Положительный результат (джен)

Понятное дело, что встать утром я не смог — не для детского тела полуночные бдения с нехилыми потрясениями. Дадли попытался меня разбудить, но не преуспел, позвал Петунью. Та пощупала мне лоб, сходила за градусником, померила температуру и покачала головой.

— Оставайся сегодня в постели, Гарри, — сказала она. — Похоже, что ты умудрился простудиться. А простуду лучше лечить в зародыше.

После этого она ударно споила мне какую-то зеленоватую микстуру от простуды, попробовала накормить завтраком, на что я отреагировал вяло — есть совсем не хотелось. Тогда на моей тумбочке возник кувшин лимонного чая и хрустальная розетка с двумя пилюлями — красненькой и синенькой. Их мне велено было выпить в обед и вечером. Потом Петунья велела побольше пить, а если я всё-таки захочу поесть, то в холодильнике меня дожидается бульон с сухариками.

Потом Петунья озабоченно спросила, не стоит ли ей остаться, чтобы присмотреть за болеющим мной. Я ответил, что не стоит — вот отлежусь, попью лекарства и буду как новенький. Петунья задумчиво покачала головой, но потом всё-таки решилась отправиться на работу. Вот и ладно. Тем более, что на самом деле это не простуда, а просто нервное потрясение. И недосып. Справлюсь как-нибудь.

Петунья ещё раз задумчиво посмотрела на меня, но я изобразил лёгкую невинную улыбку и прикрыл глаза. Женщина вздохнула, погладила меня по голове и вышла из комнаты. Я услышал ещё, как она говорит Дадли:

— Сынок, Гарри приболел и останется в постели. Прошу тебя, присмотри за ним, и если увидишь, что ему стало хуже — немедленно звони мне. Понял?

— Да, мама, — пробасил Дадли. — Я только схожу в церковь и скажу викарию, что Гарри сегодня не придёт.

Петунья согласилась и их шаги стали удаляться от моей комнаты. Я прикрыл глаза и задремал.

Проснулся я, когда солнце светило вовсю. Никаких признаков недомогания я не чувствовал, более того, появилось желание поесть. Пока очень слабое. Я прислушался. В доме было тихо, но это не значило, что кузен куда-то убежал. Возможно, просто сидит в комнате и читает, а значит, рано или поздно заглянет проверить меня. А я пока подумаю.

Итак, что мы имеем… Во-первых, общеизвестная версия произошедшего на Хэллоуин в доме Поттеров летит ко всем чертям. Тёмный Лорд не собирался меня убивать, более того — он хотел сделать меня своим наследником, что, в общем-то логично, если мать моя Лили, оказывается, была потомком Слизерина.

Во-вторых, предателем Поттеров оказался отнюдь не Петтигрю, а сам Светлейший. И я не сомневаюсь, что маги в мантиях и масках имели такое же отношение к реальным Пожирателям Смерти, как Николай Валуев к балету. То есть — никакого. И действовали они по указке доброго дедушки.

В-третьих, Сириуса Блэка надо вытаскивать из Азкабана. Он не просто не виноват, он ещё одна жертва Хэллоуинской мистификации. К тому же маг, о котором рассказывал Питер, ещё и в мозгах у Сириуса покопался, взяв его под Империо. И кто знает, как это сказалось на психической стабильности Блэка? Печально будет, если выяснится, что там и спасать уже некого. Эх…

В-четвёртых, тот самый маг. Кто это может быть? Дамблдор под Оборотным? Вполне… Или тот визитер, которого я видел у Фигг? Значит ли это, что они с Дамблдором действовали сообща? И что такого сделали Поттеры этому магу? Или дело в крови Слизерина?

В-пятых, Маховик времени. Насколько мне известно, в каноне эти штуки находились в Отделе Тайн. Значит ли это, что это игра невыразимцев? Чем они там занимаются — никому не понятно, Министерство их особо не контролирует, даже неизвестно, сколько там сотрудников и кто они. И, согласно канону, один из невыразимцев был сторонником Волдеморта — Августус Руквуд. И, хотя он сейчас пребывает в Азкабане, кто поручится, что у него не осталось друзей и единомышленников с доступом к маховикам времени?

Ладно, Отдел Тайн пока оставляем на подумать. Но тут снова возникает вопрос — а зачем невыразимцам весь этот бардак с уничтожением Волдеморта и Поттеров? В богов заигрались? Не-ет… столько сумасшедших на квадратный километр Магической Британии я допустить не могу. Хотя маги со здравым смыслом не в ладах, но не настолько же…

Так. А если существует ещё одно пророчество, в котором фигурируют и Дамблдор, и Волдеморт, и Поттер (Поттеры)? И это пророчество вообще предсказывает гибель Магической Британии? Между прочим, у Роулинг в её халтуре про Проклятое дитя тоже присутствует Маховик времени.

Однако обычному Маховику подобные выкрутасы не под силу, а вот если это творение Мерлина… Маг, который, по легенде, построил Стоунхендж, вполне мог замутить нечто весьма мощное и неубиваемое. Ох, вот ведь жесть…

Но вернёмся к невыразимцам. Что они могли попытаться предотвратить таким чудовищным образом? Разве что падение Статута Секретности и гибель магического мира… Тут уж точно не будешь задумываться о сопутствующих потерях в виде женщин и детей.

И тут я припомнил некоторые сюжетные выверты фанфиков, и стало мне нехорошо… А что если после победы над Волдемортом неубиваемый Альбус воскреснет? И на волне народной любви получит возможность рулить Магическим миром? Почему бы и нет — в принципе, ему даже крестражи делать не обязательно — кто поручится, что на Астрономической башне был именно Альбус, а не Аберфорт под Империо? А потом — если даже, как в каноне, Министром станет Кингсли Шеклболт, типичный силовик, да к тому же верный член Ордена Феникса, он будет всего лишь ширмой, из-за которой милашка Альбус сможет рулить, как его душеньке угодно. А если Альбус решит отменить Статут о Секретности и открыться магглам? Встречались мне подобные повороты сюжета, ой встречались… Только вот старина Альбус не представляет, НАСКОЛЬКО изменились магглы и каким могущественным оружием они обладают.

Итог будет закономерным — уничтожение большей части магов — ибо зачем магглам такая конкуренция на вершине пищевой цепочки, — и помещение оставшихся в лаборатории. На опыты, бля… И если такое произойдёт в Магической Британии, в опасности окажутся маги всего мира. И что будет? Война между магами и магглами? Да, возможно магглы победят. Но потери при этом понесут огромные. То, что в поединке магии и ядерного оружия победит второе — вполне возможный исход. Но это не значит, что, погибая, маги не используют возможность с треском хлопнуть дверью. Ой, что будееет…

Но если я прав — это значит только одно — в покое меня не оставят никогда. То есть, если я попытаюсь удрать, то за мной будут охотиться всю оставшуюся жизнь, а удача, к сожалению, штука не вечная.

То есть, условие Смерти выполнять придётся. Придётся воскрешать Волдеморта и становиться на его сторону в поединке с силами Добра и Света. Альбуса Дамблдора просто нельзя допускать к власти. И того, кто стоит за ним — тоже.

Но кому и зачем нужна кровавая сумятица, которая воцарится после падения Статута? Это уж слишком даже для полного отморозка и маньяка. Стоп. А отморозки и маньяки, как правило, не способны к хорошо просчитанным многоходовкам и рано или поздно прокалываются. Значит… кто бы ни стоял за всем этим — у него есть определённая цель. И он рассчитывает её достичь именно через боль и огромные жертвы. Гекатомба…

Именно! Гекатомба! Есть мнение, что никому после Николя Фламеля не удалось повторить его Великое Делание именно из-за того, что для этого нужна гекатомба. Сойдёт как рабочая гипотеза? А почему бы и нет?

Николя Фламель родился в начале XIV века, а умер (официально) в начале XV. А в Европе практически всю его официальную жизнь, бушевала Столетняя война. Плюс эпидемии чумы в Англии и Франции. Война Роз. Жакерия. Восстание Уота Тайлера. Та ещё веселуха. Может ли это быть связано с получением Философского камня? Ещё как может.

Кстати, и после официальной смерти Фламеля Европе не было покоя. Её охватили религиозные войны, доходившее до такого остервенения, что брат шёл на брата. В прямом смысле. Нет, лично я не питаю никаких иллюзий по поводу морального облика европейцев, но разбивать головы младенцам или вспарывать животы беременным женщинам — это как-то уже слишком. А ведь в описаниях Варфоломеевской ночи** встречается и не такое… Фламель дорабатывал своё изобретение?

А ведь в первой книге саги Роулинг Дамблдор упоминает о том, что Фламель и его жена умрут, поскольку Философский камень уничтожен. Типа, они воспримут смерть, как очередное приключение, приведут в порядок свои дела — и адью, этот прекрасный мир!

Угу, как же. Они шестьсот лет жили, как хотели, меняли страны и личности, а тут вдруг сложат лапки и приготовятся помирать? Что-то мне сомнительно. Люди типа Фламеля просто так с земной жизнью не расстаются. Но к чему тогда вся эта многоходовка, если в Хогвартсе была явная фальшивка? Очень просто — мог камень за шестьсот лет растерять, так сказать, свои волшебные свойства? А почему бы и нет? Не бывает ничего вечного.

Итак, то, что с камнем что-то не так, Фламель понял ещё в начале двадцатого века. Возможно, он попытался создать новый, используя Первую Мировую войну, но… не вышло. Бывает. А помирать-то не хочется. И тут ему в ученики попадает Альбус Дамблдор — молодой человек не самого высокого происхождения с огромными амбициями, не менее огромными комплексами и странной смертью сестры в прошлом. А ещё у Альбуса в анамнезе дружба с Гриндевальдом и зацикленность на Дарах Смерти. Ну просто прелесть, что за ученик. Использовать все его комплексы и прочее — и такого можно навертеть… Вот и навертелось.

Можно, конечно, возразить, что Дамблдор хороший менталист, но… Товарищи, что узнал и чему научился за все свои годы Николас Фламель, точно не знает никто. Вряд ли Дамблдор смог ему противостоять. Вот и получил… установки. А на Гриндевальда Фламель вышел через Дамблдора — и понеслось.

Мог Фламель, оставаясь в тени, затеять кровавую баню на пол-Европы? Почему бы и нет. Его, утратившего нормальные человеческие чувства, кроме любви к Перренель, мало волновали смерти краткоживущих, ему было важно продлить своё бессмертие. Но, видимо, Великое Делание снова не удалось. С досады Фламель стравливает двух своих марионеток, сливает ту, что больше не пригодится, и опять уходит в тень.

А потом он, видимо, решил, что одних магглов недостаточно. В качестве жертв нужны маги. Значит, нужно взрастить Тёмного Лорда, а имея под рукой целого директора Хогвартса это не так сложно, как кажется. Альбус получает новую установку и начинается обработка юного Тома Риддла… А итогом всей этой нехорошей деятельности должна была стать потеря Статута Секретности и война между магами и магглами. Сам же Фламель надеялся отсидеться. Как и всегда. И уже потом устроить то, что останется от Магического мира по своему вкусу и разумению.

Да, кстати, странная эпидемия драконьей оспы, выкосившая старшее поколение британских магов, что облегчило Волдеморту возможность подчинить себе молодёжь и понаставить им меток… Можно подозревать в этом Альбуса Дамблдора, поскольку даже на карточке от шоколадной лягушки говорится о двенадцати способах применения драконьей крови. Только вот эти способы Дамблдор открыл, когда работал именно с Фламелем. С Фламелем, да… И вообще — столь далекоидущий план мог разработать только тот, кто прожил на свете долго. Очень долго.

Пока я раздумывал, желудок издал требовательную голодную трель. Есть захотелось просто зверски, но вставать с кровати я не спешил. Ибо если на вопрос «Кто виноват?» мне так удалось выстроить логическую цепочку, то на вопрос «Что делать?» ничего адекватного не вытанцовывалось. Один я с этим не справлюсь точно. Значит, придётся вводить в курс дела и Снейпа, и Малфоя. И Люпина с Петтигрю… Хотя с Люпином явно не всё в порядке — настораживает меня кое-что в его письме и явные оговорки Петтигрю. Но оборотень — не дурак, может и посоветовать что-нибудь умное.

Только вот как отреагируют вышеупомянутые лица на мои признания? И согласятся ли помогать? А может, просто сочтут больным на всю голову: и тогда — здравствуй, палата с мягкими стенами и приветливыми санитарами на долгие годы. Если не пожизненно. На мой взгляд подобное ничем не лучше Азкабана.

С другой стороны, а что мне ещё делать? Кто там сказал: «Нет отбросов — есть кадры»? А все вышеупомянутые лица — отнюдь не отбросы. Так что придётся разговаривать. И убеждать в необходимости воскрешения Тёмного Лорда. М-даа… Где я, а где высокая политика? Но попала собака в колесо — пищи, но беги. Благо у меня теперь есть хорошая отмазка своим страшным рассказам — за Гранью побывал, много чего повидал, хочу исправить нехорошее будущее.

Приняв это решение, я как-то успокоился. В конце концов и Малфой, и Снейп, и Люпин с Петтигрю — взрослые и неглупые маги, они не могут не понять, чем грозит Магической Британии падение Статута секретности и постараются сделать всё, чтобы этого избежать. А мне, в конце концов, десять лет, я в своих возможностях сильно ограничен.

Стоило мне прийти к внутреннему согласию с самим собой, как желудок вовсю заявил, что терпеть этакое безобразие больше не намерен и мне срочно нужно подкормить измученный детский организм.

Я встал с постели и отправился к двери, а когда её открывал, нос к носу столкнулся с Дадли. Тот радостно заявил:

— А, встал всё-таки! А я шёл тебя будить — ты же весь день голодный!

Мой желудок тут же согласился с дражайшим кузеном, Дадли заржал и велел мне спускаться на кухню — обед для меня он, так и быть, сам разогреет. И разогрел — всё-таки Дадли здорово изменился и многому научился за то время, пока я жил у Дурслей. Я просто поражался — нормальный же парень. Не ангел белокрылый, конечно, так кто из нас ангел? А в целом — молодец. Спортом занимается, матери по дому помогает, книги читает взахлёб, даже к викарию со мной ходит, хоть и не обязан. И никаких «охот на Гарри», а прежние друзья-прихлебатели вроде Пирса Полкисса облетели, как листья осенью. Нет у Дадли больше желания над слабыми издеваться — ну тут уж его тренер постарался. Вложил парню в голову, что к боксу у него талант, а кому много дано — с того много и спросится. И ещё тренер сказал, что если будут у Дадли какие-то проблемы с полицией, то несмотря на все его таланты он вылетит из секции не успев сказать «гав». Дадли проникся. Бокс ему нравился, тренера — в прошлом довольно известного боксёра — он просто обожал и слова его воспринимал как святое Евангелие. В принципе это и понятно. После гибели Вернона Дадли нужен был достойный пример мужского поведения, и тренер этому вполне соответствовал. Так что да — учителей в школе ждёт сюрприз, Дадли сильно изменился за лето.

На обед были овощное рагу с тушёной бараниной, салат и молочный пудинг на десерт. С тех пор, как Дадли стал сбрасывать вес, Петунья начала готовить большое количество овощных и малокалорийных блюд, избегая традиционной для Англии тяжёлой и жирной еды. А поскольку готовила она отлично, то мы ели и похваливали. Дадли вообще почти перестал есть сладости, мне себя ограничивать было не нужно, но лёгких десертов — молочных или на основе йогурта мне вполне хватало. Тем более что по особым случаям мы получали и пирожные, и конфеты. В общем, мы поели, вдвоём помыли посуду и навели порядок на кухне, потом Дадли отправился включать стиралку, а я прошёлся по дому, с пылесосом и метёлочкой для пыли. Пылесос, в отличие от стиралки, переносил мои предполагаемые магические эманации вполне спокойно.

Дадли ещё возился со стиркой, когда я всё закончил и отправился в сад, крикнув Дадли, что иду поливать розы. Лето, хоть и на исходе, было жарким, так что любимые Петуньины цветы требовали частого полива. Дадли крикнул в ответ, что он присоединится ко мне, когда разберётся со стиркой, и я спокойно отправился в гараж — именно там находился большой шланг, который следовало присоединить к крану для поливки на заднем дворе. Там же я забрал и пару среднего размера лёгких пластмассовых леек, чтобы наполнять их из шланга. Да-да, поливать розы прямо из шланга не рекомендуется, да и соседи будут не в восторге от такого расточительства.

Какое соседям дело? В Англии соседям всегда и до всего есть дело. Дома в Литтл-Уингинге выкрашены в одинаковый цвет не от недостатка фантазии владельцев, а потому что так положено, а если кто-то попробует самовыразиться, то можно и на штраф нарваться.

Раздумывая таким образом, я налил обе лейки, по очереди перетащил их поближе к розам и принялся за поливку.

— Как поживаешь, Гарри, милый? — раздался за спиной неприятный скрипучий голос. — Петунья всё заставляет тебя работать?

Опа! Миссис Фигг собственной персоной… А мы не ждали вас, а вы припёрлися… Что ж меня книззлы-то не предупредили?

— Здравствуйте, миссис Фигг, — вежливо ответил я. — Со мной всё в порядке. И нет, тётя меня не заставляет. Мы с Дадли сами решили, что нужно ей помогать.

— Вот как? — удивилась миссис Фигг, — Ты хороший мальчик, Гарри…

— Благодарю, мэм, — кивнул я. — Вы что-то хотели?

Миссис Фигг нервно сглотнула. Что-то с ней не так. Не нравится она мне. А учитывая её планы на мою скорую и безвременную кончину, мне к ней и приближаться не стоит — мало ли что.

Миссис Фигг некоторое время помолчала, а потом выдавила:

— Видишь ли, Гарри, у меня кое-какие дела с твоей тётей…

— Я скажу вам, когда она вернётся, — голосом вежливого, воспитанного мальчика отозвался я.

— Нет-нет, дело, в общем-то, небольшое, я отыскала кое-какие документы… по её просьбе… Не мог бы ты их передать милой Петунье?

И старая сквибка протянула мне коричневый конверт, на боку которого красовалась красная сургучная печать. Я отступил на шаг:

— Простите, миссис Фигг, если это для тёти, то я лучше скажу ей, что вы выполнили её просьбу, и она сама зайдёт к вам за документами.

— Гарри, но это такая малость, — удивилась миссис Фигг. — Неужели ты не хочешь помочь тёте?

— Я ей помогаю, — я коротким кивком показал на политые розы. — А вот важные документы детям лучше не трогать.

Не хочу брать конверт. Не хочу до него даже дотрагиваться. Интуиция просто вопит, что нельзя этого делать, нельзя. Не возьму. Не будет же старуха со мной драться.

Миссис Фигг нахмурилась, отчего её и без того малосимпатичное лицо стало напоминать печёное яблоко. Но настаивать она не стала.

— Хорошо, — проворчала она. — Тогда я пройду и оставлю конверт на крыльце. Петунья заберёт его, когда вернётся.

Я вздохнул. Не драться же мне с этой старухой? Но про себя решил, что как только Фиггша уйдёт к себе, найду вилы, запихну злосчастный конверт в железную бочку на заднем дворе и сожгу. Поведение старой сквибки всё больше убеждало меня, что она задумала какую-то пакость. Но, увы, открыто послать миссис Фигг в дальние дали я не имею права. Так что я тактично промолчал, когда она открыла калитку и сделала несколько шагов по дорожке по направлению к крыльцу.

Я огляделся. Улица, как назло, была пустынной. Я вздохнул и вновь взялся за лейку, но тут старуха громко вскрикнула:

— Ах! Гарри, я кажется, подвернула ногу! Помоги, пожалуйста!

Пришлось отставить лейку и идти на помощь.

Миссис Фигг, неловко скрючившись, держалась за калитку, согнув правую ногу и держа её на весу.

— Как неприятно! — воскликнула она. — Бедная моя нога! Мне нужно срочно лечь! Помоги мне добраться до дома, Гарри!

Отказать я не мог. Поэтому подошёл к миссис Фигг и сказал:

— Попробуйте опереться на меня. Я доведу вас до дому.

Фиггша грузно опёрлась на моё плечо, для такой худой женщины она была довольно увесистой. Я попытался сделать шаг вперёд, но тут вдруг раздался предостерегающий вопль Мистера Лапки. Книззл выпрыгнул из-за живой изгороди и бросился к нам… и тут же почувствовал, как миссис Фигг пропихнула проклятый конверт мне подмышку.

И тут меня словно крюком зацепило под нижнее ребро и закружило в вихре перемещения. Конверт оказался портключом.

Меня крутило, мотало, а потом вдруг выбросило на поляну посреди леса. Я замотал головой, от души выматерился, а потом меня стошнило, и на какое-то время я просто отключился.

*Гекато́мба (др.-греч. ἑκατόμβη, от ἑκᾰτόν βόες «сто быков») в Древней Греции — торжественное жертвоприношение из ста быков. В поэмах Гомера (например, в «Илиаде») — от 12 до 100 голов скота. Впоследствии — любое большое торжественное жертвоприношение, этим словом обозначалось любое количество жертвенных животных, даже если оно не доходило до ста. В переносном смысле гекатомба — огромные жертвы войны, террора, эпидемии и т. д.

**Варфоломе́евская ночь (фр. Massacre de la Saint-Barthélemy — резня святого Варфоломея) — массовое убийство гугенотов во Франции, устроенное католиками в ночь на 24 августа 1572 года, в канун дня святого Варфоломея. По различным оценкам, в Париже в этот день погибло около трёх тысяч человек, а по всей Франции в погромах было убито около 30 тысяч гугенотов.

Расправы организовывались представителями католической партии во французской феодальной знати, такими как семейство Гизов. Резня произошла спустя шесть дней после свадьбы королевской дочери Маргариты с протестантом Генрихом Наваррским, в связи с которой многие из самых видных и знатных гугенотов собрались в преимущественно католическом Париже. Резня началась 23 августа 1572 года, в канун дня святого Варфоломея, спустя два дня после покушения на убийство адмирала Гаспара Колиньи, военного и политического предводителя гугенотов.