Молли навсегда (гет)

Руди поднялся вслед за отцом, когда Тёмный Лорд вошёл в обеденный зал, и незаметно дёрнул за рукав Рабастана. Братец промедлил лишь на пару секунд, но тоже встал со своего места.

— Мой друг, — произнёс лорд Лестрейндж, — ничего не случилось?

Отец был прав, лицо мистера Реддла казалось мрачным.

— Спасибо, Дикон, просто нашёл в том фолианте нечто интересное. Ты позволишь забрать эту книгу для изучения, или, может, копию сделать возможно? — Реддл поклонился дамам, прежде чем занять место по левую руку от хозяина дома: — Приветствую вас, леди.

Бастинда кивнула:

— Добрый вечер, Том. Что за фолиант, вы нам не расскажете?

— Это и есть копия, Том, — Ричард с интересом глядел на гостя, — конечно, ты можешь забрать.

Сольвейг же фыркнула, заставив отца чуть поморщиться.

— Эта информация касается завоевания мира, Том? — спросила старая леди. — Или отдельно взятой страны?

Руди досадливо вздохнул. На обожаемую бабушку хотелось наложить Силенцио; жаль, что по этикету такое может сделать лишь глава рода, а отец ни за что не пойдёт против Сольвейг. Скорее уж наследнику достанется.

— Я вас бесконечно уважаю, леди Сольвейг, — мистер Реддл устало поглядел на старушку, — но не спешите мне приписывать амбиции Гриндевальда. Я на своей шкуре испытал последствия этих амбиций, будучи мальчишкой. И вы тоже, насколько я понимаю, не от хорошей жизни сбежали тогда на туманный Альбион. Ни я, ни вы не хотим повторения подобного ужаса. Так почему же вы лишаете меня права на обычные человеческие чувства?

— О, кто-то сумел задеть ваши чувства, Том? — насмешливо осведомилась Сольвейг.

— Вы, леди, делаете это постоянно. Может быть, мне надлежит попросить вашей руки, чтобы это напоминало обычную семейную размолвку?

— Не стоит, Том, я вам откажу, — снисходительно ответила ведьма, — боюсь, вы не дотягиваете до викингов, способных произвести на меня впечатление.

— А кто дотягивает? — Том даже подался вперёд, впиваясь глазами в старую леди. — Неужели не можете забыть своего ненаглядного Геллерта? Под каким, интересно, предлогом, вы отказали ему? Не поделитесь?

— Нет, Том, не поделюсь. Смирись.

— А мне и не нужно. В точности представляю! Хотите, леди, я достану его вам из Нурменгарда?

— Ты настолько могущественен, Том? Или настолько безумен?

— Довольно, прошу вас, — тихо произнесла Бастинда.

Рудольфус вздохнул — маму услышали, так было всегда. Он искренне верил, что Реддл сможет достать Гриндевальда, если захочет. Это и пугало, и восхищало одновременно.

— Спасибо за комплимент, леди Сольвейг, — проговорил Том уже спокойно. — Ричард, ты говорил, что ждёшь гостью. Кого-то из Блэков?

— Вальбурга Блэк собиралась навестить, — кивнул лорд Лестрейндж. — Дорогая?

— О, мы её ждали, — откликнулась Бастинда. — Но она прислала весточку, что семейные дела не позволяют ей насладиться вашим обществом.

— Вот оно как, — холодно откликнулся Реддл, но тут же пояснил доверительно: — Жаль, хотел возобновить знакомство. Помнится, когда мы вместе заканчивали Хогвартс, Вальбурга была очень интересной… леди, — и Лорд посмотрел прямо на Руди. — Кстати о Блэках. Рудольфус, всё забываю поинтересоваться, когда ты представишь мне свою невесту? Мисс Беллатрикс Блэк, говорят, очень умна и настоящая красавица.

— Это так, — чуть склонил голову Руди. Нехорошее чувство в груди заставило его напрячься. — Полагаю, на каникулах мы будем…

— Вам так интересны чужие невесты или персонально мисс Блэк? — перебила внука Сольвейг, обращаясь к Реддлу.

Тот обаятельно улыбнулся старой ведьме:

— И чужие женихи тоже, леди Гамп! Вопрос о Геллерте в силе.

— Поберегите свои силы, молодой человек, — взгляд Сольвейг стал холодным. — Вы, видимо, даже не представляете, о ком говорите с такой лёгкостью. Если вы серьёзно думаете, что могли бы справиться с монстром, построившим Нурменгард, то мне вас искренне жаль.

— А его вам не жаль, леди?

— Нисколько!

— Почему же не убили? У вас, как ни у кого, был шанс.

Сольвейг метнула на Тёмного Лорда изумлённый взгляд и рассмеялась. Только от её смеха у Рудольфуса кровь заледенела. «Веселье» оборвалось так же резко.

— Будь моя воля, Том, лично пустила бы ему Аваду в лоб. Как жаль, что я не сделала это тогда, когда Гриндевальд был ещё улыбчивым парнем и стоял передо мной на коленях. Позже у меня уже не было шансов против него. Он быстро учился и стал практически непобедим, — Сольвейг встряхнула головой и вдруг очень ласково улыбнулась Реддлу. — И возможно, когда-нибудь я буду так думать про вас, Том. Что упустила шанс заавадить вас на ужине в доме моего зятя. Кто знает, кем станете вы для бедной Великобритании.

Если бы Руди не знал, какой сильный маг Тёмный Лорд, он бы мог подумать, что тот испугался. Бледность Реддла после речи бабули бросалась в глаза.

— Я не он, — тихо произнёс Том.

— Пока нет, — кивнула Сольвейг.

И было чувство, что для этих двоих не существует ни остальных членов семьи, ни роскошного столового зала.

— Все проголодались, я думаю! — громко произнёс отец и щёлкнул пальцами. Блюда на столе тотчас наполнились разнообразными яствами.

Рудольфус выдохнул, ощущая, как напряжение покидает тело.

Обычно стол накрывали девушки-помощницы из семей вассалов, но сегодня, видимо, отец решил ускорить процесс или избавиться от лишних ушей и глаз.

Руди думал о Бель и о её странной тяге к знакомству с мистером Реддлом. Или это в свете интереса Тома её тяга к Лорду кажется странной? Руди запутался. Он восхищался Реддлом, его силой, мощью, живым умом, пониманием самых тайных побуждений и стремлений своих соратников, знаниями, наконец. Такими знаниями, которые даже в библиотеке Лестрейндж-мэнора не найти. А может, и в знаменитой библиотеке Блэков. Но не напрасно ли он все это рассказывает невесте, вдохновляясь от её неподдельного интереса? Не грозит ли знакомство Беллатрикс с Тёмным Лордом большими проблемами? Ведь Лорд, ко всему прочему, ещё и красив, и его сумасшедшему обаянию, судя по всему, может противостоять только Сольвейг.

—…Рабастан?

Руди встрепенулся, услышав имя брата из уст своего кумира, почувствовал, как напрягся рядом Басти и сильно пожалел, что думал о постороннем.

— Ещё нет, — братишка сжал вилку и повозил кусочком мяса по тарелке. Было понятно, что почти ничего не съел. Но оно и к лучшему. — Мне не так везёт, как моему брату.

— Слышал о твоей клятве, — сочувственно произнёс Реддл, — нелегко тебе придётся.

Рабастан вспыхнул, и Рудольфусу пришлось с силой пнуть его в голень. Басти зашипел, но ответил вежливо:

— Я не намерен её нарушать, сэр.

Лорд Лестрейндж закашлялся. Бастинда с тревогой взглянула на младшенького, а бабуля, конечно, не смогла промолчать:

— И что вам за дело, Том, до клятв моего внука? Ричард, ты во все семейные дела посвящаешь посторонних?

Ричард молча улыбнулся старой карге и отсалютовал бокалом.

Тёмный Лорд поморщился:

— Эту семейную тайну, леди Гамп, я узнал вовсе не от вашего зятя. К сожалению, дуэль имела резонанс, и обсуждение в кабаках и прочих местах вызвало немало толков в начале лета. Вы можете не верить, но я принимаю близко к сердцу благополучие семьи моего друга.

— Почему же. Я верю, — усмехнулась ведьма.

— Отец этого молодого мага, кажется, был вашим однокурсником? — спросила Бастинда.

— Нет, дорогая, — улыбнулся ей Ричард. — Лорд Монтегю выпустился из Хогвартса года на три раньше нас.

— Собственноручно удавила бы этого никчёмного Монтегю, — пожала плечом Сольвейг, и Руди впервые готов был с ней согласиться.

— Которого? — усмехнулся Том. — Лорда или наследника?

— Обоих! А вам, Том, не к лицу передавать сплетни.

Рудольфус уткнулся взглядом в свою тарелку, скрывая замешательство. Стоило помнить, что от Сольвейг ждать хороших манер по отношению к гостю — по крайней мере, наивно.

Реддл рассмеялся.

— Я восхищаюсь вами, леди Гамп, — произнёс он.

— Взаимно, Том, — промурлыкала ведьма. — Восхищаюсь вашей наглостью, дерзостью и незамутнённым эгоизмом. Ваше здоровье!

— За тебя, Том, — тут же поддержал тост Ричард.

Это было невыносимо, но Руди тоже поднял свой бокал. А потом просто встал и откланялся, сославшись на плохое самочувствие.

Басти вскочил вслед за ним.

— Я пригляжу за братом, отец? — нахально блестя глазами, спросил он.

— Ступайте, — махнул рукой лорд Лестрейндж.

Бастинда проводила сыновей тревожным взглядом и улыбнулась гостю.

— Вы сейчас гостите у Малфоев, Том?

Ответа они с братом уже не услышали.

— Ты что творишь? — набросился Рудольфус на младшего, едва они оказались в коридоре.

— Это ты, идиот, всё испортил, — равнодушно ответил Басти, уходя вперёд.

Руди его догнал.

— Я готов был убивать.

— Бабуля всё правильно говорила. Ничего ты не понимаешь!

— Зато ты самый умный!

— Не надо так беситься, Руди, бабушка Сольвейг как минимум жизнь прожила.

— Не понимаю, как отец это терпит!

— Он не терпит, — фыркнул Басти, — он наслаждается.

Руди скрипнул зубами.

До покоев Рабастана они дошли в молчании.

— Мне кажется, ты нервничаешь больше меня, — Рабастан застыл в дверях своих покоев.

— Зато ты, Басти, дивно спокоен, — не поддержал Руди шутливый тон. — Уже ничего не волнует?

— А ты как думаешь?! — дверь с грохотом захлопнулось перед оставшимся в одиночестве наследником.

Выругавшись сквозь зубы на свою несдержанность — уж мог бы понять, что равнодушие брата было напускным, — Руди отправился в свои комнаты. И сразу уселся писать эссе по защите, это лучше всего успокаивало нервы. Робертс очень строго относился к выполнению заданных эссе и скидку не делал никому, даже Рудольфусу — напротив, поблажек сыну сюзерена было меньше, чем кому-либо. И спорить бессмысленно, ответ всегда один — наследник древнего рода должен знать и уметь гораздо больше, чем тот же Флинт или даже Рабастан.

Около одиннадцати вечера рядом со столом появился домовик отца.

— Хозяин просит молодого господина спуститься в конюшню, — пропищал тот.

— Уже? — Рудольфус вскочил, ощущая, как бешено забилось сердце. Какой же он придурок, вместо того, чтобы поговорить с отцом и, может, как-то облегчить участь Рабастана, занимался дурацким эссе, словно другого времени было не найти. Ожидавшему домовику он резко бросил: — Скоро буду!

Эльф кивнул и бесшумно исчез.

На самом деле, конюшни давно сменили своё предназначение, только дальняя часть содержала несколько породистых лошадей. Другое крыло было предназначено для прирученных гиппогрифов, а центральное помещение переоборудовано во что-то вроде склада — по стенам было развешано немало всяких полезных вещей и инструментов — в том числе, для наказаний, подобных сегодняшнему. Будь это кто-то из вассалов, так обязательно зрителей было бы много, а для Рабастана пригласили только его.

Руди едва вошёл, сразу нашёл глазами брата. Басти, раздевшись по пояс, подтягивался на перекладине, и, видимо, уже какое-то время, так как обнажённый торс блестел от пота.

— Привет, — кивнул он, спрыгивая на устланный свежей соломой пол. — Спасибо, что пришёл.

— Я же обещал.

Отец, шагнув внутрь помещения со стороны реальных конюшен, заставил их замолчать.

Он молча подошёл к Рабастану, вытянувшемуся в струнку.

— Согласен ли ты с наказанием, сын?

— Я ещё не слышал, каким оно будет, — дерзко ответил Басти, ломая ритуал.

Рудольфус всегда сразу отвечал, что согласен. Глаза отца предсказуемо сузились. Не отрывая взгляда от младшего сына, он взмахом руки призвал к себе тонкую плеть, послушно влетевшую в его ладонь.

— Хорошо, я скажу тебе. Но сначала хочу услышать, что ты помнишь о последнем предупреждении.

— Что ещё одно ослушание, и я получу за всё, — напряжённо ответил Басти, — за дуэли тоже.

— Молодец. Тогда ты поймёшь, почему твоим наказанием будет двадцать ударов плетью. Не так ли?

Рудольфус мысленно ахнул и подался вперёд, но отец сделал знак не шевелиться, пришлось замереть.

— Понимаю, — с напускным равнодушием ответил Басти. — Добавьте ещё пять, отец, и верните меня в Хогвартс!

— Это сейчас не обсуждается, — холодно ответил Ричард, хлестнув плетью по своим сапогам. — Но пять ударов, так и быть, добавлю.

Рабастан только презрительно усмехнулся в лицо отцу и зашагал к стене сам, без приказа.

— Нет! — всё же вырвалось у Рудольфуса, когда брат приложил ладони к стене и кожаные петли сами охватили запястья.

— Перечишь? — тяжело посмотрел на него отец.

— Слишком много, — сквозь зубы проговорил Рудольфус. — Отец, я прошу…

— Сколько ты ему оставишь, сынок? — вдруг как-то очень ласково осведомился Ричард, с интересом к нему повернувшись.

Это было ещё более пугающе, но показывать слабину не стоило. Басти сумел парой слов достаточно завести главу рода.

— Десяти вполне достаточно, — хрипло проговорил Руди.

Отец покачал головой.

— Двенадцать.

Лорд Лестрейндж смерил его нечитаемым взглядом:

— И это всё?

Рудольфусу ничего не оставалось. Одним движением он опустился перед отцом на колени, поднял голову и почти прошептал:

— Остальное прошу оставить мне. Клянусь магией, что предлагаю себя добровольно, полностью понимая и принимая назначенное вами наказание.

Полыхнуло белым.

Он видел краем глаза, как дёрнулся у стены Рабастан, но не мог оторвать взгляда от отца.

Ричард смотрел холодно.

— Так и стой, — бросил он отрывисто, не сказав ни слова о том, что принимает жертву наследника.

Рудольфус понимал, что только разозлил отца своим вмешательством, и хотел бросить взгляд на брата, мысленно прося у него прощения, однако не смог повернуть головы. Он мысленно застонал, поняв, что отец невербально его обездвижил — всю верхнюю часть туловища, ноги он ощущал хорошо, особенно мелкие камешки под правым коленом, но сменить положение не мог. Теперь он не видел ни отца, ни Басти. И это было ещё большей пыткой, чем если бы смотрел.

Первый свист плётки ударил по нервам, Руди бы дёрнулся, услышав шипение брата, если бы мог. Значит, Силенцио наложено не было.

Второй свист и звук рассекаемой кожи, Рудольфус попытался скинуть заклятие, но ничего не получилось. От сильно бьющегося в ушах сердца он не слышал третьего удара, только короткий стон брата, тут же замолчавшего.

«Кричи, Басти!» — мысленно взмолился Рудольфус и прикусил язык, остававшийся подвижным, услышав четвёртый удар. Тяжёлое дыхание брата слышно было даже отсюда. Рудольфус представлял красные полосы на его спине и, напрягая все силы, попробовал повернуть голову.

Не вышло.

Пятый удар, шестой, седьмой. Басти дышит уже с хрипами, но молчит. Какой же придурок!

Восьмой удар — непонятно, что громче, свисты в дыхании Рабастана или в резких взмахах плети.

Девятый. От желания побороть заклинание у Рудольфуса потемнело в глазах. Тщетно.

Десятый. Рабастан застонал. Хрипло, яростно, но опять оборвал себя сам.

Одиннадцать. Руди ощутил, как впиваются ногти в ладони. Короткий вскрик брата заставил зажмуриться.

Двенадцать. Опять сдавленный крик. А потом ничего! Ни звука со стороны брата, даже дыхания не слышно. Или Руди оглох от отчаяния и бессилия? Или всё кончено, и его клятву приняли.

— Вставай, — коротко приказал отец. — Забери его и вернёшься сюда через час.

Не дослушав, Руди в несколько прыжков оказался возле обмякшего тела брата. Спина показалась одной кровоточащей раной. Понятно стало, что он просто потерял сознание и теперь безвольно висел на железных цепях, крепившихся к стене. Руди быстро расстегнул кожаные браслеты, оплетавшие запястья, и подхватил ставшее тяжёлым тело, стараясь не касаться спины. Брат громко застонал, приходя в себя. Лицо Басти было страшным: лопнувшие сосуды глаз, прокушенные губы, дорожки от слез на щеках и кровавые — на подбородке.

— Ты как вампир, — усмехнулся он, хотя хотелось выть.

— Сам ты…, — прохрипел Рабастан, глядя мутным взглядом. — Я так устал, Руди.

Оглянувшись и убедившись, что отец ушёл, Рудольфус вызвал своего домовика и приказал перенести их в комнату брата. Тот опять потерял сознание, прошептав имя этой девчонки, Прюэтт.

Знала бы она…

Уложив Рабастана на постель лицом вниз, Рудольфус бережно повернул его голову на бок и принялся быстро командовать двумя домовиками. Эльф Рабастана был бы один бесполезен, так как смотрел на хозяина полными слёз глазами и сжимал у груди кулачки. Но, глядя на деятельного эльфа Рудольфуса, тоже взял себя в руки. Они слаженно подносили нужные зелья, меняли влажные прохладные примочки и воду в тазике, быстро окрашивающуюся в красный цвет.

Применять заклинания было опасно. Да и нельзя в течение получаса после наказания. Приходилось обходиться слабенькими зельями, — наверное, от магловских поделок и то толку было бы больше, — да холодной водой. Басти снова пришёл в себя и громко застонал. Руди удалось влить ему в глотку обезболивающее. Брат тихонечко хныкал, не пытаясь говорить, и от этого звука у Рудольфуса дрожали руки. Решившись, он влил в измученного брата ещё и хорошую дозу снотворного. Басти почти сразу отключился и чуть слышно засопел, больше не мешая работе по его лечению. Когда вышли полчаса, кровь почти удалось остановить, открыв взору неровные и посиневшие края длинных уродливых рубцов. Чувствуя усталость во всём теле, Рудольфус выпрямился и достал палочку.

Сначала диагностика. Порадовало, что рёбра и внутренние органы целы, отец был аккуратен. Первым делом Руди занялся головой, заставив домовика бережно приподнять её над подушкой. Несколько взмахов палочкой, и кожа очистилась, лицо перестало напоминать жуткую маску, вновь становясь красивым, но ужасно бледным.

С рубцами было куда сложнее. Можно сделать, что не останется ни следа, разве что боль, гораздо меньшую, но тягучую, убрать не получится. Будет ощущаться ещё несколько дней. Так всегда было у самого Рудольфуса. Чтобы наказание помнилось. Ему спину залечивал всегда Робертс. А сегодня будет некому.

С каждым шрамом приходилось возиться по нескольку минут, а там, где они пересекались — ещё дольше, а времени катастрофически не хватало. Он понимал, что не успеет залечить всё до истечения часа, понимал, что не посмеет ослушаться отца, и несколько шрамов останутся на спине брата навсегда. Потому что после разговора с отцом ему бы до комнаты добраться, а утром будет поздно, да и не сможет он встать, если лорд Лестрейндж его так же исполосует.

— Отойди, — Руди резко обернулся к толкнувшей его в сторону Сольвейг.

Пришлось подчиниться, надо же, а он и не заметил, как бабуля вошла, осталось только с удивлением смотреть, как вредная ведьма что-то шепчет, склоняясь над уродливыми шрамами. А потом и вовсе распахнуть глаза — без палочки под руками бабули прямо на глазах стягивалась кожа.

Яростно оглянувшись, старая ведьма прошипела, напомнив о времени:

— Пошёл прочь! Отец ждать не станет.

И откуда прознала?

Забыв об аппарации, Руди бросился из комнаты, спустился по лестнице, прыгая через две ступеньки, и опомнился только в холле, спешно аппарируя к дверям конюшни.

— Пришёл? — отец хмуро глянул, поднимаясь из наколдованного кресла, и щелчком пальцев превратил его обратно в колченогий табурет. В руках у него был тот самый хлыст — недавний портключ с резной рукояткой и красивым плетением. Завязанный на кончике узелок обещал изощрённое удовольствие. — К стене!

Руди быстро сдёрнул с себя мантию и рубаху, бросив их прямо на землю, и приложил ладони к шершавой поверхности стены. Казалось, что он проделывал это уже много раз, а не дважды, как было на самом деле. Кожаные браслеты мягко оплели запястья. Чуть влажные, они напомнили, что он совсем не проверил запястья у Рабастана. Одна надежда, что бабуля знает, что делает.

Он расслабился, вспоминая науку Нотта, и жалея, что не догадался нормально подготовить брата. Удар всё равно обрушился неожиданно, заставив дрожать и кусать губы. После шестого удара в голове почти привычно затуманилось. Воздух с болью выходил из лёгких. Кричать он не будет. Не сегодня. Разве что… На двенадцатом ударе он так сжимал зубы, что казалось — они раскрошатся в пыль, но не проронил ни звука.

А больше ударов не было, и, решившись оглянуться, он понял, что и отца тоже нет. Пришло понимание, что ударов было только двенадцать, на один меньше — он просто не мог сбиться со счёта. Неужели отец пожалел его? Руди заметил отброшенный в сторону кнут с резной рукояткой и слабо улыбнулся, внезапно ощутив сочувствие к главе рода. И только тогда позволил себе повиснуть на цепях, отдавая дань головокружению и изматывающей жгучей боли в истерзанной спине.

— Эй, эй, парень, ну-ка вставай! — знакомый голос заставил распахнуть глаза.

— Магнус? — Руди кое-как попробовал выровняться на дрожащих ногах и с трудом разлепил опухшие губы. — Откуда?

— Ужинал у вашего звездочёта Робертса, он предложил покататься на его личном гиппогрифе. А тут ты, такой красивый. Выпей-ка!

Холодное пойло из фляжки обожгло горло, принося слабое, но облегчение. Жизнь налаживалась.

Нотт уже снял петли и закинул его руку себе на плечо.

— Стоишь? А идти сможешь?

Руди насмешливо скривился. Боль мешала сосредоточиться и сводила с ума. Он и шага ступить не сможет.

— Понятно. Домовика зови!

— Я не смогу… тебя… пригласить… к себе…

— Да знаю я. Отправимся в дом Антуана, там и посмотрим.

Рудольфус смог только согласно закрыть веки и позорно повиснуть на крепком плече. Рубцы, конечно, останутся, Магнус с лечебной магией не слишком дружен. Но это ерунда. Главное — на душе стало легче, как ни странно.

Пришлось Нотту звать эльфийку Робертса. Та появилась, хоть и ворчала что-то про наглых гостей, перенесла обоих в дом и даже подготовила ванну с гелем по рецепту Нотта.

Раздеться сам Руди не смог и от помощи отказался, погрузившись в желейную массу прямо в брюках. Только ботинки скинул кое-как.

Облегчение накатило сразу, что-то упругое не давало спине коснуться дна. Хотелось закрыть глаза и отдаться одуряющему чувству облегчения.

— Постарайся не спать, — окликнул его Нотт. — Я скоро вернусь. Надеюсь, не один.

— Эй, — слабо запротестовал Руди, — полчаса нельзя колдовать, семейная магия, так что не спеши.

— Да помню я, Робертс говорил как-то. Жди, и не смей спать! Песни пой, если невмоготу.

Он честно старался не спать, но глаза сами собой закрывались. Спину кололо, иногда охватывал озноб, потом становилось жарко, но сильной боли больше не было.

И всего-то на минутку закрыл глаза.

— Паршивец, — сквозь дремоту голос Нотта казался далёким и нереальным, — Ванесса, так он не чувствует боли. Попробуешь здесь посмотреть, или перенести в комнату?

— Магнус, ты сводишь меня с ума! — ответил патрону приятный женский голос. — Конечно, в комнату, только смой с него эту гадость и раздень, будь так добр.

С ним что-то делали, и это было приятно. Потом Руди ощутил под собой мягкую перину и с блаженством уткнулся в пахнущую свежесрезанной травой подушку.

Спину приятно пощипывало, слышался мелодичный женский голос, что-то говорил Магнус, а сознание подкидывало картины с Беллатрикс, глядящей укоризненно и в то же время весело. «Ну что? — спрашивала она. — Устал? Хочешь спать?». И он соглашался, что да, хочет. И даже признался ей в любви, заслужив в ответ обычное: «И я». И, счастливый, провалился в сон.

* * *

— Целитель Уайнскотт, благодарю, что разрешили воспользоваться вашим камином!

— Для вас просто Мёрфиус, дорогая Вальбурга. К чему церемонии.

— Не при крестнице же, — хмыкнула леди Блэк.

— Ну что вы, мисс Прюэтт мне уже почти как родственница, правда, деточка?

— Боюсь, что я слишком часто у вас гостила, — улыбнулась Санни.

Распрощалась с крёстной и целителем и поспешила в свои комнаты. Возвращалась не с пустыми руками. Вальбурга на прощание вручила подарок, который не смогла передать на день рождения. Объяснила, что книга по чарам настолько ценная и ветхая, что доверить совам было бы опасно, так же как и передать через кого-то. Сов, бывает, убивают, а доверенное лицо могло само заинтересоваться раритетом.

Санни успела заглянуть внутрь книги и понять, что получила настоящее сокровище.

«Для имеющих дар, но колеблющихся духом, стоя перед выбором и многообразием направлений», — так была озаглавлена вводная статья. Это как раз её случай!

Но сначала предстояло решить, что делать с приказом Лорда Волдеморта. Посылать ему книги или нарушить приказ — даже вопроса не стояло. Никуда не денется, пошлёт. А вот каким образом это сделать — непонятно.

Отчаянно хотелось совета кого-нибудь умного и мудрого. Вальбурга была для неё слишком ещё незнакомой, так что спросить совета у неё Санни поостереглась.

Профессор Робертс знает про книги, но куда-то исчез ещё в пятницу. Отцу рассказывать страшно. Как объяснить свою находку?

И, тем не менее, пора взглянуть правде в глаза: нельзя и дальше так дискредитировать семью, прося помощи у кого-то другого. Отец, как минимум, очень умный и, несомненно, её любит. И если кому-то и есть дело до её проблем, то это ему.

Придя к такому не слишком утешительному выводу, Санни села за письмо, решив писать правду, насколько это только возможно.

«Здравствуйте, папа! Сегодня меня вызвал Тёмный Лорд. Это было, как я поняла, в доме Лестрейнджей. Он хотел после разговора повести меня на их семейный ужин, но крёстная успела перехватить меня, после чего увела из их дома. Но вы это всё, верно, уже знаете.

Я расскажу вам о разговоре с Тёмным Лордом. Речь пойдёт о будущем, откуда каким-то неведомым образом в наше время попали несколько книг, описывающих в художественном стиле всё, что будет происходить в магическом мире Великобритании с тысяча девятьсот восьмидесятого года по тысяча девятьсот девяносто седьмой. Как книги попали ко мне — странная история. Я нашла Выручай-комнату, ходила возле неё, надеясь получить какие-то ответы, и передо мной открылась небольшая комната с этими книгами. Я не все прочла, на английском были только две последних, остальное на русском — я немного его знаю, пыталась когда-то учить. Но главное — многое в книгах меня испугало. Возможно, Тёмный Лорд увидел эти книги в моей голове. Он приказал нынче же вечером прислать ему все семь книг, копии которых я успела сделать. Копии, потому что вынести из Выручай-комнаты что-либо невозможно. Я сделала две копии, отец. Сама не знаю зачем. И посылаю оба комплекта вам. Если вы решите, что это опасно, не отсылайте это Тёмному Лорду. Я не думаю, что он накажет меня как-то страшно. Мне кажется, что почему-то он пока дорожит мной. Но если решите, что можно, пожалуйста, отошлите ему как-нибудь один комплект до полуночи. Он велел воспользоваться услугами эльфа Лестрейнджей, но я думаю, что это не самое главное условие.

И ещё. Пока я сидела с Вальбургой в таверне, я вертела на пальце то кольцо, что сработало как порт-ключ. И так мне захотелось от него избавиться, что оно свалилось с моего пальца. Я также посылаю его вам, папа. Решите сами, что с ним делать. И я могу попробовать так же избавиться от серёг. Если вы скажете. Просто это было больно до слёз, и без вашего совета я пока поостерегусь это делать.

Люблю вас больше всех на свете. Ваша дочь, Александра».

Санни решительно запечатала письмо, боясь его перечитывать. Кольцо осталось внутри конверта.

Когда патронус отца так грустно вздохнул в той маленькой таверне, стало до ужаса жалко, что она расстраивает обретённого в этом мире отца, которого уже успела полюбить. Обидно, что из-за какого-то кольца бессильна сопротивляться Тёмному Лорду, практически став его марионеткой. И так захотелось от него избавиться, что вдруг ощутила страшную боль в пальце, а на стол упало маленькое золотое колечко.

— Что это? — с любопытством спросила Вальбурга.

— Если бы я знала! — с чувством ответила Санни. — Это подарок. Это оно перенесло меня сегодня к Лестрейнджам.

— Даже так, — Вальбурга задумчиво поглядела на кольцо. — Ну что ж, детка. Тебе повезло. Если кто и смог бы разобраться с этим артефактом, то только твой отец. Ну а теперь прекрати унывать и посмотри, что крёстная приберегла для тебя в подарок. Знаю, что ты раньше не очень любила учиться, но и до меня дошли слухи о твоей успеваемости в этом году. А когда Джейсон рассказал мне про Дар — разумеется, под обетом, не пугайся так — мне стало сразу понятно, откуда корни растут. Так что бери, и пусть она поможет тебе. Этой книге больше пяти веков, единственный экземпляр, на ней чары против копирования, так что будь осторожна. Детка, я очень горжусь тобой!

Санни была сильно удивлена, и вовсе не подарком, за который, конечно, была благодарна. Её потрясло спокойное, или даже равнодушное замечание Вальбурги: «если кто смог бы разобраться, то только твой отец». Словно это вообще не подлежало сомнению. Словно об этом известно всем. Так кто же такой Джейсон Прюэтт, её отец? Что ей повезло — и так понятно, о таком отце можно было только мечтать. Но ведь он ещё и маг, и, видимо, не простой, раз ему по зубам артефакт самого Тёмного Лорда. Похоже, Вальбурга даже не сомневалась, что Санни покажет ему кольцо. Ей безумно захотелось тогда расспросить хоть кого-нибудь, чтобы рассказали ей о родителях, но это будет выглядеть не просто странно, а опасно. Кто же должен о нём знать, как не его родная дочь.

— Лакки!

Домовушка явилась мгновенно. Опухшие заплаканные большие глаза смотрели на хозяйку виновато.

— Я всё испортила?

— Ну что ты, Лакки! — удивилась девушка, погладив большую голову, — ты умница! Всё правильно сделала!

Домовушка просияла.

— Я ужасно боялась Оскара! — затараторила она. — Пока мы ждали вас под деревом, он та-а-а-ак на меня смотрел! А я ничего! Что мне его взгляды! А потом его призвали, а мне велели возвращаться к вам. Я всё ждала и ждала.

— Послушай, — Санни быстро паковала на своей кровати оба комплекта скопированных книг. — Я знаю, что тебе это не нравится, но придётся сейчас кое-что перенести моему отцу. Это срочно, Лакки!

Домовушка расширила глаза.

— Лакки очень боится лорда Прюэтта, но Лакки всё сделает. И Лакки совершенно наплевать на Оскара и его взгляды!

— Ну вот, не волнуйся так. Опять заговорила в третьем лице, а ведь нормально общалась, — Санни поставила на табурет две увязанных стопки тетрадей и протянула домовушке письмо. — Лично в руки отцу!

— Я поняла, — Лакки ловко запихнула под одежду стопку тетрадей, и снаружи ничего не изменилось, за ней последовала вторая. Было такое чувство, что внутри у этих эльфов бездонный карман.

Письмо домовушка бережно прижала к груди, и оно тоже исчезло.

— Ну давай же, Лакки, — поторопила её Санни.

Эльфийка улыбнулась и исчезла.

Санни рухнула на кровать, но тут же вскочила. Ей срочно нужно найти Рудольфуса и высказать ему все, что думает о его методах выслужиться перед Тёмным Лордом. Идея была так себе, но хотелось верить, что Руди хорошо к ней относится. Судя по времени, ужин только-только закончился. А ведь вполне могли столкнуться с ним у выхода из Большого зала.

Была, конечно, опасность встретить Рабастана, от мысли о котором сердце сбивалось с ритма, но Санни отогнала её. Не до нежных чувств ей сейчас.

Ей повезло, школьники группами и поодиночке как раз покидали Большой зал. И знакомых слизеринцев она быстро отыскала взглядом.

— Флинт, привет, — подлетела к ним. — А где Рудольфус?

Квинтус Флинт смерил её насмешливым взглядом.

— Зачем тебе Рудольфус, Санни, когда есть я?

— Не слушай его, — оттолкнула парня Валери Нотт, — привет, Санни. Рудольфуса отец домой забрал на несколько дней. Теперь Беллатрикс за него. Что-то важное?

— Э-э, — Санни растерянно посмотрела на мальчишку, которого Валери держала за руку. Ей показалось, что он маловат даже для первокурсника. — Да нет, ничего срочного. Привет, малыш.

Поздоровалась, конечно, раз уж мальчик так пристально её рассматривает.

— Я уже не малыш, — черноволосый ребёнок вскинул подбородок. Новенькая мантия с эмблемой Слизерина смотрелось на нём здорово.

— Познакомься, дружок, — развеселилась Валери. — Это Александра Прюэтт. И хоть она с Гриффиндора, но нормальная девчонка.

— Привет, мисс Прюэтт! — серьёзно ответил чудо-ребёнок, ужасно кого-то напоминавший, протягивая ей руку. — Я Северус. Северус Снейп. Пока моя мама в больнице, я буду тут жить.

— Зови меня Санни, — девушка осторожно пожала его руку и вздрогнула. — Как ты сказал?

К счастью, ребёнок её не понял.

— Я буду тут жить, — доверительно повторил он. И добавил, хмурясь: — Профессор Робертс друг моей мамы. Вот у него.

— Пойдём, Северус, — потянула его за руку Валери, — мы покажем тебе Астрономическую башню. Санни, если хочешь, пойдём с нами.

Она покачала головой, глядя им вслед. Мальчик доверчиво держал за руки Флинта и Валери, и дважды обернулся, чтобы поглядеть на Санни.

Северус Снейп! Подумать только. У Робертса будет жить! Ну конечно, как сразу не поняла! Мальчишка — просто копия профессора ЗОТИ, даже улыбается так же уголками губ. И этот прямой взгляд.

Неужели сын? Это надо было обдумать получше, что-то такое было с этим связано.

Погружённая в свои мысли, Санни вернулась к себе в комнату. Лакки уже её ждала. На столе красовались три пирожных и свежезаваренный чай.

— Что сказал отец? — забывая обо всём остальном, быстро спросила Санни.

— Он сказал: «О Мерлин и его дракон! За что?», — радостно сообщила Лакки, подвигая к опустившейся на стул хозяйке чашечку чая. — А потом мне велели молчать, пока ваш отец читает письмо. Хозяйка Санни, он так улыбался, когда его читал, а потом хмурился, а потом снова улыбался. Три раза читал, я видела! Оскар был возмущён, что я стою к лорду так близко, но ничего не мог сделать. Он-то вдали стоял, да ещё под невидимостью от людей.

— А дальше, Лакки!!! — поторопила Санни.

— А дальше он вытряхнул на стол кольцо и стал над ним колдовать. Это было так красиво! Разноцветные чары сплетались и расплетались. А потом всё это вспыхнуло, а плетение чар стало светлее и ярче, они закручивались и тонули в кольце. Потом всё погасло. Лорд положил кольцо обратно в конверт и велел вам сразу надеть его снова. Вот оно.

Домовушка извлекла из воздуха конверт и протянула хозяйке.

Санни вытряхнула кольцо на ладонь, не увидела в нём ничего нового, но послушно надела на тот же палец. По телу от кольца пробежала волна тепла. Это было приятно, а главное — сразу полегчало на душе.

— И ещё он сказал, что ни под каким видом нельзя снимать серьги.

— А книги, Лакки? Про них он сказал что-нибудь?

— Он нехорошо выругался, — потупилась домовушка. — Мне такое слышать ещё не приходилось. А потом вызвал вдову вассала Мирко, которая нянчила вас в детстве. Он так и сказал Оскару, когда его посылал. Только эта вдова могла понять тот язык — русский, которым написаны эти книги. Лорд Прюэтт сказал, что ответ вам даст через два часа. Мне велено к этому времени прибыть к нему.

Надо же — русский язык знала её няня! Сообщение отцу про знание языка теперь выглядело не так подозрительно. Удивительные шутки у её новой судьбы. Но грех жаловаться. Санни вызвала Темпус и поняла, что к десяти вечера уже что-то решится.

— Спасибо, Лакки! Ты умница! Нет, я не хочу чай. Давай потом, когда отец даст ответ.

— Конечно, хозяйка Санни.

На самом деле было боязно, что отец все же не разрешит отдавать книги Волдеморту. И что может сделать в ответ Тёмный Лорд? Опять похитит её? Будет мучить Круциатусом? Впрочем, заранее волноваться было глупо.

До отбоя, который по-прежнему был в одиннадцать вечера, оставалось ещё три часа. Самое время наведаться в библиотеку и поискать что-то о выпускниках Хогвартса. Может, и про отца что-то узнает таким образом.

Подбежал Монстрик и ловко вскарабкался к ней на колени, цепляясь острыми коготками. Пирожное обнюхал, поморщился, но крем весь слизал. Сама Санни есть не хотела после ужина с Вальбургой, так что позволила котенку облизать крем со всех трёх пирожных, а остальное велела Лаки скормить совам.

В библиотеке было сонно и безлюдно. Почему-то понадеялась встретить там Рабастана. Возможно, он не захотел бы с ней говорить, но Санни могла бы просто послать ему записку и спросить, как связаться с Рудольфусом. Даже жаль стало, что разминулись с Руди в доме Лестрейнджей!

Но Рабастана в библиотеке не было, да и с какой стати ему там быть. Мадам Пинс долго рылась в каталоге, потом подняла на неё глаза:

— Пятый стеллаж во втором ряду, мисс Прюэтт. И постарайтесь быстрее, мне нужно закрыть библиотеку сегодня через полчаса. Объявление я повесила на дверях ещё во вторник. У меня сегодня день рождения, — поделилась библиотекарь с улыбкой. — Встречаюсь с родителями в Хогсмиде. Завтра вместо меня тут будет мисс Гречан-Смит.

Поздравив мадам Пинс, поспешила к названному стеллажу. Но ничего найти толком не успела, потому что даже не представляла, в каком году отец закончил Хогвартс.

Разочарованная, Санни возвращалась к себе в комнаты, когда столкнулась с профессором Робертсом у дверей его кабинета.

— Мисс Прюэтт, — кивнул он. — У вас всё в порядке?

— Да, профессор! Спасибо!

Но уйти так просто не удалось.

— Мне сообщили, что вы искали Рудольфуса Лестрейнджа?

Интересно, кто? Наверняка, Флинт!

— Да, но это неважно, — поспешно ответила Санни, намереваясь обойти профессора. Только бы не спросил про книги! — Я уже нашла ответ на вопрос.

— Ну почему же? Прошу, — он распахнул перед ней дверь. — У меня тоже к вам есть несколько вопросов.

Пришлось идти к нему в кабинет и садиться за первую парту. Профессор подвинул стул с другой стороны и сел напротив неё.

— Итак, мисс Прюэтт, вы, наверное, догадываетесь, что речь пойдёт о Рабастане Лестрейндже.

— О Рабастане? — поразилась Санни. — А что с ним?

Антуан Робертс пристально рассматривал её, прежде, чем продолжить.

— Александра, вы так хорошо умеете притворяться, или в самом деле не в курсе, что случилось с братом Руди?

У неё перехватило дыхание и похолодело внутри, голос перестал слушаться, а в горле встал комок.

— Что? — прошептала она, и, кашлянув, добавила громче, почти со злостью: — Скажите же, не мучайте!

— Не беспокойтесь, он жив и здоров. Почти, — спокойно ответил Робертс, но взгляд немного смягчился.

Санни выдохнула, прикрыв глаза. Потом посмотрела снова на профессора и попросила:

— Пожалуйста, профессор! Что с ним?

— Вам это действительно важно, мисс?

Смотрела на него молча. Как можно так издеваться?

— Хорошо. Сегодня во время обеда, в школу пришёл лорд Лестрейндж с адвокатом и своими людьми. Он забрал Рабастана из школы на домашнее обучение. Поэтому у меня к вам вопрос, что именно произошло между вами этим утром? Или, возможно, вчерашним вечером.

Сани молчала, в ужасе глядя на профессора. В голове не укладывалось то, что он сказал. Тысячи вопросов путали мысли. За что? Почему? Как?

— Я жду, мисс Прюэтт! Поверьте, это не праздное любопытство. Рабастан мой крестник, и мне надо знать всё, чтобы постараться ему помочь.

— Он… Его надолго забрали? — сумела выговорить Санни.

— Вы ещё не поняли, мисс? Навсегда, — жёстко ответил профессор.

— Но за что? Почему?

— Это я и пытаюсь понять. Итак? Где вы встретились?

— Сэр…

— Мне нет дела до ваших сердечных переживаний, можете хранить их, как драгоценность. Что сделал Рабастан?

Санни постаралась справиться с волнением, хотя очень хотелось расплакаться. И совершенно не хотелось ничего рассказывать бесчувственному родичу.

— Мы просто поговорили, — призналась всё же. — Рабастан хотел надеть мне браслет. Очень красивый. Я отказалась, и тогда он раздавил его каблуком и ушёл. Это всё.

— Браслет, значит, — пробормотал Робертс, поглаживая большим пальцем нижнюю губу. — Где сейчас этот браслет?

— Он испорчен.

— И где же?

— У меня в комнате. Хотите забрать?

— А вы отдадите?

— Нет.

— Я так и думал, мисс. Могу я вас попросить никому не показывать и не рассказывать о браслете? По крайней мере, до тех пор, пока я не разберусь в этом деле.

— Хорошо, никому не скажу.

— Даже отцу?

— Не могу обещать.

— С вами непросто, — хмыкнул он и стремительно обернулся к двери.

Санни поспешно встала и улыбнулась маленькому Северусу Снейпу, вошедшему в кабинет вместе с Валери Нотт.

— Сэр, мы побывали на всех башнях, — сказала Валери. — Санни.

— Северус, познакомься с мисс Прюэтт, — сухо произнёс Робертс, поднявшись и делая пару шагов к дверям.

— А они уже познакомились, — радостно сообщила Валери.

Санни решительно подошла к мальчику и протянула руку:

— Рада видеть вас снова, мистер Снейп! — тепло улыбнулась ему.

Маленькая ручка в её ладони показалась ужасно трогательной. Ей не верилось, что это на самом деле её любимый герой. Только совсем ещё кроха.

— Я тоже рад, — ответил малыш и неожиданно тоже ей улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки, а глаза засветились.

Отпускать эту ручку не хотелось, но пришлось.

— Увидимся ещё, Северус. К сожалению, мне уже пора.

Профессор не остановил её, и Санни поспешила удрать. А ведь надо ещё палочку волшебную вернуть. Но только завтра перед его занятием, или сразу после пары, хватит с неё на сегодня профессора ЗОТИ.

* * *

Реган Мэдисон нашёл Флинта в гостиной Слизерина, — тот развлекался, подбрасывая галеон к потолку щелчком пальцев и пытаясь поймать его ртом. Короткое движение палочки Регана и Флинту это удалось, заставив Квинтуса взвиться с дивана.

— Сдурел? — заорал он, выхватывая палочку. — Я его проглотил, придурок!

— Вытащить? — усмехнулся Реган, не спеша приближаться. — Или дождёшься, когда выйдет естественным путём?

— Ты безумен, Мэдисон, — Флинт побледнел и прислушивался к себе, прижав ладонь к горлу. — Я чувствую, как он пропарывает мне горло!

— Монета круглая, — подал голос третьекурсник Малфой, разглядывая какой-то модный журнал. — Пищевод у тебя должен быть лужёным, так что ничего твой галеон не пропорет. Максимум через пару часов разболится живот. Потом посетишь туалет — и всё в порядке.

— Заткнись, Люц! Без тебя тошно, — Флинт с надеждой взглянул на Регана. — А ты можешь? Ну, достать?

— Я тоже могу, — Люциус неторопливо перевернул страницу в журнале.

— Что там у вас? — девчонки, занимавшие другую половину гостиной, начали с любопытством оборачиваться. — Мэдисон, почему тебя не было на ужине?

— Всё в порядке, мисс Гамп. Гулял с невестой, — улыбнулся Реган и тише добавил: — Пойдём, Флинт, не здесь же. Придётся распрощаться с ужином.

— Я умираю, — простонал Квинтус, плетясь к душевым: — Какой же ты придурок, Реган! Убил бы!

— И кто тогда лечил бы тебя от похмелья?

— Нашёл бы кого-нибудь! Не будь ты моим кузеном… О Мордред, у меня что-то щёлкнуло внутри!

— Спокойно! Наклонись над белым другом, открой рот и постарайся расслабиться.

В просторных душевых сейчас никого не было. Реган на всякий случай взмахнул палочкой, сканируя пространство.

— Готов?

— Нет, — прохрипел Флинт. — Ненавижу блевать!

— Поехали!

Флинт издал жалобный звук, и его скрутило. Реган смотрел с сочувствием, почти не чувствуя отвращения. Монету он подхватил чарами и отлевитировал на умывальник.

Кто-то сунулся в душевую.

— Фу, придурки!

И так же быстро сбежал. В конце концов, при каждой спальне были свои душевые.

— Полегчало? Умойся теперь, герой.

Флинт долго плескался под краном, громко полоща горло. Монету он тоже вымыл и спрятал в карман. А потом развернулся к Мэдисону, ожидавшему возле скамеек.

— Что-то важное? — спросил он, вытираясь пушистым полотенцем. — Учти, в следующий раз блевать будешь ты!

— Предлагаю обдумать способ убийства, — холодно пояснил Реган. — Желательно такой, чтобы на нас никто не подумал. Да и вообще на школу.

— Вариантов с прощением и более… лёгким наказанием нет?

— Ни малейших.

— Рег, это Азкабан!

— Квин, мы постараемся его избежать.

— И план уже готов? Мэдисон, я верю в твою светлую голову, но когда в дело замешаны чувства…

— Не умничай! План только в общих чертах. Мне нужно принципиальное согласие.

— Имя.

— Вестерфорд.

Флинт присвистнул.

— Эту мразь? Его семья нам спасибо не скажет.

— Как знать, — Реган был мрачен. — Да ладно, он даже не наследник. Но птичка принесла на хвосте, что может им стать. Старшего брата, учёного с мировым именем, к слову, может ждать скорая и незавидная смерть. От медленно действующего яда.

— Я в ахуе! — Флинт рухнул на скамью. — Ты не бредишь? Наследника? И не боится отката?

— Такие ничего не боятся, — пожал плечом Мэдисон. — Старший от первого брака, второй — от четвёртого, кажется, дракклов любимчик. Каков твой положительный ответ?

— Я согласен, — вздохнул Флинт, поднимаясь со скамьи. — Буду ждать ценных указаний. Связь та же?

— Да. И никому ни слова.

— Угу. Пошли уже, Рег, пока ушлый Малфой не явился полюбоваться на процесс лечения.

— Он эстет!

— Ты его недооцениваешь, — хмыкнул Флинт. — Малфои пойдут на что угодно, если им это выгодно.

— О, открыл Авалон! А то я не знаю. Только тот журнальчик, что он листает сейчас под чарами красивой одежды для мужчин, в данный момент ему гораздо интересней твоих грязных тайн, дорогой Квин.

— Ого, что-то развратное? Кстати, как свидание? Папа Мэдисон не запугал бедняжку? А лучше скажи, было что-то?

Реган криво усмехнулся:

— Всё путём, малыш, подробностей не будет.

— Не очень-то и хотелось! — Флинт прислонился плечом к стене, поджидая, пока Мэдисон, встав перед зеркалом, причесывается и убирает свои отросшие за последние дни волосы в низкий хвост. — Меня вообще волнует наш префект. И Басти — ему теперь за всё достанется, включая прошлогодние дуэли.

— Ну а ты думал?! Его батя шутить не будет.

— Всего-то три дуэли! Это даже не смешно, — фыркнул Флинт. — Да на моем счету больше десятка!

— И одна из них с Рабастаном. Помню, как же. Какого дементора ты принял у него вызов? Все знали, что батя запретил ему после дуэли с Брэмом со старшего курса.

— Все, кроме меня! Ни один дебил не предупредил. Друзья, блин! Этот молокосос меня выбесил тогда. И вообще, у нас была ничья. Я с бодунища был, к счастью, если помнишь, а то бы размазал мелкого и потом жалел. Руди, скотина, знал, что делает, спаивая мне ту бормотуху накануне. А Басти обнаглел, когда сделал Брэма. Думал, теперь ему всё по плечу. Но, Рег, это все равно ненормально — запрещать дуэли!

— Угу, только ты заметь, Рудольфусу никто не запрещал.

— Слушай, верно. А чего тогда?..

— Ну а Басти же самый умный, случилось то, чего, видимо и боялся лорд Лестрейндж. Неужто не знаешь о дуэли с Монтегю?

— Слышал, — задумчиво почесал затылок Флинт. — Грэхем Монтегю его побил, а батя посадил под замок на месяц. И сделал последнее предупреждение. Так?

— Так, но не все так просто. Причину помнишь? — Реган уже взялся за ручку двери, но медлил, пытливо оглядывая Флинта.

— Причину дуэли? Вроде как Монтегю оскорбил его мать?

— Это повод, Квин!

— Да-а? Ну-ка колись! Что там было? И почему я не знаю?

— Девицу Френкель посватали за Рабастана. А Грэхем уже пару лет был в неё влюблён. И брак выгодный для их семьи. Так что Монтегю знал, что делает, вызывая Басти.

— Погоди, так Грэхем и женился на Френкель!

— Именно. Когда наш храбрый Басти валялся обезоруженный в пыли, а Монтегю тыкал палочкой в его горло, этот гад Грэхем потребовал у мелкого отказаться от брака с Френкель.

— Ого! Не слабо! И что Басти?

— А Басти взбесился от поражения, да ещё, как и ты, причину не знал, и тут такое в лоб. Ну и выдал: «На хрена мне твоя корова? Клянусь, что женюсь только на той, которая меня полюбит!». И тут белая вспышка — Магия клятву приняла. Монтегю в счастье — девица Френкель любила только его, Руди в шоке, я — в ах… или ох… удивился сильно, словом. А потом какая-то скотина донесла эту клятву до лорда Лестрейнджа. Может, и сам Руди — не шутки же.

— О!

— Вот тебе и «О»! — Реган ударил кулаком по стене. — Завидую выдержке ихнего бати. Мой бы сразу на конюшню свёл. А этому практически простили, только последнее предупреждение сделали. Так Рабастан и держался, вроде. Только за девчонкой Прюэтт ухлёстывал чересчур радикально.

— Угу, — Флинт резко развернулся ко входу.

— Вы чего тут так долго? — сунул голову в раздевалку Малфой.

— Трахались, — заржал Флинт. — Скажи, Рег?!

— Ах, это было так жарко, так горячо, — манерно закатил глаза Мэдисон и тут же с холодной насмешкой взглянул на Малфоя: — Кстати, Люциус, поделись журнальчиком.

— Не понимаю, о чём ты, — высокомерно фыркнул Малфой и поспешил убраться восвояси.

* * *

Августу Руквуду не спалось. Прокручивая в голове этот безумный день, он ворочался на огромной кровати, занимающей почти всё пространство его маленькой спальни. Стоило выпить зелье сна или прогуляться по ночному Хогсмиду, но не в полнолуние же. Слишком близко здесь Запретный лес. Случаев нападений оборотней, конечно, давно не было, но нарываться тоже не стоило.

Август перевернулся на живот и зарылся головой в подушки.

Госпожа Мюриэль Прюэтт была шикарной женщиной, это он и раньше знал. А сегодня, кажется, понял, отчего в присутствии этой ведьмы нервничает даже глава аврората.

Зря он боялся, что его не примут. Приняли, и весьма любезно, пригласили войти.

Только хозяйка явно не ожидала прибытия и своей совы, которая влетела в открытое окно холла, едва он поздоровался. Август получил немалое удовольствие, глядя, как два домовика пытаются помочь хозяйке в ловле пернатой хищницы. То есть сама хозяйка только руководила, а домовики уговорами и резкой сменой дислокации пытались схватить наглую почтальоншу.

— О, моя дорогая, — внезапно сменила хозяйка гнев на милость, — ты принесла мне подарок. Ах, какая умница! И как умудрилась?

Август и сам уже разглядел, что в лапках совы чернела какая-то палка, очень похожая на волшебную. Воспользовавшись случаем, весьма неожиданным — видимо, сова посчитала его слабым противником, пролетая так близко — Руквуд резко выбросил руку и схватил наглую сову за лапку.

— Волшебная палочка, — усмехнулся он, выдернув «подарок» из кольца на лапке, за что получил пребольный удар клювом в правое предплечье. Но добычу не выпустил. Птица с гортанным криком отлетела, усаживаясь на канделябр под потолком, а он удачно вспомнил, что является аврором. — Незарегистрированная, не так ли, леди?

— Отдайте, Руквуд, — леди была уже совсем близко, но не спешила протянуть руку, просто смотрела очень выразительно.

— Боюсь, не могу, — с притворным сожалением ответил Август, чувствуя, как уходит неловкость, мучавшая его с самого начала визита, и появляется уверенность. — Вы же понимаете, леди, что это оружие. И подлежит регистрации в министерстве. Я заберу её для проверки.

— Август, — леди Мюриэль сделала ещё шаг ему навстречу, и он проявил всю силу воли, чтобы не отступить под настойчивым взглядом. — Вы же сюда пришли не как аврор, признайтесь.

Он усмехнулся, мысленно себе аплодируя — пусть перед ней дрожит глава аврората, а уж он не спасует.

— Вам должно быть прекрасно известно, — нахально ответил он. — Аврор — всегда аврор.

— Даже в борделе? — подняла бровь Мюриэль. — Хм. Наверное, дурацкое сравнение.

— Я бы сказал, оскорбительное, — с досадой произнёс Руквуд, ощутивший, что краснеет под её цепким взглядом. — Но я вас прощаю.

— Благодарю. Отдайте палочку, Август, это частная собственность.

— Вовсе нет, это только что принесла сова. И вы не ждали её, не отпирайтесь. Даже если это подарок, незарегистрированная палочка подлежит изъятию и проверке по статье триста семьдесят седьмой, пункт «Б».

— Вы же понимаете, что находитесь в моём доме?

— Угрожаете? — усмехнулся он, перехватив чужую палочку, чтобы держать за рукоять.

— Предупреждаю. Забудьте, что вы аврор, как вы забыли это, направляясь ко мне в гости.

— С чего вы взяли, что я забыл это? — холодно спросил Руквуд. Всё же леди стояла слишком близко, почти касаясь его своим бюстом.

— Не смешите, Август, вы прибежали ко мне, как мальчишка, которому очень понравилась взрослая тётя.

— Вы так уверены в своей неотразимости? — он оскорбительно усмехнулся. Эта ведьма сводила его с ума. Возможность взять над ней верх кружила голову.

Мюриэль, посмотрев сквозь ресницы, качнулась вперёд, касаясь его губ своими мягкими губами с привкусом лимона и мёда. Август застыл, забывая, как дышать. Это было так неожиданно, так нежно, так сладко! Немудрено, что потерял голову, наконец отвечая. И еле сдержал стон, когда поцелуй резко прервали.

— О да, красавчик, уверена, — безмятежно ответила Мюриэль, забирая палочку из его ослабевшей руки.

Мгновение — и палочка перекочевала к эльфу, который сразу исчез. Его провели, как мальчишку. А в свете всего произошедшего, ему оставалось только откланяться и навсегда забыть дорогу к этому дому. Проклятая сова!

Мюриэль, иронично подняв бровь, оглядела его с головы до ног, развернулась и направилась к лестнице, ведущей наверх.

— Если хотите извиниться, оставайтесь на обед, — услышал он. — Следуйте за мной или проваливайте, Руквуд!

Колебался он буквально пять секунд. Просто не верил, что ему дают ещё один шанс, уже даже не второй. А потом бросился следом, хоть и старался не показать спешки.

Обед был прекрасен, но он едва ощущал вкус изысканных блюд, настороженно наблюдая за хозяйкой, невозмутимой, как сфинкс.

— Я готова принять ваши извинения, молодой человек, — благожелательно произнесла она, когда подали чай, нарушив тем самым молчание, царившее за столом всё это время.

— Я вёл себя неподобающе, — тут же пробормотал он послушно. — И вчера тоже. Прошу прощения.

— Так-то лучше, — спокойно улыбнулась хозяйка. — Значит, считаете, что можно вас понять и простить?

— Если вы хотите, — растерялся он. И добавил без всякого энтузиазма: — Чем бы я мог искупить? Вчера вы говорили о каком-то задании…

— Ах да, — кивнула Мюриэль. — К сожалению, не могу вас порадовать. То задание, от которого вы отказались, уже не актуально.

А он-то размечтался. Сорок галеонов на дороге не валялись. Угнетала мысль, что теперь ему мстят за палочку, хотя, казалось бы, куда уже больше.

— Не огорчайтесь, — улыбка вдовы была подозрительно милой. И он не мог сказать с уверенностью, что за ней не скрывается издёвка. Но и отрывать взгляд не хотелось. Эти ямочки на щеках и смешинки в светло-голубых глазах. И губы не тонкие и не пухлые, а в самый раз. — Попробуйте этот джем, Август, моя племянница его обожает.

— Благодарю, — Руквуд для вида поковырялся в джеме, в любую минуту ожидая предложения убираться. Конечно, это будет сказано самым вежливым тоном. И, безусловно, он заслужил. Далась ему эта палочка! То, что задание больше не актуально, просто обескуражило. Тогда зачем это всё было? Обед и приятные речи? И тот поцелуй…

— У меня есть к вам другое предложение, — словно прочитав его мысли, произнесла хозяйка. Каштановый с отблеском красного золота локон выпал из её причёски, вызвав желание ощутить его на ощупь. Такой же тёплый, каким кажется при свете свечей?

Август вздрогнул, пытаясь сосредоточится на её словах.

— Предложение? Какое?

— Пригласите меня на свидание, Август.

— А вы согласитесь? — вырвалось у него. Её мелодичный смех заставил его покраснеть.

— Я пошутила. Вы так реагируете, что не удержалась. На самом деле, это я вас приглашаю. Моя племянница обедает с молодым человеком в следующую субботу, — пояснила она, сменив насмешливый тон на деловой. — Я буду благодарна, если вы составите мне компанию.

— Не уверен, что это хорошая идея, — медленно ответил он, подбирая слова. Это мантикора какая-то, а не респектабельная вдова. Напрасно он вообще сюда пришёл.

— Соглашайтесь, — настойчиво проговорила Мюриэль. — Я готова оплатить ваши услуги.

Он вскинулся с подозрением, гадая, в каком виде ему предлагают оплату. Не то, что он был против натуры.

— Та же сумма устроит? Но вы платите за обед.

— За всех? — быстро прикинул он стоимость обеда в ресторане. Когда-то он имел счастье обедать в дорогом ресторане с Долоховым. Платил, конечно, Антонин. Но Август заметил сумму в магловском чеке. Выходило, что, если ему дадут те сорок галеонов, потратить на обед придётся едва ли не половину, а то и больше.

— Нет, за нас двоих. Ресторан магловский.

— Я понял, — он прекрасно знал, что в магическом мире хороших ресторанов не найти, да и назывались они иначе. Таверна, паб, кабак. Придётся обменять в Гринготтсе галеоны на фунты. И хотя получалось, что от сорока галеонов останется едва ли половина, Август решительно кивнул: — Согласен.

Щелчок пальцев, и на столе появляется тот самый мешочек, набитый золотыми.

— Сорок галеонов, — любезно сообщила хозяйка.

— Благодарю, мэм. Я рад составить вам компанию, — он сунул деньги в карман, с тоской думая о том, куда подевалась его гордость. Вот уже готов позволить женщине платить за себя. С другой стороны, это просто деловое соглашение, не дающее никаких гарантий, что будет что-то ещё.

— Прекрасно, Август. Я пришлю вам сову с названием ресторана ближе к четвергу. Надеюсь, вы найдёте выход сами?

И, хотя ему вежливо улыбались, Руквуд с досадой осознал, что ему просто указали на дверь.

— А можно мне воспользоваться камином? — наглость, конечно, но отчаянно не хотелось аппарировать после сытного обеда, да и что скрывать, стало любопытно проверить границы дозволенного.

— Пожалуйста, — указала Мюриэль на камин. — И ещё, Август, я надеюсь, вы знаете, что в ресторан принято приходить в костюме.

Руквуд скрипнул зубами и кивнул. Следовало самому об этом подумать. Придётся, пожалуй, купить приличный костюм. То, в чём он был с Долоховым в том ресторане, не годится для кавалера такой шикарной дамы, какой была госпожа Мюриэль. Оставалось мысленно распрощаться с гонораром — впору было волноваться теперь, что на обед может и не хватить.

Руку, которую ему протянули для поцелуя, захотелось укусить. Поняв, что это будет слишком по-детски, Август впал в другую крайность — быстро перевернув кисть Мюриэль, прижался губами к её запястью, там, где виднелись голубые венки под нежной кожей.

Ожидал, что вдова вырвет руку, возможно, даст пощёчину, но только не того, что в ответ леди легко погладит его по щеке кончиками пальцев.

— Как мило, — произнесла Мюриэль, заставив его вспыхнуть. — До свидания, мистер Руквуд.

Обращение так не соответствовало интимному жесту, что о своём порыве пришлось сразу пожалеть.

Бросив летучий порох, Август назвал первый пришедший в голову адрес и удивился, оказавшись в «Кабаньей голове». Кружка холодного эля нисколько не остудила взбудораженного аврора. Бросив на стойку несколько серебряных монет, Руквуд снова воспользовался камином, переместившись прямиком в бордель к Мадам Жюстин. И нос к носу столкнулся с Руфусом Скримджером. А тремя секундами позже с его кулаком. Какое уж тут удовольствие!

Неудивительно, что их тут же выставили. Напились они в ближайшем пабе — не сразу, конечно, а после знатной драки. Спустив пар, они, пошатываясь, с ненавистью смотрели друг на друга, пока Скримджер неожиданно не протянул руку. Оставалось ответить на попытку примирения и предложить выпить. Вливая в себя пойло, изобретённое батюшкой их бывшей зазнобы, мисс-чтоб-её-Огден, делились последними новостями, залечивая друг на друге синяки и порезы, и осторожно избегали опасных тем. Про Мюриэль Август также не сказал ни слова. И про Отдел Тайн тоже. А Руфус тщательно обходил стороной упоминания мисс Огден и дуэли. Но и других тем бывшим друзьям хватило с лихвой.

Дошло до того, что, совсем как в старые времена, Руфус уже настойчиво приглашал друга в гости на семейный обед, и Август с трудом нашёл необидный предлог, чтоб отказаться. Скримджер проявил понимание, предлагая обсудить дату во время ближайшего дежурства в аврорате, а прощаясь, даже поделился с ним антипохмельным зельем.

И вот теперь абсолютно трезвый Август никак не мог заснуть. И вообще воображал себе невесть что. И кто виноват, что, стоило закрыть глаза, как он видел этот золотисто-каштановый локон, светлые глаза и мягкие губы мадам Прюэтт. И ведь так и не понял, давали ему авансы или просто издевались. В одном эта ведьма была права — у него никогда не было опыта с женщинами постарше. И вообще было мало опыта. И будет ли теперь что-то с Мюриэль — Мордред его знает.

А хочется ли? Ну, если совсем честно, конечно, хотелось. Хотелось, чтобы эти прихотливо изогнутые губы просили его совершенно о других вещах. Чтобы глаза туманились от страсти, а не щурились с насмешкой. Чтобы волосы струились блестящим водопадом между его пальцев.

Но только кто он такой, чтобы такая женщина обратила на него внимание? По сути — нищий аврор. Скорее всего, его подразнят и пошлют. А нефиг было выпендриваться. Проклятая сова! Всё начиналось так хорошо!

Ну ничего, всего неделя, даже меньше, и на том обеде миссис Прюэтт оценит и его манеры, и его внешний вид. И поймёт… Что поймёт Мюриэль, Август старался не додумывать. И вообще не загадывать. Как будет, так будет. И к Мордреду всех племянниц с их кавалерами!

С улицы донёсся волчий вой, довольно далёкий, недаром вспоминал оборотней. Руквуд передёрнулся и перевернулся на спину. Принять душ ещё раз? Пожалуй, это мысль. Учитывая, что прелести некой вдовушки до сих пор не дают покоя.

* * *

Санни смотрела в окно, устав бродить по своим комнатам в ожидании ответа от отца. Монстрик мирно мурчал у неё на груди, радуясь поглаживаниям по мягкой шкурке. Это немного успокаивало, но ожидание становилось невыносимым, а Темпус она вызывала не меньше десятка раз за последние полчаса.

А ещё мысли о Рабастане не давали покоя. Неужели всё дело в браслете? Как узнал о нём его отец? И что такое этот браслет, если Басти забирают из школы прямо посреди года? Или было что-то ещё? Вопросы, одни вопросы, и некому дать ответ. Ей даже пришло в голову, что можно написать письмо лично Рабастану. Да только сомневалась, что он вообще его прочитает после того, что было утром. И если так получилось, что именно она каким-то боком виновата в том, что отец его забрал, то вся так называемая любовь Басти могла уже превратиться в ненависть. А может, превратилась ещё раньше. И от этих мыслей было больно.

Не стоит врать самой себе, ей точно будет его не хватать в школе. Возможно, это не любовь, а чистый эгоизм, но так хотелось верить, что профессор Робертс сможет это исправить. И слизеринцам без ловца будет сложно. Или у них есть замена?

А ещё можно написать Рудольфусу. Вот кто точно прочтёт письмо. Только не лучше ли дождаться, пока слизеринский префект вернётся в школу?

Решив, что не лучше, Санни бросилась к столу и вынула чистый пергамент. Прижимая Монстрика к груди одной рукой, другой быстро строчила, не обращая внимания на корявый почерк и кляксы.

«Доброй ночи, Рудольфус! Я только сейчас узнала про Басти. Не можешь ли ты рассказать мне, отчего это произошло? Мне ещё интересно про твоего эльфа — может, объяснишь, почему именно он передаёт мне послания совсем не от тебя? И напиши, если можешь, как там твой брат. И кто теперь будет ловцом у Слизерина. И когда ты вернёшься в школу? Я хотела с тобой поговорить. Не могу этот разговор доверить письму. Почему Рабастана забрали? И насколько виновата в этом я? И ещё. Передавай ему привет. Скажи, что очень сожалею. Хотя сомневаюсь, что ему это интересно после всего. Прости, что так сумбурно. Санни».

И снова не смогла перечитать написанное. Просто потому, что знала, если перечитает — порвёт.

Монстрик лизнул её в шею и перебрался на плечо. Санни сложила пергамент и запечатала в конверт заклинанием. Оставалось отправить. Только доверять совам не хотелось. Подождёт ответа отца и решит.

— Хозяйка Санни! — Лакки появилась неожиданно, заставив вздрогнуть. — Уже подошло время, я отправляюсь к лорду Прюэтту.

— Хорошо, Лакки. Я буду ждать, — ответить удалось ровно, но на улыбку сил не хватило.

Домовушки не было всего минуту, а казалось, что прошла вечность.

— Вот, — радостно сообщила эльфийка, выкладывая на стол плотный конверт. — И ещё вот.

На стол легли оба комплекта книг.

Санни удивлённо посмотрела на них и взялась за конверт. Теперь, когда ответ отца был у неё в руках, она медлила, не решаясь его открыть.

— Как отец, говорил что-нибудь? — решила протянуть время.

— Спрашивал про вас.

— Что спрашивал?

— Он сказал: «Скажи-ка мне, Лакки, твоя хозяйка не жаловалась на что-то или кого-то? Никто её не расстраивал?». Я сказала, что вы никогда не жалуетесь, но мне не поверили.

Лакки грустно свесила уши.

— Почему ты решила, что не поверили?

— Лорд Прюэтт так поднял брови, а противный Оскар фыркнул, словно я глупость сказала.

— А что ещё?

— Ничего, вручил мне письмо и книги и сказал, что вы всё поймёте из письма. И добавил зачем-то: «Пусть меня разорвёт мантикора, если я знаю, чего ещё ждать от этой девчонки!». Только он не сказал, про какую девчонку речь.

Санни грустно усмехнулась.

— Подожди, я прочитаю письмо. Потом у меня будет к тебе поручение. Приготовь пока чай.

Лакки понимающе кивнула и исчезла.

Санни вскрыла конверт и, сглотнув, вгляделась в ровный почерк отца.

«Моя дорогая дочь, — писал лорд Прюэтт. — Книги я просмотрел, но как к ним относиться, пока не знаю. Любопытное чтение, но и только. Сродни пророчествам, но… Возможно, это действительно книги из будущего, возможно, написаны очевидцем или человеком, хорошо знакомым с этими событиями. А возможно, это всё фантазии автора. Страшные фантазии, судя по тем отрывкам, что я успел посмотреть. Что касается Тёмного Лорда, не вижу причин отказывать ему в прочтении труда этой мадам. Даже забавно, как воспримет он некоторые описания своей дальнейшей судьбы. Мне даже немного жаль, что я этого не увижу. Отправь книги ему сама, как он и просил. Я пока не могу себе позволить отправить их лично. Второй комплект я тоже возвращаю, потому что, зная тебя, не сомневаюсь, ты будешь и дальше рисковать, бегая в эту Выручай-комнату, чтобы дочитать эти книги или заново скопировать. Не думай, что это тайна великая, об этой комнате знают многие. И рисковать, привлекая к себе излишнее внимание, точно не стоит. Себе я скопировал всё, изучу на досуге.

Если всё же будешь читать, постарайся подойти критически к написанному автором. Речь идёт о войне, как я понял, а историю всегда пишут победители. Задумайся над этим. Опять же, правда для каждого своя.

Что касается тебя, моя девочка, в этих книгах о тебе много. И не скажу, что мне это нравится. Ты точно не собираешься сбежать с Артуром Уизли, разбив моё сердце? Рассчитываю на честный ответ.

Кольцо носи, теперь ни один, — следующее слово было зачёркнуто несколько раз, — Тёмный Лорд не сможет использовать его как порт-ключ. Но некоторые функции я оставил. Сожми кулак левой руки и бей, если кто-то этого заслуживает, или, не дай Мерлин, придётся от кого-то отбиваться. А также кольцо будет жечься, если в питье будут какие-то добавки. Приучи себя брать кубок левой рукой.

Серьги снять мы попробуем вместе, но только когда ты будешь дома. Одна не смей, это может быть очень опасно. Кроме того, они неплохо защищают твой разум.

Санни, помни, что твой отец любит тебя больше, чем кто-либо на этом свете. Ты можешь рассказать мне про любые проблемы, и я постараюсь помочь, понять или просто выслушать.

Мама и братья тебя целуют. Береги себя. Ты нам всем очень дорога. Не торопись с ответом, ты сегодня получила слишком много впечатлений, отдыхай. Напишешь мне, когда будешь готова.

Джейсон Прюэтт, Прюэтт-холл.

P.S. Воспитание твоей эльфийки меня убивает, но, если тебя это устраивает, я не имею ничего против».

Санни поняла, что никак не может перестать улыбаться. Письмо тут же захотелось перечитать, но сначала нужно было сделать несколько дел.

— Лакки, — позвала она и, увидев рядом эльфийку, спросила: — Ты сейчас можешь встретиться с эльфом Рудольфуса Лестрейнджа? Я забыла, как его зовут.

— Его зовут Фентер, — смущённо сказала домовушка, — а эльфа его брата зовут Борги. Фентер мне назначил встречу, я как раз хотела спросить, можно ли.

— Нужно, Лакки. Вот этот комплект книг отдашь Фентеру, он знает, кому их передать. А ещё отдашь вот это письмо, скажи, что оно для его хозяина, пусть пообещает, что отдаст его только Рудольфусу.

— Я всё поняла.

—Умница.

Лакки вернулась как раз тогда, когда чашка у Санни опустела. В руки хозяйки домовушка положила длинный свёрток.

— Фентер сказал, что письмо отдаст позже. Он пока не может вернуться к хозяину. И предупредит меня, если будет ответ. А это подарок от бывшей хозяйки Мюриэль. Меня позвал Кручок. И вот.

Санни поблагодарила домовушку и с любопытством развернула свёрток. Это была настоящая красавица из какого-то тёмного дерева. Было ощущение, что палочка от Мюриэль совсем новая, в руку легла, как влитая, посылая по телу тепло. Сразу вспомнилось приятное ощущение от палочки Олливандера, но и оно не было таким ярким и сильным. Так и хотелось сразу сказать: «Моё!». И колдовалось значительно легче, чем той же палочкой Робертса. И даже немного лучше и как-то чуть-чуть иначе, чем новой — от Олливандера. Только с самой первой, принадлежащей ещё прежней Молли, даже не сравнить, — видимо, палочка прежней хозяйки тела ей совсем не годилась. Одно ясно стало, эту новую палочку она никому не отдаст, пусть будет запасная.

Люмос получился таким ярким, что легко выгнал тени из всех закоулков погружённой в вечерний сумрак комнаты. Надо будет поблагодарить Мюриэль — неожиданный подарок просто покорил.

Оставалось отправиться к Робертсу — возвращать ему его собственность. Имея две хорошие палочки, как-то уже неловко держать у себя ещё и чужую. И нет причин тянуть до утра. Но класс был заперт, и на стук никто не ответил. Немножко постояв для очистки совести, Санни вернулась к себе, решив пораньше лечь спать. Отцу ответит завтра. И поблагодарит Мюриэль за чудесный подарок.

От Руди ответа не было, и Санни решила не ждать. Перечитала ещё раз письмо отца и задумалась. За что ей досталось такое счастье — самый лучший в мире отец и любящая семья? Почему она так дорога Рабастану? Что от неё нужно Тёмному Лорду? Как предотвратить войну в магической Британии? И самое главное — как пережить субботний обед с Магнусом Ноттом? Понадеявшись, что ответы приснятся ей ночью, как таблица химических элементов приснилась Менделееву, Санни закрыла глаза, почти сразу проваливаясь в мир Морфея.