в них не застрянем. Люди побежали навстречу дождю и темноте.

Прозвучал выстрел.

Я почувствовал необычайный трепет.

В темноте церкви, освещённой лишь свечами, Пастух вышел вперёд. Он держал свою винтовку, уткнув прикладом в плечо, стволом в крышу.

Взгляды обратились на него.

Он откинул плащ, прикрывающий больную руку. По сравнению с современным оружием, она выглядела ужасно. Даже во мраке было видно, что она была восстановлена с помощью грибов или дерева, как многие разрушенные здания, но плоть вокруг грибка была неровной и уродливой, неплотно прилегала и обвисала.

Он поднял руку, затем сделал резкий жест справа налево, указывая мясистым уродливым пальцем.

Послышались щелчки взводимых ружей. Больше четырёх.

Это объясняло его спокойствие всё это время. С самого начала у него были солдаты в резерве. Они прятались: может, в толпе, может, в смежных комнатах. Оружие, которым он оснастил свою армию, не было импровизированным.

Люди остановились второй раз, встав под дождём. Они наблюдали за ним.

Он двинулся по проходу, сопровождаемый дюжиной мужчин с винтовками, которые наблюдали за толпой, высматривая монстров, которых там не было.

Один держал Лейси, заведя ее руки за спину.

Решили, что она агент Академии. Не ошиблись, но и не совсем угадали.

— Академия идёт, — сказал Пастух. — Они идут за нами. Это всё было их целью, а я планировал, как их остановить на некоторое время. Мне нужно, чтобы вы все послушали, очень внимательно.