Apprentice (джен)

— Эйнар родом из старой семьи. Его отдали мне, когда ему исполнилось двенадцать, и он учился у меня семь лет, а потом вернулся обратно на родину.

Окно, как всегда, было нараспашку.

— Он был молод и ни в чем не знал меры. То, от чего прочие бежали в страхе, для него стало пределом мечтаний. Он думал, что так возвращает мир к истинной магии. Как и следовало ожидать, семья его не полностью… поддержала. Дело дошло до поединка — брат против брата. Эйнар этот поединок выиграл. Дальше я не уверен. То ли это была его мать, то ли жена его брата — не знаю уж точно, кто там его проклял.

Воспоминания всплывали в памяти, хоть Нэт их и не звал. «Чертова ведьма… поторопился с третьим непростительным…» Нет, про мать даже Юнган бы так не стал? Ведь не стал бы?

— Где я могу найти их? — спросил он, отогнав прочь непрошеные тени.

— Не так быстро. Считай это моим прощальным подарком, — сказал профессор. — Я научу тебя лепить маску.

— А выбирать я не могу? — осмелился Нэт. — Потому что, если бы я мог выбирать, я спросил бы вас, как вы стали анимагом.

В этот день ветер был быстрый, и оставлял на губах горький след.

* * *

Над высоким медным котлом клубился туман — белый, мутный, с кроваво-розовыми подтеками. Нэт смотрел в него, не отрываясь. Даже глаза, наверное, покраснели — но отвлекаться было нельзя. Он ведь не секунды считал, не сухой стук метронома, а пульс, с которым таинственное сердце зелья билось там, в глубине…

— Вы правда, скоро уезжаете?

— Пыльцу, сейчас.

— Я слышал, что завтра.

— Дирк, сейчас, не через пять минут!

С недоумением, Дирк протянул флакон. Взвесив нужные граны, Нэт осторожно всыпал пыль. По воздуху прошла дрожь. Казалось, что внутри, в молочно-белом облаке, зажигаются алые огни. Потом огни погасли, туман растаял, обнажая поверхность зелья. Гранатовый, холодный…

А сердце больше не билось.

Он выдохнул.

— Ты что-то спрашивал?

Дитрих усмехнулся.

— Совсем, как он, да?

— Как кто?

— Как твой мейстер. Когда варишь, вокруг — хоть потоп…

Нэт покачал головой.

— Не смешно. Оттенок сбит. Испортили состав. Если бы я добавил пыльцу вовремя…

Сердце не билось.

— Да вроде все нормально, — Дитрих на секунду завис над котлом и поводил туда-сюда носом. — И оттенок точь-в-точь по Эверетту.

Котел еще остывал, а он уже кинулся относить в мойку склянки. Нэт с сожалением разглядывал зелье.

— Неужели ты разницу не чувствуешь?

Сердце не билось, но Дитрих, кажется, действительно ничего не чувствовал.

— По секундомеру, у нас даже время осталось! — обиделся он.

— Секундомер! — поразился Нэт. — Где секундомер, и где котел! Это что — твой первый Эббер?!

— Да все уже, успокойся. Все порядке, зелье в порядке. Я не понимаю, чего ты так злишься.

— Вот это вот твое «в порядке». Ты еще шкалу Эверетта по пергаменту сравнивай!

Дирк бросил виноватый взгляд в угол комнаты, где, и вправду, висел радугой раскрашенный круг. Нэту захотелось закрыть глаза.

— Нельзя такое делать, если тебе… не все равно, — выдавил он, изо всех сил себя сдерживая.

— Послушай. Всякие там высоты — это не для меня, — напарник его отчего-то сразу повеселел. — Я же ничего сверхъестественного добиваться не собираюсь. Мне просто научиться, дело свое открыть. Кто вообще будет по шкале смотреть, в аптеке-то? Главное, чтоб помогало.

Гранатовое зелье тихо мерцало. Почти идеальное — именно что почти. Нэт представил, что бы было, свари он такое в Хогвартсе. Наверное, испепелил бы сам, прежде чем у профессора появился бы хоть шанс сделать вдох над котлом.

— Так значит, вы скоро уезжаете? — вернулся к первому вопросу Дитрих. В его голосе, не смотря на недавнюю обиду, звучало сожаление.

— Портключ утром.

— Было бы здорово, если бы ты остался. Подольше, я имею в виду. Но ты же хотя бы на письма отвечать будешь?

Идти в спальню не хотелось, да и к мастеру тоже — вот Нэт и медлил.

По правде, ему хотелось сбежать к морю и найти эту мельком упомянутую Дитрихом лодку. Швеция ведь была где-то недалеко, на севере? Или не Швеция, но он мог начать с нее.

«Надеюсь, ты не думаешь, что можно просто-напросто постучать к ним в двери…»

О нет, он бы использовал какой-нибудь боевой газ из арсенала гоблинских войн. Дверь ему бы открыли сами…

«…или послать письмо совой… Как иначе? Ты ведь знаешь, как. Ты уже делал это».

Легко сказать, уже делал. Он ведь только смотрел, как это делает другой человек. Нэт вспомнил, во что обошлась ему полуживая мышь, и с тоской подумал, чего будет стоить смастерить птицу, способную летать.

Может и вправду, проще было выучиться обращаться в птицу самому?

* * *

Он шел очень медленно, поэтому Ари его и поймал еще на подступах к крыльцу.

— Подожди! — окликнул, улыбаясь.

После того разговора, у костра, Янек в сторону Нэта только косился (да и вообще, он все больше времени проводил с братом), Дитрих, похоже, сделал вид, что тот разговор забыл — а вот от Ари Нэт еще не раз ловил на себе оценивающий взгляд.

— Завтра возвращаешься домой? Я тоже, — сообщил ему зачем-то бразилец. — Директор, наконец-то вздохнет свободно.

— Что, и тебя здесь не ждали?

— Нет, все решилось в последний момент. Но в следующий раз, я уже сказал отцу, будет по-другому. По-моему. Хочу все сделать правильно, — подмигнул Ари.

Нэт ему не ответил.

— А для этого мне совсем немного нужна твоя помощь.

Нэт остановился, сложив руки на груди.

— Я вам мало, наверное, рассказывал про слизеринцев?

— Ладно тебе, — сразу ухмыльнулся Ари, догадавшись, куда клонит его занятой знакомый, — ты ведь зельевар? Слова «Бразилия» и «Амазонка» должны быть для вас священными, — в его глазах плясали смешинки. — Смотри, я все продумал. Пишешь мне три названия, в письме, и я пришлю. Что захочешь.

— Почему ты не называешь количество?

— Не хочу отказывать себе в удовольствии… поторговаться с тобой в переписке.

Отказываться, и вправду, было глупо.

— Ладно. Так что тебе нужно?

— Как раз насчет писем. Видишь ли, мне нужен кто-то из Хогвартса, достаточно умный, чтобы наскрести баллов для моей школы, достаточно любопытный, чтобы вместо меня проторчать год в Бразилии, и, наверное, с твоего курса.

— Почему с моего?

— У вас же пятый курс и седьмой — экзамены? За год я его уговорю, и шестой курс он сможет учиться у нас, а потом вернется, и сдаст вашу итоговую аттестацию. Все спланировано.

Нэт фыркнул.

— Зачем вообще все эти сложности? Не замечал у нас в замке нехватки места. По-моему, тебя бы и так взяли, напиши только директору Дамблдору.

— Вовсе нет. В вашу школу совсем не просто попасть человеку со стороны. А в Бобатон какой-нибудь я сам не хочу, или на задворки, в Непал. Так что условия обмена я изучил, главное теперь — их выполнить.

Нэт ухмыльнулся, глядя на кудрявую голову и думая, что эта голова за год сможет натворить в Хогвартсе. Это было бы даже забавно.

И у него бы, наконец, появился партнер для дурацких экспериментов.

* * *

В башне гулял сквозняк из невидимых щелей, свистел о чем-то своем под лестницей, но Нэт не остановился его послушать: спохватившись, что опаздывает, он торопился наверх. Как оказалось, зря.

Услышав «Войдите», толкнул дверь, и очень удивился, увидев, что Снейп не один. Рядом, у растопленного камина, украсив сундук своей меховой мантией, сидел директор Каркаров и тянул вино из бокала.

— А вот и твой вундеркинд.

— Не порть мне материал, — отозвался мастер, с любопытством исследователя наклонявший свой бокал то вправо, то влево. Наконец, словно выяснив для себя что-то, он поморщился и, все-таки, вино пригубил. Потом взглядом показал Нэту, чтобы тот вошел, и вообще, вспомнил о приличиях, а не торчал столбом на пороге.

— Я пойму, если ты тревожишься насчет шведа. Но во всем остальном, согласись — разве не отличная идея?

— Едва ли.

— Еще сомневаешься!

Нэт тенью скользнул к окну. Разговор прекрасно продолжался и без его участия.

— Ты мог бы преподавать, — разливался Каркаров.

Мастер изображал натянутую улыбку.

— Британскую Академию я бы еще понял, но школа, — этот бокал явно не был для директора первым.

— А здесь, по-твоему, не школа?

— Не та школа, в которой ты сам учился меньше, чем десять лет назад, и где все тебя помнят! Есть разница. И кроме Британии, есть другие страны. Скажи только, куда ты хочешь, я тебя сведу с нужными с людьми, — покончив с вином, Каркаров как-то воодушевился. — Ты молод, используй время с толком. Займись, наконец, наукой всерьез!

— Тебе, кажется, уже пора, Игорь, — попробовал остановить его профессор, поднимаясь с места.

— Нет, не пора, — директор тоже встал. — Я видел, что ты сделал с тем мальчишкой, которого Петричек приволок. Он у тебя в руках… ожил. Полгода его таскали по всей Европе, а тебе хватило трех дней! На вопросы отвечает, и может, я когда-нибудь сам подпишу ему приглашение в Дурмстранг. Как ты не понимаешь? Ты же себя хоронишь! Уже сколько лет с тех пор прошло! Ради чего, Северус? Скажи мне, ради чего ты продолжаешь сидеть в подполе у старика? И не надо мне про безопасность, или про то, что тебе больше некуда!

В комнате потянуло холодом, и это был вовсе не ночной ветер с моря — пахло магией.

Нэт прикрыл глаза: ему и самому хотелось услышать ответ. Впрочем, как он и ожидал — Снейп молчал.

Каркаров поглядел сначала на профессора, а потом на свое левое предплечье. Потом, рассмеявшись, покачал головой.

— Ну уж нет…

Теперь не помогал и камин — это был не головокружительный, сладкий холод, как от веселящих чар или левитации, нет, холод был тяжелым, сырым, словно дыхание дементора: Нэт невольно поежился. Похоже, оба мага, находившиеся с ним в комнате, ничего такого не ощущали. Они были заняты тем, что смотрели друг другу в глаза.

— Странно, да, я согласен, но еще ничего не значит… Я вот предпочитаю думать, что все закончилось. Разве только тебе известно что-то, что не известно мне?

Профессор покачал головой.

— Нам много чего обещали, но ты сам-то веришь? Победа над смертью, в самом деле?

На лице директора по-прежнему проступала усмешка, но теперь казалось, что между ним и Снейпом — целое Северное море, а не какие-то четыре фута. Директор перевел взгляд с профессора — на его ученика, будто хотел убедиться в чем-то.

— Конечно, — пробормотал он. — Конечно. Мне, наверное, еще стоит поблагодарить Мерлина, что в этом вине нет яда?

Теперь усмехнулся уже Снейп. Печально, как показалось Нэту.

— Ты меня знаешь, Игорь. Чужого не берем.

Когда Нэт и профессор остались одни, камин почти погас. Снейп протянул ладони к углям, как будто грел.

— Я ждал тебя раньше.

— Показывал Дитриху, кое-что. Он оказывается, бодроперцового знает целых четыре рецепта.

Седая волна за окном раз за разом поднималась все выше и падала, рассыпаясь в пену, чтобы тут же снова воскреснуть — Нэт все еще смотрел на волну, когда заговорил снова.

— Мастер, а нам это действительно необходимо — возвращаться в Хогвартс?

* * *

Обратный портал, по каким-то неведомым законам магии, занял больше времени, чем портал в Дурмстранг — и все эти почти пять минут Нэт чувствовал, как его тянет, как ведет за собой волшебная нить, более того — он чувствовал, как мог бы заставить ее перебросить их через океан или развеять в воздухе. Ему не было страшно — жутковато, да, потому что теперь он видел основание, на котором держалась эта высшая магия мгновенных перемещений, и понимал, насколько оно уязвимо.

Как и ожидал, когда ноги, наконец, коснулись земли — в голове уже что-то звенело и потихоньку разваливалось на части. Сквозь полуприкрытые веки он разглядывал милосердно мрачную профессорскую кухню: сам профессор почти сразу отправился обновлять какие-то сигнальные чары.

— Тебе письмо, — окликнул он ученика, удивленный, что тот все еще не сдвинулся с места. — Переслали из школы.

Устроившись напротив, разбирать свою гору корреспонденции, на Нэтана, рассеянно вертевшего в руках конверт, профессор особо не смотрел.

Дешевая бумага, желтая, такая тонкая, что стоит намочить край, как вымокнет все письмо. По крайней мере, никаких марок — штамп почты в Косом переулке. «Отли Роуд, 38, Лондон» — долгое время эти слова ничего не говорили, пока Нэт, наконец, не вспомнил.

Утренний золотой свет и засаленный обрывок на столе — и почти умоляющий взгляд тети, «я не знаю, что мне с тобой делать, не вешай на меня еще и это...»

Он воспользовался выданным ему адресом дважды — написал ей, как и обещал, когда стал учеником у мастера; второй раз — попробовал поздравить, прислать гостинец малышам, на что получил ответ краткий и исчерпывающий: «Больше не пиши». О, он понимал ее, прекрасно. Понимал, что как она напоминала бы ему о том, о чем он вспоминать хотел не всегда — так и он, в ее новой, почти налаженной где-то там, на Отли-роуд жизни, был бы как кость в горле.

«Так какого же черта она теперь...?»

Писала, оказывается, даже и не Мелисса, а ее сестра.

«Баркер, — письмо начиналось очень-по-деловому, — с тех пор, как ты устроился, Мелисса решила больше с тобой не общаться, и правильно поступила. Было бы еще лучше, если бы она вообще не дала тебе адрес.

Может, ты не помнишь, но этим летом, в июле, твой дядя выходит на свободу. Дети без него привыкли, да и ей, что бы она там не думала, без него лучше. Так что, если он до тебя доберется и станет спрашивать, а ты ему скажешь — нам придется все здесь бросить и уехать.

Тебе наверняка все равно, но Олли и Харфи уже оба пошли в школу. Если в тебе осталась хоть капля благодарности за все...»

Дальше Нэт читать не стал, просто бросил на стол.

— От кого это?

— От тети, — ответил Нэт. — От ее сестры, вообще-то.

Профессор смотрел на него почти с удивлением — за прошедшие годы он, должно быть, успел подзабыть, что у его ученика где-то там была семья.

— Ничего с ними не случилось, — ответил Нэт на не заданный вопрос. — Просто... мой дядя выходит из Азкабана, они волнуются... ну, вы понимаете.

— Не понимаю. Они же тебе никогда не пишут.

— Да, а теперь еще очень жалеют, что вообще дали мне адрес.

— Они думают, что ты сообщишь ему адрес? И не хотят, чтобы он их нашел?

Нэт подошел к окну.

— Это все ее сестра. Тетя как раз не такая, я уверен, она его ждала. Она даже, кажется, с аврором тогда подралась... Да и какая разница, — продолжал он вслух, — все равно дядя их совой найдет, или про ее семью вспомнит. Даже если они среди магглов. При чем здесь я?

— Ты знаешь заклятия, способные защитить от поиска. Это на случай, если он вообще будет их искать.

— Если бы дед был жив, — возразил Нэт, — он бы никаких заклятий применять не стал. Они бы жили себе в Лютном, и ждали дядю обратно.

— Если бы мастер Брок был жив, его внуки вряд ли учились бы в школе, — заметил профессор, без всякого стеснения заглядывая в присланную ученику записку.

Он был прав, по-своему, и даже было понятно, почему он так сказал — но все равно неприятно.

— Вы же ничего не знаете, — Нэт посмотрел на письмо — в профессорских руках, и эта сцена неприятно напомнила ему второй курс.

Злиться было глупо. Профессор, конечно, знал, не мог не знать, после стольких сеансов легилименции. Разумеется, видел он не все («да и не был никогда на твоем месте» — услужливо подсказывал чей-то шепот) — но взять хотя бы тот день, когда Нэт получил свою палочку, или когда пытался убежать?

— Своих детей дядя очень даже любил. Ни разу не припомню, чтобы он хоть на кого-то из них руку поднял.

— Значит, это он только на тебе… душу отводил?

На профессора Нэт смотреть не стал — просто вернулся к столу, выхватил письмо — и ушел в гостиную.

* * *

Мастер зелий осторожно притворил за собой дверь. Он слишком хорошо ее знал, чтобы позволить ей издать хоть эхо скрипа. В гостиной тоже было тихо, и даже не пахло паленым.

Его не умеющий держать себя в руках ученик стоял перед зеркалом.

Плотно стиснутые губы и бледное лицо говорили мастеру больше, чем слова.

— Это ведь неправда? — прошептал Нэт, не оглядываясь.

То ли увидел отражение, то ли услышал — как, этот вопрос профессор Снейп уже давно себе не задавал. Вполне могло быть, что Нэтан отличал магический след любого волшебника, пусть еще и не отдавал себе в этом отчета.

— Что — неправда? — уточнил Снейп.

— То, что показывает это зеркало.

— Еще какая… правда. Тебе не нравится, то, что ты видишь?

Нэт помолчал, прежде чем осторожно спросить.

— Вы разве не то же самое…?

— Нет. И, предваряя твой вопрос, ты видишь только ту часть моей тени, о которой тебе известно. Которую ты готов принять. Так это зеркало устроено.

Нэт, наконец, повернулся к мастеру: между бровей юноши легла складка, взгляд взрослее, чем должен быть. С каждым годом он все больше становился похож на старого Брока, хоть, возможно, сам этого и не замечал.

— У моей, — признался он, кивнув на зеркало, — глаза теперь горят.

— Плохо, — вздохнул Снейп. Потом поднял палочку, и на зеркало опустилось наколдованное покрывало. — Хватит в него смотреть — думаю, нам пора поговорить серьезно.

— Почему ты не хочешь возвращаться в Хогвартс? — письмо от родственников нашлось на журнальном столике, и, невидимым движением, мастер зелий спрятал его в карман.

Нэт же вместо зеркала разглядывал покрывало.

— Профессор Стурлсон дал мне имена, — начал он. — Найти тех людей я смогу, только если они мне ответят. Поэтому письма им я буду отправлять не совой. Мне нужно будет сделать гонца. А Хогвартс — далеко не лучшее место, где я мог бы этим заняться.

— Что это за магия? — напрямую спросил Снейп. — Темная?

— Запрещенная, точно. Для Стурлсона особой разницы нет, вот он меня и научил, но директор Дамблдор...

— Директор вряд ли будет против, если только ты не причинишь вреда другим студентам и школе в целом.

Нэт посмотрел на учителя, как будто тот ничего не понимал.

— Он будет знать. Я не хочу, чтобы он вообще знал.

Разве был какой-то еще способ объяснить… кроме очевидного? Нэтан протянул руку, дотронулся до сотканной из воздуха ткани. Там, где пальцы касались нитей, ткань исчезала, превращалась обратно в воздух. Он спиной чувствовал, как сощурился мастер.

— Ты что делаешь с покрывалом?

— Оно звенит, как сумасшедшее, — пробормотал Нэт.

Огляделся, в поисках… он сам не знал, что искал. Но слой пыли на каминной полке подошел вполне: собрав пушистые хлопья в ладонь, Нэт закрыл глаза и представил себе горячую от солнца витрину в Косом переулке, заботливо затянутую изнутри черным, трудолюбивых гоблинов, прятавшихся за ней подальше от того же самого солнца; их длинные, узловатые пальцы, перебиравшие нити, проворные спицы, слова (ведь у них были тысячи маленьких присказок для работы). Даже узор вспомнил: у старика Августа хранилась такая, только ветхая от времени, похожая на кружево, плотная, тяжелая, теплая… Той пыли, что была на каминной полке, кажется, уже не хватало.

Когда открыл глаза, профессор стоял рядом с ним, выхватив палочку.

— И чем это, по-твоему, ты был только что занят?

— Превращал вашу пыль… в покрывало. Слышите, — выдохнул Нэт, — это не звенит.

— Не звенит!

— Потому что оно настоящее… ну почти.

Оно и грело руки, как настоящее. Может быть, пока еще у него была только фальшивая история, но оно могло обрести другую, истинную историю в будущем…

Нэт набросил его на зеркало и довольно оглядел свою работу — та, прежняя поделка из воздуха растаяла, не выдержав соседства. А эта неплохо получилась. Все на месте. Даже маленькая, молью прогрызенная дырочка в углу.

— Совсем не звенит, — улыбнулся он.

— Я тебе скажу, что звенит. Защита в доме трещит по швам, — Снейп не договорил, а его взгляд, скользнувший к рукам ученика, вдруг остановился. — Отлично. Ты это еще и без палочки делал!

— Без палочки же контроль лучше.

— Ничего удивительного, что у твоей тени глаза горят.

Профессор покачал головой и вышел прочь. Вернулся далеко не сразу — и даже от его мантии веяло опасными, темными чарами.

— В следующий раз предупреждай заранее, — сказал он так тихо, что Нэт невольно сделал шаг назад. — А теперь, наконец, объяснись.

— Вам же нужно знать, сэр, как именно я собираюсь делать… гонца. Будет хуже… потому что он должен быть живой, не просто настоящий, — продолжал Нэт, не глядя на мастера. — Директор этой весной отлавливал меня в коридорах после какого-то жалкого бруска, так и не доделанного в кусок железа — по-вашему, он позволит мне заняться нелегальной трансфигурацией с призыванием духов? Или поверит, что мои опыты… не причинят никому вреда, когда я сам не могу полностью этого гарантировать?

Профессор сделал шаг к зеркалу. Рассказ ученика, похоже, впечатлил его не так, как эта скромная демонстрация. Тонкие пальцы прикоснулись к покрывалу, словно не веря.

— Насколько ты можешь гарантировать безопасность?

— Насколько вероятно, что никого, кроме меня, не окажется поблизости, если что-то пойдет не так?

Хрупкая тишина в комнате сменилась на другую, душную, густую, как патока. Это были те, новые заклятия, которые поднял профессор — Нэт чувствовал, как они сходятся, копошатся там, над потолком.

«Такой защитой и убить можно. Он действительно прав… что я знаю о его тени? Ничего. Почти ничего. Или нет. Я совершенно точно знаю, что он держит ее под контролем… несмотря на то, какой она силы…»

Снейп оставил покрывало в покое и повернулся к ученику: в черных глазах как будто разгорались давно погасшие угли.

— Назови самые мощные скрывающие и запирающие чары, которые ты знаешь.

— Печать Аранрод. И «Последний предел», но он на крови.

Палочка вернулась в руку — глаза же продолжали смотреть цепко и глубоко.

— Тому, чему я научу тебя сейчас, ты никогда и никого не станешь учить, если только я специально не попрошу тебя об этом. Что значит, когда ты умрешь, ты заберешь это с собой в могилу. Ясно?

— Ясно, сэр.

— Повтори.

— Я никогда и никого не стану учить тому, что вы мне сейчас покажете, и это значит…

Снейп поторопил его взглядом.

— Значит, когда я умру, я заберу это с собой в могилу.

— Хорошо.

Теплые и холодные, едва заметные тени танцевали на потолке. Пахло чарами, книгами, пахло оставшейся пылью — и сосновой корой, от зеркала.

— Для того, кто видит, из чего сложены заклятия… это не должно быть трудно. Запоминай движение.