Возвышение Волшебников (джен)

На следующее утро после душа Гарри отправился в общую гостиную, чувствуя смесь воодушевления и страха. Откровение, пришедшее с просмотром воспоминания, будто сняло с его глаз пелену, о существовании которой он даже не подозревал. Теперь всё казалось намного яснее. Чтобы убить Волдеморта, ему сначала нужно было уничтожить созданные Тёмным Лордом крестражи. Из шести, что злой волшебник создал (сознательно), два уже были уничтожены, два находились у Гарри (благодаря чистой слепой удаче), а один располагался в шаговой доступности от него. Всё, что требовалось от Гарри, — это пойти в Выручай-комнату, найти и забрать диадему Кандиды Когтевран, а затем уничтожить её и остальные крестражи. Это сделает Волдеморта уязвимым.

Конечно, убийство Волдеморта и само по себе было проблемой... однако в то же время Гарри прилагал массу усилий, тренируя свою магию. Когда он не практиковался с Невиллом, то сражался с лучшими противниками, каких только могла ему предложить Комната, изучая дуэльные тактики, которые замок наблюдал на протяжении тысячи лет своего существования.

Как именно творение рук человеческих умудрялось наблюдать и воспроизводить дуэльные стратегии, прояснилось после того, как Гарри прочёл дневники Слизерина. После встречи с Годриком Салазар принялся обучать юношу тонкостям магии, при этом утаивая некоторые секреты для себя и своих наследников. В течение следующих нескольких лет они повстречали Кандиду Когтевран и Хельгу Хаффлпафф. Кандиду описывали как умную и одарённую женщину, хотя она слишком часто зарывалась в книги и теории и имела склонность отклоняться от темы. Хельгу Хаффлпафф описывали как простую и сильную женщину, свойскую в мужской компании. Рождённая от родителей-викингов, поселившихся в Уэльсе, высокая ведьма ростом в шесть футов и четыре дюйма проявляла многие черты скандинавов. Возвышаясь над Слизерином на добрых четыре дюйма, она обладала бицепсами, способными потягаться с массивными мышцами Годрика (что ученик Салазара находил более чем пугающим). Однако она была на удивление нежной и доброй, с удивительным талантом готовить вкусную еду с помощью магии — редким умением. К досаде Салазара, она также была яростно предана своей подруге, Кандиде Когтевран.

Затем трое спутников Салазара посетили его новый замок в Королевстве Альба. Гарри вдруг заметил, что в более поздних томах стали появляться имена, и сделал себе пометку вернуться к этому позже, чтобы проверить, с какого момента это началось. Кандида, лишь раз взглянув на строящийся громадный замок, выдвинула идею о создании школы магии для обучения каждого волшебного ребёнка на Британских островах. Волшебники всё ещё помнили расцвет правления Утера и Артура, объединивших Британию на два славных столетия. То, о чём маглы давно забыли. Поэтому, хотя они и признавали существование различных магловских королевств того времени, они по-прежнему считали всё это Британией, королевством Артура.

Испытав на себе преимущества магического университета, Салазар согласился, и четвёрка принялась изменять некоторые аспекты замка, чтобы он больше походил на школу. Они решили назвать её Хогвартс.

Заточённые и порабощённые души составляли первую линию обороны в виде огромных статуй из металла и камня. Это, в сочетании с огромным количеством чар и магии, сосредоточенных в замке, привело к тому, что строение ожило: сознание душ начало просачиваться в само здание. Поняв, что происходит, Салазар подчинил замок своей воле, сделав его послушным четырём основателям и всем, кого они назначат, и остановил развитие полноценного разума. Также, втайне от остальных, он дал себе и своей кровной линии преимущество перед остальными. В конце концов, это была его собственность и его замок.

Благодаря этой особенности Гарри мог тренироваться против множества разных противников в разной обстановке. Хоть и было печально, что души, заключённые в замке, никогда не обретут свободу, в то же время это служило его целям.

Спустившись по лестнице, Гарри начал ходить взад-вперёд перед камином в ожидании Невилла. Осознание того, что крестраж так близко, заставляло его нервничать. Ему пришлось сдержаться, чтобы не броситься за диадемой ещё прошлым вечером. Сделав несколько глубоких вдохов, Гарри успокоился. Сейчас не время торопить события. Диадема пролежала в Хогвартсе немало лет, ещё несколько часов ничего не изменят. Он старался не думать о том, что за его головой охотятся два самых могущественных волшебника. Мысли об этом только усиливали охвативший его страх.

— Эй, Гарри, — сказал Невилл, входя в общую гостиную. Бросив в ответ такое же «эй», Гарри вместе с блондином направился в Большой зал.

— Ты в порядке? — с иронией спросил тот. — Я ещё не видел, чтобы ты так быстро ходил или был таким напряжённым. В чём дело?

— Просто я сегодня как-то особенно бодр, — ответил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал нормально. — Думаю, сегодня будет хороший день!

— Как скажешь, — неуверенно произнёс Невилл, думая о погоде, которая была типичной для начала января: холодной и снежной. Взгляд за окно подтвердил его предположение, что за последние несколько минут ничего не изменилось.

Они почти доели свой завтрак, когда снаружи зала послышались крики, заставившие учеников у дверей поднять головы. Им не пришлось долго ждать, чтобы узнать, что случилось: в зал ввалились две девочки, ссорясь и визжа из-за небольшого предмета.

— Что здесь происходит? — потребовала ответа профессор МакГонагалл, поднимаясь со своего места за преподавательским столом. Она направилась к двум яростно дерущимся девочкам. Профессор Снейп шёл за ней по пятам, пока ученики наблюдали за разворачивающейся драмой.

Однако девочки не отреагировали на строгий голос профессора МакГонагалл.

— Отдай! — сказала темноволосая, дёргая предмет на себя.

— Нет, ты, сумасшедшая... — ответила её противница, кареглазая девочка. Она не договорила, так как темноволосая с силой заехала ей кулаком в рот.

— Ха! — победоносно воскликнула темноволосая, восторженно вглядываясь в предмет и показывая его всему миру.

— Они что, дерутся из-за зеркала? — спросил Гарри, обращаясь ко всем за столом.

— Похоже на то, — ответила Сьюзен.

— А... просто уточнил.

Вторая девочка к этому времени пришла в себя и, несмотря на сочащуюся из разбитой губы кровь, завизжала:

— Ах ты так! — и сшибла черноволосую с ног с криком: — Отдай моё зеркало, сумасшедшая...

— Достаточно! — одновременно крикнули профессора Снейп и МакГонагалл, выйдя из минутного оцепенения. В ярости МакГонагалл выхватила палочку и выстрелила в девочек обезоруживающим заклинанием, отчего зеркало взмыло в её подставленную руку.

Если преподавательница трансфигурации думала, что этого будет достаточно, чтобы прекратить драку и успокоить девочек, она жестоко ошибалась. Темноволосая тут же оттолкнула вторую девочку и, забыв о противнице, бросилась к новой цели, которой оказалась крайне удивлённая профессор МакГонагалл.

— Остолбеней, — лениво произнёс Снейп.

Заклинание ударило девочку в лицо прежде, чем она успела приблизиться на расстояние выпада, и та без чувств рухнула на пол.

— Что? — лаконично спросил Снейп, глядя на неодобрительное выражение на лице заместительницы директора. — Мисс Вейн очевидно не в своём уме. Иначе она не попыталась бы напасть на вас таким образом.

Фыркнув, профессор МакГонагалл коротко кивнула, воздерживаясь от выговора младшему коллеге на глазах у учеников. К тому же, она была отчасти согласна с преподавателем Защиты от Тёмных искусств. Девочка явно была не в себе.

— Очень хорошо, профессор. А теперь, мисс Андерхилл, не хотите ли объяснить, в чём дело?

Кареглазая девочка, покрытая многочисленными царапинами и синяками, с кровоточащей губой, слегка съёжилась под её строгим взглядом.

— Я не знаю, профессор. Ромильда просто подошла ко мне и выхватила моё зеркало. Когда я попросила его вернуть, она меня проигнорировала. Тогда я попыталась забрать его сама. Тут-то она и напала на меня. Остальное вы только что видели.

Профессор МакГонагалл тихо вздохнула и сказала:

— Хорошо, мисс Андерхилл. Пожалуйста, пройдите в больничное крыло. Северус, пожалуйста, отведите мисс Вейн в больничное крыло. Я оповещу директора. Дальнейшие действия мы обсудим позже. — Она бросила на Снейпа многозначительный взгляд, произнося последнюю фразу.

Если Снейпа это и задело, он не подал виду, лишь коротко кивнул и левитировал бесчувственную девочку. С презрением глядя на парящее в воздухе тело, он зашагал в сторону больничного крыла, а девочки последовали за ним.

— Вейн... я слышала об этой семье, — сказала Дафна рядом с Гарри, когда уровень шума в зале резко возрос, так как все обсуждали произошедшее. Её присутствие за столом Когтеврана особо не комментировали, поскольку те, кто сидел рядом, либо знали о её помолвке, либо уже не раз видели её с Гарри, либо просто боялись спросить, почему она сидит рядом с Мальчиком-Который-Выжил.

— Кажется, её мать работает в Министерстве, — сказал Блейз. — В каком-то департаменте, — фыркнул он, прежде чем снова переключить всё своё внимание на Мораг МакДугал.

— Это же та четверокурсница, которую мы встретили в поезде в начале года, верно, Гарри? Интересно, что с ней такое... — сказал Невилл. — Гарри?

Он повернулся и как раз успел заметить, как Гарри стирает с лица самодовольную ухмылку.

— Понятия не имею, — невинно ответил Гарри.

Сьюзен тоже заметила мимолётное выражение на лице Гарри.

— Так, Поттер, выкладывай! Мы знаем, что ты что-то знаешь!

— Ну, — протянул Гарри, — кажется, я догадываюсь, что не так с маленькой Ромильдой Вейн.

— И? — протянула Дафна в точности как Гарри.

— Ах, видите ли, перед каникулами Вейн подарила мне коробку котловидных кексов. Она утверждала, что в них огненное виски. Я, понимаете ли, до этого не знал эту девочку. Мне показалось, что она слишком... — он деликатно умолк.

— Наглая? — подсказал Невилл.

— Ну, я бы так не сказал, но да. В общем, я её не знал, так что её имени в моём списке подарков не было. И было как-то неловко, что она мне что-то подарила, а я ей — нет. Чтобы быть вежливым, я решил подарить ей что-то в ответ. К сожалению, я про неё как-то забыл и в последний момент понял, что у меня для неё ничего нет. Так что я просто перезавернул её же подарок и отправил ей обратно. В конце концов, на коробке не было ничего, что могло бы её навести на мысль, а я и правда её не очень хорошо знал, — он пожал плечами.

— Кроме того, что ты, кажется, довольно скуп, Поттер, я не понимаю, как это связано с тем, что Вейн сегодня вела себя как полусумасшедшая, — сухо заметил Эрни.

— Ну, на моё решение перезавернуть её подарок и отдать его обратно могли или не могли повлиять слухи, которые я мог или не мог подслушать, о том, что Ромильда Вейн намеревалась подмешать мне любовное зелье, — коротко сказал Гарри.

Эрни, Джастин, Терри и Невилл на мгновение уставились на Гарри с пустыми лицами, а затем разразились хохотом.

— Так... так она, по сути, выпила своё же любовное зелье? О, это бесценно! — выл Джастин, давясь от смеха.

— Ага, теперь вы знаете, почему она так билась за зеркало, — сказал Гарри с абсолютно невинным видом, хотя в глазах его плясали смешинки. — Она влюбилась в саму себя! Полагаю, она и впрямь тщеславна! — он улыбнулся своему каламбуру (Прим. пер.: Фамилия героини Vane созвучна со словом vain — тщеславный).

Сьюзен, на лице которой сначала было неодобрительное выражение, улыбнулась и сказала:

— Ну, сначала я собиралась сказать, что крайне невежливо возвращать кому-то подарок, даже перезавёрнутый, но, с другой стороны, ещё более невежливо подмешивать что-то получателю твоего подарка. Так что я считаю, она получила по заслугам.

Дафна с напряжённым видом смотрела на двери Большого зала.

— Значит, она пыталась опоить моего жениха? О, я заставлю её заплатить...

— Ну-ну, дорогая, оставь это, — добродушно сказал Гарри, обнимая её и слегка сжимая. — Она получила за свой десерт по заслугам.

Дафна блаженно улыбнулась жениху.

— Хорошо, Гарри, раз ты так говоришь.

Гарри бросил на неё слегка подозрительный взгляд.

— Обещаешь?

— Обещаю! И волоска с её головы не упадёт... — ответила Дафна с ухмылкой на лице.

— Отлично. — Удовлетворённый этим, Гарри чмокнул её в губы. Вставая, он сказал: — Мне нужно на зелья, так что до встречи, ребята.

— Подожди, я с тобой, — сказал Эрни, вскакивая со своего места. Взглянув на часы, когтевранцы ахнули и тоже бросились со своих мест.

Незаметно для всех улыбка Дафны стала хищной, пока она смотрела, как её жених и друзья уходят на урок. Хотя она и пообещала, что ничего не сделает Вейн, это не означало, что она не могла сделать что-то кому-то другому...

— Не так быстро, Лонгботтом. — Мальчик, о котором шла речь, взвизгнул, когда его за шиворот затащили в уединённый уголок.

— Чем могу помочь, Дафна? — спросил Невилл, потирая горло и поправляя одежду.

— Мне нужен пароль в гриффиндорскую башню, пожалуйста, — выжидающе сказала Дафна.

— Зачем? — подозрительно спросил Невилл. — Я думал, ты обещала Гарри, что ничего не сделаешь Ромильде.

— О, не беспокойся об этом, Невилл, — сказала Дафна, похлопывая высокого мальчика по голове. — Я ей ничего не сделаю, — не напрямую, мысленно злорадно хохотнув, подумала она. Вздохнув при виде его упрямого выражения лица, она сказала: — Либо ты говоришь мне пароль и держишь свой рот на замке, либо я нахожу какого-нибудь первокурсника или второкурсника из Гриффиндора и пугаю его до полусмерти, чтобы он мне всё рассказал. В любом случае, я получу этот пароль, Лонгботтом. Решай сам, по-хорошему или по-плохому.

Сглотнув под её ледяным взглядом, Невилл произнёс:

— Воздержание.

— Хороший мальчик, — сказала Дафна. Она повернулась, чтобы уйти.

— Я расскажу Гарри, — предупредил Невилл.

Дафна лишь обернулась и с улыбкой сказала:

— Тогда я проболтаюсь о том, что ты сделал десять лет назад.

— Ты обещала, что не будешь! — ахнул Невилл.

— А ты обещал, что не расскажешь Гарри...

— Ладно, — процедил Невилл, поняв намёк.

Маниакально ухмыляясь, Дафна поспешила прочь.

Хотя она и не посещала уроки зельеварения уровня ТРИТОН, Дафна всё же знала, что, хотя она и могла достать собственное любовное зелье, у этого плана был недостаток: для его активации ведьма (или в некоторых случаях волшебник) должна была произнести своё имя и добровольно добавить в зелье прядь своих волос. После этого оно действовало на любого, кто его выпьет, вызывая у него влюблённость в эту ведьму или волшебника.

Но теперь, когда у Дафны был пароль, ей было легко добраться до спальни Ромильды Вейн. Дафна уже несколько лет назад выяснила, где находятся другие входы, так что направилась прямиком к Полной Даме. Произнеся пароль, она шагнула внутрь. С видом хозяйки она целенаправленно поднялась по лестнице для девочек.

Войдя в спальню четверокурсниц, ей не пришлось долго искать. Там, невинно лежа на кровати, стояла коробка котловидных кексов. Дьявольски ухмыльнувшись, Дафна взяла коробку и спрятала её в сумку. Выйдя из спальни, она уверенно зашагала обратно из башни, стараясь не встречаться взглядом с сидящими там семикурсниками, которые всё равно были заняты учёбой. Никто не обратил на неё внимания.

— ...итак, — закончил Слизнорт, — я хочу, чтобы каждый из вас подошёл и взял по одному из этих флаконов с моего стола. Вы должны создать противоядие от яда внутри него до конца урока. Удачи, и не забудьте защитные перчатки!

Гарри безмятежно наблюдал, как Гермиона и остальные бросились к шкафу с припасами. Он заранее изучил третий закон Голпалотта и согласился с заметкой, которую увидел в книге Принца.

Слизнорт попросил их найти противоядие от смешанных ядов. Для этого нужно было не только найти противоядия к отдельным компонентам яда, но и обнаружить тот самый ингредиент, который объединит все противоядия от отдельных компонентов в одно целое противоядие для смешанного яда.

Поэтому, чувствуя себя особенно дерзким, Гарри взял свой флакон с ярко-розовым зельем и разделил его на две части. Подойдя к шкафу с припасами, он нашёл картонную коробку с безоарами — то, что, как он заметил, никто в классе не подумал взять. Хотя безоар действовал не на все яды, он работал почти на все смешанные яды. Те смешанные яды, против которых он был неэффективен, требовали очень редких ингредиентов, которые, как он сомневался, Слизнорт стал бы тратить на шестикурсников. Взяв два безоара, он поспешил обратно на своё место за столом и, наложив на ступку заглушающие чары, начал растирать один из хрупких камней в мелкий порошок. Он предположил, что порошковая форма безоара будет более эффективна в зелье, чем целый камень, который сработал бы только в пищеводе отравленного.

Закончив, он поднял глаза от работы и увидел, что класс едва различим, отчасти благодаря Рону, из котла которого теперь валили зловонные испарения. Взглянув на часы, он заметил, что половина времени уже прошла. Хотя камень и был хрупким, растолочь его было чертовски трудно, будь пестик магически усилен или нет. Он помассировал руку. Она сильно болела от всей этой работы.

Гермиона сидела напротив него, с энтузиазмом переливая яды и добавляя ингредиенты во флаконы с почти беззаботной лёгкостью. Подняв глаза, её лицо приняло отчётливо самодовольное выражение, когда она увидела, что Гарри ничего не сделал со своим котлом, кроме как вылил содержимое своего флакона.

— В чём дело, Гарри, проблемы? Жаль, что Принц тебе здесь не поможет. Тут нужно правильно понимать принципы. Никаких коротких путей или хитростей! — сказала она нараспев.

Скрывая раздражение от её тона, Гарри лишь мило улыбнулся ей в ответ. Увидев это, улыбка Гермионы на мгновение дрогнула, но она снова натянула её на лицо и продолжила работу. Лениво наблюдая за ней, Гарри не мог не думать, что она — пародия на ведьму в магловском представлении, судя по тому, как она бросала в котёл разные ингредиенты. Ей не хватало только бородавки и уродливого носа. Он с ужасом и восхищением смотрел, как она подняла руку к голове и отрезала серебряным ножом клок собственных волос.

— Я точно не буду пить это противоядие, — сказал он себе под нос, чувствуя лёгкую тошноту при виде того, как зелье во флаконе стало грязно-коричневым и издало негромкое «хлюп» после добавления волос.

Заметив, что Слизнорт начал обходить класс, и решив, что он достаточно прохлаждался, Гарри взял содержимое своей ступки и высыпал измельчённый безоар в ту половину, что была в его котле. В награду он увидел, как зелье немедленно изменило цвет, став прозрачным с голубым оттенком. Из своей книги по зельеварению он знал, что это признак нейтрализации яда. Дьявольски улыбаясь, Гарри с помощью палочки перелил содержимое во флакон.

Конечно, он знал, что если бы такое задание дали на практическом экзамене ТРИТОН по зельям, ему бы пришлось туго, но, просматривая прошлые работы, Гарри был уверен, что этого не произойдёт. Создание противоядий с использованием этого закона было довольно продвинутой техникой и занимало слишком много времени. Это более углублённо изучали те, кто получал степень магистра по зельеварению.

— Клянусь Юпитером, он это сделал! — воскликнул Слизнорт с восторгом и недоверием, как только взглянул на флакон Гарри. Все немедленно прекратили то, что делали, и с недоверием уставились на флакон в руке Слизнорта.

— И это ещё до того, как истекло отведённое время! Пятнадцать очков Гриффиндору! Как, чёрт возьми, тебе это удалось, мой мальчик? Нет, нет, не говори мне пока, — сказал Слизнорт с хитрой ухмылкой, прежде чем Гарри успел открыть рот. — Мы подождём до конца урока. — Бросив Гарри понимающий взгляд и подмигнув, он пошёл дальше.

Гермиона метнула убийственный взгляд в самодовольно улыбающегося Гарри, прежде чем с удвоенным рвением склониться над своей работой, словно желая доказать, что Гарри неправ.

— Как ты это сделал? — спросил Рон в тихом шоке, когда из его котла повалило ещё больше дыма. Внезапно что-то привлекло его внимание. Оглянувшись, он увидел Слизнорта, который смотрел на него со строгим выражением, совершенно чуждым его обычно весёлому лицу. Испугавшись, рыжий тихо пискнул и вернулся к работе.

Убрав своё рабочее место и собрав сумку, Гарри сидел и читал свой учебник по зельям, убедившись, что Гермиона видит обложку. Увидев, что Слизнорт освободился, он поднял руку.

— Да, Гарри? — сказал Слизнорт, вставая и подходя к своему лучшему ученику.

— Сэр, я изучал принцип Разоблачающего заклинания Скарпина и как его можно использовать для обнаружения ядов, и у меня есть вопрос. Допустим, гипотетически, я окажусь в комнате, где вход и выход заблокированы магическим огнём, а на столе посередине стоят семь флаконов с зельями. В двух из них вино, в трёх — яд, а в двух других — зелье, которое позволит мне пройти сквозь огонь, и загадка, чтобы понять, какой где. Могу ли я использовать заклинание, чтобы обнаружить яд, или мне придётся решать загадку?

Гермиона мгновенно замерла, ожидая ответа Слизнорта, совершенно забыв, что она делала.

— Ну, — сказал Слизнорт, слегка озадаченный. — В таком случае, вы могли бы использовать заклинание. Однако я бы использовал более продвинутое заклинание для обнаружения яда, поскольку оно более точное и надёжное, по крайней мере, в этом случае. Правда, я не понимаю смысла этой вашей ловушки. Из неё до смешного легко выбраться.

— Но, сэр, не проще ли тогда использовать логическую загадку? Заклинание покажет только, в каких флаконах вино. Оно не покажет, где яд, — встряла Гермиона.

— Можно, но зачем, когда можно просто сотворить птицу или трансфигурировать животное и заставить его выпить содержимое флаконов? — парировал Гарри.

— Именно! — с энтузиазмом воскликнул Слизнорт. — Как заметил Гарри, мисс Грейнджер, с помощью магии эта загадка легко решается. Как я и сказал, из этой ловушки до смешного легко выбраться. Любой компетентный шестикурсник смог бы это сделать.

Гермиона открыла рот, чтобы поспорить дальше, когда Слизнорт взглянул на часы и тихо сказал: «О, боже», а затем повысил голос:

— Время вышло!

Никто не справился с заданием. Гермиона отчаянно запихивала последние несколько ингредиентов во флакон, время от времени бросая на Гарри убийственные взгляды, пока Слизнорт делал обход.

— Все хорошо постарались, — сказал Слизнорт, закончив осматривать последний котёл. — Не стоит беспокоиться, что это попадётся на вашем практическом экзамене ТРИТОН по зельям, поскольку это более углублённо изучают те, кто желает заниматься зельями после школы, так что вам не придётся это выполнять! — он хихикнул над бормотанием Рона «Фух». — Но я уверен, что если это и случится, вы, ребята, отлично справитесь. В конце концов, у нас здесь есть блестящие умы, — он засиял, глядя на Гермиону, которая ответила бледной улыбкой; её лицо было потным, а волосы казались ещё гуще, чем обычно, с заметно укороченной прядью.

— Но есть ещё Гарри, настоящий вундеркинд! Благодаря интуиции и таланту к предмету, который он явно унаследовал от матери, он был единственным, кто выполнил задание в рекордно короткие сроки! — Глядя на Гарри с гордостью, он продолжил: — Итак, Гарри, не хочешь поделиться своим методом?

В ответ Гарри просто протянул руку вниз, достал второй безоар и с важным видом положил его на стол.

— Ого, как я и подозревал! — радостно воскликнул Слизнорт, беря камень у Гарри. Помахав камнем над головой, чтобы весь класс видел, Слизнорт объяснил свойства безоара.

— Но, с другой стороны, безоар не защищает от всех ядов, так что стоит научиться смешивать противоядия, используя третий закон Голпалотта.

Гермиона и Малфой, у которого спереди на мантии было что-то похожее на кошачью рвоту, сверлили Гарри убийственными взглядами.

— Спорим, ты сам придумал этот блестящий метод, да, Гарри? — спросила Гермиона сквозь стиснутые зубы.

— Да, Гермиона, сам, — ответил Гарри с широкой улыбкой на лице.

— Не пользовался никакими... короткими путями? — спросила она притворно невинным голосом.

— Что вы имеете в виду, мисс Грейнджер? — в замешательстве спросил Слизнорт. — Вы же не намекаете, что Гарри жульничает?

— А почему бы нам не выяснить это наверняка, профессор? — сказала Гермиона с фальшивой улыбкой. — В конце концов, было бы легко просто убедиться, что Гарри не использует альтернативные инструкции, например. — Она бросила на Гарри злобный взгляд.

Гарри одарил её взглядом холодного безразличия, медленно потянулся за своей книгой по зельям, открыл её на случайной странице, положил на стол, развернул и пододвинул к Слизнорту.

— Мой мальчик, — сказал Слизнорт, с удивлением листая страницы. — Я не могу в это поверить.

— Ха! — победоносно воскликнула Гермиона, тыча пальцем в открытый текст. — Видите, профессор, он всё это время пользовался чужими записями!

— Дорогая моя, что вы имеете в виду? Это явно почерк мистера Поттера, — сказал Слизнорт, одарив её странным взглядом.

Выражение лица Гермионы, сменившееся с торжествующего и слегка безумного на растерянное, было комичным.

— Ч-что? — сказала она, снова взглянув на книгу. — Этого не может быть... — Она помолчала мгновение, прежде чем снова заговорить надменным голосом: — Значит, он их просто переписал!

— Ну, если бы и так, то я вряд ли смог бы сказать вам, например, что, согласно Арсениусу Джиггеру в «Ядах и противоядиях», безоар действует против всех смешанных ядов, за исключением «Пробуждающего кошмара» и «Смеющейся смерти», для которых требуются очень редкие ингредиенты. В то же время, как сказал профессор, редкость безоара также делает применение третьего закона Голпалотта необходимым, — холодно ответил Гарри. — Если бы я переписал эти заметки, как вы утверждаете, то не знал бы этого факта, потому что тогда я бы не проводил никаких исследований! Тот факт, что я очевидно провёл исследование, без всяких сомнений доказывает, что я сделал эти пометки сам, приложив немало усилий в течение учебного года, перепроверяя свои идеи.

Остаток дня Гермиона не разговаривала с Гарри. Не то чтобы Гарри это заметил, так как он с удовольствием отвечал ей тем же.

Однако она недолго хранила молчание, потому что, проведя день, сверля его убийственными взглядами, она наконец столкнулась с Гарри в пустом классе перед ужином.

— Ты переписал все эти заметки из той старой потрёпанной книги по зельям, не так ли? — обвиняюще сказала она, скрестив руки на груди. — Не отрицай, Гарри. Я знаю, что ты это сделал! Ты обычно не так хорош в этом. И что это было с этими глупыми вопросами про первый курс?..

— Прошу прощения? — сказал Гарри, одарив её надменным взглядом и прервав её. — К твоему сведению, я исследовал каждую пометку, сделанную Принцем, и подтвердил каждый факт, прежде чем переписать их! И прежде чем ты опять сядешь на своего высокого гиппогрифа, то, что я сделал, — это тяжёлая работа, и такое исследование — это то, что сделал бы любой хороший студент. Зубрёжка — это не всё. — Его глаза сверкнули, и он бросил на неё убийственный взгляд, прежде чем продолжить шипящим голосом: — И к твоему сведению, у меня есть свои причины подлизываться к Слизнорту. Профессор Дамблдор дал мне задание сблизиться со Слизнортом, насколько это возможно. Нам нужно получить от него воспоминание. Так что я был бы тебе благодарен, если бы ты не пыталась саботировать мои попытки выполнить это задание!

— Так всё это было для того, чтобы подобраться к Слизнорту? — подозрительно спросила Гермиона.

— Нет, это была также попытка поднять уровень своих знаний. Конечно, тебе этого не понять, потому что для тебя важны только оценки. Ты не можешь вынести, когда кто-то лучше тебя в чём-либо, не так ли? — Последний год она снова и снова делала то же самое: каждый раз, когда им задавали домашнее задание, она бросала на него косые взгляды, когда он получал оценки лучше, чем она. Ему это наконец надоело. Либо она вытащит голову из задницы, либо им действительно больше не о чем говорить. Хотя было правдой, что он переписал эти инструкции из старого учебника по зельям, он всё же прилагал честные усилия во всех остальных предметах.

Увидев вспышку вины на её лице, Гарри тихо сказал:

— Я так и думал. — Затем он повернулся и вышел из комнаты, машинально снимая наложенные им охранные чары.

Оказавшись снаружи, он быстро скрылся из виду. Достав свою мантию, он надел её и с помощью карты направился к Выручай-комнате.

Утром, когда они втроём практиковались, у него был сильный соблазн заполучить диадему здесь и сейчас. Однако он понял, что это слишком важно. Никто не должен об этом знать. Возможно, Гарри был чрезмерно параноиком, но он не хотел, чтобы даже его друзья мельком увидели крестраж. А если он положит в карман странный серебряный головной убор, появившийся посреди комнаты и который с первого взгляда можно или нельзя было бы узнать как утерянную реликвию одного из основателей школы, это определённо привлекло бы множество взглядов, если не вопросов. Хотя Гарри был уверен, что они не станут его донимать, сам факт того, что они это заметят, по его мнению, был большим риском. Особенно учитывая, что Сьюзен была племянницей министра магии.

Убедившись, что коридор пуст, и проверив это по Карте, Гарри снял мантию, закрыл глаза и начал расхаживать.

Мне нужно увидеть комнату, в которую ходил Волдеморт... Мне нужно увидеть комнату, в которую ходил Волдеморт... Мне нужно увидеть комнату, в которую ходил Волдеморт.

Остановившись на третий раз, он с надеждой открыл глаза, и волнение пробежало по его телу. Но его ждало лишь разочарование — перед ним была всё та же голая стена.

Гарри стоял в раздумьях. Очевидно, первой инструкции было недостаточно. Он сомневался, что сработает какой-либо другой вариант.

Вспомнив фрагмент воспоминания, полученный им из души Волдеморта, он снова начал расхаживать.

Мне нужно увидеть комнату со спрятанными вещами... Мне нужно увидеть комнату со спрятанными вещами... Мне нужно увидеть комнату со спрятанными вещами...

Открыв глаза, он почувствовал, как победная ухмылка расползается по его лицу, когда он увидел дверь, появившуюся в стене. С колотящимся сердцем он толкнул её. Теперь ему оставалось только достать эту диадему...

— Сукин... — пробормотал он под нос ещё несколько ругательств, осматривая окрестности. — Мало того, что эта чёртова комната настолько огромная, что в ней, наверное, два разных часовых пояса. Так нет же, она ещё и должна быть завалена таким количеством хлама. — Он снова окинул её гневным взглядом. Вздохнув, он начал планировать.

Внезапно его осенило. Он выхватил палочку, поднял её и произнёс:

— Акцио, диадема! — думая о предмете.

После мгновения тишины он разочарованно опустил руку.

— Глупый крестраж, с его глупыми антипризывными чарами, — проворчал он, глядя на настоящий город из хлама.

Похоже, ему придётся искать эту чёртову штуку вручную. И судя по размерам комнаты, это могло занять дни. Даже месяцы, подумал Гарри, оглядывая место. Здесь было легко заблудиться. Место походило на лабиринт.

Лабиринт...

Его снова осенило, и, удивляясь, почему он не подумал об этом раньше, Гарри взял палочку, положил её на ладонь и сказал:

— Укажи на крестраж.

Когда палочка ничего не сделала, Гарри снова выругался. Напрягая мозги, он попробовал снова:

— Укажи на диадему Когтевран. — Ничего. — Укажи на диадему!

На этот раз палочка завертелась по кругу, а затем остановилась, указывая налево от Гарри.

— Ха! Можешь бежать, но не спрячешься! — сказав это себе, Гарри со смехом бросился вперёд.

Полчаса спустя энтузиазм Гарри начал угасать.

К этому моменту он нашёл три диадемы в разной степени сохранности, и ни одна из них даже близко не походила на ту, какой он помнил диадему Когтевран. Хотя заклинание и указывало ему направление к диадеме и значительно облегчало её поиски, найти саму диадему среди всего этого хлама было совершенно другим делом.

Вздохнув, он решил на сегодня закончить. Становилось поздно, и он не мог позволить людям начать слишком подозревать его исчезновения. К тому же, у него была назначена встреча.

Таким образом, в постоянно растущий список задач Гарри добавилась ещё одна. Помимо рытья в том, что казалось самым большим чердаком, который он когда-либо видел в своей жизни, ему нужно было тренироваться для неизбежной схватки с Волдемортом. Затем ему нужно было получить настоящее воспоминание от Слизнорта. Хотя Гарри мог бы просто извлечь это воспоминание из своей головы и выдать его за воспоминание Слизнорта, он не хотел рисковать, что директор заподозрит, что это не воспоминание Горация Слизнорта. Кроме того, ему нужно было выполнять обязанности старшего старосты факультета, которые теперь включали надзор за подготовкой домашних заданий и различными учебными группами, организованными пятикурсниками.

А вдобавок ко всему этому, ему нужно было поддерживать свои рейтинги в классе и сдавать домашние задания.

Так что ко времени первого урока по аппарации Гарри успел сходить на поиски крестража всего дважды. Оба раза безуспешно.

Он был не единственным, кто был разочарован. После недели надутого молчания Гермиона пришла мириться. У Гарри возникло подозрение, что никто на самом деле не хотел с ней разговаривать. После того, как он с колебаниями принял её извинения, Гарри решил рассказать ей о задании, которое дал Дамблдор, в качестве жеста примирения, хотя и обращался к ней чрезмерно формально. Как и у Рона, у неё была отчасти разумная идея о том, как получить воспоминание от Слизнорта. Гермиона также отправилась в библиотеку в поисках термина «крестражи», чтобы как-то загладить свою вину. Однако она не нашла ничего, кроме одного-единственного предложения на эту тему. Не то чтобы Гарри ожидал большего. Тот факт, что ей удалось найти это одно предложение (хотя оно, по сути, ничего не говорило), сам по себе был удивителен.

Исследовательский пыл Гермионы заставил Гарри задуматься, есть ли в библиотеках семей Блэков или Поттеров книги на эту тему. Он сомневался, что станет проверять. Сама мысль о расщеплении своей души заставляла его содрогаться.

* * *

В феврале снег вокруг школы растаял, сменившись холодной, унылой сыростью. Лилово-серые облака низко висели над замком, а постоянный холодный дождь делал газоны скользкими и грязными. Плюсом этого было то, что первый урок по аппарации для шестикурсников, назначенный на субботнее утро, чтобы не пропускать обычные занятия, проходил в Большом зале, а не на улице.

Когда Гарри и Невилл прибыли в зал, они обнаружили, что столы исчезли. Дождь хлестал по высоким окнам, а заколдованный потолок мрачно кружился над ними, когда они собрались перед профессорами МакГонагалл, Снейпом, Флитвиком и Спраут — деканами факультетов — и невысоким волшебником, которого Гарри принял за инструктора по аппарации из Министерства. Он был странно бесцветным, с прозрачными ресницами, редкими волосами и казался невесомым, словно один порыв ветра мог унести его прочь. Гарри задался вопросом, не уменьшили ли его субстанцию постоянные исчезновения и появления, или же такое хрупкое телосложение было идеальным для желающих исчезать.

— Доброе утро, — сказал волшебник из Министерства, когда все ученики прибыли и деканы факультетов призвали к тишине. — Меня зовут Уилки Двукрест, и я буду вашим инструктором по аппарации от Министерства в течение следующих двенадцати недель. Я надеюсь, что за это время смогу подготовить вас к экзаменам по аппарации...

— Малфой, тихо и слушайте внимательно! — рявкнула профессор МакГонагалл.

Все оглянулись. Малфой побагровел; он выглядел разъярённым, отступая от Крэбба, с которым, по-видимому, о чём-то шёпотом спорил. Гарри быстро взглянул на Снейпа, который тоже выглядел раздражённым, хотя Гарри сильно подозревал, что это было связано не столько с грубостью Малфоя, сколько с тем, что МакГонагалл сделала выговор ученику его факультета.

— ...к этому времени многие из вас, возможно, будут готовы сдавать экзамены, — продолжил Двукрест, как будто его и не прерывали.

— Как вы, возможно, знаете, обычно в Хогвартсе невозможно аппарировать. Директор снял это заклятие, исключительно в Большом зале, на один час, чтобы вы могли попрактиковаться. Хочу подчеркнуть, что вы не сможете аппарировать за пределы стен этого зала, и было бы неразумно пытаться.

— Я хотел бы, чтобы каждый из вас сейчас встал так, чтобы перед вами было свободное пространство в пять футов.

Началась большая суматоха и толкотня, люди расходились, сталкивались друг с другом и приказывали другим освободить место. Деканы факультетов двигались среди учеников, расставляя их по местам и прекращая споры.

К тому времени, как четыре профессора призвали к порядку, Гарри и его друзьям удалось сгруппироваться вместе. Оглядевшись, Гарри заметил Гермиону и увидел, что девочка стоит за Малфоем и пытается подслушать разговор блондина с Крэббом и Гойлом. Если она думала, что Малфой скажет что-то важное в такой публичной обстановке, то либо она перепила Шипучих Пчел, либо Малфой был худшим злым шпионом в истории.

— Спасибо, — сказал Двукрест. — Итак...

Он взмахнул палочкой. На полу перед каждым учеником мгновенно появились старомодные деревянные обручи.

— Важные вещи, которые нужно помнить при аппарации, — это три «Н»! — сказал Двукрест. — Нацеленность, Настойчивость, Неспешность!

— Шаг первый: твёрдо сосредоточьтесь на желаемом месте назначения, — сказал Двукрест. — В данном случае — внутри вашего обруча. Пожалуйста, сконцентрируйтесь на этом месте сейчас.

Все украдкой оглянулись, чтобы убедиться, что все остальные смотрят в свои обручи, а затем поспешно сделали то, что им сказали. Гарри лениво уставился на обруч перед собой, заметив, что эльфам действительно нужно было бы помыть пол. Он был довольно пыльным.

— Шаг второй, — сказал Двукрест. — Сконцентрируйте свою настойчивость на том, чтобы занять визуализированное пространство! Пусть ваше стремление войти в него наполнит каждую частицу вашего тела, исходя из вашего разума!

Мысленно фыркнув на инструкции второго шага (уж не на травах ли сидит этот человек?), Гарри украдкой огляделся. Немного левее от него Эрни Макмиллан так усердно созерцал свой обруч, что его лицо покраснело; казалось, будто он напрягался, пытаясь снести яйцо размером с квоффл. Гарри сдержал смех и поспешно вернул взгляд на свой обруч.

— Шаг третий, — крикнул Двукрест, — и только когда я дам команду... Повернитесь на месте, ощущая, как вы входите в небытие, двигаясь с неспешностью! По моей команде, сейчас... раз...

Гарри снова огляделся; многие выглядели откровенно встревоженными тем, что их так быстро попросили аппарировать. Он заметил, что Симус с интересом смотрит на него. Как только он поймал взгляд Гарри, ирландский мальчик поспешно уставился обратно на свой обруч.

— ...два...

Гарри сосредоточил свои мысли на обруче, ожидая последнего счёта.

— ...ТРИ!

Весь зал внезапно наполнился шатающимися людьми; Невилл лежал на спине; Эрни Макмиллан, с другой стороны, совершил своего рода пируэт в свой обруч и на мгновение выглядел восторженным, пока не увидел, как Дин Томас ревёт от смеха над ним.

Дин перестал смеяться, когда увидел, как Гарри дезаппарировал и аппарировал почти беззвучно.

— Как необычно! — сказал Двукрест с нескрываемым удивлением. Он явно этого не ожидал. — И с первой попытки! — Собравшись, он снова сосредоточился на других шестикурсниках, которые все беззастенчиво уставились на Гарри. — Хорошо, поправьте свои обручи и попробуйте снова!

Двукрест заставил Гарри повторить своё выступление трижды и ещё больше обрадовался, когда Гарри показал, что его первый раз не был случайностью. Другие шестикурсники, с другой стороны, не преуспели, за исключением Сьюзен, которой на третьей попытке удалось аппарировать в свой обруч без левой ноги.

— Расщеп, или разделение случайных частей тела, — бесстрастно сказал Уилки Двукрест, — происходит, когда разум недостаточно настойчив. Вы должны непрерывно концентрироваться на месте назначения и двигаться без спешки, но с неспешностью... прямо как этот молодой человек. — Он указал на Гарри, который слегка покраснел от такого внимания.

К концу урока Сьюзен была единственной, кроме Гарри, кому удалось аппарировать. Не то чтобы Двукрест это заметил. Он был слишком увлечён рассказом Гарри о том, как тот сознательно аппарировал в детстве, ещё не зная о магии. Впечатлённый, Двукрест предложил устроить для Гарри экзамен по аппарации как можно скорее, после того как ему сообщили, что Гарри действительно был эмансипирован.

* * *

Сегодня был не лучший день для Драко Малфоя. Стоп, не так. Жизнь для Драко в целом была не сахар. Блондин-слизеринец вздохнул, сжимая одной рукой пульсирующую голову.

А ведь всего несколько месяцев назад, когда он вернулся домой из школы, он был по-настоящему взволнован.

Он очень хорошо помнил тот день: было немного тепло и солнечно, всё предвещало два месяца блаженства, когда он будет бездельничать в большом семейном поместье, лениво проводя дни, летая на метле со своими друзьями, засиживаясь допоздна и просыпаясь к полудню, чтобы повторить цикл, всё это время вынашивая планы мести Поттеру. Он надеялся, что к концу недели забудет о том, что происходит снаружи.

Конечно, всё это пошло прахом, когда он узнал, что Он был там. И что Он хотел видеть Драко.

Тёмный Лорд оглядел Драко своими красными безжалостными глазами, прежде чем заговорить гладким, шелковистым голосом. Он вновь зажёг огонь в сердце Драко, рассказав историю о том, как презренное Министерство и этот проклятый любитель маглов Дамблдор смогли схватить и заключить в тюрьму отца Драко. Затем Тёмный Лорд спросил Драко, хочет ли он мести. Драко помнил, каким воодушевлённым и страстным он был, когда прошептал в ответ «Да».

Когда Тёмный Лорд услышал это, его глаза загорелись нечеловеческим красным светом, а на лице появилась восхищённая улыбка. К удивлению Драко, Тёмный Лорд предложил ему место в своих рядах. Драко не возражал. Довольный этой новостью, Тёмный Лорд попросил его тётю Беллу тренировать его.

Драко слышал рассказы о сестре своей матери, Беллатрисе, которые поначалу считал преувеличенными. Но после встречи с ней он понял, что эти истории не отдавали ей должного. Блестящая и могущественная, его тётя была бы отличным профессором по Защите в Хогвартсе, если бы она не была психопаткой, сумасшедшей, чокнутой, безумной, свихнувшейся напрочь, или любым другим синонимом слова «невменяемая».

Драко одновременно любил и ненавидел эти уроки. Он любил их, потому что его тётя была блестящим учителем и делала эти уроки весёлыми, когда была в настроении. И в то же время он ненавидел их из-за её непредсказуемых перепадов настроения. Он никогда не знал, что может внезапно вызвать у неё ярость, и постоянно ходил вокруг неё на цыпочках.

Затем настал день, когда Тёмный Лорд поставил ему Метку. Драко помнил, как гордился тем, что он был первым среди своих сверстников, нет, первым в своём поколении, удостоенным такой чести. Его мать, однако, была не слишком счастлива. Он помнил, как она умоляла его не принимать Метку.

Ему следовало её послушать.

После того как Тёмный Лорд поставил ему Метку, он дал Драко его первое задание в качестве Пожирателя Смерти: проникнуть в Хогвартс и убить Дамблдора.

Драко был в восторге. Настало его время! Он убьёт этого чокнутого старика, и Малфои вернут расположение Тёмного Лорда и станут его доверенными лицами в новом порядке. Он гордился тем, что Тёмный Лорд счёл его способным выполнить такую важную задачу, которая значительно продвинет их цели.

Драко не прислушался к страхам своей матери. Он не разделял её утверждения, что это будет чрезвычайно сложная задача. В конце концов, он знал один простой способ выполнить миссию. Он помнил рассказ Монтегю о том, как тот затерялся в Исчезательном шкафу. Немного исследований подтвердили его догадку, что у этого шкафа на самом деле был двойник и что между шкафами можно было перемещаться. Всё, что ему нужно было сделать, — это найти второй, починить тот, что в Хогвартсе, и вуаля — готовый способ проникновения в крепость Дамблдора, аккуратно обходящий как древние, так и недавно установленные охранные чары.

Тёмный Лорд похвалил его за план и использовал свои источники, чтобы найти шкаф-двойник.

Борджина было более чем легко принудить к помощи.

Думая, что план уже почти выполнен, Драко отправился в Хогвартс в отличном настроении. К концу сентября он починит шкаф, и Дамблдор встретит свой конец. Он лично гарантировал это своему хозяину.

Сначала всё шло гладко; шкаф легко нашёлся в одной из кладовок, которыми пользовался старый сквиб. Затем с помощью Крэбба и Гойла его перенесли в ту самую комнату на седьмом этаже, которую Поттер использовал в прошлом году для своего нелегального оборонного клуба. Обезопасив шкаф, он пробрался в Хогсмид, используя один из проходов, о котором ему рассказал один из Пожирателей Смерти, и ему повезло, когда он почти столкнулся с мадам Розмертой.

Она так и не увидела приближающегося проклятия Империус.

Драко не только использовал её, чтобы установить канал связи между ним и Борджином, но и в качестве бонуса лишился девственности с этой женщиной постарше, которая оказалась не только чрезвычайно восприимчивой к проклятию, но и очень хороша в постели.

В общем, Драко чувствовал себя отличным шпионом, Невыразимцем. Прямо как в его любимой серии книг, «Приключения Невыразимца Беннета». Тот факт, что он обладал знаниями, о которых другие не подозревали, очень его возбуждал.

Но потом всё пошло наперекосяк. Драко скоро обнаружил, что говорить о починке шкафа — это одно, а заниматься ремонтом — совсем другое. Исчезательный шкаф был так сломан, что он не знал, с чего начать. Именно тогда он впервые понял, что задача ему не по плечу.

Само собой, к концу сентября Дамблдор был всё ещё жив и здоров. Естественно, Тёмный Лорд был недоволен. Драко был немедленно вызван своим хозяином, где в стенах его собственной гостиной, на глазах у его собственной матери, он получил свою первую дозу проклятия Круциатус.

После десяти минут, наполненных дозами Круциатуса и унижениями перед другими Пожирателями Смерти в его собственном доме, Тёмный Лорд навис над задыхающимся и (хотя он бы в этом не признался) плачущим Драко. Наклонившись над ним, его хозяин жестоко улыбнулся и тихим голосом, неслышным для других в комнате, пообещал убить его родителей, если Драко не выполнит данное ему задание к концу учебного года. И прежде чем Драко успел ответить, Тёмный Лорд приказал выбросить его в Запретный лес в миле от Хогвартса.

У Драко развился патологический страх перед Лесом ещё с того наказания на первом курсе. И поэтому быть выброшенным туда посреди ночи, с телом, всё ещё подёргивающимся от последствий Круциатуса, было ничем иным, как жестокостью.

Драко до сих пор не знал, как он добрался обратно в школу и в свою постель, не будучи замеченным.

Теперь, отчаянно желая смерти Дамблдора, он связался с Борджином и через Розмерту купил проклятое ожерелье, которое помнил со второго курса.

Однако и этот план обернулся катастрофой. Хотя наложить Империус на девушку было более чем легко, Драко не учёл один важный факт: когда Империус накладывается на другого человека жертвой того же проклятия, проклятие теряет часть своей силы. Хотя это не имело значения, если человек был восприимчив к проклятию, тонкость проклятия исчезала. Это означало, что любой, кто находился рядом с жертвой, мог заметить, что что-то не так.

Так что было естественно, что девушку под Империусом разоблачили. Однако хуже было то, как публично её разоблачили.

Драко удивился, что почувствовал ужас при мысли, что он убил другого человека. Услышав о том, как девушка три дня боролась с проклятием ожерелья, прежде чем окончательно поддаться, он был опустошён.

Однако это было не самой большой его заботой. Ибо Тёмный Лорд снова вызвал его. И Тёмный Лорд был недоволен. План Драко провалился так безнадёжно, что школа чуть не закрылась. В итоге Хогвартс стал ещё большей крепостью, а выходные в Хогсмиде отменили, что сделало дальнейшие встречи более рискованными. Эта почти катастрофа заставила тёмного волшебника метать громы и молнии, так как закрытый Хогвартс означал более свободного Дамблдора, а более свободный Дамблдор был опасен для Тёмной стороны.

На этот раз Драко не прокляли. Тёмный Лорд решил, как он сказал с жестокой ухмылкой, что будет подозрительно, если его маленький Пожиратель Смерти вернётся в школу с явными признаками значительных пыток, поэтому решил избавить Драко от страданий. Однако, поскольку его мать редко выходила из поместья, она стала лёгкой мишенью. Драко был вынужден смотреть, как его мать подвергается одному мучительному проклятию за другим на его глазах. Его мама была храброй, но в конце концов гордая женщина сдалась. Драко никогда не забудет её криков. Теперь он знал, что его хозяин был серьёзен, когда угрожал убить родителей Драко.

Из-за этого Драко удвоил свои усилия. Раньше он проводил в Комнате каждую ночь, теперь же он практически жил там, не выходя по несколько дней. Его оценки пострадали, он сильно похудел, так как перестал регулярно есть, а его кожа приобрела серый оттенок из-за недостатка солнечного света.

И помимо того, что ему приходилось иметь дело с Тёмным Лордом и его всё более сложной миссией, ему ещё «повезло» привлечь подозрения предателя крови Уизли и той кудрявой грязнокровки Грейнджер. Они взялись следить за ним.

Поначалу Драко забавляли их неуклюжие попытки скрытности. Тролль был бы скрытнее, чем они когда-либо могли надеяться. Он даже прозвал их «Неуклюжей парочкой». Его удивило, что Поттер к ним не присоединился. Конечно, это было до того, как он узнал, что Поттер на самом деле наслаждается жизнью и не заморачивается ничем, кроме учёбы и квиддича.

К сожалению, после фиаско с первым инцидентом в Хогсмиде, дуэт повысил ставки. И вскоре Драко был вынужден не только стремиться как можно скорее закончить ремонт, но и делать это, не вызывая подозрений и не выдавая Неуклюжей парочке, что он делает и куда ходит. А для этого ему нужно было не только избегать своих надоедливых гриффиндорских преследователей, но и оставаться вне поля зрения всех в замке. А это означало посещать занятия и делать домашние задания.

Когда он вернулся домой на зимние каникулы, он провёл каждое мгновение под интенсивными тренировками Лестрейнджей, которых, к своему шоку, он обнаружил сбежавшими из тюрьмы вместе с его отцом. Очевидно, Тёмный Лорд решил, что они страдали достаточно долго. Драко не знал как, но Тёмный Лорд умудрился обмануть волшебные власти и общественность, заставив их думать, что схваченные Пожиратели Смерти всё ещё в Азкабане. Хотя он был счастлив увидеть своего отца впервые почти за год, он был шокирован, увидев печаль в глазах мужчины, когда тот увидел своего сына в мантии Пожирателя Смерти.

Когда ему наконец удалось встретиться с отцом наедине на несколько драгоценных мгновений, он понял почему. Оказалось, что его отец использовал один из личных предметов Тёмного Лорда, чтобы открыть Тайную комнату на втором курсе без явного разрешения своего хозяина. Из-за этого, а также из-за его неудачи в Министерстве и слухов, которые он слышал, Люциус считал, что задание Драко и его посвящение были сделаны для того, чтобы отомстить и наказать Люциуса за то, что он сделал. Люциус также поделился с сыном тем, что Тёмный Лорд ожидает, что Драко умрёт, выполняя своё задание.

Это откровение ошеломило Драко. Его пугало, что его мудрый и всемогущий хозяин был настолько жесток и бессердечен, чтобы послать человека на самоубийственную миссию, что тот же Тёмный Лорд, который рассуждал о важности чистой крови, был готов уничтожить целую чистокровную семью из-за зачарованного дневника. Драко был кем угодно, но не самоубийцей.

Именно это, наряду с количеством пыток, которые Драко наблюдал над своими собратьями, показало истинную природу человека, нет, монстра, который обитал в его доме. Того самого монстра, к которому он присоединился. Тёмный Лорд был ничем иным, как жаждущим власти стариком, который проявлял столько же милосердия к своим последователям, сколько и к своим врагам. То есть никакого. Теперь Драко понял, что его мать пыталась сказать ему все эти месяцы назад.

Не то чтобы у него был выбор. Он сомневался, что у него когда-либо был выбор. Нет, единственное, что оставалось, — это выполнить эту тяжёлую задачу и надеяться на успех, так как всё остальное вполне могло означать конец рода Малфоев.

Ему не к кому было пойти. Не было союзников, которых он мог бы позвать. Конечно, Крэбб и Гойл были рядом и готовы помочь (не то чтобы они понимали, что затеял Драко), но они были не очень-то компетентны. Пэнси и остальные его знакомые из Слизерина не были в курсе, и Драко хотел избавить их от знания, что они будут пособничать в убийстве. Профессору Снейпу нельзя было доверять. Что бы ни говорил этот человек и какие бы заявления он ни делал, Драко ему не доверял. Мальчик знал, что он был самым доверенным шпионом Тёмного Лорда и в то же время был близок к Дамблдору. Из-за этого он не был уверен, не предаст ли его этот человек Дамблдору или Тёмному Лорду. Насколько он знал, шпион предлагал свою помощь только по приказу Тёмного Лорда, чтобы дать Тёмному Лорду повод убить его.

Конечно, у Драко был вариант перейти на сторону Света. Однако он знал, что Дамблдор мог быть таким же безжалостным, как и Тёмный Лорд. В конце концов, Дамблдор был единственным, кого Тёмный Лорд когда-либо боялся. Должна же была быть на это причина. Драко также сомневался, что Дамблдор захочет или сможет защитить его семью от Тёмного Лорда, учитывая, что Тёмный Лорд проживал в поместье Малфоев. Он слышал от своего отца истории о том, как сильно старик выступал против Малфоев и как усердно старый маг пытался посадить его отца и деда в тюрьму после Первой волшебной войны.

Так вот он здесь: Драко Малфой, неспособный защитить свою семью, неспособный починить простой сломанный Исчезательный шкаф, неспособный делать правильный выбор и едва способный стряхнуть с хвоста Грейнджер и Уизли. Неудачник, вот кем он был: просто и ясно.

Драко вздохнул и встал. Он потратил достаточно времени на воспоминания. Ему нужно было возвращаться к работе. Оглядевшись, он снова вздохнул, не найдя Крэбба и Гойла. У него не было времени искать этих двух болванов, как и не было времени брать выходной на ночь. Придётся рискнуть. Он провёл рукой по волосам и поморщился, заметив в руке довольно много выпавших прядей. Тот факт, что стресс заставил его начать лысеть в шестнадцать лет (он заметил, что его волосы редеют, только вчера, когда ему впервые удалось как следует разглядеть себя в зеркале), удручал его ещё больше.

Подняв палочку, он устало направился к Выручай-комнате.

* * *

— Да чтоб тебя!.. — Гарри закончил фразу раздражённым и раздосадованным взрывающим проклятием, нацеленным на инкрустированный драгоценностями головной убор перед ним, полностью уничтожив его. Это была пятнадцатая диадема, которую он нашёл в комнате, и, как и предыдущие четырнадцать, она была не просто повреждена и бесполезна, но, что более важно, не была диадемой Когтевран.

— Ещё бы найти крестраж было так легко, — саркастически пробормотал Гарри, снова произнося заклинание «Укажи на меня». Всё ещё ворча, он отправился в новом направлении.

Прошёл почти месяц. А всё, что он мог предъявить, — это пятнадцать уничтоженных бесполезных корон и, вероятно, десять килограммов накопившейся пыли и грязи.

Вытирая пот с грязного лба, Гарри сверился с картой, которую любезно предоставила Комната, и пошёл по последнему переулку из хлама, не забывая помечать свой путь. Не хватало ещё заблудиться в этом месте.

* * *

Войдя в комнату, Драко направился туда, где стоял шкаф. По пути он заметил нечто, что заставило его замереть на месте. На сломанном шкафу слева от него был жёлтый мазок краски.

Кто-то здесь был. И судя по свежему виду мазка, он был здесь недавно и, возможно, всё ещё находился поблизости и направлялся к шкафу. Мысли Драко немедленно обратились к двум его преследователям. Было бы очень плохо, если бы они каким-то образом узнали о комнате и шкафе.

С колотящимся сердцем он вытащил палочку и начал медленно двигаться вперёд. Машинально он проклял себя за то, что не догадался принести те полезные штучки, которые сделали старшие братья-близнецы Уизли. Ирония использования их на их младшем брате была бы по-настоящему сладкой. Драко неохотно признал, что они были гениальны. Похоже, только двое младших в семье были пустоголовыми. Хотя и родители, казалось, были не слишком умны.

Услышав шаги впереди, он незаметно двинулся вперёд, машинально прокручивая в голове «тренировки» (которые на самом деле были лишь предлогом для других Пожирателей Смерти, чтобы вымещать на нём все свои разочарования и неудачи), вбитые ему в череп.

Выглянув из-за локтя огромного чучела тролля, которое он поставил в качестве ориентира, он увидел не Неуклюжую парочку, а Поттера. Ненависть немедленно начала подниматься в нём. Хотя он больше не винил его в заточении своего отца, Драко всё равно ненавидел Поттера. У Поттера было всё. Беззаботная жизнь, слава, доступ к директору... И что хуже всего, Драко мог бы быть рядом с ним. Но Поттер выбрал дружбу с Уизли. Ситуация, в которой оказалась его семья, была полностью виной Поттера. Ну, теперь он был Поттер-Блэк (Драко, как и вся школа, слышал о контракте), но для него он всегда будет Поттером. Драко наблюдал за темноволосым мальчиком (своим кузеном, с ужасом осознал он). Тот был немного дальше и, казалось, что-то искал. Внезапно Поттер перестал оглядываться, и на его лице появилось выражение триумфа и волнения. Издав победное «Ага!», мальчик пошёл вперёд.

Прямо. К. Шкафу.

Глаза Драко расширились от паники: Поттер не должен добраться до этого шкафа. Он понятия не имел, как Поттер узнал о нём, но сейчас это было неважно. Важно было сохранить этот шкаф в безопасности.

Подняв руку, он осторожно нацелил свою палочку в спину Поттера и послал беззвучное заклятие Остолбенения.