Где ты, Балто? (джен)

В Большом зале старик, сверкая половинчатыми очечками, поприветствовал студентов и представил им нового преподавателя Защиты — Ремуса Люпина! Ничего не подозревающие ученики вежливо похлопали молодому профессору и голодно воззрились на пустые золотые блюда. Дамблдор спохватился и дал отмашку невидимкам накрывать на столы.

Нас, Хранителей, в зале набилось, как шпротов, — внахлест. Все. Каждый, кто был приставлен к ребёнку и профессору. Кроме ангелов — те парили над нами, не касаясь стопами бренного затоптанного пола.

Дети поели, некоторые по привычке стали кликать своих кошек, желая угостить полоской бекона или жареной рыбкой.

— Спотти, кис-кис…

— Роксана, ко мне, у меня для тебя кое-что есть…

— Рафинад, иди сюда…

Тут до них дошло — нету в зале кошек. Все они почему-то остались дома. На детских лицах появилось понимание, смешанное с потрясением и запоздалым подозрением. Встревоженно переглянувшись, студенты зароптали.

— А что случилось?

— Почему наши кошки отказались ехать сюда?

— Я читала, что кошки обладают внечувственным восприятием. Может, они какую-то беду предчувствуют?

— Но какую? Вулканов поблизости нет, землетрясений в Великобритании не бывает. Потоп разве что? Тут у нас озеро рядом… Ребята, а вдруг на дне порода лопнула и оттуда теперь какой-нибудь газ просачивается? Надо завтра сбегать на берег, посмотреть — нет ли пузырей.

— Ой, мамочки! А зачем мы сюда приехали? Почему я не послушалась Ребекку? Она так мяукала, так просила, чтобы я осталась дома! Ой, а вдруг мы задохнемся и умрем?!

— А-а-а-ааа!

Те Хранители, которые контактировали со своими подопечными, кинулись обнимать и утешать перепуганных деток, прочие лишь держались рядышком, в три глаза следя, чтоб не покалечились в случае массовой паники. Над залом прогремел сильный голос Невилла:

— Успокойтесь! Мой дракон тоже в школу не поехал, как вы думаете — почему?

Неожиданный вопрос от третьекурсника действительно всех успокоил и заставил задуматься. Старосты и префекты воспользовались затишьем и начали спешно собирать первоклашек, чтобы развести их по спальням, пока новая хрень не началась…

Гарри на меня глянул вопросительно — знаю ли я чего? Я знал, но решил положиться на учителей Хогвартса, видя, как они настороженно глядят на нового коллегу. Похоже, нам не придется вмешиваться — профессора в курсе, да и чем это поможет? Ну узнают дети, что их новый препод — оборотень, и что? Разбегутся, устроят бойкот или травлю? В том-то и дело, что мы и сами не знаем, какова будет общая реакция. Так что лучше погодить, в случае чего — мы рядом, всегда придем на помощь.

Ушли старосты, уводя младшекурсников, а оставшиеся тесно расселись за двумя столами и вокруг них, чтоб сообща обсудить странный кошачье-драконий феномен. Гарри взял вступительное слово.

— Здесь и правда какая-то опасность, мне Сэнди это ясно дал понять, она как-то очень плохо влияет на кошек.

— То есть опасность угрожает только кошкам? — уточнила Лаванда. — Моя Ребекка просила меня никуда не уезжать.

Гарри припомнил точные слова Сэнди — «кажется, я стану слишком опасен в Хогвартсе в этом году… Или в Хогвартсе произойдет что-то нехорошее, от чего мне лучше держаться подальше» — и задумался.

— Что-то нехорошее должно произойти, отчего кошкам лучше держаться подальше. По крайней мере, я так понял своего кота.

— Мне кажется, мой Глотик то же самое хотел сказать, — задумалась Гермиона.

— Злобной тварью пахнет! Вот только не пойму, где оно! — скрипуче поделился Копуша Бульбер, сидящий на коленях Рона. Слова джарви были услышаны, и дети взволнованно запереглядывались.

— Слушайте, может, в стенах замка что-то страшное завелось? — возбужденно зашептал Джордж.

— Да! Помните, в прошлом году из Тайной комнаты василиска в Индию депортировали? — подхватил Фред.

— Но кошки тогда были при нас! — возразил кто-то.

— Так василиск-то никому не угрожал! — воскликнул Гарри. — На этот раз здесь кто-то опасный появился, да, Бульби? — посмотрел он на джарви. Тот закивал.

— Да, я чую его, но смутно… его запах как будто тает, удаляется…

Я покосился на убывающую луну за окном — прав хорёк, Зверь уходит на целый месяц. Тут Драко попросил Невилла:

— Расскажи про Ниру. Как она себя вела?

— Ну, неспокойно, — принялся тот вспоминать. — На север посмотрит и рычит, все чешуйки аж дыбом вставали. Скажешь «Хогвартс», снова рычит, пол царапает, и глаза у неё злые-злые делались.

На сей раз студенты обменялись встревоженными взглядами — если уж дракон на таком расстоянии ТАК реагирует, то что же с ним будет, столкнись он с неведомым злом нос к носу? Представить даже страшно.

— А как звали основателей Рима? — вдруг спросила Гермиона, всё это время глазевшая на стол преподавателей.

— Ромул и Рем, — припомнил Гарри. — А что?

Гермиона не ответила, продолжая сверлить взглядом профессорский стол. А я опять вцепился в когти — проклятье, девочка слишком умная! Провела-таки аналогию между волками и волчьими именем-фамилией профессора. Удавить родителей мало! Только полным кретинам могла прийти в голову так явно обозвать своего ребёнка — Волчьим Волком!

Но несмотря на такое сумбурное начало года, первая учебная неделя прошла на удивление хорошо. На отборочных соревнованиях посмотреть на Джинни пришли все братья, Перси с близнецами и Роном, с ними за компанию пришел и Гарри. Джинни показала высший пилотаж, переплюнув даже саму мадам Трюк, сделав «мертвую петлю» и просвистев мимо её головы на расстоянии полудюйма. Джинни Уизли утвердили в команду ловцом на место Рона, которому квиддич за прошлый год изрядно поднадоел, в частности из-за Оливера Вуда, любящего поднять команду ни свет ни заря и после часовых лекций приступить к изнуряющим тренировкам. Так что, как ни любил Рон квиддич, но свое место сестре он с радостью уступил.

Полумне тоже не забыли устроить сюрприз: старшекурсники преподнесли ей усовершенствованный слуховой аппарат, работающий не от батарейки, а от окружающего магического поля. Кстати, подзаряженный, он мог работать и в обычном мире, сохраняя энергию надолго, аж на месяц. Н-да, мечта идиота… Кроме того, аппарат не просто усиливал звук, он передавал и фонетику голоса со всеми его нюансами: тонами, сочностью, верлибрами и перекатами… То есть голоса и звуки слышались живыми, а не механическими, как из плохого динамика. К аппарату был создан и индивидуальный ушной вкладыш из какого-то «умного» биоматериала, благодаря чему он обладал памятью и мог расти вместе с девочкой. Что особенно впечатлило Полумну, намучавшуюся с обычными вкладышами, на радостях она всех передушила-перецеловала, бесконечно благодарная своим друзьям.

По мере того, как проходило время, часть Хранителей рассеялась, ну не сидеть же нам друг у друга на головах весь месяц?! Выяснив, что Люпин не собирается нападать на детей прямо сейчас, многие ушли, решив вернуться ближе к полнолунию. Я, Этелефа, Габриэль и самые преданные остались при своих подопечных. Кроме нас, в школе ещё были дементоры, беззвучно скользящие следом за Люпином, куда бы тот ни пошел. Всего их было пятнадцать, милых окультуренных дёмушек, наряженных в красивые балахоны зеленого, синего, розового и серебристого цветов. И только один, самый главный, видимо, носил черную хламиду.

Вскоре их начали различать, и каждому даже дали прозвище — надо же их как-то обозначить! Назвали их по предпочтениям в одежде и привычкам: Сумрак — он носил серую хламиду; дементора с эльфийскими ножами прозвали Леголасом, а его зеленого напарника — Арагорном; розовых красавчиков окрестили Флора и Фауна, несмотря на их принадлежность к мужскому полу; начальнику дали вполне уважительное имя — Немо, что весьма подчеркивало его индивидуальность: некая личность, некто. Остальных девятерых сперва звали скопом — Назгулами, но потом и они постепенно получили имена по мере узнавания… Трудно не заметить, как дементор в синем полирует ногти пилочкой, из-за чего получил прозвание Франт; другого, болтливого, назвали Шелестом, он единственный, кого было по-настоящему слышно. Имена прочих назгулов я не запомнил, услышу — скажу.

Так вот, они денно и нощно и, главное, верно, несли службу, следя за оборотнем в пятнадцать пар глаз… тьфу ты, вечно забываю, что они безглазы… короче, в пятнадцать дыр бдили!

Тотальная слежка буквально по пятам Люпину не нравилась, и он временами огрызался, насылая на дементоров Патронусов, если это можно так назвать, эти чахленькие облачка серебристого дыма. Но назгулам эти туманчики были всё равно что щекотка памятнику. Впервые в жизни профессорам стало страшно, когда они увидели, что от Патронусов нет никакого толку. Ради эксперимента Флитвик вызвал своего и с изумлением наблюдал, как его птица-секретарь вежливо раскланивается с дементором, заводя светскую беседу о погоде и моде, после чего они опять раскланялись и разошлись в разные стороны, причем секретарь вернулась к хозяину и развеялась за ненадобностью. Вот и что это было?

Дамблдор несколько раз вызывал к себе Северуса и ездил ему по мозгам, упрашивая удалить Стражей Азкабана из Хогвартса, так как они нервируют бедного мальчика Ремусика. Северус непреклонно отвечал, что дементоры будут находиться в школе всё время, пока тут торчит этот его карманный верволф. Минерва неожиданно поддержала Северуса, сказав, что с дементорами ей спокойнее — они не так страшны, как оборотень, и ей намного легче оттого, что за Люпином есть кому присмотреть! Дамблдор потрясенно всплеснул сухонькими ладошками.

— Минерва, о чем ты говоришь?! Ты ж сама его учила, когда он был твоим студентом!

На что мудрая МакГонагалл ответила:

— Щенка не так страшно тыкать носом в лужу, чем взрослого и сильного кобеля под сто двадцать килограмм весом!

У Дамблдора челюсть так и отвисла — впервые в жизни на его памяти Минерва с ним не согласилась! Северус улыбнулся Минерве, а Дамблдору попенял:

— А зачем вы, кстати, позвали Люпина в школу? Неужели других кандидатов не нашлось?

— Ну как же, мальчик такой несчастный, никуда не может на работу устроиться, отовсюду его гонят, а ему так важно хоть в чем-то себя проявить! Вот я и решил предоставить ему шанс реабилитироваться хотя бы как учителю… Пусть мальчик попробует себя в этом амплуа, поучит детишек Защите.

— А от себя он будет учить их защищаться? — желчно спросил Северус.

— Зачем? — невинно заморгал директор. — Люпин — ответственный молодой человек, детям он вредить не собирается. Согласился же он принимать антиликантропное зелье!

— Которое он не удосужился научиться варить самостоятельно! — рявкнул зельевар. — И это выше моего понимания. Ведь он знает, что опасен каждое полнолуние, почему же не позаботится о том, чтобы стать менее смертоносным? Этот ваш Люпин — крайне безответственный тип, не думающий о других. Другие оборотни, которых я знаю, варят волчьелычье снадобье каждый месяц, а те, кто не имеет такой возможности, запираются в клетках или приковывают себя к стене или дереву кандалами. И только Люпин обожает чесать свое больное самолюбие и скулить направо-налево о том, какой он бедный-несчастный! На работу он не может устроиться, как же! В аптеку его приглашали, грузчиком звали, даже в полицию предлагали на службу пойти, так не то, это слишком унизительно для его ЧСВ — работать на презренных магглов!

— Но в самом деле, Северус, — осторожно возразил Дамблдор. — Пристало ли волшебнику пахать на простецов? И потом, люди могут заметить его отлучки в полнолуние и, чего доброго, пристрелят его…

— И правильно сделают! — выплюнул Северус. — Нечего темной твари делать среди нормальных граждан. Почему бы не сослать Люпина в резерват, что расположен на острове Оборотней в Эгейском море, раз он не способен контролировать себя ради безопасности окружающих?

— Ну что вы, Северус, какой резерват? — ужаснулся Дамблдор. — Он же не дикарь из отсталого племени. И потом, остров так далеко от его любимой родины! Он же тосковать будет.

— Тьфу! — сплюнув на пол, Северус рывком выскочил из кабинета, чтоб не сорваться окончательно и не открутить старику его чокнутую голову. А детей он постарался всё-таки немного обезопасить — всем студентам на своих уроках передал корни руты красноцветной, рассортированной по мешочкам, велел носить на шее или зашить в одежду. Дети ничего не поняли, но профессора послушались, надели на шеи ладанки и по карманам рассовали, пообещав зашить в отвороты, когда время свободное появится.

Гермиона, получив мешочек, только утвердилась в своей догадке, вспомнив греческое название руты — противооборотневая трава. Удивил всех и Филч, притащивший в Совиную студию, где дети собрались на очередной шедевр Букли, большой ящик, полный опалово-белых камушков, и велел разобрать.

Гарри узнал в них «Лунный камень» и взял один, начиная понимать, какая бяка в школе завелась. Лунный камень применяют как защиту от оборотней…

Профессор Вектор на самом первом же уроке принялась вбивать в студенческие головы, как читать и рисовать Руну Вольфсангел, рассказывать о её важности и значимости. Она изображалась, как обоюдоострый крюк, с перекладинкой посередине. По легендам, на такой крюк когда-то ловили волков. Дотумкав, детки массово ломанулись в библиотеку, где мадам Пинс встретила их с двумя стеллажами, сверху-донизу забитыми книгами об оборотнях. Временно уволенные с полок книги лежали на полу вдоль стен.

Ну и ну… Впечатлившись предусмотрительностью школьного персонала, я уже от нечего делать попробовал пробраться Люпину в голову, чтоб напоследок узнать, об чем он думает. И столкнулся с фигушкой. Оборотень не сканировался. Абсолютно. Не то защита на мозгу, не то мощная окклюменция, не то звериная тупость поставила на его ум тотальный блок. Пробиться сквозь него было никак невозможно, отчего человек-волк стал по-настоящему страшен. Это ж черт знает что такое, пойди пойми его, не имея ни малейшего шанса прочесть его мысли…

Только одно и оставалось — следить за ним во все глаза днём и ночью. Наблюдать за его поведением. Ибо, как уже сказано, Хранителя у Люпина нет, потому что он сам насквозь инфернальное существо, Темная Тварь из Ночи. Сейчас я откровенно не понимал Дамблдора: ну как он может видеть в Люпине то, чего априори нет — человека?

А дети, расхватав книги, принялись изучать природу оборотня и его плохого влияния на кошек, всем хотелось знать, почему их пушистые любимцы так боятся лунного волка? Ну и выяснили, что в первую очередь вервольф позиционируется как «утративший себя», что ликантропия — это болезнь, при котором человек утрачивает всё, что есть в нем человеческого, становится одержимым зверем. Ведь волк сам по себе нормальный зверь, и на человека он нападает только в том случае, когда полностью лишается рассудка, например, заболев бешенством.

Кошки, живущие на грани двух миров и имеющие утонченные натуры, видящие мир призраков, особенно остро реагируют на темную половину цельного зла. А что происходит, когда в ночь полнолуния злая часть вытесняет остатки человечности из человека и становится полноценным злом? Когда Зверь полностью вытесняет Человека и превращается в безумную машину для убийства… Оборотень абсолютно неконтролируем, до него нельзя ни дозваться, ни достучаться, на него не действуют никакие способы усмирения, принуждения, вразумления. Оборотень не слышит ни мольб, ни жалоб, к нему бесполезно взывать и молить о пощаде, как бессмысленно просить лавину остановиться — она сметет тебя, безжалостная и сокрушительная…

Оборотень — это Зло в чистом виде, в полном его проявлении. Превращение в волка очень неприятно — ломаются кости, рвутся жилы и мышечные ткани, вытягиваются кости черепа и ног, вся эта трансформация сопровождается дикой болью и потерей сознания, так что когда вервольф очухивается уже волком, то ничего человеческого в нем не остается, только зверь и все его инстинкты, все его потребности… Короче, он становится стопроцентным волком, абсолютным зверем без капли человечности. И увы, он становится плохим зверем, злобной темной тварью, не чувствующей голода, но охваченной ненасытной жаждой убийства, и цель его жизни теперь — разорвать всё живое до восхода солнца.

А волчьелычное снадобье, если принимать его неделю перед полнолунием и столько же — после, действует как простое обезболивающее, и, превращаясь в зверя без боли, оборотень остается в твердой памяти и трезвом рассудке, сохраняет человеческий разум, но это не значит, что он стал безопасным, его укус всё так же смертелен, ядовит и заразен.

Поняв, что за профессор их ждет в четверг, дети затравленно переглянулись. На глазах Гермионы сверкнули слезы, обняв бестиарий, она длинно всхлипнула.

— Глотик… как он был прав… Я у родителей единственная дочка.

— Моя Ребекка! Она тоже убеждала меня остаться дома, — зарыдала Лаванда.

Со своего места поднялся Монтегю, обвел ребят тяжелым взглядом и скрипнул желваками:

— Ну вот что. Не знаю, чего там себе школьная коллегия думает, а первоклашек отныне бережем, как свои собственные глаза! В одиночку их никуда не пускать, сопровождать повсюду строем! Пересмотрите свои расписания с расчетом быть на их уроках и не спускать с них взгляда ни на секунду. Даже во время зевка — научитесь зевать с открытыми зенками, ясно?! — тут Монтегю грохнул пудовым кулаком по столу.

Никто не вздрогнул — все преданно внимали старосте Слизерина. Люциан Боул и Перси Уизли переглянулись вдруг и рванули к стеллажам, принесли и положили на стол книги на тему «как расправиться с оборотнем?» Оживившись, студенты потянулись за новой порцией знаний и погрузились в чтение о серебряных стрелах, пулях, арбалетных болтах и прочих атрибутах, с помощью которых можно остановить волка-оборотня.

— Тут написано, что достаточно отрубить ему ногу и он станет человеком… — неуверенно пробормотала Гермиона. — Это правда?

— Не знаю, — рассеянно отозвался Невилл. — Но в случае чего — проверим. Топор только достанем.

— У Хагрида есть топор! — встрепенулся Гарри. — Как думаете, он его нам одолжит?

— И рубить ему лучше не ногу, а руки, сразу за ушами, — предложил Монтегю.

Я схватился за переносицу, очень сильно стараясь не заржать в голос — ну детки, детки, детки… Какие же вы всё-таки милые, слов нет! Храбрые до изумления, как же я вами горжусь, солнышки вы мои!..

Урок Защиты, начавшийся в четверг, слава Глену и всем богам, прошел нормально, и что самое интересное, он оказался практическим! К четвергу Люпин отъелся и выглядел не таким изможденным, как в день назначения. В класс он заглянул только для того, чтобы увести ребят в учительскую, где пообещал показать кое-что интересное. Зашли третьекурсники, настороженные аж до звона в натянутых нервах, не зная, чего ожидать от профессора-оборотня. А ожидал их всего лишь боггарт в гардеробном шкафу, в котором многие признали бугимена, вечного героя детских страхов. Тот самый монстр, живущий под кроватью.

Гарри смутился, вспомнив свое страшилище, обитающее в стенном шкафу: днем оно выглядело, как стопка одеял с подушкой сверху, но ночью почему-то упорно становилось чем-то жутким, бесформенным и рычащим…

Почему? А потому что боггарт принимал облик именно детских страшилок, ни больше ни меньше. Мумия, ползущая к Парвати; гигантский паук, прыгнувший к Рону; отрубленная рука, скребущая пальцами к Шеймусу… Все эти монстрики, выцарапанные боггартом из памяти детей, были успешно побеждены заклинанием «Ридикулус», подсказанным профессором Люпином. Пригодится в будущем, чтобы защитить своего ребёнка…

Примечания:

Блэк не забыт, о нем — в следующих главах.