Возвышение Волшебников (джен)

Гарри проснулся рано утром, как обычно. Из-за погоды и состояния заднего двора он решил взять свою «Молнию» и полетать в саду. Он лениво размышлял о том, что Гермиона не сочла бы это тренировкой. По мнению девушки, всё, что делали игроки в квиддич — это сидели на метле и летали, а значит, совсем не тренировались. Впрочем, она и сама никогда добровольно не садилась на метлу. Не говоря уже о том, чтобы тренироваться или играть в квиддич.

Хотя школьные матчи были не такими напряжёнными, как профессиональные, игра всё же требовала от игроков больших усилий. Гарри знал это лучше, чем кто-либо другой, ведь он играл за сборную факультета с первого курса. В каждом матче охотникам приходилось выполнять высокоскоростные манёвры. Они бросали квоффл, уворачиваясь от охотников другой команды, бладжеров и (если играли против Слизерина) самих игроков. Это требовало большой силы верхней части тела и манёвренности. Загонщикам, с другой стороны, было немного проще, так как им нужно было лишь следить за бладжерами и отбивать их в противоположном направлении. Однако им приходилось прилагать огромную силу, отбивая и без того летящие на высокой скорости тяжёлые бладжеры. Вратарю требовалась силовая тренировка, чтобы выдерживать все удары квоффла и отражать броски в кольца.

Но всё это меркло по сравнению с тем, что ожидалось от ловца. Будучи ловцом, Гарри в среднем за матч совершал десять резких разворотов на высокой скорости, превышающей девяносто миль в час, уворачиваясь от бладжеров и игроков. И это без учёта нагрузки, которую испытывало его тело при пикировании и выходе из него.

Пикирование — это вообще отдельная история. Оно было не таким простым, каким он его выставлял. Когда он только стал ловцом, мадам Трюк посвятила последующие уроки полётов для первокурсников (на которые остались ходить только те, кто хотел продолжать) обучению его и остальных правильному положению тела при пикировании, чтобы минимизировать нагрузку на организм. Из всего класса только Гарри быстро усвоил эти концепции. В качестве меры предосторожности мадам Помфри, школьная медсестра, настояла, чтобы все игроки в квиддич являлись к ней на осмотр хотя бы раз в год (помимо случаев получения травм), чтобы убедиться в отсутствии побочных эффектов. Не то чтобы это имело значение для Гарри. Он бывал там достаточно часто и подолгу, чтобы это засчитывалось за обязательный осмотр.

Из-за этого членам команды (особенно ловцу) приходилось проходить небольшую кардиотренировку, чтобы быть в отличной форме для игры. В основном благодаря этому Гарри было легче начать свои летние тренировки. Была небольшая проблема: он был немного не в форме, так как большую часть года не состоял в команде, но с этим он легко справился.

И вот, очень потный и разгорячённый молодой человек вошёл в дом, чтобы принять ванну после напряжённой тренировки, которую он провёл по плану, разработанному им для сборной факультета, и во время которой испытал на себе немалые перегрузки. Ему пришлось поторопиться, так как он слишком долго пробыл на метле, и его портключ должен был активироваться через несколько минут.

Приняв ванну и прилично одевшись, Гарри попрощался, закинул на плечо сумку с мантией-невидимкой, метлой и прочими вещами, которые он упаковал на каникулы. Сжимая приглашение, присланное вдовствующей леди Лонгботтом, он перенёсся в поместье Лонгботтомов.

Он приземлился прямо у ворот, слегка согнув колени. Оглядевшись, Гарри увидел большие внушительные ворота с изображённым на них гербом семьи Лонгботтомов. За воротами виднелась короткая гравийная дорожка, ведущая к поместью, откуда, как заметил Гарри, выходил его друг. Пока Невилл приближался к воротам, Гарри рассматривал дом. Если Нора была хаотичной и асимметричной, то поместье Лонгботтомов было до мучительности симметричным. В высоту оно насчитывало чуть более трёх этажей (четыре, если считать башнеподобную конструкцию, выглядывающую из крыши), а по обеим сторонам, на закруглённых углах, его фланкировали две одинаковые конические крыши. Более того, судя по тому, что Гарри мог разглядеть с того места, где стоял, задняя часть поместья казалась точной копией передней. В целом, поместье напоминало ему квадрат с коническими крышами по углам.

— Привет, Гарри, — сказал Невилл, подойдя к воротам, и получил в ответ приветствие от друга. — Извини, что заставил ждать...

— Ничего страшного, Невилл, — легко ответил Гарри, проходя через ворота, которые распахнулись внутрь сами по себе при приближении наследника Лонгботтомов. Подозвав домового эльфа, Невилл отправил вещи Гарри в гостевую комнату, после чего проводил своего гостя к поместью.

— У тебя хороший дом, — заметил Гарри, когда они шли к зданию. Он не стал упоминать, что нашёл его довольно... математичным. Это чувство только усилилось, когда он заметил, что окна на верхнем этаже были ровно в два раза меньше окон на этаже ниже.

— Спасибо, — сказал Невилл, немного покраснев. Затем он пустился в то, что можно было назвать хорошо отрепетированной речью об архитектуре дома. Большинство терминов пролетело мимо ушей Гарри, но две вещи всё же запомнились. Дом был квадратным, и все окна последовательно уменьшались ровно вдвое с каждым этажом. За всем этим, по-видимому, специально следил прапрадед Невилла, Харальд Лонгботтом, когда перестраивал поместье после того, как первоначальное здание пострадало от пожара. Оказывается, он был известен своей любовью к симметрии и геометрии.

— Какая у тебя хорошая теплица, Невилл, — заметил Гарри, когда они подошли к дубовым парадным дверям.

— О, спасибо, — сказал Невилл с широкой улыбкой. В его глазах зажёгся огонёк, когда Гарри упомянул это строение. Теплица была не такой большой, как в Хогвартсе, но вполне приличных размеров. — Она не очень большая, — начал Невилл. — Бабушка подарила её мне на день рождения, так что она здесь всего несколько месяцев. У меня там пока несколько саженцев и пара небольших растений. Но я планирую скоро приобрести и другие редкие растения... — и он пустился в разглагольствования о своих планах на теплицу. Гарри лишь вовремя кивал, смутно узнавая некоторые из растений, о которых говорил его друг.

Он точно вспомнил Мимбулус Мимблетонию, когда Невилл упомянул её!

— Кстати, спасибо за горшок с рассадой Мимозы Стыдливой, который ты прислал мне на Рождество! Я никогда не слышал об этом растении, пока ты мне его не прислал! — с энтузиазмом воскликнул Невилл, когда они вошли в холл. — Кстати, это холл, — неопределённо махнул он рукой.

— Я подумал, что тебе может понравиться, — сказал Гарри. — Это хоть и немагическое растение, но довольно любопытное. — Он вспомнил это растение в основном потому, что его тётя долго мучилась, пытаясь раздобыть его для своего сада, но в итоге сдалась, так как не хотела платить за доставку и таможенные пошлины.

— Да, бабушке оно определённо понравилось. Хорошо, что ты прислал дополнительную информацию, иначе мы бы никогда не догадались, что в нём такого особенного! — с энтузиазмом сказал Невилл. — Она даже попросила меня вырастить ещё, чтобы использовать их для украшения дома.

Выйдя из холла, Гарри на мгновение остановился в замешательстве, потому что внезапно оказался в прекрасно обустроенном саду.

Невилл ухмыльнулся, увидев удивление на лице гостя.

— Неплохо, правда? — спросил он. — Внутренний двор — лучшая часть поместья. Комнаты на первом этаже спроектированы так, чтобы плавно перетекать во двор. Так что, если не обращать особого внимания на то, где находишься, можно внезапно очутиться посреди этого комнатного сада.

— Поразительно, — с благоговением произнёс Гарри, когда они подошли к центру двора, где росло дерево высотой примерно с Хагрида.

— Миниатюрный дуб, — сказал Невилл, постучав костяшками пальцев по стволу. — Специально выращен таким маленьким... какая-то японская техника, я забыл название. На вид не скажешь, но этой штуке больше восьмидесяти лет!

Гарри оглянулся назад. Теперь он заметил, как мраморный пол холла постепенно переходил в каменную дорожку, на которой он сейчас стоял. Одновременно он увидел открытые французские двери, которые раньше не заметил. Сад не был похож ни на что из того, что он видел раньше. Он был спроектирован так искусно, что естественная красота различных кустарников, трав и редких миниатюрных деревьев только подчёркивала рукотворные скульптуры и конструкции, и наоборот.

— Прекрасный сад, — тихо сказал Гарри. Кроме звуков, похожих на журчание скрытого ручья, он ничего не слышал. Атмосфера была умиротворяющей.

— Да, на входах в разные комнаты установлены заглушающие чары, — сказал Невилл. Указывая налево от Гарри, он добавил: — Там столовая. С другой стороны — бальный зал, а позади нас — кухни. За исключением кухонь, на стенах остальных комнат наложены Односторонние чары. Можно видеть сад, но не другие комнаты.

Затем Невилл привлёк внимание Гарри к потолку.

— Изначально на потолке должны были быть те же чары, что и в Большом зале, но, к сожалению, Харальд Лонгботтом не смог полностью их воспроизвести, хотя и потратил десять лет и кучу галлеонов на финансирование исследовательской группы. Так что он выбрал лучшее из доступного: наложил иллюзорные чары, воспроизводящие безоблачное голубое небо днём и ясную звёздную ночь, когда садится солнце. Конечно, это не совсем то же самое, что потолок Большого зала.

Гарри молча согласился с Невиллом, глядя на потолок. Различные типы облаков, которые обычно можно было увидеть в Большом зале Хогвартса, здесь, в васильковой синеве потолка, отсутствовали. Эффект был довольно... пресным. Хотя он предположил, что если человек не видел Большой зал в Хогвартсе, это могло бы показаться ему интересным.

Затем Невилл провёл Гарри мимо большого банкетного стола в столь же большой столовой и повёл на второй этаж.

— Это твоя комната, — сказал Невилл, открывая дверь в одну из комнат на этаже и впуская Гарри в хорошо обставленную гостевую. Багаж Гарри уже лежал у изножья огромной кровати, а его «Молния» стояла на подставке, вмонтированной в стену.

— Мило, — прокомментировал Гарри. Это был первый волшебный дом, в котором он останавливался, не считая Норы или дома на площади Гриммо. Хотя он ценил Уизли, и их бедственное материальное положение не искажало его восприятия, он не мог не сравнить комнату, в которой сейчас находился, с домом Уизли. Во-первых, здесь были выключатели, управляющие световыми чарами, встроенными в дом. В отличие от Норы или дома на площади Гриммо, где свет давали свечи, камины или газовые лампы, здесь свет пронизывал всю комнату, как в Тайной комнате. Правда, свет в Комнате нельзя было приглушить — он либо горел постоянно (в случае основной залы), либо его можно было только включить или выключить (в случае хранилища).

— Это новая разработка, — сказал Невилл, правильно истолковав, почему его друг играет с выключателями. Он надеялся, что Гарри скоро прекратит с ними баловаться. Это постоянное усиление и приглушение света начинало его раздражать. Впрочем, Невиллу нечего было сказать. Он и сам играл с выключателями, когда их только установили, и продолжал бы, если бы не бабушка.

— Правда? — спросил Гарри у друга, оставив выключатели (к большому облегчению Невилла). Он как-то задавался вопросом, почему в Хогвартсе не было таких же чар, как в Комнате. У него было чувство, что Основатель не поделился этим заклинанием с остальным миром. По-видимому, знание умерло вместе с Салазаром, чтобы вновь быть открытым столетия спустя.

— Да, и чертовски дорогое удовольствие, — ответил Невилл. — Бабушка установила их только в спальнях. Всё остальное освещается свечами и лампами. Наш внутренний сад днём освещается за счёт грамотно расположенных кристаллов, которые преломляют солнечный свет снаружи, давая растениям свет, как ты только что видел.

— Интересно... — задумчиво протянул Гарри. Он не подумал о том, чтобы установить световые чары, когда только начал ремонтировать родовой дом Поттеров и замок Блэков. Он надеялся, что Слизерин записал, как он создал световые чары для Комнаты. Таким образом, Гарри смог бы сам обновить чары в Комнате и, возможно, воспроизвести их в своих различных владениях. Хотя свечи теперь были заключены в кристаллы для усиления света, как в больнице Святого Мунго, Гарри всё же видел преимущества световых чар перед более традиционными методами, используемыми в наши дни.

— Да, в общем, пойдём, я покажу тебе свою комнату! — сказал Невилл, прерывая мысли Гарри. Мальчик с энтузиазмом повёл Гарри в свою комнату.

Комната Невилла определённо была не такой, как ожидал Гарри. Во-первых, она не напоминала тропический лес, практически лопающийся от представителей Царства Растений.

— Ух ты... тут довольно чисто... — сказал Гарри. Он бросил подозрительный взгляд из-под ресниц на хозяина комнаты. Судя по его опыту в спальне, его друг не был таким чистюлей! Невилл был на грани неряшливости, как и мальчики, с которыми он делил спальню (включая самого Гарри).

— Ну, спасибо, — сказал Невилл. Он быстро сменил тему, не желая, чтобы его гость заподозрил, что он только что убрался в комнате. Подойдя к окну, он сказал: — Вот отсюда мой двоюродный дедушка уронил меня, когда я был маленьким. Я проскакал аж до самой дороги. — Он задумчиво замолчал, глядя на дорогу вдалеке.

Гарри подошёл к окну.

— Ого, это приличное расстояние, — прокомментировал он через мгновение. Он действительно не знал, что на это сказать. Хотя он испытывал большое сочувствие к Невиллу.

— Да, — сказал Невилл. — Бабушка была в ярости, когда узнала. Она не пускала его в дом до тех пор, пока я не пошёл в школу. Думаю, он действительно сожалел о содеянном. В конце концов, он подарил мне Тревора и ту Мимбулус Мимблетонию.

В комнате появился домовой эльф с длинным кривым носом и большим пучком волос, торчащим из ушей, прерывая мальчиков.

— Мадам Лонгботтом только что прибыла, хозяин, — сказал эльф-мужчина, глядя на Невилла своими огромными синими глазами размером с теннисные мячики. — Хозяйка просит, чтобы хозяин прошёл вместе со своим гостем в трофейную комнату.

— Спасибо, Уилфред, — сказал Невилл. Эльф в ответ поклонился и исчез.

Как только Гарри вошёл в комнату, первое, что он увидел — это голова огромного белого льва, смотрящая прямо на него, с оскаленной пастью, обнажающей ряд смертоносных зубов, и с пустыми глазами, уставившимися в комнату.

— Это голова химеры, — сказала Августа Лонгботтом, стоявшая у входа в комнату позади него, выводя Гарри из оцепенения. — Убила её в тридцать четвёртом... Это была действительно тяжёлая работа... Мы потеряли одного человека из нашей охотничьей группы, когда валили этого зверя. Что было настоящим чудом, если учесть, сколько людей она убила за шесть месяцев, пока терроризировала деревню в Греции. Мы были пятой охотничьей группой, которая отправилась за ней, и единственной, кому удалось её одолеть. Голова досталась мне, потому что я нанесла смертельный удар. — Оторвав взгляд от трофея перед собой, старуха повернулась к гостю. — Лорд Поттер, добро пожаловать в наш дом, — официально сказала она.

— Для меня честь быть здесь, леди Лонгботтом. Спасибо, что пригласили меня, — столь же официально ответил Гарри, взяв предложенную ею руку и слегка пожав её. — Я вижу, вы тоже получили известие о моём... изменении статуса. И пожалуйста, мэм, зовите меня Гарри. В конце концов, я друг вашего внука. Не говоря уже о том, что мне шестнадцать, — добавил он последнюю фразу уважительным тоном.

Августа Лонгботтом окинула Гарри глубоким оценивающим взглядом, прежде чем удовлетворённо кивнуть.

— Вежлив, — заметила она. — И скромен тоже... Думаю, вы мне ещё понравитесь, Поттер, — внезапно улыбнулась она ему. Если бы он не видел её охотничьих трофеев и не слышал о её подвигах, Гарри подумал бы, что она выглядит довольно доброй и безобидной.

— Что касается вашего статуса, — продолжила она, — о нём знают только члены Визенгамота. По крайней мере, пока... Хотя в обычных обстоятельствах на этом бы всё и закончилось, я ожидаю, что ваша слава обеспечит скорейшее и как можно более публичное оповещение широкой общественности об этом факте. Особенно, учитывая тот факт, что вы являетесь предметом печально известного контракта Блэк-Гринграсс. Какая жалость, право слово, я с нетерпением ждала возможности подыскать для вас девушку с тех пор, как ваш отец однажды вскользь упомянул об этом после вашего рождения... — она замолчала. — Впрочем, не всё потеряно. — Она бросила быстрый взгляд на Невилла, произнося последнюю фразу. Оба мальчика покраснели от этой темы и уставились себе под ноги.

— Что ж, джентльмены, я полагаю, пришло время обеда, так что, если вы не возражаете, следуйте за мной... — С этими словами грозная женщина повела двух мальчиков вниз, улыбаясь про себя. Иногда смутить подростков было слишком просто. Она с нетерпением ждала возможности представить юного Поттера своей подруге Гризельде. Вот она была настоящей мастерицей поддразниваний.

Вскоре они сидели за столом, и им подавали еду. В середине трапезы Августа спросила мальчиков об их планах на оставшиеся каникулы. Увидев возможность, Гарри упомянул о своей встрече с королевой, которая должна была состояться через два дня.

И бабушка, и внук подняли на него глаза и уставились на своего гостя.

— Чёрт побери, — сказал Невилл, а Августа нахмурилась, бросив мимолётный взгляд на Невилла, прежде чем снова сосредоточиться на Гарри.

— И почему вы сочли нужным сообщить нам об этом только сейчас, молодой человек?

— Ну, я получил уведомление о встрече только вчера днём, — сказал Гарри. — Так как я всё равно должен был быть здесь через несколько часов, я подумал, что будет лучше, если я скажу вам лично.

— Очень хорошо, — сказала леди Лонгботтом, кивнув в знак согласия после паузы. — Надеюсь, вы правильно сформулировали своё согласие? — внезапно спросила она после очередной паузы.

— Согласие? — растерянно переспросил Гарри, застигнутый врасплох.

— Да, ваше согласие. Письмо, информирующее королеву, что вы действительно будете присутствовать, — сказала женщина несколько нетерпеливо. Глядя на юную копию своего покойного крестника, она осознала. — Вы ведь не отправили его, не так ли?

— Э-э, нет, не совсем. Я не знал, что именно сказать. В конце концов, я же не могу отправить ей короткую записку со словами «Я буду», верно?

Августа Лонгботтом просто смотрела на него, ничего не говоря, но своим выражением лица ясно давая понять, насколько она оценила его попытку пошутить.

— Так, — наконец сказала она, несколько минут наблюдая, как он ёрзает. — После обеда вы пойдёте со мной в мой кабинет. У меня всё ещё стоит старый стол Невилла, так что можете сесть за него. Я дам вам подходящий пергамент, перо и чернила. Затем вы напишете, слово в слово, именно то, что я вам скажу, и сделаете это аккуратно и разборчиво. Понятно? — Увидев его кивок, она продолжила: — Хороший мальчик. Теперь я надеюсь, у вас есть подобающая одежда для этой встречи? Или вы планировали посетить её в брюках, кроссовках и футболке? — она сжала переносицу и сказала: — Мерлин, помилуй меня, эти современные дети меня доведут...

— Вообще-то, я думал о строгих брюках, рубашке и классических туфлях, — сказал Гарри с лёгкой обидой в голосе.

— Допустим, — сказала старуха, подумав. — Полагаю, в крайнем случае сойдёт. Однако я бы предпочла, чтобы вы надели хотя бы пиджак к рубашке, если не полноценный костюм с галстуком. Можем завтра поискать подходящий пиджак. Почему-то у меня такое чувство, что ни пиджака, ни галстука у вас с собой нет.

После обеда Невилл с удивлением наблюдал, как его бабушка практически потащила Гарри в свой кабинет, где усадила его за стол, который, очевидно, принадлежал Невиллу, когда тот был намного младше. Стол, хоть и был сделан из качественного дерева, всё же был значительно меньше школьных парт, к которым Гарри привык в Хогвартсе.

Августа снабдила его необходимыми письменными принадлежностями, а затем начала диктовать правильные формулировки, которые он должен был записать. Тридцатью минутами позже Августа наконец одобрила третий черновик, к огромному облегчению Гарри.

— Это... сносно, — фыркнула грозная женщина, глядя на гостя поверх очков для чтения. — Почерк, однако, оставляет желать лучшего. Я бы настояла на ещё одном черновике, если бы у меня было время его проверять, но я и так ограничена во времени. Непременно поупражняйтесь в каллиграфии. Думаю, я пришлю вам для этого старые тетради Невилла. Позор, будучи главой двух Древних и Благородных домов, иметь такой отвратительный почерк.

Гарри слегка покраснел и ничего не сказал, предпочтя лишь скривиться. Взяв письмо у бабушки своего друга, он поспешил в совятню, чтобы отправить его королеве. Он лениво задумался, о том что подумает Её Величество, получив почту таким старомодным способом, написанную на материале, который не видели почти два столетия.

Гарри с удовольствием использовал бы бумагу, но, к сожалению, у Лонгботтомов она как раз закончилась, а следующая поставка ожидалась только в январе, о чём леди Лонгботтом сокрушалась. Хотя бумага была легко доступна в мире маглов и, соответственно, стоила довольно дёшево, в волшебном мире она была чуть дороже пергамента. Каким-то образом магия мешала процессу изготовления бумаги, требуя, чтобы её делали вручную без магии, в отличие от пергамента. А машинная бумага, массово производимая маглами, имела тенденцию неблагоприятно реагировать на магическую атмосферу и была особенно нестабильна в сочетании с магловскими чернилами и при воздействии паров от зелий. С этим Гермиона столкнулась на собственном горьком опыте на первом курсе, когда все её тщательно записанные заметки буквально сгорели во время её первого урока зельеварения примерно в то же время, когда Невилл выяснил, что не следует добавлять иглы дикобраза, не сняв котёл с огня. Ей действительно повезло, что на её учебниках были наложены слабые огнеупорные чары.

Гарри узнал об этом гораздо позже, уже после того как они подружились. Он, как и его одноклассники, не имел чести видеть этот инцидент, поскольку, во-первых, пытался, как и весь класс, не дать зелью прожечь дыру в его ботинках, а во-вторых, кипел от несправедливости этого ублюдка Северуса Снейпа.

Он сомневался, что узнал бы об этом на своём опыте, потому что особо не утруждал себя покупкой каких-либо магловских принадлежностей.

* * *

— Гарри, ты уже готов? — спросил Невилл, постучав в дверь комнаты Гарри.

— Да, — ответил его друг из-за двери. Послышались приглушённые шаги, а затем дверь открылась, и на пороге появился Гарри Поттер в парадной мантии, которая на первый взгляд казалась угольно-чёрной.

— Шикарно выглядишь, — сказал Невилл. Он вдруг заметил, что когда свет играл на мантии, её участки внезапно начинали отсвечивать глубоким ядовито-зелёным цветом.

— Спасибо, ты тоже, — сказал Гарри, глядя на сине-серую мантию своего друга.

Мальчики спустились на первый этаж в холл, где их ждала Августа в своей фирменной шляпе с чучелом стервятника.

— Это шотландский феникс, — сказала женщина, когда ей сделали комплимент. — Для неопытного глаза он похож на стервятника, но на самом деле это близкий родственник ирландского феникса, также известного как авгурей. Общее мнение таково, что эта птица, до того как из неё сделали чучело, была одной из последних в своём роде.

— В любом случае, этот оттенок фиолетового вам очень идёт, мэм, — сказал Гарри, пытаясь сменить тему. Он действительно не знал, что сказать на то, что женщина перед ним, по сути, призналась, что выследила и убила последнего представителя вида.

— Ну, спасибо, дорогой, — ласково сказала женщина, похлопав его по руке. — И на будущее, это цвет мальвы.

Гарри посмотрел на Невилла, который только пожал плечами и обменялся с ним сочувствующим взглядом, в то время как Августа одобрительно кивнула, оценив их наряды.

— Она сделана из кожи василиска, мэм. Из тысячелетнего питомца Салазара Слизерина, которого я убил одним мечом в двенадцать лет в той самой Тайной комнате Слизерина. Я сделал из его головы чучело и сейчас ищу место в своём доме, чтобы его повесить, — сообщил Гарри женщине, когда первые гости начали прибывать и она спросила его о материале. — Конечно, это не сама шкура, а скорее сброшенная змеиная кожа, которую я собрал в Комнате. — Ухмыльнувшись ей, он оставил ошеломлённую женщину позади и шагнул вперёд вместе с Невиллом, чтобы приветствовать Дафну, которая прибыла с семьёй через портключ.

— Лорд Гринграсс, как всегда, рад встрече, — Гарри пожал руку своему будущему тестю после того, как Невилл поприветствовал их в своём доме.

— Мне тоже очень приятно, лорд Поттер, — с улыбкой сказал мужчина. — Могу ли я представить вам свою жену, Алану?

— Леди Гринграсс, очень приятно с вами познакомиться. Более чем очевидно, от кого ваша прекрасная дочь унаследовала свою красоту, — вежливо поприветствовал Гарри, слегка склонив голову, игнорируя взгляды лёгкого отвращения, которые бросала на него Астория.

— Лорд Поттер, мне очень приятно наконец познакомиться с молодым человеком, с которым обручена моя дочь. Девочки много мне о вас рассказывали, — ответила баронесса Гринграсс.

— Мне стоит беспокоиться? — спросил Гарри с полуулыбкой, заставив свою будущую тёщу издать звенящий смешок.

— Нет-нет, дорогой мой, совсем нет! А теперь, почему бы вам с Дафной не пройти дальше? Не позволяйте нам троим вас задерживать!

— Разумеется, мэм, — сказал Гарри, слегка поклонившись. Помахав Астории, на что получил фальшивую улыбку, он взял Дафну за руку и проводил её в бальный зал к остальным прибывшим гостям.

— А, Гарри, вот вы где! — тёплым голосом сказала Августа Лонгботтом, прерывая разговор Гарри с несколькими школьными товарищами, которые тоже были приглашены.

— Леди Лонгботтом, — уважительно сказал Гарри, вставая из-за стола, за которым сидел, и поворачиваясь к хозяйке, извинившись перед компанией. В этот момент он заметил мужчину с каштановыми волосами и квадратной челюстью, незаметно стоявшего за женщиной.

— Позвольте представить вам целителя Джеймса Андерсона, — сказала Августа Лонгботтом, указывая на мужчину за своей спиной. — Он — восходящая звезда больницы Святого Мунго, один из лучших, если не лучший целитель в Великобритании. Мистер Андерсон, граф Поттер.

— Лорд Поттер, — сказал мужчина, пожимая руку Гарри. Его серые глаза, смотрящие сквозь прямоугольные очки без оправы, сидящие на крепком носу, говорили об остром уме. Хотя его длиннопалые руки были неестественно мягкими, отчего рука Гарри казалась грубой, его хватка была сильной, но не сокрушительной.

— Мистер Андерсон, — улыбнулся Гарри. — Прошу простить меня, но хотя я смутно слышал о вас раньше, я не очень знаком с вашей работой.

— О, я был бы удивлён, если бы вы слышали о моей работе, лорд Поттер, — легкомысленно ответил мужчина. — Я тот, кого маглы назвали бы учёным. Я в первую очередь исследователь, так что моё имя известно только в определённых кругах. Конечно, я иногда практикую, — продолжал он. — Но я скорее частный целитель. Не среднестатистический целитель из Национальной Волшебной Системы Здравоохранения. Не то чтобы я имел что-то против моих коллег, работающих в НВСЗ, конечно, — поспешно добавил он, внезапно осознав подтекст своего последнего заявления.

Гарри почему-то понравился этот странный человек. Возможно, это было связано с тем, что мужчина не искал шрам на его лбу, или, может быть, потому, что он не был похож на среднестатистических волшебников, которых Гарри до сих пор встречал.

Хотя Гарри понял (после долгих размышлений и наблюдений), что люди относились к нему с благоговением в основном потому, что, во-первых, было совершенно неизвестно, как человек смог не только выжить, но и отразить непробиваемое Смертельное проклятие обратно в его заклинателя (который, к слову, был самым грозным и ужасающим Тёмным Лордом современности) в нежном возрасте одного года. Во-вторых, в глазах людей именно он был ответственен за мир, в котором волшебный мир жил на протяжении десяти с лишним лет. Любой из этих поводов был бы достаточен, чтобы оправдать чувства благоговения и восхищения, которые магическое население Великобритании (и, если судить по Чемпионату мира, других стран тоже) испытывало к нему.

Однако всё равно было неприятно и немного отталкивающе, когда на тебя так смотрят. Чего этот мужчина не делал. Именно этот фактор и расположил Гарри к этому человеку.

— Так что же вы исследуете? — спросил Гарри у мужчины.

— Ну, мы, то есть моя команда и я, ищем способ регенерации конечностей с помощью магии. Пока что мы с коллегами добились успеха в регенерации носов и ушей, при условии, что не применялась серьёзная Тёмная магия.

— Звучит довольно сложно.

— О, вы и не представляете! Вы знакомы с зельем Костерост?

— Близко, — сухо сказал Гарри, покручивая бокал с ромом из спорыша, всё ещё помня вкус и ощущения со второго курса.

— Что ж, его разработал мой наставник, — сказал целитель, сделав глоток бузинного вина из бокала, который держал в руке. — В общем, я пытаюсь скомбинировать его с зельем для регенерации нервов. Проблема в том, что зелья мешают друг другу, так что это сейчас главная загвоздка. После этого мы планируем использовать заклинание регенерации кожи, а также зелье для роста мышц, чтобы наконец получить полностью функционирующую конечность.

— Интересно, — сказал Гарри искренне. Вдруг он бросил проницательный взгляд на собеседника, пробуя свой напиток. — Вы ищете финансирование, мистер Андерсон?

Мужчина имел достаточно такта, чтобы выглядеть смущённым.

— Я был так очевиден, милорд?

Гарри лишь пожал плечами. Приняв мгновенное решение, он сказал:

— Что ж, это звучит интересно. Однако я не могу принять решение прямо сейчас, вы понимаете?

— Конечно, лорд Поттер! — с энтузиазмом сказал мужчина. — Я пришлю вам предложение с подробным описанием работы, которую я планирую провести. Вы сможете прочитать его и потом сказать мне, что думаете.

— Договорились, — сказал Гарри. — Но не ждите ответа очень скоро. С учёбой и всем прочим, я думаю, что освобожусь только к летним каникулам.

— Лето — это прекрасно! В любом случае, я как раз заканчиваю свою работу по регенерации хрящевой ткани. Исследование я начну не раньше середины следующего года!

— Ах, Гарри, я полагаю, вам следует познакомиться с мадам Гризельдой Марчбэнкс. Она очень заинтересована во встрече с вами, — сказала Августа, подходя к двум мужчинам в сопровождении древней ведьмы, которую Гарри быстро узнал. — Гризельда, — сказала она древней ведьме, указывая на Гарри, — граф Поттер. О, и Джеймс, вас искал лорд Гладстон, если у вас есть несколько минут? — С этими словами она сопроводила целителя, оставив Гарри наедине с древней ведьмой.

— А, юный Гарри Поттер, — сказала старуха, глядя на него снизу вверх своим морщинистым лицом.

— Мэм, — уважительно сказал Гарри, говоря немного громче из уважения к её слуху. Он всё-таки помнил её общение с Амбридж.

— Не нужно кричать, молодой человек. Я не глухая, — раздражённо сказала женщина.

— О, простите, — сказал Гарри обычным голосом. — Просто я помню, какие трудности испытывала профессор Амбридж, разговаривая с вами...

— Ах, да, теперь я помню. Вы были там с одним из отпрысков Артура и той слегка нервной девочкой, когда я спрашивала Долорес об Альбусе, — сказала женщина с внезапным пониманием на морщинистом лице.

Гарри слегка фыркнул от описания Гермионы старой ведьмой.

— Постойте, вы хотите сказать, что специально притворялись глухой перед Амбридж? — внезапно спросил он.

— Ну, мне эта женщина никогда особо не нравилась, — с презрением фыркнула Марчбэнкс. — Такая самодовольная... и полная бездарность в магии... Её отец, знаете ли, был таким же невыносимым. Именно благодаря ему она умудрилась получить проходные баллы на ЖАБА и СОВ, несмотря на то, что мы с коллегами честно оценили её работу.

— А вот вы наоборот, — она посмотрела на него снизу вверх пронзительным взглядом. — У вас большой потенциал. Блестящий ум... И довольно мило выглядите, — она внезапно подняла руку и больно ущипнула его за левую щеку. — Но, я думаю, немного ленивы, — она легонько шлёпнула его по той же щеке, говоря это.

— Я справился нормально, — сказал Гарри, потирая пострадавшую щеку. Неужели этой женщине нужно было щипать так сильно?

— Да, всего лишь «нормально», — фыркнула мадам Марчбэнкс. — А я ожидала «великолепно». У меня были такие большие надежды на вас, когда я увидела ваше имя в списке студентов, сдающих СОВ... пришлось выкручивать руку Тиберию, чтобы получить удовольствие проверять все ваши экзаменационные работы! И этот мужчина, надо сказать, хорошо сопротивлялся! Вы, конечно, неплохо справились с Трансфигурацией, Чарами и очень хорошо с Защитой, я не стану этого отрицать. Но вам действительно нужно улучшить свой почерк и добавлять больше деталей в ответы... и больше учиться, — добавила она последнее, бросив на Гарри кислый взгляд. — Потому что мне было трудно отличить вашу работу по Истории магии от бормоглота!

— Простите? — сказал Гарри, не понимая, о чём она говорит.

Мадам Марчбэнкс вздохнула.

— Я видела последние несколько строк вашей, хм, «работы», молодой человек. В конце слова начали сливаться, а ваш последний ответ превратился в невнятную тираду. Максимум, что я смогла разобрать, это что-то про открытие окон, прежде чем всё превратилось в набор каракулей. Вы немного перебрали накануне вечером? — она бросила на него пронзительный взгляд.

— Что? Нет, не перебирал! — возмущённо сказал Гарри. Упоминание экзамена по Истории магии вернуло воспоминания о том дне и, соответственно, той ночи. Это было не то, о чём он хотел бы думать.

— Как скажете, дорогой, — сказала Марчбэнкс, не совсем убеждённая. — Просто постарайтесь побольше учиться перед ЖАБА. — Сказав это, она повернулась, чтобы уйти. Внезапно она обернулась. — Я помню, что случилось той ночью... Вы планировали разоблачить того неприятного типа с самого начала дня, ещё до экзамена?

— Возможно... — солгал Гарри. «Нет, не планировал», — сказал в его голове голос, похожий на голос Гермионы. «О, заткнись ты уже!» — ответил он первому голосу.

— Что ж, тогда, я думаю, вам нужно научиться планированию и расстановке приоритетов. В конце концов, вас заранее предупредили, когда начнётся экзамен, — сказала Марчбэнкс. Ещё раз ущипнув его за щеку, она ушла со словами: — Берегите себя, дорогой, заведите себе ежедневник.

Гарри остался стоять в полном замешательстве, потирая горящую щеку.

В этот момент на фуршетных столах, стоявших по бокам комнаты, появилась еда. Наполнив свою тарелку, Гарри медленно направился обратно к столу, занимая своё место.

— Ну, как тебе профессор Марчбэнкс? — спросила Дафна. Знающая ухмылка на её лице говорила Гарри, что она всё видела и догадывалась, о чём шла речь, хотя ничего и не слышала.

— Замечательно, — сказал Гарри с таким достоинством, на какое был способен с горящей красной щекой.

— У тебя такое же выражение лица, как у папы, когда он однажды с ней разговаривал, — хихикнула Дафна. — По-видимому, профессор получает удовольствие, обсуждая с людьми их результаты экзаменов и рассказывая, как много она от них ожидала. Пока ещё никто не оправдал её ожиданий. Могу представить, как это неловко.

— Ты даже не представляешь, — сказал Гарри, потирая щеку.

— Я думаю, ты ей понравился.

— Правда? — скептически спросил Гарри. — Потому что я был уверен, что она считает меня каким-то безответственным пьяницей.

— Но ты ей всё равно понравился, — не согласилась Дафна. — Она щиплет за щёки только тех, кто ей нравится, знаешь ли. Довольно забавно, как часто она это делает с папой.

— Ясно... как насчёт танца? — спросил Гарри, по его мнению, весьма храбро, как раз когда заиграл оркестр.

— Ты умеешь танцевать? — с интересом спросила Дафна, принимая его руку.

— Немного, — уклончиво ответил Гарри.

— Ясно, — сказала Дафна, устремив на него пронзительный взгляд. — Только постарайся не наступать мне на ноги, Поттер.

— Непременно.

Потребовалось немного усилий, но вскоре Гарри почувствовал себя достаточно комфортно с Дафной. В течение вечера ему удалось провести на танцполе достаточно времени, чтобы удовлетворить свою будущую жену. Он даже почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пригласить леди Гринграсс, леди Лонгботтом, а также министра и позже её племянницу. Он не был одним из лучших танцоров (он был склонен к некоторой скованности), но был достаточно компетентен. По крайней мере, он не наступил ни на одну важную ногу.

* * *

Позже Гарри присоединился к другим подросткам и последовал за Невиллом наверх в игровую комнату, проходя мимо внутреннего двора, куда переместились некоторые гости.

— Знаешь, Поттер, ты не такая уж плохая компания, — сказал семикурсник из Хаффлпаффа по имени Джонатан Сметвик, стоявший напротив Гарри после того, как тот закончил свой ход за бильярдным столом.

— Рад, что ты так думаешь, Сметвик, — сказал Гарри, наклоняясь с кием и прицеливаясь для возможного удара.

— Да, с тобой определённо можно общаться... теперь, когда рядом с тобой не ошиваются Уизли и та выскочка-грязнокровка.

Этот комментарий заставил Гарри промазать по шару и чуть не вонзить кий в стол, в то время как остальные в комнате замолчали.

Шокированный и разъярённый, Гарри выпрямился во весь рост, чтобы встретиться горящим взглядом с другим парнем, который прислонился к стене. Однако, прежде чем он успел открыть рот, вмешался Невилл.

— Здесь не место для таких выражений, Сметвик. Я настаиваю, чтобы ты извинился.

Сметвик лишь небрежно пожал плечами и сказал:

— Очень хорошо, если ты настаиваешь... — он повернулся к Гарри и формально произнёс: — Я приношу свои извинения за использование таких выражений, Поттер. Это было, безусловно, неуместно в данном обществе.

Гарри знал, что это не было настоящим извинением. В конце концов, он не извинился за то, что оскорбил Гермиону. Но прежде чем он успел что-либо сказать, Невилл молча бросил на него взгляд, говорящий ему оставить это.

— Извинения приняты, — сухо сказал Гарри, бросив на Невилла гневный взгляд, отвернулся от стола и подошёл к дальнему концу комнаты, чтобы налить себе напиток.

* * *

— Что всё это было?

Невилл облизнул губы, поворачиваясь к Гарри. Хотя Гарри после инцидента оставался совершенно общительным, казалось, будто он всё спустил на тормозах, Невилл видел, что под этой маской он на самом деле кипел от ярости.

Действительно, у Гарри была веская причина злиться почти на всех присутствующих. Он быстро понял, что никто в комнате, казалось, не обратил внимания на комментарий про «грязнокровку». Хотя Гарри понимал, что никто открыто не выскажется против использования такого слова, он не мог не заметить, что на самом деле никому не было до этого дела. Это было нелегко заметить, но он заметил. Словно они молча соглашались со Сметвиком. Выводы, которые он из этого сделал, были, по меньшей мере, тревожными.

Однако до конца вечеринки он держал себя в руках, ведя себя как идеальный гость, к большому облегчению Невилла. Но никто, кроме Невилла, не замечал опасных и интенсивных вспышек зелёного цвета, которые время от времени появлялись в глазах знаменитого подростка, когда Гарри думал, что никто не смотрит.

И вот Невилл очень нервничал, поняв, что перед ним стоит очень злой Гарри Поттер. Хотя Гарри говорил нейтральным (а некоторые даже назвали бы его спокойным) тоном, зелёное свечение в его глазах, теперь очень заметное в тусклом свете комнаты, показывало, насколько он был взбешён.

— Ну, я надеялся, что у меня будет достаточно времени, чтобы рассказать тебе об этом, и что ты не узнаешь всё таким образом, но, полагаю, теперь уже ничего не поделаешь, — вздохнул Невилл.

— Рассказать что? Что все здесь такие же, как Малфой или один из Пожирателей Смерти Волдеморта, что они все думают, будто они лучше так называемых «грязнокровок»? — прорычал Гарри. — Я думал, ты другой, Невилл. Но, судя по всему, ты такой же, как Беллатриса...

— Я ничем не похож на эту... на эту женщину! — прорычал в ответ Невилл, дрожа от сдерживаемого гнева, и шкаф рядом с ним затрясся. Сделав глубокий вдох, светловолосый мальчик продолжил: — У меня — у нас нет проблем с маглорождёнными. Я прекрасно лажу с Джастином и Дином. Даже Джонатан хорошо ладит с маглорождёнными! У этого парня, ради Мерлина, один из родителей маглорождённый, а другой — полукровка!

Глаза Гарри немного потускнели, а на его лице отразилось замешательство.

— Тогда почему он...

— ...назвал Гермиону грязнокровкой? — перебил Невилл, фыркнув. — Это потому, что никто в комнате, включая меня, не выносит её.

— Но... почему?

— Почему? Серьёзно, тебе действительно нужно об этом спрашивать? — напряжённо сказал Невилл. — Хорошо, я тебе скажу почему. Потому что она считает себя лучше всех. Я, да чёрт возьми, все это заметили. Сколько раз она без умолку разглагольствовала, будто знает всё на свете, только потому что прочитала пару книг на эту тему. То, как она, кажется, чувствует себя альфой и омегой в любом вопросе под солнцем и что все вокруг неё неправы, доходя до того, что игнорирует мнения других по какому-либо вопросу, одновременно навязывая своё мнение другим, совершенно не заботясь, нужно это или нет. И больше всего меня раздражает, как она плюёт на наши традиции и верования! У меня лично не было проблем с её существованием до четвёртого курса и этим её дурацким ГАВНЭ! Да, называть её грязнокровкой — это перебор, и я лично считаю, что Сметвик перешёл черту, но в то же время, как она смеет ходить и намекать, что мы, все мы и наши предки, — кучка варваров! — к концу Невилл почти кричал. Сделав глубокий вдох, он продолжил гораздо тише, но не менее горячо: — Хотя никто из нас в обычных обстоятельствах не назовёт её так, в то же время ты не увидишь, чтобы мы её защищали, потому что нам просто всё равно.

Гарри просто стоял, в шоке глядя на своего обычно тихого друга. Наконец, обретя голос, он медленно заговорил с тяжело дышащим другом:

— Я... я не знал, что ты так остро это воспринимаешь, Невилл. — Он прокашлялся. — Почему ты ничего не сказал раньше? И вообще, почему никто ничего не говорит?

— Это в основном из-за тебя, приятель. — Увидев замешательство Гарри, Невилл устало вздохнул. — Ты действительно ничего не понимаешь, да? Что ж, позволь мне объяснить. Причина, по которой никто ничего не говорит Гермионе в открытую, заключается в том, что она твоя подруга. Твой статус и влияние в школе, не говоря уже о слухах о твоих прошлых подвигах, защищали её. Конечно, есть такие, как Малфой, которые не стесняются высказывать своё мнение, несмотря ни на что. Хотя лично я думаю, что Малфой делает то, что делает, чтобы привлечь к себе внимание.

— О, пожалуйста, — фыркнул Гарри. — Моё влияние не может быть таким уж большим! В конце концов, я не был особо популярен несколько месяцев на втором и четвёртом курсах и был совсем непопулярен весь пятый курс.

— Может быть, — сказал Невилл, направляясь к двери. — Но подумай вот о чём: никто, включая Малфоя, никогда ничего не говорил о твоём статусе крови или статусе крови твоей матери. Для нас ты считаешься одним из нас... В конце концов, — он улыбнулся Гарри из дверного проёма, — оба твоих родителя были волшебниками. — Сказав это, Невилл вышел из комнаты, оставив Гарри в глубокой задумчивости.

* * *

Пожилая женщина поправила свой жёлтый костюм, услышав лёгкий стук в дверь. Она стояла рядом со своим креслом с непроницаемым выражением лица.

Дверь открылась, и вошёл дворецкий в дорогой ливрее, который объявил:

— Граф Поттер и мадам Амелия Боунс прибыли к вам, мэм.

Дворецкий отошёл в сторону и жестом указал за спину, позволяя войти женщине с короткими седыми, как железо, волосами и молодому человеку. Парень коротко поклонился, а женщина сделала реверанс.

— Министр Боунс, — поприветствовала королева, подойдя вперёд и протянув руку, когда дверь за ними закрылась.

— Ваше Величество, — ответила Амелия Боунс, министр магии, сделав ещё один реверанс и легко коснувшись протянутой руки.

Затем королева обратила своё внимание на высокого молодого человека. Протянув руку, она сказала:

— Лорд Поттер.

— Ваше Величество, — сказал молодой человек, коротко склонив голову и быстро пожав её руку.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказала королева с приятной улыбкой, сама садясь за низкий кофейный столик. — Желаете чаю? — Увидев, что они кивнули, садясь в кресла с высокими спинками напротив неё, слуги подошли и налили три чашки.

После того как напитки были поданы, королева молча наблюдала за своими гостями. Министр, как обычно, была одета в строгий брючный костюм угольно-серого цвета. Молодой человек, с другой стороны, был модно одет в бледно-голубую рубашку, кремовые брюки и светло-голубой льняной пиджак. Небрежно, но не слишком, — таков был её мысленный вывод. Она предположила, что это допустимо. По крайней

мере, он не пришёл одетым как неряха.

— Как поживает Корнелиус Фадж? — обратилась она к Амелии после минутного молчания.

Глаз Амелии на мгновение дёрнулся, прежде чем она ответила:

— Он в порядке. — Про себя она планировала сместить этого неуклюжего идиота как можно скорее.

— Хочется надеяться, что он снова прибудет сюда в качестве связного, — лениво сказала королева. Ей определённо были бы полезны оплошности, которые этот человек допускал во многих случаях. Это помогало ей получить более полную картину происходящего.

Внезапно вспомнив что-то ещё, монарх повернулась к Амелии Боунс.

— А как поживает Бартемиус Крауч? Я припоминаю, он предшествовал вам на посту главы ДМП, если я не ошибаюсь.

Поставив чашку, Амелия осторожно сказала:

— Никто толком не знает. Мужчина пропал без вести более двух лет назад. Есть предположения, что он убит, но без тела нет никаких веских доказательств. — Мысленно она посетовала, что Фадж не исчез подобным образом. Это бы всё значительно упростило.

— Вы хотите что-то добавить, лорд Поттер? — Королева заметила весьма странное выражение, промелькнувшее на лице мальчика при упоминании Крауча. Оно было едва заметным, и любой обычный человек его бы пропустил, но у неё было достаточно опыта, чтобы заметить.

— Эм, нет, ничего, — быстро сказал подросток.

Королева окинула его оценивающим взглядом.

— Итак, вы — Гарри Поттер. Корнелиус, конечно, много говорил о вас в последние несколько месяцев, когда мы с ним встречались. Возникает вопрос, почему министр магии так заинтересован в том, чтобы заручиться услугами шестнадцатилетнего школьника для укрепления своего имиджа. Конечно, я слышала вашу историю и то, что сделало вас знаменитым ещё до того, как вы научились ходить или говорить. Это объясняет вашу популярность, но не объясняет, почему Корнелиус и Скримджер заинтересованы в использовании вас для укрепления имиджа Министерства. И не объясняет, почему они считают, что именно вы — ключевая фигура в этом конфликте.

— Что ж, — медленно начал Гарри. — Я, честно говоря, понятия не имею, почему эти двое так мной заинтересованы, мэм. Они ни с чем ко мне не обращались, так что, полагаю, только они могут ответить на этот вопрос. И я понятия не имею, почему они считают, что я играю ключевую роль в этом конфликте, как вы его называете.

Королева посмотрела на него так, словно он провалил тест с очень простым ответом.

— Понимаю, — медленно начала она. — Кстати, на днях я получила ваше письмо с согласием.

Озадаченный этой внезапной сменой темы, Гарри пожал плечами.

— Это... эм, хорошо. Мэм, — поспешно добавил он.

— Да, что ж, обычно мы общаемся с министром нашего волшебного королевства через портрет, — лениво продолжила королева. — Однако в последние несколько месяцев я довольно привыкла к совиной почте. — Поставив чашку, она взяла папку с бокового столика. — В конце концов, именно так ваша газета, «Ежедневный пророк», если я не ошибаюсь, доставляет свои номера.

Продолжая говорить обычным тоном и демонстративно игнорируя удивлённые взгляды на лицах обоих, королева открыла папку.

— Итак, после того как мы услышали о вас, лорд Поттер, мы провели собственное расследование. В конце концов, внезапно услышать о воскрешении давно считавшегося мёртвым человека — это для нас серьёзная проблема. Особенно учитывая, что Корнелиус за время своего пребывания на посту министра счёл нужным редко, если вообще когда-либо, взаимодействовать с нами. Так что я поговорила с некоторыми из моих источников.

Надев очки, она пробормотала себе под нос, листая страницы в папке:

— Посмотрим... — Найдя нужную страницу, она подняла глаза и сказала: — Не хотите ли объяснить, почему газета, которая потратила немало времени и сил, высмеивая и очерняя вас в течение последнего года, внезапно изменила свою позицию и стала называть вас «Избранным», лорд Поттер? — не дожидаясь ответа, монарх продолжила, листая дальше. — Я также раскопала некоторые слухи о вас за годы вашего обучения в Хогвартсе. Есть интересные слухи о вас и неком «василиске», что бы это ни было, а также о том, что вы отогнали сотню тех мерзких существ, которых вы настойчиво используете в качестве охраны вашей тюрьмы, в возрасте тринадцати лет.

Закрыв папку и отложив её, королева посмотрела на мальчика, сидящего напротив неё.

— Я прекрасно понимаю, что вы что-то знаете, лорд Поттер, и я также понимаю, что вы, министр, скрываете от нас что-то о состоянии нашего волшебного королевства. А теперь, почему бы вам обоим не перестать ходить вокруг да около и не рассказать мне всё, что вы знаете. Мы требуем этого. Наше терпение на исходе. И можете начать с Бартемиуса Крауча. — Сказав это, она устремила на них властный и выжидающий взгляд.

— Да, Ваше Величество, — быстро ответила Амелия, заставив Гарри на мгновение с любопытством взглянуть на неё. Она понятия не имела, откуда королева всё это знает, но, похоже, монарх была хитрее, чем предполагалось ранее. Подумать только, она умудрилась раскопать так много за последние несколько месяцев... это было тревожно. — Как я уже говорила, Министерству известно, что Бартемиус Крауч пропал без вести почти два года назад и считается мёртвым. — Повернувшись к Гарри, она сделала глубокий вдох и сказала: — Лорд Поттер, похоже, вы знаете, что на самом деле случилось с Барти. Не могли бы вы поделиться с нами тем, что знаете? — Изначально она надеялась расспросить мальчика наедине, но, судя по тому, как шли дела, ответ должен был прозвучать прямо сейчас, и она ничего не могла с этим поделать.

— Вы действительно не знаете? — с некоторым недоверием спросил Гарри у министра. Не увидев изменений в её выражении лица, он продолжил: — Я думал, это просто засекреченная информация, но ух ты... вы действительно понятия не имели... что ж... это неловко. — Не зная, что ещё делать, он отпил чаю. Он чувствовал, как на его верхней губе от интенсивного взгляда обеих грозных женщин выступили капельки пота.

— Мы ждём, лорд Поттер, — сказала королева с ноткой любопытства и оттенком резкости, когда Гарри посмотрел в её сторону.

Прокашлявшись и чувствуя себя немного фаталистом, Гарри пересказал то, что узнал о действиях Барти Крауча в отношении его семьи.

— ...И в итоге, тело Барти Крауча-старшего в настоящее время похоронено перед хижиной Хагрида, превращённое в кость... — сказал он в заключение ошеломлённой аудитории. — Если только Клык его ещё не нашёл, — добавил он.

— И почему я слышу об этом только сейчас, лорд Поттер? — наконец спросила Амелия, её бровь больно впилась в монокль, когда она нахмурилась на подростка. Это было серьёзное правонарушение, если бы выяснилось, что мальчик утаивал такую важную информацию от Министерства.

— Понятия не имею. В конце концов, Пожирателя Смерти Барти Крауча разоблачил профессор Дамблдор, глава Визенгамота и Верховный чародей, а доказательства были затем представлены министру Фаджу, который, кстати, незамедлительно приказал Поцеловать Крауча. Всё это произошло два года назад.

«Этот... этот чёртов имбецил!» — мысленно бушевала Амелия. Возможно, ей стоит подумать о том, чтобы заставить его исчезнуть. Учитывая нынешнюю обстановку, это было бы определённо легко.

— «Поцеловать»? Боюсь, я не понимаю, — сказала королева.

— О, это когда дементор высасывает вашу душу, — как бы между прочим сказал Гарри. За десять минут он не только раскрыл крупный обман Фаджа, но и поведал тайны покойника, которого считали уважаемым человеком. По этой причине он чувствовал лёгкое головокружение от прилива адреналина, который испытал, рассказывая свою историю.

— Боже милостивый! — тихо воскликнула королева. Быстро взяв себя в руки, она устремила на Гарри расчётливый взгляд. — Вы определённо кажетесь весьма вовлечённым в дела волшебного мира, а точнее, в угрозу, которую представляет этот Волдеморт. Возможно, в этих слухах всё-таки есть доля правды.

— Итак, расскажите мне всё, что вы о нём знаете, — наконец заявила она после нескольких мгновений молчания.

* * *

— Всё готово? — спросил Файзан у своего друга и товарища Юсуфа.

— Да, — нервно ответил Юсуф.

— Хорошо, тогда выдвигаемся. — Хотя внешне он был спокоен, лёгкое подёргивание пальцев выдавало нервозность Файзана.

С внезапно пересохшим ртом Юсуф последовал за своим братом по оружию из подсобного помещения и вошёл в дом, размышляя о прошлом.

Почти десять лет назад Юсуф и Файзан были совершенно другими людьми с другими именами. Так было до тех пор, пока они не встретили человека, которого знали лишь как Учителя. Пожилой мужчина очаровал тогдашних девятнадцатилетних Джозефа и Джерада своими пламенными речами и страстными проповедями. Вскоре Учитель проявил к юношам особый интерес, когда узнал о выбранных ими профессиях. Со временем он открыл им глаза на реальность мира, разоблачив разлагающее влияние Запада. Сначала они хотели бросить учёбу и заняться новой карьерой, так как им не нравилась идея быть защитниками такого общества. Однако Учитель отговорил их, сказав, что они смогут лучше послужить делу, продолжая обучение. Он даже дал им дополнительные инструкции относительно их первоначальной мечты.

Сначала оба не понимали, о чём говорит Учитель, но следовали данным им инструкциям, вступив в отдел SO14 лондонской столичной полиции. Как только они поступили на службу, Учитель велел им не вступать с ним в контакт и не разговаривать ни с кем из членов их братства без крайней необходимости.

После нескольких лет молчания, в течение которых оба продолжали следовать своей вере и убеждениям своего братства, дойдя до того, что неофициально переименовали себя в Юсуфа и Файзана соответственно, Учитель позвонил и дал им задание.

На организацию ушло несколько месяцев, но теперь они были готовы выполнить свою миссию: убить королеву Англии. Их вторичной целью было устранение любых других членов королевской семьи, если им это удастся. Это, как заверил их Учитель, покажет миру их силу, особенно потому, что это произойдёт через два года после событий 2001 года, которые показали Америке её место.

— Я слышал, что у неё встреча с «министром», — тихим голосом сказал Юсуф, когда они медленно продвигались по коридорам Сандрингемского дворца к кабинету. — Это может быть премьер-министр.

— Это не может быть премьер-министр, — пренебрежительно сказал Файзан. — Мы бы знали об этом заранее.

— Хотя было бы неплохо, если бы это был он, — ответил Юсуф. — Впрочем, детали этой встречи и личности гостей были довольно туманны, так что есть вероятность, что это кто-то очень важный.

— Возможно, но не обнадёживайся. Теперь твоя очередь, — сказал Файзан, сворачивая в сторону и пропуская Юсуфа вперёд, к охраннику, стоявшему у двери.

Охранник просто кивнул ему и покинул свой пост, не задавая вопросов о присутствии Юсуфа. В конце концов, это была смена Юсуфа.

Как только путь был свободен, Файзан присоединился к своему товарищу.

— Ты готов? — спросил он.

Его дыхание участилось, Юсуф лишь кивнул.

— Аллах акбар, — сказал он, вытаскивая пистолет.

— Аллах акбар.

* * *

Гарри только что закончил рассказывать о Тайной комнате и надевал пиджак после демонстрации скептически настроенной аудитории шрама, оставшегося от укуса василиска, когда двери тихо открылись. Обернувшись, он заметил двух вооружённых мужчин в костюмах, входящих в комнату. Увидев направленные на них пистолеты, он инстинктивно выставил руку вперёд и мысленно крикнул «Протего», желая, чтобы щит сформировался, как раз в тот момент, когда раздались первые выстрелы.

Щит Протего создаёт барьер из магической энергии, который отражает и рассеивает направленные на него сгустки энергии высокой концентрации. Эффективность заклинания зависит от силы заклинателя. Оно было в основном разработано для защиты от слабых и сильных сглазов и порч. Их энергетическая отдача значительно выше, чем у пули калибра 9x19 мм, выпущенной из Глока-17, который является стандартным оружием Королевской охраны.

Разница между пулей, выпущенной из пистолета, и заклинанием заключается в том, что последнее — чистая энергия, в то время как первая — по сути, кусок металла, приводимый в движение энергией. Поскольку щит, который Гарри сотворил в тот момент, был не структурированным заклинанием, созданным палочкой, беспалочковая магия отреагировала неожиданно. Она отразила энергию обратно в двух несостоявшихся убийц, а сами пули, лишённые кинетической энергии, на мгновение замерли в воздухе, а затем упали на землю, слегка деформированные от резкого изменения движения.

У Юсуфа было пять секунд, чтобы осознать, что пуля буквально остановилась на пути к черноволосому мальчику перед ним, прежде чем он почувствовал, как его отбросило на несколько шагов назад. Он споткнулся о собственные ноги и упал на задницу. Файзан, с другой стороны, сумел удержаться на ногах. Однако это было недолго: внезапно в него ударил луч красного света, любезно посланный министром Боунс, который с силой вырвал пистолет из его руки и отшвырнул его из комнаты в коридор, где он проскользил несколько футов и остановился.

Щит Гарри был не таким мощным, каким был бы с палочкой, из-за чего он пошатнулся. Это, вкупе с внезапной потерей сил от невербального сотворения заклинания, значительно превосходящего по силе изгоняющее, без палочки, и кофейным столиком прямо за ним, привело к тому, что Гарри рухнул на пол, больно ударившись голенями о маленький столик.

Грохот от разбитого фарфора и сломанного кофейного столика был более чем достаточным, чтобы привлечь внимание тех, кто находился поблизости и не слышал выстрелов.

Услышав шаги спешащей охраны, Файзан понял, что их попытка каким-то необъяснимым образом провалилась. Не желая проходить через допрос, который немедленно последует, он прикусил полый зуб, содержащий достаточно цианида, чтобы покончить с собой.

Эндрю Смайт, начальник службы безопасности, ворвался в комнату, его команда была в нескольких шагах позади. Он увидел Её Величество, склонившуюся над стонущим молодым человеком, распростёртым на обломках антикварного кофейного столика Людовика XVI, в то время как грозная женщина, поразительно похожая на Джуди Денч с моноклем, стояла и направляла палочку — подумать только, палочку! — на одного из его людей, Джозефа, который лежал без сознания у входа. Джерад же лежал снаружи, время от времени подёргиваясь, в чём Эндрю узнал последствия отравления цианидом. Быстро придя к выводу, как это мог сделать только человек его профессии, он навёл пистолет на Джозефа, правильно предположив, что именно этот потерявший сознание человек был ответственен за выстрелы.

Гарри, с другой стороны, смутно осознавал, что ему помогают подняться. Он чувствовал лёгкое головокружение и дезориентацию. Всё тело от затылка до колен тупо ныло.

— Перенесите его сюда, — сказал один голос, в то время как другой позвал врача.

Пара рук сняла с него пиджак и расстегнула две верхние пуговицы рубашки, когда его уложили на диван, а другая рука поднесла к его носу стакан, выливая содержимое ему в рот. Он рефлекторно выпил это. И тут же начал кашлять, так как жидкость, очевидно бренди, обожгла ему горло, немного прояснив сознание.

— Вот хороший мальчик, — сказал пожилой мужчина, которого Гарри узнал как герцога Эдинбургского, держащего стакан с бренди.

Следующие полчаса прошли в замешательстве, так как начальник службы безопасности требовал ответов и недоумевал, что именно произошло в комнате. В конце концов, всё было улажено, когда Амелия вызвала кого-то из Отряда Забвения, чтобы решить проблемы. Королева также решила наложить запрет на разглашение информации об инциденте. По её мнению, не было никакой необходимости, чтобы кто-либо знал об этом. Это определённо вызвало бы слишком много вопросов.

Не то чтобы Гарри имел что-то против. Он просто сидел на диване, прижимая пакет со льдом к шишке на затылке, пока королевский врач его осматривал, время от времени попивая из большого стакана бренди. Кроме ушибленной спины и занозы в руке, которую удалили, как только нашли, врач заявил, что с Гарри всё в порядке. Однако ему был прописан постельный режим на оставшуюся часть дня.

Настоящей жертвой инцидента стал его пиджак, который был испорчен безвозвратно, учитывая количество пролитого на него чая и длинный разрыв на левом рукаве, где он порвался о стол.

Прямо перед тем, как Амелия повела его в личные покои, откуда его должны были переправить обратно в поместье Лонгботтомов, Гарри кое-что вспомнил.

— Том Риддл только думал, что он наследник Слизерина, — сказал он королеве и министру наедине, в то время как сотрудники службы безопасности стояли поодаль, наблюдая за разговором. — Правда в том, что каким-то образом я являюсь наследником, а теперь и главой Рода Слизерин. У меня есть доказательства. — сказав это, он передал им Жалованную грамоту, подписанную королём Альфредом Великим, в которой Салазар признавался графом Грантабриджским.

— Я прикажу изучить это, — сказала королева, надевая очки и пробегая глазами по документу.

Попрощавшись, Гарри вместе с министром магии был перенесён в поместье Лонгботтомов.