Где ты, Балто? (джен)

Остаток второго курса прошел спокойно. Школьники, вернувшиеся с пасхальных каникул, жутко поразились, узнав свежие новости об аресте Локонса и о мотивах его преступлений: ни фига себе учитель — мстить школе за детские обиды! Да он охренел, не иначе! Теперь-то все поняли, почему этот профессор ни одного балла не снял со студента, даже за очевидные ошибки, за них он только журил, а наказания проводил самые мягкие — строчки писать и отвечать на письма поклонников. Теперь стало понятно, что это больная тема для Локонса, такой у него был пунктик…

Полумна за учебный год тесно сошлась со своим однокурсником с Пуффендуя — Рольфом Саламандером: это был чудесный мальчишка с солнечным характером, золотыми кудрями и зелеными глазищами, страшно похожий на своего знаменитого деда Ньюта. И как Гарри ни распирало, он всё же старался сдерживать свою ревность и не сильно беситься при виде юной и прочно состоявшейся парочки. А Полумна и Рольф, словно в насмешку всем, действительно были вместе, даже по коридорам ходили, взявшись за руки. А увидев, как они общаются руками, Гарри совсем отстал от них — понял: это судьба. У Рольфа Саламандера на старости лет оглохла бабушка, и мальчик буквально с рождения знал глухого человека, и такую же Полумну он воспринял как нечто само собой разумеющееся.

Листопад, побывавший в гостях у Уизли, смешно и героически отметился. Обнаружив на чердаке упыря, феникс устроил страшный скандал: заверещав почище павлина, он обнажил когти и клюв и со всей яростью накинулся на болотную зинку. Зиночка, не ожидавший нападения, ответил на голом инстинкте и выдал себя с потрохами, явив свою истинную упырью сущность. А так как пришлось драться, то в пылу сражения зина и феникс скатились с чердака сперва в комнату Рона, потом в коридор, а затем по всем лестницам докатились до кухни и вылетели во двор, прямо к ногам мамы Молли, кормившей кур. Там орущий и верещащий клубок распался на две части — рыжую и черную.

Увидев перед собой зубастый шар тьмы с красными выпученными зенками, Молли, ни секунды не раздумывая, шандарахнула горюшко тем, что в руке держала, а держала она ведерко с ионированным просом, которым кормила курочек… Теперь, для большего понимания, небольшая справочка:

«Коллоидное серебро — это один из лучших универсальных природных антибиотиков и антисептиков, что дает возможность использовать данный продукт для внутреннего и наружного применения. Спектр воздействия коллоидного серебра распространяется на более шестисот видов бактерий. Коллоидный раствор серебра высокого качества слегка желтоватого оттенка, не имеет вкуса. Нетоксичен. Коллоидное серебро абсолютно безвредно как для человека, так и для растений. Коллоидный раствор серебра в отличие от солей серебра не накапливается в организме и потому абсолютно безвреден даже при систематическом применении. Любая известная болезнетворная бактерия погибает в присутствии минимального количества серебра, особенно в коллоидном состоянии».

Прочитали? Вот и представьте себе следующую картинку: взлетело по дуге цинковое ведерочко, в верхней точке замедлилось и со звоном опустилось на мохнатую тьму, весело рассыпая на него и вокруг серебрёное просо. Часть крупы беспрепятственно улетела в раззявленную пасть чердачного монстрика, который чисто машинально глотнул попавшую в рот порцию. А дальше дело техники. Как всем известно, серебро и нечисть между собой не сочетаются, вот и здесь: заглотив изрядное количество коллоида, зиночка сразу же почувствовал недомогание. А воспоминание о мудрой маме, говорившей ему, чтоб не брал в рот всякую каку, и вовсе запоздало — серебро вступило в агрессивную реакцию с нечистой плотью, растворяя зиночку в черную зловонную жижу.

Подозрительно обозрев грязную кляксу, Молли озадаченно спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— И что это было?

Ей никто не ответил. Только феникс беззаботно клюнул ближайшее зернышко.

Экзамены снова пришлось сдавать теоретически, потому что практики кот наплакал. Что с Квирреллом в прошлом году, что с Локонсом в этом… Поняв, что год опять профукан, старшекурсники зароптали, с тоской думая о прошлых преподавателях, которые хоть и менялись каждый год в течение тридцати лет, начиная с тыща девятьсот пятьдесят седьмого года, но уроки сдавали в срок и твердо принимали ежегодные экзамены. А тут с момента поступления Поттера какая-то хрень началась: учителя сбегают ещё до конца учебного года. Точнее, Квиррелл сбежал, это Локонса арестовали. Но, во всяком случае, вот уже второй семестр студенты не могут сдать итоги года на экзамене, ну хоть плачь…

Один Гарри не тужил, он-то свою норму выполнил — перестал быть взрывоопасным тикающим механизмом для почтенных Дурслей, а это всё, что было ему нужно. Так что Гарри беспечально доучивал год, в котором, кроме Защиты от темных искусств, было множество других предметов, из которых самыми любимыми являлись Травология и Чары. Ещё чуть-чуть нравилась трансфигурация, которую ему Северус посоветовал изучить более углубленно, так как она пригодится в освоении анимагии. А потом, когда ученикам раздали листовки со списком дополнительных предметов для третьего курса, Гарри сразу же подчеркнул Нумерологию и Уход за волшебными существами — ему уже очень давно хотелось попасть на уроки к профессору Кеттлберну.

Рон, пыхтевший рядом над таким же листком, скосил глаз на подчеркушки Гарри и скривился.

— Фу! Зачем тебе эти предметы? По-моему, нет ничего хуже цифр и уборки гиппогрифьего навоза.

— Говори за себя, — рассеянно отозвался Гарри, штудируя список в поисках ещё чего-нибудь интересного. — Мне звери и цифры понятны… — подумав, он подчеркнул ещё и Древние Руны. Рон застонал и свел глаза в кучку.

Невилл был завален письмами, содержащими противоречивые советы родственников, какие предметы больше всего пригодятся в жизни. Растрепанный, вспотевший и слегка сбитый с толку, он читал список предметов, высунув язык, и озадаченно интересовался у окружающих, что интереснее и нужнее — кабалистика или изучение древних рун. Дин Томас, который, как и Гарри, вырос среди магглов, поступил просто: закрыв глаза, тыкал волшебной палочкой в список и помечал те предметы, на которые угодил. Гермиона ничьих советов не слушала, а взяла и записалась сразу на все новые курсы. Глазастый Рон опять нашел, к чему придраться.

— А маггловедение тебе зачем, Гермиона? Ты ж сама из магглов.

— А я хочу узнать, что о простых людях думают волшебники, — пояснила девочка. Драко услышал и покраснел.

— Ничего хорошего они о них не думают… — пробормотал он едва слышно.

Гермиона на это только плечом дернула и ещё ниже склонилась над пергаментами. На прорицание пришлось записаться всем, это был обязательный предмет. Помимо этого, студентам раздали формы с разрешением, которые на каникулах должны подписать родственники и опекуны. Гарри с интересом изучил пропуск и заинтересовался.

— Нам разрешены походы в Хогсмид? — спросил он у ребят. — А что это за место?

— А это деревня, на станции которой мы сходим с поезда, — пояснил Драко. — Единственное поселение, в котором обитают только волшебники и волшебные существа.

— Таких мест на самом деле мало, — подхватил Рон. — Больше смешанные, такие, как наша деревня Оттери Сент Кечпоул и Годрикова впадина.

Невилл посмотрел на Гарри и сообщил:

— Поттеры в Годриковой впадине жили, мне бабушка рассказывала, что её подруга живет там, по соседству с Поттерами и Дамблдорами.

Гарри удивленно заморгал, а потом недоуменно переспросил:

— Дамблдор — наш сосед? Как странно… Тогда я тем более не понимаю, почему он мантию-невидимку папе не занес по-соседски и зачем её вообще брал, эту вещь, которая гарантированно могла помочь моим родителям?

Я тоже горестно задумался, вспоминая, как металась по комнате молодая женщина, баррикадируя дверь мебелью. Теперь, когда я больше знал об этом мире, меня поражали некоторые неувязки: почему Лили не трансгрессировала с ребёнком; почему она встала перед кроватью полностью безоружная; почему не воспользовалась заранее подготовленным порталом или экстренным портключом для спасения жизни себя и сына? А теперь в придачу выясняется, что у Поттеров была семейная реликвия — мантия-невидимка, которую Дамблдор как раз по-соседски одолжил и не вернул вовремя.

— И крестный твой куда-то подевался… — раздумчиво протянул Драко. — Оба моих дяди сгинули бесследно в восемьдесят первом году, Регулус и Сириус Блэк. Они кузены моей мамы, — пояснил он, поймав озадаченные взгляды друзей.

— Чей крестный? Мой? — растерянно спросил Гарри.

— Да, у тебя крестный отец был — Сириус Блэк, — подтвердил Драко.

— А он где? — ещё больше растерялся Гарри. Бросил на меня взгляд и увидел мое смущение. Настороженно спросил: — Балто? Ты что-то знаешь?

Пришлось стать видимым для всех и покаяться.

— Да, я знаю, простите…

— За что простить? — напружинился Гарри, сверля мою виноватую рожу.

— Ну я тогда в первый раз пришел, не сразу разобрался, — заюлил я. — Старший Поттер был уже убит, маму твою убили на моих глазах, тебя я ещё догадался прикрыть, но предательства мы с тобой ни от кого не ожидали… — помедлив, вдруг перешел в атаку: — А как, по-вашему, должен себя вести хороший крестный, войдя в разрушенный дом и обнаружив погибших друзей и уцелевшего маленького крестника с раной на лбу? — сказал это и скрестил руки на груди, непреклонно требуя ответа. Слово взяла Гермиона.

— Н-ну-у-у, хороший крестный должен позаботиться о малыше, показать его врачу, устроить его в безопасное место, обеспечить ему няню, заняться похоронами или, если нет возможности, удрать с ребёнком как можно дальше. Главное — не оставлять его одного.

По мере того, как говорила девочка, лица мальчиков всё больше вытягивались, так как из речи Гермионы автоматом следовало как раз обратное. Крестный ничего из перечисленного не сделал. Взгляды всех вонзились в меня — единственного свидетеля тех событий на данный момент.

— Что именно сделал Сириус Блэк? — напряженно спросил Драко.

— Превратился в собаку, выгнал из комнаты крысу и погнался за ней, — с тяжелым сердцем сказал я.

— А крыса эта — наш Короста, Питер Петтигрю, — эхом договорил Рон.

— И? — скорбно подтолкнул меня Гарри, зная, что я не договорил.

— Ну я и того… обиделся. Обиделся на него за то, что он выбрал крысу, а не ребёнка, и превратил его в собаку навсегда, вернее, заморозил в той ипостаси, в которой он ускакал за пасюком… — тут мне совсем стало тошно, и я попытался исправиться: — Но если ты хочешь, я найду его и постараюсь превратить обратно. Попробую…

Гарри поморщился, а Драко забрюзжал:

— Говорила мне мама, что старший из братцев совсем на голову отбитый, никогда не повзрослеет, вечно у него вжик на уме и винт в заднице вместо шила!

— То есть он точно идиот? — с надеждой спросила Гермиона.

На это ни у кого не было однозначного ответа — Сириуса никто не знал, а врать не хотелось. Лично я полагал, что да — он идиот. Ну убили друзей, ну предатель рядом, ну и что с того? По-человечески ты должен был позаботиться о ребёнке, а не бросаться в погоню очертя голову. Ведь после тебя в разрушенный дом ещё три человека зашли, и один из них взорвал дом, малыш тогда просто чудом не погиб, получил лишь царапину на лбу. А если бы меня не было? А если бы мародеры ворвались, поживиться чем-нибудь? Мародерам только дай повод — вмиг обчистят, всё ценное вынесут, и детей в том числе, чтоб продать или в котле сварить… От обстоятельств зависит.

Вот такой разговор произошел у нас в один из весенних дней перед экзаменационной порой. Потом, после сдачи экзаменов, дети отправились домой на летние каникулы. На вокзале нас с Гарри ждал сюрприз — рядом с Верноном стоял черный пёс. Ну я-то сразу его узнал и вмиг насторожился, чувствуя подвох, а Гарри страшно удивился — дядя Вернон и собаки как-то не сочетались.

— Ух ты! Это кто?

— Ровер, — пророкотал дядя. — Списан по ранению, на пожаре на него балка рухнула, собачьи душеправы решили, что он больше не пригоден к службе, а по мне, так это ерунда — пёс храбрый и мог бы ещё поработать. Его по телевизору показали, устроили псу последний шанс, обратились к населению за помощью — подарите собаке новую жизнь, так, мол, и так, пёс немолод, только одна дорога и осталась у него — к усыплению.

— А… — только и сказал Гарри, смутившись, робко подергал пса за ухо. — Ну привет, Ровер.

Черный волкодав застенчиво хлопнул хвостом по мостовой и переступил передними лапами. Я продолжал сверлить его недоверчивым взглядом — что-то ты мне не нравишься. Недавно ведь у нас разговор о тебе шел, и ты тут как тут, как говорится — помяни черта… Осторожненько прошелся по краю песьего сознания — ну-ка, о чем ты думаешь, подозрительная псина?.. Оу… не пёс, а сплошные эмоции: безграничная радость, смешанная с тихим счастьем увидеть крестника живым и здоровым, глубочайшее сожаление от разлуки и сильное, искреннее раскаяние за все допущенные ошибки. И чистое, горячее желание исправиться. Последнее мне понравилось особенно — вот это правильно, вот тут ты молодец, попробуй исправить, если получится.

Осталось порадоваться тому, что Гарри не знает, в какую именно собаку превратился Сириус Блэк, кажется, я об этом не успел его просветить. Ну и пусть, не хочу, чтобы Гарри узнал, кто этот пёс. Пока не хочу. Вот посмотрим на его поведение, тогда и подумаем.

Дома Гарри вел себя, как лунатик: оцепенело таращился на дверные косяки и притолоки, мог застыть на целый час, бездумно глядя в потолок, и с каким-то обалдением смотрелся во все зеркала. Встревожившись, я и его просканировал — ну мало ли… Оказалось, пацан отвык от обычного дома, малогабаритного по сравнению с огромными помещениями Хогвартса. На Пасху он так же себя чувствовал, как будто приехал с другой планеты. А в зеркалах он, оказывается, себя искал, потерянного. Я аж в затылке почесал — что у детей в головах творится?

Но вообще-то должен признать, мальчишка сильно изменился за прошедший год. Тоненький цыпленок с милыми щечками превратился в тощего недоноска с длинным носом и непомерно вытянутыми руками, которые теперь висели вдоль тела как плети. А к лету ещё и прыщи выскочили, отчего он окончательно испортился — стал вредным и сварливым.

Дадли, кстати, тоже укрупнился: вместо полного круглощекого медвежонка, которому я ещё в прошлом году умилялся, перед нами предстал, да простят меня Петунья с Верноном, бугай. Толстый-претолстый, так и казалось, что он решил догнать и перегнать по толщине собственного отца. На лице, ставшем похожим на кнедлик, россыпь жутких прыщей-переростков, которые не умещались на завоеванной территории и налезали одна на другую. Я озабоченно оглядел Петунью, вроде нормальная мать, а так своего ребёнка раскормила…

Сэнди на Ровера никак не отреагировал, псаммиад прекрасно понял, что за пёс находится в доме, и не стал устраивать истерики по поводу захваченного пространства. Не зверь же дом занял, и ладно. Зато Злыдня встретил со всеми кошачьими почестями — с боевым кинсеем и выпущенными кинжалами. Ох, не надо было тётушке Мардж приезжать! Кошак бульдога чуть не сожрал, располосовав его вдоль и поперек. А всё почему? А потому, что невоспитанный бульдог посмел на него гавкнуть. Чего Сэнди не вытерпел и в духе «ты на кого пасть раззявил, сявка?!» попер в рукопашную. Ну и разумеется, последовала смертельная обида со стороны тётушки Мардж, ну как же, любимого сЫночку разобидели-побили, бяки нехорошие… И всю неделю своего гостевания только и делала, что костерила всех: и Вернона, идиота невозможного, взявшего в семью кошмарного котяру, и глупую Петунью с её лошадиной мордой и безвкусием в одежде, и Ровера, эту дворнягу блохастую, которую милосерднее было бы удавить ещё в утробе суки-матери — вон какой кабыздох вырос, ни породы ни рожи! А пуще всего досталось Гарри, хозяину чертова кота: и кретин-то он недобитый, такой же недоумок, как и его родители-пьяницы, разбившиеся хрен-зачем и навесившие своего выблядка на шею таких хороших людей, как Дурсли! И позорище рода, убожество, а не человек, разве так выглядят?!

В этот момент Ровер-Блэк весьма выразительно посмотрел на её горло, обещая загрызть. Гарри этот момент уловил и успел наступить псу на хвост, заставляя забыть о членовредительстве. Сам он на эти оскорбления вообще никак не отреагировал, считая дурные слова всего лишь сотрясением воздуха. Вот молодец! Уроки с профессором Снейпом не прошли даром — Гарри обрел прямо-таки пофигизм и стойкость даосского монаха.

А бульдог-то поумней хозяйки оказался. Получив втык от кота, он намек прекрасно понял и срочно перевоспитался, став Очень Вежливым Английским Джентльменом. И временами Мардж, к своему недоумению и досаде, обнаруживала своего пёсика мирно дремлющим в компании того самого кота, который так жестоко порвал булю в начале знакомства.

— Слушай, Балто, — обратился ко мне Гарри как-то вечером. — А это не Сириус Блэк? По-моему, Ровер слишком умен для собаки, он как-то понял то, что сказала тётушка Мардж.

— Он умный пёс, — согласился я. — Не бери в голову — он просто интонации почуял, вот и всё.

Несмотря на распри и стычки с гостьей, на Тисовой у Гарри прошли вполне нормальные каникулы, полные счастливого безделья. Все уроки, заданные на лето, он переделал ещё в первую неделю своего приезда и теперь пожинал итоги поговорки: сделал дело — гуляй смело! И гулял он с рассвета до заката в компании неизменных Пирса Полкисса и Ричарда Малькольма, пробуя те же сомнительные интересы, которым подвержены все подростки: пиво и сигареты. Пиво оказалось забавно пить — от него была смешная отрыжка, куда более пахучая, чем от колы, сигареты сначала не понравились — едкий дым жутко драл горло, заставляя перхать и кашлять, но потом, после правильных затяжек, дело пошло на лад.

Мне это не нравилось, я его стыдил, ругал, укорял, но мальчишка только отмахивался и огрызался, говоря, что другие же это делают, чем он хуже их? Положение спас Ровер, укусив Гарри однажды вечером. Гарри вскрикнул и хотел стукнуть пса, но тот увернулся и залаял на него. Из гостиной вышел Вернон. Посмотрел, как Гарри трет укушенную руку, подошел и… принюхался. Повел носом и побагровел.

— Курим? — рявкнул так, что люстра над головой звякнула. Гарри съежился. А дядя дальше загрохотал: — Ты это чем там балуешься, кретин?! Учти, узнаю, что ты и в школе тем же начнешь увлекаться, вообще заберу и переправлю в клинику святого Брутуса! Мне в семье курильщики и пьяницы не нужны! Кстати, — остановился он вдруг и нехорошо прищурился. — Помнится, тебе там какое-то разрешение куда-то надо?

Гарри испуганно кивнул. Вернон продолжил:

— Дашь твердое обещание не курить и не пить спиртное — подпишу бумагу.

Шантаж, конечно, грубый, но много ли подростку надо? Перепуганный Гарри пообещал не притрагиваться больше к сигаретам и пиву, только бы разрешили деревню посетить, а то целый год безвылазно сидеть в замке — ну сил же не хватит теперь…

Что ж, слово они сдержали: Вернон подписал разрешение на поход в Хогсмид, а Гарри на очередное угощение друзей отрицательно покачал головой.

— Нет, ребят, я не хочу. Я дал дяде слово, что не буду курить.

Его отказ произвел на парней яркое впечатление и, расходясь тем же вечером по домам, Пирс и Дик выбросили в урну свои только что начатые сигаретные пачки, взяв пример со своего более сильного друга, сдержавшего обещание, данное дяде…