Орфей (гет)

В короткий промежуток между арестом Северуса и его смертью, Гермиона много плакала. Тогда это имело смысл, потому что Северус, хотя и находился далеко от нее, в камере Министерства, все еще был жив. В это время могло случиться нечто безумное и невозможное — сверхъестественный побег, чудесная перемена в намерениях Министра, еще что-нибудь из разряда событий, вероятность которых близка к нулю, но все же не равна ему. Плакать, давать выход своему отчаянию, имело смысл, потому что кто-нибудь всемогущий мог услышать и сжалиться на ней. Как только Северус умер, слезы иссякли. Сейчас она не смогла бы заплакать, даже если бы захотела. Ее глаза оставались пустыми, такими же, как сердце.

Но сейчас, среди осколков бутылки, каждый из которых поблескивал, будто бы злорадно ухмыляясь, ее ощущения, до сих пор заглушаемые алкоголем, проснулись снова. При каждом вдохе она чувствовала сладковатый запах виски, смешанный с неприятным запахом собственного тела, чувствовала слабость в ногах. И еще вернулась боль. Гермиона упала на колени, не в силах сопротивляться этой неожиданной, яростной атаке, и была готова благодарить осколки стекла за то, что они впились в кожу. Окружающие предметы, только что казавшиеся нарисованными на обоях, которыми была оклеена ее могила, внезапно обрели трехмерность и снова стали реальными и осязаемыми. И слезы хлынули из глаз.

Не в силах выдерживать тяжесть своего горя, Гермиона упала на пол, подтянув колени к груди — она свернулась в такой тесный комочек, что казалось, позвоночник может сломаться. Она не хотела жить, она предпочла бы снова вернуться в прежнее полубессознательное состояние, снова стать всего лишь оцепеневшим телом, практически отделившимся от разума. Теперь же она с полной отчетливостью понимала, что ей придется выходить из ступора и возвращаться в реальную жизнь. А там ее ждут воспоминания (все, а не только те два, которым она позволяла прокручиваться в голове), там ее ждет невообразимая боль, и, что хуже всего, будущее. Гермиона из всех сил пыталась воспротивиться объединению тела и разума, но они, казалось бы, были рады вновь обрести друг друга. Они хотели изводить, мучить, пинать ее, пока она не подчинится, не поднимется с ковра и не выйдет из комнаты.

В конце концов, Гермиона поняла, что стены ее склепа пошатнулись. Она может еще на некоторое время остаться здесь, чтобы собраться с силами и переждать самые сильные наплывы боли. Но рано или поздно ей придется появляться на свет, вылупляться из черной куколки, подобно ночному мотыльку.

Выйти в море без любви… Да. Она позволила себе тешить себя иллюзией, что море — внутри нее. Но нет. Морем была ее жизнь, ее будущее. И ей придется выходить из этой комнаты в жизнь, одной, без любви.

* * *

Как только начались тренировки, Северус старался, и вполне успешно, разделить сознание на две половины. Одна обрабатывала информацию, получаемую от мистера Кокса, управляла движениями, формулировала при необходимости вопросы и ответы. Вторая часть, которую навыки в Окклуменции полностью скрывали от вторжения извне — Легилеменция оставалась очень редким умением, но нельзя было исключать вероятность, что Кокса подготовили и в этой области — непрерывно работала над планом побега. Это сознательно созданное раздвоение личности было странным, но не новым ощущением. В прежние времена он уже делал нечто подобное.

План побега был необходим. Потому что если он не придумает что-нибудь до конца подготовки, побег станет делом гораздо более трудным, если вообще возможным. Этот вывод он сделал очень быстро, опираясь на два факта. Во-первых, его подготовка не займет много времени. Самой трудной частью была магическая, а его действительно не нужно было учить дуэльному мастерству и проклятиям. Оставалась маггловская часть, и как он не старался делать вид, что усваивает все медленно и с трудом, нельзя было слишком долго дурачить Кокса. Во-вторых, Кокс сказал ему — не понятно, случайно или преднамеренно, но это не имело особого значения — что сразу после завершения обучения он окажется под постоянным заклинанием, определяющим местоположение. Новость не была неожиданной, Снейп подозревал нечто подобное, но услышать, что через три-четыре недели он окажется на поводке, оказалось неприятно. Нужно было как можно быстрее начинать действовать.

Первые два дня он рассматривал варианты побега с использованием магии — например, снять заклинания и дисаппарировать — но понял, что это невозможно. Анти-аппарационный щит был несколько слабее в ванной (тоже неудивительно, магия всегда менее эффективна вблизи воды), но и там его мощь заставляла сомневаться, что Снейпу удастся с ним справиться. С палочкой — да. Но без нее Северус, скорее всего, только привлек бы внимание Кокса, а это ему было нужно меньше всего.

Так что эту возможность пришлось отбросить, что очень разочаровало Северуса. Но желание найти способ ускользнуть во время подготовки было настолько велико, что он быстро отбросил уныние. Если магический способ недоступен, придется прибегнуть к маггловскому, что даст Снейпу дополнительное преимущество, потому что будет полной неожиданностью. Конечно, способ будет не чисто маггловским. Что-нибудь напоминающее побег Сириуса из Азкабана — тот сначала воспользовался магией, чтобы превратиться в собаку, а сам побег отличался гениальной простотой.

* * *

После падения Волдеморта ДряннАллея постепенно превратилась в фешенебельную улицу с модными ресторанами, барами и фирменными магазинами, но некоторый налет прежней славы все же остался. Если не считать нескольких популярных баров, расположенных поблизости от пересечения с ДиагонАлеей, ДряннАллея стала местом сбора молодежи, авантюристов и искателей приключений — очень редко кто-нибудь из представителей среднего класса показывался в бар-бильярд "Котомка варвара" или "Экзотические десерты Донны", расположенные чуть ниже по улице. Ведущие колдовские кланы Британии презрительно поднимали аристократическую бровь при упоминании о выскочках с ДряннАллеи, бизнес которых, кстати говоря, развивался весьма удачно. И все же главными клиентами заведений ДряннАллеи оставалась молодежь и разнообразные экстравагантные личности.

Последних в магическом сообществе оказалось на удивление много. В этом была виновата приверженность большинства граждан традициям. По понятиям колдунов, поколение менялось каждые семьдесят — семьдесят пять лет, в отличие от маггловских тридцати, а если смотреть с такой точки зрения, Викторианская эпоха закончилась всего лишь меньше, чем два поколения назад. Вплоть до конца семидесятых, средний возраст для создания семьи составлял сорок два года, а до этого возраста молодые люди жили вместе с родителями. В результате традиции, ценности и убеждения были гораздо стабильнее, чем в маггловском обществе. Гомосексуализм чрезвычайно редко встречался среди мужчин и никогда среди женщин. Внебрачные связи строго осуждались. Жизнь отдельного индивидуума — за исключением ученых и нескольких высокопоставленных чиновников министерства, которые располагали несколько большей свободой — была полна опасений вызвать подозрения у окружающих. На людей с так называемыми "новыми идеями" смотрели косо и обращались с ними как с кандидатами на длительное лечение в госпитале Св.Мунго. (Гермионе повезло, что она переболела идеями освобождения домовых эльфов в школе, которой руководил известный широтой своих взглядов Альбус Дамблдор).

В результата, ДряннАллея, вопреки надеждам тех, кто восстановил ее из руин, превратилась в нечто типа Латинского квартала — не современной его версии, романтизированной и идеализированной для туристов, а времен 1800-ых. У некоторых даже хватало храбрости жить там, но то были по большей части владельцы ресторанов, пабов и магазинов, селившиеся непосредственно над своими заведениями, потому что так им было удобнее. Были там и публичные дома — от дешевых до очень дорогих. А еще некто — неизвестный, загадочный, почти легендарный — вложил крупные деньги в дома, где парочки, желающие, чтобы их отношения оставались в тайне, могли снять маленькую комнату.

Этим неизвестным был не кто иной, как Драко Малфой. Через подставное лицо он скупил несколько десятков таких квартир еще в те времена, когда мало кто решался вкладывать деньги в недвижимость в районе, пользующемся настолько дурной славой, и цена квартир была смехотворно низкой.

Сейчас Драко сидел в одной из таких квартир, потягивал виски, просматривал газету и ждал мистера Фэрчайлда, Заместителя Начальника Отдела Экспериментальных Чар. Гекльберри Фэрчайлд, закончивший школу примерно в одно время с Минервой МакГонагалл, пользовался репутацией человека, помешанного на науке. Благодаря этому никто не заподозрил его в глубокой и искренней симпатии к лорду Волдеморту и его идеологии. Никто, даже самые сообразительные и подозрительные ауроры, не ожидали подобного подвоха от высокого, худого мужчины с крупным носом и скошенным подбородком, который казался воплощением безобидности и лояльности к министерству. Но он все же симпатизировал Волдеморту, хотя и тщательно скрывал свои пристрастия.

Когда Драко связался с ним и объяснил, какую помощь хочет получить (не забыв при этом упомянуть о солидном вознаграждении), Фэрчайлд сразу же принял предложение. Он ненавидел Фаджа, еще больше ненавидел Артура Уизли, но его ненависть к Гарри Поттеру вообще не знала границ. Так что он с радостью ухватился за возможность навредить Министру, да еще и заполучить при этом солидное количество Малфоевских денег. Презрение к Министру нисколько не помешает ему впоследствии пригрозить Малфою доносом и выкачать из него гораздо больше обещанного.

Но когда Фэрчайлд вошел в квартиру, вид у него был безрадостный. Надо сказать, что он и в лучшие времена казался вечно разочарованным в жизни, а сейчас у него вид человека в глубокой депрессии.

— Добрый день, мистер Малфой, — он опустился в кресло и уставился на Драко.

Малфой, которому этот пристальный взгляд причинял легкое неудобство, кивнул в сторону бутылки. — Выпьете?

— Не откажусь, — ответил Фэрчайлд.

— Не слышу энтузиазма, — заметил Драко, протягивая собеседнику полный стакан.

— Это потому, что для энтузиазма нет повода.

— Извините? — Глаза Драко начали загораться гневом. — У вас было две недели, и вы сами говорили мне, что этого достаточно. Что случилось?

— Ну… — крутя стакан бледными длинными пальцами, Фэрчайлд бросил взгляд за спину Драко, на магическую копию картины Густава Климта "Поцелуй", на которой парочка усаживалась поудобнее, вместо того, чтобы целоваться, стоя на коленях. — Ничего не случилось, в том и проблема, — продолжил он, после паузы. — Или, точнее сказать…

— Да не тяните вы, Мерлина ради! Они показали вам формулу? Вам что, не удалось ее скопировать?

— О, они без проблем показали мне формулу, потому что надеялись, что я помогу им восстановить правильный вариант заклинания.

— Правильный вариант? — Переспросил Драко. — О чем вы?

Фэрчайлд кивнул. — Да. Правильный вариант. Потому что некто значительно исказил его. Подозреваю, что это сделал Снейп. Не исключено, конечно, что приложила руку его жена, но…

— Минуточку! — Перебил его Драко. — Я не совсем понимаю, в чем дело. Ауроры конфисковали все материалы из лаборатории Снейпа, передали их в Министерство, где эксперты по зельям пытались приготовить Глоток, и… зелье не работает?

— Совершенно, — ответил Фэрчайлд. — Абсолютно. Если вам интересно мое мнение, изменено не только заклинание. Там неправильно все — некоторые из ингредиентов, дозировка.

— Чтоб он сгорел в Аду, — выдохнул Драко. — Вот ублюдок! Но… — он резко вскинул голову — … а грязнокровка? Его жена должна знать…

Фэрчайлд хихикнул. Звук показался Драко на редкость неприятным. — Забавно, что вы про нее вспомнили. Похоже, что Поттер еще больший идиот, чем я думал. Вы только вообразите — он хотел быть уверенным, что жена Снейпа не будет болтать лишнего, и убрал все, касающееся зелья, из ее памяти. Вот, что значит подорваться на собственной петарде!

— О, нет! — Драко закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, на какое-то время потеряв способность дышать. Немного успокоившись, он спросил. — И никто больше не знает секрета?

— Ни одна живая душа, — Фэрчайлд радостно хрюкнул, как будто это была забавная шутка. — Этот придурок Поттер заставил Снейпов поклясться на крови.

Чувствуя головокружение как после физического удара, Драко вцепился в подлокотники кресла. Он предвидел множество трудностей, но не такое. Откуда Снейп взял время на то, чтобы исказить формулу? Операция проходила в обстановке строжайшей секретности, никто из Ауроров не знал, с какой целью их направляют в Хогварц. Но может все-таки один из них что-то пронюхал и проговорился… Снейп был очень дружен со старым маньяком Хмури. А теперь все пропало. Секрет Снейп унес с собой в могилу, у его жены стерта память, а записи, скопированные Люцертолой, хотя и дают представление о том, что собирались приготовить Снейпы, не помогут восстановить рецепт. Все пропало. Драко чуть было не расхохотался над абсурдностью внезапно вспыхнувшего у него желания, чтобы Снейп был не казнен, а отправлен в Азкабан. Тогда он сумел бы что-нибудь придумать и вырвать у Снейпа секрет формулы. Но разум умершего недоступен, навечно закрыт и запечатан семью печатями смерти. — Вот ублюдок! — Вырвалось у Драко. — Ему что, ума не хватило учесть такую вероятность и оставить Снейпа в живых до тех пор, как они проверят формулу?

Фэрчайлд выразительным жестом продемонстрировал, какого он мнения об умственных способностях Поттера. — Слишком боится плохой прессы и общественного мнения. Он хотел покончить с делом как можно скорее, пока люди не начали понимать, что происходит на самом деле. — Он потянулся за бутылкой, и наполняя стакан, бросил на Драко внимательный взгляд. — Поттер в последнее время не в духе, — заметил он деланно равнодушным тоном.

— Мои глубочайшие соболезнования, — буркнул Драко.

— А вам не хочется узнать, что беспокоит нашего глубокоуважаемого Министра?

— Фэрчайлд, я не преувеличу, если скажу, что настроения Поттера интересуют меня сейчас меньше всего.

— А, ясно. — Фэрчайлд пригубил виски. — Похоже, Поттер не единственный склонен принимать неверные решения.

— Что, собственно… — заинтригованный против своего желания, Драко наклонился, не спуская глаз с невозмутимого лица собеседника, — …что вы имеете в виду?

— Что вам стоит проявлять чуть больше интереса к нынешним тревогам Поттера.

Драко широко раскрыл глаза. — Неужели он собирается снова выслать меня из страны, только за то, что сам оказался полным идиотом…

— О, нет! Нет! — Фэрчайлд ухмыльнулся. — Если бы он собирался отыграться на вас, это прибавило бы ему настроения. А наш Министр в последнее время крайне мрачен.

— Да, тут вы правы. Так почему я должен беспокоиться об его настроении?

Фэрчайлд одарил Малфоя сияющей улыбкой, обнажив при этом кривые желтоватые зубы. — Я сильно рискую, рассказывая вам об этом, мистер Малфой.

— Вы знаете, что деньги — не проблема, — ответил Драко. И он действительно так считал — если Фэрчайлд выложит ему все, что знает, то покинет комнату мертвым и преобразованным во что-нибудь маленькое, умещающееся в кармане. Драко еще не решил, что это будет, но ему нравилась мысль превратить беспринципного наглеца в миниатюрное чучело стервятника. Или в яйцо. Смерть, как переход в жизнь иную. Как символично! Драко ухмыльнулся.

— Прекрасно, — Фэрчайлд принял эту ухмылку за добрый знак. — Как насчет тысячи галеонов?

— Тысячи? Вы очень скромны, да, Фэрчайлд? Пять сотен сразу, а остальное — если ваша информация действительно стоит таких денег.

— Принято, — не раздумывая, согласился Фэрчайлд.

Тяжелый мешочек с деньгами перекочевал к Фэрчайлду, который задумчиво взвесил его на руке. Неожиданно для самого себя, Драко почувствовал, что ему неприятен это жест. Этот тип всерьез опасается, что его обманули на несколько галеонов? Малфои всегда честно платят по счетам. Фэрчайлд может не сомневаться — он получит все, что ему причитается. Эта мысль настолько развеселила Драко, что он с трудом замаскировал эмоции под вежливую улыбку. — Ну и?

Фэрчайлд и не думал спешить. Он аккуратно спрятал деньги во внутренний карман, снова взял стакан и откинулся на спинку стула. — Я полагаю, вы слышали о Спецподразделении Министерства?

— О Министерских киллерах? Естественно.

Фэрчайлд усмехнулся. — Поттеру бы такое не понравилось. Он предпочитает называть их Спецподразделением. Ну да ладно. Вы в курсе, как они набирают людей?

Драко пожал плечами. — Никогда не задумывался. Помню, что однажды отец прибегал к их услугам, но я в то время был еще ребенком. И при чем тут вообще эти люди?

— Как вы нетерпеливы, мистер Малфой. — Фэрчайлд покачал головой и подмигнул. — Девяносто процентов этих типов — иностранцы. Не во всех государствах есть тюрьмы, гарантирующие надежность заключения. Такие, как Азкабан. Если правительству какого-то государства очень хочется отделаться от опасного гражданина, его выдвигают на… ну, это что-то типа аукциона. Тот, кто предложил больше, получает преступника в полное распоряжение. Их тренируют и потом используют… дальше все и так понятно.

— Я что, заплатил пятьсот галеонов за эту занимательную лекцию?

— Также вы, конечно, много слышали, — продолжил Фэрчайлд, не удостоив вниманием последнюю реплику Малфоя, — о связи, которая существует между четырьмя так называемыми героями, убившими Темного Лорда?

— Да, я… — Драко выпрямился и уставился на собеседника. — Не хотите же вы сказать, что Поттер оставил Снейпа в живых? Инсценировка казни, а затем среди киллеров появляется новый человек? Это было бы слишком…

— Абсурдно? Но судя по всему именно это и произошло. И казнь была настоящей, а не спектаклем — можете быть уверены.

Драко некоторое время переваривал информацию. — Вы хотите сказать, что они по-настоящему убили Снейпа и потом дали ему… но это невозможно, вы же сами сказали, что Глоток не работает!

У Фэрчайлда сейчас был вид отца, наблюдающего за ребенком, только что развернувшим рождественский подарок. — Безупречная логика, мистер Малфой. Как мне кажется, произошло следующее: они дали ему зелье, которое коллеги из отдела Экспериментальных Зелий приготовили перед судом. Он выпил экстракт болиголова, остался жив и был передан инструкторам Спецподразделения для подготовки. Какой смысл в том, чтобы поить зельем мертвого?

Драко раздосадовано прикусил губу. Теперь Фэрчайлда придется убить, даже если окажется что он еще может оказаться полезным. Но никто не должен догадаться об этой способности зелья. — Зелье способно оживлять умерших. — Коротко ответил он. — Так зачем им понадобилось давать его Снейпу до казни?

Судя по всему, Министр сумел хорошо сохранить тайну, потому что Фэрчайлд уставился на него со смесью ужаса и восхищения. — Оно оживляет… вы никогда не говорили… мы знали только, что оно не позволяет убить.

Теперь была очередь Драко замереть с открытым ртом. Внезапно, все, что рассказывал ему отец о событиях тридцатипятилетней давности, обрело новый смысл. — Так вот почему Поттеры над ним работали! И судя по всему успешно, раз Поттер… Ну да ладно. Что мы имеем? Вы хотите сказать, что они напоили Снейпа никуда не годным зельем, но он все же выжил?

— Вот именно. А это значит, что он не выпил наше зелье, а как-то ухитрился протащить в камеру собственный образец. Через некоторое время наши специалисты решили заняться дальнейшими исследованиями — увеличить срок действия и тому подобное — сварили еще партию и проверили на домовом эльфе. Должен вам сказать… — он хихикнул, — … что они перевели целую ораву эльфов, начав убивать их через двенадцать часов после приема зелья. Сначала никто не волновался, потому что точно они были уверены только в трехчасовом действии. Но когда и через три часа эльф сдох, они задергались. Через два — запаниковали, а потом один из них заавадил эльфа, который еще не успел поставить на место бокал. Вот тут — то и началось! Конечно, они приготовили еще партию, и еще одну — надеялись, что допустили ошибку. Но чуда не произошло, и сегодня утром глава Отдела отправился порадовать Министра.

Драко ухмыльнулся. — Должно быть, Поттер был в ярости!

— О, да, в неописуемой. Еще и из-за того, что как раз перед этим принимал еще одного посетителя. Догадайтесь, кого.

— Понятия не имею. А откуда вы так точно знаете, что происходило в кабинете Министра?

— Не все в Министерстве в восторге от Поттера. Один слушок, другой — остается только сложить их вместе и сделать выводы. Так вы хотите знать, кто был у Поттера?

Драко закатил глаза и нетерпеливо махнул рукой.

— Это можно принять за "да"? Начальник Поттеровской разведки. Похоже, несколько дней назад Снейп ухитрился сбежать, убив при этом инструктора — одного из опытнейших специалистов Спецподразделения. А сам Снейп будто бы растворился в воздухе.

Драко решил, что узнал все, что ему нужно. — Вы заработали свои деньги. Сейчас достану. — Он поднялся со стула и подошел к шкафчику, стоящему точно за спиной у Фэрчайлда.

Фэрчайлд кивнул и собрался угостить себя очередной порцией виски, но не успел даже дотянуться до нее, как наклонился вперед и упал вбок со стула.

— Вовремя я успел, — пробормотал Драко, забирая бутылку. — Не к чему тратить зря такой хороший виски.

* * *

Бак машины был заполнен до краев. Именно по этой причине Северус выбрал для побега девятый день подготовки. В остальном этот день был не лучше и не хуже остальных, потому что все необходимые приготовления Снейп уже сделал.

Хуже всего было то, что он не мог позволить себе ни одной секунды нерешительности и сомнений. Без палочки он чувствовал себя примерно как человек после ампутации, пытающийся приспособиться к новому протезу. Теоретически он знает, что эта штука должна работать, потому что он делает все правильно, да и к тому же вещь именно для этого и приспособлена. Снейп тоже произносил правильные заклинания, выполнять которые без палочки тренировался в камере. Они должны были сработать, но в глубины души сомнения оставались постоянно. Кроме того, он был вынужден накладывать заклинания последовательно, одно за другим, делая при этом вид, что копается в моторе машины. Тут ему не нужно было изображать невежественность и неспособность к обучению. Странное скопище трубок, емкостей всех форм и размеров, проводов и шурупов было для него полной загадкой, и если бы он в действительности пытался разобраться в устройстве машины (чего хотел от него Кокс), ему пришлось затратить на изучение массу времени. Но сейчас Снейп пользовался возможностью спрятаться за открытым капотом машины, чтобы защитить все ее части заклинаниями, укрепляющими их прочность. Северус задавал вопросы, наклонялся, будто стараясь получше разглядеть интересующую деталь, и делал вид, что внимательно слушает объяснения Кокса, а сам бормотал себе под нос заклинания.

Машина была частью плана. Наиболее трудной. Гораздо легче оказалось добыть оружие. Снейп хотел было воспользоваться маггловским пистолетом — его нетрудно было украсть во время занятия, но опасность оказаться пойманным с уликой в руках казалась слишком велика. К тому же, Северусу не нравилось это оружие, и он знал, что лучше справится, если будет сжимать в руке что-нибудь более привычное.

К несчастью, на преобразование без палочки он не был способен. Но зато он мог наложить чары, укрепляющие структуру вещества, так что в качестве оружия ему подходил любой длинный тонкий предмет. На четвертый день, когда план побега уже в общих чертах вырисовался в голове, он попросил у Кокса разрешения отойти по нужде, и, зайдя за широкий ствол дерева, присмотрел подходящую ветку, отломал ее и сунул под рубашку. На следующий день он превратил палочку в предмет, по качествам напоминающий стальной штырь с заостренным кончиком. Было тяжело думать о том, что придется убить человека, не сделавшего ему ничего плохого, а просто выполняющего служебные обязанности, но Северус понимал, что выбор прост — или его жизнь, или жизнь Кокса. А он хотел жить. Он хотел вернуть свободу, уничтожить все книги, могущие подсказать истинную формулу Глотка Жизни, забрать Гермиону и поселиться в каком-нибудь тихом месте, где никто не будет их искать. Он был согласен даже на жизнь в землянке в лесу — и был уверен, что Гермиона с ним согласится.

Итак, на девятый день, когда машина была готова, и заостренный штырь царапал кожу под рубашкой, он посмотрел на показания приборов, увидел, что бак полон, и решил — сегодня или никогда. Он сжал оружие левой рукой, правой указал на Кокса и выкрикнул "Stupefy!" Они с Коксом были единственными обитателями дома, и Кокс не упоминал, что ждет посетителей, но тем не менее Северус решил, что благоразумнее заехать поглубже в лес — именно поэтому он и старался укрепить машину — где вытащил инструктора из машины, справился с желанием закрыть глаза, аккуратно прицелился и проткнул сонные артерии и вены на обеих руках. Потом он левитировал Кокса к ближайшим зарослям какого-то кустарника — густым и непроходимым даже без листьев — и забросил тело на ветки на высоте примерно двух метров. Ветки прогнулись под весом Кокса, надежно укрывая тело от постороннего взгляда.

Покончив с этим, Северус разразился истерическим смехом, и решил, что лучше дать себе время успокоиться, если он не хочет провалить все, что так успешно началось. Несколько минут он простоял, прислонившись к дереву, глубоко вдыхая холодный зимний воздух, пока не почувствовал, что может контролировать свои действия. Он уничтожил следы крови, которая медленно впитывалась в мерзлую землю, потом отошел на несколько сот метров в том направлении, откуда приехал, убирая следы шин. Наконец он снял чары с ветки, вытер ее от крови и сунул в рукав, где обычно держал палочку — главную улику не стоило бросать на месте преступления.

Заводя мотор, Снейп подумал, что Кокс был хорошим инструктором по вождению. Если бы на машине были номера, он осмелился бы прокатиться по маггловкому шоссе.

Северус достаточно хорошо знал окрестности, и понимал, что как бы это не было неприятно, придется возвращаться к дому. Что он и сделал, каждые сто метров останавливаясь, чтобы убирать следы шин. От дома вела узкая дорога, бывшая, насколько он знал, единственным путем к свободе.