Молли навсегда (гет)

— Твою Моргану! И что ты об этом думаешь? — Том Реддл нехорошо прищурился.

— Думаю? А что думать о бреднях, которые, может, никогда не произойдут? — Долохов даже приподнялся в кресле от омывшей его мощной волны магии, исходящей от взбешённого друга. Шутки и непотребный ржач Реддл сносил безропотно и даже с пониманием — в первые четыре дня интересных чтений. Но, теперь, похоже, его терпению пришёл конец.

— Да пойми ты, Тони, не было такого! — Тому всё же не удалось сохранить самообладание, и, хотя магия и отступила к своему хозяину, в комнате сильно похолодало, а Тёмный Лорд остался мрачен. Говорил он сквозь зубы: — Да я бы его тогда же в том же шкафу…

— Том, Том, Том… Это всего лишь фантастика. Слышал такое слово?

— Почаще, чем ты, — фыркнул Том, всё же успокоившись. Подошёл к бару, плеснул в бокал коньяк и вернулся в своё кресло. Грея руками бокал с янтарной жидкостью, он задумчиво уставился в пламя камина.

Долохов щёлкнул пальцами.

— Звали, хозяин? — поклонился странно одетый домовик, на домовика-то не похожий.

— Ерофеич, дружок, нам бы мяса, и побольше. Сам видишь…

— Да уж вижу. Как дети малые стихийной магией играетесь, — осуждающие покачал головой Ерофеич и исчез.

Антонин только порадовался, что Том ничего не понял.

— Понимаю теперь, с кем ты тренируешь свой русский, — качнул головой Реддл. — Любопытное создание.

— Верное и заботливое, — кивнул Антонин. — Ерофеич домовой, а не этот, как его… Эльф! Домовикам я бы так доверять не решился. По наследству достался, он и меня, и отца нянчил... О чём задумался?

— Историю пишут победители, верно, Тони? — медленно произнёс Лорд, не отрывая взгляда от камина. — А кто тут победил, мы уже давно догадались, ты мог бы и не заглядывать в конец последней книги.

— Да это сразу понятно было, сказка же. Но есть такая русская поговорка — сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

— Хорошая поговорка, — криво ухмыльнулся Том, — но неточная. Урок, скорее, извлекут хитрые прохиндеи, а не добрые молодцы.

— Само собой, — согласился Долохов. И хмыкнул при виде Ерофеича с огромным блюдом. От больших кусков запечённого мяса с зеленью и овощами кабинет наполнился дивным ароматом. — Подкрепимся?

— Пожалуй, такого мощного щита я у тебя ещё не видел. Сильно потратился?

— Не больше тебя, — Долохов придвинул кресло к столу и потёр руки, — боюсь, даже такой щит от твоего выброса мало бы помог. Так что и ты, Том, должен был потратиться прилично.

— Поверь, это крохи, но компанию тебе я составлю. Твой… домовой, да? Отлично готовит.

— Премного благодарен, патрон. Ерофеич на все руки мастер. А какой у него рассол… От всех болезней помогает. Ни одно зелье так не сравнится. Хм… А теперь, когда ты почти спокоен, не просветишь ли, что именно подменил Великий Светлый в воспоминаниях, показанных Гарри Поттеру о твоём детстве?

— Берём за аксиому, что это всё будет на самом деле?

— Что это может быть...

— Допустим. Только прикажи подать того вина, очень уж славное, и к мясу будет в самый раз.

— Запасы моего прадеда, — польщённо улыбнулся Антонин, отдавая приказ Ерофеичу. — За один этот погреб, оставленный в наследство, мне следует чтить его память.

Некоторое время маги молча расправлялись с поздним обедом, аппетит у обоих оказался отменным. Мясо быстро исчезало с блюда, которое вскоре опустело окончательно.

Смакуя вино, Реддл откинулся в кресле, прикрыв веки. Долохов отметил, как повезло полукровке — Тому досталась внешность красавца-магла, а наследие так и вовсе от Салазара Слизерина.

— Мне исполнилось одиннадцать лет зимой, — прервал его размышления Том, глядя на весело потрескивающие поленья в большом камине. — Но преподавателя из Хогвартса прислали ближе к лету. Доверия у меня к нему не было ни на кнат, но я сразу ощутил, что он не так прост. Магии он выпустил достаточно, чтобы я, тогда вовсе бестолковый, понял, что мне с ним не тягаться. Я лишь ощутил давление на мозг. Разумеется, окклюменцией я тогда не владел, но интуитивно принялся читать стихи на парселтанге и представлять танцующих змеек.

— Стихи? — изумился Антонин.

— Змеям нравилось, — усмехнулся Реддл. — Не думаю, что скользкие твари что-то понимали в творчестве, скорее им нравился ритм. А я тогда вычитал где-то, что заучивание стихов хорошо развивает мозг, как и изучение иностранных языков. Уже тогда, намереваясь учиться так, чтобы стать самым образованным, я посчитал, что перевод стихов на парселтанг ничем не хуже.

Том отставил пустой бокал на стол, и Долохов поспешил его наполнить вновь.

— И кто это был? Дамблдор?

— Он самый. Скривился от увиденных картинок, а тогда я думал, что просто ему не понравился. Это было странно, уже тогда я умел очаровать практически любого человека. Обработать же новое лицо в приюте — было делом чести для моего, как мне думалось, уникального дара. Запомнились ещё вопросы о необычных вещах, происходящих со мной, это было. Но признаваться я отнюдь не спешил, даже когда услышал, что я волшебник. Не знаю, откуда он узнал позднее о парселтанге, — может, именно от этих драккловых стихов. И уж точно я не был таким дебилом, чтобы признаваться, что могу подчинять себе людей. Даже в приюте мы были прекрасно осведомлены, что хорошо, а что неприемлемо в человеческом обществе. Кроме того, я вполне сознательно скрывал свои сильные стороны, считая это тайным оружием. В этой же книге описано так, словно Дамблдор напоил меня веритасерумом, прежде чем задавать свои вопросы.

— Или тебе захотелось похвастаться перед ним.

— Возможно, — нехотя признался Реддл, после небольшой паузы. — Но в реальной истории я удержался. Молча выслушал его вопросы, а в мозги мне он больше не лез. Что показательно, в Косой переулок меня повела тогдашняя профессор Чар, безобидная старушка.

— Том, я вот не пойму. В этих книгах уже столько всего было, а тебя задел какой-то дурацкий и довольно безобидный эпизод из детства.

— Ты не понял, — мрачно ответил Реддл. — Меня много чего задело, но это… Зачем? Зачем показывать этому Поттеру маленького злодея, уже в детстве готового убивать? Чтобы не побоялся руки замарать о такую мразь? Или ты считаешь, что это всё могло быть правдой?

— Всё — это что?

— Знаешь, сильно хочу найти автора этих книг. Вот до дрожи. Создание крестража в школе? Убийство родственников в пятнадцать лет? И я сейчас не о нестыковках и отсутствии логики в принципе. Я о заведомой лжи, за которую кто-то должен ответить. Нет, ты веришь, что я этому Хвосту поручил бы варить зелье для ритуала? Что за ересь вообще? Или что я мог использовать в ритуале возрождения кость отца-магла?

— Разумеется, нет! Мне тоже интересно, откуда дровишки.

— Чтобы я поверил в идиотское пророчество и попёрся к Поттерам в одиночку?! — Реддл потёр виски и продолжил уже спокойней. — Тони, ты начитанный и умный маг, твоей библиотеке завидуют даже Блэки и Малфои. Вот скажи. Ты когда-нибудь слышал о возвращении из-за грани?

— Ты как Малфой прямо. Тоже некромантией интересуется, а ведь это такая страшная…

— Тони, уволь!

— Да, бл-л-лин горелый! Даже Ерофеич знает — вызвать кого-то из-за грани — глупость редкостная. Я же тебе сразу сказал.

— Ты не сказал, ты ржал, как гиена, — поморщился Реддл. — Малефик недоделанный.

— Мастер Демонологии, на минуточку, — оскорбился Антонин. — И я просто Кощея вспомнил…

— Да не о том я, прости. Допустим, нашёл бы ты ритуал…

— Могу тебе джинна вызвать какого-нибудь. Только это чревато, и из-за грани никого он тебе не вернёт. А высшего демона вызывать не буду, и не проси. Вот про нежить и ритуалы всякие — это к Малфою. Только я бы поостерёгся. Её подчинить…

— Не умничай. Читай дальше, много там ещё?

— Порядочно, и уже на английском.

— Неважно, читай. Не хочу пока касаться этой… этого.

Только поздно вечером следующего дня Тони звучно захлопнул последнюю книгу.

— Всё! Капец Тёмному Лорду и подлым Пожирателям!

Том Реддл поморщился. Все члены затекли, а последние главы, которые Антонин читал монотонным, скучным, тягучим голосом, разобидевшись на резкую отповедь за неуместное веселье, не доставили никакого удовольствия. Вообще.

— Крестражи ещё эти, Моргана их заавадь, — Том потёр ладонями лицо. — Это ж какое воображение у автора?!

— Какое-какое — больное! — живо откликнулся Антонин. — Здесь вообще накручено всего — воз и маленькая тележка. — Долохов блаженно потянулся в кресле, разминая затёкшую спину. — Без пол-литра не разберёшься. Если и есть правда, то очень уж хитрожопая.

— Заказ это, Тони. Кандидатура заказчика у меня пока лишь одна, хотя может быть кто угодно. И заказ выполнен в будущем. Возможно, в тот момент, когда от магического мира не осталось и следа. Вся это мура, описанная здесь, могла привести к полному уничтожению.

— Да уж, — Долохов залпом допил вино из кубка, — раз маглам такое рассказали. Вот только кто рассказал — выживший маг, колдунья?

— Озлобленный сквиб, — предположил Том.

— А может, это вообще миссис Фигг какая-нибудь, — развеселился Антонин. — Сидит старушка-божий-одуванчик, окружённая кошечками, и строчит херню по заказу Светлейшего.

— Вполне, — вздохнул Реддл, — или переметнувшийся Малфой, у которого я отнял палочку. Вот бред-то! Да одни только метки чего стоят!

— А что метки, Том, — задумчиво проговорил Долохов. — Вполне логично описано. Ты уверен, что только ты имеешь к ним доступ? Уверен, что некто очень умный не перенастроит их в ближайшем будущем? И будет магическому миру то, что здесь описано — все талантливые и учёные маги, все, кто неравнодушен к сохранению и выживанию нашего мира, — окажутся преступниками с метками. Кому-то это нужно — вот что страшно.

— Именно. Настораживает, знаешь ли, один интересный момент — фактически в этой милой детской сказке все чистокровные маги оказались крайними со своими традициями и прочим. Или вымерли, или в Азкабан загремели, или так замараны, что не отмоешься...

— А в выигрыше грязнокровки и предатели крови, — подхватил Антонин.

— И выбивать начали со старшего поколения, — Том поднялся и подошёл к камину. — Как считаешь, что скажут главы старых чистокровных родов, узнав, что через какой-то десяток лет никого из них в живых не останется?

— Да уж, если даже Блэки в одночасье вымерли… Это неубиваемое тёмное семейство!

— Кажется, у меня вырисовывается очень интересный план, — медленно проговорил Том. — Нужен Абраксас и Ричард. Тоже ведь пострадавшие. Судя по всему, их зачистили в первую очередь. И теперь точно есть предлог поговорить с Прюэттом. И с Поттером, и с Блэками.

— Звать?

— Нет, не сейчас. Сначала всё обдумаю. Пока что иди отдыхай, сколько мы уже не спали?

— Зелья ещё остались, — отмахнулся Антонин. — Что-то мне тревожно.

— И мне. Но кто предупреждён, тот вооружён. Дай мне сутки, максимум двое.

— Буду ждать, Том, и сегодня же навещу родню. Какой-то я одинокий в этой повести оказался, словно последний в роду. Да ещё в Азкабане.

— Навести, но о книгах…

— Не дурак, понимаю.

— Всё, иди. Мне поработать нужно. И… спасибо!

— Всё для вас, ваше Темнейшество.

— Шут!

* * *

— И всё равно, я не понимаю, почему именно сегодня, прямо в середине недели? Почему было не подождать, если не до Рождества, то хотя бы до субботы? — Артур нерешительно топтался перед входом в родной дом, испытывая сильное чувство неловкости. «Нора» всегда казалась ему достаточно уютным домом, даже где-то любимым, несмотря на безрадостное детство, но только не сегодня.

— Объясняю ещё раз специально для гриффиндорцев! — Рита разглядывала несуразное жилище деловито и хищно. — Во-первых, я очень удачно подвернулась под руку декану Слизерина, оставшись поболтать после собрания его клуба. Жаловался как раз, что радикулит разыгрался, до Хогсмида боится не дойти.

— Знаю я этот радикулит, — фыркнул Рыжик. — Можно подумать, он не зельевар, или в Хоге Больничного крыла нет.

— Разумеется, не радикулит, — усмехнулась Рита, — но я-то девочка доверчивая. Ну и предложила свои услуги. Аккуратно так. Клюнул, а что? Мне уже пару раз приходилось его поручения выполнять.

— Какие это? — встрепенулся Рыжик.

— Уж не постельные, не ревнуй. Пустяки всякие, как и в этот раз. Письмо передать, флакончик с зельем без подписи, да шепнуть кабатчику пару слов. И не смотри так, в письме ничего нет, кроме заказа на алкоголь. Зелье я вообще не трогала, мало ли там что. Репутация дороже. А слова — думаю, какой-то пароль. Бессмысленные совершенно. Тебе повторять не буду во избежание.

— Я тайны хранить умею, — насупился он.

— И окклюменцией владеешь? То-то же. И человека неплохого подставим, и один из моих источников информации накроется.

— Так у тебя их много?

— А ты думал! Уж не один. Так что нам повезло, что нас внеурочно выпроводили из замка.

— Тебя, а не нас, — поправил Уизли.

— Нас, котик, нас. Разрешение-то на обоих подписано. Кто бы тебя иначе за ворота выпустил? Я доходчиво объяснила старине Слагги, что мне позарез нужен здоровый и сильный сопровождающий. Очень кстати слух прошёл, что дикий оборотень повадился в Хогсмид, пришлый и опасный.

— Я был уверен, что ты это сама придумала… Ну, чтобы эту Гарфилд припугнуть.

— Ты, котик, умница. Всё правильно сделал. Тихо рассказать Робу, когда она крутилась рядом… Мне понравилось. А кто у нас Гарфилд? Первая сплетница с подругой на пару. Так дела и делаются.

— И что, Слагхорн поверил?

— Главное, что он видел, что в это верю я. А может, сам поверил, недаром у него так внезапно разыгрался этот самый радикулит. И я его понимаю, дикий оборотень — это опасно. А может, от какого зелья отойти не мог. Мне-то без разницы. Главное — вырваться из Хога. А ещё, чтобы доказать, что никакое это не свидание, я с самым честным выражением лица его заверила, что меня интересует только безопасность, так что готова взять даже гриффиндорца для охраны. Даже самого никчёмного, был бы сильным и достаточно безголовым. Видел бы ты, как Слагги ехидно спросил: «Что, мисс Скитер, даже Уизли сойдёт?» Конечно, я скривилась, чтобы ему подыграть, и согласилась совсем нехотя, но оно того стоило. Правда же?

— Никчёмный, значит? — Артур грустно поковырял ботинком землю перед покосившимся крыльцом. — Безголовый?

— Не придирайся к словам.

— Ладно, а что во-вторых?

— А во-вторых, твой обожаемый директор в отъезде до завтрашнего вечера. И есть надежда, что этот маленький инцидент не привлечёт его внимание к твоей бедной головушке. Так что не паникуй, и покажи уже свой дворец! Времени у нас мало.

Артур уныло покачал головой и осторожно поднялся по скрипящим ступеням. Дверная ручка привычно кольнула, выпуская слабенькую магию. Хреновая защита, но хоть какая-то. Стоило открыть дверь, как в нос сразу ударил стойкий аромат нежилого дома, плесени и чего-то ещё столь же «приятного».

Мисс Скитер, словно не замечая убогости обстановки, резво обследовала прихожую и кухню, заглянула в обе кладовки и уборную, скривила носик и вынесла вердикт застывшему посреди кухни Артуру:

— Прибрать всё, отскоблить, — и жить можно. Ну, что встал как неродной?

— Всё исчезло, — растерянно пояснил он. — Видишь? Пустые полки. Даже тарелок и кастрюль нет.

— Купим, — фыркнула Рита. — И получше, чем было. Веди дальше, котик. Чем быстрее всё посмотрим, тем больше вероятность, что тебе достанется что-то сладенькое, — подмигнула она.

Дважды Артура просить не пришлось. Вдохновлённый намёком, на второй этаж со спальнями он нёсся просто на крыльях. Только увиденное не обрадовало. Комната матери сияла непривычной чистотой. Не было не только кровати, шкафа и прочей мебели — не осталось ни единой вещицы. Ничего не забыла, гадина.

— А тут и прибирать не нужно, — Рита прошлась по гулкому пустому помещению. — Хорошая комната и, видимо, самая удобная.

— Даже мебель унесла, — пробормотал Уизли.

— И отлично сделала. Купим новую, но сначала ремонт. Я ещё не уверена, но, возможно, дом мы вообще снесём и поставим на это место новый. Дальше, котик, покажи мне свою спальню.

Перед своей комнатой он, было, застыл, с ужасом вспоминая, в каком виде её оставил. Но Рита просто отодвинула его в сторону, больно ущипнув за бедро:

— Да хватит уже страдать! Я не твоя мамочка и многое способна понять.

Только рассматривать в собственной спальне оказалось нечего. Кровать стояла, даже матрас имелся, можно сказать, в приличном состоянии, а вот остальное просто исчезло. Шкаф с почти оторванными дверцами зиял пустыми полками. Ни мелких сувениров, что собирал с таким трудом годами. Ни журналов по квиддичу, ни самого важного ящика с разработками и дневниками по первому самостоятельному артефакту. Ни одежды, ничего. Со стены был с мясом содран плакат с командой Холихедских гарпий. Даже носков больше нигде не валялось. Ровно посередине спальни, практически впервые совершенно чистой, если не считать пыли, виднелась аккуратная горка пепла. А рядом старым кривым кухонным ножом к полу была пришпилена записка с единственным словом.

Рита подняла её двумя пальцами, сунув нож в руки Артура, и прочитала:

— «Неряха». Прикольный способ уборки у твоей матушки. Эй, да ты что? Радуйся, что самому сжигать не пришлось.

— Сука! — прохрипел Артур, со всей силы ударив кулаком по стене, всаживая в неё злосчастный нож по самую рукоять. — Какая же она тварь!

Подлетев к нему, Скитер вдруг обняла Артура за талию и крепко прижалась к груди.

— Тихо-тихо, медвежонок. Дыши глубже, ну! Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось тебя наказать?

Мурлыканье подруги привело в себя не хуже успокаивающего зелья.

— Ты только обещаешь, — пожаловался Артур всё ещё хрипло, осторожно прижимая Риту к себе. Его подбородок касался её макушки. — Если ты всё посмотрела, то может…

Он с грустью и отвращением взглянул на безликую кровать. Ни одеяла, ни подушки, ни ветхого от бесконечных Репаро белья.

— Нет, котик. Ещё чердак, — Рита отстранилась и ухватила его за руку. — Пойдём-пойдём, взглянем на упыря.

—Не надо! — попытался он её остановить. — Он страшный!

— Так чего держите?

— Удачу притягивает. Фамильный же.

— Бред какой. Если боишься, сама схожу.

Конечно, одну он её не пустил. Ступеньки, ведущие на чердак, скрипели совсем жалобно, а одна треснула прямо под ногой Артура, вызвав веселье мисс Скитер и сильную боль в лодыжке.

— Не к добру, — пробурчал он.

— Ты маг или магловская шарлатанка, что в приметы веришь? — хохотнула Рита.

Замок на чердачной двери с мощной ржавой цепью не поддавался никаким заклинаниям.

— Глухо как-то, а ты говорил, он ухает, — Скитер не теряла надежды, пробуя новые и новые заклятья. — Может, он уже умер?

— Тем более не стоит туда соваться!

— И смириться с нежитью у себя над головой? Ты псих, Артур! Отходим, перед Бомбардой ни один замок не устоит.

— Постой! В подвале был ломик. Если эта сука и его не стащила.

— Точно, от Бомбарды домик может и развалиться. Тащи свой ломик, так и быть, подожду, — Рита довольно щурилась, — а ты прав, скобу выдрать легче.

За ломиком он сбегал вполне удачно — подвала рука бывшей хозяйки не коснулась. Исчезли только запасы продуктов.

Конец ломика он с трудом просунул в скобу и, используя угол дверной коробки как упор, с силой навалился на другой конец. Мощная скоба поддалась не сразу, но всё же вылезла с ужасающим скрипом. От натуги у Артура покраснело лицо.

— Вот это силища! — Скитер радостно улыбалась. — Ломик не бросай, заходим.

Тёмный провал за дверью пугал до дрожи.

— Люмос! — Рита засветила огонёк, и мрак немного рассеялся. — Твою мать!

— Мерлинова печень! — не удержался Уизли.

Из кучи тряпья в углу на них таращились два блестящих глаза.

— Эй, ты! — Рита прижалась спиной к Артуру и больно вцепилась в его руку ногтями. — Как тебя там? Говорить можешь?

— Ух, — глухо и враждебно донеслось в ответ.

Оба вздрогнули.

Рита погасила огонёк, но только для того, чтобы тут же воскликнуть:

— Люмос максима!

Существо такого издевательства не вытерпело. Заметавшись в тряпье, оно вдруг совершило прыжок в сторону незваных гостей. И словно ударившись о преграду буквально в двух шагах от них, рухнуло вниз, скребя страшными когтями пол и злобно таращась.

— Ух-ух!

Рита протянула дрожащую руку и ладонью упёрлась в эту преграду.

— Стационарный щит? — спросила шёпотом.

Уизли медленно приходил в себя. Палочка в руке подрагивала.

— Мой щит, — дрогнувшим голосом ответил он. — Машинально среагировал. Уходим. Долго не удержу.

Забивать скобу обратно в косяк было делом непростым, но Артур приноровился.

Рита стояла внизу, хмуро наблюдая за ним.

— Похож на домовика, — задумчиво произнесла она, — только сильно оголодавшего.

— Предлагаешь подкормить?

— Не мешало бы.

— Да откуда здесь домовик? Он на домовика похож как фестрал на нормальную лошадь! Упырь это.

— Да что ты? Человечину жрёт? Так что же не подох ещё? Стоп! Да стой ты, ну-ка обратно эту скобку выбей. У меня мысль есть.

Артур опустил ломик и разогнулся, поглядев с недоверием:

— Ты серьёзно? Что ты хочешь сделать?

— Серьёзнее некуда. Давай-давай, котик. Открывай!

— Сначала скажи.

— Есть у меня славный накопитель магии. Сейчас под завязку. Если это что-то типа домовика, до Рождества ему должно хватить, — Рита сняла с шеи кулон с зелёным камнем. Да не бойся ты, нежити это по барабану, заберём потом. А вот если домовик…

— И не жалко тебе? Это же бешеные деньги стоит!

— Ещё есть, — отмахнулась она. — Котик, не испытывай моё терпение.

Во второй раз они подготовились. Вошли уже со щитом. Существо по-прежнему валялось на полу в том месте, где упало, и даже не пыталось шевелиться. Лишь безучастно повернуло безобразную сморщенную голову, чуть приоткрыв жутковатые глаза.

— Слушай внимательно, — твёрдо заговорила с ним Рита, присев на корточки. — Я подкормлю тебя магией. Накопитель — это, конечно, не источник, но у тебя и того нет, верно? Можешь не благодарить. Будешь хорошо себя вести — на Рождество получишь ещё. Понял?

Она покачала медальон на руке, держа за цепочку. Существо заинтересованно подняло голову и тоскливо завыло. Подарок был цепко перехвачен на лету.

— Жди нас, — велела Скитер. И подтолкнула Артура к выходу.

— Взял, — удивлённо покачал головой Уизли, вбив скобу на место одним точным ударом. Для верности шарахнул по ней ещё пару раз и опустил ломик.

— Вот видишь! А ты — не домовик, упырь. Да упырям на такие штучки наплевать. Если даже не домовик, магия его подлечит, и к Рождеству поглядим, что это за зверь невиданный. А теперь аппарируем прямо отсюда. Успеем перекусить в Хогсмиде.

— Но ты же обещала…

— Не сегодня, котик. Прости. Но на Рождество всё будет! Давай лапку и вперёд! Да положи уже ломик.

В Хогсмиде уже совсем стемнело. Рита велела Артуру засветить Люмос и быстро привела в относительный порядок их мантии.

— В «Кабанью голову»! И никому ни слова, где мы были и что видели. Особенно директору!

— Да понял я, — Артур ощутил на предплечье тонкие пальчики девушки и, встряхнувшись, направился к кабаку. Несколько кнатов у него ещё было. Но Рита платить за неё не позволяла. Это смущало и радовало одновременно.

— Письмо и зелье передам сама, — быстро сказала Скитер, кутаясь в мантию. — Занимай столик и смотри на меня сердито, когда подойду. Никаких твоих голодных взглядов!

— Это будет легче, чем ты думаешь, — слова про голодные взгляды почему-то уязвили.

— Вот так и смотри, — подмигнула Скитер.

В кабаке было темновато и неуютно, подозрительных личностей хватало. Будь у Артура нормальная девушка, он бы её сюда никогда не повёл. Сам-то бывать здесь любил. Кормили вкусно, сытно и достаточно дёшево. Но Рита не была нормальной ни по каким меркам. Раньше это пугало, а теперь… А теперь он ни на кого бы её не променял.

* * *

Руди вернулся и прожигал взглядом. Не постоянно, конечно, но пару раз Санни точно почувствовала этот настойчивый взгляд на последнем занятии по зельям. Стараясь не ёжиться и не обращать внимания, она чётко следовала рецепту, занимаясь своим зельем вместе с Эжени.

На переменах ей дважды удалось ускользнуть от слизеринского префекта. К счастью, Лестрейндж был весьма занят окружившими его друзьями и Беллатрикс — ребята радовались возвращению Рудольфуса и ходили за ним почётной свитой.

Санни уже не обижалась на письмо — не ребёнок, в конце концов, но Руди это знать не обязательно.

За обедом она встретилась с ним взглядом на два удара сердца и, вздёрнув подбородок, отвернулась.

Ничего удивительного, что в результате её просто припечатали к стене, когда вечером она возвращалась из библиотеки.

— Мисс Прюэтт, — любезно улыбнулся Рудольфус, легонько придерживая её за плечо. — Мне показалось, или меня намеренно избегают?

— Мистер Лестрейндж! — Санни попыталась сбросить его руку, и парень сразу её отпустил.

— Ну, беги что ли. Поиграем в догонялки.

— Дурачок, — она не смогла сдержать ответной усмешки. — Вот что ты привязался, а? Мне вообще-то некогда с тобой тут разговаривать.

— Не сомневаюсь. Но разве не ты поговорить хотела?

— Представь себе, это желание бесследно испарилось, — Санни с вызовом поглядела ему в глаза и ответила на недоумённое выражение лица префекта: — А что ты хотел? Как там это звучало: «ты совершенно не при чём»? Так вот, я просто поняла, что ты прав, я действительно не при чём. И в дела вашей семьи лезть больше не собираюсь.

— Пойдём-ка, — Руди прихватил её ладошку и повёл по коридору.

Сопротивляться она не стала, смысла привлекать к себе внимание точно не видела. И без того две маленьких хаффлпаффки проводили их любопытными взглядами. Но главное, стало вдруг сильно интересно, отчего слизеринский префект так настойчив.

У кабинета магловедения она все же упёрлась, слишком свежи были воспоминания:

— Нет, только не здесь!

— Оу! — Рудольфус, как назло, оказался слишком проницательным. — Кто же тебя сюда водил? Рабастан?

— Не понимаю, о чём ты!

— Признайся, Санни. Пустой кабинет, двое, наедине. Приглушённый свет, романтичная музыка…

— Какая ещё музыка? Руди!

— М-м? — его глаза смеялись. — А Басти и целоваться-то, наверное, не умеет? Да?

— Не думай, что я поведусь на такую детскую провокацию. Пойдём ко мне, тут уже близко.

— А можно разве?

— Вот и проверим, — Санни потянула его за собой, теперь уже сама схватив за рукав.

Руди вошёл, посмотрел, как захлопнулась дверь, и с любопытством огляделся.

— Миленько. И чей-то портрет. М-да. Предлагаешь говорить при нём?

— Профессор Даркер к вашим услугам, молодой человек, — тут же нахмурился нарисованный мужчина. — Префект Слизерина, не так ли?

— Он самый, — надменно ответил слизеринец. — Рудольфус Лестрейндж из рода Лестрейнджей.

— Ага, — оживился старик, — брат Рабастана!

Руди забавно поднял брови, остановившись перед портретом. Санни сдержала смешок.

— Передавайте брату моё искреннее восхищение, — улыбнулся Даркер, заставив её занервничать. — Эти зачарованные цветы… Не помню, чтобы у Лестрейнджей проявлялся дар артефакторов.

Руди бросил заинтересованный взгляд на цветы, покосился на Санни и снова обратил внимание на портрет.

— Это передалось Рабастану по материнской линии, — ответил он профессору. — А вы не играли за команду Слизерина лет двести назад?

— Двести двадцать пять, если быть точным, — довольно улыбнулся Даркер. — Два года спустя стал капитаном и был им вплоть до выпуска. Вратарь.

— Приятно познакомиться, сэр, — Руди уже улыбался вполне дружелюбно. — Я тоже капитан, уже четвёртый год. И тоже вратарь. Простите, что не узнал сразу.

— Мне тоже приятно. Ну-с, молодые люди, если дадите честное слово, что никакого разврата не предвидится, я, пожалуй, навещу приятеля.

— Профессор Даркер, слово чести, что не позволю себе ничего неподобающего по отношению к мисс Прюэтт, — прижал руку к груди Руди.

Даркер уважительно покивал:

— У вас пятнадцать минут, — и ушёл с картины.

Рудольфус расхохотался.

Санни покачала головой:

— Хватит уже. Не вижу ничего смешного. Так что ты сказать хотел?

Лестрейндж посерьёзнел и укоризненно посмотрел на неё:

— Ты хотела знать, что произошло. Так вот, Рабастана отец забрал на домашнее обучение…

— Это я уже поняла…

— Дослушай, будь так добра.

— Хорошо. Молчу!

Рудольфус покачал головой и вдруг перегнулся через столик, заглядывая Санни в глаза:

— Ты совсем его не любишь?

— Руди! — она растерялась. — Он младше на два года!

— При чём здесь это? Просто скажи — да или нет. Если хочешь, я даже Басти ничего не скажу. И вообще никому.

Санни отвернулась, не выдержав напряжённый взгляд.

— Так трудно ответить «нет»? — вкрадчиво поинтересовался этот змей. И когда она возмущённо вскинулась, поднял руки в защитном жесте: — Ох, Санни, Санни… Допрос окончен, расслабься. Времени у нас мало, так что буду краток. Басти нарушил приказ отца. А так как в прошлом у него уже были некоторые проступки, ничего особенного — парочка дуэлей, то отец ему сделал последнее предупреждение ещё летом.

— Ничего особенного? Парочка дуэлей?

— Ну не парочка, чуть больше, не суть. Главное, что после предпоследней дуэли ему было запрещено принимать в них участие.

— Но он снова с кем-то подрался, — догадалась Санни. — И это так разозлило вашего отца?

Рудольфус посмотрел из-под ресниц:

— Было ещё кое-что, кроме самого факта, что он тогда подрался. Но это касается только Рабастана и нашей семьи. Сомневаюсь, что тебе это интересно.

— И что же тогда случилось? Если это семейная тайна...

— Да не то чтобы семейная, — пожал плечом Лестрейндж, — свидетелей для этого было многовато. В Пророке, конечно, не печатали.

— Так ты расскажешь или нет?

— Ну хорошо, — нехотя произнёс он. — Но только если пообещаешь, что дальше тебя это не пойдёт. Сама понимаешь, тема для семьи и без того больная.

— Конечно, никому не скажу, — поспешила заверить Санни. — Или надо клятву?

— Не надо, — отмахнулся Руди, — я верю тебе. И особой тайной это не является. Всё ещё хочешь услышать?

— Да, — сдержанно кивнула она, стараясь не показать нетерпения.

Руди был серьёзен:

— Ты ведь знаешь, что браки в чистокровных семьях нередко устраивают родители… Не сверкай так глазами, тема женитьбы имеет непосредственное отношение к этому не самому хорошему эпизоду в жизни Басти.

— Дальше.

— Так вот, — неторопливо продолжил он, словно нарочно испытывая её терпение. — Как я говорил, браки в чистокровных семьях — вещь стратегическая, мало имеющая отношение к любви, о которой грезят девчонки. Тут бывают и деньги замешаны, и особые дары у жениха и невесты, и многое, многое другое.

— Я поняла! Хватит уже предыстории!

— Уверена? Нет, бывает и так, что желание молодых людей совпадает с волей родителей, но…

— Уверена! Рудольфус, я с этой темой вполне хорошо знакома! Переходи уже к главному.

— Наверное, мне не стоит напоминать известную поговорку про то, что любопытство сгубило кошку?

— Издеваешься, да?

— Ты правда похожа на кошечку, — усмехнулся Лестрейндж. — Хорошенькую такую.

Санни горестно вздохнула:

— Я уже не уверена, что тебе есть что рассказать.

— Увы, есть, и это может тебя огорчить. Ты точно готова это услышать?

— Рискну.

— Так вот. Не злись, я как раз подошёл вплотную к самой истории. Дуэль была с Монтегю — ты знаешь это семейство? Понял, знаешь. Дуэль подошла к своему бесславному концу — для Басти, разумеется. Или хочешь услышать, как она проходила? Я помню практически до мелочей.

— Обойдусь. Что случилось в конце?

— Напрасно отказываешься. Одна из самых красивых дуэлей на моей памяти. Но так и быть, опустим. Дуэль подходила к концу, когда палочка Монтегю была приставлена к горлу поверженного и обезоруженного Рабастана. Не буду повторять, какими репликами обменялись парни. И кстати, забыл рассказать причину дуэли.

— Забыл, и хорошо! Дальше!

— Дальше было всё грустно, — Рудольфус стал мрачен. — Рабастан произнёс клятву, которую засвидетельствовала магия.

— Какую?

— Дословно она звучала так: «Клянусь, что женюсь только на той девушке, которая меня полюбит». Собственно — это всё.

— Надо же! — выдохнула Санни. — Я думала, что это действительно что-то страшное. Но это… Это так похоже на Басти.

— Ты неплохо его изучила, — вздохнул Лестрейндж. — Но это и для него слишком. Теперь ты понимаешь, что даже если наши отцы сговорятся, ты не сможешь выйти за него замуж.

— Почему это? Ах да…

— Именно потому, что обойти такую клятву нельзя. Влюбиться в Рабастана не проблема, думаю, ты именно влюблена в него. Дай договорить, пожалуйста. Так вот, влюбиться легко — он красивый, талантливый и горячий парень, немного вспыльчивый, но быстро отходит. Обаятельный и умный. Девчонок, в него влюблённых, хватает даже в Хоге. Я не говорю уже о нашем поместье. Среди вассальных семейств как минимум две девчонки давно по нему вздыхают. Наверняка рады-радёшеньки, что он перешёл на домашнее обучение. И заметь, одна из них старше Рабастана минимум на четыре года. Красавица, к слову.

— Зачем ты это говоришь? — было неприятно слушать обо всех этих поклонницах.

— Не обижайся, просто факты, — Руди был серьёзен и как будто огорчён. — Вот полюбить по-настоящему — а магия засвидетельствовала именно такую любовь в драккловой клятве — это нужно иметь смелость, быть готовой принять его таким, какой он есть и, конечно, быть вообще способной на глубокие чувства. Такое всё-таки редкость и даётся далеко не всем.

Санни невольно задумалась, способна ли она на любовь, настоящую, чтоб ни есть, ни спать, и так далее?

— Что притихла? — Руди мягко улыбнулся. — Теперь ты понимаешь, почему отец был в ярости?

Санни невольно поёжилась.

— Думаю, да, — неуверенно сказала она. — Прости, теперь понимаю, почему ты говорил о браках чистокровных. И что было потом? Что сделал ваш отец?

— Не поверишь — ничего. Родители его обожают. Отец лишь предупредил, что это последняя его выходка, но если что-то ещё, то получит сразу за всё.

— И что натворил Басти теперь?

— Могу только сказать, что наплевал на приказ отца. Сама понимаешь, приказы главы рода даже не обсуждаются. По крайней мере, в нашей семье.

— Понимаю, в нашей тоже, — откуда такая убеждённость, Санни не знала. Но была уверена сейчас, что это так. — И поэтому его забрали из школы?

— И поэтому тоже. Отец не нарушает обещаний, так что в этот раз Басти всё же был наказан.

— Наказан? — спохватилась Санни. — Как?

— То, что его забрали из школы, тебе мало?

— Но Флинт сказал…

— Ах Флинт, — глаза Рудольфуса опасно сузились, — и что сказал Флинт?

Вид Лестрейнджа немного испугал, но Санни вдруг стало очень важно узнать:

— Его высекли? Розги… Это правда? Скажи!

— Не розги, — Руди откинулся в кресле и наблюдал за ней из-под полуопущенных век.

Санни невольно подумала, что у Басти ресницы длиннее.

— А что тогда?

— Плеть, двенадцать ударов, — и когда она в ужасе закрыла ладонью рот, снисходительно добавил. — Твоих братьев не так воспитывают?

— Не так, — и опять откуда-то пришло знание. — Отец никогда их не бил. Руди, так значит, Басти не хотел ничего мне передавать, потому что… — она осеклась, представив на миг страшную картину. — Что с ним, скажи!

— Надо же, и правда жалко стало?

И Санни не выдержала.

— Да, жалко! — разозлилась она. — Как ты можешь говорить так спокойно? Что это за зверство вообще? Почему так жестоко? Да скажи уже, что с ним?!

И когда она всё-таки расплакалась, Рудольфус неожиданно оказался рядом и всучил ей платок.

— Если тебе станет легче, — глухо сказал он, — мне тоже досталось.

— Нет, не легче, — наконец смогла сказать Санни и всхлипнула. Стало стыдно, что она вышла из себя, да ещё разревелась при нём. Но даже представить было страшно, каково это — быть избитым плетью. — Вот скажи мне, Руди, ты так же будешь сечь своих сыновей?

— Я не должен был это рассказывать, — вздохнул Рудольфус, неожиданно погладил её по голове и вернулся на своё место. — Прости.

— Значит, будешь?

— Это бессмысленно, Санни, я не могу сказать, что будет через десять-пятнадцать лет. Будут ли у меня сыновья, буду ли жив я сам. Ты требуешь слишком многого.

— Ничего я не требую, — на душе у неё стало тоскливо. — Я просто не понимаю, как это…

— Я удивлён. Я понял бы, скажи это магглорождённая, они любят подобные разговоры, но ты же чистокровка в четырнадцатом поколении. Хотя, если ваш отец действительно воспитывал сыновей по-другому…

Он замолчал.

— Ты так и не сказал, что с Рабастаном, — апатично напомнила она. Ругаться больше не хотелось. Она ничего не сможет поменять в этом мире, даже если захочет. Ничего.

— Нормально с ним всё, жив-здоров. Мы же маги, Санни. Следов и шрамов не осталось.

— А на душе?

Рудольфус вскочил.

— Думаю, этот разговор никуда не ведёт. Но ты права. Сейчас, как никогда, ему нужна поддержка. Если бы ты могла написать ему, просто посочувствовать…

— Напишу, — решилась она.

— Спасибо, — серьёзно поблагодарил Лестрейндж. — Только писать про плеть лучше не надо. Ты же понимаешь, он гордый.

— Мог не говорить.

— И ещё, — Руди уже направился к двери, но замер на полпути. — Я знаю, что Рабастан оставил тебе браслет. Эта вещь опасна. Позволь забрать его.

— Так это всё из-за браслета случилось? — ахнула Санни. Она даже не стала уточнять, что браслет Рабастан растоптал и бросил. Видимо, знал, что она подобрала. — Значит, я не при чём, да?

— Просто передай мне его.

— Это вернёт его в школу? — Санни тоже встала.

Рудольфус помедлил, тяжело вздохнул и ответил:

— Нет. Не вернёт. Но это сейчас не важно. Отдашь?

— Нет. Но в письме я спрошу о нём Рабастана. Если он сам скажет, чтобы я отдала его тебе… Только тогда, и не раньше.

Несколько секунд они упрямо глядели друг другу в глаза. Руди невесело усмехнулся.

— Хоть так. Если передумаешь, ты знаешь, как…

Его прервал короткий стук в дверь, и Санни ахнула, взглянув на время.

— Ну вот, уже пришли, — она обогнула застывшего Лестрейнджа, открыла дверь и улыбнулась Северусу. А когда перевела взгляд на профессора Робертса, вдруг остро осознала, в каком положении оказалась. Захотелось рассмеяться и произнести дебильную фразу из не очень качественного кино: «Это не то, что вы подумали», но удалось только пробормотать: — Руди уже уходит.

— Вы плакали, мисс Прюэтт? — Робертс посмотрел поверх её плеча. — Уверены, что не хотите побыть одна этим вечером?

Рука профессора крепко удерживала мальчика.

— Всё в порядке, — а ведь она недавно выучила заклинание, как убрать следы слёз! Но где уж тут вспомнишь, когда привычный мир ускользает из-под ног.

— Ладно, только сегодня недолго, — решил Робертс. — Полчаса, не больше. Мистер Лестрейндж, на два слова ко мне в кабинет.

Санни притянула к себе Северуса и глядела, как досадливо прищурившийся Руди уходит вслед за профессором. На пороге он обернулся и подмигнул ей — мол, всё в порядке.

— Ты плакала? — повторил мальчик вопрос отца. — Из-за него?

— Нет, — Санни постаралась улыбнуться. — Просто соринка в глаз попала. Так бывает.

— В два глаза сразу? — усомнился малыш, подозрительно её разглядывая. — Ты обманываешь, да?

— Плохо получается, да? — она с улыбкой вела его к дивану, на котором они обычно читали. Когда мальчик послушно забрался на сиденье, Санни опустилась на колени у его ног и взяла ладошки в свои руки. — Знаешь, Северус, иногда люди плачут не потому, что их кто-то обидел. А потому, что стало очень-очень грустно. Разве у тебя такого не бывало?

— Бывало, — тяжело вздохнул ребёнок, отвернувшись в сторону. Но руки так и не отнял. — Когда маме было очень плохо, — но тут же снова повернулся, пытливо заглядывая в её глаза. — А тебе сейчас грустно? Почему?

— Уже нет. Вот видишь, ты пришёл, и мне стало хорошо. А хочешь, покажу фокус? — взмахнув палочкой, она произнесла несложное заклинание. Жаль, не было под рукой зеркала, но следов слёз не должно было остаться.

Малыш удивлённо ахнул.

— Это не фокус, это магия, — сказал он восхищённо. — А меня научишь? Отец мне разрешил палочку брать.

— А ты часто плачешь? — лукаво спросила она, а в голове пронеслось — профессор Робертс такой же? Будет ли он так же наказывать сына, как Лестрейнджи? Что это за мир такой, где мальчишек бьют плетью?

— Нет, — буркнул ребёнок. — Я же не девчонка!

— Точно. Ты мальчишка. Храбрый и смелый. Почитаем?

— Я книжку забыл, — огорчился Северус. — А Монстрик где?

Пока искали уснувшего в спальне Монстрика, пока выбирали, какое пирожное попросить у домовушки — полчаса пролетели незаметно. Профессор Робертс был пунктуален, Санни даже не успела до конца рассказать сказку про спящую красавицу, которую с таким вниманием слушали Северус с котом.

— Северус, иди умывайся, — непререкаемым тоном велел его отец. Мальчик, недовольно что-то бурча, пошёл к выходу. — Оставь котёнка!

— А можно мне? — Северус ещё крепче прижал к груди маленького книззла и умоляюще поглядел на Санни. — Только на одну ночь!

— Северус, — нахмурился Робертс.

Санни бросилась к мальчику и ласково улыбнулась, мягко отбирая Монстрика. Не хватало ещё стать причиной раздора между отцом и сыном.

— Сев, но Монстрику уже снова пора спать, он ещё маленький. Я ему не разрешаю пока ходить в гости.

— Ладно, — вздохнул малыш и осторожно погладил мурчащий комочек на её руках. — Ты больше не будешь грустить?

— Не буду, — шепнула Санни.

Мальчишка улыбнулся:

— Пока, Санни! Пока, Монстрик.

Он прошмыгнул мимо отца и побежал по коридору.

— Вы удивительно хорошо с ним поладили, — задумчиво сказал Робертс, всё ещё стоя на пороге. — Мисс Прюэтт, мне кажется, я догадываюсь, чем вы были расстроены. Хотите совет?

Санни выпрямилась и внимательно посмотрела на обретённого родственника:

— Да, профессор. Но если вы про Рудольфуса…

— В частности про него. Не пытайтесь изменить мир, он такой, какой есть, — профессор немного помолчал. — И он разный. Попробуйте если не принять, то понять это. Вы молоды, вас воспитали в уверенности, что многое зависит от вас самой. И это правильно. Вы расстроились, узнав о наказаниях, и это понятно. Но станет ли лучше, если, преступив хорошо известные им законы, эти дети останутся безнаказанными? Не получит ли мир монстров, с которыми совладать не сможет никто?

Санни вздрогнула — именно этого она боялась, разве нет? Именно того, что братья Лестрейнджи станут такими монстрами.

— Но разве физическое наказание — это выход? — кажется, она произнесла это вслух.

— Для них — выход. Они — воины, мисс Прюэтт. Им это понятно, для них это справедливый символ, простой и честный. Провинился — ответишь. Рудольфус — боевик и наследник. Рабастану достаётся гораздо меньше, но таланты его в другой области. Парням и без того нелегко, не пытайтесь вызвать их ненависть к собственным родителям — всё равно не получится, лишь наживёте врагов. И ещё подумайте над тем, что мужчину и защитника жизнь порой бьёт куда сильнее, чем рука любящего отца. И если — а вернее, когда — Рудольфус и Рабастан столкнутся с этой болью, они будут хоть отчасти готовы.

— Я… простите, я была не права, — смогла выдавить из себя Санни. Мир снова становился понятней, хотя радостней от этого не стало.

— Рудольфус тоже был неправ, что открыл вам глаза на эту сторону жизни. Что его заставило вас просвещать, я догадываюсь. Только, боюсь, вопреки обычному своему везению, в этот раз мистер Лестрейндж просчитался. Он вовсе не винит вас в том, что случилось с Басти. Поверьте, они росли на моих глазах, я хорошо знаю обоих. Но Руди слишком сильно привязан к брату, и иногда это скверно сказывается на его мозгах. Не сердитесь, вы ведь знаете, что Рудольфус считает вас другом — и это дорогого стоит. Подумайте тысячу раз, прежде чем отказаться даже от такой странной привязанности. Дружба — очень ценный дар.

— Я попробую понять, сэр. То, что вы рассказали… Не думала, что всё так сложно. Руди хороший друг, вы правы. И я не сержусь, уже нет.

— Искренне надеюсь, что это так, мисс. Мне тоже непросто осознавать себя вашим родственником, а не просто профессором. Как видите, получается пока довольно скверно. Простите, если был излишне резок. И спокойной ночи.

— И вам, сэр.

Ей было о чём подумать, Рудольфус задел слишком много струн в её душе этим вечером. И Робертсу она была благодарна — так чётко разложить всё по полочкам. Но Басти всё равно было жалко. И клятва эта несуразная не выходила из головы. Это ж надо было такое пообещать! Она почти жалела, что не захотела узнать причину той дуэли. А ещё предстояло написать Басти письмо. Ответит ли, или будет слишком занят? Санни безрадостно усмехнулась — ещё и девицы эти, на четыре года старше… Словно её это должно волновать! Но как много всего можно узнать из простого разговора! Из двух разговоров, если быть точнее.

* * *

С отъездом Руди Рабастан затосковал. И не имело значения, что тосковать было совершенно некогда. Лорд Лестрейндж отдал однозначный приказ сдать СОВы до приезда наследника на зимние каникулы.

— Брат тебя расхолаживает. Какая уж тут учёба? Так что примерно к середине декабря будь готов, чтобы к приезду Рудольфуса на каникулы экзамены были позади. Завтра же договорюсь с комиссией.

— Всего за месяц? Отец…

— Почти полтора, тем более обгоняешь в знаниях всех своих сверстников уже давно. Так что не теряй времени на нытьё! Не маленький уже, раз жениться захотелось.

— Кто бы ещё дал, — пробурчал отпрыск.

— Даст тебе любая — ну, почти, — хохотнул Ричард, — прогуляйся в субботу в дом Генри Стэнфилда, его сестра собирает вечером молодёжь, танцы будут и прочее. Только чтобы эти дела не шли в ущерб учёбе, и бастардов постарайся не наделать. Что касается женитьбы — загнал ты себя, сынок, в ловушку. Повезёт, если такую найдёшь. Но на это могут уйти годы. Как приведёшь, так и заключим брак. Постарайся только, чтобы невеста была хотя бы полукровкой.

— Постараюсь! Можно идти?

— Нужно, Трой тебя уже ждёт. По утрам будешь с ним заниматься, заодно подтянешь ЗОТИ. Остальное самостоятельно. Через три дня доложишь, по каким предметам нужны учителя. Найду лучших. Или уже знаешь?

— Трансфигурацию можно, чары и зелья. С Нумерологией и Астрономией мне всегда помогал отец Антуана. Думаю, и теперь не откажет. Руны — с бабушкой. С остальным справлюсь.

— Не сомневаюсь. Учителя будут к началу следующей недели. Вечер субботы и воскресенье отдыхай.

Учёба Рабастану давалась легко. Заниматься он любил, умел и получал удовольствие — не только и не столько от самих знаний, сколько от процесса их получения. Всегда интересно узнать что-то новое, а если это новое можно испытать на практике, приспособить к делу, то вообще красотища. По Нумерологии он почти догнал брата. А с Рунами, благодаря бабушке, даже перегнал — хоть сейчас на ТРИТОНы, только отцу об этом лучше не сообщать. С его амбициями как бы по всем предметам не заставили сдавать ТРИТОНы уже летом.

Мистер Робертс, ещё крепкий высокий старик с гривой белоснежных волос, встретил его приветливо и спокойно.

— Чаю, Басти? — предложил он, расчищая уголок на столе, заставленном прелюбопытными штучками.

— С удовольствием, сэр! Вашего любимого, если можно.

Рабастан с детства любил забираться в башню звездочёта, чтобы полюбоваться на звёзды или окунуться в атмосферу чудес, разглядывать на всех поверхностях круглой комнаты разные диковины, которые присылали хозяину со всех концов света бывшие ученики и друзья. Многие вещицы добыл сын звездочёта и крёстный Рабастана, Антуан.

Диковины расставлялись без всякой видимой системы, иногда меняя положение в комнате, а зачастую исчезая — мастер-звездочёт некоторые изделия передаривал, обменивал у таких же любителей или куда-то прятал. Рядом с подробной копией звёздного неба, заключённой в небольшой шар, можно было увидеть чучело маленькой ядовитой змеи, крохотную фигурку фестрала или необычный кубок из слоновой кости. Новинки терялись среди старых диковин, и было забавно отыскивать их каждый раз, заодно узнавая историю происхождения, а зачастую способ изготовления и полезные свойства, если они являлись артефактами.

Синюю хрустальную звезду, словно сотканную из сверкающих лучиков света, Басти заметил сразу и невольно прикипел к ней взглядом. Изящная тонкая работа завораживала, лучики испускали голубоватый свет, и казалось — поднеси руку и почувствуешь обжигающий холод. Размером чуть больше галеона, звезда свободно парила над столом, совершая медленное движение по спирали, и словно дышала, пульсируя в такт ударам сердца. Достигая верхней точки почти под потолком, она так же медленно спускалась вниз.

— Подставь руку.

Басти вытянул руку вперёд, и звёздочка плавно опустилась на ладонь. Вопреки впечатлению, звезда, еле касаясь острыми иголками-лучами кожи, не холодила, а напротив, согревала. Стоило слегка подбросить её вверх, как она снова заскользила по спирали, оставляя за собой еле приметный хвостик из мелких голубоватых искр.

— Успокаивает, правда? — старый звездочёт поставил перед ним толстую пузатую чашку с ароматным чаем. Рядом примостилось блюдечко с горкой воздушного печенья. И чашка, и блюдце были необычной формы — у старого Робертса, казалось, вообще ничего обычного не встречалось. Даже чай казался вкуснее.

— Завораживает, — откликнулся Рабастан. — Откуда это чудо?

— Ты ответил так же, как мой недавний гость. А чудо создано в Ирландии, есть там один умелец. Зачаровывали и разрабатывали её мы вместе, общаясь через сов. И несмотря на твою убеждённость в притягательности, артефакт этот не затуманивает мозг, напротив, приносит спокойствие, дарит ясность ума и хорошую память. Достаточно отвлечься на пару минут за час или два и понаблюдать за ней. Гость хотел купить у меня эту звёздочку, её цвет напоминал ему глаза девушки, видимо, невесты, не уточнял. Но я приберёг её для тебя. Нравится?

— Очень, — признался обрадованный Басти. Ему звезда тоже напоминала о девушке, так же темнела и светлела синева в глубине звезды, как в глазах Санни Прюэтт. — Я могу её подарить?

— Разумеется. К тому времени, как ты сдашь СОВ, у меня появятся ещё две. Какого цвета — ещё не знаю, но при успешной сдаче экзаменов в министерстве позволю выбрать уже для себя. Но на твоём месте с подарком бы я не спешил. Эта маленькая звёздочка тебе самому весьма пригодится. Как понимаю, месяц предстоит жаркий.

— Я подумаю, — кивнул Басти. — А что за гость хотел её забрать, если не секрет?

— Какой же это секрет. Не так много людей меня навещают. Давний приятель сына заходил, ты его должен знать. Магнус Нотт. Ещё мальчонкой его помню, такой же любопытный, как ты, был тогда. Свидание у него в субботу, уговаривал отдать звёздочку, обещая достойную замену, да только решения я менять не привык, и переучиваться мне уже поздно. Ничего другого взять не захотел, а я не настаивал.

Только полумрак, царящий в башне, помог скрыть Басти внезапную бледность.

После занятия подарок Рабастан забрал с собой. В хрустальной полусфере хрусталинка зависла ровно в центре и лишь испускала редкие лучики, еле заметно пульсируя, словно живая.

Басти выпустил звёздочку над своим рабочим столом в большой учебной комнате и представил улыбку Санни при виде такого подарка. Конечно, лучше бы подарить это лично, увидеть реакцию, так что подождать до Рождества было хорошей идеей.

Наблюдая за кружащимся чудом, Рабастан решил ответить звездочёту тем же, смастерив собственноручно что-то не менее прекрасное. Бабуля поможет зачаровать.

Сольвейг пристально осмотрела подарок звездочёта, подержала звезду на ладони, взмахнула рукой как-то по-особенному, и звёздочка закружилась вокруг кисти.

— Очень мило, — наконец произнесла она, отпуская красавицу кружить над столом. — Звездочёта ты вряд ли сможешь удивить. Слишком избалован за многие годы своими уникальными игрушками. Хотя… почему бы не соединить две твои страсти. Пусть в вазе стоит прекрасный цветок, а если протянуть к нему руку, в ладонь ляжет красивый и опасный кинжал. Необычную вазу закажем, даже знаю где. Над чарами будешь работать сам, но под моим присмотром. Цветок и кинжал в одном стиле создашь самостоятельно, тут я тебе не нужна. Это и будет твоим экзаменом по Артефакторике. Представим тебя гильдии мастеров, выступишь с изделием, а после уже подаришь Робертсу-старшему. Тем ценнее будет такой дар.

— Мне нравится! — Басти поймал звезду в ладони, но почти сразу ощутил сильный жар. Пришлось отпустить. — Ею согревать руки можно. А стиль для цветка-кинжала я уже придумал. Сегодня же сделаю чертежи.

— Правильно, только не спеши. Время есть. Мы ещё придумаем твоему артефакту пару-тройку свойств, больше не нужно, универсальные вещи теряют индивидуальность. Ну а пока, дорогой внук, пойдём-ка в ритуальный зал. Погоняю тебя по рунам.

После занятия Сольвейг пригласила его в свою мастерскую и жёстко велела сесть.

Рабастан насторожился.

— Что-то не так? Я знаю, в последней цепочке я засомневался…

— С рунами полный порядок, юноша, а вот с твоей головой — сомневаюсь. Расскажи-ка мне про браслеты духовного родства. И о той несчастной, которой вручил один из них.

Басти покраснел, не зная куда деваться. Выслушать отповедь насчёт браслетов он предпочёл бы от отца. В крайнем случае — от матери. От бабушки же было особенно стыдно, словно он предал именно её, сотворив самовольно древний артефакт.

— Не знаю, с чего начать, — наконец проговорил он.

— Тогда попробую начать я. Расскажи, что ты знаешь об этих браслетах.

— Достаточно много. Я видел руны, и уверен, что нигде не ошибся.

— Рабастан, я жду!

— Ладно, — он глубоко вздохнул, закусил нижнюю губу и твёрдо посмотрел на Сольвейг. — Эти браслеты созданы для любимых, для пары, чувства которых достаточно сильны друг к другу, чтобы доверять. Надеть этот браслет можно только добровольно — с открытыми глазами. В идеале обменяться, надев друг на друга. Тогда каждый будет чувствовать сильные эмоции другого, даже находясь далеко. И чувствовать так, как ощущает их пара. То есть её страх станет твоим страхом, её тоска — твоей тоской и так далее. И ещё знаю, что браслет может служить мощным порталом. Выдернуть любимого человека к себе или даже самому перенестись к нему.

Басти замолчал, выжидательно глядя на наставницу. Сейчас она мало напоминала любящую бабушку.

— А теперь ответь, хочешь всю правду, или она тебя не интересует?

— А есть ещё что-то? То есть… Да, хочу, разумеется!

— Ты знаешь, что такие браслеты носят твои родители?

— Конечно. Ведь ты же их делала при мне.

— И уже сто раз пожалела. Да и не могла я десятилетнему ребёнку рассказать некоторые тонкости. А тем более подумать, что ты что-то запомнил. Можешь не улыбаться. Я знаю, что твой эльф взял у меня записи. Но по ним, даже зная древнескандинавский, выполнить браслеты невозможно, если не видел, как их делает мастер. Так что это меня и приятно удивило, и огорчило одновременно. Как ты понимаешь, я тоже когда-то присутствовала на их изготовлении. Это было давно. Так вот, как ты считаешь, твои родители женились по любви?

— Да, — Рабастан смутился. — Эту историю все знают.

— Все знают, а я видела своими глазами. Это была очень сильная любовь. Самоотверженная и страстная. Более того, они стали не просто мужем и женой, они стали верными друзьями. И пронесли любовь и нежность, дружбу и понимание через всю жизнь.

— Я все это знаю, — Рабастану неловко было говорить о родителях. Словно речь шла о чём-то глубоко личном или даже интимном.

— Так ответь мне, дорогой внучек. Почему я не сделала эти браслеты уже тогда? И не подарила их хотя бы на свадьбу?

Рабастан вскинулся:

— Я тоже об этом думал. Почему?

— Я считала тебя умнее. Но не буду мучить. Эти браслеты недаром имеют второе название.

— Второе?

— Да. Браслеты верности. Тебе было десять лет, Рудольфусу двенадцать. Это был достаточный срок для проверки чувств твоих родителей. Для притирки друг к другу. Для осознанного решения. Конечно, разводы — редкость у магов, сама магия стремится укрепить такой союз, но есть ещё шанс остаться вдовой или вдовцом. А это ответственность. Теперь поясню. Эти браслеты делали далеко не всем. А только тем замужним парам, где двое твёрдо решили, что друг без друга жить не смогут, отказываясь от счастья разделённой любви в случае гибели второго супруга. Да, побочные эффекты ты описал довольно точно. И почувствовать можно эмоции, и перенестись к любимой, и выдернуть её откуда угодно. Для викингов это были очень сильные аргументы. Они постоянно воевали. И такой браслет мог спасти жизнь воину, погибающему в схватке, его можно было выдернуть из битвы. Или он мог перенестись домой, к любимой, где на родню напали враги, пока мужчины воевали. Только недаром воины отрубали себе руку вместе с браслетом. Во время битвы — как правило, последней. Снять браслет невозможно, а быть вытянутым супругой с поля сражения, или с тонущего корабля, бросив своих соратников, даже если всем им гарантированно грозила смерть — позор для воина. Разве что он оставался единственным уцелевшим. Тогда да.

Рабастан слушал, приоткрыв рот, ощущая неприятные мурашки, бегущие от затылка к пояснице.

— Но времена те прошли. Войны случаются, но не каждый день. И главным свойством браслетов давно уже считается другое. Это не просто портключи и детекторы чувств, ты вложил туда магию, кровь, желание и клятву верности — частичку души, так сказать. Нет, не крестраж, спаси Мерлин, но такими вещами не разбрасываются. И недаром они подходят только замужним. Главное свойство для современных магов — доставить любовникам двойное удовольствие от плотской любви. Если слышать эмоции партнёра, близость может доставить ни с чем не сравнимое удовольствие. Но есть одно «но». И очень существенное. Активировав браслеты, пара будет счастлива только друг с другом, и ни с кем другим. А ну как эта девушка наденет с тобой браслет, а выйдет не за тебя после этого? Тебе её не жалко? Ладно, ты не будешь счастлив ни с кем, кроме неё, но она тоже не сможет никого полюбить, постоянно чувствуя тебя. Но допустим, всё закончится хорошо — вы женитесь. Родите детишек, а она возьми и умри в очередных родах. Да, ты, может, и не захочешь счастья без неё. Ну а если погибнешь ты? Остаться без надежды обрести счастье хоть с кем-то, пусть и второй раз? На это ты готов обречь ту, которую полюбил?

— Но мама и папа… Они как…

— А вот так, пришли и потребовали. А после — ты этого, конечно, не помнишь, — неделю из спальни не выходили. И нечего краснеть. Ты уже большой мальчик. Так что можешь узнать и третье название. Браслеты второй молодости. Они-то уже для себя всё решили. Так бывает у сильных личностей. Но самое смешное, что ты ужасно молод ещё. И допинг в постели тебе совершенно без надобности. Ты и так испытаешь и счастье, и эйфорию. Иногда даже в двойном или в тройном размере. И браслеты вряд ли смогут сделать ощущения сильнее. А вот теперь скажи мне, зачем ты отдал второй браслет этой девочке? Хорошо ещё, что хватило ума не надевать и не активировать.

Рабастан закрыл лицо руками, упираясь локтями о стол, и некоторое время не двигался, молча сопя.

— Я не знал, — он наконец прямо поглядел на бабушку. — Скажи, зачем тогда отец велел либо надеть ей браслет немедленно, либо сдать в сейф в банке? То есть понимаю теперь, почему сдать. Пусть хранились бы, я знаю, что срока давности там нет, или настолько большой, что хватит на много десятков лет. Получается, женись я на Санни, лет через двадцать мы бы могли это сделать, так?

— Умница. Именно так. Это я и подсказала Ричарду. Но он решил иначе. Нанести превентивный удар, так сказать. Прюэтты для нас очень выгодные союзники. А надев браслет, девица бы гарантированно тебя полюбила, имейся у неё хоть толика симпатий. Просто потому, что выхода у неё бы не осталось. Кто захочет стать несчастной навсегда в семнадцать лет? В результате, клятва твоя была бы исполнена — девочка любит, а уж что сподвигло, магии не расскажешь. И её отец, хоть и побуянил бы, ради счастья дочери согласился бы на такой брак. Ты тоже выгодная партия. Таким образом, все в итоге счастливы, и кому какое дело, что счастье, как и сама любовь, искусственно подстроены.

— Это отвратительно, — выдохнул Рабастан, сжав зубы. — Я люблю её, но такой ценой…

— Я рада, что ты это понял. Но хотела бы узнать твои мысли — ты нашёл третий вариант, нарушил приказ отца, но ради чего? Хотел, чтобы этот браслет увидел её отец, непревзойдённый мастер проклятий современности? Как понимаю, ты наложил иллюзию, чтобы передать браслет ей. А к кому она обратится в первую очередь для снятия иллюзии? Сомневаюсь, что лорд Прюэтт не поймёт, что за вещица была вручена его дочери, и не проследит ход мыслей твоего отца. Что сделает такой человек, узнав, что единственную и, полагаю, любимую дочь, хотят загнать в ловушку заодно с ним?

— Я сейчас же напишу… Нет, я уничтожу свой браслет.

— Первая мысль мне понравилась больше. Уничтожить его почти невозможно. Магия может и не понять такого варварства. И кто знает, чем это будет грозить тебе и твоей любимой. А вот положить браслеты в сейф — мысль очень хорошая. Ведь когда-нибудь, пусть лет через двадцать или сорок, они могли бы и пригодиться. А если нет, пусть лежат там, и когда-нибудь внуки или правнуки восхитятся твоим искусством.

— А если наденут?

— Не смогут, они именные.

— Я понял, — Рабастан встал, слегка пошатнувшись. — Хотел, чтобы у неё было что-то моё.

— Кинжал бы сделал, дурачок, или эти твои цветы. Кольцо, простой браслет, да мало ли что ещё. Нет, я даже понимаю тебя, ты просто не знал, а в браслет верности вложил очень много.

— Я прямо сейчас ей напишу. Возможно, ещё не поздно.

В этот момент в приоткрытое окно протиснулась сова Рудольфуса. Недовольно клекоча, подлетела к Рабастану и уселась на край стола, протягивая лапку.

Дрожащими руками Рабастан отвязал послание, взглянул на сову, явно ожидавшую ответ, и поспешил вскрыть письмо. Короткая подпись заставила затаить дыхание.

«Здравствуй, Рабастан», — писала ему Санни Прюэтт.

Рабастан отстранил письмо и запрокинул голову, на несколько мгновений закрыв глаза. Потом отошёл к окну и снова вчитался в аккуратные строчки.

«Здравствуй, Рабастан. Сейчас поздний вечер. Я сижу в своей комнате и смотрю в окно на звёздное небо. Твой брат заходил поговорить и рассказал о твоём домашнем обучении. Мне грустно, что мы расстались не очень хорошо. Быть может, ты сердишься на меня и не станешь отвечать. Я пойму. И сердиться в ответ не стану. Во всяком случае, очень постараюсь. Если же ты захочешь, мы могли бы переписываться. Сейчас, когда ты далеко, возможно, мы опять могли бы стать друзьями. Ты мне стал очень дорог и твою дружбу терять больно. Хотелось бы узнать от тебя самого, как твои дела, как настроение, может, даже о таких пустяках, как еда. Что ты ешь на завтрак или обед у себя дома? Какие у тебя учителя, есть ли там друзья, или ты совсем одинок? А может, расскажешь совсем о другом? Завтра я отдам Рудольфусу письмо, чтобы тебе отправил. Он говорил когда-то, что его сова очень надёжная. И ещё, возможно, это неприятный для тебя вопрос, но Рудольфус хотел забрать браслет, который я подобрала после того, как ты ушёл. Говорит, что браслет очень опасный. Думаю, ты должен решить это сам. Напиши, что сделать с ним. Если мне ты по какой-либо причине писать не захочешь, напиши своему брату. Пусть покажет мне ту часть, где будут слова о браслете. И я поступлю с этой вещью так, как ты скажешь. Надеюсь, что со здоровьем твоим тоже всё хорошо. Или нет? Санни Прюэтт»

— Я ей дорог, — Басти выдохнул и опёрся руками о подоконник, прислонившись лбом к холодному стеклу. — А в субботу она идёт на свидание с Ноттом.

— Так и написала? — удивилась бабуля, о которой он успел позабыть.

— Нет, конечно, — обернулся к ней внук. — Случайно узнал.

— Про браслет что-то есть?

— К ней Руди заходил, разговаривал. Санни спрашивает, что сделать с браслетом. Она ему не отдала, ждёт моего слова.

— Хорошая девочка! Садись немедленно и пиши ответ. Я у себя буду. Устала, хочу отдохнуть. Не тревожь без причины.

Посмотрев вслед любимой бабушке, Басти сел за стол, призвал пергамент и потянулся за пером.

* * *

Юджин Уркхарт спокойно перебирал книги по ЗОТИ, занимавшие уже приличное место на небольшом столе в заброшенном кабинете друга. Раскладывал в две стопки, причём одна росла в геометрической прогрессии, а вторая содержала всего два потрёпанных томика.

В кабинете Магнуса полки с книгами занимали полностью две стены, поднимаясь от пола до самого потолка, а потолки в поместье Ноттов были высокими. К верхним полкам можно было добраться, поднявшись на узкий балкончик с резными перильцами, шедший вдоль всей протяжённости полок с книгами. Магнус как раз добрался до верхних полок и, стоя на балконе, левитировал другу на стол всё новые и новые тома, иногда и целыми стопками. Дело застопоривалось ещё и тем, что Юджин некоторые книги хотел почитать сам и, бывало, подолгу задерживался над очередным раритетом, осторожно переворачивая страницы.

Никто не ждал, что в эту тихую обитель ворвётся буйный вихрь по имени Стивен Пранк, не так давно ставший личным помощником и секретарём главы рода Нотт.

Расслабившийся Уркхарт, гонявший молодёжь на плацу всё утро и наслаждавшийся законным отдыхом, улыбкой встретил юного Пранка, и только знаменитая реакция дала ему вовремя отклониться от прямого в челюсть. Впрочем, второй удар, последовавший без промедления вслед за первым, своей цели достиг. И когда мгновенно скрученный парень уже лежал среди драгоценных томиков, всё ещё пылая гневом, Юджин зло осведомился:

— За что такая честь, юноша?

— Ты знаешь! — заорал Стив, багровея лицом и силясь освободиться от пут. — Её даже не спросили, а отец ей обещал! Сволочь!

Не замеченный вторженцем, Магнус с весёлым изумлением наблюдал, как оплывает глаз друга. И даже сделал передышку, чтобы насладиться зрелищем.

— А теперь прекратил истерику и заткнулся! — гаркнул Уркхарт. И так как юный Пранк замолчал, продолжая смотреть с бешенством и ненавистью, приказал уже спокойней. — Коротко и по существу, мистер Пранк!

Стивен обмяк и отвернулся к окну.

— Ну и?

— Я сам виноват, — выдохнул он. — Лисс меня убьёт.

— Какой ещё лис? Можешь говорить толком?

— Моя сестра, Амораллис Пранк. Лисс — это коротко.

— Та-ак, дошло, — кивнул Юджин, принимаясь методично подбирать с пола упавшие книги. Левитировать ветхие издания, подобно Магнусу, он искренне считал варварством, хотя Нотт и уверял, что левитация вреда книгам не нанесёт. Мол, даже в Хоге их расставляли на место именно этим заклинанием. — Дальше давай, не томи.

Магнус хмыкнул, но парень, спелёнутый по рукам и ногам заклинанием, не обратил на него внимания.

— Лорд Нотт стал расспрашивать меня о сестре, — глухо заговорил Стивен, — а я как дурак разливался соловьём — Лисс то, Лисс это. А сегодня мне велели сбегать за отцом. И я услышал, как лорд сказал ему…

— Подслушивал, значит?

— Случайно вышло! — Пранк отчаянно покраснел. — Так вот, твой отец уже тоже там был.

— Можешь не продолжать, я понял, — вздохнул Юджин, и взмахом палочки снял путы со Стивена. — Свали уже с моего стола, родственничек. И нет, меня никто не спросил. Она хоть хорошенькая?

— Да ты… Да что вы… — Стив вскочил, снова сжимая кулаки. Ростом он лишь на пол головы был ниже Уркхарта. — Вы даже её не помните! У вас же была какая-то…

— Вспомнил, вроде, — несколько смутился Юджин, потерев ноющую скулу костяшками пальцев. — Рыженькая такая? Как же не помню? На руках таскал, когда мелкая была. Ей сколько вообще, десять? Двенадцать? Давно не видел, прости.

— Шестнадцать! Исполнилось вчера. Отец говорил ей, что сама жениха выберет. А лорд… А ваш отец и мой… Как они могли?

— Заплачь ещё! — фыркнул Юджин и выпрямился перед соткавшимся из воздуха призрачным ястребом.

— На два слова, сынок, я в арсенале, — прогудел патронус голосом Уркхарта-старшего и растаял.

— Не смей тут ничего трогать, парень, — велел Юджин и глянул на Магнуса. — Я скоро, сам видишь… И хватит уже дурака валять, твоя милость. Найди нормальную книгу!

— Иди уж, — хмыкнул Нотт, глядя, как с треском захлопнулась дверь его кабинета за другом.

Пранк, только сейчас заметив Магнуса, вытянулся в струнку, попеременно то бледнея, то покрываясь красными пятнами:

— Я не заметил вас, — выдавил наконец юный маг, опуская голову. — Простите, что так ворвался!

— Да понимаю я, — отмахнулся Нотт. — Что с рукой?

Парень смутился ещё больше:

— Да это всё Уркхарт, на тренировке. Пустяки.

— Покажешь целителю, понял? И это не совет, а приказ.

— Позвольте выполнять?

— Нет уж, присядь. Подождём Уркхарта. Может, всё не так страшно, как ты себе вообразил. Подслушивать тоже надо уметь. Ты вот что лучше — глянь эти книги, какую ты бы подарил сестре, если бы хотел подтянуть её по ЗОТИ?

Магнус отлевитировал на стол ещё стопку и с интересом наблюдал, как парень с горящими глазами осторожно трогает корешки, а некоторые томики открывает и быстро пролистывает.

— Вот эту, — выдал он спустя пару минут. — Или вот эту и эту ещё. Девчонка же, им надо попроще и понаглядней. Но у Лисс с ЗОТИ полный порядок. Ей бы понравилась эта.

— Отложи их в сторонку. Все, которые указал.

Юджин вернулся мрачный и спокойный.

— А, ты ещё здесь, — кивнул он Стивену. — Это хорошо.

— Так вы согласились!

— Разумеется, согласился, — нахмурился Уркхарт. — Хватит уже страдать. Ты вот что скажи, сестре ещё не сообщал?

— Нет. Отец запретил, хочет её обрадовать, когда Лисс на Рождество приедет. Но я хотел всё равно послать сову, когда с вами поговорю…

— Да уж, поговорил. Значит так, мистер Пранк, речь идёт всего лишь о помолвке. Обычной помолвке, в крайнем случае, можно и расторгнуть. Сложновато, но варианты есть. Времени достаточно — пока она школу закончит, может, ещё учиться вздумает. Так что не спеши, сделай милость. Дай мне хотя бы встретить её, пообщаться. Потерпи до каникул. Я обещаю тебе, что и в мыслях нет обидеть твою сестру. Понял?

— Да.

— Погоди уж с совой, Стив, — поддержал друга Магнус, — Юджин — парень видный, может, она ещё влюбится.

— Ладно, — кивнул Пранк. — Я не буду ничего сообщать сестре про помолвку. Но хоть обет возьмите, а то ведь узнает — и мне не жить.

Уркхарт вздохнул и вопросительно посмотрел на друга. Нотт скривился — обеты он не слишком любил, тем более по такому пустяковому случаю, но спустился с галереи и подошёл:

— Давай, Стив, возьми его за руку…

Когда с обетом о неразглашении было покончено, Юджин подозрительно глянул на стол и поглядел на Нотта:

— Выбрал?

— Да. Вот эти четыре, — уверенно ткнул пальцем Магнус.

Стив Пранк прикусил губу, сдерживая улыбку.

— Неплохо, — уважительно кивнул Ургхарт, рассматривая первый томик. — Ты ещё здесь, Пранк? Свободен!

— Уже ушёл! И… простите меня, я думал, это вы сами, ну, увидели где-то и захотели…

— Да где бы я мог? Ладно, извинения приняты. И… если труда не составит, принеси мне колдофото сестрёнки, а? Хоть представлять, что за… Сделаешь?

— Да, принесу, — недовольно буркнул Стивен и выскользнул из кабинета.

Магнус с чувством хлопнул друга по плечу:

— Поздравляю!

— Не с чем пока, — нахмурился Уркхарт. — Мордред, я совсем её не помню!

— Хорошенькая, — пожал плечом Нотт. — Я на балу с ней танцевал в Хоге. Дерзкая и забавная. Но маленькая ещё, конечно.

— Ей шестнадцать, Магнус. Твоей мисс Прюэтт не намного больше.

— И что? Боишься, что будет настаивать на близости?

— Придурок. Выбрать из четырёх книг, думаю, сможешь сам. Все хороши, особенно последняя. А мне есть чем заняться. Мордредова помолвка! Как не вовремя!

Магнус со вздохом посмотрел вслед расстроенному приятелю и принялся убирать книги обратно на полки. Помахивая палочкой, он даже слегка позавидовал Уркхарту. Ведь если подумать, его другу знатно повезло. Мало того, что красавица, так и отец готов был ей выбор предоставить. Да, на сторону, может, и не отдали бы, но в ковене красавцев и помимо Ургхарта хватает. Мозговитый, конечно — этого не отнимешь, но зануда редкостный. А ну как эта Лисс не посмотрела бы на него даже? А тут буквально на блюдечке всё принесли. Радоваться надо. Где ещё такую нормальную девчонку он нашёл бы?

Нотт взял четыре оставшиеся книги, уменьшил и сунул в карман. Возьмёт с собой в Северную цитадель и почитает — до субботы оставалось почти двое суток. К отцу решил не заходить, не мозолить ему глаза лишний раз. Выйдя во двор, Нотт сразу аппарировал во владения Яксли. Марта, заметив, махнула рукой:

— Вовремя, твоя милость, кушать подано. Прошу на кухню.

Магнус улыбнулся и направился в дом. И увидел главное — Марта явно повеселела, не сравнить с позавчерашней мрачностью. Значит, с мальцом всё в порядке. Выжил. Но зайти и поглядеть на малыша стоит.

Только никуда заходить не пришлось, внук Честершира таращил ясные глазки, сидя на высоком стульчике за общим столом. Мальчишки поглядывали на ребёнка с удовольствием, не часто тут, в Северной башне, малышня появлялась. Парни постарше косились с любопытством.

— Значит, так, молодёжь, — объявила Марта, разлив всем по тарелкам бульон с крупными кусками мяса. — Мэтью разрешили гулять уже понемножку. У меня дел по горло, так что будете приглядывать. По полчаса каждый. Кевин, ты первый.

— Да, мэм, — расплылся в улыбке тощий паренёк.

— Тебя сменит Джош, потом Майкл. Майкл, приведёшь Мэтта домой. Если устанет и будет капризничать, приведёте раньше.

— Да, мэм.

— Конечно, мэм.

— А девчонка где? — негромко поинтересовался Магнус, не видя за столом Шани.

— Да с целителем травки собирать пошли. Вернуться должны скоро.

— Одни, что ли, пошли?

— Мерлин с тобой, Магнус, троих парней приставили, хоть Шани и порывалась идти в одиночку. Ох, не будет мне покоя с этой девчонкой!

Нотт явно расслышал нотки гордости за девочку в этих жалобах и порадовался, что так хорошо всё сложилась. Да и Марта словно помолодела.

Магнус забрался в своё временное пристанище в башне, больше похожее на гнездо огромной птицы, и внимательно рассмотрел прихваченные книги. Все были знакомы, так или иначе. Собственно, что-то в таком роде он и собирался подарить мисс Прюэтт.

И Уркхарт, и молодой Пранк правы, — последняя книга с редакцией самого Ройтенберга, самая толковая, пусть с ничем не примечательной обложкой и достаточно банальным названием: «Лучшая ЗАЩИТА — нападение». А внутри была дарственная надпись: «Теодору Эдварду Нотту на добрую память. А. Ф. Ройтенберг, июль 1906 год. P.S. Обрати внимание на пометки на полях, думаю, разберёшься. Жду твоего мнения». Занятно было бы увидеть переписку этих друзей. Магнус не раз жалел, что дед умер ещё до его рождения. Говорят, интереснейшим был человеком, весёлым и бесшабашным, и сильнейшим магом-стихийником. Ковен в кулаке держал, министерские ему низко кланялись. Боевики ковена — его любили и готовы были за ним идти хоть в пасть мантикоры. Враги ненавидели и боялись…

Магнус вздохнул и прислушался к шуму на лестнице. «Вернулась» — усмехнулся добродушно. Лёгкие торопливые шаги явственно выделялись на фоне тяжёлой поступи целителя. Раз идут в лабораторию, значит, поход за травками вышел удачным.

Пометки в книге в самом деле имелись, и весьма толковые. А кое-где сразу с ответом деда, тут же, на полях. Его почерк Нотт знал хорошо. Магнус так увлёкся, что оторвался от книги, только когда бессовестная девчонка заглянула в его комнату.

— Здрасьте! — выпалила совершенно бестрепетно.

— Стучать не учили? — поднял голову Нотт.

— Так двери нет, — дерзко сверкнула глазами Шани.

— И что? Постой-ка. Ответь мне честно. Эти дощечки, которые ты мне всучила, имеют какие-то функции, кроме как передавать сообщения?

Шани чуть насупилась, держась за косяк.

— Настоящие — да, но дед взял слово, не могу рассказать. И отдать не могу! Это для меня и брата.

— Как интересно, — Магнус достал дощечки из кармана. — Хочешь сказать, что эти не настоящие?

Малявка смутилась и выдала:

— Это копия. Я сама сделала. И заготовки и всё остальное, только кроме говорилки ничего больше не сумела. Они даже не именные.

— Врёшь ведь! И клеймо твоего деда там есть.

— Сами вы врёте, — рассердилась Шани, — а клеймо моё, там кот как по часам появляется, каждые десять минут, а у деда кот словно живой — когда ему вздумается тогда и покажет свою рожицу, а может и подмигнуть. Дед сказал, что пока это мой потолок, даже не смеялся. Да я хоть завтра повторить могу!

— Клеймо, или говорилки?

— И то, и другое! Хотите?

— Хочу, — медленно произнёс Магнус, пряча дощечки. — Скажешь, что для этого нужно.

— Материал найду, видела подходящее деревце в лесу, — деловито заговорила девчонка. — Вырезать вообще легкотня. А вот для заклятия нужна волшебная палочка. — И глазки чертовки загорелись. — А у меня нет.

— Попросишь у Марты, или сделаем так — как будешь готова, под моим присмотром. Скажем, через месяц?

— Двух недель хватит! — Шани задрала нос.

— Хорошо. Как будешь готова, передай через Марту. И всё, беги уже, не мешай.

— А может, вам всё-таки погадать? Я не врала, я умею. Или прибраться тут могу, — она выразительным взглядом обвела окружавший Нотта бардак.

— А ну брысь отсюда! — гаркнул Магнус, и усмехнулся, слыша дробный стук каблучков на лестнице — как ветром сдуло плутовку.

Покачав головой — спас на свою голову — он подвесил над собой файербол, только сейчас заметив, как стемнело. И ещё раз осмотрел книгу снаружи — вроде цела. Подарок прекрасный. Он бы лично обрадовался. Даже жалко стало отдавать, хотя ещё один экземпляр точно был где-то у отца. А ведь это отец ему как-то сказал: «Лучший подарок — тот, который хочется оставить себе». Так что пусть мисс Прюэтт изучает. И Робертса полезно будет по носу щёлкнуть. А то профессор, понимаешь, куда там нам, простым боевикам.

— Погадать, — фыркнул Нотт и блаженно потянулся. Неужели дар перешёл к девчонке? Пора было на ужин, даже странно, что его ещё не позвали. Словно в ответ на лестнице снова послышались торопливые шаги, на этот раз явно мальчишка — топает, как гипогриф, и прыгает через две ступеньки.

— Ужин! — выпалил вихрастый восьмилетка, Джош Мэдисон, и перевёл дух, застыв на пороге. Тоже ведь не постучал, никакой личной жизни у наследника главы ковена! — Велели позвать!

— Иду уже. Яксли вернулся?

— Да, ваша милость, уже давно. Велел вас не беспокоить.

— Понятно. Беги уже, что застыл? Или тоже мне погадать хочешь?

— Я не умею, — пискнул Джош и бросился вниз.

Магнус негромко рассмеялся и принялся натягивать сапоги.

* * *

В четверг МакГонагалл вызвала Санни к себе в кабинет. Декан Гриффиндора сухо сообщила, что Александра может покинуть Хогвартс в эту субботу, и заберёт её тётушка, которая обязалась вернуть племянницу не позднее вечера воскресенья. Или в крайнем случае — в понедельник, ещё до занятий.

— В понедельник? — охнула Санни потрясённо. Было непонятно, с какой стати так расщедрилось руководство школы, и это пугало.

— Да, — нахмурилась МакГонагалл, — я думала, вас известили. Ваш отец, — при этих словах Минерва поджала губы, — настоял на том, что визит домой не терпит отлагательств. Вот пропуск, там указано, на какой срок вам предоставлен выходной. Предъявите, чтобы вас выпустили, а потом — чтобы впустили. Настоятельно рекомендую не терять.

Санни вежливо поблагодарила, стараясь скрыть охвативший её страх. Она была уверена, что уже вечером в субботу вернётся к Монстрику и Лакки, но… вечером воскресенья? В понедельник? Почему ей лично тётушка Мюриэль ничего подобного не сказала? Где она проведёт ночь и последующее за этим утро? Дома? У тётушки? Что, наконец, случилось? Если что-то с мамой или братьями — ведь ей бы сообщили? Кажется, обед с Ноттом в этот миг прочно отошёл на второй план.

— Вы меня слышите, мисс Прюэтт?

— Да… Что вы сказали?

— Вы слишком рассеяны! Я сообщила, что ровно в полдень в субботу вы можете воспользоваться моим камином.

Санни заверила декана, что это очень любезно с её стороны и поспешила откланяться. Предстоял серьёзный разговор с Мюриэль.

Однако на большой перемене она так и не достучалась до тётушки по зеркалу, что было очень странно. И на оставшихся занятиях Санни сидела как на иголках.

Дополнительное занятие по чарам для самых умных, то есть четверых, которых Флитвик нагрузил дополнительными эссе, заняло все время до ужина. Есть не хотелось совсем, минут пятнадцать Санни без аппетита ковырялась в тарелке, а потом, не успела встать из-за стола, как к ней подошли Валери с Беллатрикс и Рудольфусом, напомнив, что занятия у Робертса начнутся сегодня раньше. И под взглядом заинтригованной Эжени её просто похитили прямо из Большого зала.

В этот раз занятия Санни впечатлили ещё больше. С Рудольфусом всё поменялось, стало даже веселее — его, как самого опытного, поставили тренировать шестой и пятый курсы, а сам Робертс с улыбкой акулы взялся за седьмой. Вымотали эти занятия невероятно — защищаясь, Санни пришлось и бегать, и прыгать, и приседать, и падать на пол, мгновенно перекатываясь, чтобы уйти от заклинаний. Тело слушалось неплохо, но до идеала было как до Луны пешком. И это учитывая, что её, в отличие от остальных, жалели. Глядя, что выделывают другие девчонки — та же Лисс Пранк с темнокожей подругой-индианкой, Валери и Эмили — Санни молча завидовала, не веря, что и у неё так когда-нибудь получится. О Беллатрикс и говорить нечего — недаром все Блэки считались полными психами. Её смертельные танцы под вихрем заклятий буквально завораживали.

— Мисс Прюэтт, — отловив её после занятия, Робертс приподнял её подбородок, внимательно осмотрел лицо и шею запыхавшейся родственницы, наложил пару заковыристых заклинаний, отчего перестало гореть ухо, чесаться скула и саднить бровь, и заглянул ей в глаза:

— Нигде больше не болит?

— Нигде, — прислушалась к себе вымотанная ученица. Она мечтала о душе и мягкой постели. — Точнее — везде, но это пустяки. Вот завтра я представляю, что со мной будет.

— Вот, выпейте, — ей в руку сунули флакон. — Ускорит процессы привыкания организма к нагрузкам. Но вам придётся ещё поработать над своей физической формой. Какие-нибудь упражнения делаете по утрам? Иногда? Это не годится. Мне бы надо обговорить с вами индивидуально, какие упражнения обязательны.

— Хотите сделать из меня боевика? — слабо улыбнулась она.

— Хочу, чтобы выжили, несмотря ни на что, — серьёзно ответил профессор. — Даже вопреки собственному желанию. Как насчёт субботы? Поработаем здесь, в зале, не больше пары часов с утра. Посмотрю, как справляетесь. В следующую субботу повторим.

— Я не могу в субботу, — спохватилась Санни, хотя предложение Робертса очень понравилось. — Меня тётушка забирает в полдень на два дня. Что-то семейное.

— Что именно, не сказали? Не волнуйтесь так, вполне возможно, что они просто соскучились. Но и у меня в эти выходные важные дела. Так что я думал предложить встретиться часов в шесть утра, ещё до завтрака. Но если вы слишком нервничаете, или не готовы…

— Я согласна! — выпалила она, даже толком не подумав. Лучше уж занять себя изматывающими упражнениями на пару часов, чем трястись в ожидании свидания в своей комнате. — В шесть утра я здесь буду.

— Вот и договорились. И ещё, Александра, вы молодец, для неподготовленного человека держались очень неплохо. Ну, бегите — кажется, ждут только вас.

С изумлением оглянувшись, Санни увидела у выхода нескольких девушек, болтающих между собой. Парни, пока с ней беседовал Робертс, успели исчезнуть. Улыбнулась, подходя — кажется, она слишком быстро привыкла к хорошему отношению слизеринцев, а всё равно такие знаки внимания очень трогали.

— Меня ждёте?

— Кого же ещё? — ответила Беллатрикс. — Ну что, леди, в душ? Санни, ты с нами, и не спорь.

— Тут душевые классные, — взяла её под руку Валери. — Тебе понравится.

Санни не нравилось уже заранее — раздеваться при всех? Что за мазохизм такой?

— У меня ни полотенца, ни свежей одежды, — обрадованно вспомнила она.

— И, по слухам, заботливая эльфийка, — не дала ей увильнуть мисс Нотт, вызвав смех остальных девушек. — Попросишь принести. О, мы уже на месте.

Деваться было некуда, отговорок не осталось, а чистоты и свежести хотелось прямо сейчас и немедленно. Так что оставалось только звать Лакки. Страшно смущаясь перед остальными, Санни попросила домовушку принести ей полотенце, свежее бельё и одежду. У остальных с собой были сумки.

— И забрать ещё то, что снимешь, — подсказала мисс Пранк, пятикурсница из Рэйвенкло, которая уже спокойно раздевалась у одного из шкафчиков, совершенно не смущаясь остальных. Впрочем, и те не теряли времени даром.

— Лакки всё сделает, — улыбнулась домовушка и исчезла.

— Поспеши, дорогая, — Валери уже расстёгивала свою рубашку. — Мне ещё массаж тебе делать.

— Мне никакого массажа не на…

Красавица Беллатрикс фыркнула:

— Не спорь, Александра, Валери классно массирует, поверь. Ты весь день была напряжена, наверняка все мышцы забиты. Лучше спасибо скажи. И давайте уже, поторопитесь.

С этими словами полностью обнажённая мисс Блэк накинула на плечо большое полотенце, и отправилась в душевые. За ней потянулись остальные.

Санни набрала в грудь воздуха, выдохнула, словно перед прыжком в воду, и поспешила снять с себя всё в рекордный срок. Отставать от девиц было ещё страшнее, чем идти вместе с ними в первозданном виде — никогда она не любила общественные бани. Хорошо, что оставались ещё Эмили и Валери.

— Молодец, — кивнула ей мисс Нотт, одобрительно оглядев разом покрасневшую Санни, и за руку потянула в душевые.

Просторный зал с открытыми кабинками уже заполнился паром и девичьим смехом.

— Просто постой немного под горячим душем, — велела Валери, — чуть погрейся, и сделаем массаж. Помоешься после.

Долго нежиться под обжигающими струями ей не дали. Появившаяся кушетка была уже накрыта белой простынёй.

Смирившись с неизбежным, Санни улеглась на неё лицом вниз, ощущая, как на спину полилось что-то прохладное — скорее всего какое-то масло, аромат у него был очень приятным, цветочным.

— Расслабься, — только велела Валери, — ты слишком напряжена.

Санни послушно расслабилась насколько смогла, отдаваясь во власть неожиданно сильных рук мисс Нотт. Смущаться уже сил не осталось, а массаж, сначала почти болезненный, начал доставлять ни с чем не сравнимое удовольствие. Растекаясь лужицей по кушетке и прикрыв глаза, она лениво вслушивалась в болтовню девчонок. Кажется, Эмили тоже кого-то массировала, но желания повернуть голову и посмотреть не возникло.

Санни только немножко напряглась, когда Валери принялась за ноги, разминая все мышцы снизу доверху, и не пропуская ни сантиметра. И охнула, когда мисс Нотт звонко шлёпнула её по заднице.

— Эй, расслабься! Я тебя насиловать не буду, не надейся.

Вокруг засмеялись, отпуская скабрёзные замечания, — мол, было бы неплохо на это посмотреть.

Санни не обиделась на их шутки, только хрюкнула куда-то в простыню и мысленно махнула рукой. Даже пожалела, что она сама в массаже не сильна. Выучиться, что ли?

Переворачиваться даже не пришлось, тело само взмыло в воздух, перевернулось и опустилось обратно на кушетку. Валери подмигнула и убрала палочку, воткнув её в узел волос на голове.

— Прикрой глаза и ни о чём не думай, — Валери принялась пальцами осторожно массировать лицо. — И не хмурься, вот так, умница.

К концу массажа всё тело просто горело. И это было очень приятное ощущение. Смущающих моментов хватало, один массаж груди чего стоил, но Санни даже протестовать не попыталась — так ей понравилось доверять, ни о чём не думать и наслаждаться.

— Вот и всё, — Валери помогла ей сесть и вдруг погладила по щеке, — ты такая хорошенькая! Прекрасно понимаю своего братца. Если будешь так на меня смотреть — поцелую!

Не будь Санни от массажа такой красной, то покраснела бы сейчас — от веселья всё слышавших девчонок.

Прежде чем Санни успела испугаться, мисс Нотт уже отвернулась, направляясь к кабинкам.

— В душ, милая! Надо смыть с тебя всё это масло.

Поспешно вскочив, Санни заняла свободную душевую и обрадовалась, увидев свою мочалку и мыло — видимо, Лакки позаботилась.

— Потереть спинку? — заглянула к ней Валери. — Ну же, всё, что нужно я уже видела и даже пощупала.

И, не слушая возражений, мисс Нотт отобрала мочалку. Санни только вздохнула, прикрыв глаза и убеждая, что тут нет ничего такого. И вообще Валери явно неравнодушна к её брату.

— А тебе? — спросила она из вежливости, и, получив довольный кивок, старательно натёрла стройную спину массажистки.

— Эй, — позвала Беллатрикс, — домывайтесь уже, мои птички, выходим вместе.

На самом деле, никто никуда не спешил, и Санни успела вымыть волосы, позволив Валери высушить их заклинанием.

Когда все оделись и уже покидали душевые, Валери ей тихо сказала:

— Ты, главное, не тушуйся на этом свидании. Братец мой, конечно, ещё та дубина, тонких чувств ему не понять, но он хороший человек, а смелость и прямоту точно оценит, — весело усмехнувшись при виде вытянувшегося лица Санни, Валери деловито поинтересовалась, — придумала уже, что наденешь?

— Я… — Санни даже растерялась. И беспомощно добавила, — завтра ещё целый день.

— Свидание? — удивилась Беллатрикс, услышав их.

— А пойдём к нам, — сразу оживилась Эмили. — У меня полно шмоток.

— Куда тебе, малявка? — не согласилась мисс Блэк. — Вот мои подойдут. Санни, идёшь с нами!

Вот так она попала в слизеринскую гостиную, где Беллатрикс и Эмили под удивлёнными взглядами остальных змеек увели её к себе в комнату и быстро натащили нарядов. Вместе с Валери они мучили Санни ещё битый час, подбирая платье.

— Ну вот, — наконец, довольно оглядела её Валери. — Сверху тёплую мантию. Годится, леди?

Эмили закивала, а Беллатрикс оценивающе прищурилась, отходя на пару шагов:

— Зря ты не захотела то красное платье, Санни, но синее с золотом тебе даже лучше. Если Эмили сделает тебе причёску, как она умеет, то Магнус Нотт растает, увидев этот нежный цветочек.

— Приду к тебе в одиннадцать, — сразу решила мисс Гамп. — Ну всё, скоро отбой. Закругляемся, леди.

Санни попыталась благодарить, но её быстро вытолкали в гостиную и практически вручили зевавшему в кресле Флинту.

Тот с готовностью вскочил и пошёл провожать гостью вместе с Валери.

Спроси кто-нибудь Санни, как выглядит гостиная Слизерина, она не смогла бы ответить. Слишком много впечатлений случилось в этот день. Видимо, мозг просто уже не воспринимал окружающую обстановку.

Зато спала она потом как убитая. Даже допросить тётушку забыла.

Но утром, бодрая и выспавшаяся, наслаждаясь кофе, приготовленным Лакки, всё же вспомнила, и снова попыталась связаться по зеркалу.

— В такую рань! — неожиданно откликнулась Мюриэль. — Что случилось, детка? Не заболела?

— Профессор МакГонагалл сказала, что меня забирают до вечера воскресенья! — выпалила Санни.

— Ну вот, ни здрасте тебе, ни доброго утра, сразу претензии! — проворчала, усмехаясь, тётушка. — Ладно, ладно, просто Джейсон воспользовался случаем. Побудешь дома, разве плохо?

— С ними всё хорошо? — тихо спросила Санни.

— Всё уже отлично, — кивнула Мюриэль.

— Уже?

Тётушка вздохнула, покачала головой и нежно улыбнулась:

— Дорогая, думаю, дома тебя ждёт сюрприз. Смею надеяться, приятный. И Джейсон будет очень разочарован, если я проболтаюсь. Так что даже не спрашивай, и без того братец сам не свой последние дни. Ничего криминального не случилось, не бойся. Но ты же знаешь, какой он…

— Тётушка!

— Всё, дорогая, остальное при встрече. Ваша драная кошка позволила воспользоваться камином, так что сразу переместишься ко мне домой. А оттуда уже отправимся с тобой в ресторан. Мой адрес помнишь ещё? «Пиквик-холл». Не грусти, я буду рядом. Пока, милая, я не выспалась.

И она отключилась.

Санни вздохнула и убрала зеркало. Мюриэль умудрилась её успокоить и заинтриговать. Что за сюрприз ждёт дома, даже представить трудно, и Санни предпочла не ломать голову и отправиться на завтрак.

Эжени, в отличие от подруги, выглядела сонной. Но потихоньку взбодрилась. Они сидели вдвоём, вдалеке от Артура и Роба, как уже привыкли в последние дни.

— Оу, эта сова, кажется, к нам! — заметила мисс Вуд, и Санни подняла голову. Множество почтовых сов летело к столам школьников. И одна крупная коричневая сова как раз подлетала к их месту.

Санни вздрогнула, когда свёрток упал прямо в её руки. Сова, не снижаясь, сразу улетела, словно ни угощения, ни ответа не ждала. Эжени тоже доставили почту — журнал и сразу два письма. Не сговариваясь, они сразу убрали почту в сумки.

— Потом прочту, — сказали девушки практически хором и улыбнулись друг другу.

Только в большую перемену Санни удалось забежать к себе и посмотреть, кто ей пишет. Она поспешно развернула пергамент, ощущая, как колотится в груди сердце — то ли от быстрой пробежки, то ли от волнения. И угадала — писал Рабастан.

В тот вечер, после разговора с Руди, Лестрейндж-младший ответил почти сразу. Просил отдать Рудольфусу браслет, или то, что от него осталось, извинялся, что вообще подверг её опасности, настаивая на подарке, и клялся, что в тот момент даже не подозревал о некоторых его особенностях, иначе бы никогда… И всё в таком духе. О себе он лишь в нескольких словах рассказал, что с ним всё нормально, на здоровье не жалуется, много занимается, и кормят его лучше, чем в Хогвартсе. В постскриптуме добавил, что не против переписываться, если мисс Прюэтт этого хочет.

Решив, что ей просто сделали одолжение, и не желая быть навязчивой дурой, Санни наутро сразу разыскала Рудольфуса и вручила ему браслет, упакованный в коробочку. Слёзы сердца решила не возвращать, о них речи не было точно. И больше писать Рабастану не стала. И вот — сегодня он написал сам.

«Здравствуй, Санни, — почерк Рабастана был крупнее, чем у Руди, но не менее красивый. — Спасибо, что отдала браслет. Я его получил, и отец положил его в наш сейф. Ещё раз извини, что так получилось. Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу, что это такое. Сейчас же это не имеет особого смысла.

Знаешь, скучать мне тут не дают. Отец настаивает на том, чтобы я сдал СОВ в министерстве в середине декабря. И учить приходится много.

Единственное, чего не хватает, так это видеть тебя хоть изредка. Многого я не прошу, и напоминать о своих чувствах не стану, как и договорились. Но возможно, тебе не составит труда прислать мне свой портрет. Руди говорит, что невеста Мэдисона хорошо рисует. А она ведь была твоей подругой, если не ошибаюсь. Готов оплатить её услуги, сколько бы это ни стоило. Я мог бы озадачить Рэгана, но не хочу действовать в обход тебя.

Напиши, как у тебя настроение. Любишь ли ты читать? Нравится ли тебе музыка? Какой из предметов твой любимый?

Мерлин! Я даже не знаю, что ещё спросить. И не хочу перечитывать, что уже написал. Иногда мне кажется, что эта затея с перепиской ужасно глупая, но отказаться не могу, пока есть хоть какая-то надежда...

Береги себя. Твой Рабастан.

P.S. Ты правда идёшь завтра на свидание с Магнусом Ноттом???»

Санни оторопело глядела на прочитанное письмо, совершенно сбитая с толку постскриптумом. И вот что на такое отвечать? Да ещё три вопроса поставил. И откуда только узнал?

А ведь сначала она так растрогалась от письма.

Решительно направившись в спальню, она достала стопку рисунков, которые отдала ей Эжени. Не жалко, отошлёт ему свой портрет, это меньшее, что она может для него сделать. Это было справедливо, потому что его портрет у неё как раз был. И даже с тем злосчастным танцем отличный рисунок хранится. Вот его Басти точно лучше не видеть. Она отыскала своё изображение — немного грустная тут получилась, но ей нравилось. У Эжени настоящий талант. Даже отдавать было жалко. Санни достала чистый пергамент и сделала копию, убрала её вместе с остальными рисунками обратно в ящик, а оригинал положила перед собой.

«Здравствуй, Басти, — написала она и покусала кончик пера. — У меня мало времени, нужно бежать на обед. Настроение нормальное. Рисунок тебе посылаю, Эжени правда очень талантлива, и недавно она мне этот портрет подарила.

Читать я очень люблю с детства. Музыка нравится — особенно классическая. Любимый предмет? Даже не знаю. Надо подумать. Всё, пора спешить. Санни Прюэтт.

P.S. Это просто обед, я не могла отказаться, так вышло. И со мной будет тётушка».

Свернув ответное письмо вместе с портретом, Санни обвязала его лентой, запечатала заклинанием и сунула в карман. Сняла с плеча Монстрика, неизвестно, когда туда запрыгнувшего, и положила на кровать.

— Спи, малыш, я не могу взять тебя с собой на занятия.

На обед оставалось совсем мало времени.

С Рудольфусом она столкнулась возле Большого зала. К её счастью, выходил он в одиночестве и явно куда-то торопился. Но при виде Санни сразу спешить перестал.

— Ты ведь мне друг, Руди? Для твоей совы ещё работа нашлась.

— Мне уже следует подарить тебе собственную сову, — усмехнулся Рудольфус. — Кому пишешь?

— Твоему брату. У меня была сова, но куда-то исчезла. Как думаешь, её могли съесть?

— Странный вопрос, Прюэтт. Они же хищники! Нет, могли, конечно, маглы пристрелить, если бы заметили. А из Лютного так вообще почти ни одна сова не возвращается, хотя моей везёт, — Лестрейндж письмо забрал и положил в свой карман. — Поешь нормально, Прюэтт, особенно вкусные сегодня копчёные рёбрышки, рекомендую.

Поесть она успела, но на трансфигурацию опоздала. МакГонагалл только покачала головой, но снимать баллов не стала.

Время до вечера пролетело незаметно в какой-то беготне, срочном дописывании нескольких эссе и спешной подготовке к понедельнику — другого времени на это могло и не быть, учитывая, что её забирают на все выходные. Даже то, что профессор Робертс не привёл Северуса после девяти, не добавило ей свободного времени. Хотя погрустить успела — сына профессор ЗОТИ в субботу отправлял к матери. Однако Санни прекрасно понимала, что Робертсу и самому нужно пообщаться с ребёнком.

Утром в субботу Санни сто раз пожалела, что согласилась на тренировку. Проснулась она с трудом, и то Лакки пришлось потрясти её за плечо и стянуть одеяло. Полночи она не могла заснуть, продумывая, что будет говорить Нотту на этом ненужном ей свидании. Но так и не пришла ни к чему определённому. Чашка кофе привела в некое состояние бодрости, а активные занятия в подземельном тренировочном зале заставили проснуться окончательно. Робертс безжалостно заставлял снова и снова повторять упражнения, которые ей следовало теперь делать каждое утро. И отпустил, только убедившись, что она всё запомнила.

Зато после освежающего душа Санни ощутила себя готовой к новым приключениям.

* * *

Жаль, что Валери с Эмили так озаботились её внешностью, Санни предпочла бы, чтобы Нотт не таял при виде неё, как обещали подруги. Но спорить с ними не стала, вытерпев и причёску, и одевание в их присутствии — после вчерашнего массажа такие пустяки уже не волновали абсолютно.

Выйдя из камина в доме Мюриэль, племянница сразу была поставлена в известность, что ресторан их ждёт магический, добираться придётся камином, а потом портключом. Наконец-то Санни могла вживую рассмотреть тётушку, а не через зачарованное зеркало. Мюриэль оказалась даже красивее, чем ей казалось. Кареглазая с золотисто-каштановой гривой волос, она очень эффектно смотрелась в красном платье с чёрной вышивкой и кожаными вставками по бокам.

— Нравлюсь? — смеясь глазами, спросила Мюриэль. — Ну-ка покажись, сними мантию. О, прелестно, то, что надо! А кто делал причёску?

Санни не успела толком ответить, или хотя бы рассмотреть гостиную в доме тётушки, как они уже переместились камином в Годрикову впадину. Там, подмигнув, Мюриэль использовала портключ в виде маленькой статуэтки, за которую нужно было ухватиться.

К изумлению девушки, они оказались на краю обрыва перед бушующим океаном. Ветер пронизывал до костей, несмотря на тёплые мантии. Дикая природа вокруг, старинный замок неподалёку, тропинка, вымощенная камнем внизу с деревянными перильцами — что ещё нужно для счастья. Санни не могла поверить, что посчастливилось увидеть такую красоту.

— Где мы?

— Корнуолл, детка, — пояснила Мюриэль. — Некоторые маглы полагают, что где-то здесь был город короля Артура, Камелот с его знаменитым Круглым столом. Другие предпочитают считать историю про Артура и Мерлина выдумкой, легендой или мифом. Как бы там ни было, а здесь есть один из проходов из магловского мира в магический. Можно, конечно, переместиться туда камином, но мне показалось, что тебе понравится посмотреть на эти места снаружи.

— Очень, — с чувством ответила Санни. — Тут прекрасно!

— Но очень холодно. Надо бы нам с тобой наведаться сюда летом, сходить на магловскую экскурсию. А сейчас пойдём, тут недалеко, но смотри под ноги.

С обеих сторон тропинки, на которую они вышли, высилась каменная кладка. Тропинка привела их к арке, тоже сложенной из камня и непонятно для чего служившей. За ней тропинка продолжала бежать дальше.

— Видишь этот камень? — Мюриэль перед аркой остановилась. — Убедись, что маглов поблизости нет, и стукни по нему палочкой дважды.

Санни оглянулась — побережье вокруг выглядело совершенно безлюдным. Она достала палочку и стукнула два раза по указанному камню. И сразу за аркой словно треснуло стекло, осыпавшись невесомыми частичками, так и не долетевшими до земли. И Санни увидела весьма оживлённую мощёную камнем узкую улицу какого-то городка. Судя по мантиям на прохожих, городок был магическим. Мюриэль потянула её внутрь, а, оглянувшись на арку, Санни увидела за спиной высокую стену какого-то дома, и ни следа от прохода.

— Сегодня тут оживлённо, суббота, — пояснила Мюриэль, увлекая её вдоль по улице. — Ресторан чуть в стороне, обычно там любит бывать знать, вроде Блэков, Мальсиберов и Малфоев, ну а мы же не хуже, правда, милая?

Санни охотно согласилась.

На них оглядывались, но без особого интереса. Разве что двое мужчин проводили Мюриэль заинтересованными взглядами. Высокая и статная, с горделивой осанкой, тётушка неспешно шла, указывая Санни на разные лавки и забегаловки с характерными названиями: «Щит Ланселота», «Лучшие мечи от Галахада и другое оружие», «Кружка Гавейна», «Сладости на любой вкус от Гарета Белоручки».

Пришлось ещё дважды свернуть, чтобы оказаться наконец перед высоким каменным зданием с гордым названием «Приют Мерлина».

Со ступеней легко сбежал черноволосый маг в строгой мантии. Санни он показался хмурым и очень молодым.

Мюриэль милостиво позволила ему поцеловать свою руку.

— Знакомьтесь. Санни, детка, это Август Руквуд, аврор. Август, моя племянница, Александра Прюэтт. Заканчивает Хогвартс.

— Рад вас видеть, — галантно кивнул будущий узник Азкабана, пожиратель и сотрудник Отдела Тайн. Санни тут же поправила себя, что до этого ещё, возможно, далеко, и он всего лишь аврор. Может, даже не знаком с Томом Реддлом. В отличие от неё самой.

— Мне тоже очень приятно познакомиться, — Санни показалось, что парню абсолютно все равно, приятно ей или нет. Она еле сдержала улыбку, увидев его взгляд, брошенный украдкой на Мюриэль. Даже как-то посочувствовала мрачноватому аврору с породистым аристократичным лицом. Похоже, Мюриэль уже успела вскружить ему голову.

— А где же… — аврор досадливо оглянулся.

— Мы прибыли чуть раньше, — улыбнулась тётушка. — Кавалер моей племянницы должен появиться где-нибудь минут через пять. Думаю, можно пойти внутрь. Найдёт.

Но не успели они сделать и шагу, как воздух чуть в стороне заколебался, и Санни слегка задохнулась, сразу встретившись взглядом с появившимся Магнусом Ноттом. Он замер на мгновение, словно позволяя ей рассмотреть его лучше — в распахнутой мантии, кожаных брюках и белой рубашке с расстёгнутым воротом он казался абсолютно неотразимым.

— Позёр, — еле слышно шепнула Мюриэль, тогда как Руквуд застыл в явно непритворном удивлении.

Магнус неторопливо к ним подошёл.

— Моё почтение, миссис Прюэтт, — вежливо кивнул он Мюриэль и насмешливо улыбнулся Санни: — Мисс Прюэтт, счастлив вас видеть.

Он медленно поднёс руку Санни к губам, не отрывая от неё пристального взгляда. Ей захотелось отдёрнуть руку — мерзавец нежно провёл пальцем по внутренней стороне запястья, отчего её словно дёрнуло током. Едва ли кто-то это заметил.

Оставив её задыхаться от непонятных чувств, непозволительно красивый сегодня Нотт обернулся к Руквуду.

— Мерлин, вот это встреча! — хмыкнул он, не скрывая удивления.

— Вы совершенно правы, — усмехнулась Мюриэль, кладя руку на локоть своего кавалера. — Его второе имя как раз Мерлин, и мне оно нравится гораздо больше, чем Август.

— Откуда?… Мы знакомы с мистером Ноттом, — пробормотал аврор, смуглое лицо парня потемнело. Похоже, видеть Магнуса он был рад ещё меньше, чем племянницу своей дамы. А второго имени почему-то стыдился.

Санни еле сдержала нервный смешок.

— Пойдёмте, — распорядилась Мюриэль. — Моя племянница уже замёрзла.

Мантия у Магнуса была просто накинута на плечи, и он галантно высвободил локоть, ожидая Санни. Пришлось ей положить пальцы на белую рубашку, и всю дорогу ощущать стальные бицепсы Нотта, чему совершенно не препятствовала тонкая шёлковая ткань. Вслед за тётушкой и её молодым рыцарем они прошли в большой зал, где их встретил бойкий паренёк в серой мантии с серебристой отделкой. Раскланявшись и с Ноттом, и с Мюриэль как со старыми знакомыми, он почтительно проводил их в конец зала, где были отдельные кабинеты.

— Столик на четверых? — осведомился он.

— Два столика на двоих, — уверенно возразил Нотт и посмотрел на Мюриэль.

Тётушка смерила его взглядом и величественно кивнула:

— И прозрачную перегородку.

Парень быстро закивал, взмахнул палочкой, и соединённые столики разъехались в мгновенно увеличившемся пространстве. Между столиками возникло прозрачное стекло. Нотт хмыкнул, повёл Санни в левый кабинет и отодвинул для неё кресло.

Кресло оказалось очень удобным. Ей вообще нравилось здесь, в антураже средневекового замка, со щитами и мечами, развешанными по стенам, деревянными, чисто выскобленными столиками, и сложной мозаикой на потолке, изображавшей старинную битву.

— Впервые здесь? — мягко спросил Магнус Нотт.

Санни кивнула и посмотрела сквозь стекло. Тётушка сидела напротив неё, а мужчины — спиной друг к другу. Мюриэль подмигнула ей и что-то сказала Руквуду, но слов слышно не было.

— Заглушающие чары?

— Разумеется, — Магнус наблюдал за ней с видимым удовольствием. — Вполне достаточно, что мы на виду, не так ли? Вам не жарко?

Свою мантию он уже небрежно бросил на спинку кресла, оставшись в рубашке.

Санни поспешно встала, и парень из обслуги тут же оказался рядом. Он помог ей снять мантию.

— Позвольте забрать?

Она кивнула, заметив краем глаза, как Нотт тоже встал, разглядывая её наряд, и сел, только когда Санни вновь заняла своё место.

На столе сразу появились две кожаные папки с меню.

— Чудесно выглядите, — улыбка Магнуса заставляла нервничать. Он был похож на матёрого хищника или весьма опытного соблазнителя.

— Вы тоже, — буркнула она, раскрывая меню.

— Коснитесь палочкой блюд, которые хотите заказать, — подсказал он. — Два раза.

Картинки в меню двигались, буквально показывая, как готовилось то или иное блюдо. Санни даже засмотрелась, удивлённая этим чудом. Хотелось проследить за каждым блюдом — так и готовить можно научиться.

— Александра? Могу я вас так называть?

Она вскинула на него взгляд и кивнула. И только сейчас увидела появившуюся на столе бутылку вина и два бокала.

— Я позволил себе заказать вино. Попробуйте, один из моих друзей считал его самым лучшим в этих местах.

— А теперь так не считает? — с любопытством спросила она, следя за тем, как в её бокал льётся тёмно-красная жидкость.

— Он погиб несколько лет назад, — спокойно ответил Нотт.

— О! Простите, — Санни стало неловко от неудачной шутки. Наверняка речь шла о покойном мистере Дэшвуде. — Мне жаль вашего друга.

— Не стоит жалеть. Лучше оцените его вкус.

Она послушно пригубила вино, чуть терпкое, с небольшой кислинкой и удивительно лёгкое.

— Вкусно, — улыбнулась она, облизнувшись.

— Что-нибудь выбрали? — он поглядел на её губы, и Санни поспешно загородилась папкой с меню.

— Да… Я сейчас.

— Не спешите. Могу посоветовать «мясо по-камелотски» под белым соусом. Это их фирменное и, пожалуй, лучшее блюдо.

Санни нашла это мясо — оказалось, именно его приготовление её так заинтересовало, потому без раздумья дважды стукнула по картинке палочкой. Рот наполнился слюной при виде того, как готовят соус к этому мясу. Ещё ей захотелось попробовать аппетитные кусочки курицы в кляре и овощное блюдо под смутно-знакомым названием «Рататуй по-французски».

Она вздохнула и отложила меню.

— Вроде всё. А вы?

Своё меню он даже не раскрывал.

— Вы уже заказали всего по две порции, — усмехнулся он. — Я решил довериться вашему вкусу. Но вижу, до десерта вы не дошли. Не любите сладкое?

— Ой, — она снова открыла меню и стала листать странички. От вида разнообразных пирожных разбегались глаза. Выбирать можно было бесконечно.

— Закажите все, если не можете выбрать, — насмешливо предложил Магнус.

Санни вспыхнула и мгновенно определилась с выбором.

— Вам такое же?

— Не сердитесь, я не хотел вас обидеть. Вы мне очень нравитесь, Александра, и чем дальше, тем больше. Но от пирожных я всё же откажусь.

Санни мстительно стукнула палочкой три раза. И пусть думает, что она обжора! Может, станет меньше ему нравиться.

Магнус хмыкнул и отобрал у неё меню, положив на середину стола. Папки тут же исчезли.

— За вас, моя леди, — отпив немного вина, Нотт положил руки на стол, и она заметила, что он успел закатать рукава рубашки. — Пока мы ждём, могу я вас спросить?

— О чём? — сразу насторожилась она. Конечно, в его руках нет коробочки с кольцом, но кто знает, как маги предложения делают.

— Даже точно не знаю, с чего начать, — и встретив её удивлённый взгляд, вздохнул, сразу становясь серьёзным и похожим на нормального человека, а не на самоуверенного брутального мачо. — Понимаете, Александра, я совершенно не умею ухаживать за девушками, хотя понял это совсем недавно. Не верите?

Санни хмыкнула, в такое поверить было действительно сложно. Мало ли, что можно сказать для красивого словца.

— И как же вы это поняли?

— Тем более, не поверите. Хотя правильнее было спросить, когда я это понял.

— И когда же?

— Когда вы вернули мне метлу. Это было безжалостно. Сперва меня выставила дураком ваша тётушка, взяв деньги за вещь, утраченную, но точно мне принадлежащую, после чего и вручила эту метлу. Как я её не испепелил, не представляю.

— Тётушку? — Санни закусила губу. Жалующийся на тётушку Магнус казался не таким уж и страшным.

— Салазар сохрани! Метлу, — укоризненно взглянул он. — А потом ещё отец высмеял меня как мальчишку. Зря так улыбаетесь, вы просто не представляете, как он парой слов способен показать, какое ты ничтожество.

Санни перестала хихикать и решительно спросила:

— А зачем это вам? Почему вы вообще решили за мной ухаживать?

— Сложный вопрос, — медленно произнёс он и словно обрадовался, когда на столе стали появляться заказанные блюда.

— А, по-моему, простой вопрос, — не согласилась Санни. — В то, что вы вдруг в меня влюбились, я не поверю ни за что. Можете даже не пытаться убедить.

— Почему это? — явно опешил он.

— Потому что мне есть с чем сравнить.

— У вас, видимо, богатый опыт? Или вы сейчас про этого сопляка Лестрейнджа?

— Рабастан тут совершенно не при чём! — возмутилась она.

— Считайте, что я поверил, — скептически произнёс Нотт. — Кто тогда? Можете привести пример?

— Сколько угодно, — Санни запнулась, тут же пожалев о своём порыве. На ум не приходило ни одного имени. — Только так сразу мне не вспомнить.

Едва появившаяся лёгкость в разговоре исчезла. А может, ей просто показалось, что Нотт способен быть простым и приятным?

— Не страшно, как вспомните — пришлите мне сову. Погляжу, на кого предлагаете равняться.

— Да я вовсе не это имела в виду! — с отчаянием произнесла Санни.

— Верно, вы просто указали мне, что я не способен полюбить женщину, — прищурился он. — Не слишком ли мало меня знаете, чтобы судить?

Она молчала, опустив глаза. Стало ужасно обидно, что сама всё испортила. И вздрогнула, когда он накрыл её руку, лежащую на столе, своей.

— Александра, посмотрите на меня, пожалуйста, — его голос снова был мягким и обволакивающим. — Я был резок. Чем мне загладить свою вину?

— Забыть о моём существовании! — она подняла на него полные слёз глаза.

— Исключено, — серьёзно ответил он. — Разве что Обливейт. Только в вас явно говорит обида.

— Тогда скажите уже, потому что я совершенно запуталась в этих недомолвках и намёках. Зачем я вам, мистер Нотт?

— А по мне, это совершенно очевидно! Я хочу жениться на вас, и не скрываю этого.

Санни вдруг рассмеялась, не замечая своих слёз, и удивление Магнуса только ещё больше развеселило её.

— А я всё гадала, — смогла выговорить она. — Как такие, как вы, делают предложение. Мистер Нотт…

— Вы не так поняли, — раздосадовано сказал Нотт. — И можете звать меня Магнус.

— Мистер Нотт, — упрямо повторила она, вспомнив вдруг слова Валери: «Смелость и прямоту он оценит». — Могу я говорить откровенно?

— Почту за честь.

— Мне тут недавно объяснили, что брак никакого отношения к любви не имеет, и подозреваю, что вы с этим полностью согласны. А я всегда считала иначе. Брак без любви — это же тоска смертная. Разве вам не хочется, чтобы та спутница жизни, что будет рядом, любила вас, встречала улыбкой, ждала, волновалась, была вашим другом. Разве вы не хотите счастья в семейной жизни? — Санни выдохнула и отпила вина, в горле отчего-то пересохло. — Да, я не исключаю, что смогла бы вас полюбить. Вы меня пугаете, но и волнуете тоже. Вы красивый, мужественный и вообще герой — профессор Робертс нам рассказывал про нунду. А вдруг нет? — Казалось, слова сами просятся на волю, оставалось только быстро говорить, пока её слушают так внимательно, не перебивают и не смеются. — Я боюсь, что вы пойдёте к моему отцу, и он согласится на этот брак. А я не смогу возразить. Боюсь, что не смогу жить с вами без любви, быть замужем за чужим, по сути, человеком, которому от меня нужно будет только продолжение рода. А я хочу быть любимой, нужной, родной. Всегда — а не только в постели и на хозяйстве, — Санни осеклась, понимая, что сорвалась безо всяких причин и наговорила уже кучу глупостей. И тихо закончила: — Простите, я забылась.

Магнус Нотт смотрел на неё странно, будто впервые увидел.

— Всё нормально, — вздохнул он. — Ешьте, прошу вас. Еда не начнёт остывать, пока вы не начнёте есть, но я же вижу, что вы проголодались.

— Мне надо отойти! — Санни встала, понимая, что просто не сможет сейчас есть.

Нотт тоже поднялся и махнул рукой:

— Прямо до конца и направо.

Она поспешила в указанном направлении, зашла в туалет, и только запершись в кабинке, разрыдалась. И почему она такая идиотка? Кому она нужна, в самом деле? Чистокровная ведьма, не принимающая законов магического мира? Отцу? Рабастану? Почему не могла быть умнее и просто молчать и слушать Нотта?

Санни долго умывала лицо холодной водой, потом вспомнила про палочку и произнесла заклинание. Зарёванное лицо вмиг стало нормальным, и она смогла слабо улыбнуться отражению — хорошо быть ведьмой.

— Ты как, дорогая? — в уборную вошла Мюриэль. — Всё в порядке? Он не обидел тебя?

— Боюсь, это я его успела обидеть, — нервно усмехнулась Санни. — Столько наговорила, что боюсь возвращаться.

— Переживёт, — отмахнулась тётушка. — Нотт достаточно толстокожий, и слезами его не пронять. Неужели совсем не нравится?

— А чем его можно пронять? — у Санни даже глаза загорелись.

— Круциатусом, наверное, хотя здесь слишком людно для этого.

— Тётушка!

— Ну а что? Ладно, не слушай меня. И если понадобится помощь, урони на пол бокал, я подойду и спасу свою дорогую племяшку.

— Хорошо, — Санни почувствовала себя значительно лучше и вернулась за стол.

Нотт поднялся при виде её — воспитанный, гад!

— Успокоились? — спросил серьёзно, заставив её покраснеть. — Я о слезах…

— А некоторые считают, что слезами вас не пронять, — буркнула она.

— Кто, интересно? А, понял. И чем же, по мнению некоторых, пронять меня реально?

— Круциатусом, — хихикнула Санни и решительно придвинула к себе тарелку. Пусть обед испорчен в плане попытки объясниться, но все эти вкусности она всё равно съест.

— Тётушка у вас — сама доброта, — хмыкнул Нотт и последовал её примеру.

Когда дошло до десерта, Санни поняла, что больше в неё не влезет ни кусочка.

— Пирожное? — спросил Нотт, глядя, как она жадно глотнула вина.

— О, нет-нет-нет, я просто лопну!

Он рассмеялся, по-доброму так, легко.

— Александра, я тут подумал над вашими словами. Не пугайтесь так, ради Мерлина. Я мало что понял из всего этого. Мне бы хотелось узнать о вас больше. Оставим пока тему брака и любви. Что вы вообще хотите от жизни?

— Хочу учиться дальше, — задумчиво ответила она. Сытный обед настроил на благодушный лад. — Попутешествовать, возможно, увидеть новые города, людей. Найти любимое дело и завести свою мастерскую, где смогла бы что-то творить. У меня есть склонность к чарам, если верить профессору Флитвику. А вы?

— Что я? — удивился он.

— У вас есть увлечения?

— Хм… Трудно сказать. Путешествовать я пробовал, но знаете, всё, почти всё в жизни приедается. Как бы ни был красив чужой мир, всегда наступает момент, и очень быстро, когда неодолимо тянет на родину. Наверное, я домосед. — Магнус замер на мгновение, странно на неё поглядев. И перехватив любопытный взгляд, улыбнулся уголками рта и продолжил:

— Склонностей особых, увы, нет, так что… Надеюсь стать достойным преемником отца, но больше хочу, чтобы он жил вечно, или хотя бы ещё лет сто.

— А так бывает?

— Бывает, разумеется. Про Фламеля слышали? — Нотт достал палочку и направил их на пирожные. — Раз вы от десерта отказались…

— Нет! — Санни прикрыла тарелку руками. — Оставьте пирожные в покое, они не кусаются, и угрозы от них нет никакой. Лучше расскажите, чего вы хотите ещё, ну, кроме вечной жизни для отца? Существуют ли такие вещи, которые не могут оставить вас равнодушным?

— Как серьёзно, мисс Прюэтт! Что я хочу? — Нотт усмехнулся. Но тут же заговорил серьёзно: — Хочу, чтобы магический мир процветал, а не деградировал, что прослеживается в последнее время. Законы всё жёстче, запретов больше, обучение хуже — даже во время моего обучения предметов в Хогвартсе было больше. Менталистику и демонологию запретили преподавать гораздо раньше — это хоть как-то понятно, но ведь и полезные направления затронули, такие, как артефакторика, языки магических народов, целительство. С каждым новым директором дисциплин остаётся всё меньше, и это упрощение пугает. И к сожалению, напрямую связано с подгонкой программы под маглорождённых. — Магнус взъерошил свои волосы. — Они не виноваты, что узнают о магическом мире в одиннадцать лет, когда менталитет уже полностью сформирован. Менять это не выгодно чистокровным, никакого равенства с грязнокровками они не потерпят. В результате маглорождённые пытаются перекроить всё на свой лад, привнося от маглов опасные веяния и не желая понять, чем живёт магический мир. Не имея здесь ни поддержки рода, ни каких-то выдающихся способностей, они вынуждены работать, в частности на министерство, где и пытаются продвигать свои законы, и в аврорате, где эти законы вбивают в обывателей силой. Рабочих мест не хватает, и кто-то из них уходит обратно к маглам. — Нотт на мгновение застыл с полупустым бокалом в руке, о чём-то задумавшись, но быстро опомнился, допил вино, и тут же наполнил оба бокала вновь. — Узких специалистов чудовищно мало. Потому что оплатить ученичество у мастеров маглорождённые если и смогут, то им банально не хватит магической силы, таланта, знаний, вообще желания познавать что-то новое, а у талантливых полукровок, как правило, просто нет средств. Кроме того, старые чистокровные семьи оберегают свои секреты, передавая профессиональные знания по той же артефакторике от отца к сыну. — Услышав вздох Санни, он усмехнулся и закончил: — Но это всё политика и экономика, и есть надежда, что скоро всё изменится. Вам, наверное, это неинтересно?

— Почему же, очень даже! Я тоже думаю, что упрощение в образовании вредно, — Санни говорила очень убедительно, но тут же скривила рожицу, — хотя боюсь, что добавься ещё пара-тройка предметов, и я просто не смогу справиться. И так профессор Робертс считает, что я не стараюсь. А кто же виноват, что ни в одном учебнике нет тех заклинаний, которые он спрашивает на зачёте?

— Трудно даётся ЗОТИ? — сразу заинтересовался Нотт. — А я как раз хотел вам предложить одну книгу, случайно нашёл в своей библиотеке, подумал, что заинтересуетесь. Должно же что-то остаться на память об этой встрече. Книга не такая уж и простая. Но заклинаний там очень много, и боевых, и защитных, всяких. Какие-то может не знать даже великий профессор Робертс.

Санни рассмеялась.

— Он хороший преподаватель.

— Да я и не спорю, но разве вам не хочется добиться его одобрения? Удивить, порадовать лучшими, чем у прочих, знаниями?

— Конечно хочется!

Нотт вынул из кармана и положил перед ней крохотный кожаный мешочек.

— Сами увеличить сможете?

— Да, спасибо! Я в школе посмотрю, ладно?

— А если что-то будет непонятно?

— Пошлю вам сову, — усмехнулась она. — Ваш подарок, вам и объяснять.

— Согласен, — ответил Магнус на полном серьёзе. — Хотя у меня есть кое-то получше совиной почты. Случайно приобрёл. Вы задаёте вопрос вслух, а у меня пишется на дощечке текст. Я так же вслух отвечаю, а у вас отображается мой ответ в письменном виде. Гораздо быстрее, чем сову гонять. И перья с пергаментами не нужны. Хотите проверить?

Санни с удивлением разглядывала дощечки. Нерешительно взяла одну и поднесла ко рту.

— Сюда говорить?

Нотт молча показал ей вторую дощечку, где сразу отобразились эти слова.

И поднес свою к губам:

— Пять баллов Гриффиндору.

Санни увидела ответ на своей дощечке и засмеялась.

— Классно! Правда, будете помогать?

— Я не даю пустых обещаний, — лениво ответил он, явно довольный её восторгом.

— Тогда я точно воспользуюсь! — Санни решительно убрала и книгу, и дощечку в свою сумочку.

— Я понял, что книги вам нравятся, — медленно произнёс Магнус, — а что ещё? Драгоценности, к примеру? Цветы? Шоколад?

Санни пожала плечом:

— Наверное. Но у меня и так достаточно украшений. Шоколад я не очень люблю. А цветы… Нравятся на клумбах, или, когда в поле растут.

— Но что-то же вы любите? Из вещей?

— Книги. С детства. Когда-то по дереву вырезать пробовала, ну, фигурки всякие. Вот что-то такое люблю, всякие штучки интересные, волшебные, — Санни вдохновилась, никогда толком о предпочтениях сказать не могла, а тут удалось. — А ещё нравятся красивые и необычные чашки. И ещё камни круглые, как шарики. Знаете, такие, из малахита, лазурита, оникса, графита. Да всякие. Когда-то видела… — она осеклась — те пять камней в красивой коробке стояли на полке у бабушки в прошлой жизни, и Санни их брать строго воспрещалось. А она всё равно тайком брала. И умудрилась один потерять. Как же ей влетело! И она решительно добавила: — Буду их коллекционировать, много-много разных. Чтобы разных размеров, или наоборот — одного. Из разных пород.

Магнус слушал внимательно:

— И что — все круглые? А почему?

— Не знаю, — Санни смутилась. — Овальные тоже ничего, наверное. И фигурки из камня мне нравятся. А вот круглые… Их в руки берёшь… Или просто смотришь. И как будто такое счастье прямо в руках. Глупо, да?

— Почему же, — Нотт вытянул руку над столом и на ладони возник огненный шарик. Шар состоял из огня, но был абсолютно круглым. — Такие?

Санни задохнулась от восторга.

— Да, — почти прошептала она. — Только из камня и чуть поменьше.

Огненный шарик уменьшился. Магнус подбросил его вверх и поймал снова. Глаза его смеялись.

И Санни вдруг поняла, что не может оторвать от них взгляд, рассматривая в зрачках Нотта отражение огненного шарика.

— Такие нравятся? — услышала она.

И медленно кивнула. Он тоже не отрывал взгляда, и ей стало интересно, что он видит в её зрачках.

— Мисс Прюэтт! — произнёс Магнус, и волшебство пропало.

— Да? — постаралась она улыбнуться, разглядывая его руки со жгутами-венами. Хотя огненный шарик давно погас, но было так интересно, как он это делает.

— Я так понял, что вы не будете рады, если я пойду к вашему отцу?

Она встрепенулась, поражаясь, как ему так ловко удалось усыпить все её страхи.

— Мистер Нотт, я вообще замуж не спешу. Мне ещё учиться хочется. Может, поступлю в ученичество.

— Для этого и существует помолвка. Учитесь на здоровье. Скажем, лет пять. Не обязательно сразу после школы жениться.

— И вы готовы ждать? — не поверила она. — Вот так, пять лет?

— С возрастом понимаешь, что время летит быстро.

— Но зачем тогда помолвка? Разве не лучше сначала узнать друг друга, понять, не ошибка ли?

— Боюсь вас огорчить, Александра. Вы из Прюэттов, и найдётся много желающих сделать вас своей и породниться с вашей семьёй. И каким образом узнать? Встречаясь вот так, изредка, за обедом?

— А если помолвка?

— Тогда можно видеться гораздо чаще, — охотно ответил Нотт, — и некоторые послабления возможны. Вы понимаете?

От его слов и взгляда бросило в жар. Санни закрыла ладонями лицо.

— Это когда нерасторжимая? — глухо спросила она.

— Любая.

— Чем же это отличается от брака? — Санни даже забыла о смущении, посмотрев в удивлении.

— Вы можете продолжать жить у отца, учиться, заниматься каким-то своим делом. Разве мало?

И, так как она продолжала молчать, Нотт уточнил:

— Значит, принципиально вы не против помолвки?

Санни зажмурилась. Как же ей не хотелось отвечать.

— Что вы станете делать, если я скажу, что против? Только честно.

— Не отступлюсь, — твёрдо произнёс Магнус, напугав её уверенным взглядом. В его зрачках словно всё ещё пылало отражение огненного шара.

— И когда вы это решили?

— Совсем честно?

И, когда она кивнула с несчастным видом, мягко ответил:

— Сегодня.

— Но почему?

Магнус Нотт как-то горько усмехнулся и откинулся на спинку кресла, задумчиво рассматривая её.

— Вы мне нужны, — каждое его слово словно отдавалось где-то глубоко внутри, заставляя замирать. — Именно такая, со всеми своими мудрёными представлениями о жизни и любви, с этим пристрастием к чтению и каменным фигуркам. Со стремлением учиться и заниматься своим делом. С привычкой касаться мизинцем уголка рта, когда мечтаете, подпирая рукой подбородок. И с закушенной губой, когда нервничаете. С этим кошачьим любопытством в глазах, когда ждёте ответа, с вашим несуразным страхом кого-то огорчить. С волосами, похожими на тёплое пламя и закат, и капризными губами, которые хочется целовать. С привычкой откладывать самое вкусное в сторону, и съедать это последним, щурясь от удовольствия. Вы мне нужны именно такая, понимаете?

— Хватит-хватит! Я поняла! — Санни, наконец, смогла выдохнуть. И с отчаянием произнесла: — Всё это слишком красиво звучит.

— Вы ведь хотели честно. Я не мастер говорить красиво, вы ошибаетесь. Но честно — могу.

— Я оценила! — поспешила заверить она. — Вам удалось меня смутить и удивить.

— Но? — подсказал он.

— Но я-то не решила, нужны ли мне вы, мистер Нотт!

Магнус поперхнулся вином, которое как раз отпил, и в изумлении уставился на девушку.

Санни занервничала, отпила вина и поставила свой бокал на самый край столика. Казалось, сражение взглядами длится вечно.

— Вот как! — наконец произнёс Магнус. — Предлагаете мне подождать, пока решите?

— Какой смысл что-то предлагать, если вы уже всё решили? — Санни почувствовала, как вспотели ладошки, а сердце бьётся где-то в горле. Но её уже несло. — Не отступитесь, да? То есть вам плевать на мои чувства?

— Вы только что меня оскорбили, — холодно сказал Магнус. — Я вовсе не собираюсь силой тащить вас под венец. Но что-то мне подсказывает, что вы не так равнодушны, как хотите казаться. Один танец, и я вам докажу это.

— Я не хочу танцевать, — вспыхнула Санни, и «случайно» столкнула бокал со стола, задев его локтем. — Хотите доказать что-то, дайте мне время хотя бы до Рождества!

— Вот так просто?

— Я прошу меня простить, мистер Нотт, — рядом появилась тётушка, и Санни готова была её расцеловать. — Но мне только что сообщили… Санни срочно нужно возвращаться. Отец её ждёт.

Нотт встал и мрачно глянул на мигом вскочившую девушку. Но внимательно посмотрев на её лицо, чуть смягчился:

— Вы меня убедили, мисс Прюэтт. Я готов подождать. — Магнус повернулся к спокойно ожидавшей тётушке. — А вас, миледи, я вынужден попросить об услуге. Возможно, вы не посчитаете за труд передать это вашему брату. — С этими словами Нотт вытащил из кармана деревянную шкатулку и протянул её Мюриэль. — Возьмёте?

Санни увидела, как на мгновение удивлённо расширились глаза тётушки.

— Благодарю, мистер Нотт, думаю, мой брат это оценит. — Мюриэль осторожно взяла шкатулку, перевернула её и косо взглянула на Магнуса. — Ваше счастье, что вы не стали её открывать. Вас не затруднит оплатить счёт?

— Разумеется, миледи, — любезно поклонился Нотт и пристально взглянул на девушку. — Мисс Прюэтт, позвольте пожелать вам всего наилучшего.

— И вам тоже, сэр, — Санни тихонько вздохнула, краем глаза проследив, как Нотт положил на стол стопку золотых монет и просто исчез.

— Силён! — Мюриэль взмахнула палочкой. Подлетел паренёк из обслуги ресторана, вернул им мантии и забрал со стола золотые галеоны. — Благодарю вас, молодой человек. Пирожные упакуйте с собой. Сдачи не надо. Отсюда можно аппарировать?

— Да, мадам, конечно. Момент! — паренёк протянул Мюриэль коробочку с пирожными.

— Прекрасно. Дорогая, возьми меня за локоть, вот так.

Санни и вздохнуть не успела, как в животе что-то неприятно дёрнулось, а в следующий миг она уже стояла в знакомой гостиной тётушкиного дома.

— О Мерлин, мама, с вами всё нормально? — послышался мужской голос за их спиной.

Санни поспешно оглянулась. От взгляда красивого парня ей захотелось спрятаться за тётушку, но наваждение исчезло, едва появившись.

Молодой человек, сильно кого-то напоминавший, вскочил с кресла, уронив книгу.

— Всё в порядке, Джейми, — Мюриэль ласково похлопала Санни по щеке. — Не переживай, девочка, всё прошло замечательно. Мрачный Нотт — это очень мило. Полагаю, ты всё же справилась без Круцио?

— Тётушка!

— И эта шкатулка! Кто бы мог подумать! Джейми, будь джентльменом, усади куда-нибудь кузину и прикажи подать кофе.

— Да, мама!