ILY (гет)

Лили

«Он должен на время уйти из дома. Верь мне. Это сюрприз.»

Я сминаю бумажку с посланием от Дина, как только Сэм обращает на нее внимание. Сюрприз? Что этот Дин опять затеял?

— Я тоже хочу пиццу. — Прячу бумажку и максимально честными глазами гляжу на Сэма. — Но до города далеко, я не знаю...

— Возьму скутер.

— Скутер? — Чему я удивляюсь, это же Уайты.

— Ну да. — Дин, обнаглев, всовывает в пространство между мной и Сэмом свою лохматую голову. — Думаешь, зачем нам ангар?

Сэм уезжает, а Дин с приветливой улыбкой монашки-домработницы закрывает за ним дверь.

— И как ты это объяснишь?

— Никак. Пока что никак. Сама все увидишь. — Дин резко разворачивается и широкими прыжками поднимается по лестнице. Я поспеваю за ним, попутно сыпля словами.

— Но я помогла тебе выдворить Сэма!..

— Ты сама помогла мне выдворить твоего же парня. — Дин резко останавливается и поднимает указательный палец к потолку.

-…А теперь ты строишь из себя конспиратора.

— Что же вы, девушки, такие сложные… — Закатывает глаза Дин и распахивает дверь в комнату Маргарет. Я не понимаю, на что мне стоит обратить внимание, пока не замечаю большую клетку, стоящую прямо на полу.

— Родители знали, что Сэмми хотел сову, вот и… Мне досталась метла, и я думаю, что она лучше, но хозяин-барин.

— А где сама сова? — Недоумеваю я и осматриваюсь, словно предполагая, что она могла спрятаться за телевизор или на дверном косяке.

— Один парень с минуты на минуту привезет из Косого переулка. Мы хотели сделать все незаметно.

— Ага. Ну, ладно. Я согласна помогать.

— Ты уже это делаешь. — Усмехается Дин, и я по-дружески ударяю его кулаком в ребра.

— Пойдем на улицу, подождем нашего курьера. — С какой-то странной интонацией говорит Дин и спускается вниз. Мне ничего не остается, кроме как следовать за ним.

Вопреки ожиданиям, курьера мы ждем еще полчаса. Беспокойно поглядывая на наручные часы, Дин наворачивает вокруг меня круги, пока я, запрокинув голову к пасмурному небу, прохожусь по альбому The Neighborhood. И вот мой тихий голос заглушает рокот мотора. Прямо перед нами останавливается парень на черном мотоцикле. Я уже готовлюсь побурчать на незнакомца за его непунктуальность, как он снимает мотоциклетный шлем. Я замираю на месте, хватая ртом воздух. Не знаю, что мне хочется сделать: ударить парня или обнять его.

— И тебе привет, солнце. — Привычной половинчатой улыбкой усмехается Мэтт.

— Я тебе не солнце. — Только и выдавливаю я из себя и разворачиваюсь к Дину. Белобрысый засранец.

Мэтт со снисходительной усмешкой возводит глаза к небу (задушила бы подонка), как на него с победным кличем налетает Дин. Сбив приехавшего с ног, Дин довольно встает, отряхивает ладони и победоносно смотрит на пораженного ужасным, смертоносным и вообще дико опасным кареглазым заклятием Мэтта. Тот лишь хохочет и брыкается ногами, угодив тяжелым ботинком Дину по колену. Похоже, это у них уже традиция.

— Ваше счастье там. — Бернс махает рукой в сторону блестящего мотоцикла. Накрытая темной тканью, клетка стоит на нем, опасно покачиваясь. Но только я хочу накричать на Мэтта за то, что клетка в любой момент его путешествия могла ухнуть на землю, как замечаю чуть мерцающие нити страховочного заклинания, окутывающие ее. Досадливо морщусь и прикусываю губу. Если я хочу помирить Сэма и Мэтта, я в первую очередь сама должна перестать так относиться к нему.

Дин ссыпает в руку Бернса несколько золотых галеонов. Тот, подкинув их на руке, прячет золото в карман.

— Я поехал, наверное. Нужно маме к празднику помочь подготовиться. — Дин сжимает губы в ровную линию, прикрывает глаза и согласно кивает. Мэтт лишь закатывает глаза. — Да и Сэм скоро приедет. Вот счастье то нам всем будет, если он меня увидит.

Я не успеваю начать возражать, как Мэтт надевает шлем и уезжает, подняв облако пыли, которая скоро оседает, покружившись в тяжелом воздухе. Дин фыркает и провожает его взглядом.

— Маме он помогать будет, ага.

— Что? Почему ты так говоришь? — Настораживаюсь я.

— У нашего юного Гермеса появилась девушка, наконец-то.

— О. да? Здорово. Рада за него.

Так вот почему Дин был так спокоен. Мэтт влюблен в другую. Я в безопасности. Но почему мне от этого неприятно?

— Лилз, твой Гермес скоро прикатит. Нет смысла вздыхать по другому, окей? — Дин приподнимает темную ткань. Раздается недовольный клекот. — Тем более, у нас тут своих забот навалом.

Уйат разворачивается на пятках и уходит в дом, а я неосознанно продолжаю следить за пыльной змеей, стелющейся по дороге там, где проехал Мэтт.

* * *

— Ди-и-ин, помоги-и!!! — Воплю я, держа птицу за лапы. Совенок издает недовольные звуки и старается схватить меня за пальцы. Ему это удается, и я, вскрикнув от боли, роняю его на мягкое одеяло. Очередь совенка пищать от негодования.

— Господи-Лили-аккуратней-он-тебя-не-поранил-чертова-птица-будь-ты-проклята-зачем-она-ему-вообще-нужна?! — Скороговоркой выговаривает Дин и сгребает совенка в охапку. Только взъерошенная голова, да лапки с острыми коготками видны на поверхности. Птица вертит головой во все стороны, притихнув, а потом верещит так, что уши закладывает. Я шарахаюсь от источника крика, и дверь резко распахивается.

Все в комнате замирают. Кажется, даже совенок потрясен из-за неожиданного прихода Сэма. Птица смотрит на него, вывернув голову, и издает совсем тихий, вопрошающий звук.

— Эм... Привет. — Ляпает Дин и старается улыбнуться, но его губы кривятся от боли, когда совенок вновь клюет его пальцы.

Мы попали.

* * *

— Нойз.

— Что? — Отрываюсь от книги и поднимаю голову на Сэма, поглаживающего совенка по пушистой голове. Последний сладко щурится и аж заходится от удовольствия.

— Его будут звать Нойз. — Длинные пальцы Сэма гладят шею птицы.

Я посмеиваюсь и снова смотрю в книгу. Нойз. Шум. Да уж, это имя определенно ему подходит. Мы полдня убирали последствия его прибытия в дом, но Сэм остался в восторге от сюрприза. Даже во время уборки Нойз сидел у него на плече, нежно покусывая его за ухо, таким образом выражая любовь к новоиспеченному хозяину.

Я чувствую на себе настойчивый взгляд Сэма. Вновь поднимаю на него глаза.

— Что?

— Тебе нравится?

Этот вопрос застает меня врасплох. Это ведь его сова, его питомец, он имеет право называть его как хочет и...

— Да.

— Хорошо. — Улыбается Сэм и вновь принимается гладить Нойза. Я неожиданно остро завидую птице.

— Сэ-эмми-и! — Раздается голос Дина на лестнице. Нойз хлопает крыльями и улетает на шкаф. Сэм цокает языком и поднимается с кресла.

— Ты пиццы хочешь? — Дин врывается в библиотеку и протягивает брату плоскую картонную коробку. Сэм стоит, раззинув рот от удивления.

— Неужели ты со мной чем-то делишься? — Выдавливает он. Из него вырывается смешок. — Ну, спасибо. Да. Спасибо.

Дин быстро кивает и уходит. Сэм поднимает крышку коробки и смеется, запрокинув голову.

— Вот такого Дина я узнаю!

Я заинтересованно отрываюсь от книги, и парень поворачивает ко мне... Пустую коробку. На ее дне маркером написано "Шучу. Иди поешь".

Я подхватываю смех Сэма, а на шкафу вторит нам клекотом Нойз.

* * *

Ребята поводят носами и вздыхают. Я чувствую себя мамой двух несносных, но любимых и дорогих мальчиков, и внутри меня разливается тепло. Я прислушиваюсь к шуму газовой горелки, тиканью настенных часов, ветру за огромным окном, шепчущему в прозрачном вечернем воздухе секреты, травам, вторящим ветру и плетущим из золотых нитей солнца звездную шаль, собираясь накинуть ее на небо к вечеру, чтобы оно не замерзло... Мне хорошо. Такая жизнь достойна того, чтобы ее добивались. Внезапно перед моими глазами встает четкая картинка: я сижу на диване, жутко мягком и удобном на вид, у моих ног лежит большой пес, выбивающий дробь хвостом по ковру, по дому витают запахи корицы и апельсиновой цедры, смешанные с ароматом свежих имбирных пряников. Рядом с собакой, на ковре, скрестив ноги в теплых шерстяных носках, сидит Сэм, уже совсем взрослый, возмужалый, с поросшими короткой щетиной щеками и подбородком. Я рассеянно вожусь пальцами в его волосах, а он взмахивает палочкой, заставляя искусственные снежинки и пряничных человечков водить хороводы в воздухе. На его ногах сидит маленький ребенок, заливающийся восторженным смехом и старающийся словить пальчиками белых снежных мотыльков над ним...

Стоп.

Нельзя.

Нет.

Мне еще только шестнадцать, Сэму лишь на год больше, еще рано думать о чем-то таком, даже настолько притягательном. Мало ли, как сложится наша дальнейшая судьба. Пока я окончательно не предалась мечтаниям, приподнимаю крышку кастрюли, в которой кипит вода с варящейся в ней вермишелью. Затем проверяю тушащиеся в глубокой сковороде овощи с мясом (Дин беспокойно поводит носом) и удостоверяюсь, что все готово.

Мы в тишине уплетаем ужин, глядя на небо, которое вот-вот загорится. Сэм отставляет тарелку и выпускает из себя воздух, откидываясь на спинку стула. Я никак не могу доесть свою порцию, поэтому я протягиваю свою тарелку Дину. Тот довольно хватается за вилку и подносит ее к еде, но тут его лицо принимает расстроенное, чуть ли не испуганное выражение, и он откладывает столовый прибор на столешницу.

— Что такое? — В глубине души я боюсь, что моя стряпня настолько ужасна, что даже всеядный Дин не может ее заглотить. Тот факт, что до этого братья едва ли не соревновались, кто доест быстрее, смакуя и гарнир, и мясо, как-то уходит из головы.

— Лили... Сэм... Похоже, я болен...

— Что?! — Резко поворачивает голову в сторону брата Сэм.

— Я не могу больше. Я наелся. Я. Наелся. Представляете? — Дин начинает подергиваться, и я уже боюсь, что с ним что-то не так, но я понимаю, что он просто... Смеется. Его смех подхватывает Сэм, а я сижу, поворачивая голову то на одного, то на другого.

— Что в этом такого? — Недоумеваю я, как до меня доходит, и я тоже улыбаюсь. О бездонном желудке Дина среди нас складывались легенды, и вот тут я единственная, кроме Маргарет, кто смог удовлетворить этот зверский аппетит.

— Но это хотя бы было вкусно?..

— Не волнуйся, Лилз. Эльфы-домовики Хогвартса могут позавидовать такому убойному результату употребления твоей стряпни Дином. — Быстро отчеканивает Сэм. Дин чуть раздувает щеки, сдерживая приближающийся смех. Я не понимаю, как расценивать это — как комплимент или как насмехательство — и отворачиваюсь от ребят.

— Посуду будете мыть вы.

— Есть, мэм! — Резко подскакивает Дин и несется к мойке. Тут даже я не могу удержать смеха.

— А, стоп, чуть не забыл. — Дин подносится ко мне и быстро клюет в щеку, пока Сэм не начал возмущаться. — Спасибо.

— Спасибо. — Повторяет Сэм и тоже целует меня в щеку. Я краснею и опускаю взгляд.

И как с ними можно спокойно жить?

* * *

— Осторожно… Не оступись здесь.

Сэм поддерживает меня за талию, когда я оступаюсь. Мое сердце делает резкий скачок. Я боюсь высоты, и вот пожалуйста — мы лезем на самое высокое дерево в округе! Класс! Делаю глубокий вздох. Сэм и сам знает о моей фобии, и это причиняет ему неудобство.

— Потерпи немножко, пожалуйста, — молит его голос. — Скоро ты увидишь, зачем я тебя сюда привел.

Только я хочу начать возражать, как моя рука касается последней ступеньки, и я подтягиваюсь.

Вау.

Просто. Вау.

Широкая деревянная площадка, довольно-таки просторная, прячется среди ветвей дерева. В центре площадки стоит небольшой домик, высокий, словно вытянутый к солнцу. Я осматриваюсь и делаю пару шагов. Смотрю вниз, в пробел между листьями, и мне становится плохо от созерцания высоты, на которую мы забрались. Подхожу к домику и дергаю дверную ручку, но дверь не поддается. Сэм подходит сзади и вставляет в замочную скважину маленький ключик. Раздается приятный щелчок, и дверь распахивается, дружелюбно приглашая пройти внутрь. Я вздыхаю, когда моему взгляду показываются многочисленные креслица самых разных и нелепых форм, столик и просто огромное множество полочек, ползущих вдоль стен от пола к самому потолку. На полочках стоят различные мелочи, такие как пустые бутылочки из под сока, несколько кубиков Рубика, старые игрушки, баночки с гвоздями и кнопками, кипы журналов, книжек, рогатки, дробинки и еще много того, что может пригодиться мальчишкам. В одной из стен есть большое окно, из которого открывается прекрасный вид на долину, поля и деревья. Отсюда даже виден дом Уайтов. У самого окна висит просторный гамак. В потолке домика тоже виднеется окно, но в него вставлено множество разноцветных стеклышек, вместо одного прозрачного окна. Они причудливо ловят блики солнца, пробирающегося через ветви, и чуть светятся. Я уже раскрываю рот, чтобы спросить, откуда у Уайтов такой шикарный домик на дереве, но вспоминаю про папу-архитектора и замолкаю.

— Д-а-а, давно мы здесь не убирались… — Раздается голос парня прямо над моим ухом.

Мы лежим на гамаке, Сэм, закинувший руки за голову, и я на нем, распластавшись по нему и свесив вниз руки. Мое лицо оказывается у него на груди. Мы смотрим на закат, вступивший в силу. Он рдеет алыми полосами и поблескивает золотыми облачками, плывущими на запад.

— Тебе нравится у нас? — Раздается голос Сэма. Я лежу, прислонив ухо к его грудной клетке, так что каждое его слово гулом и вибрациями отдается во мне.

— Очень. — Просто отвечаю я сильнее вжимаюсь в Уайта. Он зарывается лицом мне в волосы.

— Тебе все еще больно? — Голос Сэма звучит неуверенно, даже боязливо. Он явно долго собирался задать этот вопрос.

— Что? — Я напрягаюсь, не понимая, к чему ведет Сэм.

— Твои… Родители… Тебе из-за них…

— Да. Все еще больно. — Прерываю я Сэма, чуть грубее, чем мне этого хотелось. Он словно сжимается, жалея о том, что задал такой вопрос. Я закусываю губу.

— Прости, я просто сглупил…

— Да нет. Ничего. — Я думаю, стоит ли сказать парню о том, что мои родители живы. Борьба во мне накаляется, достигая предела. Сэм — это тот, кому я доверяю буквально все. Внезапно вспоминаю, как нас тянуло друг к другу после инцидента на вечеринке в Гринплэйс, как я влезала в самые дебри, совершая необдуманные поступки, а Сэм следовал за мной, прикрываясь Дином, чтобы защитить меня. Как я была выжжена изнутри, когда Сэм «умер». Я та, кто видел его смерть дважды. Дважды. Этого хватило, чтобы убить меня саму, но живой и настоящий Сэм без особых проблем воскрешал мен из пепла боли и отчаяния. Он достоин того, чтобы знать.

— Я хочу тебе кое-что рассказать… — Я приподнимаю взгляд на Сэма. Он весь превращается в слух, и я начинаю свой рассказ.

— Но… Это же чудесно. — Пораженно говорит Сэм после того, как я заканчиваю свое повествование о Марке и снах-тренировках.

— Не совсем. У мен было еще одно видение. Давно, очень давно. Когда мы поссорились из-за Мэтта. Я упала с лестницы и потеряла сознание. Какая-то непонятная кома убивала меня день за днем, а я видела, как ко мне приходят люди, слышала, что они говорят. Ты чувствовал меня. Чувствовал мою душу, присутствующую в помещении. — Я горько улыбаюсь. — Один раз мадам Помфри спросила у МакГонагалл, почему меня не отправили в Мунго, ведь мне нельзя было помочь в другом месте, и шансов на то, что я выйду из комы, были очень малы. МакГонагалл ответила, что в Мунго слишком опасно, что Марк пишет ей, что на Холмсов ведется охота… У меня голова кругом шла из-за всего этого. И еще она сказала, что я действительно могу остаться одна, как все думали до этого. Остается лишь надеяться, что с моими родителями все нормально, и я увижу их.

— Но ты не спрашивала у Марка, кто именно те самые охотники за Холмсами? — Интересуется Сэм.

Я качаю головой из стороны в сторону.

— Наверное, тебе снова стоит с ним увидится.

* * *

Неровный, мигающий свет. Многочисленные зеркала словно взрываются белыми огнями, разлетаясь вдребезги. Но вот свет тухнет, снова загорается, а они стоят на месте, целые и невредимые. Недоуменно осматриваюсь. На меня смотрит сотня пар разноцветных глаз, вопрошающих, что я снова делаю в зеркальном лабиринте. Я и сама не знаю ответа.

Тишина. Полная, абсолютная, всепоглощающая, похожая на ком ваты в горле. Мне становится трудно дышать. Страх расползается по венам, наполняя мою кровь. Сердце бьется, как птичка в клетке. Сейчас что-то случится.

Сейчас.

Что-то.

Случится.

Я поднимаю глаза и вижу Сэма. Он ловит мой взгляд и улыбается. Я чуть успокаиваюсь, подхожу к нему и обнимаю. Вот так. Все хорошо. Закрываю глаза.

Хватка Сэма становится слабой.

Я распахиваю глаза и быстро отхожу от Сэма. Он начинает заваливаться, падать, протягивая руки ко мне, ища помощи. Из его рта бежит струйка крови. Он падает навзничь. Из его спины торчит древко стрелы.

Я задыхаюсь, пячусь назад и падаю на пол, вцепившись в волосы руками. Раскачиваюсь, словно сумасшедшая.

— Это сон, это сон, это сон, это сон…

— Лили!

Я вскидываю голову на источник звука.

Мама. Мама!

Я бегу к ней, обнимая. За ее спиной стоит отец. Родители улыбаются, смеются, треплют меня по волосам, как когда-то тогда, в детстве.

Я вспоминаю про Сэма.

— Нет!

Мама не отпускает меня, хотя я вырываюсь изо всех сил. Руки отца сжимаются вокруг моей шеи. Я стараюсь заглянуть им в глаза и кричу, увидев их лица. Кожа слазит с них, оголяя кости, лохмотьями свисая с черепа. Зубы, неприкрытые плотью, скалятся в мертвых ухмылках. Белые глазницы гноятся, сверкая бельмами.

— Нет!!!

Олив. Перри. Рэд. Мэтт. Все лежат на полу со стрелами в телах. Я плачу, дикие конвульсии сотрясают мое тело, похожее на безвольную тряпичную куклу. Мне страшно прикасаться к трупам, мне кажется, что они сейчас оживут и набросятся на меня.

Мои друзья опять мертвы.

Все опять темнеет. Я задерживаю дыхание от страха. Когда свет вспыхивает, ослепляя меня, я кричу изо всех сил, выпуская весь страх наружу. Прямо перед моим лицом находится лицо мертвой убийцы-профи с перерезанной шеей. Почерневшая кровь застыла на ее белой коже.

— Скучала? — Слышу я противный, мертвый, холодный голос. Трясусь, когда белые пальцы касаются моего лица. — Она для тебя. — Профи показывает мне стрелу в какой-то непонятной слизи, проводит ей по моим щекам, подбородку, шее.

— Время пришло, Холмс.

Стрела вонзается мне в горло.

— Лили! Очнись, очнись!

Я с криком просыпаюсь среди всколоченных простынь. Меня за плечи держит Сэм. Над ним навис побледневший Дин.

— Все в порядке. Это сон. — Тихо произносит Сэм. Зеленые глаза тревожно поблескивают. Я быстро и мелко киваю, а затем рывком прислоняюсь к Сэму. Он обхватывает меня руками, так сильно, словно хочет раствориться во мне.

— Господи, как у тебя сердце колотится…

— Все хорошо? — Обеспокоенно спрашивает Дин.

Я вяло киваю и отвожу глаза на шею Сэма.

— Кажется, я знаю, что нам стоит сейчас сделать. — Решительно произносит Дин и молча велит нам следовать за ним.

* * *

— А сейчас он...

— Тихо! — Я чуть толкаю Дина локтем, напряженно вглядываясь в экран телевизора. Дин замолкает, но через минуту снова выдает спойлеры. Сэм недовольно шикает на него.

— Но я смотрел это тысячу раз! — Восклицает Дин, призывая нас к справедливости.

— А я — нет. — В один голос выдаем мы с Сэмом, переглядываемся и снова устремляем свои взгляды в экран.

Я не замечаю, как засыпаю, лежа на груди Сэма, который закинул одну ногу на спинку дивана, а вторую переплел с моими. Сон захватывает нас, а Дин сидит, поджав колени, и в тысяча первый раз пересматривает 'Пиратов Карибского моря'.

* * *

— ТВОЮ МАТЬ!!!

Я не знаю, что меня будит скорее: дикий крик Сэма, смех Дина или басы в песне ВМТН 'Fuck'.

Наверное, все-таки, последнее.

Мы вскакиваем, как ужаленные, когда бессовестный Дин включает над нами на полную колонку. Я остаюсь лежать на кровати, а Сэм в одних шортах бежит за Дином, удирающем вверх по лестнице. Благой мат Сэма заглушает скрим Оливера Сайкса.

— Я ДО ТЕБЯ ДОБЕРУСЬ, ПРИДУРОК!

— Сэмми, Сэмми, Сэмми, это же твоя любимая группа! — Дин сбегает вниз, непонятно каким образом разминувшись с Сэмом.

— НЕ КОГДА ЕЮ БУДЯТ В ШЕСТЬ УТРА, ВРУБИВ НАД УХОМ!

— Методы всякие бывают. — Дин не был бы Дином, если бы сейчас не остановился и не развел руками для полной эпичности происходящего. Догнав его, младший Уайт влепил оплеуху кареглазому и бухнулся на диван, явно забыв, что там лежу я, и чуть не раздавив меня. Я вскрикиваю, когда на мои ноги падает Сэм, а он орет, почувствовав, что «диван ожил».

Доброе утро.

Наш последний завтрак до приезда Маргарет и Митчелла Сэм запрягает готовить провинившегося Дина, а сам идет досыпать свои пять минут. Просыпается он от того, что, стоя у плиты и толкаясь, мы с Дином а-капелла горланим песни «Arctic Monkeys». Дин особо старается, фальшивя и надрывая глотку, а я дотягиваю все ноты, поэтому пение наше больше похоже на хор лягушат в болоте.

«Do I wanna know

If this feeling flows both ways?

Sad to see you go

Was sort of hoping that you'd stay

Baby we both know

That the nights were mainly made for saying things

That you can't say tomorrow day»

— Опя-я-ять!..

Мы слышим недовольный возглас Сэма и смеемся. Дин протягивает мне сжатый кулак, по которому я ударяю.

— Бро.

— Бро.

* * *

Митчелл оказывается приятным мужчиной, довольно-таки молодо выглядящим. То, насколько он внешне похож на Сэма, вводит меня в ступор, так что я даже забываю поздороваться.

— О нет, выведите ее из комы, кто-нибудь, прямо сейчас! — Трагическим голосом орет повеселевший Дин и трясет меня за плечи, на что я пугаюсь, резко разворачиваюсь и случайно заезжаю локтем прямо в ребро Уайту.

— Вот и сделай доброе дело, выведи из комы. — Кряхтит Дин, хватаясь за ребра. Митчелл лишь смеется и пожимает мне руку. Я, сгорая от стыда, представляюсь. Сносное приветствие, я могла и похлеще налажать.

На следующий день мы возвращаемся в Хогвартс, поэтому Маргарет решает устроить праздничный ужин. Инициативный Митчелл с жаром начинает объяснять супруге плюсы свежего воздуха, пытаясь перенести стол наружу, что ему в конце концов удается.

— Дин, помоги мне! — Мистер Уайт хватается за один конец стола, но Дин лишь взмахивает палочкой. Оживший стол встает на дыбы, потряхивая деревянными ногами, и галопом уносится на лужайку перед домом. Миссис Уайт категорично отказывается ставить на стол продукты и начинать сервировку, пока стол полностью не прекращает брыкаться и двигаться в целом. В итоге главная женщина в доме запрещает нам махать палочками во избежание непредвиденных казусов и использовать магию только по просьбе взрослых. Дин абсолютно не расстраивается и через пять минут уже вовсю экспериментирует над столовыми приборами.

За столом парни начинают рассказывать всякие интересные штуки из мира магии, чтобы родители могли хоть на секунду к ним прикоснуться. Когда речь заходит о Хогвартсе, я понимаю, что Дин рассказывает об их с Сэмом проказах, только заменяя имена. Я прямо-таки слышу, как Маргарет охает и хватается за сердце, если бы она узнала, что все это — дело рук ее сыновей. Митчелл слушает с неподдельным интересом, сверкая карими глазами, а Маргарет лишь намазывает джем на тосты, то и дело качая головой и приговаривая:

— Какой беспредел у вас там творится…

— А потом Гарольд вытащил из кабинета ЗОТИ саламандру и поджег ей хвост…

— Какое ужасное обращение с животными!

— Мам, она живет в огне. — Вставляет Сэм, а сам подхватывает речь брата и продолжает за него. — А Мэтт на следующий день решил намазать все дверные ручки в туалетах вазелином…

Я вспоминаю это и смеюсь. Точно. Я помню, какой в замке поднялся шум. Мэтт еще месяц натирал награды и кубки по квиддичу в Зале почета.

— Мэтт? Мэтт Бернс? — Резко вскидывает голову Маргарет. — Надо же, я думала, он славный малый.

— Полно тебе, Маргарет. Они дети, им можно. — Успокаивает супругу мистер Уайт.

— Сэм, вы с Мэттом так и не помирились? — Обеспокоенно начинает Маргарет. Я удивляюсь — откуда она знает?

— Нет, мам. — Отрезает Сэм.

— Лили, дорогая, ты ведь должна знать Мэтта Бернса? Вы ведь все учились в Гринплэйс до Хогвартса?

О да, я знаю его. Вижу, как Сэм вскидывает брови, вперив взгляд в столешницу. Ну вот. Он опять зол.

— Да, мы друзья.

Черт же меня дернул это сказать. Пальцы Сэма сжимаются, а брови хмурятся. Он не смотрит на меня. Но вот он резко поднимает на меня взгляд, и в его взоре явно читается немой, обиженный упрек: «Друзья, значит?».

— Не знаешь, почему мальчики поссорились?

…— Она моя. — Неожиданно дико шипит Сэм. Я испуганно сжимаю его еще сильнее. Слишком непохож мой Сэм на этого, избивающего друга и шипящего ему в лицо. — Не смей. — Шепот больше похож на голос змеи. — К ней. — Сэм ближе наклоняется к Мэтту. — Лезть…

— Мальчишки. — Лишь пожимаю плечами я и стараюсь улыбнуться.

Я определенно должна помирить этих двоих, пока их вражда не разорвала меня на части.