Невеста Призрака (гет)

Ни разу не обернувшись, Эрик привёл Изабель к кабинету, порой резко дёргая её за руку, стоило ей затормозить, остановиться или заговорить с ним. Он открыл дверь своим ключом и затолкал сопротивлявшуюся девушку внутрь.

Когда он запер кабинет изнутри, Изабель подошла к столу, шаря по нему взглядом в поисках чего-нибудь тяжелого, острого, опасного.

Бумаги, документы, письма, записки, черновики...

— Соскучилась?

Подойдя, Эрик опустил ладони ей на талию, зарывшись носом в крупные кудри. Изабель со стоном выдохнула. По коже пробежали мириады мурашек, а шею обожгло жарким дыханием мужчины.

— Не дождёшься, — прохрипела она, закусив нижнюю губу.

— Неужели? — он коснулся губами её кожи. Девушка изогнулась, стискивая кулаки. Она ощущала, что он улыбался. — Тогда объяснишь, почему ты всё время бесишься? Почему так сильно боишься на меня посмотреть?

— Я нич...

Мужчина приспустил воротник её свитера, осыпая лёгкими, невесомыми поцелуями оголившееся плечо.

— Эрик...

— Давно я не слышал этого имени, — прошептал Призрак Оперы.

— Пожалуйста, — тонким голосом произнесла она. — Перестань...

— И почему я должен тебя слушаться?

— Потому что, — она со стоном вдохнула, лихорадочно соображая, — потому что... я всё ещё... в ужасе.

Эрик невесело хмыкнул, всего на секунду остановившись.

— Сейчас станет ещё страшнее.

С этими словами он опустил на стол свою белоснежную маску, сжал плечи девушки, развернул лицом к себе и вновь поцеловал. Не так сердито, как в первый раз, но требовательнее, настойчивее. Изабель со стоном выдохнула, ответив на ласку, сжав мягкую рубашку у него на груди. Это заставило девушку вздрогнуть, опомниться. Эрик был в дорогостоящем сценическом костюме — одежде, не предназначенной для интимной близости.

Эрик скользнул губами к её шее, прикусил нежную кожу. Изабель прерывисто выдохнула. Всякий раз, когда мужчина целовал её с таким пылом, на её теле оставались красновато-бордовые следы.

— Погоди, — прошептала она, изгибаясь, дрожа от его жарких прикосновений. — Эрик... одежда...

— Ты права. Она мешает.

Девушка не это имела в виду, но смогла лишь охнуть, когда Эрик стянул с неё свитер. Она попыталась прикрыться, но мужчина не позволил ей этого сделать, поцелуями спускаясь к груди.

— Ну и кто из нас, — прохрипела она, — соскучился?

В ответ Эрик прикусил чувствительное место. Изабель сжала зубами костяшку пальца, чтобы не вскрикнуть.

— По крайней мере, — прошептал он, вновь прильнув к губам девушки, — я этого не скрываю.

Изабель хотела поспорить, возразить, но стоило остаткам одежды упасть на пол, как все её аргументы улетучились. Каждый раз оставляя её обнажённой, мужчина не спешил раздеваться сам. Каждый раз Эрик наслаждался её беспомощностью, видом её тела, его жаром и мягкостью. И каждый раз Изабель теряла голову, когда его губы и руки касались тех мест, что обычно были прикрыты одеждой.

Она так и не смогла привыкнуть к его пылкой страсти.

Эрик теснее прижимал её к столу, покрывая долгими поцелуями вздымавшуюся грудь. Изабель вздрогнула, когда с рабочего места с грохотом свалились её тяжёлые книги.

Мужчина оборвал ласку, обжигая дыханием чувствительную кожу девушки. Она взвилась в его объятиях, крепко стискивая сильные плечи. Изабель всякий раз сгорала от стыда из-за того, каким красноречивым становилось её тело в руках Эрика. Однако упрёков от мужчины она ещё не слышала. Ему как будто бы нравилась такая низменная, плотская страсть.

Он поднялся поцелуями выше и прикусил мочку уха девушки. Его руки задержались на её талии, замерли. Жмурясь, Изабель была готова убить Эрика за медлительность.

— Иди на диван, — прошептал он.

— М-м...

— Если мы испортим твои чернови...

Он не договорил. Изабель поцеловала его, оборвав на полуслове, стиснув пальцами мягкий воротник рубашки. Распаляясь, девушка забывала обо всём вокруг, и существовали в целом мире для неё только она сама и Эрик.

Стиснув её в объятиях, мужчина неловко шагнул назад, едва не падая вместе с девушкой, тянувшей его вниз. С трудом он добрался до дивана, толкнул Изабель на мягкую поверхность. Она тяжело дышала, её пышные кудри разметались по подушке, она забыла о стыдливости и о том, что ей следовало бы прикрыться.

Эрик окинул её с головы до ног долгим пылающим взглядом.

— Как же ты прекрасна, — произнёс мужчина, большим пальцем надавив на её нижнюю губу.

Она только прерывисто выдохнула, когда Эрик, склонившись, поцеловал её, сжав её руки, сплетя пальцы. После ссоры Изабель было страшно вообразить их воссоединение, она не представляла, каким образом хоть один из них решится переступить через собственную гордость. Ей казалось, что оставшись с ним наедине, она не испытает ничего, кроме страха и злобы.

Но Изабель была счастлива.

Его прикосновения опаляли жаром кожу, его поцелуи возвращали затосковавшему сердцу пульс. Забывшись, Изабель вскрикнула, взвилась, когда их тела слились в порыве страсти. И крик этот был вызван вовсе не болью и не страхом.

Обычно Эрику нравилась её эмоциональная реакция, как и Изабель нравилось, когда этот вечно сдержанный, собранный мужчина срывался на стоны и рык. Но в этот раз он накрыл поцелуем её губы, глуша так распалявший его голос.

Изабель вцепилась руками в его плечи. В этот раз в их близости не было ни намёка на прежнюю романтическую нежность. В этот раз были грубость, злость, отчаяние, ярость. Как с его стороны, так и с её. Изабель была зла на Эрика, потому что он слишком долго сдерживался, а Эрик зол на неё — потому что она слишком правдоподобно изображала недотрогу.

И в этот раз экстаз был до того красочным, что Изабель, содрогаясь в объятиях мужчины, с трудом вспомнила, как дышать. Она ни разу не теряла сознание в постели с ним, но сейчас была близка к этому.

Впрочем, когда Эрик без сил рухнул рядом, когда, тяжело дыша, крепко поцеловал её, девушка поняла, что и для него эта вспышка удовольствия оказалась непривычно сильной.

Прильнув к мужчине, Изабель вглядывалась в его глаза, пальцами осторожно скользя по линии ожогов на груди. Эрик перебирал пальцами её мягкие кудри и впервые за два месяца его губы тронула мягкая улыбка.

— Эрик, — прошептала она, — нам же... работать надо.

— Да.

— Премьера завтра.

— Вот именно.

— А мы...

Он улыбнулся шире, запечатлев поцелуй на её губах.

Они надолго умолкли, подолгу глядя друг другу в глаза. В такие моменты мужчина казался прекраснее кого-либо из живущих на Земле.

— Ты превзошла себя, — наконец, выдохнул Эрик. — Выбила меня из образа. Теперь эти блеющие овцы из труппы будут надоедать тебе, начнут умолять, чтобы ты заставила меня смягчиться.

— А ты смягчишься?

Он ответил после недолгой паузы.

— Ради тебя, — с этими словами он поцеловал её ладонь, — я пойду на всё.

Изабель закусила губу. Встретившись с ней взглядом, Эрик тут же пожалел о своих словах.

— Не взду...

— Уходи из театра и живи со мной!

Мужчина закрыл глаза и тяжело вздохнул, приподнявшись на диване.

— Не начинай.

— Эрик, — нахмурившись, она тоже приподнялась, не позволяя ему сбежать. — Нам НУЖНО об этом поговорить. Сколько ни уходи от этого разговора, но так больше продолжаться не может.

— Ты хоть представляешь, как мне даётся это возвращение в нормальную жизнь? Чего мне стоило снова взяться за главную роль? — огрызнулся он. — Ты помнишь, к ЧЕМУ привёл мой успех в последний раз?

Изабель умолкла.

— Я лишился всего. И взялся я за главную роль, чтобы ты, неблагодарная дрянь, не поддалась импульсу и не сбежала. Глупо было оставлять тебя на свободе. Нужно было запереть в театре и не слушать твоих постоянных жалоб.

Девушка глухо вздохнула. Он так чеканил слова, будто поведение Изабель уже долгое время огорчало его. Сжав губы в линию, она прильнула ему, стиснув в объятиях.

А ведь она тоже боялась его потерять, боялась, что он вновь сбежит и замкнётся в себе.

— Эрик, — прошептала она. — Я прошу об этом не из-за своего эгоизма. Я хочу, чтобы... чтобы малыш был рядом с папой.

Мужчина застыл. До него не сразу дошёл смысл слов девушки, он даже на какое-то время перестал дышать.

— Ты уверена? — прохрипел он.

Она кивнула, крепче сжав его в объятиях.

— Как давно ты узнала?

— Когда мы только начали репетировать, — произнесла девушка, ткнувшись носом в его плечо. Эрик был таким отстранённым и безэмоциональным, что Изабель чувствовала себя виноватой в беременности. — Я понимаю, что ты не в восторге, но я ни за что не избавлюсь от него!

— Глупая... откуда вообще такие мысли?

— От твоей вечно угрюмой физиономии, — проворчала она, выпустив его из объятий. — Мог бы хоть улыбнуться!

Эрик не пошевелился. Нахмурившись, Изабель придвинулась ближе и взглянула ему в лицо, собираясь снова отругать возлюбленного.

И тут же вздрогнула, проглотив все свои упрёки.

Эрик сжал губы. В его глазах сверкали сдерживаемые слёзы.

Изабель хотела было что-то сказать, но слова не сорвались с губ. И этого мужчину в театре считали монстром? Подумать только. Этот хладнокровный, расчетливый убийца, злой дух мщения, бесчувственный гений едва сдерживал слёзы, узнав, что скоро станет отцом.

— И вообще, — негромко произнесла Изабель, обняв его за руку, опустив голову на плечо. — Сам дурак. Нет бы пообещать мне, что всё у нас будет хорошо, что мы перестанем ссориться, что ты будешь учить музыке не только меня.

Он провёл дрожащей ладонью по лицу.

— Изабель, — прохрипел он, — жизнь моя... я... я собирался сорвать твою постановку.

Девушка приподняла бровь.

— Я два месяца к этому готовился, мастерил ловушки, — продолжал мужчина. — Осталось только подпилить декорации, чтобы они рухнули под весом труппы. Кто-то просто сломал бы ноги, кто-то сразу погиб бы...

Он прерывисто выдохнул.

— Зачем, Эрик?

— Чтобы разорить тебя, — со злобой процедил он. — Оставить без гроша, лишить репутации. Тогда ты без всяких возмущений пришла бы ко мне под крылышко.

Изабель вздохнула.

— Гаскон насоветовал?

— Это так очевидно?

Изабель едва заметно улыбнулась.

— Жиль бы посоветовал тебе петь серенады под моими окнами, — она пожала плечами. — Скажи... почему ты готов обсуждать наши проблемы с кем угодно, даже с меркантильным Гасконом, но не со мной?

— И что я бы тебе сказал? Что пристрелил этого идиота Бувье, потому что ты мне дороже, чем кто-либо ещё?

Девушка сжала губы в линию, не сразу найдясь с ответом.

— Эрик, — улыбаясь, она закрыла глаза. — Хорошо выступишь, и мы в тот же вечер отправимся выбирать новое жильё. Никаких тесных мансард и бездонных подвалов. Обычная квартира, в которой поместятся трое.

Он молчал так долго, что Изабель не надеялась на ответ.

— Дом, — наконец, выдохнул Призрак Оперы. — Эрик де Валуа III заслуживает жить в своём доме.

— Господи, никаких Эриков! Меня и один с ума сводит!

Но Эрик в ответ только лукаво улыбнулся, встретившись с ней взглядом. Он справился с нахлынувшими эмоциями, подавил их, подчинил.

— Я слышал, женщины называют сыновей в честь своей первой любви. Это правда?

— Вот появится сын, тогда и посмотрим! — огрызнулась Изабель. — Дочка тебе совсем не нужна?!

— А у неё будет невыносимый характер мамы?

— Да!

— Тогда я перестану уделять тебе всё своё внимание, — хмыкнув, он надавил большим пальцем ей на губу. — Ты согласна быть на втором месте, ангел мой?

Изабель сжала пальцами плед, вглядываясь в лицо мужчины. Она хмурилась, но на самом деле не злилась. В глубине души девушка испытывала смятение.

Она ждала, что после такого признания Эрик тут же навсегда оставит свою роль Призрака Оперы, поклянётся ей в вечной любви, вернётся в общество. Но этого не последовало.

Изабель вздохнула. Снова нужно брать всё в свои руки. Став режиссёром, она давно смирилась с мыслью, что каждого артиста нужно подталкивать к действию, направлять, приказывать.

— Если ты перестанешь быть Призраком Оперы.

По его лицу на мгновение пробежала тень. Изабель не отвела взгляда, не испугалась.

Она так устала бояться.

Никогда прежде Изабель не испытывала столько страха, чем за месяцы, проведённые в Lacroix. Даже потеряв отца, мать, даже распрощавшись с заветной мечтой, даже из нужды продав квартиру и перебравшись в мансарду.

Эрик был причиной всех её страхов.

Он же был и её единственной надеждой.

— Как же ты меня достала, — выдохнул Эрик.

Улыбнувшись, Изабель приблизилась и запечатлела лёгкий, невесомый поцелуй на его губах. Мужчина не отстранил её, наоборот, он привычно прикусил её нижнюю губу.

— И ты меня достал, — ответила девушка. — Ты столько пугал меня, мучил, бросал, чтобы вернуться, скандалил... я тоже устала от твоего упрямства.

Закрыв глаза, он стиснул её в объятиях, Изабель уткнулась в его плечо.

— Не уходи больше, — прошептала девушка. — Мне каждый раз невыносимо больно, когда ты так поступаешь.

— Я приношу тебе куда больше боли, когда остаюсь.

— Дурак. Гениальный артист, музыкант, певец, а такой идиот.

— Изабель... аккуратнее со словами. В этом театре люди расплачиваются за меньшее.

Он сжал её руку, поднёс к лицу и мягко поцеловал костяшки пальцев — жест, о котором Изабель уже успела забыть, и от которого по её телу пробежали мурашки.

Девушка коротко вздохнула.

— Ты наслушаешься от меня любезностей, даже если я в конце концов окажусь в петле, — пробурчала она. — Потому что видит Бог, ты в них нуждаешься.

— Ни один мужчина не нуждается в хамстве, моя дорогая Изабель.

— Умный мужчина, может, и не нуждается, — не унималась она. — А тебе, кретину, не помешает. Додумался! Боль он мне причиняет, оставаясь со мной!

— Ты не уймёшься?

— Я только начала!

Невольно Эрик вновь улыбнулся, глядя на тяжело дышавшую, взбешённую девушку. На репетициях в его карих глазах были густой мрак, холодное равнодушие и презрение. Сейчас же его взгляд был полон нежности.

— Никогда бы не подумал, что такой прекрасный голос будет принадлежать сущей ведьме.

— Ведьма. Ха, — нахмурившись, Изабель встала, поднимая с пола свою одежду. — Сам-то с ангельским характером. Ни одну сцену с тобой спокойно не поставишь, пока ты не доведёшь меня до белого каления.

— Я хотел внимания, — с этими словами он сжал руку девушки, притянув её обратно к себе. — Твоего.

— Ведёшь себя, — чуть тише произнесла Изабель, — как шкодливый мальчишка.

— Напротив, — опустив руки на талию девушки, он вновь поцеловал её. — С тобой я сама галантность.

Его объятия стали теснее, пальцы игриво скользили вдоль позвонков Изабель. Эрик настойчиво требовал продолжения.

— Нам... работать нужно, — выдохнула она, выронив из ладони свитер и зарывшись пальцами в зализанные назад чёрные волосы мужчины. — Ждут ведь.

— Подождут ещё, — прошептал он, спускаясь губами к шее. — У нас есть дела поважнее.

Свои слова он подчеркнул, прикусив кожу девушки.

Когда они вернулись, измотанные и растрёпанные, репетиция продолжалась. Изабель в недоумении посмотрела на часы, удивляясь, почему в такой поздний час ни артисты, ни музыканты не разошлись по домам.

Их ждали. И, осознав это, Изабель вспыхнула от стыда, опустившись на одно из кресел в зрительном зале.

Все, кто работает в театре — жуткие сплетники.

Девушка надеялась, что они хотя бы не подслушивали, стоя у двери её кабинета.

Эрик вышел на сцену, и Изабель вспыхнула вновь, увидев у него на щеке незамеченный розоватый след своей помады.

Было ли дело в их примирении, в их страсти или чём-то ещё, но сейчас девушка не придиралась к исполнению Эрика. Да и пел он просто чудесно. Мягкий, добрый голос Джекила, казалось, возносил слушателя в небеса, а Хайд низвергал в глубины Ада. Он, как и задумывал Эрик, вышел трагичным героем, и обаял зрителя — как хотела того Изабель.

Когда последняя ария подошла к концу, Жиль, валяясь на полу сцены, присвистнул.

— Три часа без пауз? Из, ты там жива?

— Ой, иди к чёрту, — огрызнулась девушка. — Всё хорошо. И завтра мы со всем справимся.

Труппа с ехидством переглянулась, глядя то на девушку, то на Призрака Оперы.

— Все идите к чёрту, — процедила она, убрав сценарий в папку. — И увидимся завтра.

— Вас проводить, мадам?

Изабель застыла, сгорая от стыда. Артисты, казалось, едва сдерживались от смешков и ехидных замечаний. Эрику же было на них плевать: он никогда не скрывал своей увлечённости девушкой.

— Спасибо, мсье, но... потратьте это время, чтобы исправить ошибки.

— Мадам, — он улыбался так легко и расслабленно, что Изабель краснела всё сильнее. — Задавая вопрос, я ожидаю услышать только положительный ответ.

Изабель закусила губу, когда он спустился в зрительный зал, приблизился, поцеловал её руку и увлёк за собой из зала.

И как она могла забыть, что её возлюбленный не мирился с отказами?

* * *

Изабель предложила ему остаться в своей мансарде, и Эрик не отказался. Не смог отказаться, хотя и трижды проклял и строителей мансарды, и прежнего владельца, продавшего девушке квартиру, и низкие потолки, и лютый холод в помещении. Несмотря ни на что, Эрик не хотел уходить.

Во-первых, он слишком сильно соскучился по её нежному голосу, робким прикосновениям, сверкающему взгляду, ворчливости и способности погружаться с головой в творчество.

Во-вторых... он постоянно скользил взглядом по её плоскому, ещё не округлившемуся животу.

От этой новости Эрик растерялся.

С одной стороны, он был счастлив. Ребёнок стал бы спасением от одиночества, лучиком надежды в кромешной тьме его депрессии, страхов и отчаяния. И к его воспитанию Эрик мог бы приложить столько же усилий, сколько в него вкладывал Валуа-старший.

С другой, Призрак Оперы пришёл в ужас.

Его не пугала ответственность, он не страшился грядущих изменений в жизни. Пока никто не стремился сорвать маску с его лица, Эрик был абсолютно спокоен.

Он боялся смерти. Боялся вновь хоронить близких, терять любимых. Поэтому каждую ночь он прислушивался к тихому дыханию Изабель и волновался, что однажды оно без каких-либо причин прервётся, что её тёплые руки станут ледяными, а горло вместо чудесного вокала издаст предсмертный хрип.

Эрик знал, что подобные мысли не могли родиться в голове здорового человека. И поделиться ими с девушкой он не хотел и не мог.

Изабель и без того слишком много от него натерпелась. Не хватало, чтобы её душу терзали его бесконечные тревоги.

Должно быть, эти размышления отразились у него на лице. Девушка лукаво улыбнулась, всунув ему я руки чашку горячего чая.

— Эрик.

— Что?

— Ты ведь помнишь, что должен сделать, прежде чем мы официально поженимся?

— ...конечно. Украсить подземелье декорациями, чтобы ты там не заскучала.

— Очень смешно, — проворчала она, садясь рядом и опустив голову ему на плечо. Мужчина прерывисто выдохнул. Как же ему не хватало всё это время её ласковых прикосновений. — Я хочу знать, что такое "Бал повешенных".

Эрик замер, приказывая ни одной мышце лица не дрогнуть.

— Разве название, — произнёс он, — тебе ни о чём не говорит?

— Говорит, — Изабель закрыла глаза, обнимая его плечо. — Что Бувье до такого названия не додумался бы. Да и Рембо, в отличие от тебя, он явно не читал.

— Мой маленький Шерлок, — хмыкнул Эрик. — Тебе снова захотелось просыпаться от ночных кошмаров?

Изабель встретилась с ним взглядом, и мужчина прерывисто выдохнул. В его глазах она была мучительно красива.

— Я не хочу, — сказав это, она погладила его по щеке, осторожно сняв с лица маску, — чтобы однажды от мук совести мой большой и злой муж вышел из дома и не вернулся.

Он нахмурился, вперив в неё взгляд.

— Ты всё время от меня сбегаешь, — ответила девушка. — И каждый раз я боюсь, что ты исчезнешь навсегда.

— Без меня ты будешь счастлива.

— Эрик, — процедила она. — Нет никаких ни тебя, ни меня. Больше нет. Есть только мы.

Мужчина глубоко вздохнул. Изабель перечила ему, спорила с ним, и ему в рамках образа следовало вспылить на неё, начать огрызаться, напугать и поставить на место.

Однако Призрака Оперы одолевала такая болезненная нежность, что он никак не мог совладать с собой и вернуться к роли.

Не слишком ли он стар для таких безумных чувств?

— Изабель...

— Обещаю, — выдохнула она. — Наш ребёнок никогда об этом не узнает. Я ни о чём ему не скажу, даже если буду зла на тебя. Никто не узнает, что Эрик де Валуа — Призрак Оперы.

Невольно мужчина улыбнулся, сжав её руки, целуя холодные пальцы.

— Клянусь Богом, жизнь моя, ты единственная в мире женщина, которая стыдится этого образа, а не обожает его.

— Реальная жизнь — не театр, — улыбнувшись, она провела костяшками пальцев по здоровой половине его лица. — Она скучна, нелепа, трагична и несправедлива. И всё же... даже погрузившись в образ, даже обменяв реальность на спектакль, ты несчастлив. Ты сам не знаешь, как сильно меняешься, когда становишься собой. Настоящим.

Эрик склонил голову набок, вглядываясь в её лицо.

— Нельзя сказать, — девушка лукаво улыбнулась, — что даже будучи настоящим ты меня не бесишь.

— Нельзя сказать, — Эрик подался вперёд, приблизившись, — что ты меня бесишь меньше.

Изабель сощурилась и несильно ущипнула его за щёку в знак мести. Эрик в ответ грубо притянул её к себе, стиснул в крепком захвате нежную руку и поцеловал запястье.

Его нахальство каждый раз смущало девушку. Что бы между ними ни происходило, и как бы ни был нежен с ней Эрик, Изабель не могла к этому привыкнуть.

Себя она по-прежнему не любила, несмотря на то обожание, которым окружал её мужчина.

— Эрик, — проговорила она. — Я всё ещё жду твоего решения.

— Жизнь моя, — вздохнул он, закрыв глаза. — "Бал повешенных" был апогеем моего безумия. Всё, что было до этого, как и всё, что было после, меркнет по сравнению с этим.

— Сколько раз я должна повторять? — протянув руки, она заключила его в объятия. — Произошедшее с тобой — безумие. Ты имеешь право на месть.

Вздохнув, он закрыл глаза, прижавшись лбом к её лбу.

— Изабель...

— Эрик, — прошептала она, запечатлев мягкий поцелуй на его губах. — Я так счастлива, когда ты рядом. И мне хочется, чтобы и ты был таким же счастливым рядом со мной.

— Я и так счастлив.

— Это самообман.

Она была права. Как обычно, как и всегда, рассуждая о его чувствах, Изабель была непростительно права. Давние воспоминания, холодные и тревожные, не мучили Эрика, когда он жил в затворничестве в своей мрачной тюрьме. Но стоило ему обрести любовь, как его начинали одолевать сомнения.

Простит ли его Изабель? Испугается ли? Решит ли сбежать? А вдруг ослепляющая пелена любви спадёт с её глаз и она наконец-то поймёт, что он обыкновенный сумасшедший?

Эрик вздохнул. Теперь, как бы она ни пряталась, куда бы ни бежала, он последует за ней.

Не для того, чтобы дальше отравлять ей жизнь.

Он всего лишь хотел быть рядом. С ней. С малышом.

Это было бы для него величайшим счастьем.

Счастьем, которого он недостоин.

— Жизнь моя, — он вздохнул, крепче обняв её. — Тебе нельзя нервничать.

— Ты по каждому моему нерву прошёлся за эти два месяца. Как видишь, со мной всё хорошо.

Он грустно улыбнулся.

— Прости.

— Ничего, — Изабель сильнее прильнула к нему. — Лучше так, чем совсем тебя не видеть.

Они умолкли, замерли в тесных, тёплых и таких долгожданных объятиях. Дыхание Изабель согревало его, её прикосновения будто бы наполняли жизнью его холодный труп.

Эрик зарылся носом в её волосы, закрыл глаза. Она даже не подозревала, что нужна была ему гораздо больше, чем он ей.

Но говорить ей об этом Эрик не собирался. Изабель и без того совершенно невыносима.

— Ладно, — вздохнул он. — Я расскажу тебе. Но не всё сразу.

Изабель просияла.

— Идём. Не выключай обогреватель. Возможно, нам повезёт, и твоя чёртова мансарда сгорит.

— Эрик, — проворчала она, сжав его руки. — Куда мы отправимся?

— Туда, откуда я начал подбираться к Леру. К моей могиле на Пер-Лашез.

Невольно она охнула. Эрик вновь невесело улыбнулся, надев на лицо маску.

— Ритуальные агентства не так просто обмануть, — он поднялся, оправив на себе сюртук. — Ты этого не знаешь, но даже эти насквозь коррумпированные сволочи не стали бы закапывать пустой гроб.

Изабель сжала губы в линию.

— Я мог заменить себя чем угодно, но нет замены лучше, чем другое тело, — он сощурился, сжав её плечи и подталкивая девушку к выходу. — И... было бы слишком милосердно и скучно положить туда труп. Гораздо интереснее, когда он ещё немного жив.

Она раскрыла было рот, но тут же закрыла его, боясь своими расспросами прервать речь Эрика.

Но он больше не сказал ни слова.

Примечания:

С наступающим! Поднимаю шампанское за каждого читателя и желаю вам успехов и счастья в Новом году! С праздником, любимые непослушные дети.

https://vk.com/misternevermore