Merry dancers (гет)

После возвращения родителей во Францию Абрахас, наконец, вздохнул спокойно, однако на него тут же обрушилась гора дел, из-за которых он даже не мог выкроить время для домашних заданий. Иногда после учебы ему приходилось идти в директорский кабинет, чтобы получить разрешение отлучиться из Хогвартса. Хопкинс глядел на Абрахаса с едва скрываемым скептицизмом и презрением, но, в основном, воздерживался от комментариев, хотя в этот раз позволил себе недовольство по поводу его домашних заданий из-за жалобы Монтгомери. Стыдно признаться, но его последнее эссе по ЗОТИ написала Эвелин, а трансфигурацию взяла на себя Аврора: они обе старательно копировали почерк Абрахаса, ведь профессора имели привычку проверять все работы на магию. Иви, правда, была не в восторге от того, что помогать Абрахасу вызвалась «эта Уинтер». Она старалась держать себя в руках, но все чаще стала проявлять недовольство, раздражаться по пустякам. Странно было поверить в то, что это обыкновенная женская ревность, тем более что Абрахас полюбил свою девушку, действительно полюбил со всеми недостатками, которых, глядя правде в глаза, было гораздо меньше, чем хороших качеств. Иви радовала тем, что ради него выбирала те же предметы в учебе и всегда могла выслушать его, она была веселой и нежной, а главное — умела угадывать его настроение и практически всегда держала себя в руках, когда Абрахас уделял внимание Авроре…

Наверное, так даже лучше… Работа, учеба и отсутствие времени на тяжелые воспоминания о Джеки. Аврора после посещения кладбища старалась вести себя как обычно, но уж кто-кто, но она не могла скрыть грусти — в её глазах читалась глубокая тоска и боль потери. В Большом зале её взгляд то и дело перемещался на хаффлпаффский стол, где в таком же состоянии сидели Элоис и Мередит. Удивление вызывало поведение Тома Риддла, который постоянно находился в её обществе и не давал раскисать. Абрахас был ему благодарен за это, так как сам не имел времени на утешения.

Бросив взгляд на свое отражение в стеклянной дверце стеллажа с книгами, он заметил, как осунулось его лицо: скулы стали ещё более выразительными, щеки ввалились. Абрахас знал, что бледен, хотя разглядеть этого в неясном отражении стеклянных створок было сложно.

— Можете идти, мистер Малфой, — донесся до слуха немного высоковатый для мужчины голос; директор поставил роспись в небольшой тетрадке и протянул её Абрахасу. Ещё одно нововведение — тетрадка была пропуском из школы, своеобразной визой на выход и вход. Глупая затея… — Когда планируете отбыть в следующий раз?

— Как получится, директор Хопкинс, от меня ничего не зависит, — пожал плечами тот, надеясь поскорее покинуть кабинет и отправиться в слизеринские подземелья, чтобы, наконец, лечь спать, а завтра получить новое письмо от Мердока Уилкиса или Поллукса Блэка и снова окунуться в работу…

…По пути встретился только Корнелиус Фадж и Ирма Пинс, дежурившие на верхних этажах замка, значит, по нижним этажам снуют старосты других факультетов. Нововведения Хопкинса раздражали всех, но в связи с событиями, произошедшими в школе в конце первого семестра, усиленная бдительность была уместна. Назвав пароль стражу, Абрахас вошел в помещение, и на него сразу же повеяло теплом: возле камина в турецкой позе в кресле сидела Эвелин, внимательно читая учебник по Гербологии — назавтра была обещана лабораторная работа по пересадке поленьев с наросшими на них монгольскими чагами, которые часто использовались в антисептических и заживляющих зельях. Больше никого в гостиной не было. Абрахас почувствовал, как его губы непроизвольно расплываются в мягкой улыбке.

Заколотые в пучок гладкие блестящие волосы — невольно в голове возникло сравнение Эвелин с Авророй, чьи вьющиеся непослушные волосы вечно образовывали неаккуратные петухи, превращая её прическу в воронье гнездо. Каждый мужчина выделяет в женщинах нечто особенное для себя, на что непременно обращает внимание — у Эвелин была потрясающая нежная от природы кожа, она не использовала косметику вроде пудры и румян, и Абрахасу нравилось касаться её лица. Вот и сейчас, глядя на увлеченно читающую девушку, ожидающую его поздним вечером, чтобы пожелать спокойной ночи, он не удержался от соблазна, быстро наклонился и коснулся её щеки поцелуем.

— Ты напугал меня, — вздрогнув, сказала она. Книга, лежавшая у неё на коленях, свалилась на пол и захлопнулась, а Иви оказалась в захвате склонившегося над креслом Абрахаса. Он с нежностью прижимался к её щеке носом и вдыхал легкий запах душистого крема, который использовала Эвелин. Бальзам на душу после трудного дня. — Что это с тобой сегодня? — прошептала она с улыбкой, обнимая его вокруг шеи.

— Ничего, — тихо промурлыкал он и заглянул в её голубые глаза. — Просто, кажется, я люблю тебя, Эвелин…

Она забыла как дышать и потеряла дар речи, а его глаза выражали такую нежность, что не оставалось сомнений в искренности этих слов. Иви не испытывала такого странного трепетного чувства, когда ей в любви признавался Йен Розир, о Флетчере и вспоминать не хотелось, а сейчас… Сейчас все было иначе, она отвечала на эти чувства и за время пребывания в Малфой-мэноре даже привыкла к тому, что их уже фактически считают будущими супругами, хотя их отношения длятся не столь долго. Можно было даже привыкнуть к его родителям — на приемах таких величественных и официальных, а вне высшего общества с такими же тараканами, как и у всех.

— Я…

— Абрахас? — послышался голос позади, чей хозяин осмелился появиться в такой момент. — Можно тебя ненадолго?

Недовольно закатив глаза, Абрахас отстранился и взглянул на нежданного гостя, прервавшего их поцелуй. Около выхода из гостиной стоял Том, как всегда с каменным выражением лица, хотя на миг могло показаться, что он чем-то недоволен. Эвелин он будто бы и не замечал, да и она скрылась в кресле, пытаясь спрятаться и избежать его.

— Ты невовремя, — высокомерно заметил Абрахас. — Это не может подождать?

Том усмехнулся.

— Боюсь, что завтра я буду слишком занят, да и у тебя не найдется драгоценной минуты, — так рассуждал настоящий эгоист, который намеренно вклинился в уединенный разговор, чтобы побесить Эвелин. — Я просто хотел поинтересоваться, разузнал ли ты то, о чем мы с тобой говорили? — Том облокотился на стену: никакой неловкости, он намеренно давал понять, что не уйдёт, пока не получит ответа.

Иви прожигала камин взглядом, и будто бы от этого догорающие поленья стали гореть ярче, но именно ей достались следующие слова:

— Прости, Эвелин, я отойду ненадолго, — этот разговор был не для её ушей.

— Ничего, — равнодушно проговорила она, поднимаясь с кресла, — я все равно собиралась идти спать, можете оставаться здесь, — не взглянув на Тома, Эвелин встала на цыпочки и поцеловала Абрахаса в щеку, но словно намеренно задержалась на несколько долей секунды дольше: — Спокойной ночи, любимый, — прошептала она с мягкой, но наигранной улыбкой, затем подобрала учебник и пошла в сторону женских спален.

Том, конечно же, прекрасно слышал её слова, и Абрахасу не понравилось, что они были обращены больше к Риддлу, чем к нему самому. Оставшиеся в гостиной молодые люди дождались, пока за Эвелин тихо закроется дверь.

— Чего ты добиваешься? — с угрозой в голосе спросил Малфой. — Послушай, я толком не знаю, что произошло между вами с Эвелин, но не встревай между нами! Если у тебя остались какие-то чувства к ней, то постарайся держать их при себе, Том… — его речь перебил неприятный смех, исполненный ехидства.

— Абрахас, ты, что, считаешь, что меня может заинтересовать такая…

— Выбирай выражения! — Абрахас сделал предупреждающий шаг на сближение, сжав кулаки. — Ты говоришь о моей девушке!

— Ну, извини, — бросил Том, ухмыляясь, — просто я и не подозревал, что в твоей голове могут быть такие мысли, как эта. Так что насчет ветреницы? Кто мог начертить её? — просто сменил тему он.

Абрахас одарил собеседника ледяным взглядом. Несмотря на общую потерю (он был уверен, что Риддл не может быть совсем уж бесчувственным, и где-то глубоко внутри него наверняка сидела боль об утрате), он не был склонен доверять ему и не считал другом — отчасти приятелем из-за общения того с Авророй. Тайна родства с Салазаром Слизерином и вовремя оказанное Томом доверие всё равно не давали повода общаться теснее, хотя Абрахас иногда подумывал, что тот старается подружиться с ним. Возможно, это происходило с подачи отца, который почему-то души не чаял в Риддле, однако не распространялся об их делах и воспитал в сыне привычку подавлять излишнее любопытство.

— Я ничего не узнал, — недовольно начал Абрахас, но поспешил продолжить, чтобы поскорее избавиться от общества Тома, — записей о её отце в министерстве не было. О том, что Джеки была полукровкой — ей, по-видимому, сказала мать. В её личном деле написано, что она была магглорожденной.

Том на мгновение задумался, обратив взгляд за окно, где едва различались проблески луны, спрятанной за тяжелыми тучами.

— А её бабка?

— Она ничего не знает, назвала имя Руперт Фриман, но такого имени среди волшебников не числится. Или её всю жизнь вводили в заблуждение или попросту изменили память, ведь она даже не помнит, как он выглядел, да и фотографий не осталось, — со вздохом произнёс Абрахас, припоминая отчет одного из сотрудников министерства магии, побывавшего на новогоднем балу, взявшегося «помогать» семье Малфой за «скромное» вознаграждение. — Послушай, Том, у меня был тяжелый день, и я очень хочу спать, — добавил он и направился в сторону спален парней, но его остановил голос не унимающегося собеседника:

— Что ты обо всём этом думаешь, Абрахас? — на этот раз в тоне, с которым был задан вопрос, действительно читался интерес, даже переживание. Хотя кто знает, какие чувства скрываются в душе этого странного парня...

— Я думаю, что её отец принадлежал какому-то роду, не приемлющему смешение кровей с магглами. Но также я считаю, что всё произошедшее с ней никак с этим не связано. Спокойной ночи.

Абрахас оставил Тома и направился к себе в спальню, где только у Каспара горел неяркий ночник, освещая край балдахина, за которым скрывалась фигура погрузившегося в чтение какой-то книги юноши. С начала нового семестра Крауч частенько засиживался за учебой: неужели взялся за голову? А Том, оставшийся в обществе догорающего камина, был сильно заинтересован в ситуации Джоконды, как и в любой другой загадке. Жаль, что не осталось свидетелей из-за произошедшей в маленьком городке бомбардировки, разрушившей все дома и унесшей жизни всех его жителей…

* * *

— Ты звал? — спросила Аврора, просунув голову в кабинет дедушки; послание с просьбой зайти ей передала Ирма Пинс, заканчивающая дежурство. Дамблдор пригласил войти. — Меня чуть не поймала миссис Норрис, — пожаловалась она, удивляясь столь позднему приглашению, но ещё больше удивления принесла представшая её взору картина: перекинув через плечо одну из своих мантий, Альбус складывал носки стопкой в небольшой саквояж, затем без труда затолкал туда мантию — судя по всему, саквояж был расширен магией. — Ты куда собрался? — хлопая глазами, спросила Аврора.

— У меня возникли некоторые дела, — не поворачиваясь, ответил Альбус, засунув руку по плечо в несоразмерно маленький саквояж. Он извлек оттуда какую-то рубашку, отложил её в сторону и, наконец, соизволил повернуться к внучке. — Я не могу ответить на твои вопросы, возможно, позже, — не дал он ей и раскрыть рта. Затем Дамблдор схватил со стола распечатанный конверт и остервенело засунул его в карман — то ли не давая возможности взглянуть на него, то ли от нервов.

— Ты… надолго? — лишь спросила Аврора, подойдя вплотную.

— Я не знаю, Аврора, может, это займет несколько дней, может, пару недель, — в глазах Дамблдора играло какое-то непонятное возбуждение; он взял внучку за плечи, и она почувствовала, как дрожат его руки. Вопрос: «Всё ли в порядке?» — отпал как-то сам собой, Альбус явно за что-то очень сильно переживал. — Не волнуйся, всё будет хорошо, я уже предупредил директора Хопкинса… За тобой присмотрит Галатея, ну и… держись Тома и Абрахаса.

— А как же трансфигурация?

— Её будет вести Галатея попеременно с Джеймсом…

— Тогда у меня будут с учебой проблемы, — посетовала Аврора, расстраиваясь из-за предвзятого отношения профессора МакКалога к ней. — Ты точно не хочешь мне ничего сказать?

— Прости, — осторожно произнес Альбус, — возьми деньги на всякий случай, тут немного, но если понадобится, то можешь обратиться к Аберфорту, — Дамблдор извлёк из выдвижного ящика письменного стола мешочек с монетами и протянул не знающей как реагировать на его внезапный отъезд Авроре. — Да и… У меня ещё кое-что есть для тебя.

Альбус оставил шокированную внучку в гостиной, служившей одновременно кабинетом, и отправился в спальню. Вернулся он с круглой корзиной на деревянной ручке и протянул её внучке.

— Извини, что заранее, но это твой подарок на день рождения, — с неуверенной улыбкой произнес он. — С днём рождения, дорогая! — он торопливо обнял внучку и отошел что-то искать к книжной полке на стене за письменным столом.

— Но он только через две недели! — возразила Аврора, косясь на большую овальную дверцу на корзине, из щелей которой торчала какая-то синяя мягкая ткань. Изнутри донёсся недовольный писк, похожий на мяуканье. Хозяина маленького домика потревожили. Альбус вновь принялся за сборы вещей, а Аврора осторожно открыла плетеную лакированную дверцу…

Маленькое розовоносое чудо, заставившее затрепетать сердце Авроры, смотрело на неё круглыми желтыми глазами, выражавшими глубокое удивление и одновременно сонное недовольство. Котёнок зевнул, широко раскрыв рот, высунул плюшевую голову из корзинки и стал обнюхивать руку Авроры, забавно шевеля длинными усами. Голубой серебристый мраморный окрас и опущенные ушки — этот зверь явно имел родословную.

— Это что, низзл? Никогда не видела вислоухих низзлов! — восхищенно проговорила Аврора, поглаживая за ушком свой подарок. — Какой он забавный! Спасибо тебе большое!

— Это не низзл, а обычный кот, — пояснил Альбус, занимаясь своими делами; котенок внезапно повернул голову к нему и пронзительно мяукнул, обижаясь на определение «обычный». — Ну, прости меня, ты настоящий породистый полубритано-восточный кот! — бросив собирать саквояж и закрыв его, Альбус погладил кота по голове.

— А мне кажется, что-то низзловское в нем есть, — с улыбкой сказала Аврора, — он всё понимает! — она умилилась, состроив забавную рожицу, и вытащила котенка из корзины, уложив себе на сгиб локтя животиком вверх. Его шерсть к голове становилась светлее, да и на свету волшебных ламп мраморный окрас оказался не таким уж и ярким. — А разве это не скоттиш-фолд? — поинтересовалась она.

— Впервые слышу о такой породе, — задумчиво произнес Альбус, но не стал заострять внимание на очередном воспоминании Авроры. — Моя знакомая — миссис Фигг — очень любит кошек, у нее много разных пород, и иногда у неё появляются такие вот забавные экземпляры.

Котенок обхватил кисть руки девочки, облизал палец шероховатым язычком и замер, тихо мурлыча.

— Как его зовут? Или это она?

— Тебе ещё только предстоит придумать ему имя. Это мальчик, — довольный своим подарком, Альбус улыбнулся.

Авроре нужно было что-то подобное, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Лучше всего роль утешителей исполняли животные, а он как раз был с визитом у миссис Фигг, у которой около полутора месяцев назад окотилась одна кошка...

* * *

Эльфы убрали комнаты Уидмора и проветрили помещение от дурных запахов. Профессор после сильнейшего отравления алкоголем только недавно вышел из больничного крыла, однако уроков древних рун в новом семестре ещё не было.

— Как вы себя чувствуете, профессор? — заботливо поинтересовалась Аврора, забежавшая на перемене после урока Чар.

— Ах, дорогая мисс Уинтер, — с мягкой улыбкой произнес бледноватый Эзраэл, — только вы интересуетесь моим благополучием. Спасибо вам за карамель, мне передал её Альбус. Чувствую я себя бодренько и вполне готов продолжать занятия, правда, как вы понимаете, программу придется немного изменить… — с сожалением заметил он, поминая Хопкинса недобрым словом.

В больничное крыло никого не пускали, чтобы создавать видимость инфекционного заболевания.

— Но… а нельзя как-то тихонечко и незаметно продолжать ту программу? — с надеждой спросила Аврора.

— Боюсь, что нет, но никто не отбирал у вас мой учебник и справочный материал. Было бы здорово, если вы самостоятельно продолжите обучение, — такое решение вопроса, конечно, могло устроить Аврору, но профессор Уидмор обладал несравненным талантом подачи материала и давал больше, чем написано в сокращенном учебнике, основанном на учении Гвидо фон Листа. — Не расстраивайтесь, я думаю, что скоро всё наладится… Что это у вас? — взглянул он на брошку в виде пчелы, прикрепленную к мантии на её груди. Эзра напугал её, резким движением схватив брошь, на миг его глаза расширились, а затем… так же внезапно погрустнели. — А… — лишь вздохнул он, отпуская мантию девушки. — Она мне рассказывала об этой брошке… — монотонно изрек он. — Единственное, что досталось ей от отца. Мисс Уинтер, вам не стоит её носить…

— Но почему, профессор? — Аврора поправила пчелу и отступила на шаг, боясь, что Уидмор еще что-то выкинет на нервной почве. Дамблдор рассказывал, что Эзраэлу — человеку, потерявшему свою жену — тяжело было перенести смерть любимой ученицы, а успокоение он находил на дне бутылки.

— Вам стоит положить её в шкатулку и не доставать, чтобы не бередить свою душу болезненными воспоминаниями, по крайней мере, сейчас, — поправил сам себя он, косясь на пчелу. Аврора опустила голову, стараясь справиться с нахлынувшими на нее чувствами, но в следующий момент расстегнула крепление брошки, крепко сжала её в руках, прижав к груди, и спрятала во внутренний карман школьной сумки. Профессор был прав, ей об этом уже говорил и Том, а Элоис и Мередит, замечая это украшение, с тяжелым вздохом отворачивались, пряча грусть.

Дверь распахнулась настежь, вошедший в помещение директор Хопкинс с недовольной миной, ринулся к Уидмору, даже не заметив студентки.

— Эзраэл! Вы хоть знаете, какие слухи о вас ходят по школе? — худющий, но высокий мужчина довольно забавно пытался изобразить гнев, нависая над Уидмором. Тоненькие бледные брови соединились и превратились в такую же тоненькую ровную линию — так он усердно хмурился. — Студенты смеются над вами! Вы сами все о себе знаете! Вы должны быть примером для подражания, а позволяете такое… И всё из-за гибели какой-то девочки, к которой вы, по сути, не имели никакого отношения! Я бы мог закрыть глаза на ваше поведение из-за нехватки преподавателей, но ваше пьянство не скрылось от глаз пронырливых студентов! Я требую вашей отставки!

— Мистер Хопкинс, пожалуйста, не в присутствии, как вы говорите «пронырливых студентов», — холодно заметил Уидмор, поглядывая на Аврору, чьи щеки почему-то покрылись красными пятнами.

Директор шумно выдохнул и соизволил заметить присутствие ещё одного человека в комнате.

— Мисс Уинтер, покиньте нас! — приказал он и собрался было вернуться к линчеванию Эзраэла..

— Вот ещё! — неожиданно дерзко возразила Аврора, повергнув директора в ступор; она строго глядела на министерского засланца. — Мистер Хопкинс, не кричите на профессора Уидмора, мы все переживаем из-за смерти Джеки, и он тоже, каждый справляется по-своему, а Джеки была любимой ученицей профессора! Неужели вы не понимаете? Вы! Пришли в нашу школу и устанавливаете свои порядки, да разве мы не видим что происходит? Вы правы, студенты видят всё, что происходит и понимают, что министерство магии всего лишь нашло повод вмешаться в дела Хогвартса!

— Довольно! — резко оборвал Хопкинс распаленную речь студентки. — Что вы себе позволяете, мисс Уинтер? — его ноздри трепетали от гнева. — То, что вы внучка моего заместителя не дает вам права повышать на меня голос.

— Не вашего заместителя, а заместителя директора Диппета! — и что нашло на Аврору, когда она стала откровенно грубить этому неприятному человеку? Неуважение Хопкинса по отношению к профессору Уидмору породило в ней бесконтрольную ярость. — Профессор Уидмор написал множество трактатов и исследований по древним рунам, он систематизировал влияние звезд на них! А вы! Вы, что в своей жизни сделали, кроме как отучиться в министерской академии? Ходите тут и командуете всеми, как у себя дома!..

— Аврора, не нужно… — негромко произнёс Эзраэл, опасаясь последствий. К его удивлению, она действительно остановилась и сначала даже растерялась, правда отступать было уже поздно.

— Вот вы какая на самом деле, — ледяным тоном произнёс Хопкинс, с неприязнью глядя на неё. — Что ж, мисс Уинтер, спасибо за откровенность, — усмехнулся он, — она непременно будет вознаграждена отработкой! Минус пятьдесят баллов с… — он кинул взгляд на галстук в синюю полоску на её шее, — Рэйвенкло! Когда вернется Альбус Дамлдор, он обязательно узнает о том, что вы себе позволяете. А теперь вон отсюда, и чтобы глаза мои больше вас не видели! — последние слова прозвучали все же на повышенных тонах.

Поджав губы, Аврора поправила ремень сумки на плече и покинула кабинет, высоко задрав нос. Глупо было с её стороны вот так нападать на этого Хопкинса… теперь ей достанется, а ещё снятые с факультета баллы, но главное — расстроится дедушка, который намеренно втирался к нему в доверие, озвучивая свои реальные мысли только перед Авророй. Никто не жаловал этого человека, пытающегося помыкать профессорами — уважаемыми образованными людьми. И зачем она на него набросилась?..

* * *

— Да… Уинтер, конечно, выдала, — с усмешкой прошептал Каспар, пересаживая поросший благородными грибами пень в горшок побольше. — Язык у неё слишком длинный… Хотя кто-то должен был сказать ему то, что о нём думают в школе.

Поправив защитную маску на лице, Том надел перчатки из драконьей кожи и, как показывал профессор Монтгомери, стал делать надрезы на наросте монгольской чаги маленьким острым ножиком, чтобы пустить внутрь кислород, способствующий сохранности этого гриба. Он был полностью согласен с Каспаром и частенько говорил Авроре, что её длинный язык иногда может сослужить не очень хорошую службу. Ответить на слова Крауча было нечего.

— Сегодня после уроков приходи в кабинет нумерологии, попрактикуемся в чтении мыслей, — негромко произнес Том, поглядывая на Монтгомери, размеренно вышагивающего между длинными столами с горшками и кропотливо работающими за ними студентами. В теплицах горели яркие лампы, так как скапливающийся на стеклянной крыше теплицы снег препятствовал естественному освещению.

— Угу, — пробубнил Крауч, утрамбовывая землю руками в перчатках и поглядывая на Друэллу, выполняющую совместную работу с Блэком. — Похоже у Цигнуса все не так плохо.

— Я бы так не сказал, — записывая наблюдения в тетрадку, прошептал Том. — Друэлла не слишком идет на сближение, хотя я бы на её месте, как следует, подумал. Всё-таки Цигнус многим поступился ради её спасения, а главное: он потерял свободу.

Том скосил взгляд на стол гриффиндорцев, где, весело хихикая, Прюэтт пытался стянуть маску с Харфанга, чей фингал не могли скрыть даже защитные очки. Новая разборка с Блэком превратилась в рукопашный бой, а о тяжелых кулаках Цигнуса по школе ходили легенды. Чтобы не получить отработку Харфангу пришлось придумать очередную историю про неудачное падение с лестницы. На лице Блэка не было не единой ссадины, но все прекрасно знали, что это именно он побил Лонгботтома, да и сам он хромал на левую ногу. И снова Каллидора не смогла скрыть отношений с этим простофилей…

— Фу, лепреконова мать! Эта фигня воняет похлеще, чем твои носки, Игнатиус! — раздался задорный голос Уизли, решившего провести эксперимент над своим обонянием.

— Мистер Уизли, немедленно наденьте маску! Испарения монгольской чаги — сильный аллерген и для некоторых они могут быть ядовиты! — прогудел Монтгомери сквозь маску, подбегая к гриффиндорцу.

— И пахнет как драконьи какашки! — подхватил Септимус, откровенно веселясь, но послушно натягивая на лицо маску.

— Вам виднее, — ехидно парировал профессор, вызвав очередной раскат смеха. — Продолжаем! — Монтгоммери постучал по одному из столов, призывая к спокойствию, но скучная лабораторная работа утомила студентов.

— Никогда в жизни не нюхал ничего отвратительнее! — не унимался Септимус.

— Не оправдывайся! — похлопал его по плечу Прюэтт, развлекая заскучавшую аудиторию. Он быстро получил подзатыльник от сотоварища.

— Занимайтесь лабораторной, если не хотите получить «тролль»! — на полном серьезе пригрозил профессор. — И да, мистер Уизли, эти грибы — ещё цветочки, по сравнению с некоторыми другими растениями в большом количестве источающими такой запах, что из-за него люди теряют сознание.

— Простите, профессор?

Монтгомери повернулся к слизеринцам и увидел поднятую вверх руку.

— Да, мистер Риддл?

— Можно поподробнее об этих растениях?

— Боюсь, что это не школьная программа, мистер Риддл, — отрезал он. — Но… могу сказать, что эти растения, точнее — споры микроскопических грибов — используются в Тёмных ритуалах.

— Вы говорите о псилоцибе конской? Да, она имеет очень острый запах концентрированной мочи, как тысяча немытых клозетов! — неожиданно раздался голос, заставивший повернуться все головы в сторону своего хозяина. С умным видом рядом с Вальбургой Блэк стояла Марисса — полноватая слизеринка с большими карими глазами — никогда особо не блиставшая знаниями в Гербологии. Да чего говорить, она ни по какому предмету не выделялась.

Монтгомери и тот удивился её выступлению.

— Верно, мисс Чапман. Псилоцибе конская или Psilocybe solidipes, действительно имеет отвратительный запах, только этот гриб входит в список запрещенных в нашей стране. Но откуда вы знаете? — с неподдельным интересом спросил профессор.

— Мой дедушка преподавал Гербологию в Пражском Университете Естественных Наук, он рассказывал мне как-то, — заважничала она. Том никогда бы не подумал, что в её роду могут быть гербологи или, к примеру, зельевары. Видимо, плохие оценки Мариссы были следствием лени. — Он сказал, что они растут в могильниках кентавров и используются в Тёмной магии…

— Мисс Чапман, достаточно, — остановил профессор. — Мы не имеем права обсуждать запрещенные растения и грибы! Но, так уж и быть, три балла Слизерину.

— Да я, собственно, больше ничего и не знаю, профессор… — пожала плечами девушка.

— Никто и не сомневался, — поддела стоящая рядом Дженна. Марисса прожгла в ней дыру взглядом.

— Мерлин, какой смрад! — донесся голос из дверей. — Вы бы хотя бы окна открыли!

— Директор Хопкинс, растения не терпят низких температур, это же и первокурснику понятно! — с раздражением заметил Монтгомери.

Как понял Том, профессор не торопился предлагать нежданному гостю защитную маску и очки. Директор зажал нос пальцами и пытался находиться ближе к щелочке в двери, но было видно, как покрывается испариной кожа его лица, приобретающая зеленоватый оттенок.

— Возьмите очки и маску, — нехотя посоветовал Монтгомери, понимая, что отвратительный запах не выгонит пришельца. Когда Хопкинс вооружился защитой, которую достал из ящика возле входа, профессор продолжил: — Итак, позвольте узнать цель вашего визита? У нас сложная лабораторная работа, которая повлияет на годовую оценку, а до конца урока осталось меньше двадцати минут.

— Профессор Монтгомери, я — как директор — имею права присутствовать на занятиях. Можете продолжать, — разрешил он снисходительно.

Скрипя зубами, преподаватель обратился к студентам:

— Поторопитесь, и осторожнее с мелкими чагами, они не такие крепкие и могут прыснуть в вас жидкостью.

Студенты вновь принялись за работу, искоса поглядывая на расхаживающего между рядами Хопкинса. Тот страшно раздражал их, заглядывая в работу через спину и издавая непонятного значения звуки, свидетельствующие о мыслительном процессе, который, скорее всего, был лишь видимостью. Минерва МакГонагалл едва не выронила пень, когда, повернувшись к напарнику по лабораторной работе, обнаружила перед собой лицо Хопкинса. Поймав её недовольный взгляд, тот быстренько ретировался, все же почувствовав неловкость. Он переместился в дальний угол теплиц, где располагался целый ботанический сад из растений, изучаемых на старших курсах, подергал ручку двери во вторую теплицу, соединенную с этой, но она была заперта. Стал рассматривать рассаду серой пыльницы, даже осмелился потрогать листья обыкновенной календулы, совершенно не опасаясь и не думая о том, можно ли так безответственно относиться к неизвестным растениям. Том готов был биться о заклад, что Монтгомери только и мечтает, чтобы хищная плодоножка плюнула в него обжигающим соком.

— Это что ещё такое? — удивленный возглас заставил студентов вновь оторваться от работы. — Не может быть! Вы держите в теплице кенийский коготь! — глаза Монтгомери расширились от ужаса, и он кинулся к Хопкинсу, который застыл рядом с лиственным растением тигрового цвета. Похоже, что этот надутый индюк все же имел представления о некоторых растениях. О да… листья кенийского когтя были галлюциногенными, но его присутствие и испарения благотворно влияли на другие посадки, очищая воздух от микробов. — Это же наркотик! Монтгомери, извольте объясниться, немедленно!

Подобное растение действительно не стоило держать в школе, но, с профессиональной точки зрения, преподаватель Гербологии был прав. Его объяснения и оправдания только усиливали праведный гнев новоиспеченного директора, и когда прозвенел колокол и студенты стали расходиться, Монтгомери пришлось проследовать за Хопкинсом в его кабинет для объяснений…

* * *

— Кыс-кыс-кыс, — Аврора в ужасе носилась по Хогвартсу в поисках своего питомца, оказавшегося неугомонным сорванцом, норовившем сбежать от неё в любую секунду. Он использовал кошачий лаз в башне Рэйвенкло и теперь где-то шатался, ища приключений на свою пятую точку в лице старших обитателей кошачьего состава школы, не приемлющих новых подселенцев. Кошка Ирмы Пинс — всегда спокойная и ласковая — и та едва не подрала его. — Миленький мой, ну где же ты?

Она уже оббегала несколько этажей и даже заглядывала в кабинеты, в которые кот просто не мог попасть, только если по сдвоенным карнизам некоторых окон. Своенравное животное решило исследовать территорию замка самостоятельно, но сердце Авроры сжималось в комок от страха за его безопасность. Мало того, что он успел нагадить ей в домашние тапочки, так ещё и опрокинул миску с водой возле кровати, заботливо оставленную хозяйкой, отправившейся утром на занятия.

— Ну, пожалуйста, найдись! — бубнила Аврора, бегая туда-сюда по замку и открывая все двери подряд; когда она открыла следующую из третьего десятка, то обнаружила там Каспара и Тома. — Ребят, вы не видели моего котёнка? Он вислоухий и серый, в такие тёмные крупные разводы, типа мраморного, — но ответа не последовало. — Ау! — громче позвала она, но в кабинете нумерологии царило молчание; сидящие в одинаковых позах Том и Каспар не обращали на неё никакого внимания, лишь буравили друг друга взглядами и даже не моргали. — Я к вам обращаюсь! Том! — никакой реакции. — Хм…

Задумчиво почесав макушку, Аврора подошла к ним. Они были неподвижны как изваяния и не замечали щелчки пальцев перед их лицами. Девушка провела ладонью на пересечении их взглядов и ребята синхронно моргнули.

— Ха… — выдавила она, улыбаясь, и поэксперементировала еще раз, радуясь секундному нарушению легилименционной связи, в науке которой она немного разбиралась благодаря дедушке. Это был прямой контакт — самый простой способ считывания мыслей, только в нем был огромный минус — он заставлял выпадать участников процесса из реальности.

Аврора хитро ухмыльнулась и облизала губы в предвкушении маленькой пакости, пришедшей ей в голову. Рядом с Томом на парте лежала его сумка, в которой она без труда нашла пузырек с чернилами, вдохновение добавило еще и несколько чар, и только полностью удовлетворившись результатом, она покинула кабинет нумерологии, отойдя на как можно дальнее расстояние от эпицентра предстоящего взрыва. Едва не попавшись на глаза директору Хопкинсу, шедшему в обществе декана Рэйвенкло в сторону лестниц, ей пришлось переждать некоторое время в нише за доспехами, и только тогда Аврора продолжила поиски котёнка. Несколько коридоров подземелий и встречных студентов, которые не видели никого похожего на её питомца, и она снова поднялась на нулевой этаж, чтобы обследовать Большой зал и портретную галерею. Показав язык полотну Салазара Слизерина, Аврора продолжила звать кота, направляясь по коридору в сторону боковых дверей замка — ближайших к квиддичному полю.

— Где ты, маленький негодник! Выходи немедленно! — и словно издевательство, откуда-то из-за поворота донеслось тоненькое «мяу», явно не принадлежащее взрослому коту. — Кыс-кыс-кыс! — она ринулась на развилке налево и столкнулась лбом с Друэллой Розир, несущей в руках толстую папку, листки которой разлетелись ворохом в разные стороны. Девушки отлетели в противоположные стороны.

— Смотри куда идешь, Уинтер! — прошипела Друэлла от боли, потирая ушибленное место. — Мерлин, у меня теперь будет шишка!

— Извини, — простонала Аврора, растирая свой лоб со всей силы и параллельно пытаясь собрать листки из папки. — Ты не видела серенького котенка с размытым рисунком на спине?

— Ой, это что, твой? — поинтересовалась Друэлла уже более миролюбиво. — Такой хорошенький, я пока была у Норрис, его МакГонагалл принесла, сказала, что он потерялся. Интересно, с чего она взяла? Кстати, тебя Норрис вспоминала, ты опаздываешь на отработку, заодно и котенка заберешь…

— Ох, спасибо, Минерва… — пробубнила Аврора, сетуя на то, что к завхозу придется идти так и так.

Недовольно ругаясь на нашедшую кота гриффиндорскую старосту, они вместе с Друэллой поплелись в обратную сторону, где на развилке нужно было выбрать другой поворот — акустика замка иногда заставляла слух ошибаться. Раздалось мяуканье, и на них весь распушенный выбежал маленький котенок, видимо улизнувший от нелюбившей кошек Норрис. Аврора присела на корточки, ласково ругая своего питомца, но её удивлению не было предела, когда он пробежал мимо неё прямо к Розир.

— Ну, чего ты? Вот же твоя хозяйка! — Друэлла подняла его на ручки и с улыбкой почесала за ушком.

— УИНТЕР!!! — оглушающим рёвом раздался голос позади. Друэлла невольно обернулась, увидев, как со скоростью Ночного рыцаря на них с Авророй мчится Каспар Крауч. Она удивленно разглядывала его развевающуюся белую мантию в огромный красный горох и с большой переливающейся всеми цветами радуги надписью на груди: «Улыбака». От Авроры донеслось невнятное: «ой», и она машинально отступила на шаг, так и не взяв котенка на руки. Крауч подлетел к ней и стал трясти за воротничок: — Ты, тупая блондинка, какого Мерлина ты себе позволяешь? Я тебя спрашиваю? Что ещё за шуточки?

— Эй, чего ты? Ты совсем с ума сошел? — завопила Уинтер, пытаясь вырваться.

Друэлла покатилась со смеху, увидев Каспара вблизи: на его русых волосах красовался огромный алый бант, а на лице… Она была даже не в силах разглядеть это произведение искусства, так как слёзы застилали глаза, но кажется, его улыбка, нарисованная синими чернилами, доходила до ушей, а огромная размазанная монобровь занимала половину лба.

— Ты за это поплатишься, Уинтер! Друэлла, хватит ржать! — пригрозил он, бросив испепеляющий взгляд на девушку.

— Прости, Каспар, я такого ещё в жизни не видела! — котёнок стал остервенело выкручиваться из её рук и, сделав точный прыжок, вцепился когтями в рукав разъяренного парня, стал шипеть, издавая забавные звуки.

— Пщ-щ-щ-щ!

— Ай, маленькая животина! — Крауч стал вертеть рукой, сбрасывая кота, но тот вцепился мертвой хваткой, разрывая когтями его мантию и заставляя отцепиться от Авроры.

— Пщ-щ-щ-щ! Мя-яу!

— Молодец! Так ему! — подначивала Уинтер. — Осторожно Каспар, ты же убьешь его! — испугалась она, когда тот со всей дури замахнулся рукой, чтобы швырнуть котенка об стену.

— Ай, убери от меня это чудовище!

На помощь пришла смеющаяся Друэлла, которой удалось оторвать шипящего монстрика от мантии парня, но он все так же яростно рвался в бой. Каспар со злости достал волшебную палочку и направил её на животное.

— Эй! Ты, приду… Протего!!! — среагировала Аврора, не на шутку испугавшись за питомца. Но отпрыгнувшая от заклинания Друэлла, увы, выбрала не то направление, и соединившиеся лучи из волшебных палочек, все равно ударили в несчастного котенка, только и успевшего, что жалобно мяукнуть. — Что ты творишь, ненормальный?! — дурным голосом завопила Уинтер, бросаясь к застывшему ощетинившемуся животному. — Мерлин, что ты наделал? За что?

Она в ужасе разглядывала приходящего в себя кота, у которого каким-то образом укоротились лапы, хотя Каспар использовал совсем другое заклинание.

— Ха-ха-ха! — восторженно засмеялся отмщенный. — Теперь это кошачья такса! Будешь знать, как шутить надо мной, придурочная!

— П-щ-щ-щ! — опять зашипел кот, вновь порываясь в бой и барахтая короткими лапами в его сторону.

— Что ты натворил? — пораженная до глубины души Аврора готова была заплакать; когда чары давали такой эффект — снять их было крайне трудно. Тем более, с животного.

Каспар, довольный сложившейся ситуацией, пошлёпал в сторону ближайшего лестничного пролёта, больше не сказав ни слова, оставив девушек полном замешательстве.

— Аврора, не расстраивайся, я думаю, что мисс Адамс…

— Его сможет расколдовать только профессор Дамблдор, — обреченно сказала Аврора, понимая, что тот неизвестно когда вернется.

— Это ты Каспара разрисовала? — спросила Друэлла, поднимая с пола успевшую вновь упасть папку.

— Не-е-ет, ты что-о-о, — возмутилась Аврора оскорблено. — Зачем он мне нужен?

— Давно так не смеялась, кто его разрисовал под мистера Улыбаку? — вспоминая его лицо, Розир снова захихикала. — Ему идет такая широкая улыбка, а бровь…

Послышались шаги, девушки уже опасались возвращения разгневанного Каспара с каким-нибудь попавшимся под руку орудием убийства, но на них шёл Том Риддл. Друэлла впала в ступор от увиденной картины: Том был спокоен, но на его окаменевшем лице были нарисованы слёзки, а брови синими чернилами рисовали эскиз грусти, так же как и разрисованные уголки губ, устремлённые вниз. Не в пример Каспару, его ярко-желтую мантию украшали скрюченные как будто в болезненном пароксизме скелетообразные чудики, отдалённо напоминающие помесь лемура с велосипедом, а на груди большущими буквами было написано «Пичалька». У Авроры от страха округлились глаза, а Друэлла забыла как дышать, боясь реальной угрозы от школьного старосты, с которым ей приходилось иметь дело…

— Том… — выдавила Аврора, когда он подошел вплотную и ледяным взглядом заглянул в её наполненные испугом глаза. — Это не я… — но он рывком притянул её руки к себе, так, что котенок едва не сорвался, но ему удалось удержаться за мантию и сползти по ней вниз, приземлившись на короткие лапы.

Том развернул её кисти ладонями вверх и взглянул на них. Убедившись в том, что на подушечках пальцев правой руки остались небольшие разводы чернил, которыми она рисовала его образ, Том скривил губы и оттолкнул от себя Аврору. Друэлла опасалась худшего, но Риддл просто развернулся и пошел в ту сторону, где исчез Каспар.

— Том, Том! — крикнула вслед Аврора. — Пожалуйста, помоги расколдовать моего котёнка.

— Сама справишься! — донесся холодный голос, но Том внезапно остановился и повернул голову вполоборота. — И да, к твоему сведению — слово «Печалька» пишется через «е».

Достав волшебную палочку, он навел на себя отвлекающие чары и исчез за поворотом на лестничную клетку.

— Я думала, он убьет меня, такой взгляд! — выдохнула Аврора.

— Я тоже… — промямлила Друэлла, которой совсем не хотелось смеяться, несмотря на крайне курьёзный вид Тома Риддла. — Ты всё-таки иногда думай, что делаешь, — уже строгим голосом произнесла она.

Аврора нахмурилась, фыркнула и подняла пострадавшего котёнка.

— Тоже мне, — проворчала она, снова оглядывая коротенькие лапки своего питомца. — Ну, что, дорогой, кажется, я придумала тебе имя. Пыщ!

— Мяу? — котенок склонил голову набок, удивленно глядя на хозяйку; имя ему явно не нравилось.

— Или назвать его Риддликом, как считаешь? — повернулась она к Друэлле.

— Думаю, не стоит, — покачала головой та, не понимая, шутит ли Аврора.

* * *

Тому не без труда удалось расколдовать себя и Крауча, который даже не утруждал себя наложением отталкивающих чар и в результате прославился на весь Хогвартс. Такой злости на Аврору Риддл еще никогда не испытывал. Шутница перешла все границы! Его школьная мантия все ещё имела немного желтоватый оттенок, но к ночи должна будет отойти. Аврора неплохо справлялась с трансфигурацией цвета и текстуры ткани, но благодаря её странной палочке снятие чар было не такой уж простой задачей. Почему-то половину испускаемой магии нормально снять могла только хозяйка волшебной палочки. Том удивился ещё и тому, какой образ для него выбрала его странная подруга. Выставлять его идиотом у неё получалось мастерски, и это даже невзирая на постоянную бдительность в её присутствии.

— Мистер Буклав? — Том оглядел пустующий стол библиотекаря на входе в помещение, заглянул между рядами стеллажей книг и даже постучал в подсобку, но никто не ответил. Странно, Буклав никогда не покидает своего поста.

Пройдя вдоль отдела трансфигурации, Том открыл дверь в Запретную секцию и обнаружил того, разбирающим гору книг по Тёмной магии, оккультизму, лежащей перед ним на партах. Он что-то записывал в книги регистрации, задумчиво поправляя очки.

— Мистер Буклав, вы заняты?

Тот не торопился отвечать и бубнил себе что-то под нос, покусывая кончик пера. Его руки были испачканы чернилами, что означало, что он уже давно занимается разбором книг, переписывая с последней страницы имена студентов, которые последними читали эти книги.

— Эткинс… Эткинс… Секундочку, мистер Риддл, — он поднял вверх указательный палец, показывая, что услышал его. — Так… Любовные зелья… — Буклав захлопнул фолиант в выцветшей фиолетовой обложке, сняв очки, потер переносицу и, наконец, взглянул на Тома. — Я вас слушаю…

— Да я просто хотел вернуть книгу о Мантикорах и Химерах, — Том извлек из сумки тяжелый фолиант: его, к слову, тоже пришлось очищать от чернил, которые Аврора не до конца закрутила, кладя обратно в его сумку. Она рылась в его вещах… нахалка!

— Да-да, положите её сюда, — Буклав, не глядя, указал на стопку книг, ближайшую к Тому, — я потом запишу возврат.

— А что вы делаете?

Библиотекарь тяжело вздохнул — было видно, что он чертовски устал.

— Ох уж наш директор… Он обнаружил у профессора Монтгомери кенийский коготь, который нельзя держать в школе и теперь проверяет работу всех и даже миссис Норрис и меня, вы только представьте себе! Мало того, он взял ордер в министерстве на обыск личных комнат профессоров! — до глубины души возмутился он, едва скрывая презрение. — Нет, вы только представьте себе, нас обыскивают как каких-то преступников! А что написано в Ордере! «С целью обнаружения и изъятия запрещенных веществ, предметов и растений…» — процитировал Буклав, ища понимание в глазах Тома.

— Ужас какой! — согласился Том, изображая реакцию, на какую тот рассчитывал.

— Мерлин, боюсь, что Запретной секции достанется! И ведь не все книги на месте! На руках у мистера Эсквайера «Золотоносные зелья», у мисс МакГонагалл «Рецепты чахотки и как вызвать заболевания легких»! Мерлин, а как получить обратно книгу «Ведомый нитью Лахесис» я вообще не имею понятия, так как не знаю где она сейчас!

Том искренне удивился, не понимая: как всегда ответственный библиотекарь мог потерять книгу, тем более из Запретной секции.

— Мистер Буклав, но… может быть, вы помните, у кого она была в последний раз?

— К сожалению, помню… Я давал её мисс Смит в последний раз… по просьбе Эзраэла Уидмора, но… он не знает, где книга сейчас, скорее всего, её забрали с личными вещами девочки… Ох, бедняжка.

Глаза Тома расширились, он не мог поверить своим ушам! В голове вмиг пронеслись все последние встречи с Джокондой в библиотеке… Не может быть! Джоконда не сама рылась в тёмной литературе, это Уидмор! Это всё Уидмор! Мерлин великий, это он просил Джеки копаться в тёмной литературе. Какой же он идиот! Том, не сказав ни слова, покинул библиотеку, оставив Буклава в замешательстве…

Несясь по коридорам Хогвартса, он ещё не знал, что скажет Уидмору, но был уверен, что слова найдутся сами собой. Этот профессоришка прекрасно знал, что Джеки потеряла семью, так зачем он советовал ей эту литературу, рассказывающую о воскрешении душ и бессмертии? Глупый Уидмор был настолько зациклен на себе и на древних рунах, что совершенно не понимал, что творит! Он мог травмировать девочку и наверняка являлся одной из причин её самоубийства, но внезапно Том остановился посреди длинного коридора четвертого этажа, так и не дойдя до комнат того. У всех профессоров были свои мастерские, где они занимались зельями или изобретали какие-то чары, и руны были не исключением. Простые быстрые ритуалы и сложные многодневные, а вдруг та руна Пертро… нет, не может быть, да это бред чистой воды. Все чем-то занимаются… Том бросил задумчивый взгляд за окно: над Хогвартсом сгущались сумерки, погружая замок в негустой туман. Взгляд зацепил бегущего от опушки человека. Аврора опять гуляет по Запретному лесу! Но Том вспомнил, что ей назначили наказания, и сейчас она с миссис Норрис…

Он бросился вниз к боковым дверям, чтобы встретить скрытого капюшоном студента, нарушающего правила; Том напустил на себя строгий вид, остановившись у дверей на первом этаже, и подготовил праведную речь, которая так и не пригодилась, так как в двери влетел запыхавшийся Уидмор, видимо, несущийся в свои покои на третий этаж — он наверняка ожидал обыска, а запрещенные ингредиенты в его кладовке имелись… Школа сошла с ума…

— Профессор? — удивленно произнес Том, но потом продолжил со всей серьезностью: — Мне нужно с вами поговорить.

Глаза Уидмора бегали из стороны в сторону.

— Мистер Риддл, мне сейчас не до вас! Мои комнаты перерывает директор! — и он понесся к лестницам, не слушая слова вдогонку. Том успел лишь заметить, что руки профессора были испачканы грязью…

Риддл взглянул на дверь, потом на лестничный пролет, где исчез Уидмор, потом снова на дверь и что-то внутри заставило его выйти на морозную улицу в одной только легкой мантии. Протоптанная тропинка в сторону леса… пару раз он едва не упал на скользких ботинках, совершенно забыв о противоскользящих чарах, и вот он остановился возле опушки леса, остервенело выискивая следы профессора, но таковых не было. Еще больше подозрений зародилось в его разуме, и Том ринулся наугад в чащу леса, бешено крутя головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать хоть какие-то следы пребывания профессора в лесу. Он уже едва не потерял надежду, когда вдруг его позвал голос:

— А, это ты! Злой мальчишка! Чего носишься? — прошелестел голос. Том обернулся и едва не столкнулся с заметно подросшим пауком Хагрида, ростом до его плеча, которого не видел с тех самых пор, как подставил простофилю Рубеуса. — Чего здесь вынюхиваешь? — Риддл машинально выхватил палочку и направил её прямо в голову паука, на которой чернели огромные противные глаза. С клацающих челюстей капала слюна. — Пытаешься напугать меня? Как тот глупый волшебник, кажется, он профессор в вашей школе. Он даже ухитрился кинуть в меня камнем! — паука забавляло поведение Уидмора.

Том опустил палочку, давая понять, что не собирается причинять Арагогу вред, но в голове крутились проклятия, которые могли бы спасти от него.

— И что забыл Уидмор в лесу? — задумчиво пробормотал он.

— Не пытайся обхитрить меня, змееныш! — прошипел паук; Том видел в его страшных глазах-бусинах своё отражение. — Я не глуп в отличие от той твари в подземелье! Я слегка припугнул его, и он не успел завершить начатое.

Том сделал шаг назад, и под его ногами хрустнула обломанная ветка. Руки совсем замерзли, хорошо хоть ветер не попадал сквозь беспросветную чащу елей. Воротничок мантии словно обледенел и неприятно обжигал кожу.

— Начатое? Что ты имеешь в виду? — спросил Том напрямую; Арагог, быстро перебирая длинными лапами, обошел его кругом, словно прикидывая, поместится ли он в его желудок.

— Любопытный мальчишка, — усмехаясь, проговорил он. — Этот профессор — злой человек, от него пахнет, так же как и от тебя. Тёмная магия, знаешь ли, имеет очень неприятный гнилостный запах, но твой запах еще омерзительнее, Том Риддл… От тебя веет смертью… — Том внутренне напрягся, но прекрасно понимал, что такого большого паука не сразит смертельное проклятие. Толстый панцирь, покрытый мелкой щетиной, был отличной защитой, зато удобной целью оставались его глаза и рот с клыками. — Ты обидел моего друга Хагрида…

— Он не имел права держать тебя в школе! — возразил Том; его зубы стучали от холода, но он совсем не боялся. — Что здесь делал профессор Уидмор?

— И думаешь, я тебе отвечу?

— Возможно, он прятал что-то противозаконное…

— Меня не интересуют ваши дела, людишки! — перебил Арагог резко. — Ты друг Авроры Уинтер… — бормотал паук. — Хорошая, вкусная девочка, жаль, что Хагрид так привязан к ней… — он снова обошел Тома вокруг, протаптывая лапами неровные углубления в сугробах.

В лесу становилось совсем темно, может, Арагог выжидал, пока ночь опустится над лесом, чтобы напасть на невидящего в темноте Тома, который снова поднял волшебную палочку и зажег на её кончике Люмос.

— Что прятал Уидмор? Помоги мне узнать.

— Ты просишь меня о помощи? — клокочущий звук, доносящийся изо рта паука, оказался смехом.

— Да, — уверенно сказал Риддл: на его лице не дрогнул ни один мускул рядом с опасным чудовищем, в клыках которого содержался яд. — Я прошу тебя о помощи, потому что этот маг, возможно, причастен к смерти Джоконды Смит, ты ведь знал её?

Странное ощущение: не было страха, но в крови бурлил адреналин. Темный лес, полный глухих непонятных звуков, располагал к чему-то ужасному…

— Конечно, она так боялась меня, дрожала как осиновый лист, и Хагрид попросил меня уйти. Он очень дорожил её обществом… Жаль, что она умерла, — ничего похожего на сожаление в словах Арагога не было. — Рубеус очень переживает. И знаешь что, её запах изменился… — эти слова заинтересовали внимательно слушающего Риддла. — Она стала пахнуть хуже…

— Так ради твоего друга, помоги мне.

Арагог задумался, а затем резко приблизился к лицу Тома, клацнув челюстями.

— Я помогу тебе, змееныш, но это только ради Хагрида и Авроры! В следующий раз будь осторожнее, разгуливая по лесу! — угрожающе бросил он. — Иди за мной.

Паук развернулся, обдав Тома специфическим запахом, и повел его куда-то ближе к выходу из леса. Холод пронизывал до костей, но юноша стоически боролся с дрожью, пробираясь сквозь низкие ветки лысых кустарников. Паук остановился возле раскидистой ели и указал лапой на неаккуратно разрытую землю вперемешку со снегом, из которой торчали клочки не до конца зарытой ткани. Опустившись на колени, окоченевшими руками Том стал разгребать грязь и вскоре извлек неаккуратный сверток из мешковины. Он развернул его и осветил Люмосом… глаза расширились от удивления, всё его существо ликовало. Перед ним на испачканной мешковине лежал нож, несколько флакончиков с какими-то зельями и песком: один флакончик из-за резких движений Тома раскрутился, и на него пахнуло мерзким запахом концентрированной мочи… но его взгляд приковала к себе старая ободранная игрушка — лапка мистера Джинглса, которую так берегла Джоконда…

* * *

Новый коллаж к прошлой главе найдете в нашей группе: http://vkontakte.ru/club14591519

Глава может и сумбурная, но стоит отвлечься от грусти…

Жду отзывов))))))