Merry dancers (гет)

— Мисс Уинтер, стойте, вас всё равно туда не пустят! — кричала вслед Норрис; её голос срывался.

Но Аврора не слышала её просьб, она бежала по коридорам Хогвартса в надежде узнать, убедиться, что это чья-то глупая, бессмысленная и злая шутка. Сердце пропускало удары, но не от быстрого кросса; внутри всё переворачивалось, Аврора ощущала, как напрягаются все мышцы, превозмогая душевную боль. Казалось, что в замке стало холоднее градусов на десять, а в пересохшем горле першило от нестерпимой жажды. Шок от услышанного не проходил. Мимо проплыл Пивз; он — вечный забияка и задира — повел себя благородно и не стал приветствовать её нецензурными ругательствами, а просто проводил взглядом. Норрис уже давно отстала и до слуха не доносились её бесполезные просьбы. Глаза застилали слёзы, Аврора уже не раз оступалась на исчезающих ступенях лестниц. Она остановилась у двери в больничное крыло, дернула ручку, но безрезультатно. Изо всех сил забарабанив кулачками, она надеялась, что к ней выйдет рассерженная мисс Адамс, сделает выговор за шум, скажет, что всё это ошибка, чьё-то изощренное издевательство и назовёт Аврору сумасшедшей, но никто не открывал…

— Впустите меня! Впустите… пожалуйста! — в отчаянье она стала пинать дверь ногой. — Я умоляю, откройте эту проклятую дверь!

Не соображая, что говорит, она срывалась на крик и обещала поквитаться со всеми, кто высунется из больничного крыла, но потом снова начинала умолять…

— Пожалуйста, это не может быть правдой! Вы должны пустить…

— Мисс Уинтер… — послышался позади голос наконец нагнавшей её Норрис. — Вас не пустят, тело осматривают авроры и судколдомедэксперты!

— Не смейте называть Джеки телом! — с яростью зарычала на неё Аврора, сжимая покрасневшие от ударов в дверь кулаки. — Не смейте, слышите! Уходите!

Дверь скрипнула и отворилась, едва не ударив Аврору по плечу, в проёме появился седеющий темнокожий мужчина.

— Кто тут… я же просил следить за порядком… — сердито бросил он, нахмурив брови, но увидев перед собой разъярённую девушку, моргнул, словно обознался. — Джина? Что ты тут делаешь?

— Мистер Хейли? — так же удивленно спросила она, но вместо того, чтобы продолжить, попыталась прорваться в дверь. Она уже почти проскочила и даже заметила огороженную ширмами койку; в палате находился ещё один незнакомый человек и мисс Адамс — сидящая с дымящейся кружкой чая в руках за своим письменным столом. — Ай, пустите! — попыталась она сбросить крепкую руку аврора со своего плеча, но мистер Хейли оказался сильнее; схватив её крепче, просто выставил за дверь. — Я должна её увидеть! Нет, это не может быть правдой! Вы не имеете права меня удерживать!

— Джина, успокойся, я прошу тебя, — уже другим голосом произнёс аврор, держа её за плечи.

Осознав, что противостоять крепкому мужчине бесполезно, Аврора застыла и, глядя ему в глаза, прошипела:

— Вы не имеете права меня удерживать! Я должна её увидеть…

Мистер Хейли вздрогнул, но не отпустил её; он помнил эту девочку, попавшую в больницу Святого Мунго в прошлом году совсем другой — милой, доброй, отзывчивой, но сейчас на него смотрела обозлённая гиена. Она просто запуталась не в силах поверить в смерть подруги. Мистер Хейли сразу понял, что погибшая была ей очень близка.

— Джина, послушай, — он говорил медленно, стараясь успокоить, — сейчас ты не можешь войти. Да и поверь, от этого тебе станет только хуже. Сейчас её осматривают судколдомедэксперты — эта процедура не будет долгой, так как Джоконда Смит совершила самоубийство, но я не в праве тебя пустить…

— Вы не понимаете, мистер Хейли, этого просто не может быть! — снова сорвалась на крик Аврора и попыталась прорваться в больничное крыло. — Она не могла так поступить с собой, с нами!

— Тебе сейчас лучше пойти в Большой зал, там работает наш штатный психолог…

— Что вы городите, какой к мантикорам психолог?.. Мне не нужен никакой психолог! Я хочу увидеть Джеки!

— Джина, прошу, возьми себя в руки! У тебя шок! — немного повысил голос аврор, с силой встряхнув её за плечи. Конечно, он понимал, что сейчас её вряд ли что-то может успокоить, но старался как-то смягчить ситуацию, хотя обычно в подобных случаях бесцеремонно затыкал бьющихся в истерике родственников, друзей погибших и выставлял их за дверь.

— Патрик! — позвал некто из палаты. — Закрой дверь или выйди, ты мешаешь мне работать! Не нужно тут истерик! — каким равнодушным был этот голос, словно смерть была обыденностью — чем-то пусть и неприятным, но не таким уж и серьезным.

Мистер Хейли тяжело вздохнул, взгляд Джины изменился, стал безнадежным, вряд ли в шоковом состоянии она была способна трезво мыслить. Вбила себе в голову, что если попадет в палату, то всё окажется жутким сном, шуткой. Он посмотрел на стоящего рядом школьного завхоза, взглядом попросил помочь. Миссис Норрис легонько кивнула и, придержав уже безвольную девочку, увлекла её от двери. Аврора пришла в себя, когда мистер Хейли, бросив на неё сочувствующий взгляд, исчез по ту сторону неизвестности…

— Мисс Уинтер…

— Не трогайте меня! — завопила она и вырвалась из захвата миссис Норрис, да так, что та едва удержалась на ногах.

Аврора снова оказалась у двери, на этот раз выхватив волшебную палочку.

— Алохомора! — она дернула ручку, но та не поддалась. — Алохомора! Алохомора! Мерлин вас подери, — она стала дергать ручку изо всех сил, упершись ногой в косяк.

— Мисс Уинтер!

— Отстаньте!

Миссис Норрис снова едва не оказалась на каменном полу.

— Алохомора! Аперио Порта! — но засветившись по периметру легкой белой дымкой, дверь так и не открылась. В панике Аврора замахнулась волшебной палочкой. — Бомбар…

Но её остановили, с силой схватив за руку, и рывком развернули к себе. Она с силой толкнула в грудь отнюдь не миссис Норрис. Потребовалась секунда, чтобы сообразить, что перед ней находился Том. Аврора попыталась проигнорировать его присутствие, но повернуться обратно он ей не дал.

— Том, не надо, — ледяным тоном предупредила она, направив на него волшебную палочку.

Ещё никогда он не видел Аврору в таком состоянии: совершенно безумный взгляд, но не такой, какой сопутствовал её обычному безоблачному состоянию; она выглядела сошедшей с ума ведьмой, готовой убить любого на своём пути. С кончика её палочки сыпались зеленые искры, выдавая бурлящую в ней подсознательную невербальную магию. Во власти инстинктов Аврора совершенно не владела собой, и во что могла выплеснуться одолевающая её энергия — одному Мерлину было известно. Цвет искр подсказывал, что в голове Уинтер крутится самое страшное заклинание — то были всего лишь мысли, опасные и неразумные. Она была неадекватна, охвачена яростью, болью, шоком, тяжело дышала, и было видно, как ходят ходуном её руки, вздрагивают губы. Миссис Норрис прижала ладонь ко рту и боялась сделать лишнее движение, опасаясь, что в состоянии аффекта девушка может не совладать с собой. Скосив глаза на направленное на него «орудие убийства», Том скорбно искривил губы и слегка покачал головой из стороны в сторону, прежде чем миновать волшебную палочку и заключить Аврору в объятия. Он почувствовал, как сильно она напряжена, да так, что намертво зажатая в руке волшебная палочка так и не сдвинулась с места, угрожая уже портрету какого-то целителя, висящему на противоположной от двери стене. Слова не имели смысла, нужно было переждать всего лишь некоторое время, дать ей это время, чтобы только приступ ярости сменился слезами... Так и случилось: несколько секунд, быть может, минута тягостного молчания… Уинтер обмякла и, уткнувшись Тому в плечо, зарыдала так горько, что даже сам он почувствовал неприятный укол где-то глубоко в сердце.

— Джеки… — глухой голос Авроры, запутавшейся в складках мантии Тома, срывался и захлёбывался. Она цеплялась за него непослушными пальцами, норовя притянуть ниже, но он стоял неподвижно, лишь поглаживая её по голове, стараясь хоть как-то помочь пережить случившееся. — Как она… могла? — всхлипывала Аврора, — Мерлин. Зачем она… Том… почему она это сделала? Мерлин… вчера… Вчера всё было хорошо… мы помирились, а теперь… нет, это невозможно, я не верю! Я не хочу верить! Зачем… она вчера была веселой, ругалась… на этого придурка Сув… ари, нет! Это… Ну, как такое могло произойти? Джеки… за что… — она захлёбывалась слезами, а Том чувствовал, как мокнет его одежда.

Он положил подбородок на её голову и сжал крепче в объятиях, сам не в состоянии поверить, что Джеки больше нет. Её нашёл профессор МакКалог, случайно выглянувший в окно утром. Он обнаружил нечто странное в снегу, вышел, чтобы проверить, не почудилось ли, ведь на улице ещё была темень. Том присутствовал на его допросе. Его слова: «она лежала у подножия Астрономической башни, окоченевшая, в нелепой изломанной позе, заметенная снегом… Это было просто ужасно». Профессора потом долго отпаивали успокоительными зельями — он сам впал в шок. В Большом зале вместо рэйвенкловских знамен — знамён победителей, набравших больше всего баллов за прошлый учебный год — уже висели черные траурные флаги — точно такие же, как и в позапрошлом году, когда умерла Миртл. И только Аврора узнала всё последней, поневоле оставшись одна в общежитии своего факультета из-за исчезновения с портрета сэра Генри. Никто так и не нашёл всадника с полотна — это оставалось загадкой, но профессоров и студентов не волновало происшествие с рэйвенкловской картиной.

— Не может быть правдой… — всё тише становились фразы убитой горем Авроры. Прижавшись к Тому в поисках защиты, она обняла его за талию и тихо поскуливала. — Она не могла…

— Пойдём, — попросил он. — Тебе не стоит здесь находиться.

— Нет…

Но Том, приобняв её за плечи, уже вёл её прочь по коридору. Миссис Норрис проводила их взглядом, полным сочувствия. Он не знал, где Авроре станет легче, где её не будут доставать соболезнованиями, где нет плачущих студентов и вообще никто не потревожит. В гостиной Рэйвенкло собрались все рэйвенкловцы, в Большом зале стоит гнетущая тоска, и с особо тяжело переживающими потерю студентами работают министерские психологи. Абрахас Малфой, видевший, как в больничное крыло на носилках несли тело, накрытое простынёй — так же находился в смятении.

— Хочу к дедушке, — бесцветным голосом произнесла Аврора.

Она напоминала инфернала — ещё более бледная, чем обычно, вот только глаза были красными от нескончаемых слёз, теперь уже тихих, безжизненных.

— Профессор Дамблдор сейчас у директора, в школе инспектор департамента образования, — Том старался говорить совсем негромко, чтобы не тревожить её ещё больше. — Он попросил меня приглядеть за тобой, Аврора…

Они миновали несколько лестниц, спускаясь всё ниже. Встречающиеся по пути студенты — в основном старосты — только качали головой в бессилии, глядя на совершенно потерянную Аврору, но, слава Мерлину, ничего не говорили. Все знали, что Джеки была для неё самой близкой подругой, несмотря на небольшую ссору из-за Риддла. Мимо них прошёл один из авроров — совсем юный сутулый мальчишка, который, по словам Дамблдора, не вынес вида трупа и был отправлен опрашивать учителей вместе с инспектором от Департамента образования. Его лицо в момент встречи показалось Риддлу знакомым.

— Чарли? — Аврора остановилась и повернулась в сторону проходящего мимо, такого же как и она сама бледного, несмотря на смуглость кожи, парня с папкой документов в руках и в мантии аврора со значком «С» — стажёр.

Он притормозил и только сейчас заметил, что помимо него, в Хогвартсе ещё находятся люди.

— Джина?

— Что ты тут делаешь? — в голосе могло быть удивление, но его там не было.

— Прохожу практику в Аврорате, это моё первое дело…

Слово «дело» отозвалось болью в её груди, и Том почувствовал, как Аврора снова напряглась всем телом.

— Чарли, если не ошибаюсь? — уточнил Риддл, крепче сжав плечо девушки в поддерживающем жесте. — Думаю, что сейчас не время для обсуждений… — он легко кивнул в сторону сжавшейся в комок Уинтер и, получив от Чарли кивок в ответ, продолжил: — Вы не знаете, что происходит в директорском кабинете?

— Департамент образования нагрянул с проверкой в школу, ведь за последние два с половиной года — это второй случай… — слово «смерть» он опустил, встретив предупреждающий взгляд Тома. — В общем, Армандо Диппета, скорее всего, отстранят… Сами понимаете, не усмотрел за… учениками.

Министерство не оставит школу в покое — примерно то же самое творилось в позапрошлом году когда погибла Миртл. Но в этот раз всё намного серьезнее, несмотря на то, что это было самоубийство.

— Что будет с Хогвартсом? — Том почувствовал некое волнение, ведь это место было его домом. — Его… закроют?

Аврор пожал плечами.

— Точно не знаю, скорее всего — нет, ведь здесь не было речи о преступлении. Думаю, что в школе теперь постоянно будет находиться министерский психолог.

На Диппета Риддлу было совершенно плевать, а вот присутствие министерских крыс в Хогвартсе может повлиять на работу школы. Психолог, конечно же, вклинится в образовательный процесс, Уидмору придется отложить задуманную программу в сторону и вернуться к одобренным департаментом учебникам, но это — ерунда, главное, что Хогвартс не закроют. Том вдруг подумал, что осталось всего полгода до аттестата, что начнётся настоящая жизнь. Распрощавшись с Чарли сухими кивками, они разошлись в разные стороны; Аврора больше не проронила ни слова, она вообще выпала из реальности — но это могло предвещать новый всплеск истерики. Конечно, никакой психолог тут не поможет… Том и сам не понял, как они оказались в южном крыле подземелий прямо перед дверью в его личные покои. Машинально назвав пароль, он ввёл Аврору внутрь, хотел усадить на небольшое кресло возле письменного стола, но там громоздилась стопка библиотечных книг по высшей Трансфигурации, Чарам и Защите от Тёмных Искусств, набранных для подготовки к ЖАБА; подумав пару секунд, он подвёл Аврору к кровати и предложил ей присесть. Она заняла самый краешек; сидела, не озиралась по сторонам, могло показаться, что она вообще ослепла — именно так выглядел этот безжизненный взгляд сквозь пространство. Совершенно разбитая, обездвиженная, казалось, что она перестала замечать даже Тома. Слёзы высохли, словно готовясь к новому потоку.

— Тебе что-нибудь нужно?

Она легонько покачала головой из стороны в сторону, так значит, всё же соображала хоть что-то.

— Том… как это произошло? Что вообще случилось?

Он сел рядом и осторожно заключил ледяные дрожащие руки Авроры в свои ладони.

— Ты действительно хочешь это знать? — он внимательно изучал её реакцию, улавливая любую смену настроения. После неуверенного взгляда и кивка продолжил: — Похоже, что это произошло поздней ночью, думаю, что после того, как вы с Цигнусом проводили её... Сложно определить время, на улице слишком холодно, но все портреты уже спали… Призраки тоже ничего не видели, даже волшебники на групповом портрете возле Астрономической башни... — она осторожно пододвинулась к Тому и положила голову ему на плечо, сморгнув очередную слезу и шмыгнув носом. — Ты прости, что я спрашиваю, но… — он силился подобрать слова, чтобы не разрушить её хрупкое душевное равновесие. Директор попросил разузнать, что произошло вчера на вечеринке именно его, потому что Альбус Дамблдор наотрез отказался, чтобы с его внучкой беседовали авроры и психологи. Аврора осторожно сжала его руки, призывая к продолжению: — Вы с Джеки вчера были вместе и…

— Том, — тихо перебила она, — я понятия не имею, как такое могло случиться, вчера Джеки была весёлой и… мы помирились, — она запнулась. — Всё в порядке, сейчас… — утерев кулачком новые слёзы, Аврора нашла в себе силы продолжить, ведь прекрасно понимала, что это был настоящий допрос. Всё что оставалось — это быть благодарной, что ей не пришлось общаться с аврорами. — У меня и в мыслях не было, Том. Весь вечер мы разговаривали и… она жаловалась на одиночество и была рада тому, что мы снова вместе. Я и, правда, не знаю почему…

Не справившись с эмоциями, Аврора снова захныкала, обнимая Тома. Он тяжело вздохнул и прижал её к себе.

— Может, тебе горячего чего-нибудь выпить? У тебя ледяные руки…

Она почему-то вздрогнула и резко отстранилась. В её глазах Том увидел замешательство и новую неуверенность, словно в голове всплыли какие-то воспоминания.

— Том… — не своим голосом промолвила Аврора. — Это… я не знаю, может, у меня паранойя, но руки Джеки… Я заметила, что они были холодными как лёд, и она… мне тогда показалось, что она какая-то дерганая. Мерлин, — она прикрыла рот ладонью. — Мерлин Великий! Том, я не придала этому значения, да и потом, мы выпили столько сливочного пива, что я… Не может быть… Она… — Риддлу оставалось только ждать, пока она придет в себя и сможет четко сформулировать мысль. — Она была чересчур счастливой, наигранное счастье от примирения… понимаешь? Мерлин, Том…

— Ты хочешь сказать, что она уже тогда знала, что ночью…

Он не продолжил, так как с лица Авроры вновь схлынула краска; ему показалось, что она вот-вот упадёт в обморок.

— Я не знаю... может, только догадка… — донесся из-за прижатых к губам ладоней сдавленный голос. — Почему она позволила нам помириться?

Том почувствовал безысходность в её душе, теперь Аврора утрировала уловленные вчера моменты. Но в её словах можно было найти логику. Раздался стук в дверь, отвлекший их от тяжелых размышлений.

— Войдите, — негромко пригласил Том.

На пороге появился осунувшийся Абрахас, он хотел что-то сказать, но увидел Аврору и двинулся к ней, так и не произнеся ни слова. Она встала с кровати первой и попала в захват новых рук.

— Как она могла, Абрахас? — новая волна истерики обрушилась на бедную девочку.

— Я не знаю… — прошептал он, поглядывая на Тома. — Тебя искал директор.

Том молчаливо кивнул и направился к двери.

— Я скоро вернусь. Побудешь с ней?

Абрахас сухо кивнул, и Том вышел из своей комнаты, оставив их наедине. Странно, но такого человека, как Риддл, — пускай и собранного — тоже должна была тронуть смерть Джеки — его бывшей девушки. Может быть, отличаясь особой расчетливостью и хладнокровием, Том просто надел очередную маску, ведь к смерти нельзя оставаться равнодушным. Студенты, не дожидаясь вечера, стали покидать Хогвартс через открытую каминную сеть в кабинете Меррисот. С родителями студентов связались сразу же, но, тем не менее, всех отпустили из школы только после разговора с психологами. Больше всего досталось Элоис, Мередит, Абрахасу — бывшим ей ближайшими друзьями — и Цигнусу Блэку, который невольно стал провожатым Джоконды после вчерашней вечеринки. Луи Малфой грозился лично приехать за сыном, чтобы ему не досаждали министерские работники, но Абрахасу удалось отговорить его от этой затеи. Пришлось пообещать, что как только всё закончится, он и Эвелин покинут замок и направятся в поместье к Уилкисам. Глядя на надрывающуюся от всхлипов Аврору, Абрахас понял, что лучше бы ему побыть в Хогвартсе немного дольше… но…

* * *

Поместье Уилкисов было намного меньше роскошного Малфой-мэнора — пережитка прошлых эпох, оно было обставлено дорого и со вкусом. Сам дом был построен в позднем викторианском стиле — симметричная прямоугольная коробка с высокими прямоугольными окнами и мансардами с высокими скатами крыш. Внутри хоть и было много громоздкой мебели, но обиталище Уилкисов выглядело не мрачным, а, наоборот, уютным, в сравнении с домом Абрахаса. Он с грустью рассматривал картины предков семьи Уилкис, делая какие-то комплименты матери Эвелин по поводу интерьера и выслушивая в ответ слова благодарности. Речи, заученные до зубов, давались ему легко, а мысли в голове… Разбитая и заплаканная Аврора, пережившая смерть подруги — она всегда была эмоциональной, Том, наверное, был не лучшей компанией в такой ситуации, но, складывалось впечатление, что при нём ей становилось лучше, вероятно — соболезнования, на которые Риддл был неспособен, как раз и исключали истерики. Его способность умело держать себя в руках, возможно, помогала ей. А вот Абрахасу приходилось держаться самому и успокаивать Элоис и Мередит, не выходящих из состояния шока и истерики. Они, слава Мерлину, согласились принять помощь психологов…

Младшего брата Эвелин — мастера наводить шум, отправили на рождественские праздники к бабушке с дедушкой в Ирландию. Мистер и миссис Уилкис закатили целый банкет на четверых, но конечно были осведомлены о происшествии в Хогвартсе, и Рождественский ужин оказался безвозвратно испорченным. Абрахас был немногословен, но привычную роль благовоспитанного аристократа исполнял исправно. Иви с сочувствием поглядывала на него и бросала недовольные взгляды на мать, неустанно пытающуюся поднять всеобщий дух. Хорошо, что отец отложил заготовленный разговор о работе в «Гранд текстиле», ведь Иви рассказала ему о дружеских отношениях Абрахаса и Джоконды Смит. Красивая рождественская ёлка казалась неуместной. Эвелин любила Рождество, но ещё никогда оно не было таким тоскливым, и даже звон зачарованных бубенцов теперь будет напоминать ей о грусти. Она никогда не ревновала Абрахаса к Джоконде, относилась к ней нейтрально и даже с сочувствием из-за трагедии с её семьёй, но и на её глаза наворачивались слёзы… Бедная девочка не выдержала горя и покончила с жизнью. Её возвращение в Хогвартс позже начала учебного года, друзья в лице Абрахаса и Авроры лишь отсрочили неизбежное…

— Мой отец устраивает приём на Новый год, — негромко сказал Абрахас, когда они встали из-за стола и переместились в каминный зал. — Он пришлёт приглашение совой со дня на день…

Уголки губ Мердока Уилкиса, расположившегося на кресле с бокалом вина, на мгновение дернулись вверх. Ему нравилась выдержка Малфоя, нравилось, что, невзирая на смерть подруги, он старался держаться.

— Почтём за честь, да, дорогая? — обращаясь к жене, произнёс он. Та незамедлительно кивнула. Разговор не клеился. — Я видел его сегодня утром в Гринготтсе, он что-то говорил о том, что вы с моей дочерью могли бы погостить несколько дней в вашем поместье. Полагаю, что он имел в виду все каникулы.

Иви и Абрахас удивлённо переглянулись. Кажется, что и Луи Малфой — и тот не прочь сблизить их.

— Я об этом ничего не знаю, мистер Уилкис.

— Он говорил, что вчера на вечеринке у вашего декана вы были слишком заняты друг другом, и он не успел озвучить предложение.

Абрахас помрачнел, вспоминая, какой невесомой и лёгкой была вчера Джеки, одетая в средневековый костюм феи Морганы; она смеялась вместе с Авророй, и казалось, ничто не предвещало беды, но это ужасное зрелище, когда авроры переносили её тело в больничное крыло... Он никогда раньше не сталкивался со смертью близких, только когда умер его дядя, оставивший в наследство Малфой-мэнор, но тогда Абрахасу было слишком мало лет, чтобы осознать трагедию. Он долго не мог понять, почему его мама носит черные платья… Мердок Уилкис, уловив изменения в настроении предполагаемого зятя, поспешно сменил тему:

— Ваш достопочтенный отец говорил, что на приёме будет министр магии…

* * *

Том принимал за данность то, что ему приходилось нянчиться с Авророй, изображая собственную скорбь. Несмотря на то, что он боялся смерти больше всего на свете, смерти других он принимал за данность. Профессора ходили чернее тучи, когда авроры, наконец, покинули Хогвартс, забрав с собой тело Джоконды Смит. Её похоронят двадцать девятого декабря, рядом с родителями и братиком на небольшом кладбище близ разрушенного городка, где она выросла. Глупышка… Джеки не совладала с собственной болью, решив покинуть мир и воссоединиться с родственниками, просто уйти, отказавшись от сложностей жизни. Том ощущал смутную тоску, ему было жаль её, жаль, что он больше не увидит этих ярких синих глаз, красивого лица, обрамленного прядями волнистых бронзовых волос, и несмелой улыбки — искренней и доброй. Что ж, жаль, что пропала такая редкая естественная красота... Однако Джеки сама выбрала свою судьбу.

Странно, но Том не ощущал раздражения от того, что возился с Авророй, в её состоянии были даже плюсы — несомненно, первое место среди которых занимала немногословность.

Традиции Хогвартса — рождественский стол, за которым по обычаю сидели преподаватели и оставшиеся на каникулы студенты — был, как никогда, тих. Профессора Уидмора — уже пьяного и в расстроенных чувствах из-за смерти любимой ученицы, никто не стал трогать, и тот остался у себя в покоях, продолжая общение с полупустой бутылкой недорогого виски. Конечно, никто не хотел праздновать, но украшенный ёлками Большой зал и, казалось бы, обычный ужин, приготовленный эльфами, располагал к мыслям, что празднество всё же состоялось. На улице гудел холодный ветер, свистя в старых деревянных рамах. Черные траурные знамёна в знак памяти Джоконды слегка колыхались от сквозняков, навевая ещё большее уныние и тоску. В зале царило молчание — каждый: профессора, студенты и даже призраки думали о своём, и Том поначалу пожалел, что вытащил Аврору к ужину, но она совсем ничего не ела со вчерашнего дня. Предложение поужинать на Хогвартской кухне она отвергла, пообещав, что справится с эмоциями. Быть может, не покинувшее её неверие, что Джеки больше нет, давало возможность держать себя в руках, но после краткой речи Дамблдора в память о погибшей девочке, заменившего в этом нелёгком деле Армандо Диппета, не пришедшего в Большой зал, всё же заставило Аврору всплакнуть, да и не её одну. Монтгомери спрятал лицо в ладонях после трагичной речи Альбуса…

— Всё в порядке, Том, — стараясь придать голосу больше жизни, произнесла Аврора. — Спасибо, что не покидал меня, хотя тебе, наверное, и самому нелегко. Я пойду к себе в башню, очень спать хочу…

— Уверена?

— Да…

Аврора никогда не умела врать, об этом говорила и её вымученная улыбка, но может, ей действительно стоило побыть одной? Том не сомневался, что и в эту ночь она не сомкнёт глаз, но не стал настаивать на сопровождении, а проследив взглядом за осунувшейся подругой, скрывшейся в коридоре, ведущем в общежитие Рэйвенкло, отправился в противоположную сторону — к лестницам в подземелья. Подумав о том, что гостиная Авроры теперь не закрывалась, он снова вспомнил об исчезновении сэра Генри. Куда же он мог пропасть? Том остановился посреди лестницы, начавшей своё перемещение, и взглянул на лестничный пролёт, к которому она пришвартовалось — он вёл в коридор, в конце которого располагалась ещё одна лестница — на Астрономическую башню. Ведомый непонятными чувствами, Том в несколько прыжков преодолел последние ступени, пока лестница снова не поменяла положение. Стоило ему сойти с неё, как она тут же переместилась, лишив его пути к отступлению. Там за поворотом в конце коридора были ещё лестницы на разные этажи, но появилось смутное ощущение, что Хогвартс сам подталкивает его именно к этому переходу. Редкие картины пустынного рождественским вечером коридора уже спали, храпя нараспев. Том внимательно осматривал каждый закоулок и заглядывал в кабинеты. В заставленном старой мебелью и инвентарем бывшем классе арифмантики он различил какой-то странный звук, копошение. Осветив помещение мощным зарядом Люмоса, он разглядел мышь, прошмыгнувшую в более тёмный угол. Нужно будет сказать Норрис, что в замке опять завелись грызуны. Том вздохнул, опуская волшебную палочку, усомнился в своём душевном равновесии и появившейся паранойе в связи с гибелью Джоконды.

Закрыв дверь кабинета арифмантики, в котором они с Друэллой в прошлом году планировали подставу Флетчера и Уилкис, он решил вернуться к центральным лестницам, но откуда ни пойми взявшийся сквозняк задул в сторону Астрономической башни, заставив его поёжиться. Он обернулся и решил попробовать понять, что всё-таки пытается сказать ему Хогвартс и пытается ли вообще?

Волшебники в белых париках мирно дремали на полотне, облокотившись друг на друга. Том взглянул на пустынную винтовую лестницу, поднимавшуюся к самой высокой башне замка. Запахнув школьную мантию потуже, он стал подниматься наверх, освещая мрачный ветреный пролёт волшебной палочкой. Дверь на круглую площадку Астрономии была закрыта и никакие заклинания не отпирали её. Прокляв собственное разыгравшееся воображение и порядком замерзнув из-за сквозившего из всех щелей ветра, Том стал спускаться обратно, как вдруг свет волшебной палочки зацепил графическую картину в рамке, висящую в середине пути. Совсем небольшой черно-белый пейзаж — размером с книжный лист — угрюмо облагораживал мрачную лестницу Астрономической башни. Поднеся зажженную волшебную палочку к изображению, Том стал рассматривать нарисованные черными чернилами стволы деревьев, оплетенные сюрреалистичными клубами дыма, закручивающимися в спираль. Прежде чем в голову пришла мысль о том, что он вообще делает в этой части замка, взгляд уловил нечто странное. Он знал эту картину как и любой другой предмет интерьера Хогвартса довольно неплохо, но никогда не утруждал себя созерцанием подобных картин до мелочей, но сейчас… Где-то вдалеке на черной линии горизонта, едва различимого среди лесного тумана виднелось нечто странное — какая-то карикатурная фигура, состоящая из тоненьких, почти незаметных штрихов, рвущихся на стыках. Глаза Тома расширились от удивления, он сломя голову понёсся в сторону ближайших профессорских комнат. Там, на самом стыке небосвода и горизонта — на дыбы встал конь под всадником…

* * *

В последний месяц Хагрид стал заменой Авроры для Джеки, посещающей его с завидным постоянством. Руби вряд ли хотел попадаться на глаза аврорам, снующим весь день по замку, и просто не высовывался из хижины. При упоминании его на допросе директора, Альбус Дамблдор сказал, что лесник не имеет к делу никакого отношения, что Джоконда Смит вообще с ним не общалась и со смерти Миртл даже избегала — всё это поведал дедушка Авроре, когда им, наконец, удалось пересечься. Позавчера Хагрид говорил, что в прошлом году профессора приглашали его на праздничный ужин и пообещал в этом году тоже присутствовать, однако так и не пришёл. Аврора прекрасно знала, что и Рубеусу, должно быть, тяжело после известия о смерти Джеки, и она хотела помочь скрасить его одиночество, как Том скрашивал весь день её собственное.

Окружив себя мощным щитом из согревающих чар, обычно используемых игроками в квиддич, она вышла в холодную зимнюю ночь в лёгкой мантии и туфлях и засеменила к одинокой избушке на опушке Запретного леса. Чары должны были продержаться около десяти минут в соотношении с погодой — этого времени должно было хватить на перебежку из замка к Хагриду. Аврора почувствовала неладное, обнаружив, что в окнах не горит свет, а занесенное снегом небольшое крыльцо давно не расчищалось. Она знала, что Руби всегда уходил в лес, когда чувствовал себя одиноко: он навещал Арагога или собирал корм для зверушек профессора Уайлда, который устроил целый питомник в бывших конюшнях Хогвартса. И хотя Аврора и сама находилась в жутком состоянии неопределенности, словно ожидала, что Джеки появится откуда-нибудь из-за угла или приедет после каникул, она знала, что Хагриду тоже нужна помощь. Скоро согревающие чары ослабнут, и она замерзнет, стоило возвращаться в замок… Неожиданный звук из хижины, словно передвинули деревянную табуретку, заставил её повременить с уходом.

— Руби! Руби, ты там? Открой! — Аврора поёжилась от начинающего забираться под мантию ветра.

Наверное, ей показалось, так как из-за двери больше не доносилось ни звука. Изо рта стал валить пар, это означало, что она переоценила действие магии. Достав волшебную палочку, она собралась было обновить недолговечные чары, но вместо этого почему-то направила её на дверь; туда, где с другой стороны находился засов.

— Алохомора!

Хагрид практически не пользовался магией. И хотя обломок своей волшебной палочки он заключил в зонтик, этого было недостаточно, чтобы как следует запереться от нежданных гостей. В темноту ненатопленной хижины хлынул свет Люмоса. Странно, Аврора только сейчас осознала, что тут было очень холодно и вряд ли стоило тушить камин, даже если Хагрид ушёл надолго. Нечто подозрительное и неприятное прокралось в душу. Свет заклинания проскользил по неприбранному столу, где в беспорядке расположились грязные кружки и стопка тарелок с остатками пищи. Небольшая лужица непонятной консистенции блеснула на краю столешницы напротив отодвинутого стула. Хагрида действительно не было в хижине, но взгляд Авроры то и дело задерживался на распахнутой двери в спальню. Она и так проникла в чужой дом и стоило уходить, обновив согревающие чары, но раз уж она пришла… Бесшумно приблизившись к спальне, она заглянула внутрь. Свет едва доходил до огромной кровати со сбившимися в комок простынями, одеялом и шерстяным волосатым пледом, посидев на котором однажды, Аврора очень долго очищала одежду от прилипчивого ворса. Цокнув от негодования и мысли, что Хагрид в таком состоянии может потеряться в лесу, она собралась уйти, как вдруг услышала чей-то шумный выдох, как будто кто-то очень долго не дышал. Моментально вскинувшись, она уже перебирала в голове боевые заклинания, а взгляд в темноте искал источник шума. Осторожно ступив внутрь, Аврора озиралась из стороны в сторону, пока не наткнулась на…

— Руби, ну, ты и напугал меня! — переведя дух, произнесла она, обнаружив того спрятавшимся в уголке за дверью.

Он не ответил, а когда свет волшебной палочки попал на его лицо, Аврора вздрогнула и отпрянула назад. Вид у полувеликана был такой, будто он случайно попал на пчелиную пасеку. Опухшие веки, распухший нос и капельки воды, застрявшие в колючей, топорщившейся в разные стороны юношеское бородке, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся слезами. Они стекали по щекам ручьями, и больше не вставало вопроса о том, что за лужица разлилась на столе в гостиной…

— Руби… — опуская волшебную палочку, сокрушенно произнесла Аврора. — Почему у тебя очаг не горит? — чувствуя, что вот-вот сама снова заплачет, произнесла она. — Ты хочешь заболеть?

Она вытянула его из места укрытия за огромную руку и безвольного усадила на кровать. Что-то в его взгляде насторожило её. Может быть, истерика, случившаяся с ней ранее, выглядела так же, но Хагрид будто бы чего-то боялся, боялся взглянуть ей в глаза. Аврора ушла в гостиную и вернулась через несколько секунд, когда оттуда уже лился тёплый свет камина. Руби выглядел ужасно, невменяемое состояние было схоже с состоянием профессора Уидмора после встречи с дементорами. Абсолютная апатия и боль, с которой Хагрид решил справиться в одиночку…

Она присела на краешек кровати, так как он занимал её большую часть, и осторожно положила руку ему на плечо.

— Я понимаю, Руби… Я знаю, это тяжело, но ты не должен…

— Аврора… — глухим осипшим голосом неожиданно перебил Хагрид, всё ещё не поднимая взгляда. — Прости меня…

— Мерлин, за что, Хагрид? — сквозь слёзы улыбнулась она, понимая, что тот не ведает, что говорит.

Превозмогая неуверенность, быть может, испуг, Хагрид всё же поднял на неё заплаканный взор, его губы дрогнули, словно не сразу согласившись произнести следующие слова:

— Прости, Аврора… я показал ей Северное сияние… — и Хагрид завыл, спрятав лицо в огромных ладонях.