Apprentice (джен)

Корявый дуб возил ветками по стеклу. Его слабый шепот и звуки чужого дыхания прокрадывались к изголовью кровати, но уснуть Нэт и не пытался. Вряд ли он смог бы, даже если бы и хотел. Мысль о том, что профессору пришлось напоминать ему о необходимости занятий, жгла не хуже огня.

Однако, если быть честным, он не мог полностью согласиться, что запустил упражнения. Он лишь откладывал сложное на потом — после долгой медитации еще несколько часов уходили у него на то, чтобы справиться с воспоминаниями. Было ли это побочное свойство окклюменции, или просто особенность его памяти, он не знал, но с каждым следующим разом воспоминания становились все ярче, он словно переживал их заново. Причем это могло быть что угодно, от безобидных вещей, вроде давно позабытого вечера за прилавком или проверки домашних заданий у МакГонагалл, до того, о чем он предпочел бы не вспоминать вовсе.

Профессору он об этом не говорил.

Оказалось, что помнил не только ослепляющую боль — но и запах, и даже то, как двигалась палочка в воздухе, когда Юнган читал заклятие из магии жертвы.

Наверное, он теперь смог бы и сам… По крайней мере, знал, или догадывался, как — хотя ему еще и не приходилось останавливать собственную руку, поднявшуюся, с преступным намерением попробовать.

Ветка, стучавшая в окно, бросала на стену причудливую тень.

«А если бы и пришлось… Что ж тут преступного? В том, чтобы раз попытаться, ничего плохого нет…»

Он улыбнулся темноте. Этот голос был теперь хорошо ему знаком.

«Нет, как ты собрался разобраться в этой магии, да и в теории чар в принципе, если собираешься ограничивать себя только тем, что тебе разрешили…»

Один глубокий вдох, как будто уходишь под землю — или скорее поднимаешься высоко, так что спирает грудь — и внутри становится тихо и чисто. Словно на краю ущелья, откуда видны крыши Хогсмида, лес, облака, и золотой клубящийся туман, только здесь, как на ладони — не печальный горный пейзаж, а то, что происходит в душе, и это — картина даже более занятная.

Свобода, которую приносил контроль, ничем пахла и не опьяняла, она была безвкусна, как дистилированная вода. Казалось даже, что от нее вырастает невидимый груз за плечами, зато перед глазами становилось ясно.

Нужно было выбрать, что делать дальше — заняться, все же, окклюменцией, или просто спать — но он продолжал глядеть в темноту, словно ждал его-то.

Дубовый сук скребся ласково уже о подоконник. Это было все, что он умел. Наверняка, в этих ветвях никогда не крутились светлячки или синицы-невидимки, и не селились осторожные лукотрусы? Запертый в стенах крепости вдалеке от своих лесных собратьев, дуб, видно, тосковал от одиночества.

Что ж, одиночество было всего лишь чувством, с ним можно было справиться. Немного терпения и самообладания…

Нэт разглядывал запутанный узор ветвей со спокойным равнодушием, пока ему не стало казаться, что между листьями и впрямь загораются нефритовые и изумрудные огни. Но в том, чтобы принимать желаемое за действительное, ведь не было ничего хорошего?

На секунду он закрыл глаза, а потом посмотрел снова.

Сноп зеленых искр рассыпался над деревом в ночной тишине, и словно в насмешку, этот фейерверк, невидимый, должно быть, никому, кроме него, не прекращался — огоньки зажигались, словно цветы, и гасли тихо, словно цветы.

Это была прекрасная магия — только он не знал, чья, пока не почувствовал странную усталость.

* * *

Когда проснулся, бледный свет уже лился в комнату через окно. Вскочил, перепугавшись, что уже рассвет, но время до рассвета еще оставалось. Наспех одевшись, замотал вокруг горла шарф и вышел из корпуса. Дуб приветственно зашелестел ему навстречу; северный ветер, приносивший с собой запах моря, тронул было за плечо — но оба остались ни с чем. По пути к воротам Нэт ничего не замечал, ничего не видел перед собой: он думал об окклюменции, о Снейпе и его странных знакомых, о своем проклятии и о темной магии.

Жемчужно-белое море отражало стремительно светлеющий небосвод. Пришлось долго ждать, глядя на пустынные волны, пока, наконец, не стало ясно, что едва заметная черная точка, то исчезавшая, то появлявшаяся — это вовсе не лодка.

— Он анимаг? — удивился Нэтан.

— И мастер трансфигурации, помимо всего прочего, — с кислой улыбкой пояснил Каркаров.

В последний раз ударив хвостом, кит повернул к берегу. Он не был огромен, по меркам китов, но Нэт следил за ним с волнением. Уже представил себе, как толстое брюхо заскребет по дну, но до такого не дошло. Вынырнув, похожая на камень, квадратная голова с грохотом упала обратно в волны — а потом кит исчез, и вместо него к берегу уверенно греб уже человек. Так он и вышел, к встречавшим, в облепившей его мокрой мантии. Мантия высохла быстро, словно сама собой, а потом он поднял руку, и от бороды понеслось в сторону облачко тумана. Невольно, Нэт задержал дыхание.

— Чем обязан? — спросил старик, оглядывая собравшихся.

— Видите ли, герр Стурлсон, нас навестили наши британские коллеги, — фальшиво начал директор.

Было заметно, что глашатай из него никакой, и он явно не готовился заранее.

— Профессор Снейп и его ученик вас уже давно разыскивают, — добавил он, дергая лицом в попытке то ли улыбнуться, то ли ретироваться, — я взял на себя смелость…

Нэт оценил обстановку здраво и подумал, что директора осуждать рано: под таким пристальным взглядом любой бы завертелся, как уж на сковородке. Глаза были синие, почти выцветшие в фиолетовый, и старые, как будто принадлежали по меньшей мере ровеснику Фламеля.

Слушать же Стурлсон, похоже, не умел — и не слушал. Проигнорировав полностью вступительную речь, он повернулся к Снейпу и оглядел того с головы до ног, а потом точно так же вперился в Нэта.

— Меня, значит, искали? — он перешел на английский. — Что ж, нашли. Надо полагать, вопрос у вас один, — губы дрогнули в подобии усмешки.

— Говорить я тоже буду только с одним.

Стурлсон приблизился к Снейпу почти вплотную, чтобы прошептать, будто бы на ухо — но шепот разнесся по берегу леденящей дробью, и его слышали все.

— Жаль, это будете не вы, профессор.

* * *

— Значит, пойдешь к нему сам, — повторил Снейп окну своей маленькой комнаты. За окном творилось невесть что. Белая стена крепости превращалась в золотую, как спелое яблоко, а потом в лазоревую. Солнце поднималось над горизонтом.

— Пожалуйста, послушайте! Давайте лучше вернемся в этот ваш Тупик? — Нэт все еще не терял надежды. — Я не могу, не хочу с ним говорить.

— Я не спрашиваю у тебя, чего ты хочешь, — отрезал мастер.

— Но он над вами посмеялся!

— Он лучший в своей области. Если он не знает — не знает никто. Он согласен беседовать с тобой. Ты не можешь таким пренебречь.

«Еще пятнадцать раз повторите, моего-то мнения это не изменит!»

Думать Нэт мог что угодно, но он знал, что были вещи, которые он никогда не скажет вслух. Посмотрел туда же, в окно. Море под ясным небом преобразилось, и даже бесцветная трава между камнями в какой-то миг стала похожа на кудри старика-эльфа.

— Если кто-то и способен понять его иносказания, то уж точно не я. Вы знаете — знаете, кого он мне напоминает?

— Догадываюсь, — спокойно ответил Снейп. — Но ты все равно прекратишь эту истерику, отправишься к нему, задашь все вопросы и получишь ответы.

— Разве мы так не знаем ответов, мастер? Вы сами говорили, что у заклятия, которое я нашел…

Снейп покачал головой.

— Во-первых, эффект от него временный. Во-вторых, вряд ли ты захочешь или сможешь применить его в оригинальном виде. Сведения по этому роду магии крайне скудны — того, что я знаю, недостаточно, чтобы создать надежную модификацию. Профессор Стурлсон может знать больше. Но если будешь спрашивать об этом… делай это аккуратно. Есть вещи, запрещенные по обе стороны Английского канала.

Радуга на стене померкла: солнце поднялось слишком высоко.

— Потом зайдешь ко мне, я буду в у Ван Гессе.

— Да, сэр.

Уже выходя, Нэт в последний раз обернулся.

Мастер продолжал глядеть в окно, и при солнечном свете в резких чертах знакомого лица проступало нечто, что подземельная тьма надежно скрывала: какая-то упрямая, неизвестно за что державшаяся чистота.

* * *

После четырех лет с движущимися лестницами и исчезающими кабинетами, найти путь к кабинету историка было неприлично просто, вот только пройти его оказалось совсем не так легко.

Третий по счету коридор неожиданно стал узок, словно ущелье, ведущее в бездну; как караульные, следили со стен портреты, не спавшие, но и не произносившие ни слова. Со всех сторон шла в наступление невидимая глазу, удушливая тьма — Нэт замедлил шаг и почти уже остановился, когда заметил дверь.

С двери скалился ему в лицо какой-то искусно вырезанный зверь, напоминавший помесь кабана и волка. Имя на табличке было выбито рунами: на мгновение показалось, что зверь открыл пасть еще шире, но сколько Нэт ни приглядывался, челюсти так и оставались неподвижными.

«Ну уж нет, — напомнил он себе, — возвращаться ты не будешь».

Потом потянул за ручку, задержал дыхание — и нырнул.

— Ближе, — произнесли, не глядя, из-за стола.

Скрип, заглушивший не только шаги, но и приветствие, гулял по кабинету эхом — кабинет был большой, пустой, похожий на зал.

— Ты и есть тот самый случай, о котором мне писал Дамблдор? Рассказывай.

Старик поднялся из-за стола. Даже в человеческом обличье в нем многое оставалось от кита — он был крепок, широк в плечах и производил впечатление чего-то неколебимого, а седая, неряшливая борода и лохматые брови только добавляли ему неприступности.

Но первым делом пригляделся Нэт к рукам — сильные, ловкие пальцы, как у мастера зелий, разве что ногти длинней. Посмотрел еще по сторонам в поисках подсказок, но подсказок не было: только потухший камин, стопка бумаг на столе. На стопке бумаг отдыхал нож — острый, непохожий на перочинный. Таким можно было бы потрошить рыбу.

— Меня прокляли, — начал Нэт. — А потом человек, который это сделал, умер.

— Ты хотел сказать, его убили, — поправил его профессор. Взгляд был таким тяжелым, что хотелось сделать пару шагов назад.

— Это был несчастный случай.

— О, конечно, — процедил старик.

— Я был там, — настаивал на своем Нэт. — Я видел.

— Ну а от меня ты что хочешь? Чтобы я с тебя снял проклятье?

— Его невозможно снять, сэр.

Нэт остановился на полуслове — профессор смеялся, запрокинув голову. Голова тряслась, борода — вместе с ней. Колючий, холодный смех рассыпался по залу эхом.

— Невозможно? — старик неожиданно подался вперед. — Может быть, я и не чую за милю наведенные чары, как некоторые, но человека, отведавшего настоящей магии, я пока еще могу отличить от очередного беспомощного кролика.

В глазах блеснуло что-то отдаленно напоминающее насмешку.

— Так вот, передо мной не нужно притворяться… кроликом.

Нэт попробовал еще раз.

— Профессор, это проклятие восемнадцатой степени и относится к подгруппе гимель.

— И уж конечно, тот, кто его создавал, знал все о степенях и подгруппах, — передразнили его. — Лучше скажи-ка мне, где это ты так успел… — Стурлсон то ли глядел на него, то ли принюхивался.

— Успел что, сэр?

Борода опять затряслась.

— Уж точно не у того юнца, которого ты называешь мастером.

Договаривать он не стал. Нэт же понял, что больше ничего от этого человека слышать не хочет. Впрочем, не хотел и раньше.

Солнечный луч дугой прошелся по стене, разделяя ее на два: под потолком заплясали бледные тени. Нэт с надеждой оглянулся на дверь.

— Ты изучаешь только зелья? — спрашивал тем временем профессор.

— Не только.

— Проверим.

Старик вынул палочку и покрутил ее в пальцах, разминая руки. Потом снял мантию и остался в сюртуке, у которого, впрочем, ослабил воротник и поднял рукава.

— Почему не готовишься? — он направил на Нэта палочку.

— К чему?

— Пробный поединок, со мной.

— Прямо сейчас? — это было, мягко говоря, неожиданное предложение.

— Да.

— Здесь? — Нэт почувствовал себя дураком.

— Места тут достаточно.

— Я могу отказаться, сэр? — спросил он прямо.

— Конечно, уйти ты можешь в любой момент, — профессору, похоже, вопросы надоели: дверь заскрипела и открылась. — Обратно только не приходи.

Тяжелая тишина коридора больше не пугала, но Нэт представил, как вечером будет смотреть в глаза мастеру, и отодвинул мысли о бегстве подальше. Повернул застежку на мантии. Руки были как деревянные.

— Если вы считаете, что это необходимо.

— Мне нужно знать, на что ты способен, — фиолетовые глаза хищно блеснули.

— Как скажете, — ответил Нэт, чувствуя, что сердце проваливается куда-то вниз.

У него не было иллюзий насчет своих шансов: он знал, что любую так называемую «дуэль» уже проиграл. Это к Снейпу ходили за консультациями по защите седьмые курсы, а кто такой был в поединке волшебников Нэтан Баркер? В лучшем случае, новичок, кое-как разобравшийся в основах.

Впрочем, профессор ведь понимал, что имеет дело всего лишь со студентом, разве нет? «А если здесь, в Дурмстранге, к этому другой подход? Да и он, видно, ждет, что ты способен на большее, чем обычный студент?»

— Любые заклятия, — услышал Нэт. — Всё, что сможешь.

Сомнений в намерениях мистера Стурлсона больше не оставалось — даже его лицо изменилось. Он смотрел словно вскользь, не на руки противника и не в его глаза, но внутрь самого себя, и в то же время, будто бы повсюду. Это был взгляд, способный уловить малейшую деталь, взгляд, который невозможно обмануть — и перед которым легко почувствовать себя беспомощным.

По спине прошел холод — такие взгляды были Нэту знакомы еще с Лютного.

«Но не собирается же он, в самом деле, убивать меня?» — безучастно подумал он, поднимая палочку в позицию, из которой удобнее колдовать щиты. Логика, как на зло, подсказывала, что и эту возможность нельзя исключать.

Единственным предупреждением, которое он получил, был едва заметный кивок: и первый щит, почти опоздавший, с трудом сдержал оглушитель. Нэт отступил, назад и в сторону, уклонившись от трех соединенных в цепь заклятий. Второй его щит был мощнее, и стоил ему сведенного запястья, но и он рассыпался при первом же ударе.

«Нет… С Биннсом нам определенно… не повезло…»

Профессор колдовал молча, и, разумеется, не думал ждать, пока его противник сосредоточится. Он действовал быстро, чередуя знакомые и незнакомые чары в последовательности, отработанной до совершенства — Нэт по большей части уклонялся или поднимал слабеющую с каждым разом защиту. Даже заклятие невидимости не помогло — теперь, похоже, Стурлсон полагался на запах или слух, а может, у него было еще какое-то шестое чувство. От последней желтой вспышки Нэт едва увернулся и вдруг понял, что больше не испытывает ни страха, ни безразличия. Боль пока еще держалась только в руке, но он понимал, что это ненадолго.

Выходов было немного. Просить пощады — но он не мог быть уверен, что его услышат. Бежать — но бежать было некуда. Что еще оставалось… он попробовал атаковать.

Ядовитый туман, змеей устремившийся к цели, растаял, так и не достигнув ее. Голова закружилась, в груди горело — не хватало воздуха. Боль волной ударила обратно, подкатывая к горлу.

Профессор даже с места не сошел. Сиреневая молния выстрелила из его палочки — Нэт упал, перекатился, спиной, локтями и коленями вспоминая уроки Мора, и может быть, потому молния задела ему только плечо. Следом уже неслась вторая.

Он не думал, просто выдохнул последнее из груди и выписал палочкой в воздухе обратную тэту.

Рука будто оказалось в огне — но еще раньше по всему телу прошла волна тошноты, и его словно ударили по голове изнутри. Он рухнул обратно на пол, прежде, чем успел подняться.

Последнее, что увидел — черный дым, заполнивший комнату до потолка.

Тени снова плясали по потолку, когда мрак перед глазами рассеялся. С некоторым удивлением, Нэт обнаружил, что все еще лежит там, где упал.

По крайней мере, на него больше никто не нападал.

Он сел, упираясь ладонью в пол.

— Могло быть и хуже, — выцедил старик. — Но я надеялся, ты хотя бы дышать умеешь. Или как это у вас называется — контролировать эмоции? — иронию он скрыть не пытался.

— Я ни разу не делал этого в поединке, — сказал Нэт. Потом проглотил гордость и добавил:

— И я давно не практиковался.

О том, чтобы подняться на ноги, можно было забыть — при одной мысли о движении голова раскалывалась на части, а руку он старался игнорировать, прикусив губу изнутри. «Молнию я потушил, все-таки. Должно же это хоть чего-то стоить…»

«Да, но потом ты отрубился», — заметил справедливый голос внутри.

— Выбор заклятий, однако, интересный. У вас в Хогвартсе теперь проходят начала некромантии? Похоже, нет. Если бы проходили, ты бы знал, что против живых использовать Тень бесполезно. Она не дает власти над живыми, — на мгновение профессор замолчал, словно прислушивался. — Или ты хотел помощи от кого-то другого…?

Его губы скривились в очередной опасной усмешке, когда он поднял палочку.

— Я только хотел… потушить молнию, — поспешил остановить его Нэт, но безуспешно — профессор уже колдовал.

* * *

Он мог бы с таким же успехом проводить внутриполостную операцию — нервы отзывались на каждый взмах, каждое колебание магии в воздухе. И это была злая, цепкая магия, выворачивавшая мир наизнанку, а не какая-нибудь безобидная демонстрация сил, вроде левиосы. Словно раскинув над ними двумя сеть, волшебник вылавливал ею стремительно тающую, истончившуюся тень, и нечто другое, постороннее, невидимое, призванное этой тенью, пусть и нечаянно. Миг, когда это нечто попалось и не смогло вырваться прочь, Нэт ощутил так же отчетливо, как будто это у него самого застрял в горле рыболовный крючок.

— Прекрасно! — воодушевленно воскликнул старик.

Нэт хрипел, хватая ртом воздух.

— Надо же, призвал настоящего духа. Как будто ты делал это раньше… очень, очень странно… — профессор еще раз взмахнул палочкой, и Нэт с трудом подавил крик.

В прозрачной, словно хрустальной сфере, возникшей перед Стурлсоном в воздухе, билось, как пойманная пчела, нечто, почти неразличимое, крошечное, существо, которое едва ли можно было назвать материальным.

— У него уже была форма, — продолжал профессор с увлечением, — какая-то птица… Великаны Хелль, я узнаю эту работу!

— Остановитесь, — из последних сил выдавил Нэт, — сэр, отпустите его…

Стурлсон поглядел на него с раздражением.

— Так и будешь взывать ко мне с пола?

Попытка подняться увенчалась успехом, но переменным: пришлось вцепиться в стол. Перед глазами плыло. «Слышать и не слышать… видеть и не видеть в одно и то же время…» Секунды на выдохе замедлились, вмещая в себя все, что раньше проскальзывало мимо: рука почти не дрожала, когда Нэт направил ее на сферу.

Крючок, застрявший в горле, лопнул со звоном, но, запретив себе отвлекаться на чувства, он почти не заметил этого. Хрусталь посыпался на осколки — никто больше не был пленен.

Стурлсон обернулся, как ужаленный.

— Кто позволил тебе вмешаться?

— Если это и был дух, он пришел не к вам. Вы не должны были удерживать его… против воли.

Фиолетовые глаза потемнели.

— Стало быть, ты знаешь больше, чем пытался показать мне сначала? — профессор подошел ближе. — Как вообще ты это сделал? Кто научил тебя? — он не спрашивал, он требовал ответа. — Кто учил тебя нашей магии?

Рука скользила по краю — Нэт боялся упасть.

— Никто.

— Не лги мне.

— Я и не лгу.

— Лжешь, — старик покачал головой, словно не хотел верить в то, что говорил. — Дух был привязан к тебе, но форму явно делал мастер. А значит… это кто-то из наших… Отвечай!

— Сэр, я даже не знаю…

— Я вижу, что ты меня понял, — палочка смотрела Нэту в лицо, а он боялся сделать даже шаг, чтобы не упасть.

Старик считал что-то на пальцах.

— Не выше трети… кольцо почти развязано… значит, больше двух лет назад. В Британии, — лицо профессора словно накрыло тучей. — Не может же... Эйнар, — он выдохнул сквозь зубы. — Это был он?

Нэт молчал.

— Он. Мастерил для тебя свои маленькие игрушки. Показывал тебе то, что не должен был показывать.

Нэт продолжал молчать, и само его молчание было достаточным ответом.

— Научил тебя поить духов собственной кровью? Черт побери, Эйнар! И потом ты же, змееныш, его и подставил... этому прихвостню Дамблдора! Надо же, какая ирония, — старик смотрел на Нэта, не отрываясь. — Я вижу, наконец, ученика своего собственного ученика!

Холодные фиолетовые глаза сверлили насквозь.

— Слабовольный, трусливый, беспомощный. Поэтому он выбрал тебя?

«Потому что я мыл полы в той гостинице, где он остановился... не более...»

Нэту показалось, что паркет, на котором он стоит, непонятным образом превратился в зыбучие пески, и его теперь затягивало в бездну.

— Или это было всего лишь стечение обстоятельств? Скажи мне, на этот раз, для разнообразия, правду — может быть, он даже показал тебе пламя?

Огонек с конца палочки сорвался вниз, отплясывая у ног профессора — он был синий, как осколок мартовского неба.

Швырнув палочку на стол, старик отошел к окну и замолчал. Он дышал медленно и с трудом.

* * *

Ощущение, будто стены сходятся вокруг него, и воздуха не хватает — осталось даже тогда, когда под ногами был уже не паркет, а гравий садовой дорожки. Со стороны, наверное, казалось, что он любуется пейзажем, а он просто останавливался дышать. Лабораторию построили слишком далеко от центрального корпуса.

Дверь туда Нэт тоже открыл не с первой попытки.

Внутри же, похоже, революция была в разгаре. Три котла на разных стадиях разложения громоздились вокруг мойки — собственно, мыть их было бесполезно. Стол у доски прогибался под тяжестью книг, а доска была вся измазана белым так, что казалось, будто она кипит.

— У вас ни одного активного агента на всю фазу!

Знаки на доске становились то четкими, то расплывчатыми снова, как и спиной к двери стоявший мастер зелий.

Нэт сам не знал, почему смотрит на черную мантию с такой надеждой.

— Зато потенциал переменный, — возражал Снейп.

— Всего лишь зелье, чтобы стереть память. Такие сложности ни к чему, — возражал Ван Гессе.

Он-то первым Нэта и приметил, и сразу нахмурился. Снейп тем временем щелкал мелом, ухитряясь вкрутить еще строку меж двух других.

— Это ваш ученик, там? — попытался отвлечь его коллега.

— Нэтан? Подойди, — не оборачиваясь, бросил профессор. — Посмотри условия и скажи, что думаешь насчет вторичной структуры.

Условия ведь были где-то слева, как обычно. Где-то наверху? Если встать с краю, можно было опереться на стол, почти незаметно.

— Не вижу периода в условиях. Насколько долговременный должен быть эффект?

— Максимально долговременный, — мел продолжал стучать.

— Допустимые побочные?

— Возраст...

— Понял, сэр.

Возраст был невозможно, непростительно мал. В таком возрасте люди все забывают сами, без зелий или заклятий.

— Может быть, третичную, сэр? С такими показателями, авгур и виверна во второй фазе собьют ему фон. Он... что-то еще принимает?

— Феббера и противоожоговый комплекс.

— С релаксантами?

— Да.

Собственный голос раздавался в голове глухо и словно издалека. Как будто некий крошечный, свернувшийся в клубок еще в самом начале неудачной дуэли — и так спасшийся, Нэт Баркер диктовал шепотом, что говорить.

— Вторичная — это необходимый минимум, если принимать одновременно.

«И ложную виверну нельзя совершенно точно. И огнецвет...»

— Но без огнецвета, конечно.

Кто-то за спиной фыркнул. Строки формулы раскачивались перед глазами, как рыболовные сети.

— По-моему, гораздо лучше подождать физического восстановления и к этому времени разработать надежную третичную структуру, с привязкой к ядру, чтобы наверняка, — сам себе поражаясь, договорил Нэт.

— Не ниже четырнадцатой категории? — профессор Снейп, наконец, повернулся к нему.

Увидеть то, что увидел — он явно не ожидал.

— Скорее всего, сэр.

Доска немного косила — или, скорее, расплывалась по краю. Интересно, замечал ли это мастер? Поэтому у него бровь вот так дернулась, а мел в пальцах опасно захрустел? Поэтому он больше не усмехался?

Нэт ощутил укол сожаления. Возможно, стоило подождать, пока рука перестанет, прежде, чем идти сюда?

Впрочем, разве важно было, расплывалась доска, или нет, билась ли кровь в вене, как лава, кружилась ли голова? То, что он видел там, в формулах, в каком-то смысле было важнее его самого и уж точно его ощущений — доказанная или недоказанная правота строк имела отношение к чему-то большему, чем качающийся пол под ногами.

— На разработку третичной и даже вторичной структуры со всеми тестами уйдет слишком много времени, — процедил недовольный Ван Гессе. — А огнецвет — единственный подавляющий агент, в малых дозах подходящий для детей.

— С такими вмешательствами в потенциал, мы рискуем вызвать серьезные нарушения сердечного ритма, — покачал головой Снейп.

Ван Гессе еще что-то хотел сказать, но он поднял руку, останавливая его.

— Вы спрашивали моего мнения, коллега, — профессор кивнул на доску, — вот оно. Решение, в любом случае, принимаете вы сами.

— То есть вы не согласитесь?

— Ни я, ни мой ученик, не будем принимать участия... в этом. Сейчас же, если не возражаете, нам пора.

* * *

Лестница в башню стала преградой почти неодолимой.

— Он пытался заставить меня... показать...

Огонек на конце палочки светил в глаза.

— Насколько плохо? — спрашивал голос. — От одного до десяти. Отвечай!

— Не знаю. Шесть? — вместо ответа получался шепот и сип. — Вам это зачем, сэр?

Плечо отпустили — вдруг оказавшийся ужасно далеким, пол дрогнул, норовя снова выскользнуть из-под ног.

— До комнаты дойдешь?

— Рука… — выдохнул Нэт, ловя равновесие.

Снейп пробормотал контрзаклятие — на мгновение руку как будто проткнули тысячи тонких иголок, а потом она онемела, вся от плеча.

— Спасибо. Теперь дойду.

Уже в комнате был он усажен на сундук в углу, и оттуда мог созерцать расплывчатые очертания обстановки.

— Он устроил что?

— Поединок, сэр, дуэль.

— Ах, поединок, — опасно прошипел мастер зелий.

Из привезенного с собой саквояжа он вытащил коробку, гремевшую флаконами. Нэт попробовал встать.

— Сиди! — ловкие пальцы откупорили пробку. Густой, тяжелый запах поплыл по комнате.

— Сэр, я не могу... это слишком.

— Пей, я проверю, что он еще сделал. Кроме очевидного.

Ссадина на щеке, к слову, была вовсе не заслугой мистера Стурлсона, а скорее, пола в его кабинете, но Нэт знал, что объяснять подробности было бесполезно.

— Ритм держи, — напомнил Снейп.

Его палочка вычерчивала загадочные символы в воздухе. Некоторые Нэт узнавал, это были диагностические заклятия. Ритм держался с трудом: воздух входил в легкие и выходил, но как будто вовсе и не наполнял их кислородом.

— Вы не знали, сэр... вы ведь не могли знать?

Он захлебывался.

«Пожалуйста, скажите, что вы не знали...»

— Чего я не знал?

— Профессор Стурлсон... Вы знали, что Эйнар Юнган был его учеником?

Рука с палочкой опустилась вниз, так и не закончив заклятия.

— Мы можем уехать обратно уже завтра, — помолчав, предложил Снейп.

— Нет, нет... — Нэт помотал головой. Какая-то безумная улыбка росла в нем, вырывалась наружу.

Может быть, он даже смеялся. Он и сам не знал.

— Он согласен, сэр. Он обещал, что расскажет все.