Merry dancers (гет)

— Как думаешь, это правда про портрет сэра Генри? Может, он сам застрял? Я просто не могу представить, какие чары нужны для того, чтобы запереть его в чужой картине, — проговорила Аврора, глядя на дымящуюся кружку горячего шоколада в руках. — Да и зачем… ей это нужно было? — осторожно заметила она.

Том потерял взгляд на одной из гирлянд, обрамляющей рождественский венок; он и сам чувствовал себя странно в последний день года. Но причину этого знал…

— Ты сама всё прекрасно понимаешь, Аврора, — монотонно начал он, не отрываясь от разглядывания красно-желтых зачарованных огоньков. — Джеки была очень способной, ты не веришь версии профессоров? Я тоже считаю, что сэр Генри следил за ней до самой Астрономической башни, а потом… Ты же знаешь, он бы поднял шум и перебудил ползамка. Я понимаю, тебе тяжело в это поверить, но давай не будем обсуждать одно и то же в сотый раз, — Том поймал на себе укоризненный взгляд; Аврора поднесла чашку губам и громко отхлебнула, вызвав у него недовольство.

— Просто сэра Генри до сих пор не могут расколдовать, а это, знаешь ли, странно, принимая во внимание магический потенциал дедушки и нового директора, — пожала она плечами.

Дверной колокольчик «Трёх мётел» радостно зазвенел, впуская в паб новых посетителей, принесших с собой поток холодного декабрьского ветра, загнавшего в помещение клубы метели. Пожилая пара остановилась у барной стойки и вскоре была сопровождена до столика мадам Розалией. Том слышал, что они заказали бутылку эльфийского вина пятнадцатилетней выдержки; практически полностью седой мужчина достал волшебную палочку и зажег стоявшую на столе свечу, вставленную внутрь глиняного домика. Дама растирала холодные руки, пытаясь согреться; спутник, скинув с шеи шерстяной шарф, заключил её ладони в свои и стал отогревать. Было в этой картине что-то притягательное — что-то, что Том не мог понять.

— Милые они, — с грустной полуулыбкой заметила Аврора, поглядывая то на пару, то на Риддла. — Вот у меня, между прочим, тоже руки до сих пор не согрелись, а ты никогда мне даже шарфа не предлагал, — недовольно закончила она.

Том скосил взгляд на Аврору и приподнял левую бровь.

— С чего вдруг ты ожидаешь от меня подобных жестов? — скептично произнёс он, в очередной раз за сегодняшний день разглядывая её идиотские серёжки в виде вырезанных из фольги огромных снежинок, укрепленных заклинанием. Так и хотелось сорвать их с неё и выкинуть в ближайшую урну.

— Ну не зна-а-аю, — протянула Аврора, — ты вроде бы джентльмен, но обычно по отношению к другим, а не ко мне. Мы с тобой давно общаемся и…

— Тебе не о чем поговорить? — немного повысил на неё голос Риддл и тут же пожалел.

Аврора сжалась и скорбно посмотрела на него, и он понял, что ей действительно нужна была какая-то тема, способная отвлечь.

К её голубому мешковатому свитеру была прикреплена брошка в виде пчелы, которую Аврора не снимала… На похороны Джеки, состоявшиеся пару дней назад, Дамблдор настоятельно просил её не ездить, и с тех пор она винила себя за то, что послушалась. Джоконду Смит похоронили на небольшом Уэльском кладбище рядом с её семьёй, неподалёку от разрушенного бомбардировкой городка. На поминальной службе присутствовали только магглы, да и то в небольшом количестве: бабка и её подруги оплакивали девочку. Только один из министерских сотрудников почтил присутствием панихиду, чтобы потом начертать на надгробной плите, что Джеки была волшебницей. Аврора была бы там лишней, в этом с Дамблдором было невозможно не согласиться. Родственница Джоконды непременно бы стала задавать вопросы, а в состоянии, в котором находилась Уинтер после смерти подруги, она могла бы ляпнуть лишнего. Но в смерти Смит и в наведенных на сэра Генри чарах что-то не сходилось. Странно, что никто так и не смог расколдовать портрет всадника, чей конь остался стоять на дыбах. Быть может, это было следствием неправильного произнесенного заклинания. Хорошо, хоть сэра Генри удалось перенести обратно на его полотно.

Гостиная Рэйвенкло пока находилась без стража, и когда он появится — было неизвестно. Диппет покинул пост директора, а поставленный на его место министерский волшебник даже привлекал к помощи реставраторов Магического Эдинбургского Музея, которые знали больше о подобных заклинаниях, но и у них ничего не вышло. Это было очень и очень подозрительно…

— Ты прав, мне не о чем поговорить, — согласилась Аврора; она осторожно облокотилась на спинку стула и подтянула к себе кружку.

Осунувшиеся плечи и совершенно болезненный вид, но она держалась и почти не плакала с самых похорон; Хагрид вообще не выбирался из своей избы, но повстречался им на пути в Хогсмид: он рубил на дрова дерево, рухнувшее под тяжестью скопившегося на кроне снега, и быстро ретировался, лишь узнав как дела. Том интересовался у Авроры как он, но не получил вразумительных ответов. Видимо, тоже плохо.

— Ты где всё утро был? — осторожно поинтересовалась она, вертя кружку меж ладоней.

— В библиотеке, где же ещё? Искал для Каспара подходящую литературу по ментальным наукам. Он сову прислал, просил помочь.

Но Аврора будто не слушала его, наблюдая за пожилой парой, держащейся за руки и распивающей вино.

— Ясно, — отрешённо заметила она. — Абрахас писал: сказал, что постарается вернуться второго января… Кстати… — Аврора вдруг о чём-то вспомнила, полезла в лежащую на соседнем стуле сумку и, порывшись в ней некоторое время, извлекла оттуда небольшую продолговатую коробочку в простой выкрашенной в красный цвет бумаге.

— Что это? — Риддл уже начинал бояться того, что сейчас произойдет, но спрятал эмоции подальше.

— Это тебе, подарок ко дню рождения. Я, собственно, за этим тебя и вытащила в Хогсмид, — скромно сказала она. — Может, сейчас не время, но… Том, я желаю тебе успехов во всех твоих начинаниях, побольше улыбаться и… всё в таком роде. С днём рождения, — несмелая улыбка тронула её бледные губы. — Прости, речь я не готовила, — завершила она, заикаясь, опустив взгляд к рукам, лежащим на столе замком.

Она не смотрела на то, как Риддл изменился в лице. Он предполагал нечто подобное, когда Аврора действительно «вытаскивала» его в Хогсмид силком, думал, что речь идёт о Новом Годе, но…

— Откуда ты знаешь? — удивлённый голос Тома заставил её обратить на него внимание. Нечто странное образовалось у него внутри, словно… словно что-то неизведанное, неопределенное.

— Ну, — она почесала макушку, задев рукой сережку, которая закачалась и, блеснув отраженным огоньком свечи на столе, заставила Тома на миг зажмуриться, — у дедушки на столе лежало твоё личное дело около месяца назад, и я…

— Аврора…

— …Ладно-ладно, — внезапно встрепенулась она. — Я просто спросила у него недавно, но дело действительно лежало и… Знаешь, может, я не имела права, — затараторила Аврора, на мгновение возвращаясь к своему обычному образу, — ведь ты совсем не любишь сюрпризов. Пожалуйста, прими это, правда, там ничего особенного, ты же знаешь, что я не могу себе позволить нечто большее, но надеюсь, что тебе пригодится и…

— …Спасибо.

— …Да, я знаю, что это была глупая затея, — отмахнулась она, увлеченная своей речью. — Просто подумала, что мы друзья и мои подарки… ну, помнишь… того мишку из мешковины, я… Чего? — её глаза приобрели почти идеальную круглую форму. — Подожди, ты только что поблагодарил меня?

Том улыбнулся и потянулся к коробочке, лежащей на середине стола.

— А что здесь противоестественного? — усмехнулся он, осторожно снимая крышку с коробочки. — Я тронут.

Эти слова ввели её в ещё больший ступор, Аврора зависла и, кажется, не моргала.

— Тр…тронут?

— Ты меня за кого принимаешь? Судя по твоим словам, ты ожидала другой реакции… — Том заглянул в коробочку, где на донышке лежало ярко-красное перо, по форме напоминающее маггловскую ручку, и только на его конце был алый, ещё более насыщенного цвета пушок. — Это что, перо, исправляющее ошибки? Дурацкий подарок, как раз в твоём стиле, — усмехнулся он, наигранно заинтересованным взглядом осматривая свой подарок.

— Сам ты дурацкий, — буркнула она. — У тебя, между прочим, бывают грамматические ошибки, но чаще пунктуационные. Я просто хотела…

— Вставить свои пять кнатов, — веселясь, заметил Том. Аврора побагровела, не то от гнева, не то от… — Ты что, смущаешься?

— Не твоё дело. Не нравится? Дай сюда, — она протянула руку и попыталась вырвать перо из его рук, но Том не позволил. Надувшись, Аврора сложила руки на груди и что-то пропыхтела себе под нос.

— Ты никак влюбилась в меня, — наблюдая за её забавными реакциями, подначил он, сузив глаза.

— Ты что, дурак? — взбеленилась она, серые глаза блеснули яростью. — Я? В тебя? Не смеши моего красноглазого боггарта! Надо было ляпнуть такую глупость! Особенно после того, как ты выкрасил мои волосы в салатовый цвет… Влюбилась, ха! Мерлин, какой же ты трудный…

— Кто бы говорил, — продолжал тему Риддл. Он, надо сказать, даже соскучился по таким сумасбродским выходкам и поведению Авроры. На миг она забыла о печали и превратилась обратно в странную девчонку, к которой он так привык. — Успокойся, я пошутил, — отмахнулся он, но не заметил, как дрогнули губы девушки.

— Придурок, — прошептала она.

— Ты сегодня особенно красноречива, — протянул Том, вертя свой подарок в руках. — Признаться, я и забыл про свой день рождения… — вздохнул он, рассматривая перо. На самом деле он никогда не забывал о нём, и с утра ходил чернее тучи, вспоминая, как за все его восемнадцать лет этот праздник никогда не удавался.

— Как забыл? Тебе что, не приходили подарки от друзей? — возмутилась она.

— Пара книг от Цигнуса с поздравлением с Новым годом и длинный список литературы от Крауча.

— Как это? Они что, забыли? — для неё это казалось досадной оплошностью, которую срочно нужно было исправлять. В серых глазах светилось возмущение.

Том посмотрел на искусственного снеговика, размахивающего маленькой метелкой на барной стойке, и пожал плечами.

— Они не знают, Аврора.

— Невероятно… Как так можно? Как это они не знают? Ты им не говорил? А как же… Том, ты на седьмом курсе и они до сих пор не зна… Ты и подарков не получаешь?

— Не считая дешевых конфет и пачки карандашей, которыми всех детей одаривали в сиротском приюте, где я вырос — ты первая. — Неверие — вот, что выражало её лицо, а Том подумал, что он впервые невольно вспомнил приют без зла и впервые поведал кому-то о чем-то личном, пускай и не столь важном. Аврора — с её манией справедливости — оказалась не способна понять, что день рождения не был для него радостным праздником. У неё не находилось слов, только то открывался, то закрывался рот, как у рыбки. — А у тебя когда день рождения?

— Что-то вроде тринадцатого августа, — небрежно заметила она. — В этот день ещё какой-то праздник — международный день левши, кажется.

— Ты и в день странный родилась, что значит: «Что-то вроде?», — поинтересовался Риддл.

— Ну, мы решили отмечать семнадцатого января, когда я попала в больницу, просто… Это как новая жизнь.

— Твоя, небось, идея?

— А как же!

В помещении снова зазвенел колокольчик, и в паб вошёл молодой человек; он снял вязаную шапку-ушанку и взъерошил прилипшие к голове каштановые волосы — в итоге стал похож на твердолобика; оглядел помещение, что-то спросил у хозяйки, та указала на свободный столик, но потом остановила его и произнесла ещё пару слов, после чего юноша посмотрел на них с Авророй.

— Привет, Джина, — поздоровался он, останавливаясь возле них.

— Привет, Чарли, — поздоровалась она в ответ. Тот вежливо кивнул Тому. — С наступающим… — фраза прозвучала удручающе. — Ты как?

Она улыбнулась, старательно пряча грусть, которую Тому на время удалось выгнать.

— Нормально, и тебя с наступающим…

— Садись к нам, — Аврора пересела на соседний стул, сгрузив сумку на пол, и постучала ладошкой по месту рядом с собой.

— А я не помешаю? — он вопросительно посмотрел на её спутника. — Том, кажется?

— Нисколько.

Он присел за столик, к ним тут же подлетела мадам Розалия и приняла заказ; Чарли заказал виски, а они ещё по кружке горячего шоколада.

— Как успехи в академии? — её интерес был чисто из вежливости. — Уже сдал стажерские экзамены?

— Первый экзамен в начале февраля, — поведал он равнодушно.

— Где энтузиазм? Или ты больше не хочешь стать аврором?

Чарли почему-то взглянул на Тома, словно спрашивая: не мешает ли он? Том сделал вид, что его интересуют новые посетители паба, весело смеющиеся над снеговиком, дающим представление на барной стойке.

— Не знаю, не ожидал, что будет так трудно.

— Ну, ничего, есть куда более сложные профессии, а учеба твоя закончится в феврале, и станешь настоящим аврором, как ты и мечтал, Чарли, — Аврора старалась выглядеть заинтересованной, подбадривала его, но было видно, что ей не даёт покоя последняя встреча с ним в Хогвартсе — как напоминание о смерти Джоконды. — Будешь ходить со значком, а там, того и гляди, дадут повышение, смотря как ты себя проявишь.

— Дело не в учёбе, просто я насмотрелся за стажировку…

Том незаметно покачал головой из стороны в сторону, призывая того к молчанию, примерно понимая, какие слова последуют дальше. Аврора тоже это поняла, и за их столом воцарилось неловкое молчание. Глупый мальчишка ожидал, что профессия аврора будет захватывающей и интересной, но не учел, что ему придется иметь дело с трупами, кровью, убийствами. Может, после стажировки его определят в отдел, где ему не придется с этим работать. Скорее всего, так и будет, аврорат отсеивает слабаков на бумажную волокиту — туда Чарли и дорога. Том не выдержал и усмехнулся, поражаясь какими самонадеянными могут быть простофили вроде Чарли, и что из них получается.

— Я на секундочку, — проговорила Аврора, вставая из-за стола; она направилась в уборную, оставив молодых людей наедине.

— При ней не стоит употреблять таких слов, как смерть или трупы, — вкрадчиво произнёс Том. — Джоконда Смит была её лучшей подругой, а свои эмоции вам, Чарли, стоит держать при себе.

Том с отвращением заметил, как дрогнули губы собеседника. Тот стал мять в руках шапку. Неужели смерть может так действовать на людей? Он даже не знал эту девушку… Слабые нервы стоит лечить.

— Том, вы просто не понимаете, вы не видели смерть, вы не присутствовали при том, как бедную девочку уносили на носилках, а в больничном крыле стоял такой запах…

— Запах? — удивился Том. — Ваше воображение вас обмануло, Чарли. Труп начинает разлагаться и смердеть, если мне не изменяет память, не менее чем через сутки после смерти, и то это зависит от множества факторов, но, если учесть, что сейчас зима, это должно было занять намного больше времени. Даже пролежав в больничном крыле больше четырех часов, она не успела бы оттаять и начать самопереваривание,— Риддл с интересом наблюдал за реакцией Чарли: лицо того приобретало множество оттенков — от зелёного, желтого до состояния беленой стены.

— Хватит, — попросил тот, поднеся кулак ко рту, кажется, у него даже начались желудочные спазмы. Чарли провел дрожащей рукой по взъерошенным волосам, пытаясь прийти в себя. — Нет, Том, про трупный запах я знаю, вы не понимаете, — ему было тяжело говорить, но он, превозмогая отвращение, продолжил тему: — Когда… Джоконда Смит начала… таять, — старательно выбирая слова, начал он. — Появился этот запах, он не был похож на трупный, скорее… так пахнут очень грязные туалеты, понимаете?

Том вздохнул, скептично взглянув на борющегося с тошнотой парня. Аврора задерживалась.

— Понимаю, это, скорее всего, результат воздействия чар, чтобы снять окоченение, насколько я знаю, судколдомедэксперты имеют подобные заклинания на вооружении. Вам виднее, но… Мышцы расслабляются, и из организма выходит лишнее...

— Это действительно так, но запах был такой… острый, что ребятам пришлось надеть защитные маски, прежде чем им удалось проветрить помещение, чтобы избавиться от него.

— Вы преувеличиваете…

— А вы циник, Том, — неприязненно бросил тот. — Вы учились с погибшей в одной школе, а Джина, как вы сами упомянули, была её лучше подругой. Я второй раз встречаю вас вместе с Джиной, значит, вы, вероятно, часто пересекались и с Джокондой Смит…

Чарли был близок к истине, но даже не представлял насколько.

— Я просто приглядываю за Авророй Уинтер по просьбе Альбуса Дамблдора…

— Мило с твоей стороны, Том… — донёсся до него почти равнодушный голосок. — Не знала, что нас с тобой связывают именно такие отношения.

Том два раза моргнул, прежде чем вникнуть в смысл сказанных ею слов.

— Ты всё не так поняла…

— Оно и видно. Ты что, стыдишься меня? — сверкнув глазами, спросила Аврора. — Ладно, передам профессору Дамблдору, что мне не нужно сопровождений, — иронично закончила она, доставая из кармана несколько кнатов и сикль и кладя их на стол стопкой.

Чарли усмехнулся, увидев на лице Тома появившееся всего на миг смятение. Аврора поняла всё правильно. Она схватила сумку, мантию, свою глупую желтую шапку и направилась к выходу.

— Аврора, стой! — крикнул Том ей вдогонку, но та, бросив короткое прощание Розалии, вышла на задуваемую метелью улицу.

— Давай, нянечка, иди за подопечной, — издевательски проговорил Чарли, злорадствуя. — И у вас всегда каждый платит сам за себя? Джентльмен, называется.

— Пошёл ты, — злобно бросил Том, кидая на стол несколько монет, одна из которых, прокатившись, со звоном упала на пол. Он одарил довольного собой Чарли испепеляющим взглядом, схватил верхнюю одежду, подарок Авроры и быстрым шагом направился к двери, услышав вдогонку противный смешок.

Снег валил так сильно, что видимость терялась в радиусе пятнадцати футов. Авроры, конечно же, уже не было видно. Ругая себя за длинный язык, он побежал в сторону выхода из Хогсмида, на ходу застегивая мантию. И дементор его дернул сказать такое! Да ещё перед кем? Перед каким-то трусливым недоаврором! Сам виноват, что вывел того из себя! Том бежал довольно быстро, чтобы нагнать Аврору, которая, судя по их перемещению в Хогсмид, не могла далеко уйти. Цветастые плюшевые сапоги скользили и норовили уронить хозяйку в сугроб по дороге в деревеньку, Риддлу приходилось постоянно её ловить, и никакие Противоскользящие чары не спасали. Глупая, да как она вообще могла обидеться на такую ерунду? Остановившись на развилке на две дороги до Хогвартса — одна напрямки, другая по берегу озера, Том осветил палочкой снег вокруг в поисках её следов, но таковых не было. Выбор пал на тропу по берегу озера, но пройдя считанные десятки футов, Том остановился и, чертыхнувшись, побежал обратно в Хогсмид, на ходу придумывая ругательства в сторону нервной подруги и мерзкого Чарли. Точно, на неё напали нервзявки!

— Мерлин, и о чём я думаю… — проскрежетал он, влетая в поворот, ведущий по небольшой улочке к дверям паба «Кабанья голова». Он поскользнулся на заледеневшей ступени крыльца, но, зацепившись за покосившуюся вывеску, висящую на штанге, прикрепленной к столбу, едва удержался на ногах, как вдруг… Слабая конструкция со скрипом отломалась, и Том вместе с той самой идиотской вывеской завалился в высокий сугроб возле самого крыльца. Кое-как выбравшись из нежелающего его отпускать снега, он даже не озаботился отряхнуть одежду и влетел в паб, оставляя за собой шлейф падающих с его мантии снежинок. В Кабаньей голове практически никого не было, не считая какого-то типа неприятной наружности, решившего отмечать Новый год в компании графина с виски. Аврора как ни в чём не бывало сидела за барной стойкой и попивала сливочное пиво из прозрачного бокала.

— Мерлин тебя задери! — выругался Том, заставив Аберфота удивлённо вскинуть бровь. — Можешь не вести себя как истеричка?! Я не обязан за тобой носиться по всему Хогсмиду!

— Переживу без твоего надзирательства, — не поворачиваясь к нему, заявила Аврора, звучно отхлёбывая пышную пену с напитка. — Иди в Хогвартс, я вернусь камином, я уже договорилась с дедушками.

Том прорычал нечто нечленораздельное, он готов был схватить её за волосы и оттаскать по грязному полу «Кабаньей головы».

— Умеешь ты делать поспешные выводы! — рыкнул он недовольно.

— Мистер Риддл, зачем вы отломали мою вывеску? — прозвучал вопрос из уст Аберфорта, недовольно разглядывающего юношу. Том скосил глаза вниз и чертыхнулся: в его руке действительно находилась деревяшка с выцветшим названием паба. — Что с вами случилось?

После этого вопроса «Её Величество» Аврора Уинтер соизволила повернуть свой сиятельный лик к Тому. На мгновение она даже не поняла, что увидела.

— Ты искал меня в Антарктиде, или тебя пытало стадо снеговиков? — Аврора не сдержала смеха; сначала неуверенный, будто она забыла, что это такое, а затем… сдерживаемый, после — звонкий и привычный, такой, как всегда, но он быстро иссяк, словно потерял силу.

Том глянул в засаленное окно, где еле-еле различался его силуэт, но даже в нем можно было разглядеть своё отражение: сверху донизу он весь был в комках снега, налипшего на плотную дублёную кожу его мантии, черные волосы превратились в пышный седой парик, а капюшон оттягивался назад из-за обилия в нём снега. Но его больше интересовала реакция Авроры, а не собственный сумбурный вид. Она всегда была отходчивой, но этот всплеск позитивных эмоций был совсем не показателен. В ней ощущалось, как заметил Том, чувство вины, и она винила себя за каждую лишнюю, по её мнению, улыбку, коря себя за несдержанность во имя светлой памяти её подруги. Вот и сейчас она сникла и опустила взгляд. Том положил табличку на барную стойку и сел на высокий стул рядом с Авророй.

— Вам бы всё равно её перекрасить, — предложил он хозяину паба, тот хмуро фыркнул и убрал деревяшку куда-то вниз.

— Будете сливочное пиво, мистер Риддл? За счёт заведения, — спросил он угрюмо, снимая с полозьев один из не очень чистых бокалов. Осмотрев чуть желтоватое от засохшего напитка донышко, Аберфорт взял тряпку и собрался было плюнуть в стакан.

— Нет-нет, спасибо, мистер Дамблдор, я как-нибудь сам.

Аберфорт не стал спорить, а поставил кружку перед Томом, тот, сделав несколько пассов волшебной палочкой, произнёс самое сильное очищающее заклинание, какое знал и позволил бармену налить пива.

— Ты чего взбеленилась? — наконец, завёл беседу Том, совершенно не понимая, зачем притащился в «Кабанью голову», мог бы и в Хогвартс пойти, с Аберфортом Аврора не пропадёт. — Я случайно ляпнул.

— Ты никогда ничего случайно не говоришь, — с расстановкой произнесла Уинтер, вперив в него сосредоточенный взгляд. — Но чего это я…. От тебя другого ожидать сложно. Признаться, мне даже приятно, что ты чувствуешь некую ответственность за меня. Это хорошо, — она наигранно усмехнулась. — С наступающим, дедушка! — после чего сделала несколько внушительных глотков и закашлялась.

— Дурища, ерунду городишь, — пробурчал Аберфорт в бороду, поглядывая на Тома со скучающим видом хлопающего Аврору по спине, во время того, как она, откашливаясь, пыталась скинуть с себя его руку. — Ну, такими темпами вы до двенадцати все пабы в округе обойдете…

* * *

— Майни собрал саквояж, мисс, — отчитался маленький эльф, появившийся в каминном зале, где леди Малфой и Эвелин заканчивали завтрак.

В обществе матери Абрахаса Иви чувствовала себя практически расслабленно, чего, увы, нельзя было сказать применительно к его отцу, который после Нового года стал посматривать на неё с недовольством.

— Ваш поезд отходит с Кингс-кросса, если не ошибаюсь, в одиннадцать? Такими темпами Абрахас не успеет на него, — посетовала Арабелла, поглядывая на изящные золотые часики с инкрустированным бриллиантами циферблатом у неё на запястье. — Весь мир отдыхает, а мой муж и сын работают.

— Гоблины не признают человеческих праздников, — хмыкнула Иви, приступая к пирогу с почками.

— С другой стороны, Луи спокойно сможет отправиться обратно во Францию после подписания последних документов по сейфу, — миссис Малфой взглянула за окно, в которое, задуваемые ветром, стучались ветки разросшейся пихты, и на мгновение скривилась. — Квинси! — главный, насколько успела запомнить Эвелин, эльф, носящий самую чистую наволочку, тотчас появился перед Арабеллой. — Я, кажется, уже говорила, что старую пихту стоит спилить, или мои приказы тебе ни о чем не говорят? — холодный тон не шел этой женщине, но Иви и сама подобным образом общалась с домовыми эльфами. — Или ты хочешь наказания? — под строгим взглядом хозяйки Квинси поджал ушки и ссутулился: этот эльф запомнился Эвелин другим: с гордой осанкой и прямым взглядом.

— Простите Квинси, госпожа, — тихо пропищал он, рассматривая кривые пальцы своих ножек, — Квинси хотел спилить пихту, но молодой господин заметил и отругал. Сказал, что для Квинси основным хозяином является он, и его приказы не обсуждаются, — его губы задрожали, и он отступил на шаг, опасливо косясь на волшебную палочку Арабеллы, лежащую на скатерти.

Леди Малфой при этом имела каменное выражение лица, что свидетельствовало о внутреннем негодовании. Она сжала ладонь в кулак и снова произнесла холодным тоном:

— Ты, неблагодарный эльф! Ты забыл, что ты пришел в семью Малфой из рода Черрингтон-Кант и должен подчиняться мне как его наследнице? Если эта пихта будет здесь и вечером, я приказываю тебе ошпарить руки в кипятке.

Из огромных глаз домовика покатились бусины слёз, он зашмыгал носом, но не проронил ни стона. Маленькие ручки затряслись от страха, и он спрятал их за спину.

— Да, госпожа, Квинси понял, — обронил он почти ровным голосом, но Эвелин знала, что его ответ никоим образом не относится к пихте, громко стучащей в окно ветками.

В словах и приказах леди Малфой не было ничего предосудительного, ведь эльфы обязаны подчиняться волшебникам, которым служат, но невольно хотелось посочувствовать бедному существу, чьи руки, несомненно, к вечеру будут перебинтованы.

— Доложишь, когда мой муж и сын вернутся домой. Свободен, — бросила Арабелла и забыла о его существовании, продолжив утренний чай. Она невольно обнаружила на себе застывший взгляд невестки. — Эвелин, дорогая? Что-то не так?

— Нет-нет, всё в порядке, — выдавила та из себя милую улыбку.

— Извини, я понимаю, что тебя так шокировало, мой сын редко бывает в Малфой-мэноре и эльфы совсем распустились, — невозмутимо оправдалась Арабелла.

…Остаток завтрака прошёл в обсуждении школы, леди Малфой прониклась сочувствием к совершившей самоубийство девочке и рассказала о том, что сама когда-то училась в Хогвартсе, но после помолвки с Луи перевелась в Шармбатон. Она выглядела вполне довольной браком, да и вообще со стороны походила на беззаботную аристократку, купающуюся в деньгах, но… В ней было что-то такое, чего Иви не могла проанализировать и понять, будто под маской улыбчивой женщины скрывается иное обличие — и разговор с эльфом тут ни при чем — это лишь малая доля мелочей, которые становились заметными, когда пообщаешься с ней подольше. Арабелла была почти раскованной с невесткой, позволяя себе быть более естественной — такой, какой она была на самом деле. В этом не было ничего плохого, да и есть ли различия между ней и Иви? С возрастом придет и понимание, утонченность, а так же холодность. В голове всплыл образ ненавистной Друэллы Розир, о ледяном сердце которой студенты слагали легенды… и что будет с ней в будущем? Бедный Цигнус.

— Мама! — донёсся недовольный голос из проёма распахнутой двери. Плотно сжатые губы и раздувающиеся ноздри свидетельствовали о том, что Абрахас не в духе. — Почему ты приказала Квинси ошпарить себе руки?

Арабелла изобразила искреннее недоумение, вслед за ним — оскорблённость.

— Что ты себе позволяешь в присутствии Эвелин? — спросила она строго, глядя на сына. — Этот эльф ослушался моего приказа!

— Этот эльф подчиняется мне, как главе поместья! — перебил Абрахас. — Хотя твой приказ он успел исполнить! — возмутился он. — Эта пихта мне нравится, чем она тебе не угодила? Или ты решила проучить Квинси и меня заодно?

Леди Малфой плотно сжала губы, стараясь взять себя в руки.

— Это всего лишь домовик, Абрахас. Извини, Эвелин, — не глядя на неё, сказала Арабелла. — Но дело не в этом, а в том, что этот домовик почему-то подчиняется только тебе. Он особенный?

— Не говори ерунды, мама, я просто не хочу, чтобы вы с отцом трогали Малфой-мэнор, дядя Джонатан оставил его мне! — он был очень недоволен вмешательством матери, впрочем, у Иви сложилось впечатление, что такие моменты происходят в их семье часто. Абрахас почему-то сильно отличался от своих родителей, однако и он мог вести себя высокомерно. — Можешь заниматься своей личной спальней, но не нужно трогать остальное!

Арабелла задохнулась от возмущения:

— Это поместье было передано тебе по моей линии, и Джонатан был моим родным братом, между прочим!

— Почему вас слышно из моего кабинета? — донесся голос Луи из коридора. — Что у вас стряслось? Доброе утро, Эвелин, — бросил он, оказавшись в каминном зале, — ваши вещи уже собраны?

Она неуверенно кивнула, глядя на лорда Малфоя, и перевела взгляд на недовольного Абрахаса, покрывшегося красными пятнами от злобы.

— Мама велела Квинси ошпарить руки за то, что он не спилил мою любимую пихту! — наябедничал он отцу, но это не выглядело смешно.

— Меня раздражает этот звук, — повысила голос Арабелла, взглянув за окно и сморщившись от стука. — Эта пихта закрывает солнце.

— Какое солнце? Окна выходят на север! — возмутился Абрахас; его ноздри угрожающе раздувались.

Оценив обстановку, Луи вздохнул и достал из сюртука волшебную палочку, взмахнув ей, он прекратил этот назойливый звук, издаваемый бьющимися о стекло ветками.

— Теперь всё разрешилось, дорогая? — с усмешкой спросил он. В его взгляде можно было прочитать наигранную заботу.

Абрахас взглянул на отца, затем на мать и закатил глаза:

— Пойду, соберу вещи, Эвелин, поможешь? — намекнул он, что стоит покинуть эту компанию.

— Да, конечно, — Иви поднялась со стула, покрепче затянула хвост светлых волос на затылке и собралась было двинуться к выходу.

— Подождите, Эвелин, — остановил Луи, и девушка замерла на месте, глядя на него; он кивнул жене, которая на мгновение соединила брови, а затем, произнесла:

— Эвелин, останьтесь, — угадала она мысли мужа. — Мы ещё не допили чай, думаю, Абрахас сможет собрать свой сундук сам вместе с эльфами, — сделала она ударение на упоминании слуг.

Иви вопросительно взглянула на Абрахаса: тот просто удалился, понимая, что если его родители что-то задумали, то спорить с ними бесполезно.

— Мы отбываем через полчаса, — донеслась его последняя фраза из коридора.

— Дорогая, — обратился Луи к Арабелле. — Выйди ненадолго.

На лице той появилось невероятное удивление.

— Если ты хочешь поговорить о делах семьи Уилкис, то я…

— Нет, не о них, — отрезал он, давая понять, что его просьбы не обсуждаются. Арабеллу это никак не смутило; женщина, воспитанная в послушании мужу, просто поднялась, расправила юбку своего тёмно-зелёного твидового платья и вышла из каминного зала, оставив их наедине.

Иви старалась не выдавать волнения, глядя в глаза этому человеку, ведь она прекрасно понимала, для чего он попросил леди Малфой удалиться. Этого разговора было не избежать. Опустившись обратно на стул, она морально приготовилась слушать нотации.

— Я не хочу вас надолго задерживать, мисс Уилкис, — официально начал Луи; он так и не занял один из свободных стульев — показывая тем самым некое превосходство и выставляя между ними барьер. — Начну с того, что вам не следовало вестись на поводу у своего любопытства и искать тайные ходы, о существовании которых вам наверняка поведал мой сын.

Иви почувствовала, как от его голоса по её спине пробежали неприятные мурашки. Отец убьет её, если она испортит отношения с отцом Абрахаса.

— Прошу прощения, лорд Малфой, — выдавила она из себя, подражая его тону. — Уверяю вас, что я ничего не трогала.

— Не лгите мне, — с нажимом произнёс он, не собираясь тратить время на пустую болтовню. — Надеюсь, что вы не распространялись о своем путешествии Абрахасу.

Иви попыталась изобразить изумление, но до ужимок леди Малфой ей пока ещё было далеко.

— Естественно, нет.

— Вот и хорошо, а теперь давайте поговорим о том, что вы там увидели и о чем стоит молчать, чтобы вы не нажили себе проблем.

— Вы беспокоитесь за меня? — вырвалось у Иви под какую-то зловещую ухмылку Луи, чем она себя и выдала окончательно.

— Не думаю, что вас заинтересовала папка с надписью «Гертруда фон Эдельман», которая до вашего прихода лежала на самом верху стопки, — убедившись в том, что Эвелин не собирается его перебивать, Луи продолжил: — Я понимаю, мисс Уилкис, что вас заинтересовало знакомое имя, но на всякий случай поинтересовался у Абрахаса о ваших с мистером Риддлом отношениях. И знаете, я не прогадал, кажется, что между вами уже давно некое взаимонепонимание. Что ж, полагаюсь на ваш ум и надеюсь, что информация, которую вы успели о нём узнать, не выйдет за пределы этого поместья. Если этот молодой человек скрывает свое происхождение, то не стоит об этом говорить во всех коридорах Хогвартса и, в том числе, обсуждать это с самим Томом Риддлом. Думаю, что факт вашей осведомлённости не обрадует его.

Иви ненароком взглянула на пихту за окном, которая действительно начинала её раздражать.

— Ещё раз прошу прощения, лорд Малфой, за своё любопытство. Мне кажется или вы мне намекаете обходить Тома стороной, будто он опасен? — Иви старалась вытащить из него нужную ей информацию, хотя она уже и так поняла, что в открытии Тайной комнаты и в таинственных нападениях на магглорожденных студентов в позапрошлом году повинен именно наследник Салазара.

Луи подавил желание рассмеяться над её попытками извлечь из него больше, чем она успела изучить, прежде чем услышала, как в его хранилище документов открывается дверь.

— Вы всё прекрасно сами понимаете, — просто сказал Малфой, выразившись двусмысленно; ничего страшного в её поступке не было, но Том Риддл мог оказаться очень опасным человеком, скрывающимся под личиной блестящего студента. И хотя, доказательств тому, что Риддл повинен в смерти трех магглов не было — были всего лишь предположения, которые, Луи, слава Мерлину, не изложил в записях о нём — его возможной невестке стоило быть осторожнее. Эвелин отлично подходила на роль жены его сына, даже если и были другие тайны, куда она успела засунуть свой хорошенький носик, скоро она войдет в эту семью и подобные разговоры не понадобятся. Женщин Малфой воспитывают хранить семейные тайны… — Пускай его тайны остаются тайнами…

* * *

— Профессор Меррисот, Галатея, — доверительно обратился новый директор, — боюсь, что у нас больше нет времени на попытки расколдовать портрет гостиной Рэйвенкло. Стоит повесить на его место другой.

Пожилая ведьма тяжело вздохнула. Первое января выдалось насыщенным подготовкой учебного материала на новый семестр и составлением табелей успеваемости за первый, на который не хватило времени в ушедшем году по понятным причинам.

— Мистер Хопкинс, я, конечно, всё понимаю, но сэр Генри был стражем Рэйвенкло несколько веков, это просто неуважение к нему, — произнесла она, понимая, что на самом деле другого выхода нет.

— Я не прошу вас отказываться от сэра Генри. Пока с ним работают мастера, думаю, стоит на время заменить его на кого-то, кто сможет обеспечить студентам вход и выход из башни факультета, — сказал Хопкинс, раздосадованный необходимостью озвучивать очевидные вещи. — Я слышал, что Гораций Слагхорн и Джеймс МакКалог уже придумали замену. Я считаю, что бронзовый орёл, висящий в зале наград, отлично подойдёт. Из него выйдет отличный дверной молоток…

— Но это же моя личная премия за победу в викторине «Магия без границ» в школьные годы! — возразила Галатея, поправив сползшие на нос очки. Она строго посмотрела на министерского сотрудника, вальяжно развалившегося в кресле Диппета. Тощенький носатый волшебник просто терялся в громадине.

— А ещё это артефакт способный задавать загадки, разве он не отлично подходит Рэйвенкло? — усмехнулся Хопкинс невольной жадности декана этого факультета.

— А вдруг студенты не смогут их отгадать? — нашла новый аргумент Меррисот. — Они же останутся в коридоре!

— Не думаю, что самый умный факультет останется без ночлега…

— Я против!

— Галатея, в этом есть и плюсы, — послышался голос позади неё; в дверях появился Альбус с зажатой в руках коричневой папкой. — Вашу награду будут видеть все рэйвенкловцы, разве это не повод для гордости?

— О, Альбус, и вы туда же? Не забывайте, что в школе могут появиться и мародёры, которым может приспичить испортить или украсть моего орла! Вы что, не помните, что стало с бюстом Патрика Невозмутимого?

— Ну-ну, Галатея, это всего лишь досадная случайность…

— Послушайте профессора Дамблдора… — но Хопкинс замолчал, получив угрожающий взгляд от профессора Защиты от Тёмных Искусств.

— Нет, нет и нет! Повесьте туда портрет Эдмунда Кавендиша с пролета пятого этажа, он сам предложил свою кандидатуру.

— Это потому, что ему там скучно. Думаю, что его храп не позволит студентам нормально высыпаться, — с улыбкой произнёс Дамблдор, кладя на стол принесенную с собой папку. — Элайджа, вот список и личные дела наиболее проблемных студентов, о котором вы просили.

Галатея изумлённо уставилась на Альбуса.

— Это ещё зачем?

— Видите ли, Галатея, в связи с происшествием с мисс Джокондой Смит нам нужно выявлять проблемных студентов. Более жесткий контроль позволит нам пресекать подобного рода инциденты, — сложив руки на столе замком, со всей серьезностью пояснил Хопкинс. Галатея посмотрела на щупленького директора, которого при желании можно было сдуть порывом ветра в открытую форточку. — Когда ждать отчет дома Рэйвенкло?

Поджав губы, Меррисот проговорила нечто вроде: «я постараюсь успеть за день» и поднялась с кресла, чтобы покинуть профессоров. Бросив на прощание сухое: «до встречи», она покинула кабинет и уже стала спускаться по винтовой лестнице, но её остановил голос Дамблдора.

— Галатея, — позвал он. — Подождите.

Они вышли из-за каменной горгульи и только когда поворот на директорскую башню скрылся из виду, завели разговор.

— Альбус, вы потакаете вмешательству Министерства Магии в дела школы. Армандо никогда не позволял подобного, — процедила Меррисот, даже не глядя в его сторону. — Где он сейчас…

— Подобные меры — необходимость, скоро, я полагаю, всё уладится. Я обязан подчиняться Хопкинсу, пока он занимает этот пост, лучше знать все замыслы министерства магии изнутри, — негромко рассудил он, оправдываясь перед старой подругой. — Элайджа проникся ко мне доверием.

Галатея остановилась перед дверью в свой кабинет и распахнула её.

— Зайдете на чашечку чая? — спросила она, оглядывая Альбуса заинтересованным взглядом; что-то в его внешности изменилось. — Мемфис прислал мне коробочку бельгийского шоколада.

Дамблдор задумчиво почесал бороду, раздумывая сколько у него осталось свободного времени.

— Пожалуй, зайду, — он галантно пропустил Меррисот вперед и вошел следом.

Профессор неожиданно обернулась и снова оглядела коллегу, наконец-то найдя то, что зацепило её взгляд.

— У вас новые очки, Альбус? — поинтересовалась она, осматривая очки-половинки в тонкой оправе на его носу.

— Аврора подарила, — с доброй улыбкой ответил тот, тронув оправу пальцами.

* * *