Валарский балаган (джен)

По заявке с JRRT-drabbl-феста: «К13.17. Ильмарэ/? Выдайте Ильмарэ замуж или влюбите в кого-нибудь».

Тут кователь Ильмаринен,

славный мастер вековечный,

в дом решительно проходит,

в избу Похьолы вступает.

Вот приносят кружку с медом,

братину с напитком сладким,

Ильмаринену подносят.

Так промолвил Ильмаринен:

«До поры, пока на свете

золотой сияет месяц,

пить не стану я напитка,

коль невесты не увижу.

Подготовлена ли дева,

собрана ли в путь невеста?»

«Калевала»

* * *

— Эонвэ!

— Ильмарэ! Ты… Что с тобой?!

От Ильмарэ, всегда спокойной, живой и яркой, словно расходились слабые волны серой печали. Нет, аманские эльдар не заметили бы в ней никакой перемены; не нашли бы ничего и менее наблюдательные айнур. Но Эонвэ, чутко настроенный на соратницу-майя, тут же уловил, что выглядит она иначе — и встревожился. Они не виделись несколько солнечных лет, по валинорским меркам совсем недолго: за это время больших неприятностей случиться не могло, да он бы и узнал о неприятностях первым.

Ильмарэ подняла глаза и улыбнулась. Улыбка вышла теплой, но Эонвэ это не успокоило.

— Устала? — сочувственно спросил он. — Может быть, сходим в Лориэн?

— Нет-нет, все хорошо, вот только леди… Боюсь, она меня не отпустит в Лориэн.

— Не может быть! Леди — и не отпустит? Какая странная мысль! Если хочешь, я сам у нее спрошу.

От ее фэа полыхнуло неожиданным теплом.

— Спроси, пожалуйста.

* * *

— Лорд, как вы думаете, леди отпустит Ильмарэ в Лориэн? — спросил Эонвэ вечером того же солнечного дня.

— Скорее всего, не отпустит, — покачал головой Манвэ. — Мы с ней об этом уже разговаривали: она не уверена.

— Но почему? Почему? Откуда такая жестокость? Лорд, вы ведь…

— Потому что, — сказала, входя в покои, Варда, — потому что она отправится в Лориэн, а окажется в Мандосе. А я пятьсот лет без нее не справлюсь.

— В Мандосе? Пятьсот лет? — переспросил Эонвэ.

Лорд и леди взглянули на него с удивлением, и он все понял.

— Но ведь когда я… — начал было он.

— У тебя, — сказала Варда, — была совсем другая ситуация.

Эонвэ так не думал.

* * *

…когда закончилась война гнева, лорд Манвэ, увидев, с какой злобой Эонвэ бросает к его ногам поверженного Моргота, на слова не говоря, взмахом руки отпустил майя в Лориэн. Эонвэ забрался в дальний уголок сада, где бесконечным кругом цвела, осыпала лепестки и снова набирала бутоны черемуха, и где вся поляна была покрыта мягким белым ковром; стянул сапоги, положил под голову кожаный панцирь, и, не сбросив фана, провалился в глубокий сон. Что ему тогда снилось, знает только лорд Ирмо — сам Эонвэ этих снов, приятных ли, страшных ли, не запомнил. Когда он открыл глаза, оказалось, что голова его лежит уже не на жестком панцире, а на длинной мягкой траве, что земля подстроилась под форму его фана (сад сам знал, как расположить гостя удобнее) — и что поодаль, между деревьями, сидит смутно знакомая майя в светло-сером одеянии. Леди Эстэ носила одежды более темного цвета, а ее майяр вольны были выбирать любой оттенок.

— Сторожишь мой сон? — окликнул Эонвэ.

— Лорд сказал, что занят, леди тем более — сам знаешь; а я готовила здесь место для тех… кто еще возвращается… и заглянула.

Эонвэ помрачнел.

— Я долго спал? Много кораблей пришло?

— Много, но еще не все вернулись.

Эонвэ помрачнел еще больше. «А некоторые вернулись сразу в Мандос. Причем кое-кто — из-за меня», — подумал он.

— Переживаешь? — спросила она.

Эонвэ промолчал. Она придвинулась ближе.

— Можешь не рассказывать, если не хочешь. Можешь показать.

— Я уже лорду Ирмо показал, наверное, во сне, — пробормотал он и, помедлив, добавил: — Война… очень ожесточает. Когда можешь спасти, но не успеваешь…

Она аккуратно взяла его за руку.

— В Лориэне такое тоже бывало — редко, но случается.

* * *

… — Ты уже понял, должно быть, что я служу у леди Эстэ. Я занимаюсь обычно кварцеванием. В некоторых частях сада у нас располагаются «стерильные боксы», как их называет леди, не удивляйся; леди однажды попросила мастера Аулэ придумать для нее слова, и он подарил нам несколько необычных названий. В этих боксах мы с помощью лучей, проходящих через кварц, прогоняем все микроорганизмы. Нас за это не слишком жалует леди Йаванна, но иначе нельзя.

Однажды, когда я уже заканчивала кварцевание, к нам в сад пришла Мириэль. Я не успела ничего сделать, даже заговорить с ней — она шагнула в мой бокс, легла и умерла. Леди как увидела, всю нежность растеряла. Решила, что я перестаралась с кварцем и убила Мириэль. Хорошо ещё, потом сумели установить настоящую причину смерти. А тело Мириэль так и лежало у меня нетленным. Зато когда она вернулась к жизни, у нее такой загар появился! Ровный, бронзовый…

Эонвэ сам не заметил, как начал улыбаться.

* * *

Следующим вечером он, спросив у лорда Манвэ позволения, снова отправился в Лориэн. И через день. И на следующий.

В очередной раз Эонвэ, мягким жестом убрав руки девы со своих плеч, сказал:

— Не получится. Мне еще нуменорцев учить.

— Почему? — удивилась она.

— Ну должен же их кто-то научить.

— Нет, почему нельзя? Леди была рада; я уверена, что лорд Манвэ тоже.

— Потому что, если мы сейчас с тобой соединимся, то опомнимся только лет через пятьсот. Помнишь, что случилось с Мелиан? Помнишь, как Тулкас после свадьбы проспал безобразия Мелькора? У нас, айнур, так устроена любовь.

— Только два случая…

— А все остальные поженились еще в Чертогах Безвременья. Оссэ и Уинен, например, знали друг друга всегда.

— Что же делать?

— Я закончу дела на Нуменоре, и лорд обещал отправить меня в долгий отпуск…

* * *

Эонвэ вынырнул из приятных воспоминаний. Отпуск ему, конечно, дали — кто же в Арде встанет на пути у любви? Его обязанности временно поручили, по справедливости, майя из Лориэна — Олорину: надо признать, что справился он отлично. Теперь, значит, то же самое происходит с Ильмарэ. Почему же леди считает, что ее ситуация — другая?

— Леди, — предложил Эонвэ, — давайте кто-нибудь заменит Ильмарэ. Например, могу я сам. За звездами смотреть — присмотрю; ваши поручения — выполню… — и, вспомнив о причудах некоторых нуменорских дам, добавил вполголоса: — Платье вам буду застегивать, плащ подавать…

— Платье не надо, — засмеялся Манвэ. — Мы обсудим.

— Не знаю, — скептически сказала Варда. — Я бы отпустила ее, если бы точно знала, что звездные процессы идут без ошибок. Это трудно, но можно попробовать.

— Что-нибудь решим, — еще раз пообещал Манвэ.

* * *

Когда Эонвэ удалился, в окно просунулась голова Торондора. Орел укоризненно посмотрел на Манвэ и пригрозил:

— Забастовку объявим. Я слышал, вы тут Ильмарэ обижаете — так и знайте, объявим. Сами будете летать и всех спасать.

— Этого, конечно, допустить нельзя, — строгим голосом сказал Манвэ и покосился на Варду. Ей удалось сохранить серьезный вид.

* * *

Примерно в то же время речь об отпуске повел в чертогах Мандоса дух, пришедший на Арду вслед за своим лордом одним из первых. Майя этот редко показывался на глаза живым эльфам. Он занимался подсчетами: помнил, кто когда попал в чертоги и когда кому суждено выйти, вел подробные списки еще не возрожденных, уже возрожденных, тех, кто решил пока не возвращаться, и тех, для кого был произнесен приговор; очень негодовал, если имя приходилось невовремя переносить из списка в список — и почти не общался ни с обитателями чертогов, ни с другими майяр. Аулэ в шутку назвал его как-то раз аудитором и долго объяснял потом, что это слово войдет в мир еще не скоро.

С Ильмарэ он познакомился случайно, когда она принесла какую-то весть от леди Варды и в поисках лорда Намо заглянула в дальний коридор чертогов.

И вот теперь он осторожно начал расспрашивать лорда об отпуске — но лорд Намо, конечно, ожидал его вопроса и ответил, что как только примет решение Варда…

Нельзя сказать, чтобы майя принял этот ответ стоически.

— Милорд, — подавленно начал он, — может быть, мы так странно устроены? Может быть, нам и не суждено сойтись?

— Глупости, — отрезал Намо. — Эфир и воздух — достойное сочетание, как показала практика.

— Эфир и воздух? Что вы имеете в виду? И что за практика?

— Неужели ты никогда не слышал о том, на какие группы делятся майяр?

— Никогда.

— Странно. Ладно, слушай сейчас, — принялся объяснять Намо. — Все майяр делятся на пять групп — по стихиям: на огненных, водных, земляных, воздушных и эфирных. Например, Ариэн — огненная майя, Оссэ и Уинен — водные, все, кто служит Ване, Оромэ, Йаванне — земляные, а те, кто работает у меня, у Ирмо и у Ниэнны — эфирные. В чертогах Безвременья майяр разных стихий обитают отдельно друг от друга, поэтому вы с Ильмарэ тогда не успели познакомиться. Как и Эонвэ с его нынешней супругой, девой из Лориэна. Так что вероятность очень велика. Стоит только подождать.

* * *

— Стопроцентная вероятность, — сказал Намо. — С любовью в нашем мире бороться бесполезно.

— Я знаю, знаю, — ответил Манвэ. — Мы уже договорились. Частично за звездами приглядят Ариэн и Тилион, частично сама Варда, что-то будет делать Эонвэ, как обещал — конечно, справимся.

* * *

Майя из Мандоса смотрелся среди цветущих деревьев Лориэна на удивление органично.

— Разрешили? — спросил он, глядя, как спускается рядом с ним на землю Ильмарэ.

— Разрешили! Леди велела вернуться ровно через пятьсот лет, ни днем позже. И хорошо! — она хихикнула. — А то было бы, как с Айвендилом. Помню, уже когда придумали новый отсчет времени, он принес мне букет каких-то цветов — не знаю, как он их назвал, сам вывел этот сорт. Леди сказала: «Иди, погуляй с ним полчасика». Полчасика! Все равно что адану сказать: «Погуляй пару секунд».

— И что же Айвендил?

— Ничего. Понес свой пучок Ариэн.

— А у меня даже цветов нет.

— Зато здесь их сколько, посмотри! Пойдем!

И они скрылись за густой листвой.

Конец.

Примечание

В «Калевале» кузнец Ильмаринен женится на "деве Похьолы" — дочери хозяйки подземного царства Лоухи.