Молли навсегда (гет)

— Рабастан Альварес Лестрейндж!

— Что? — Басти вскочил с кресла при виде матери и нервно провёл рукой по волосам. Нечасто его называли полным именем. Второе имя ему дали в честь дяди, любимого сына бабули, погибшего вместе со своим отцом Леонардо Гампом, во время репрессий Гриндевальда. Как и второе имя Рудольфуса, данное в честь мужа Сольвейг, второе имя Рабастана знали только родные — даже в письмах из Хогвартса его не писали. Да и дома полным именем называли крайне редко, в исключительных случаях. — Я не слышал, как ты вошла.

— Милый, ты вообще ничего не слышишь со вчерашнего дня. Только сейчас я к тебе обращаюсь уже третий раз. Скажи, что тебя так тревожит, ты сам не свой. Ничего не съел за завтраком. Пропустил вчера ужин.

— Ничего, мама, просто задумался. Прости.

— Рабастан, — Бастинда подошла совсем близко и, несмотря на слабое сопротивление, притянула сына к себе, обняв за плечи. — Сын, ты уже с меня ростом. Скоро догонишь отца. А всё такой же глупый. Неужели думаешь, я не могу понять, когда ты просто задумался, а когда непросто.

Басти судорожно вздохнул и с силой обнял мать, уткнувшись в её волосы.

— Мне плохо, — признался он, вдыхая родной запах лаванды. — Мама, что мне делать? Что?

— Дай угадаю, — она ласково гладила его по спине, как в детстве трогала отросшие волосы на затылке, вьющиеся на концах. — Что-то было в письме? Она требует, чтобы ты поохотился на нунду в одиночку?

— Её пригласил на обед Магнус Нотт! — выпалил он на одном дыхании.

— Всего-то?

— Мама! Ты не понимаешь! — Басти вырвался из её рук и отошёл к окну, вцепившись в подоконник.

— Прекрасно понимаю, — Бастинда вздохнула, покачала головой. — Неужели лорд Прюэтт позволил дочери пойти с Ноттом без сопровождения?

— С ней тётушка, — Рабастан прислонился лбом к холодному стеклу. — Я не помню её имени, сестра её отца.

— Мюриэль Прюэтт, — кивнула мать и щёлкнула пальцами. Домовик вытянулся в струнку, едва появившись, и преданно посмотрел на хозяйку. — Это и хорошо, и плохо одновременно.

— Почему?

— Мы с ней не общаемся, к сожалению. А хорошо то, что Мюриэль Прюэтт, хоть и слывёт экстравагантной ведьмой, но в обиду свою племянницу точно не даст. Говорят, в неё безответно влюблён глава аврората. А это что-то да значит, — Бастинда улыбнулась. — Он всегда преклонялся перед сильными женщинами. Хотя я и так уверена, что Нотт себе ничего лишнего не позволит. Мирко, перо и бумагу!

— Кому ты хочешь писать? — встрепенулся Рабастан.

— Ванессе Дэшвуд, — усмехнулась Бастинда, садясь за рабочий стол сына. — Если кто и в курсе передвижений Нотта, то только она.

— Он что, с ней…

— Я тебя умоляю, сынок, что за вульгарные мысли, — мать досадливо покачав головой, взяла перо. — Она вдова его лучшего друга. Когда-то была мозговым центром в их развесёлой компании, куда входил и твой крёстный. Кроме того, у неё сейчас любовь с одним нашим общим знакомым. Недавно я с ними столкнулась в одном уютном ресторанчике, и мы мило пообщались. Отношения они скрывают, потому я не буду называть имя её кавалера, — Бастинда заклинанием свернула пергамент в трубочку и запечатала. — Мирко, отправь это письмо немедленно Ванессе Дэшвуд.

Домовик всё так же молча схватил послание и исчез.

Не было его минут пять. Рабастан взволнованно метался по комнате и искоса поглядывал на мать. Та увлечённо следила за синей звёздочкой над столом, делая вид, что не замечает взглядов сына. Он даже не пытался выяснить, что она задумала — бесполезно. Сама скажет, если задуманное получится, или не скажет вовсе, если затея провалится. Басти был заинтригован и полон неясных надежд, хотя совершенно не представлял, как можно помешать Нотту отобедать с Санни.

Домовик появился всё так же бесшумно и протянул клочок бумаги.

— Камин открыт, — прочитала Бастинда вслух. — Чудно. Мирко, принеси тёплую мантию, ту, зелёную, Оборотное зелье — два флакона! И мою сумочку с бюро.

— Мама, что ты задумала?

— Рабастан, открой свой камин. Неплохо выглядишь, но надень ещё сюртук и парадную мантию с капюшоном. Ты идёшь со мной.

— Куда хоть? — задал Басти риторический вопрос и метнулся к шкафу, забыв о манящих чарах — когда Бастинда так настроена, было лучше повиноваться молча и не ждать ответов на «глупые вопросы».

Гостиная Ванессы Дэшвуд, куда они ступили с матерью минуты три спустя, была вся в зелёных тонах. Рабастан удивлённо закрутил головой, рассматривая многочисленные кадки с зелёными деревцами, пока мать с миссис Дэшвуд о чём-то тихо переговаривались.

— Твой младший? — произнесла Ванесса громче, привлекая его внимание.

— Да, это Рабастан, — представила его Бастинда. — Ты, наверное, слышала, что его перевели на домашнее обучение. Трой, его наставник по ЗОТИ, повредил ногу, и мы хотели попросить мистера Нотта дать несколько уроков. Руди от него в восторге.

Басти с трудом удалось сохранить невозмутимый вид. Представить Магнуса Нотта своим наставником он не мог и в страшном сне. Если бы это не было частью загадочного плана матери, ему бы уже следовало испугаться.

— Но почему я?

— Миссис Дэшвуд, вы говорили, что вы до сих пор поддерживаете с мистером Ноттом дружеские отношения. С моей же стороны обратиться к нему напрямую было бы не совсем удобно, — Бастинда заговорщически улыбнулась. — И пока не договоримся, я не хотела бы посвящать в это своего мужа.

— Насколько это срочно?

— В середине декабря Рабастан будет досрочно сдавать СОВ в министерстве, — Бастинда с гордостью посмотрела на сына.

— О, понимаю. Дорог каждый день.

Ванесса вызвала свою домовушку и велела ей срочно разыскать Магнуса Нотта.

— Скажи ему, что он нужен мне немедленно, как мужчина.

Басти отвернулся, чтобы скрыть ухмылку, делая вид, что рассматривает пейзаж над каминной полкой. И быстро шагнул в сторону, когда в камине взвилось зелёное пламя.

— Какого Мордреда? — появился из пламени Магнус Нотт собственной персоной. — О, миссис Лестрейндж! Рабастан. Могу я узнать, зачем понадобился? Леди, прошу извинить, но времени у меня нет совсем.

— Мы не знали, что вы заняты, — произнесла Бастинда, изобразив сожаление. И, к ужасу Рабастана, легко повторила ту же ложь, что и Ванессе. — Трой сломал ногу, не могли бы вы дать моему сыну несколько уроков по ЗОТИ? Рабастан сейчас на домашнем обучении.

Нотт смерил младшего Лестрейнджа нечитаемым взглядом и хищно ухмыльнулся:

— В понедельник, в восемь утра вас устроит?

— Это будет очень любезно с вашей стороны. Благодарю, мистер Нотт, — Бастинда была само очарование.

— Если это всё… Честь имею, леди.

— И куда ты такой нарядный? — быстро спросила Ванесса, прежде чем он шагнул обратно в камин.

Нотт даже не обернулся, но ответил достаточно громко, прежде чем скрыться в зелёном пламени:

— У меня свидание.

Рабастан скрипнул зубами, сжав кулаки. Ему явственно послышалась издёвка в голосе Нотта.

— Спасибо тебе, Ванесса, — Бастинда тоже прошла к камину. — Сама бы я постеснялась к нему обратиться, а Рабастан тем более. К сожалению, мы тоже спешим. Была очень рада повидать. Басти!

Они вышли из камина в почтовом отделении Годриковой впадины.

— Мама!

— Потом! — быстро сказала Бастинда, направляясь на выход.

Рабастан успел увидеть ненавистный силуэт в распахнутой мантии, прежде чем Нотт аппарировал. Басти невольно напрягся, сжав зубы. Шанс, что наследник главы ковена убийц не заметил слежки, был ничтожен. Мать действовала очень быстро: отойдя от камина, она стремительно подошла к месту аппарации и, закрыв глаза, что-то прошептала. Палочка в её руках засветилась.

— Приют Мерлина, — улыбнулась она, открывая глаза. — Камином мы успеем быстрее. Он наверняка будет встречать их перед рестораном.

— Но мама…

— Сюда, Басти. И не делай такое лицо — даже на ковен найдётся управа. Он нас не видел, поверь.

Они завернули за угол в проход между домами, и мать протянула ему флакон, куда уже бросила чей-то волосок.

— Один глоток!

Рабастан с сомнением посмотрел на флакон, но послушно глотнул и передёрнулся.

— Надеюсь, я буду мужчиной, — проворчал он, глядя, как мать тоже глотает мерзкое зелье из другого флакона. На её лице не отразилось даже тени недовольства или отвращения.

Трансформация заняла не больше минуты. Басти удивлённо уставился на юную Аманду Стэнфилд, в которую превратилась Бастинда. Взмахом палочки она перекрасила мантию в синий цвет, заодно слегка изменив фасон. Басти дёрнулся, когда девица направила палочку на него, и его мантия из чёрной превратилась в светло-коричневую и, судя по всему, лишилась капюшона.

— Дочь Генри Стэнфилда? — всё ещё не веря своим глазам спросил Рабастан, чувствуя, что голос стал более низким.

— Твоя дочь, папочка, — озорно поправила мать певучим голосом и взяла его под руку, — кстати, сегодня суббота, и вечером я устраиваю вечеринку для молодёжи.

— Отец говорил, — Рабастан откашлялся. — Мерлин, я правда Генри?

— Меня зовут Аманда, а вовсе не Мерлин, неужто забыл, папочка? Поспешим.

В ресторане «Приют Мерлина» они вышли из камина в тот момент, когда с улицы в него заходил Руквуд в компании высокой красивой леди. Сердце Рабастана пропустило удар, когда он увидел прямо за ними Нотта, ведущего Санни. Что здесь делает Август Руквуд, сразу перестало его волновать.

К ним с матерью подошёл молодой парень в униформе:

— Позвольте вас проводить? Свободные столики там.

— Благодарю, — жизнерадостно ответила ему Аманда-Бастинда, — дайте нам две минуты, я только припудрю носик. Папочка, подожди здесь, я хочу сама выбрать столик!

— Хорошо, — выдавил из себя улыбку Басти, стараясь не пялиться на две пары магов, которых вели к столику на четверых. Приходилось стоять боком к ним, рискуя заработать косоглазие, —... доченька.

Жалко, что от камина было плохо слышно, о чём они говорят. Рабастан не мог оторвать взгляд от Санни, которая оглядывалась по сторонам с таким видом, словно была здесь впервые. Хотя, может быть, так оно и было. Рабастан тут же решил, что обязательно сводит её в «Ноев ковчег» в Шотландии, где было гораздо интереснее, на его взгляд, и уж точно уютней. И никаких драккловых Ноттов и дуэний на расстоянии мили там, разумеется, не будет.

— Я здесь, — сжала его руку юная красавица, и Басти с некоторым трудом вспомнил, что вообще-то это его мать. Слишком возмутил факт, что столики Санни и её тётушки разделили.

К ним тут же подлетел официант.

— Выбрали? — вежливо спросил он.

— Да, вон тот, — Аманда-Бастинда указала на столик в самом углу, больно ущипнув Рабастана, возмущённого её выбором. Хуже и придумать было нельзя. С этого углового столика они могли видеть только камин, да и то не полностью. Зачем тогда вообще всё это затевалось? Что за изощрённая пытка — быть рядом и не видеть!

— Сядь рядом! — наверное, настоящая Аманда никогда не говорила таким приказным тоном, тем более с отцом.

Басти угрюмо занял место рядом с матерью, но, вопреки ожиданиям, отсюда не был виден даже камин. Идеальный столик для влюблённой парочки — ни они никого не видят, ни их.

— И зачем тогда? ...

— Посмотри в это зеркало, — перебила его мать и поставила перед ним небольшое овальное зеркальце с ножкой.

Рабастан глянул и пропал — столик на другой стороне зала, а особенно Санни можно было разглядеть до мельчайших подробностей. То, что Нотта отражение не вместило, только порадовало. Басти просто любовался красивым платьем, высокой причёской, трепетом ресниц и блеском синих глаз.

— Одно радует, — вернул его на землю голос лже-Аманды, тоже с интересом глядящей в зеркало. — У моих сыновей хороший вкус.

— У тебя есть дети, доченька? — не удержался от шутливого вопроса Басти, старательно изобразив изумление. — И как зовут моих внуков?

Лже-Аманда рассмеялась.

— Ожил! Ну что, сам попробуешь читать по губам, или переводить?

— Читать по губам? Ма, как ты смогла это сделать?

— Папочка, я прошу называть меня полным именем.

— Мисс Аманда Стэнфилд?

— Вот так лучше! Но можно и просто по имени. Зеркало, папочка, мне подарила миссис Сольвейг Гамп. Когда-то давно оно спасло жизнь ей и её дочери. К сожалению, радиус действия очень ограничен, и настроить можно только на единственного человека. Пока мисс Прюэтт будет внутри этого ресторана, мы сможем её видеть. Я правильно выбрала объект, дорогой?

— Разумеется! Но… Можно видеть, а услышать, что говорит?

— Услышать нельзя. Поговаривают, папочка, что мама моего любимого Басти умеет в совершенстве читать по губам.

Рабастан фыркнул, покосившись на мать. И тут же встрепенулся:

— Что? Что она сейчас сказала?

Аманда-Бастинда усмехнулась:

— Она говорит, что сожалеет о смерти его друга. Изумительная тема разговора для свидания! Не правда ли, дорогой? — и когда Басти только коротко выдохнул в ответ, спросила: — Быть может, мы уже что-то закажем, папочка?

— Да, — рассеянно произнёс он. — Мне всё равно. А сейчас?

— Милый, она спрашивает, заказать ли ему то же самое. Видимо, речь идёт о десерте. Давай так, если она скажет что-то значительное, я тебе сразу сообщу.

— Я не уверен, что у нас одинаковые понятия о значительности, — фыркнул Басти. — И не только об этом. Ты не считаешь это подлым — следить за ней вот так, тайком?

— ? la guerre comme ? la guerre.

— Ма… Аманда, говори, пожалуйста, по-английски.

— Фи, папочка. Знать в совершенстве гоббледук и не знать французский. Как не стыдно?

— Я знаю французский не хуже, доченька, но война?

— В любви и на войне все средства хороши. Или ты решил сдаться?

— Ни за что!

Басти замолчал, прикипев взглядом к зеркалу. Но через несколько мгновений встрепенулся:

— Мордред! Чем он её так развеселил? А сейчас?

Лже-Аманда грустно усмехнулась, наблюдая за Санни.

— Она спрашивает, почему он решил за ней ухаживать. И уверяет, что не верит в его способность влюбиться.

— А теперь? Она назвала моё имя?

— Да, Басти. Она говорит, что ты тут не при чём. А теперь, мне кажется, он как-то нелепо сделал ей предложение.

— Она плачет? Она согласилась? Моргана и все её твари!

— Нет, она не давала согласия. Остынь! И подожди! Помолчи немного. Слушай. Брак без любви — тоска смертная, — быстро заговорила Аманда-Бастинда. — Разве вам не хочется, чтобы… супруга… любила вас… была вашим другом? Вы пугаете меня… Тут она его слегка похвалила. Умница! А теперь говорит, что не сможет возразить отцу, если ей велят выйти за него замуж. Не сможет жить с нелюбимым, который… которому нужна лишь постель.

— Она не могла так сказать!

— Не мешай, какая разница. Смысл тот же. А вот теперь так и сказала. Ну вот, замолчала уже. И я её понимаю — девочка выложилась.

— Ма!

— Она сказала, что хочет быть любимой и нужной всегда, а не только в постели и на хозяйстве. А теперь расстроилась, думаю, ты понял.

— Куда она идёт?

— А теперь, папочка, прояви скромность и закрой глаза!

— Почему? А-а, понял! — Басти закрыл лицо ладонями, пряча смущение. И глухо признался: — Я просто не выдержу и пойду к ней!

— Выдержишь! — жёстко возразила лже-Аманда. — Ты не станешь всё портить! Она пришла туда поплакать. Но всё равно не смотри. Сомневаюсь, что она хотела, чтобы кто-то видел ее такой, тем более ты.

Рабастан горестно вздохнул, но послушался. Плачущая Санни разрывала ему сердце.

— Сволочь он!

— Да брось, он не виноват, что девчонка такая романтичная дурочка.

— Мама!

— А что мама? И я не говорю, что это плохо. Я уже люблю эту глупышку. Если у вас что-то получится, это будет очень забавно — за вами наблюдать. Для тебя, пожалуй, лучший выбор. Ну всё, она умница, уже улыбается.

Басти осторожно убрал от лица ладони. Грустная улыбка Санни вызвала затопляющую всё волну нежности.

— Ну почему твой артефакт не даёт слышать?

— Мы маги, папочка, — хмыкнула лже-Аманда, — но мы не боги! Ну вот, они будут есть. Как видишь, у неё то же самое, что я заказала для тебя. Так что приятного аппетита, и, если оставишь на тарелке хоть кусочек, я не переведу тебе больше ни слова.

Басти возмущённо вздохнул и придвинул к себе тарелку. Поглядывая на то, как ест Санни, он и не заметил, как справился со своей порцией.

Все остальное время Басти просто не отрывал взгляд от Санни, говорила ли она, слушала ли мерзавца Нотта. И тихие реплики матери, переводившей практически синхронно, уже настолько совпали с образом, отражённым в зеркале, что ему казалось, что он правда слышит, что говорит Санни. К сожалению, было непонятно, что ей говорит бездушный боевик. Почему у неё становится такое серьёзное лицо? Почему смотрит на Магнуса, растерзай его мантикора, почти с восхищением? Один этот его подарок чего стоил! И что он мог такого подарить, что это за дощечка такая?

Слова девушки о том, что она любит, заставили Басти растаять от умиления.

— Как трогательно, — оценила мать. — Запомнил, папочка? Эта девочка любит круглые шары из камня! Уверена, это идёт из детства, судя по мечтательно-серьёзному взгляду. О как! Басти, она совсем не хочет замуж. Девочка мечтает учиться и путешествовать. И, заметь, свою мастерскую, что-то творить. Чары? Интересно. А теперь она оскорбила Нотта. Сказала, что не решила, нужен ли он ей. Бокал, думаю, уронила нарочно. Условный сигнал? Отказалась танцевать. Всё, Рабастан. Финита ля комедия. Они уходят, и нам тоже пора. Тем более и Оборотное уже заканчивает своё действие.

— Мерлин, — Басти вскочил и взъерошил волосы. — Я люблю её, мама!

— Лохматый Генри Стэнфилд, признающийся в любви — это шокирующее зрелище! — хихикнула лже-Аманда и подтолкнула его к выходу из уютной ниши. — К камину, папочка.

* * *

Август Руквуд хладнокровно оплатил десять бутылок огневиски, заставив владельца «Дырявого Котла» удивлённо вздёрнуть брови, бестрепетно уменьшил их, рассовав по карманам дорогой мантии, и аппарировал в свой дом. В маленькой спальне он торжественно расставил батарею бутылок на подоконнике, увеличил обратно, полюбовался ими и очень методично и аккуратно снял с себя парадную мантию и костюм. Хорошую одежду следовало беречь. Перо и бумага нашлись не сразу, но Август не спешил. Письмо в Отдел Тайн следовало продумать очень тщательно и на трезвую голову. Не быть слишком восторженным и не показаться неблагодарным или невежливым.

После того, как испортил три дорогих листа, Руквуд опомнился и взял черновик. На обратной стороне более дешёвого пергамента были какие-то не слишком ценные чертежи. Исчеркав и этот лист вдоль и поперёк, он наконец удовлетворился написанным в самом уголке черновика и взял последний лист дорогого пергамента. И пусть ответ получился суховатым, но больше у него не осталось ни желания, ни нервов, чтобы строить дурацкие фразы, переставлять слова или сочинять витиеватые слова благодарности.

«Главе ОТ.

Уважаемый сэр! Прошу Вас извинить меня за долгие раздумья. Это важный шаг для меня, возможно — самый важный в моей жизни, и я не мог не продумать все плюсы и минусы, прежде чем ответить на Ваше щедрое предложение. Если оно ещё в силе, спешу сообщить, что готов принять его со всей ответственностью и надеждой на плодотворное сотрудничество.

С уважением и большой благодарностью за оказанную честь, Август М. Руквуд, Хогсмид, 18 ноября 1967 года»

На почту ходить нужды не было. Для ответа был приложен специальный конверт, видимо, для того, чтобы поразить воображение будущего сотрудника тайной разработкой. Достаточно было вложить в этот конверт сложенный вдвое пергамент, как он просто испарился. Конверт же остался целым, и Руквуд убрал его обратно, туда, где и хранил всё это время — в потрёпанную книгу по бытовой магии, которую приобрёл сразу, как переехал жить в этот домик. По всей видимости, тайная разработка могла ещё пригодиться. Оставалось ждать ответ из Отдела Тайн да вспоминать сегодняшний обед с Мюриэль.

Собственно, вспоминать не очень-то хотелось, произвести впечатление у него не получилось, зато сам впечатлился настолько, что хоть волком вой.

Племянница Мюриэль ему даже понравилась, пусть и не сразу. Симпатичная девушка с хорошей такой улыбкой. А вот когда увидел её кавалера, так и вовсе посочувствовал бедняжке. Мордредов Нотт казался зубастым драконом рядом с этой девочкой. А больше всего бесил оценивающе-одобрительный взгляд Мюриэль, которым она окинула опасного боевика. Нотт в ответ лишь оскалился, но от этого легче не стало.

— Ты их знаешь? — спросила Мюриэль, едва они заняли столик. Руквуд так был благодарен сволочному Нотту за раздельные столики, что не сразу сообразил о чём речь, пока ему не пояснили: — Тот мужчина возле камина. И девушка.

К сожалению, он увидел лишь профиль интересующего мадам Прюэтт мужчины, а девушку и вовсе со спины, но что-то знакомое в них было.

— Нет, не знаком, — ответил он с сожалением. — Кажется, это кто-то из вассалов Лестрейнджей.

Мюриэль одарила его обворожительной улыбкой, и Август сразу выкинул из головы посетителей ресторана, которых уже не было видно — то ли ушли, то ли заняли какой-нибудь столик, который отсюда было не видно.

Руквуд с трудом мог вспомнить сейчас, что они ели, потому что Мюриэль, едва заказав что-то на свой вкус, просто накрыла его руку своей.

— Август, — сказала она вдруг так спокойно и проникновенно, что у Руквуда перехватило дыхание. — Мне следует извиниться перед вами. Вам стоит немедленно прекратить строить какие-либо планы на мой счёт. Поверьте, меньше всего мне хотелось бы вас обидеть, или, ещё того хуже, быть причиной разбитого сердца. Вы мне нравитесь, но я никогда не заводила себе любовников среди юных авроров, и нарушать свои принципы даже ради вас не просто не хочу, а считаю преступлением. Послушайте совета, выбросьте все романтические бредни из своей умной головы и займитесь своей карьерой. Что-то мне подсказывает, что вы далеко пойдёте, если захотите. И да, разумеется, мы можем остаться друзьями.

Лишь жёсткое воспитание позволило Руквуду сохранить лицо, ничем не показав, в какую пропасть его столкнули так непринуждённо и доброжелательно сказанные слова. Он что-то ел, односложно отвечал, возможно, невпопад, однако Мюриэль ни разу его не упрекнула. Смотрела с сочувствием и была больше увлечена происходящим за соседним столиком. Заплатить за обед не позволила, твёрдо напомнив, что сама его пригласила. А при прощании, довольно поспешном, надо сказать, сама поцеловала его в щёку и велела не заниматься глупостями.

Что бы это ни значило, Руквуд решил не умываться месяц, а клеймо «юного аврора» как можно быстрее сменить на статус молодого сотрудника Отдела Тайн.

Август взял с подоконника первую бутылку, покрутил в руках, недобрым словом помянув мисс Огден, дочь того самого изготовителя.

— Друзьями?

Поставив на стол бутылку и приманив бокал, юный аврор застыл, как изваяние, невидяще смотря куда-то в пространство.

— Друзьями, — тихо повторил Руквуд, словно пробуя это слово на вкус. Результат ему явно не понравился — парень скривился, будто съел целый лимон сразу.

Такие женщины встречаются раз в жизни. Это не те легкомысленные особы, с которыми пять минут разговора кажутся вечностью — это ЖЕНЩИНА.

— Друзьями… Да хрен вам! — зло прошипел аврор. — Не отступлюсь.

Август с удивлением уставился на бутылку Огденского перед собой, взял её в руки и зачем-то поднял повыше, рассматривая золотистую жидкость на просвет. Сжал зубы, пережидая желание разбить о стену мордредово пойло. Вздохнул глубоко и вернул бутылку на подоконник. До лучших времён.

* * *

Элси, старая домовушка, помнящая ещё детство его отца, хорошо поработала. Антуан обошёл весь дом, поражаясь появившемуся всюду уюту, пока Северус завтракал на кухне. Оставаться в обожаемом Хогвартсе любую лишнюю минуту мальчик отказался наотрез.

В подвальной лаборатории всё было начищено до блеска, скромный инвентарь Эйлин был аккуратно сложен в углу, теряясь на фоне многочисленных котлов и другой атрибутики, присущей алхимическому царству. Умница Элси удалила пыль и паутину, наладила освещение, и, судя по всему, разобралась даже со встроенной под потолком вытяжкой. Длинные столы, сложенные по размеру и материалам котлы, развешанные над рабочей поверхностью разнообразные мешалки, ножи и другие инструменты — всё казалось почти новым, хотя некоторым изделиям точно было за сотню лет. Конечно, Антуан хотел, чтобы Эйлин сама тут порядок навела, освоилась, почувствовала себя здесь хозяйкой, но так даже лучше. Помещение большое, она может по-своему потом всё расставить. Да и её нехитрое богатство Элси не трогала — было бы что трогать.

Робертс медленно выдохнул, сжимая и разжимая кулаки и мрачно глядя на три небольших котелка, самых дешёвых, надо полагать. Ингредиентов так мало, что, казалось, уместятся в его руках. А на застеклённых полках подвала, даже с учётом того, что Элси избавилась от всего испорченного и просроченного, множество ячеек с чарами стазиса были заполнены всякой гадостью, что используют зельевары. И не все они были растительного происхождения. При взгляде на некоторые склянки с желеобразным содержимым, Робертса передёрнуло, хотя не сказать, чтобы он был брезгливым, но зельеварение искренне недолюбливал. Зелья он предпочитал покупать уже в готовом виде и не задумываться, что входит в их состав.

— Шикарная лаборатория, — раздался голос позади него, заставив резко развернуться. — Не дёргайся, Ант, Элси меня впустила. Мальчишка меня не видел, потом сам представишь сына и его мать.

Ричард Лестрейндж прошёлся вдоль полок, под немигающим взглядом профессора внимательно разглядывая всё вокруг. Что-то трогал, что-то пристально разглядывал, некоторые травы, открыв дверцы, нюхал, прикрыв глаза, котлы разве что на зуб не пробовал, словно хорошо разбирался в Зельеварении. Хотя он мог. Антуан знал, что не в курсе и о половине талантов своего патрона.

— Бедновато, но на первое время сойдёт, — вынес вердикт Лестрейндж, усаживаясь на единственный высокий стул возле рабочего стола. — Так говоришь, мать мальчишки хороший зельевар?

Антуан сглотнул. Прося патрона о встрече, он ничего не говорил о цели разговора. И тем более ничего не рассказывал про Эйлин или Северуса. Оставалось в который раз признать, что шпионы Лестрейнджей не зря свой хлеб едят.

— Очень хороший, — ответил он. — Мастер Зельеварения. Она из Принцев.

— А, отравители, — хохотнул Ричард, но тут же стал серьёзен. — У меня к ней будет предложение. Рабастану нужен учитель по зельям. Но это не главное. Мы тратим непозволительно много средств на закупку зелий для всех наших. И притом не всегда уверены в качестве. Наш целитель неоднократно жаловался. Да что я рассказываю, сам всё знаешь. Если твоя Принц возьмёт на себя закупку ингредиентов и варку зелий, Бастинда наконец оставит меня в покое с этой хернёй. Готов даже отдать твоему Мастеру тот пустующий домик за рекой. Там подвал поскромнее, но вдруг ты не сможешь её уговорить жить с тобой…

— Нет, — резко перебил его Робертс. — Прошу вас, сэр. Не надо другого дома.

— Нет так нет, — усмехнулся Ричард, рассматривая его с интересом. — Послушай условия. Ставка для начала будет пятьдесят галеонов в неделю, за редкие индивидуальные зелья оплата, разумеется, отдельно, за обучение сына — триста галеонов сразу. Для его подготовки к СОВ осталось всего две недели, интенсивность занятий и количество часов пусть Мастер определит сама. Что-то не нравится? Любые условия можно обговорить. Или не согласен в принципе?

— Сэр, предложение более чем щедрое, но она…

— Да расслабься, я даже не собираюсь в это лезть. Пусть Бастинда сама всё объясняет и договаривается. Собственно, она меня и проинструктировала с цифрами и прочим. Её мечта, знаешь ли, заполучить собственного зельевара. Но все эти гильдии, ты же знаешь… А ей нужен лучший. А тут Принц, да ещё и Мастер! Антуан, даже если ты будешь ей не нужен, Бастинда её не отпустит, уж прости.

— Понимаю, сэр, — Робертс почтительно кивнул. О настойчивости Бастинды Лестрейндж он знал не понаслышке. — Сам хотел предложить что-то такое, но даже не рассчитывал, что…

— Вот и замечательно. Бастинде не терпится с ней познакомиться, но она готова подождать до завтра. Но не дольше. Хорошо бы ты привёл её, скажем, на завтрак, — и её, и мальчишку.

— Да, сэр! — Робертс понимал, что это не просьба, а приказ. Оставалось надеяться, что Эйлин к тому времени удастся уговорить.

Лестрейндж хмыкнул, встал из-за стола и прошёл к огороженному уголку отдыха. Здесь был небольшой письменный стол, полки с книгами и маленький угловой диван, заваленный подушками — он так и манил прилечь. Элси просто умница, продумала всё.

— Мило, — оценил Ричард. — Не боишься, что она решит здесь жить? Я пошутил.

Антуан слабо улыбнулся и тут же спохватился:

— Сэр, могу я вас попросить уделить мне время по другому вопросу?

Лестрейндж развернулся к нему, холодно оглядев с головы до ног. Всё добродушие исчезло, как и не было.

— Попросить можешь, — ровно отозвался он. — Но не советую затрагивать тему обучения Рабастана.

— Хотя бы выслушайте, — сделал он ещё попытку, но был остановлен взмахом руки.

— Когда-нибудь ты меня поймёшь. Ведь теперь у тебя тоже есть сын, — Ричард вздохнул и усмехнулся: — Скажи, а Звездочёт знает, что у него есть внук? Ладно, не моё дело, можешь не отвечать.

Антуан молча смотрел, как Ричард, небрежно кивнув, покидает подвал. И только тогда позволил себе выдохнуть. С Рабастаном было предсказуемо — лорд ещё не остыл. А вот щедрым предложением для Эйлин патрон его приятно удивил. Хотя, похоже, тут надо благодарить леди Бастинду. Вот кто всегда в курсе всех перемен в жизни вассалов.

Робертс поднялся наверх и заглянул в спальню Эйлин на втором этаже, которую оставил напоследок.

Элси и здесь постаралась, полностью оправдав его надежды. Всё в зелёных тонах разных оттенков с вкраплениями бежевого и жёлтого. Кровать с пологом достаточно широкая для… Для всего. Серый ковёр с высоким ворсом застилал весь пол. Шкафы, столы, тумбы — всё было расставлено так, что смотрелось на своём месте. Комната казалась жилой из-за жарко пылающего камина и очень уютной, несмотря на два окна с широкими подоконниками. Дверь справа вела в ванную, а слева — в его комнату. Не то чтобы Антуан на что-то рассчитывал в ближайшее время, но, безусловно, надеялся, что когда-нибудь это станет актуальным. А может и прямо завтра, если чудо случится, и Эйлин ответит согласием.

Комната Северуса была напротив, через коридор. На равном отдалении от родительских спален.

Сына он там и нашёл. Мальчишка, пока его не заметил, с азартом заглядывал во все углы, залезал под высокую кровать, где Элси устроила что-то вроде палатки, карабкался на саму кровать по приставной лесенке, чтобы тут же съехать с неё по гладкой узкой горке.

Интересно стало — под каким предлогом Элси забрала из башни отца его старую детскую кровать. Там её конструкция была оправдана, и мелкий Антуан долго не соглашался сменить это птичье гнездо на нормальную взрослую кровать. Хотя и в этой комнате детская кровать смотрелась отлично. Мог бы и сам подумать о чём-то подобном. Но Элси умница, даже прутья спинки были отремонтированы, а блестящая узкая горка в виде желоба сияла отполированными боками светлого дерева. Даже большая подушка для приземления была та же, с теми же заплатками.

В комнате сына, так же, как и в спальне Эйлин, ковёр застилал весь пол, и так же горел камин, забранный решёткой. Но мебели было гораздо меньше. Собственно, кроме кровати, была лишь подкроватная палатка, один шкаф для одежды и низкий столик у окна, перед которым полагалось сидеть на полу, на специальных подушках.

Антуан решил, что почитать Северус может и в библиотеке, заниматься там же или в его кабинете, потому не стоило загромождать не такую большую спальню ещё и книжным шкафом. А вот кресло сюда он купит обязательно. И какую-нибудь коробку для игрушек, которых пока нет, но будут же.

Сын наконец его заметил и тут же состроил скучающую мину. Это было не так просто сделать на середине спуска с кроватной горки, и Робертс сам с трудом удержал улыбку. С подушки, на которую приземлился, Северус поднялся как бы нехотя и спросил, глядя куда-то в окно:

— Это всё моё?

— Да, это твоя комната, и ты можешь всё здесь менять, если захочешь, конечно. Нравится?

Мальчишка пожал плечом и впился в него серьёзным взглядом черных глаз:

— А мама? А мамина комната где?

— Пойдём, посмотришь. Тут рядом.

Комнату матери Северус оглядел молча, с порога и, судя по мордочке, остался вполне доволен.

— А твоя?

— Хочешь посмотреть?

— Нет, — отказался ребёнок, уставившись на него с подозрением. — Где она?

— Следующая по коридору, — махнул рукой Антуан, решив не уточнять, что дверь, скрытая гобеленом, соединяет родительские спальни.

— А когда мы поедем за мамой?

— Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить, сынок, — мягко произнёс Робертс. — Возможно, будет лучше, если ты подождёшь её здесь. Сможешь поиграть в своей комнате, или погулять рядом с домом.

— Нет! Я хочу с тобой! — и он сам уцепился за руку отца, словно боялся, что Антуан немедленно аппарирует.

— Ну хорошо, — Робертс кивнул, крепче сжимая маленькую ладошку.

В Мунго они сразу направились в кабинет Сметвика, где битых полчаса ещё пришлось ждать. Гиппократ ввалился шумным смерчем и весело пророкотал приветствие.

— Раненько вы. Выписка у нас после обеда. Шкет, пойди-ка сюда. Дядя Иппи должен тебя осмотреть.

Северус, сидевший нахохлившись в углу дивана, недоверчиво глянул на целителя, но послушно встал и подошёл. И даже без возражений открывал рот, задерживал дыхание, поднимал руки и закрывал глаза. Только ощупывать себя не сразу позволил.

— Боится прикосновений, — деловито прокомментировал Сметвик. — Свитер снимешь для осмотра?

— Ничего я не боюсь! — возмутился Северус и торопливо стянул с себя свитер вместе с майкой. На этом смелость его закончилась, и он сразу ссутулил плечи.

Антуан как-то особенно чётко осознал, насколько худенький у него ребёнок. Ручки-палочки, ключицы и рёбра выпирают. Все позвонки на спине можно пересчитать, не прикасаясь. В груди защемило от нежности.

— Можешь одеться, — сказал целитель, опуская палочку. — Здоров, шкет! Гораздо лучше стал выглядеть — это всего-то за неделю. Но зелья придётся попить ещё пару недель. А вот это прямо сейчас.

— Оно горькое и противное, — скривился ребёнок, сглатывая и возвращая пустой флакон целителю. И сразу поспешно натянул на себя майку и свитер.

Антуан с трудом удержался от желания поправить на нём одежду. С прибытием в Мунго сын опять стал колючим.

— Мороженым заедай или шоколадом, — разрешил Сметвик, хохотнув, и потрепал его по голове. — Ну что, господа? Ещё минут двадцать, и сможете увидеть Эйлин. Она сейчас принимает душ после последнего сеанса массажа. Вы можете подождать здесь или подняться в столовую. Рекомендую бутерброды с осетриной.

— А мороженое там есть? — спросил мелкий.

— Есть, аж два сорта. Одежду для леди принесли?

Робертс поспешно отдал целителю свёрток, который всучила ему Элси перед их уходом из дома. Он даже не посмотрел, что внутри, доверив домовушке список, присланный Сметвиком накануне. Элси неплохо разбиралась в одежде и заверила, что купила всё новое на Косой Аллее у мадам Малкин.

Сметвик кивнул, сунул свёрток подмышку и проводил их в коридор, указав направление к лестнице, ведущей в столовую.

Неизбалованный ребёнок оба сорта мороженого пробовал как нектар. Антуан, сидя напротив него, цедил вторую чашку кофе. Есть он не мог со вчерашнего дня — своеобразная реакция на стресс. Казалось, что время тянется бесконечно долго.

— Мистер Робертс, — услышал он знакомый голос и поспешно поднялся. Лорд Прюэтт с улыбкой пожал ему руку и без приглашения сел за их столик. — Здорово, пацан. Не много ли мороженого для тебя одного?

Северус фыркнул и притянул толстостенные вазочки поближе к себе.

— Нормально, — буркнул он. — Это моё!

— Не бойся, не отниму, — хохотнул Джейсон Прюэтт и заказал себе тех самых бутербродов с осетриной. Целую тарелку. — Угощайтесь. Я не такой жадный, как мистер Снейп. Антуан, столько кофе на голодный желудок пить вредно.

— Я не жадный, — насупился Северус. — Мне зелья заедать нужно!

— Вот оно как, — Джейсон Прюэтт серьёзно кивнул. — Тогда конечно.

Антуан вздохнул и взял тонкий бутерброд — обижать родича не хотелось. Но вкуса всё равно не ощутил.

— Вы по делу, или?..

— Жену забираю. Целитель сказал, что ещё полчаса. И вам передать велел, чтобы не торопились.

— Жену? — Антуан постарался скрыть досаду. Ждать он умел всегда, но сегодня ожидание казалось пыткой. Эту неделю Робертс провёл как в тумане, преподавая по инерции. И может, потому не смог наладить нормальных отношений с сыном. Тот по-прежнему шарахался от него, стоило проявить ласку, кривился от любых приказов и норовил удрать при первой возможности, облазив, вероятно, весь Хогвартс.

— Лёгкое недомогание, — пожал плечом Прюэтт, с завидным аппетитом уничтожая бутерброды. — Леди, как я понял, успели подружиться. Они находились в одной палате. Я вас познакомлю.

— Почту за честь, — кивнул Робертс.

Светская беседа ни о чём, которую ловко вёл Прюэтт, даже немного увлекла. Тема упадка образования всегда была актуальна для Антуана. И он вздрогнул, когда Джейсон решительно произнёс:

— Пора, господа.

Северус сразу вскочил, готовясь бежать, и даже не сопротивлялся, когда Антуан крепко взял его за руку. Сердце в груди профессора стучало, как набат. Трусливая мыслишка, что он мог бы подождать ещё полчаса, была задвинута куда-то вглубь сознания. В горле пересохло, и Антуан порадовался компании Прюэтта, хотя до этого Антуана немного злило, что они не смогут увидеть Эйлин только вдвоём.

* * *

— Так ты же уже всё решила, — говорила Летиция Прюэтт, прихорашиваясь перед большим зеркалом. — Вот и озвучь. Как говорит моя невестка, мужчины гораздо проще устроены. Глупо ждать, пока сами догадаются. И если что-то хочешь от них, нужно просто сказать.

Эйлин, стоя рядом, недоверчиво разглядывала себя в новенькой тёмно-зелёной мантии, с трудом сдерживая довольную улыбку. Самой не верилось, что за неделю она смогла так измениться. И пусть на округлившиеся щёки наползал яркий румянец, стоило вспомнить о массаже, он явно принёс результаты. Казалось, и в юности она не ощущала себя такой здоровой и сильной. И всё это благодаря ЕМУ. Она не обольщалась, никто не помог бы ей ради прекрасных глаз. Просто так. Да и глаза ещё несколько дней назад трудно было назвать красивыми. Это сейчас в них появился блеск, который заприметила даже Летиция.

— Решила, — согласилась обновлённая Эйлин. И длинно неровно выдохнула, пытаясь справиться с волнением. — Только я не уверена, что он не передумал за эти дни.

— Увидит тебя и согласится на всё, — засмеялась Летиция и дёрнула её за выбившийся из причёски локон. — Поклянись, что не скажешь моему мужу про массажиста.

— Я уже сказала тебе, что не скажу, — усмехнулась Эйлин. — Ну что он, зверь что ли? Это же для пользы.

— Меньше знает, крепче спит, поверь мне. Или проверь на своём Антуане — признайся, как тебе делали массаж и посмотри, что скажет.

— Мы пока не в таких отношениях, — поморщилась Эйлин. — Тебе не кажется, что эта причёска слишком…

— Отличная причёска, — возмутилась Летиция. — Я очень старалась. И шея открыта, а она у тебя очень красивая, и эти локоны здорово обрамляют лицо. Кто-то хотел свести с ума некоего профессора ЗОТИ, если мне не изменяет память.

— Это было вчера, — закусила губу Эйлин. — Сегодня я уже не так уверена. Ой!

Они обе обернулись на стук в дверь и поспешили отойти от зеркала. Эйлин присела на кровать, а Летиция быстро пошла к двери и распахнула её, чтобы тут же оказаться в объятиях своего мужа.

Мимо них прошмыгнул Северус и с разбегу запрыгнул на кровать, обняв маму за шею тонкими руками и целуя в щёку липкими губами.

— Сев, — Эйлин прижала его к себе. — Ты как, милый?

— Мам, я так скучал! У меня всё хорошо! Я в Хогвартсе жил! Там так классно. Я везде-везде был! А знаешь, какая у меня комната?! Я тебе покажу. Ты даже можешь скатиться с моей кровати, там такая горочка. И кровать высоко, она как гнездо птицы! Ма-а-ам! Ты плачешь? Ты ещё болеешь?

Эйлин помотала головой, улыбаясь сыну сквозь не вовремя набежавшие слёзы.

— Всё хорошо, милый! Мама теперь совсем здорова. Просто я за тебя очень рада.

Она засмеялась, когда Северус стал старательно вытирать слёзы с её щёк. Пальцы у него оказались липкими.

— Ты что, конфеты ел?

— Не-а, мороженое. Папа… Профессор мне купил, там, в столовке.

— Вот возьми платок. И сходи в ванную, вымой руки.

— Эй, шкет, — в палату вдвинулся целитель Сметвик, — пойдём лучше со мной, твоей маме нужно поговорить с профессором.

Эйлин зачем-то вскочила, как только Северус неохотно сполз на пол, потом снова села и старательно расправила складки мантии на коленях.

Как только сын с целителем вышли, в палату зашёл Робертс и плотно закрыл за собой дверь.

Эйлин даже показалось, что он наложил на дверь заглушающие и запирающие чары. Но что можно увидеть краем глаза?

Расстояние между ними Робертс преодолел в несколько шагов и, оглядевшись, приманил единственный стул, садясь так, что его колени почти касались её мантии. И только после этого произнёс:

— Здравствуй, Эйлин.

Напряжённая до предела, она осмелилась поднять на него глаза и выпалила, чтобы не передумать:

— Я на всё согласна, Антуан, но с браком лучше подождать до Рождества. И я не могу просто так жить в твоём доме. Мне надо работать. Я много чего умею и теперь я совершенно здорова.

Она выдохнула и уставилась в красивое лицо профессора, который, похоже, лишился дара речи. Этот горящий взгляд она помнила очень хорошо, и то, что обычно за ним следовало — тоже.

— Антуан!

— Я не согласен, — он отвёл взгляд, заставив Эйлин испуганно замереть.

Она знала, знала же, что стоит сначала его выслушать!

— Подожди, — быстро заговорила Эйлин, схватив его за руку и не замечая этого. — Я должна сказать, что очень тебе благодарна за всё, что ты для нас сделал. И хочу извиниться, что тогда… Мистер Нотт рассказал мне, что это он… И я… Если ты передумал, я пойму, потому что…

— Эйлин, — перебил он.

— Что? Я, правда, не знаю! Ведь прошла неделя, ты, наверное, …

Он просто притянул её к себе и заставил замолчать, целуя в губы. Но почти сразу отстранился. А Эйлин часто дышала, ощущая, как мурашки захватили всё тело — совсем как раньше от его поцелуев.

— Ну вот, — удовлетворённо улыбнулся Антуан, насмешливо глядя в её глаза. — Ты всегда надолго замолкала от поцелуя. И пока ты приходишь в себя, я наконец могу сказать. Понимаешь, любовь моя, времени ждать у нас нет. Целитель дал чётко понять, чтобы твоё лечение не пропало даром, тебя надо срочно ввести в мой род.

— Именно в твой? — смогла выдавить она, ещё не совсем понимая, куда клонит Робертс.

— Ни в какой другой я не позволю, — спокойно пояснил он. — А в мой род ввести могу только лишь раз. И уж точно не в качестве сестры или дочери. Так что заключить брак придётся завтра.

— Придётся?

— Я прошу тебя, — он всё же опустился перед ней на колени, не выпуская её руки. — Пожалуйста, Эйлин! Позволь мне сделать тебя счастливой!

Боль, явственно прозвучавшая в его голосе, заставила её забыть и о гордости, и об обидах. Эйлин кивнула.

— Ладно.

— Ты согласна стать моей женой? — зачем-то уточнил он. — Завтра?

Пришлось кивнуть ещё раз, а потом с удивлением понимать, что она уже лежит на кровати, придавленная сверху немалой тяжестью, а её лицо торопливо целуют, и руки Антуана уже нетерпеливо оглаживают со всех сторон, заставляя подавлять стон и не слишком выгибаться в ответ.

Стук в дверь был достаточно громким. Антуан моментально вскочил, усадил её на кровати, быстро и ловко поправив на ней одежду. И лишь после этого взмахнул палочкой, открывая дверь.

На пороге стоял Сметвик.

— Я очень извиняюсь, родич, — хмыкнул целитель, — но у нас привезли сложную пациентку. И если вы уже всё собрали…

— Благодарю, — Антуан поднялся со стула и взял Эйлин за руку, увлекая за собой. — Домой, милая?

Эйлин ощутила, как краснеет под его взглядом и опять смогла только кивнуть. Похоже, предлагать закрепить брак чуть позже, хотя бы через пару недель после заключения, было глупо с её стороны.

Северус топтался перед палатой. Он сразу схватил Эйлин за руку, сердито глянув на отца. А Сметвик предложил воспользоваться его камином.

— Рекомендации я вам дал, не забывайте пить зелья. Могу порекомендовать хорошую аптеку.

— Я сама сварю, — поспешила заверить Эйлин и испуганно посмотрела на Антуана. Ведь её дом сгорел вместе с лабораторией.

Будущий муж ободряюще сжал её руку:

— Конечно, сама. Лаборатория уже готова и, если каких-то ингредиентов не хватит, купим. Моё почтение, целитель. Северус, мне придётся взять тебя на руки.

Оказавшись в доме Антуана, Северус сразу вырвался из рук.

— Мам, пойдём, покажу тебе свою комнату! — мальчишка нетерпеливо притоптывал ногой, глядя, как Эйлин с удивлением оглядывается в большой гостиной.

— Потом, — пришлось подпустить в голос строгости, — Северус, маме надо отдохнуть, иди погуляй.

— Нет-нет, всё нормально. Я посмотрю, — запротестовала Эйлин, высвобождаясь из рук Робертса.

Она позволила ребёнку тянуть её по коридору и ахнула, зайдя в его комнату.

— Это всё моё! — звонко объявил малыш. И сник под взглядом вошедшего следом отца. — Тебе надо отдохнуть, мам. Твоя комната там.

Своя спальня ей понравилась ещё больше. Сразу захотелось расслабиться, и Робертс совершенно правильно всё понял.

— Эйлин, располагайся. Одежда есть в шкафу. Чего не хватает, купим вечером или завтра. Это Элси, если что-то будет нужно — просто позови. — Появившаяся домовушка поклонилась и тут же исчезла. — Северус, идём! Дорогая, поговорим после ужина.

Оставшись одна, Эйлин скинула мантию на стул, сбросила туфли и с блаженством упала на широкую кровать, раскинув руки. Казалось, такой мягкой и удобной у неё не было никогда. Жизнь вообще подарила ей сразу столько подарков, что не захлебнуться бы. Ну разве так бывает, чтобы сразу всё стало хорошо? Немного беспокоило предстоящее заключение брака, но она была даже рада, что всё сразу закончится. И в этом доме она станет не приживалкой, а полноправной хозяйкой. Даже не видя ещё лаборатории, она уже была в неё влюблена. А эта кровать у сына! Только за неё она готова была выйти за Антуана немедленно.

Наверное, из-за пережитых волнений она так крепко заснула. Когда что-то разбудило Эйлин, она испуганно открыла глаза, пытаясь разглядеть, где находится. Но сразу вспомнив, расслабленно потянулась. За окнами уже стемнело, комната находилась в полумраке. Но это не пугало — весело потрескивающий камин давал достаточно света. Срочно захотелось исследовать всё, но начать с ванной. Дверь она угадала, ванная понравилась, тут было всё необходимое, включая стопку полотенец и белоснежный халат. Радостно вздохнув, она приняла душ, после чего вернулась в комнату изучить одежду в шкафу.

Кто бы ни выбирал для неё наряды, три платья ей понравились, а главное, пришлись впору. Бельё немножко смутило, такого нарядного она не носила, но примерила с удовольствием. Сложнее всего пришлось с причёской, но решила не выпендриваться и заплести косу.

Не решившись тревожить домовушку, Эйлин вышла в коридор, — где гостиная, она запомнила. В доме царила тишина. В гостиной тоже никого не было. Какие-то звуки доносились с первого этажа. Лестница сразу нашлась.

И когда она уже почти спустилась, то услышала отчаянный крик своего сына:

— Я тебя ненавижу!

И холодный ответ Антуана:

— Немедленно замолчи!

Эйлин охнула и осела на нижнюю ступеньку. Казалась, весь мир покачнулся под ногами, готовясь рухнуть.

* * *

Санни растерянно оглядывала «свою» комнату в доме Мюриэль. Вот кровать и это цветочное покрывало, в которое так приятно закутаться прохладным вечером на террасе, где тётушка устраивает поздний чай под интересные беседы. Лакки с Кручоком умеют разводить перед террасой нормальный костёр, совсем чуточку магический. И так здорово следить за взлетающими вверх искрами от костра, слушать забавные, а порой страшные рассказы Мюриэль, старого эльфа Петри или Джейми…

Джейми! Санни встряхнула головой и стремительно оглянулась на дверь, где всё ещё маячил её кузен. Она и не предполагала, что Джейми окажется таким приятным парнем. Пусть и очень странным. А кто рядом с Мюриэль может оставаться нормальным? Когда у неё даже эльфы больше похожи на приятелей, чем на слуг.

— Джейми, — Санни устало улыбнулась двоюродному брату. — Я только немного освежусь и сразу спущусь к вам. Со мной правда уже всё в порядке.

— Знаешь, в таких случаях нужно просто поесть любимых сладостей, — вкрадчиво сказал Джейми. — Вот у тебя, какое лакомство самое любимое? Я попрошу Кручока сделать.

Вот опять. Парень словно её проверяет, но с такой подкупающей улыбкой!

Санни фыркнула:

— Кручок и так знает все мои слабости, — сказала она наугад. Даже перед Джейми спалиться не хотелось, хотя ей и казалось, что парень не слишком хорошо знал настоящую Молли — ведь недаром неприязнь к нему казалась наследством от прежней хозяйки тела. Джейми просто не мог не понравиться. Однако подсознание тут же подкинуло новую подсказку, которую Санни сразу и озвучила: — Но если ты хочешь знать лично, то моё самое любимое лакомство — печенье Савоярди.

— Французское, — фыркнул Джейми. — Отдыхай, сестрёнка. А хочешь, я сам приготовлю для тебя эти Савоярди? Дай мне сорок минут.

Она охотно кивнула и с несказанным облегчением посмотрела на закрывшуюся дверь. С Джейми, пусть он и сквиб, надо было быть очень осторожной. Трудно сказать, в чём он её подозревает — не в попаданстве же в настоящую Молли. Кому вообще просто так такое в голову придёт? Или думает, что она под Оборотным? Вот тоже, свалился на её голову родич, и сразу после сногсшибательных откровений Магнуса Нотта.

Санни бросилась в ванную комнату и долго умывала лицо холодной водой. День не кончился, ей ещё пить чай с тётушкой и подозревающим её в чём-то Джейми. А потом домой — а там папа, братья и мама! Мама… Санни всхлипнула и опять наполнила ладони ледяной струйкой чистейшей воды. Ей немедленно нужно взять себя в руки! Отдохнёт потом… Когда-нибудь.

Несколько капель воды попало в рот, и она облизнулась — что за удивительный дом у тётушки, если даже вода из-под крана кажется необычайно вкусной!

Задумчиво подойдя к шкафу в комнате, Санни сразу увидела эту уютную и совершенно прекрасную серо-зелёную шаль. Завернулась в неё сразу, скинув мантию, и даже на душе стало спокойней. Шаль обволакивала таким спокойствием, теплом и уютом, что ни за что не хотелось с ней расставаться. Так и спустилась вниз в этой шали полчаса спустя, когда поняла, что читать не хочется, хотя на полке в спальне она нашла вполне забавный дамский романчик. Только тревожные мысли мешали сосредоточиться на книге и смысл ускользал.

— А вот и Молли, — поднялся из-за стола Джейми.

Мюриэль только приветливо махнула рукой, сразу вернувшись к чашке кофе и развороту какой-то газеты. Правда, не преминула заметить:

— Не зови её так, милый. Санни опять Санни, блажь по имени Молли уже прошла.

— И давно? — Джейми отодвинул ей стул.

— С первого сентября, — сказала Санни, поблагодарив его улыбкой. — Садясь в Хогвартс-Экспресс, я решила изменить свою жизнь.

Вот так — как можно больше правды. Так меньше шансов запутаться в показаниях. Хотя возможно, это у неё просто паранойя. Но, как говорится: если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят. Лучше перестраховаться.

Перед ней тут же оказалась пузатая глиняная чашка кофе, и Санни невольно втянула носом божественный аромат.

Улыбнувшись, Джейми придвинул ей блюдо с печеньем:

— Савоярди, кузина. Зацените, какой из меня повар.

— Скорее кондитер, — не отрываясь от чтения газеты, фыркнула Мюриэль. — Я бы сказала, посредственный. У Кручока это печенье получается вкуснее.

— Кручок подаёт тебе сладкий крем к нему, — не согласился её сын, — а я нет, вот ты и ворчишь. Диета, мама.

— С кремом они хотя бы имеют какой-то смысл. Детка, — Мюриэль подняла на неё взгляд. — О, ты её надела! Ну и скажи — разве твоя тётушка станет дарить всякое барахло?

— Шаль просто волшебная, — улыбнулась Санни, — мне не хочется из неё вылезать. Можно, я возьму её домой?

— Конечно, она волшебная, — хмыкнула тётушка. — Главное, что стоит баснословных денег — шутка ли, шерсть акромантулов и волосы из гривы мантикоры. Эту для тебя делали на заказ, все руны соответственные, у ребят в той мастерской с этим строго. Странно, что ты даже прикасаться к ней раньше не хотела.

— У ребят? — переспросила Санни.

— Не хотела? — одновременно заинтересовался Джейми.

Мюриэль отпила кофе и отодвинула газету.

— Да, ребят. В этой мастерской не работает ни одной женщины. Они и шерсть сами добывают.

— У мантикор и акромантулов? Ха, мам, ты что-то недоговариваешь. Эти ребята — они оборотни, что ли? Санни, ты поэтому не хотела надевать эту шаль?

А Санни вдруг поняла, что да, поэтому. И она как-то отрешённо кивнула. Хорошо бы и дома подсознание сработало так же, как сейчас, и она вспомнила расположение комнат, как вспомнила здесь, когда Джейми взялся проводить её в спальню, но, словно проверяя, шёл позади.

— В шали ведь и шерсть оборотней ещё, я помню, ты говорила, — сказала Санни. — Даже не знаю, отчего мне это не нравилось. Это же просто шерсть, а шаль чудесная.

Мюриэль умилилась, а Джейми шумно отпил глоток кофе.

— Кузина, я тебя обожаю, — выдохнул он. — Но позволь узнать, кто ты и куда подевалась прежняя Молли? И почему ты до сих пор не попробовала печенье, я очень старался.

— Убью, сынок, — ласково улыбнулась Мюриэль.

— Мама!

Санни растерянно переводила взгляд с кузена на тётушку, задохнувшись от ужаса.

— Аура изменилась, — глядя на мать, спокойно выдал Джейми.

— Сказать, от чего? — спросила та сына, словно Санни не было в комнате. — Моя племянница подверглась недавно нападению силков Майя, тебе же Петри рассказывал о таких случаях, верно?

Джейми побледнел и с ужасом поглядел на кузину.

— Два мага влили в неё свою магию и кровь, чтобы спасти после двенадцатичасовой агонии, — монотонно продолжала Мюриэль. — Два не самых слабых мага. Её профессор ЗОТИ и целитель Сметвик. А теперь подумай, милый, достаточно ли такой мелочи, чтобы аура изменилась?

Джейми вскочил и вдруг опустился перед Санни на колени, схватив её руку, чем напугал ещё больше.

— Прости меня, Санни, — попросил он, с таким раскаянием глядя в её глаза, что Санни стало стыдно. — Я помню твою ауру, видел год назад, и она изменилась. Я не знал про силки. Боже… После них ведь не выживают!

— Ты видишь ауру? — поразилась Санни. Её заметно потряхивало от страха разоблачения. Тётушку Мюриэль, объяснившую перемены в ней так изящно, хотелось расцеловать.

— Вижу, только это тайна. Наверное, мама заставит тебя дать Обет неразглашения. Хотя твой папа явно что-то заподозрил.

— И поэтому Джейми тоже приглашён в Прюэтт-холл, — закончила за него Мюриэль. — Джейми, хватит терзаться, Санни тебя уже простила, и покончим с этим. Хотя Обет, детка, лучше принести. Для твоего же спокойствия.

Санни охотно согласилась и взяла за руку Джейми, как велела тётушка. Она с любопытством смотрела, как их руки оплетают красивые нити. Мюриэль проговорила несложный текст о неразглашении способностей сына, и всё было кончено.

— Какой же ты сквиб? — спросила Санни, когда все снова заняли свои места за столом.

— Неправильный сквиб, — хмыкнул кузен. — Потом как-нибудь расскажу.

— Ловлю на слове. М-м, очень вкусно, Джейми, — она, наконец, попробовала печенье. И поняла, что хоть в этом их вкусы с прежней Молли совпадают.

— Правда, вкусно?

— Очень-очень!

— Мам, ты слышала?

— Ах, отстань, милый. Я всё равно не одобрю, если ты станешь кондитером. Драконы — другое дело.

— Одно другому не мешает, — Джейми ласково посмотрел на кузину: — Санни, нам надо заново подружиться. Мне очень нужна тёмная волшебница для изучения.

— Мать тебе, значит, не подходит? — шутливо проворчала Мюриэль. — А вообще, нам нужно поторопиться. У нас по плану камин в Прюэтт-холл через пятнадцать минут.

— Можно, я останусь в этой шали? — сразу спросила Санни. И посмотрела на кузена, ничего не могла с собой поделать — улыбчивый парень ей понравился, несмотря ни на что. Тем более, всё так чудно объяснилось. И пусть изучает, ей самой будет интересно, что у неё за аура такая. А ещё — он сын обожаемой тётушки, значит — свой. А у неё в этом мире не так много близких друзей. — Я тоже хочу с тобой дружить, дорогой неправильный кузен.

Джейми сверкнул глазами и так радостно улыбнулся, что Санни рассмеялась.

— Вы такие дети, — покачала головой Мюриэль. — Давно бы так! А шаль бери, конечно, она красивая и тебе очень к лицу. Я рада, что ты снова улыбаешься, и румянец появился. Правда же, милый? Санни чудно выглядит.

— Не будь ты моей кузиной, я бы влюбился!

— Болтун! Прикажи подать наши мантии. Санни, детка, ты успеешь съесть ещё пару печений.