Лед и Пламень (гет)

Сражение в Королевской Гавани​

Они услышали звон колоколов еще до того, как впереди из сумрачной рассветной пелены выступила протыкавшая небо громада Красного Замка на холме Эйгона, город у его подножия и высокие неприступные стены. Разведчики и солдаты устремились вперед, огибая остановившихся на гребне холма Джона и Дейнерис. Чуть позади за ними замерли сир Давос, Миссандея, сир Джорах. Остановились на почтительном расстоянии и другие. Лишь Призрак обогнул Короля и Королеву и встал перед ними, так же глядя вперед, а Тормунд просто проигнорировал какие-либо правила, поравнявшись с Джоном.

— Снег будет, — предрек он, глядя, как солнце, так и не успев подняться, скрылось за пеленой туч.

— Ты привел Север в Королевскую Гавань? — с усмешкой спросила Дейнерис, взглянув на Джона, и он ответил ей едва заметной улыбкой.

Войска медленно подкатывались к городу, и Тирион наблюдал за этим со странной смесью торжества и боли. Когда-то он сам защищал эти стены, хотя люди за ними способны как полюбить, так и возненавидеть тебя в одночасье.

Его отца эти люди ненавидели и боялись больше двадцати лет, так и не простив ему тот ужас, что творили его солдаты, взяв Королевскую Гавань.

— История — колесо, — прошептал он, немного расстроившись от того, что некому услышать его слова — все кругом были заняты, а сам Тирион, хоть и сидел на коне, но находился далеко позади, в середине колонны. — Все события повторяются. И вот этот город будет вновь захвачен. И к этому вновь будет причастен Ланнистер.

Карлик до последнего надеялся, что Джейме сможет убедить сестру и город будет сдан без боя. Надеялся, что у сестры достанет мужества принять свой проигрыш. Но... по-настоящему он в это никогда не верил. Знал, что Серсея не отступит, с того самого мига, когда она отмахнулась от заключенного мира. Но разве карлик мог отказать брату? Разве мог он? Джейме так много сделал для него. И как много ему прощал. Карлику не хотелось окончательно разбивать сердце старшего брата.

Тирион с горечью усмехнулся.

Как бы то ни было, карлик всегда любил свою семью. Он оставался эгоистом, маленьким самовлюбленным человечком, многие годы упивавшимся своими обидами на отца, на сестру, но он любил свою семью, любил свою фамилию и не желал, чтобы львы исчезли.

Он всячески отговаривал Дейнерис штурмовать столицу не только из тех соображений, что не желал ей судьбы ненавидимой всеми Королевы. Не только потому, что не желал создавать из нее второго Тайвина. Он делал это и затем, что ему на самом деле этого очень хотелось. Хотелось, чтобы она напала на город, стала Королевой пепла, разбила Серсею и напугала жителей. Тогда бы он, Тирион, стал бы в глазах многих тем, кого бы любили и считали миротворцем. Он бы мог стать десницей при Безумной Королеве. Пусть иногда, пусть лишь в его воспаленном разуме, но он представлял это. И видел себя. Не просто правой рукой, но истинным правителем, любимцем народа. Умным, сильным. Настоящим Королем.

И Тирион останавливал себя, ловил за хвост эти безумные мысли. Усмехался от осознания, как бы был удивлен отец, осознавая, что его сын-карлик похож на него больше, чем любимец Джейме.

Он останавливал себя и заставлял не желать столь злой участи целому городу, который он ненавидел. Заставлял одуматься и не потакать порывам Дейнерис, ведь она тоже была дочерью своей семьи, как и Тирион — сыном своей, а порой Королеву захлестывали эмоции. И сам не потакал своим порывам.

А ведь ревновал! Ревновал Дейнерис к власти, к драконам. И ревновал ускользающие из рук позиции к Джону.

Когда-то любовь погубила его отца. Любовь сделала из самого Тириона тряпку. Любовь многое разрушила. Уж Тирион-то знал об этом. Но он бы никогда не признался, что любовь к власти способна разрушить куда больше, чем любовь к женщине.

Тирион любил Шаю, но себя во власти, в центре великой игры у подножия трона любил больше. И потерял… Потерял все.

Он умолчал об этом в разговоре с Мормонтом, поклялся себе, что никогда не расскажет об этом даже самому близкому другу, даже Подрику или Бронну, которые видели бывшего десницу в худшие моменты его жизни. Никто и никогда не должен узнать, что очень многое Тирион сделал не только из любви к брату, не только из любви к семье, но и из-за своей любви к власти. Чтобы иметь хотя бы шанс сохранить свою семью, он подавил в себе жажду власти, жажду мщения, желание распорядиться ситуацией наилучшим образом. Он сделал все, чтобы доказать и себе, и памяти отца, что он его сын. Сын, которого тот ненавидел, но сын, который переступил через собственные амбиции и Ланнистерскую любовь к власти, чтобы только дать шанс на выживание этой самой семье.

— Собирайте всех! — рявкнул Эурон, глядя на догорающие у причалов лодки. — Всех до одного! Я хочу, чтобы все увидели, как я разыщу и вырежу языки своим племянникам, где бы они ни спрятались.

Колокола на башнях внезапно утихли, а после затрезвонили вновь, но иначе, возвещая об осаде. Эурон поднял голову, прислушался и с рычанием осклабился.

— Всех! Всех! — заорал он, удобнее перехватывая древко топора. — Пора нам всем размяться.

Он шагнул вниз с причала и большими шагами направился в город. С яростью взмахнув топором, железнорожденный ударил им одного из безумно метавшихся по улочкам горожанина и облизнулся при виде брызнувшей во все стороны крови.

— Этот город наш, наша добыча! — проорал он. — И мы никому его не отдадим.

Подрик выглянул из укрытия и спросил:

— Долго еще?

— Нет, — высунув кончик языка и уверенно орудуя какими-то железками, в которых оруженосец ничего не понимал, ответил Джендри. — Уже почти.

— Они точно не сработают? — уточнил Подрик, переживая из-за того, что на него легла ответственность за поставленную Королем задачу.

Когда небольшой отряд оказался внутри города, молчаливый мальчик вывел их на поверхность, где Подрика, Джендри и остальных оставили леди Арья, леди Бриенна и Пес. Кусая губы, оруженосец смотрел, как уходят люди, способные отдать приказ. Теперь ему предстояло полагаться лишь на себя и внутри все тряслось от страха.

— Мы обошли ворота и стены, — напомнил Джендри. — И сломали все скорпионы, какие только нашли. Уж поверь, я точно знаю, что никому не удастся выпустить из них копье по дракону.

Подрик кивнул и оглянулся на Красный Замок. Сейчас к нему было не пробраться. Колокола зазвонили почти на рассвете, но со скорпионами вышла заминка, и маленький отряд не мог проверить замок тоже.

— Ваше величество, — прошептал Квиберн, подступая к трону. Сидевшая на нем Серсея все время ерзала, сжимала подлокотники, и кое-где в ее одежде виднелись прорехи, а на расплавленные лезвия и рукояти брусничными ягодами капала кровь. Но Королева этого не замечала. — Ваше величество.

— Что за новость вы принесли на этот раз? — с отвращением спросила Серсея.

Как она не замечала прежде? Этот человек, что вел себя, как верный страж, как надежный друг, тоже враг ей. Вокруг остались лишь враги. Где же Джейме? Только ему она может доверять. Только ему!

— К Королевской Гавани приближается армия, — сказал Квиберн. — В небе видели двух драконов.

Серсея секунду помолчала, а после оскалилась и вцепилась крепче в подлокотники, разрезая себе ладони.

— Они пришли забрать у меня мой трон. Трон, ради которого я сделала все. Пожертвовала своими детьми. Всем. Но они его не получат. Я уничтожу их всех. Всех до одного. Они хотят город? Пусть забирают. Я уничтожу и белобрысую суку, и ее мальчишку, и вместе с ними их армию! Квиберн!

— Да, ваше величество, — пробормотал десница.

— Когда армия прорвется в город, я хочу, чтобы вы дождались подходящего момента, а после... вы знаете, что делать, — довольная собой, улыбнулась Серсея.

— Да, ваше величество, — отозвался Квиберн и чуть поклонился.

— Пора, — глядя вперед, решил Джон и посмотрел в глаза Дейнерис. — Будь осторожна.

Она кивнула и решительно развернула коня. Безупречные, увидев этот маневр, тут же стали расступаться. Закрыв глаза и прислушавшись к себе, Дени мысленно позвала Дрогона, точно зная, что ее сын услышит и спустится вниз.

Каждую секунду помня об осторожности, Дени уверенно ступила на лапу приземлившегося зверя, а после шагнула на сустав крыла. Разместившись на спине Дрогона, Дейнерис позволила ему взлететь и в несколько мощных ударов крыльями перенести Королеву почти вплотную к стенам города. Глянув на Драконьи ворота, откуда за ней с ужасом наблюдали стражники, Дейнерис обернулась и вгляделась в гряду холма, где уже не было Джона.

Внезапно щеки Королевы коснулось что-то легкое и холодное. Она подняла голову, рассматривая крупные снежные хлопья, летевшие с неба, и улыбнулась. Дрогон, уловив ее настроение, грозно зарычал, возвещая о прибытии Королевы.

— К оружию! — закричал глава стражи. — Всех на Драконьи ворота!

Ему хотелось, чтобы голос звучал решительно и басовито, но на последнем слове тот сорвался, взлетел петушиным криком. Глава Золотых Плащей вздрогнул от гула, царившего в городе, и от рева драконов, от которого кровь стыла в жилах.

— Седьмое пекло, — проблеял он, увидев оранжевые языки пламени, взлетевшие над домами.

— Всех на ворота! — повторил он приказ и трясущейся рукой вытер пот со лба.

Под ноги неторопливо сыпался снег, дыхание вырывалось паром, на миг окутывая лицо теплом. Глава стражи осмотрелся, сообразив, что его вояки не хотят выполнять приказ.

— Именем Королевы! — рявкнул он. — Выполнять! Защищать ворота!

Ему хотелось все бросить, снять и броню, и плащ, не согревавший в холода, и слиться с мечущейся толпой. Он стал главой стражи не за какие-то заслуги. Просто одного его начальника увели в Красный Замок, и больше его не видели, другому снес голову железнорожденный, а нынешний глава просто оказался самым опытным из оставшихся. Когда-то он выбрал эту службу за простоту и возможность легко разжиться деньгами. И тогда он не думал, что придется на самом деле с кем-то воевать.

— К воротам! — прокричал глава Золотых Плащей еще раз и сам стал спускаться с холма Эйгона, ударом оголовья расчищая себе дорогу в толпе.

— Они здесь, — выдохнул Джендри и огляделся. — Надо действовать.

— Выждем, — попытался остановить его Подрик.

— Я гляну, — дернул плечом кузнец.

В итоге они вместе выбрались из своего укрытия и стали осматривать стену и город с высоты, оценивая происходящее. Маленький отряд, каким они проникли в столицу, разделился, и теперь кузнецу и оруженосцу не на кого было рассчитывать, кроме самих себя.

— Дракон отвлек стражу, — сказал Подрик. — Получилось. Эти ворота больше никто не охраняет, все солдаты спешат к тем, у которых сидят драконы. Скорее. Нужно открыть ворота.

Сидя на спине дракона, Дейнерис то и дело нервно вздрагивала, слыша гул и крики из-за стен города. Там что-то происходило, а она не могла оказаться внутри и хоть как-то помочь. Она оглянулась, ища взглядом Джона. Этот план они придумали вместе, и ей хотелось знать, что он уверен в нем так же, как и прежде. Только это могло удержать Королеву от желания взмыть на драконе вверх и пролететь над городом, собственными глазами наблюдая происходящее.

Желая выплеснуть свой страх и нервозность, Дени чуть пригнулась и заставила Дрогона плюнуть огнем в ворота. Это уж точно привлечет всех сюда, оставив остальную часть города незащищенной.

Сэм подъехал ближе к Джону и заметил обеспокоенное выражение на лице друга.

— Все получится, — заверит Тарли. — Это хороший план.

Джон взглянул на Сэма и заставил себя улыбнуться.

— Ты только не рискуй особо, — чуть подумав, попросил несостоявшийся мейстер и ныне один из лордов Простора. — Ты Король. Тебе нужно править, а не воевать.

— Ты столько книг прочел, Сэм, — усмехнулся Джон, — а одного в книгах не вычитал. Короли не правят, а служат своим людям.

Сэм Тарли с хитрецой улыбнулся и кивнул, повторив:

— Но тебе не обязательно рисковать. Прежде... Прежде у нас не было тех, ради кого стоит жить. Но теперь все иначе. У тебя есть Королева... Мы вместе прошли через Долгую Ночь...

— Сэм, — произнес Джон так, что лишь друг его услышал, — я не собираюсь умирать. Я... но я лучше столкнусь с еще одной армией Белых Ходоков, чем подведу Дени.

Тарли на секунду замер, а потом понимающе кивнул. Джон же посмотрел на Дейнерис и, встретившись с ней взглядами, чуть улыбнулся, подбадривая.

Ступени казались бесконечными. Джейме поднимался со всхлипами и стонами, хотя прежде обозвал бы себя слюнтяем за подобную слабость. Но голова кружилась, бок то и дело обжигало болью, а ноги норовили подломиться. Чтобы не впасть в забытье, однорукий воин пытался сосредоточиться на чувстве жажды или голода, но их не было. Джейме осталась только боль.

Какое-то время он тащил на себе Бронна, но потом где-то оставил и никак не мог вспомнить, в какой момент это произошло.

Колокола на башнях замка гулко отдавались здесь, внизу, наполняя голову лишь одной повторяющейся мыслью, превратившейся в безумие, вынуждавшее Джейме идти вперед: Серсея, Серсея, Серсея.

Расталкивая стражу и гвардейцев, Эурон прошагал вниз по улице, остановившись у ворот. Люди шарахнулись назад, когда дракон дыхнул пламенем поверх ворот, и от жара тут же обуглились деревянные смотровые площадки, а огонь впился в камни.

— Мы не выстоим против дракона! — завопил кто-то, сея панику.

— Скорпионы! Где скорпионы?

Эурон, не отводя глаз, смотрел на огонь. Он переложил топор из одной руки в другую и довольно осклабился. Воображение уже нарисовало ему тепло драконьей крови, заливающей кракена с головы до ног.

— Я переплыл четырнадцать морей, бывал там, где никто не был, видел то, чего другие не видели, а сегодня я убью дракона!

Джейме знал, где искать Серсею. Он даже смог улыбнуться, когда в брошенном без охраны тронном зале на Железном Троне увидел сестру. Она казалась тоненькой и прекрасной на фоне зала и замершего подле нее единственного стража.

— Серсея... — прошептал воин, держась за створку.

Но она не услышала, не взглянула на него. Королева сидела прямо, глядя перед собой затуманенным взором.

— Серсея, — снова позвал Джейме, кое-как ковыляя по залу.

Еще недавно Ланнистер чувствовал себя пусть побитым молью, но живым, теперь же его тело казалось чужим, немощным телом старика, которого прохожие запинали до смерти.

Он медленно шел вперед, то хватаясь за колонны, то падая. Гора не шевелился. Как и Серсея. Когда Джейме одолел половину зала, то смог разглядеть, что Серсея выглядит изможденной. Черты лица заострились, глаза ввалились, а под ними и на скулах залегли темные тени. Женщина казалась бледной тенью самой себя.

— Серсея...

— Ты пришел, — прошептала она и растянула губы в улыбке. — Мой брат. Мой возлюбленный. Отец моих детей.

«Ты никогда не любила меня, — хотелось воскликнуть ему, — ты не считала своих детей и моими тоже. В чем же истина, Сесрея?»

— Моя тень, моя вторая половина, — продолжила говорить Серсея. — Ты клялся, что будешь любить меня вечно. Ты — мой, а я — твоя. Помнишь?

Он помнил. Помнил слишком хорошо. И память разрывала сердце на части. На миг в груди сдавило так сильно, что боль в руке и боку показалась Джейме щекоткой.

— Я люблю тебя, — сказал он сестре. — Я всегда любил лишь тебя.

— Нет, — отозвалась женщина. — Я не верю. Ты давно стал чужим для меня. Ты переменился.

— Я буду любить тебя так, как прежде, Серсея, — заверил Джейме, — только пойдем со мной. Уйдем отсюда.

— Куда и зачем? — удивилась она.

— Куда-нибудь, — отозвался брат, осознавая, что говорит с полубезумной улыбкой. — В безопасное место.

— Ты хочешь отобрать у меня трон! — внезапно заявила Сесрея, когда воин шагнул чуть ближе.

— Нет, вовсе нет, — попытался заверить Джейме.

— Хочешь, — покачала головой Королева.

— Я хочу лишь защитить тебя. Ты моя сестра. Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты гибла здесь.

— Я Королева! — выкрикнула женщина, глядя на брата. — Эурон сбросит этих захватчиков в море. Я победила в игре престолов, а они все умрут!

— В этой игре нельзя выиграть, — с горечью качнул головой Джейме.

Серсея расхохоталась и с презрением посмотрела на брата. Она хотела что-то сказать, но тут сквозь боковые двери в зал вошли трое. На миг Джейме решил, что ему мерещится, но это были они — Арья Старк, Сандор Клиган и Бриенна Тарт. При виде однорукого воина леди Бриенна вскрикнула, качнулась вперед, но не посмела приблизиться.

Серсея вскрикнула и сжала подлокотники.

— Ты привел их сюда! Это ты! Предатель! — заверещала она.

— Серсея, прошу тебя, — стараясь не думать о зрителях, сказал Джейме, подступая ближе к сестре. — Прошу тебя.

— Теперь ты просишь. О чем? Чтобы я отдала свой трон? Он мой! А ты поклялся защищать меня. Если так, то убей девчонку Старк! Убей! Убей! Убей!

— Я дал слово Кейтилин Старк, что никогда не подниму оружия против ее дочерей, — вымолвил воин, не глядя ни на Арью Старк, ни на Бриенну. — Даже если бы оно у меня было...

Ланнистер тяжело вздохнул, глядя на сестру и чувствуя себя так, будто очутился в прошлом. Тогда тоже под стенами города стояли войска, а правитель с Железного трона требовал от Джейме повиновения.

— Ваше время на троне закончено, — сообщила Серсее девчонка Старк.

— Убей ее! — с презрением воскликнула Серсея. — Сир Григор, избавьте меня от них!

Неповоротливая туша сдвинулась с места и направилась прямо к стоявшей чуть впереди Бриенне. Что-то дернулось у Джейме в груди, он захрипел и кинулся наперерез, не чувствуя боли.

— Сир Джейме! — Услышал однорукий воин за миг до того, как рука в латной перчатке смяла его бок и отшвырнула в сторону, как котенка.

На несколько секунд Джейме потерял сознание, а очнувшись, увидел, как Пес и Бриенна на пару дерутся с Горой. Старший Клиган двигался медленнее, но рубил так мощно, что этим двоим приходилось прикладывать все усилия, чтобы не оказаться разрубленными пополам.

Арья Старк с интересом наблюдала за поединком и не пыталась воспользоваться шансом. У девчонки было много причин желать Серсее смерти, но она не спешила. Приподнявшись на локте, Джейме позвал:

— Серсея... Прошу тебя. Оставь все.

— Это мой трон, — прошипела Королева. — Мои Семь Королевств. Мой город.

— Эурон не победит, — сказал воин.

Удары трех мечей становились все яростнее. Бриенна и Пес кружили по тронному залу, пытаясь достать закованное в броню детище Квиберна.

— А мне и не надо, чтобы он победил, — расхохоталась Серсея. — Мне он не нужен, как и его железнорожденные. Пусть лишь убьет захватчиков! Узурпаторов! А потом… Я всех уничтожу! Превращу в пепел! И беловолосую стерву, и мальчишку! Они получат пламя! Дикое пламя!

— Что? — переспросил Джейме, чувствуя, что у него темнеет перед глазами.

— Я отдала приказ Квиберну! Я сожгу их! Сожгу их всех!

У Джейме зазвенело в ушах, к горлу подступила горечь. Он взревел раненым зверем и попытался подняться. Рука в железной перчатке повисла плетью, нога подломилась, плеснув болью по венам.

То, что снилось воину четверть века, то, чего он боялся, вновь настигло его. И от кого?!

— Серсея! Нет! — простонал Джейме, пытаясь ползти вперед. — Нет!

В какой-то миг воин заметил взгляд Арьи Старк и прочел в нем ответ, который ему не хотелось знать. Он должен быть первым. Сделать это сам. Он полз, стонал и полз, а Серсея сидела на троне, смотрела на бой и улыбалась. Внезапно звон стих, прерванный громким вскриком и падением, и Джейме услышал свое неровное прерывистое дыхание. Он оглянулся и увидел лежащего на полу Пса, из плеча которого выдергивал меч Гора.

— Ну же! — гаркнул Пес. — Руби!

Казалось, он рявкнул это брату, но тут Бриенна Тарт с хрипом обрушила удар валирийского меча на шею Горы, отделяя голову от тела. Джейме не видел, как упала на пол неповоротливая туша, лишь услышал грохот. Он вновь пополз, пытаясь добраться до сестры раньше, чем неторопливо приближающаяся Арья Старк.

— Серсея, — прошептал однорукий воин, поднимаясь по ступенькам. — Серсея.

Жаль, что у него нет меча. Он бы смог хоть что-то сделать.

Звон по плитам прозвучал музыкой. Глянув вниз, Джейме обнаружил у подножия свой короткий валирийский меч. Обернувшись, он разглядел Бронна.

— Уж не знаю, почему у некоторых есть привязанность к мечам… — буркнул он, не пытаясь стереть с лица кровавую корку.

Джейме с хрипом наклонился, подбирая меч, и с трудом поднялся на возвышение.

— Джейме? — удивилась Серсея, не веря тому, что видит оружие в его руке. — Ты не можешь!

Он молчал, глядя на нее, а сестра сжалась на троне, перепугано глядя на него.

— Мы единое целое! — вскричала она, вскакивая и пытаясь оказаться как можно дальше от брата. — Мы пришли в этот мир вместе!

— И уйдем из него вместе, — глухо довершил Джейме, ощущая, как к губам подступает кровавая пена.

Дернувшись так, будто его самого пронзило острое лезвие, однорукий воин сделал стремительный выпад. Серсея недоверчиво уставилась на свое черное платье, украшенное мехом, распоротое на груди валирийской сталью, а после упала. А вслед за ней упал и он.

— Нет! — вскричала Бриенна.

У нее звенело в ушах, многочисленные порезы кровоточили, а один глаз залило так, что она едва видела. Неведомая сила заставила воительницу обернуться. Обернуться в тот самый момент, когда Джейме Ланнастер кулем упал на пол.

— Нет! — простонала она, бросив свой меч и спеша к нему. — Нет! Сир Джейме!

Она упала рядом с ним на колени, перевернула и вгляделась в лицо. Он был бледен, на губах пузырилась розовая пена.

— Сир Джейме!

— Мне не… не дано было… выбирать себе братьев по… по оружию, — прохрипел воин едва слышно, и кровь масляной пленкой обволокла его подбородок. — И я не стал… не стал хорошим гвардейцем. Верни… верни Королевской Гвардии ее… славу.

— Джейме, — позвала Бриенна, когда он умолк, но он не ответил. — Джейме…

— Вот и все, — хрипло прошипел Пес, глядя в потолок тронного зала. — Я отправил его в пекло.

— Да, — согласилась Арья, наблюдая за тем, как под Клиганом растекается кровавое пятно.

— Добей, — взмолился он, дернув когда-то сломанной и вновь перебитой ногой. — Прошу.

Арья шагнула к нему, без сочувствия глядя сверху, перевела взгляд на Бриенну, качавшуюся из стороны в сторону и прижимавшую к себе мертвого Джейме Ланнистера, а после с шелестом вытащила из ножен Иглу. Пес не отрываясь наблюдал за ней, а когда увидел меч, то выдохнул и спокойно улыбнулся…

Пламя в считанные секунды превратило деревянные конструкции на воротах в почерневшие головешки-зубья, устремленные вверх. Ворота обуглились, но держались. Дейнерис хотелось проломить их, но она ежесекундно останавливала себя, помня, что от ее действий, возможно, зависят жизни тысяч людей. Пока армия отвлекает войска внутри, доверенные люди должны открыть остальные ворота, чтобы у людей появилась возможность покинуть город, спасаясь от битвы.

Королеве не нравилась мысль, что для жителей столицы и она, и Джон сейчас представали захватчиками, но как еще они могли уберечь людей от дикого огня?

— Порой приходится делать ужасающие вещи во благо других, — прошептала Дейнерис, наблюдая за тем, как Безупречные подступают к воротам с тараном.

При иных обстоятельствах со стен армию поливали бы смолой и градом стрел, но дыхание драконов разогнало защитников и раскалило светло-серый камень. Таран с глухим стуком врезался в ворота, порождая гул по ту сторону. Похоже, защитники не разбежались, они готовились встретить врага.

Еще пару раз облив стену огнем, Дени заставила Дрогона отступить. В этом сражении дракон был опасен не только для чужих, но и для своих. Кусая губы, Королева нашла взглядом Джона. Он был там, внизу, среди других воинов. Сердце Дейнерис пропустило удар, но Королева отогнала недоброе предчувствие. Она осмотрела толпу и увидела рядом с Джоном сира Джораха. На миг Дени испытала стыд за то, что слишком часто забывала о своем верном добром медведе. Он прошел с ней через все испытания. Он не был безоговорочно верен, но он поддерживал Дейнерис тогда, когда она в этом нуждалась.

— Я сдержу слово, — решила Королева. — Я исполню то, что собиралась. Я делала все для своих людей. И он мой человек. Я смогу отплатить ему за доброту.

Таран продавил ворота, а вместе с ними и несколько каменных блоков по бокам. Даже сквозь пыль и падающий снег Джон разглядел по ту сторону провала небольшую горстку золотых плащей, ланнистерских гвардейцев и значительно больше — железнорожденных.

— Когда-то Торос из Мира был первым, кто ворвался в провал, — заметил Джорах Мормонт, пока оба воинства выжидали. — Я испытывал зависть к его подвигу. Тогда я думал о том, что должен был занять его место. Тогда бы мое имя сохранилось в памяти других.

«Торос не помнил о своем... люди назвали это подвигом, — подумал Джон. — Есть ли подвиг в том, что кто-то первым бросается в бой? В этом ли подвиг? Это только безумие и кровь на клинке…»

— Сейчас у многих есть шанс оставить свое имя в истории... — пробормотал сир Джорах. — Если умереть, то умереть героем!

В его голосе не было веселья и бравады, он ждал так же, как и другие. Но стоило защитникам города ринуться наружу, Джорах Мормонт был первым, кто встретил их.

— Жизнь важнее, — прошептал Джон, высвобождая свой меч из ножен, и мысленно добавил: «Жизни людей, жизни близких, жизни тех, кто доверяет тебе и кого ты поклялся защищать. Это, а не геройское махание мечом».

Среди Золотых Плащей в первые же секунды началась паника, и железнорожденные, рассвирепев, взялись за топоры, расчищая себе дорогу наружу. Гвардейцы посторонились, но нескольких парней потоком серого просоленного воинства вынесло наружу. Со стороны они казались алыми каплями крови на серой, чуть припорошенной снегом земле.

Тормунд сгорбился, наклонился, как медведь, и те немногочисленные вольники, что пошли с армией в столицу, вслед за ним обнажили оружие.

Джон ждал. Он не собирался сломя голову прорываться вперед. По плану им предстояло выманить защитников наружу, не дать заманить себя в лабиринт узких улочек.

Безупречные частью встали стеной, не давая кому-либо подобраться к драконам, а частью окружили Джона.

Кое-кто предлагал уничтожать врагов драконьим пламенем, но Король и Королева договорились не делать этого. В душе оба стремились к другому миру, к другой жизни. А этого не будет, если люди не станут им доверять. Здесь и сейчас на Джона и Дени смотрел Юг, которому еще предстояло доказать, что Король и Королева достойны доверия. А этого не случится, если они не будут сражаться честно.

Дени нервозно смотрела по сторонам. Дрогон под ней шумно вздыхал, чувствуя горячий аромат крови. Королева наклонилась к шее дракона и приказала ему отступить еще больше, а после и вовсе дала возможность взлететь. Ей не хотелось оставлять поле боя у ворот, но ее волновали жители, ей хотелось знать, что происходит за стенами.

Тень дракона скользила над Королевской Гаванью, снег с шипением исчезал на чешуйках дракона. Подняв Дрогона повыше, Дени смогла разглядеть, как сквозь остальные шесть ворот города ручейками бегут люди.

«Они двигаются слишком медленно, — подумала Дейнерис. — Колокола и бой не напугали их?»

Эурон с ревом всадил топор в грудь первого попавшегося вояки, не интересуясь, убил ли он своего или чужого. Но люди Вороньего Глаза давно научились не попадаться своему лорду и Королю на пути, если он разгорячен сражением. Эурон выдернул топор и ринулся вперед, предвкушая услышать новый смачный хруст плоти и костей, предвкушая брызги крови на своем лице и песню чужого стона.

Путь ему пересек высокий лысеющий рыцарь с испещренным морщинами лицом. На броне рыцаря красовался вставший на дыбы медведь. Эурон довольно усмехнулся, собираясь снести голову одному из непокорных медведей Медвежьего острова. Рыцарь оказался проворнее, он не выдержал мощи удара топором, но не дал разрубить себя пополам, принял тяжелое лезвие на клинок и с усилием толкнул кракена назад. Эурон расхохотался, лишь самую малость отступив назад — море было его домом и он не боялся качки на земле. Новый удар вынудил рыцаря самого отшатнуться назад. Перехватив древко дальше от лезвия, Эурон взмахнул топором, как косой.

Джорах с шипением отшатнулся. Мощный поток воздуха взъерошил ему волосы. Вороний Глаз захохотал и ринулся вперед, занося оружие для удара. Мормонт дернулся, поднимая свой меч обеими руками, чтобы принять удар. Лезвие тренькнуло и переломилось, острие топора со скрежетом съехало по обломку к рукояти. Мормонт с беззвучным стоном упал, его левую руку от кисти и до плеча пронзила острая боль. Перед глазами все померкло. Джорах слышал лишь лязг оружия рядом, далекий звон колоколов и свист топора.

Джорах вскинул голову, попытался встать, чтобы если и принять смерть, то стоя. Рядом с ним мелькнула черная тень, и на миг все иные звуки исчезли за чистейшим звоном, похожим на хоровое пение в радужном свете септы. Мормонт здоровой рукой отер пот, грязь, снег и кровь со своего лица и увидел безумную пляску топора против длинного меча. Зачарованный, Джорах несколько мгновений просто лежал на земле, наблюдая за тем, как уверенно отражает более мощные атаки человек, которого Джорах Мормонт не желал называть своим Королем. Человек, который не дал убить Джораха лежачим...

Стоило подумать, как одолеть противника, вроде Эурона, но Джон предпочел довериться инстинктам. Он много раз сражался с противниками, которые ничего не знали о чести, и сам научился не думать о ней. Красота и благородство для песен и рассказов, для воображения юных мальчиков, еще не получивших свой первый настоящий меч. Джон много раз сражался с теми, кто шел на него не с мечом, и не боялся ни огромного топора в руках Эурона Грейджоя, ни его залитого кровью лица, ни злорадного оскала. Джон бился против вольного народа, против Теннов, которые хотели сожрать его плоть. Он бился против Болтонов, которые бы с удовольствием освежевали его и скормили псам. Он сражался с мертвыми, зная, что может стать одним из них. И сейчас он не собирался страшиться пирата, привыкшего нападать на безоружных и убивать людей, как скот.

Вдруг совсем рядом с ним, уверенно держа меч двумя руками, возник Теон. Джон не ожидал увидеть его. По плану им с Ярой предстояло увести флот к Драконьему Камню, не дав сбежать людям Вороньего Глаза и любому, кто пожелает удрать из столицы морем.

— О! Мой дорогой племянник! — обрадовался Эурон и на миг остановился. — А я искал тебя. Хотел добыть себе череп дракона, но для родни я сделаю уступку. Я убью тебя первым.

Теон не вздрогнул, хотя оскал дяди чем-то напомнила ему улыбку Рамси.

«Ты не Вонючка и никогда им не будешь. Ты сын моря и земли, Железных островов и Винтерфелла. Ты Теон Грейджой», — напомнил он себе.

— Я отправлю тебя к Утонувшему богу! — усмехнулся Эурон, поднимая свой топор.

— Нет, дядя. Не выйдет. Сегодня ты этого не сделаешь. И никто из твоих людей не найдет дороги к морю. Не пировать тебе в подводных чертогах с предками, — произнес Теон спокойно и крепче сжал рукоять меча.

Схватка возобновилась. Теперь Эурон отбивал удары сразу двух противников, а Джон успевал избавляться от железнорожденных, надумавших ударить им с Теоном в спину.

Нанося удары, Теон с болью думал о том, что когда-то дал обещание Роббу. Он хотел сражаться рядом с ним, защищать своего названного брата. Но вместо этого он предал Старка. Эту вину Теону никогда не искупить, он сам не сможет себя простить. Но сейчас, сражаясь рядом с тем, кто его злил когда-то, кто с усмешкой смотрел ему в глаза, не обижаясь на шутки, кто тоже был ему братом, пусть даже кракен не желал это признавать в юности, Теон ощущал не страх, следовавший за ним долгое время после игр Рамси, но покой и уверенность. Теон улыбнулся и с новыми силами ринулся вперед, перехватывая инициативу. В его руках был меч, но Теон забыл об этом, как забывал обо всем, наблюдая в детстве за страшной и завораживающей пляской с топорами.

Джон отступил, оставил этот бой Теону. Походя молодой кракен выдернул топорик из тела поверженного и, хоть держать и меч, и топор искалеченными руками было тяжело, без сомнений продолжил бой. Эурон более не хохотал, но сверкал яростной усмешкой. И эта усмешка осталась на его губах, когда Теон, извернувшись, нанес решающий удар.

Вороний Глаз с непониманием провел ладонью по шее и груди, ощущая струящуюся между пальцами кровь. Вновь усмехнувшись, Эурон попытался поднять топор, но упал назад, уронив свое ужасное оружие на землю.

Теон замер, глядя на тело дяди и не видя ничего другого. Рядом сражались люди. Заморские наемники яростно скрещивали свои мечи и кинжалы с топорами. Кололи копьями Безупречные. Дотракийцы с улюлюканьем рубились с моряками.

Теон сглотнул и посмотрел на свои руки. Они не стали прежними, но тело искалеченного кракена помнило уроки учителя. Человека, подарившего ему эту победу. Человека, чей взгляд снился Теону в кошмарах. Человека, чье имя всегда будет вызывать боль.

— Спасибо, сир Родрик… — хрипло прошептал Грейджой. — Простите меня…

Дейнерис закусила губу и вынудила Дрогона еще раз пролететь над городом, чтобы Королева могла лучше разглядеть улицы. Ее нервы звенели, как струны. Внутри все замирало от недоброго предчувствия.

Послав дракона вниз, Дени опустилась на высокую стену, окружавшую Красный Замок. Если на улицах еще оставались люди, то они бросились врассыпную, услышав рев Дрогона. Поток пламени, пущенный поверх и лишь немного задевший пару крыш и башенок, еще больше напугал людей.

— Они простят мне это, — убеждала себя Дейнерис. — Они простят мне, если я смогу защитить людей.

Смолкли колокола. Слышались лишь крики людей, треск огня, звон лопнувшего стекла и отголоски боя у стен города.

Внезапно в эти звуки примешался немелодичный звон струны и свист. Дени инстинктивно прижалась к Дрогону и мотнула головой, пытаясь понять, что произошло. Но в следующий миг дракон дернулся и взвыл. Качнулся вперед, распластывая крылья по стенам и крышам домов.

— Нет! — вскричала Дени, увидев металлический стержень, торчащий всего на фут ниже ее ноги. — Нет!

Королева огляделась, пытаясь понять, откуда выстрелили, но Дрогон оказался быстрее. Ярость взяла верх, и дракон с шумом перепрыгнул на соседние дома, сминая их крыши, а после с рыком выхватил откуда-то из переулка человека в красной броне Ланнистеров и перекусил пополам. Скорпион Дрогон смял движением хвоста, а после тяжело осел на крышах, вновь раскинув крылья.

— Нет! — всхлипнула Дени.

Она мгновенно пожалела, что рискнула и спустилась посреди города.

Рев дракона пронесся над городом, и Джон вздрогнул. Рейгаль издали ответил на этот крик боли. Сердце Джона пропустило несколько ударов, все внутри сжалось от недоброго предчувствия. Оглянувшись на ряды пока не вступивших в бой Безупречных, Джон ринулся в провал разрушенных ворот. Ему приходилось прорываться, сражаться с гвардейцами и железнорожденными. Безупречные и многие другие следовали за ним, но у Короля никак не получалось продвигаться быстрее. Драгоценные секунды утекали сквозь пальцы.

Неслышно ступая, Варис шагал в темноте. Сейчас не было необходимости таиться, но это прочно вошло в ряд привычек евнуха. И никому Паук не собирался назвать их все. Даже теперь.

Он шел по подземельям, где ходил сотни раз. Евнух мог назвать множество тайн, похороненных здесь, вдали от солнечного света. Эти тайны были произнесены шепотом, и каждую из них Варис использовал в своих целях. Он много ошибался, много винил себя за эти ошибки и много раз убеждал себя, что все совершил во благо. Так ли все было? Или, может, этим стенам стоит поведать еще одну тайну? Тайное признание уставшего игрока.

Свернув несколько раз, Варис наконец заметил того, кого искал. На миг застыв, Паук последовал за человеком в черном одеянии. Он наблюдал за ним все последнее время и уже знал, куда бывший мейстер отправится в случае чего.

Этот человек пугал Вариса, возвращая мастера над шептунами в те дни, когда судьба отвернулась от юного циркача. Этот человек был столь же безумен в своей вере, как и красный колдун из кошмаров Вариса. И хоть Квиберн не отличался набожностью, он тоже был в чем-то верующим. Верующим безумцем, готовым на многое ради своего. Варис видел глаза этого человека и видел то создание, которое бывший мейстер создал. Видел и понял, что этот с виду тихий человек способен на безумнейшие поступки, лишь бы после понаблюдать за произошедшим.

Следуя за Квиберном, Варис дошел до широкого коридора с низким потолком, где стояло не меньше дюжины бочек с диким огнем. Пока Квиберн доставал из сумки свечи и огниво, Варис быстро припомнил расположение этого коридора подземных проходов относительно города и то, как был распределен дикий огонь в других коридорах. На лбу Паука выступила испарина от понимания, что взрыв бочек здесь приведет к разрушению не меньше половины Королевской Гавани. И хоть пташки предупредили людей, но не все сумеют спастись. Погибнут десятки тысяч людей!

Неслышно ступая, Варис вышел из тени, привлекая внимание мейстера.

— Не думал, что встречу вас вот так, — вежливым тоном заметил Квиберн. — Похоже, пташки растеряли хватку. Или вновь сменили покровителя?

Варис лишь улыбнулся.

— Вас не волнует их предательство?

— Нет, — ответил евнух. — Разве кто-то станет волноваться из-за птиц в своем саду? Они невинны. Они лишь поют свои песни.

Квиберн усмехнулся и наклонился, чтобы установить свечу на одной из бочек. Он неторопливо ударил огнивом над другой свечой и уже от нее зажег свечу на бочке.

— Зачем вам это? — спросил Варис, наблюдая за десницей Серсеи. — Разве вам не жаль невинных? Тысячи, сотни тысяч людей.

— Тяжелые времена порой требуют жестких решений, — ответил Квиберн с тенью грусти в глазах. — Война и зима. Всех и так ждет голод. Эти тысячи... сотни тысяч и так умрут. Так не лучше ли им умереть без мучений, дав другим возможность выжить?

— Вот как вы мыслите? — пробормотал Паук, наблюдая за мужчиной. — И вам никого не жаль.

— Мир переродится. Он излечится от ран. Не всем найдется в нем место.

Варис недоверчиво поджал губы.

— И вам не место в этом мире, — с грустью заметил Квиберн, шагнув вперед.

Варис с отвращением вздернул подбородок и спросил с улыбкой:

— Вы мне угрожаете?

Квиберн улыбнулся в ответ. Варис прищурился, собираясь ответить, но легкий шорох позади отвлек его внимание. Евнух не почувствовал удара и едва ощутил боль, но мгновенно понял, что произошло.

— Вы умрете здесь, в этой чужой для вас стране, дорогой Паук, — прошептал бывший мейстер, чуть склонив голову и глядя на Вариса почему-то сверху.

Евнух беззвучно вздохнул, не в силах даже закричать от боли. Его будто парализовало. Сердце билось неровно, боль нарастала. Варис моргнул и увидел, как удаляется прочь высокая фигура в темных одеяниях. Разум Паука помутился, и ему почудилось, что одежды человека не черные, а темно-красные, а сам Варис — вновь тоненький мальчуган, выброшенный в канаву после ритуала, как ненужная сломанная кукла.

Тогда он мог умереть в той канаве, мог умереть от холода и голода, мог погибнуть сотни раз, пока пытался выжить, торгуя собой и воруя. Он поклялся, что выживет. Поклялся, что будет служить таким же людям, каким был сам. Не лордам, не королям, а самым простым людям.

Он совершил много ошибок. И немало раз разочаровался в своих планах. Он сделал много, чтобы избавить Семь Королевств от Эйриса Таргариена, но при этом уберечь свою жизнь. И очень скоро пожалел об этом.

Когда-то бесплотный голос сказал, что Кровь и пламя выжгут Семь Королевств. Тогда ему это казалось дурным предзнаменованием. Предсказанной катастрофой. Но добрый Король Роберт не стал спасением. При нем за каких-то полтора десятилетия казна опустела, а корона задолжала Тиреллам и Ланнистерам. Наблюдая за этим, Варис с болью понял, что поспособствовал тому, что не стало благом для людей. Исправлению своей ошибки евнух посвятил все свои силы. Зачем-то, но Вестеросу необходимо было пламя Таргариенов. И события на Севере дали Пауку ответ.

Евнух вздохнул и попытался хотя бы приподняться, но тело не слушалось его. Варис просто лежал на земляном полу подземного коридора и наблюдал за тем, как тает короткая свеча.

— Дени! — окликнул Джон, прорубаясь сквозь редкую толпу противников. По бокам от него орудовали пиками Безупречные, с вскриками махал мечом Джорах Мормонт.

Дракон под Дейнерис то вскидывался, то с криком падал вперед, все больше и больше сминая крыши и стены. Дени едва держалась на спине у Дрогона, в любую секунду рискуя свалиться. Она с тревогой глянула вниз, на Джона, и стала что-то выкрикивать, но он не услышал ее. Дракон дернулся еще немного вперед, и его крылья повисли над улицей.

— Это опасно! — крикнул Джону Мормонт, когда дракон сильно завалился вперед, головой и шеей смяв часть стены в доме напротив. — Это Дрогон! Он самый опасный из них! Даже Королева не может совладать с ним!

Джон предпочел его не услышать. Здесь и сейчас из-за дракона могла пострадать Дени.

Безупречные, предугадывая желание Джона, обогнули его, расправляясь с оставшимися впереди противниками. Многие гвардейцы предпочли спрятаться в переулках, а не лезть под брюхо дракону. Теперь противник сомкнул ряды позади небольшого отряда, стремясь перебить Безупречных и добраться до Короля.

Дрогон закричал и дыхнул огнем перед собой.

— Назад! — рявкнул Джорах и похолодел, когда Джон побежал вперед, проскочив перед еще одной струей пламени.

Дрогон затряс головой и глянул на Джона, возникшего возле его лапы. Дракон даже открыл пасть, собираясь обдать Короля пламенем, но Джон проигнорировал угрозу и вцепился в толстое древко огромного болта.

— Джон! Осторожнее! — крикнула Дени, с трудом удерживаясь на спине зверя. Она была бледна, на скуле кровоточила царапина, броня защитила Дени от осколков камня, дерева и черепицы, но Королева с ног до головы была усыпана пылью и мелкими камешками.

Джон дернул древко, наконец освобождая бок дракона от зазубренного наконечника. Дрогон взвыл, встряхнулся, махнул крыльями и почти завалился на бок. Дени вскрикнула и покатилась со спины дракона вниз. На несколько секунд мир будто остановился для Джона, сердце в ужасе сжалось. Он отбросил древко в сторону и ринулся вперед, пытаясь поймать Дейнерис. Она хватанула руками, на миг зацепилась за чешуйки, но Дрогон завалился еще больше, и ей пришлось разжать пальцы, чтобы избежать опасности быть раздавленной огромной тушей. Застонав, Дени соскользнула вниз по дорожке горячей драконьей крови.

— Дени! — вскрикнул Джон, когда девушка, прикрывая руками живот, ударилась о стену дома и кулем свалилась на Джона. — Дени?!

Дрогон замотал головой, закричал и взвился вверх.

— Дени! -позвал Джон всматриваясь в лицо Дейнерис.

Он прижал ее к себе, пытаясь услышать биение ее сердца, но броня мешала, и Джон кинжалом вспорол ремешки на плечах и боках Королевы.

— Что с ней? — падая рядом, зло проорал Джорах.

Джон не обратил на Мормонта внимания. Отбросив кинжал, Джон склонился над Дени, глядя на ее белое, как снег лицо, и страшась худшего. Но под его ладонью слабо билось сердце и дыхание ощущалось на холодной щеке.

— Она жива, — прошептал Король. — Она жива, но без сознания.

— Нужно унести ее отсюда, — сказал Джорах, посматривая то на Королеву, то на Дрогона.

Дракон метался в небе, то судорожно взмахивая крыльями, то падая вниз. Кровь шлейфом струилась из его раны. Закричав, Дрогон приземлился на крышу тронного зала, с шипением круша черепицу, а после взвился вверх, на миг повиснув на одной из семи башен замка.

Внезапно улицу с обеих сторон окружили гвардейцы и Золотые Плащи. Осмелев и чуя легкую возможность победить врага, они ринулись вперед. Джон хмуро огляделся, бережно опустил Дени на мостовую и вытащил из ножен меч. Безупречных осталось не больше дюжины, Мормонт был с ног до головы залит кровью, его левая рука висела плетью. Джон глубоко вздохнул, собираясь с силами. Он не желал умирать так просто.

Внезапно над ними мелькнула тень и совсем близко раздался рев дракона. Джон задрал голову, не веря, что Дрогон вернулся.

— Рейгаль... — прошептал Король, увидев огромную зеленую тушу, и сглотнул, ощущая мощный прилив сил. Не слишком веря, Джон мысленно потянулся к дракону. Рейгаль на миг замер в воздухе, но потом выравнялся и стал уверенно спускаться вниз. Замерев, все смотрели на дракона, пока тот шумно опускался на и без того разрушенные дома. Гвардейцы испуганно отступили. Мормонт недоверчиво охнул, когда Рейгаль осторожно наклонился над слишком тесной для него улицей и опустил крыло перед Джоном.

— Уноси ее отсюда! — крикнул сир Джорах Джону, придя в себя. — Уноси!

Джон на секунду замер, но потом, сунув меч в ножны, подхватил Дейнерис на руки и уверенно ступил на сустав крыла дракона. Рейгаль мягко подтянул крыло, поднимая Короля и его драгоценную ношу вверх.

Сидеть на спине дракона было непривычно, но Джон не думал об этом. Его беспокоило лишь состояние Дейнерис. Сейчас она казалась столь хрупкой, что Джон боялся сжать ее слишком сильно.

Вдруг где-то в отдалении прогремел взрыв. Джон поднял голову и увидел зеленые вспышки за холмом Висеньи. Секундой позже новый взрыв сотряс небо и землю. Дома заскрипели, как растревоженный бурей лес.

Гвардейцы внизу отреагировали мгновенно, ринувшись на Безупречных в надежде воспользоваться паникой.

— Дикий огонь! — крикнул Джон, не до конца веря в происходящее.

Взрывы участились. Теперь они следовали один за другим. Щекой Джон ощутил невероятный жар, накатывавший волнами.

— Улетайте! — заорал Джорах. — Быстрее!

Джон сжал челюсти, на миг засомневался, но волна взрывов, не прекращаясь, накатывала. Он не успевал спуститься за оставшимися внизу людьми. Гвардейцы кинулись к воротам Красного Замка, напуганные стонами земли под ногами. Мостовая пошла трещинами, дома под Рейгалем просели. Дракон зарычал, взмахнул крыльями и взлетел, унося Джона и Дени вверх. Секунду спустя взрывы докатились и до той улицы, где остался Джорах Мормонт. Цепляясь за шипы на спине дракона, Джон прижал к себе Дейнерис, боясь уронить ее или самому свалиться. Он первый раз летел на драконе, но ничего не чувствовал. Жар лизнул брюхо Рейгаля, но брызги дикого огня не долетели до дракона. Поднявшись высоко-высоко над городом, Джон смотрел на полыхающую Королевскую Гавань и сердце его горело вместе со столицей Семи Королевств.