Патронус Алекс (джен)

— Я успел проверить на яйце магический аналог программы изменения звука. Но оказалась, запись никто не менял, и она имеет свой первозданный вид… то есть звук. Успел узнать, какие чары использовались при создании записи. Теперь смогу сделать из яйца магнитофон. Ну не теперь, а когда идущую в комплекте с аппаратурой композицию сотру.

Света слушала, прикусив губу и хмыкая.

— У нас, когда Диггори в гостиной открыл яйцо, звук никто опознать не смог, — рассеянно сказала она.

— У нас тоже, — согласился я. — Кроме совсем уж диких предположений.

— Это каких? — встряхнулась девочка, прикидывая какие предположения достаточно дикие для магического мира.

— Например, крик банши или пение Перси Уизли в душе, — с самым серьёзным видом перечислил я, опустив предположение о Круцио, от Невилла.

— Добрые вы ребята, гриффиндорцы, — ханжески покивала Света. — Но я сомневаюсь, что кто-то из ребят хоть раз слышал крик банши.

— Я тоже. Слушай, у тебя в детстве не было магической звуковой книжки? — поначалу не поняв вопроса, Света широко распахнула глаза, но потом, видимо, вспомнив кукарекающие, мяукающие и гавкающие картинки в магловских книжках, сначала кивнула, а потом помотала головой.

— Нет, книжки у меня такой не было. Было в доме деда несколько оживлённых игрушек, но таких жутких звуков они не издавали. Кстати, можно попробовать чары перевода.

— Чары перевода? — вопросительно повторил я, вспомнив мытарства Фаджа на чемпионате по квиддичу. Неужели министр не мог позволить себе такую роскошь, раз уж они существуют, а сам он их творить не умеет.

— Ну да, — не очень уверенно покивала Света, наверное, тоже не умеет. Сравнивать её с Фаджем показалось слишком неправильным, и я, тряхнув головой и, отгоняя чувство неловкости, поинтересовался подробностями.

— Ну… чтобы наложить чары перевода, нужно знать язык или быть Джамбелли с активным даром менталиста. Моих способностей хватит на пару минут.

— Так там завываний как раз на пару минут, — обрадовался я. — Надеюсь, мы услышим нечто большее, чем брачные предложения бизонов в знойной Африке.

— Это определённо не брачные предложения бизонов, — сделала вывод Света, прослушав вместе со мной простенькую песенку.

— Зато теперь понятно, почему близнецы вспомнили Перси в душе, — глубокомысленно заметил я.

— И почему же? — преувеличенно серьёзно поинтересовалась девочка.

— Ну как же, — столь же преувеличенно изобразил я удивление её недогадливостью. — Певцы эти в воде живут, и Перси тоже… в воде песни поёт.

— Гениально! — она распахнула широко глаза и было захлопала в ладоши, но быстро сбилась с пафосного тона и невероятно заразительно засмеялась.

— Интересно, что у меня собираются украсть? — спросил я мирозданье, всё ещё улыбаясь. — И достаточно ли будет отдать ценности на хранение маме или лучше сразу в банк отнести?

— Гарри! — воскликнула Света, на этот раз ничего не изображая. — В турнирах трёх волшебников всегда в одном из туров берут заложников. Так что «украдут» как раз твою маму или кого-то из друзей. Или меня, если решат, что мы достаточно близки.

Последнее предложение Света практически тараторила, испугавшись моего вида. А у меня от бешенства потемнело в глазах. Вдохнуть, выдохнуть, как там было у Алекса: «холодный разум, горячее сердце и чистые руки». Так вот о холодном разуме: вдохнуть, выдохнуть и спокойнее, спокойнее… А теперь можно и к Дамблдору пойти. Не скрываясь от Светы, я заглянул в карту мародёров и убедился, что директор находится в своём кабинете.

— Я сейчас вернусь, — бросил я девочке на ходу.

— Я иду с тобой, — возразила она, всё ещё немного испуганная, но довольно упрямым тоном. Впрочем, воевать ей не пришлось, у меня возражений против её компании не было. Я даже не заметил, как мы оказались у статуи горгульи, которой следовало назвать пароль. Опомнившись, я поискал звонок. Должны же маги как-то сообщать о себе, те, которые пришли без приглашения. Я постучал по стене рядом со статуей, потыкал нос горгулье, попробовал ткнуть ей в глаз, но не успел. Проход открылся. Мы шагнули на магический винтовой эскалатор.

Ещё раз напомнив себе о спокойствии у дверей директорского кабинета, я постучался. Прежде чем войти, мельком взглянул на спутницу и вместо ученицы Хогвартса, как и тогда в лесу, увидел королевну. Вот как она это делает? Призвав на помощь все навыки Алекса, я также постарался принять светский вид и вошёл в открывшуюся дверь.

— Добрый день, — обрадовался нам, как родным Дамблдор. — Гарри, Светлана, проходите. Нам понадобится ещё чай. — С этими словами он взмахнул палочкой, и на столе появились две чашки с горячим чаем, а рядом со столом два мягких стула. Я не стал отказываться от чая и кричать с порога зачем пришёл, а наоборот вежливо поздоровался.

— Добрый день, профессор Дамблдор. Надеюсь, у вас найдётся минутка, прояснить для меня один вопрос.

У директора в глазах мелькнуло весёлое изумление, но он не растерялся и предложил нам лимонных долек. Мы опять не отказались и даже поблагодарили за угощение. И начали светскую беседу. Ну раз у директора Хогвартса, Верховного чародея и ещё чего-то там полно времени, ученикам тем более некуда торопиться. Так что к сути мы перешли лишь когда чай был выпит, а вазочка из-под лимонных долек абсолютно пуста. Кажется, мы перегнули со светскостью. Или наоборот… Вроде, по правилам в общей тарелке что-то оставлять положено?

— Так какой вопрос тебя беспокоит, Гарри? — спросил Дамблдор.

— О, сущие пустяки. Стоит ли мне эвакуировать ко второму туру всех близких людей, а потом, не обращая внимания на турнир, спасать всех заложников или вы можете поклясться, что они не пострадают: ни физически, ни психически.

— Я так понимаю, ты разгадал загадку яйца, мой мальчик, — несколько растерянно отметил Дамблдор. Надеюсь, по второму кругу светская беседа не пойдёт. К моему большому счастью, у господина директора богатый жизненный опыт, и с растерянностью он справился быстро. Да и необходимые для светской беседы лимонные дольки кончились.

— Разумеется, я могу поклясться, что заложникам ничего не грозит. Некоторой опасности подвергаются только чемпионы. Поэтому, Гарри, тебе следует чуть больше уделять внимание турниру, чем ты это делал до сих пор. Думаю, вам уже пора, да и у меня дел хватает.

— Прошу прощения, а разве для простой клятвы требуется что-то кроме самого клянущегося? Если нужно, то что? И когда вы будете готовы дать обещанную клятву? — на этот раз мне не пришлось бороться с бешенством, его не было. Зато был чёткий план.

Похоже, я опять удивил директора. Интересно, чем? Тем, что он мне пообещал клятву, или тем, что я потребовал её выполнения. Мы с ним немного поиграли в гляделки, портреты возмущённо загудели.

— Я ни в коем случае ни на чём не настаиваю. Просто, если вы не уверены в безопасности заложников, буду действовать на своё усмотрение.

— Похоже, ты недостаточно серьёзно относишься к клятвам, Гарри, — Дамблдор нахмурился, не сердито, а скорее сосредоточенно пытаясь донести до меня мысль, одну из тех, что маги впитывают с молоком матери.

— То, что мы с тобой понимаем под словом вред, и то, что сочтёт вредом магия, может сильно не совпадать. Например, появление на людях без причёски для некоторых дам серьёзная трагедия.

Я согласно кивнул, признавая аргумент весомым.

— Значит нам нужно всего лишь составить текст клятвы так, чтоб не было двойного толкования.

Как оказалось, директор действительно не имел никаких причин не давать запрошенную мной клятву. Ну, кроме въевшейся в кровь нелюбви это делать. И правильно, кстати. Пока мы подбирали формулировку, не оставляющую возможности уйти от ответственности и не заставляющую отвечать за сломанный ноготь, оба упарились.

— Надеюсь, ты не считаешь трагедией появление на публике мокрой и без причёски? — выйдя из кабинета директора, спросил я Свету, которая вновь стала выглядеть как обычная ученица Хогвартса.

— Это было жутко непристойно, — невпопад сказала она. Правда, без капли осуждения.

— Что непристойно? — уточнил я. Заподозрив, что неоставленная мной в вазочке одинокая лимонная долька — более серьёзное нарушение приличий, чем оно кажется.

— Клятву требовать непристойно, — пояснила Света. — В приличном обществе так не делают.

— Хорошо что я об этом раньше не знал, а то бы ещё застеснялся, — кажется, Света мне не поверила. И правильно, фигли мне с тех приличий, если Констанция умерла.

Дамблдор

Директор, продолжая глядеть вслед покинувшим его кабинет ученикам, протянул руку к вазочке с лимонными дольками и, не обнаружив там ни одной, досадливо поморщился. Обычно от этого угощения все отказываются, а тут… Дамблдор взмахнул палочкой, перемещая из буфета засахаренные фрукты.

Конечно хорошо, что Гарри начал увлекаться девочками. Меньше свободного времени будет у мальчишки, уменьшится количество вероятностей в основном плане. Дамблдор всерьёз опасался, что ещё одно расхождение заставит Тома воспользоваться первой попавшейся жертвой для обряда. А это верная смерть для Гарри. Но пока что Том упорно ищет подходы к Кубку, точнее, людям, имеющим к нему доступ. И если не делать резких движений, похищение Гарри Поттера состоится в конце третьего тура. Что может привести к резким движениям? Гарри вроде бы занят, но это ничего не значит. Он и в начале года был занят, а в результате у всего магического мира шок. Если б Гарри увлёкся юной мисс Уизли, можно было б через Молли проконтролировать ситуацию. Мерлин сохрани, никакого шпионажа. Просто несколько откровенных советов, которые может дать мать дочери, естественно, для начала получив подробную информацию. Увы, сама Молли считает, что пока рано менять сложившиеся отношения детей. Мол, договор даже с появлением Лили и оправданием Блэка всё равно подписывать не с кем. А без договора раньше, чем к шестому курсу, Гарри и суетиться не стоит. Сам же Гарри пока не способен оценить любовь и преданность Джиневры. Может быть, позже, когда поймёт, что другие просто так любить не будут. Альбус помнил своё увлечение девочкой из клана. И попытки этого клана управлять его жизнью. Не могут они не задействовать всех и вся на пользу своему клану. Наверняка участие мисс Бэкингем в турнире в качестве заложницы ускорит событие. И Джамбелли начнут считать Поттера почти своим, соответственно, быстрее нарвутся. Что Гарри воспримет спокойно, а что вызовет у мальчика возмущённый протест, вплоть до побега из дома, не угадает никто. Взять хоть его последнюю выходку с клятвой. Редкостное даже для Гриффиндора нахальство. Можно, конечно, было б надавить авторитетом. Всю школу Гарри бы не спрятал, а для заложника и просто знакомый бы подошёл. Тем более, мальчик в таком случае обещал спасать всех. Ни на турнир, ни на планы Тома этот взбрык не повлиял. Вот только Гарри Поттер записал бы его, Дамблдора, во враги, а это нехорошо. Тревожно уже то, что четырнадцатилетний мальчик допустил мысль, что директора школ, преподаватели и работники министерства позволят умереть случайным детям, не дававшим своё согласие на участие в турнире. Настолько не доверяет взрослым? Это может плохо кончиться. Достаточно ли будет клятвы, чтобы изменить отношение Гарри? Всё-таки она заставляет чувствовать себя неуютно. Надо будет усилить меры безопасности. Например, устроить постоянное наблюдение за участниками турнира. И зрителям интересней будет. Вторым источником резких движений может стать Северус Снейп. Вроде бы он всё понял. У него нет причин ждать от Лили Поттер тёплой встречи. До третьего тура и её личного посещения школы можно рассчитывать, что всё останется как есть. Вроде бы. Как же всё хрупко.

Гарри

Наша совместная прогулка по школе породила массу слухов. Этим мы подтвердили, что вместе на балу появились не случайно. Совету Дамблдора я последовал. То есть убедился, что помню все использованные нами летом под водой заклинания. И разговаривая через сквозное зеркало с Римусом, выучил то самое поисковое заклинание, при помощи которого он обозначал место, откуда прилетел якорь. Помогая Свете с домашними заданиями, я обнаружил, что очень многое на втором курсе прошло мимо меня. Впрочем, то же самое я замечал, делая свои домашние задания. Надо бы как-то начинать учиться на уроках и своевременно. Но анализируя своё поведение, я заметил, что с трудом удерживаю в голове две мысли, о третьей едва вспоминаю, на уроки уже байтов не хватает. Поэтому приходится постоянно напоминать себе о списке важных дел:

Выяснить текст пророчества.

Узнать, насколько хорошо знакомы Грюм и Дамблдор? А значит, планирует ли господин директор воскрешение Воландеморта или нет?

В любом случае, не ответив на эти два вопроса, я не смогу избавиться от основной проблемы. Я даже не смогу понять, кто является основной проблемой: Воландеморт или Дамблдор.

И да, уроки! У меня опять исчезли все мысли об уроках!

Гермиона взяла под плотный контроль Рона. И поскольку она сговорилась с Мэнди, бедняга не смог даже мяукнуть в знак протеста. Единственное: вечера Гермиона теперь проводила с Крамом. А когда закончились каникулы и значительно убавилось свободного времени, они просто садились рядом в библиотеке. Я тоже проводил там немало времени в поисках того, не знаю чего. Как ни странно, ответ на первый вопрос я нашёл совершенно случайно, в истории магии. В главе, посвящённой знаменитым предсказаниям, было мельком сказано, что их должны записывать для Отдела Тайн. Как говорится, должны, но не обязаны. Тем не менее, мама обещала проверить, не хранится ли в Отделе Тайн нечто, касающиеся меня.

И таки оно там хранилось, но взять пророчество, кроме меня и Воландеморта, никто не мог. Придётся ждать каникул.

Профессор Грюм, к моему глубокому счастью, школу не покинул и с началом второго полугодия приступил к занятиям. То ли он внимательнейшим образом изучил воспоминания Крауча. То ли наоборот, Крауч перед каждым уроком консультировался с Грюмом. Но большинство учеников замены не заметили. Более того, мне кажется, некоторые пребывали в абсолютном неведении о том, что всё первое полугодие у нас был другой преподаватель.

Слизеринцы привычно испарились, стоило закончиться уроку. А Гермиона ещё говорит, что в пределах Хогвартса нельзя трансгрессировать. Всё дело в правильной мотивации. Впрочем, Гриффиндорцы тоже со сборами не затягивали, их ждал обед.

— Идите, у меня к профессору пара вопросов, — подтолкнул я Рона с Гермионой в сторону двери. Как эту пару вопросов задать потактичней, мне таки придумать не удалось. Не то чтобы я об этом часто думал. Так, пару раз… вспоминая список дел. Надо обсудить с кем-то умным и осведомлённым, по какой причине у меня повышенная рассеянность мыслей. Может, зелья какие попить следует.

— Скажите, пожалуйста, вы с профессором Дамблдором настолько мало знакомы, что он не распознал подделку, или я влез в какой-то хитрый план и всё испортил? — в результате без излишнего такта спросил я, почти напрямую. Но увидев зверскую рожу профессора, быстро добавил:

— Прошу прощения, мне просто любопытно, очень.

— Мне тоже любопытно, — прохрипел Грюм, криво осклабившись, — но если и существовал какой-то план, я о нём не знаю. Иди, тебя друзья ждут.

— Да, конечно, спасибо.

Потрясно. Если я хоть что-то понимаю, Грюм полагает, что Дамблдор должен был опознать подделку. Но сам с директором не объяснялся. Возможно, он прекрасно представляет, что ему скажут, и не хочет чувствовать себя дураком.

Прогулку в Хогсмид назначали на середину января. Я вышел из Хогвартса утром, самым первым. Учитывая, что мело не переставая уже месяц, дорогу себе пришлось прокладывать волшебной палочкой. Но мы договорились встретиться с мамой в домике Саха пораньше. Несмотря на нашу прошлую встречу и постоянные разговоры по сквозному зеркалу, я всерьёз волновался. И ведь не было ни одной маломальской причины. Мама тоже порядком нервничала и, придя на встречу даже раньше меня, мерила шагами небольшую гостиную в хогсмидском домике.

Наверное, когда-нибудь это пройдёт. Наверное, когда-нибудь я буду воспринимать её как нечто само собой разумеющееся. А она привыкнет, что мне четырнадцать лет, а не полтора года. Наверное. А пока при каждой встрече будет возникать эмоциональный раздрай. К счастью, когда начали подтягиваться остальные участники совещания, мы уже были вполне адекватны. Сначала появился Сириус, гладко выбритый, элегантный и заботливый. Мне досталось крепкое объятие, маме какой-то странный проверяющий взгляд. Не менее странного взгляда, только уже с отрицательным знаком, удостоился Билл. Он был непривычно смущающимся, на меня смотреть вообще избегал, глядя на маму, краснел, глядя на Сириуса, а потом и на Римуса, хмурился. Римус извиняющеся пожал плечами, будто всё это безобразие дело его рук. Последними явились Рон с Гермионой. Гермиона оценила накал страстей, проверила мою реакцию и позволила дрогнуть уголкам губ в понимающей улыбке. Единственные, кто ничего не заметил, это мама и Рон. Первая была слишком увлечена ролью матери, чтоб заметить, что внезапно оказалась в роли роковой женщины. (Хорошо хоть наобниматься мы успели). Второй просто высокими материями не интересовался.

Я поспешил перейти к делу, пока кто-нибудь что-нибудь не брякнул. Рассказывая более подробно о свойствах артефакта времени и увиденном нами фрагменте тысячелетней давности, я размышлял о том, насколько разумно допускать в теоретически опасное место двух мужчин, интересующихся одной женщиной. Билл мне там нужен как разрушитель заклятий. Специалист в тёмной маги тоже бы не помешал, но его присутствие не критично. Вот только не пустить Сириуса в Тайную Комнату, всерьёз не обидев, не получится. Ладно, зайдём с другой стороны, что будет безопасней, мамино присутствие в Тайной Комнате как наблюдателя или её отсутствие как раздражающего фактора.

Когда рассказ я закончил, и мы перешли к обсуждению подробного плана проникновения в Тайную Комнату, выяснилось, что думать уже не о чем — идут все.

Впрочем, Билл, когда речь зашла о деле, дёргаться и смущаться перестал, а стал наоборот серьёзным и сосредоточенным.

— Кстати, что будем делать с артефактом? — спросил я народ. — Я помню, что по исполнению плана обещал разделить золото, из которого он сделан, но мне жалко ломать игрушку. Если это не слишком дорого, я его лучше выкуплю.

— Не дури! — в хоре я чётко различил голоса Сириуса и Римуса.

— Если б не ты, мы бы вообще этот клад не поехали искать, — чинно добавила Гермиона.

— Если ты желаешь оплатить золото, — ехидно-ехидным тоном продолжил Сириус, — то я желаю оплатить браслет, — и он продемонстрировал всем упомянутый браслет, подняв руку.

— А столь полезный артефакт, тем более созданный Поттером, стоит как всё найденное нами золото вместе взятое.

Все задумчиво осмотрели свои браслетики. Билл попытался препарировать взглядом браслет Рона, потом переключился на мамин. Её браслет, в отличие от остальных, тянул на гордое звание ювелирного украшения. На тонкой серебряной полоске переплетались золотые листья клёна. С украшения Билл переключился на маму и снова смутился.

— «Тем более созданный Поттером» — это из-за семейного таланта? — спросила Гермиона несколько напряжённо.

— Ну да, — подтвердил Сириус, таким тоном будто у него уточнили мокрая ли вода.

— В дневнике что-то такое было, и Света на балу рассказывала, но мне казалось это сказки, которые потомственные маги рассказывают своим детям.

— Нашла из-за чего расстраиваться, — фыркнула мама. — Не станешь же ты теперь искать себе мужа по специальности, а потом детям, внукам и правнукам. И так пока ремесло не превратится во врождённый талант.

У Гермионы по ходу маминой речи глаза раскрывались всё шире и шире. Видимо, она пыталась представить себя занимающейся столь странными вещами.

— Поначалу это происходило само собой, — мягко подхватил Римус. — Каждый клан являлся маленьким государством, свято берегущим свои секреты. При таком подходе было крайне трудно собрать знания в разных областях. То, что сейчас вы спокойно можете найти в Хогвартской библиотеке, до появления школы являлось тайной какого-нибудь клана. Да и с появлением Хогвартса всё далеко не сразу изменилось.

— А маглокровки? — спросил я, пытаясь мысленно составить общую картину. — Как они вообще входили в магический мир без Хогвартса?

— А кому как повезёт, — весьма легкомысленно ответила мама. — Кто-то мог пойти в обучение к деревенской ведьме, так никогда и не узнав о существовании магов. А кого-то могли ещё в детстве купить или украсть у родителей. Действительно сильный клан мог принять всю семью маглокровки. Но тут уже зависело от характера маглов.

— У некоторых и украсть не грех, — от души высказался я. У мамы, Рема и Сириуса на редкость одинаково сверкнули глаза. Гермиона, кажется, сегодня не собиралась бороться ни за чьи права. Она задумавшись накручивала коричневую прядку на палец.

Зато у Рона проснулась тяга к знаниям.

— Откуда ж тогда взялись чистокровные? — спросил он, неопределённо помахав рукой.

— После маго-магловской войны, — издалека начал повествование профессор Люпин, — произошло некоторое объединение магов. В основном в трёх точках: министерство, больница и Хогвартс. Сила клана перестала измеряться количеством магов. Появилась возможность присмотреться к маглокровкам во время обучения. Те же, кто не вошёл ни в один клан, со временем выросли в чистокровных. Не все конечно, но многие.

— Так Малфои произошли от маглокровок, забракованных кланами! — Рон заржал так, что Гермиона, вздрогнув, очнулась. Впрочем, напоминать парню о приличиях никто не стал. Наоборот, каждый улыбнулся чему-то своему. Кто-то лишь уголками губ, а кто-то во все тридцать два зуба.

— Если семейные таланты реальны, получается, что и родовая магия тоже, — припечатала очнувшаяся Гермиона.

И мама, и Сириус серьёзно кивнули.

— Разумеется, магия рода более чем реальна и по-своему разумна, но до семнадцати лет для вас это не актуально.

По тому, как напрягся Билл, слушая лекцию профессора Люпина, мне стало понятно, что Уизли о магии рода ничего не знают, не только Рон. Но подробностей я попросил не поэтому, а для полноты картины. И лекцию продолжил Сириус.

— Магия рода существует для поддержания защиты родового гнезда. Оберегает его от негативного влияния времени и защищает членов рода от магического давления. Несколько раз в год совершеннолетние маги рода проводят обряд, сбрасывая магию в имя рода. Ну, поддержание защиты и так понятно, а остальное… Родовые дома не разрушаются и не стареют. Время в них течёт как и положено, вещи же старятся медленнее. Но тут магия может проявить самостоятельность, какую-нибудь куклу взять под покровительство, а дорогое платье предоставить своей судьбе. Книги, естественно, особо оберегаемы, даже совсем детские.

— А что такое магическое давление? — поторопила Гермиона, задумавшегося было лектора.

— Маги склонны менее критично относиться к словам более сильных. И дело не в том, что маг может воспользоваться силой для большей убедительности. А просто в самом факте. Там, где равному потребуется долго объяснять и доказывать, сильному бывает достаточно сказать пару общих фраз, и собеседник, полностью поверив, сам додумает детали. Вот от этого и прикрывает магия рода. И чем больше поколений в роду, тем сильнее прикрытие. Когда я сбежал из дома, меня из рода вычеркнули. Дядя Чарльз, твой дед, Гарри, принял под покровительство своего рода. Тогда родовая магия Поттеров была самой сильной. Род сам по себе довольно древний, так в него влился ещё более древний род Певереллов со своей родовой магией. Во время войны Воландеморт раздобыл где-то «Аленький цветочек», — тон Сириуса не располагал к веселью, поэтому я просто спросил:

— Что? — удивлённо-удивлённо.

— Ну да, странное название. Это артефакт, придуманный для штурма родовых гнёзд. Создаёт пламя, сжигающее как материю, так и магию. Что-то вроде адского пламени, управляемого и направляемого. Когда огонь в буквальном смысле окружил особняк, старшие Поттеры погибли в бою, магия рода просто выкинула Джеймса ко мне. К тому времени, как мы добрались до гнезда, пламя, упакованное в щит магией рода, сократилось до шара трёх метров в диаметре, а по остальной территории, бывшей раньше особняком, гуляла пепельная пыль. Ни развалин, ни головёшек. И тела Поттеров, со следами смертельных проклятий, но без единого ожога. До этого пали родовые гнёзда Пруэттов, Боунсов, Эбботов. И вот стало ясно почему. Только те гнёзда именно пали и были разграблены. А у Поттеров не только поживиться не удалось, но и «Аленький цветочек» потеряли. Я, кстати, был там после побега…

— И что? — спросили мы хором.

А я задался вопросом, что именно просила привезти младшая дочь купца. Ведь все легенды имеют под собой какое-нибудь основание.

— Огненный шар диаметром в метр, — тем временем отвечал на заданный вслух вопрос Сириус. — С одной стороны хорошо. Есть надежда, что магия рода всё же одолеет «Аленький цветочек», и ты, Гарри, что-нибудь из наследия получишь. С другой, долго она там провозится, а ты всё это время без поддержки родовой магии. Нет, если б её вообще не было, я бы к своей подключил, а так…

— Мы с Джеймсом до самой смерти проводили обряды для своей магии, — в голосе мамы слышалась светлая грусть.

— Сириус, ты же говорил, что тебя вычеркнули из рода, — спросила хмурая Гермиона. — Как же ты введёшь Гарри под его защиту?

— В том-то и дело, что вывели, я не сам вышел. Поэтому магия вновь приняла меня, стоило появиться в родовом гнезде. И поверь, я отлично почувствовал разницу.

— В каком смысле?

— В каком? Тогда, летом, после поимки и побега мы поговорили с Дамблдором, и он легко убедил меня, что Гарри будет лучше, если я буду держаться подальше, и пока я не получил письмо, я всерьёз собирался убраться, и чем дальше, тем лучше. Сейчас весь тот разговор воспринимается совсем иначе. И покровительство родовой магии тоже. Но как ввести Гарри в Род Блэков, не выведя из рода Поттеров, я придумать не могу.

— И не надо, — сказал я, тут же подняв руки, пресекая возражения Сириуса. — Родовая магия спасла отца, она приняла бой, осталась прикрывать отход и продолжает воевать, несмотря на то, что о ней более десяти лет никто не вспоминает… — у меня перехватило дыханье. Перед глазами мелькнули фрагменты далёкой Второй мировой. Я тряхнул головой. — Сириус, как только начнутся каникулы, отведёшь меня туда. Помочь не могу, так хоть скажу, что помню, ценю и как только, так сразу.

На меня смотрели… странно на меня смотрели, если честно. Все, кроме Билла, тот пребывал во время обсуждения родовой магии в мрачной задумчивости. И что-то мне подсказывает, слышит о ней впервые.

— В нашей семье нет родовой магии, — хоть и неохотно, но всё же ответил он на мой вопрос. — И никаких обрядов мы никогда не проводили.

Сириус и Римус переглянулись с неожиданно для меня подкованной в чистокровности мамой. И последняя протянула.

— Это нужно с родителями говорить, а ещё лучше с бабушками, дедушками.

— Не факт, что они знают, а если знают, то скажут. Лучше всего для развязывания языков пригрозить, что начнёте проводить обряды, создавая родовую магию Уизли, — тут же выдал мародёрский план Сириус.

— Почему пригрозить? Может, просто лучше начать, — спросил Рон, обеспокоенный тем, что у других есть игрушка, а у него нет.

Билл молча сверлил взглядом подозрительно доброго Сириуса.

— Не вздумайте, там что-то серьёзное произошло, ещё на проклятье нарвётесь, — строго одёрнул обоих Уизли профессор Люпин.

Все замолчали, каждый обдумывал что-то своё.

— А кто собственно победил в прошлой войне? — в напряжённой тишине спросил я.

— То есть? — на меня вопрошающе уставились шесть пар глаз.

— То и есть, — подивился я чужой недогадливости. — До войны министерством рулили кланы, а кто после войны? И главное, кто теперь?

Мне казалось, что отвечать будет Билл, ну или хотя бы Римус, но ответила мама.

— После войны самые сильные позиции были у Дамблдора, но он не смог использовать это в полной мере. Чистокровные и клановые имели примерно равное влияние. Сейчас же у чистокровных и Дамблдора примерно равные позиции, но у чистокровных, чуть больше влияния. Клановые идут в хвосте и весьма далеко.

— Жаль, — вздохнула Гермиона, — мне понравились их принципы.

— Напрасно. Не надо думать, что при правлении кланов в магическом мире процветал золотой век. Римус не зря назвал кланы маленькими государствами. Пусть министерство кое-как объединило магов, но в любом деле каждый клановый в первую очередь думал об интересах клана, а уже потом о деле. Грубо говоря, аврор, придя на место преступления, для начала прикидывал, как само преступление отразится на его клане, стоит ли искать преступника, и если найдёт, то стоит ли его сдавать министерству, или с преступника можно взять что-то нужное клану. И так во всём.

На глазах Гермионы рушилась ещё одна сказка. Неизвестно какая по счёту, с тех пор как она узнала о магическом мире.

А я понял, каким образом кто-то смог перепутать оцепенение от взгляда василиска с укусом акромантула. Просто этот кто-то решил, что их клану потомок Слизерина под колпаком пригодится. Заодно становится ясным, почему Хагрид так легко отделался. Всё-таки поручительство учителя трансфигурации, ещё даже не успевшего стать победителем Гриндевальда, это слишком мало, чтоб отмазать от ответственности за убийство. А тут виновного вроде как определили. Но не так чтобы и совсем. В Азкабан-то никто не сел. Значит дело можно в любой момент вернуть в разработку. Не удивлюсь если кланы этих горе-следователей первыми попали под раздачу Упсам.

— Ой, мы же с Мэнди договорились встретиться, — спохватился Рон и, наскоро попрощавшись, убежал.

Следом убежала Гермиона, выкинув из головы все лишние мысли. Она так же договорилась о свидании с Виктором. Билла утащил Римус под предлогом подготовиться к завтрашнему делу. И у нас получился совершенно семейный выходной. А со Светой я вечером на астрономической башне погуляю. Недолго, потому что завтра рано вставать. Час икс решили назначить в полшестого, когда ходить по школе уже можно, но никто ещё не ходит.

О неумении удерживать в голове более одной, ну в крайнем случае двух мыслей, я поговорить опять забыл. Может, всерьёз обдумать, почему? Хочу быть для мамы самым смелым и умным? Боюсь, что Сириус перестанет поддерживать мои начинания? Тем более, что в первый раз, пусть и наполовину, но я облажался. А тут ещё с головой, оказывается, проблемы. Отловить, что ли, Римуса пообщаться?

— Рон, скажи честно, ты хочешь прославиться? Попасть в газеты и всё такое, — спросил я, лёжа в воскресенье вечером в своей кровати. Рон на соседней койке мечтательно улыбнулся и выдохнул «да».

Ну что ж, почему бы не помочь лучшему другу осуществить свои желания и набрать проблем на пятую точку.

— Тогда тебе придётся выучить змеиный язык. Полагаю, недели хватит, — веснушчатая мордочка Рона выражала сомнение по поводу реальности моих планов. Но сомнения я отмёл, пользуясь неоспоримыми аргументами.

— Да будет тебе известно, мой друг, что Света владеет заклинанием, которое позволяет, недолго правда, понимать любой язык. Более того она научила этому заклинанию меня. А когда маг наносит заклинание перевода сам, зная нужный язык, заклинание действует дольше. И самое главное, если достаточно долго говорить на неизвестном языке, пользуясь чарами перевода, язык перестаёт быть неизвестным. Ну по крайней мере те слова, которые, ты произнёс не раз и не два, останутся в памяти. Единственное, что у меня вызывает сомнение, это моя змееустость. Ведь по сути я не знаю язык змей, я на нём просто говорю. Но ничего страшного, не так, так эдак всё получится.

— А зачем оно вообще надо? Зачем язык учить? — отстранённо спросил Рон, витая в облаках.

— Зачем? — переспросил я задумавшись.

Дело в том, что поход в Тайную Комнату прошёл штатно. Пришли как на экскурсию, прошлись по расчищенным коридорам. Больше всего волнений вызвало знакомство мамы со Светой. Можно подумать, я невесту в дом привёл. Маленькие мы ещё, пока Хогвартс закончим, всё тысячу раз измениться может.

После Билл с Сириусом обнюхали все углы Тайной Комнаты. В процессе, мы дважды вызывали Добби с провизией и устраивали пикник. После обеда я наконец-то получил разрешение прошипеть заветную фразу, статуя вместе с куском стены отъехала, но в образовавшуюся дверь нас никто не пустил. И сколько мы с Гермионой ни вытягивали шеи, ничего интересного не разглядели. Просто покрытый пылью угол комнаты.

Мы от скуки пошли расчищать оставшиеся завалы и укреплять стены с потолком. Дорасчищались до очередной двери со змейкой.

— Откройся, — прошипел я на змеином.

О том, что можно позвать наших экспертов по проклятьям, никто не подумал. Нафиг, нафиг, ещё и под этой дверью целый день сидеть. Ход, как оказалось, вёл в слизеринскую гостиную. Хорошо хоть в тёмный закуток, да ещё и гобеленом завешенный. Но это многое объясняет.

— Риддл вполне мог открыть ход в своей гостиной случайно или специально найти. А когда его в Тайной Комнате завалило уже, вышел через туалет девочек.

— Действительно, ведь до появления Плаксы Миртл туалет был рабочим, и у Риддла не было возможности вести там поиски, — согласилась Гермиона.

— Если кто хочет, можно зайти, — порадовал нас подошедший Сириус. — Только учтите, там мумия лежит. Возможно, самого Салазара Слизерина.

— Это что же получается, он не ссорился с коллегами и не уходил из Хогвартса? — возмутилась Гермиона.

— Никому нельзя верить, — поддержал я её, глубоко вздохнув. Мама хихикнула совсем по-девчачьи и напомнила:

— Вы с выводами не спешите. Неизвестно, чья там мумия.

— А что-нибудь интересное, ну кроме мумии, там есть? — спросил Рон.

— Книги!

— Дневник!

— Лабораторные записи!

Хором начали предполагать дамы.

— Я вообще-то имел в виду ценности, — закатив глаза, пояснил Рон.

— Ценности есть. Несколько золотых котлов разного размера, серебряные кувшинчики и подсвечники. Есть одна тетрадка, но что это, дневник или лабораторный журнал, пока не ясно. Но чары на ней серьёзные. Всё остальное от любого движения воздуха рассыпается прахом.

Как оказалось, Сириус абсолютно точно обрисовал наши находки. Мумия, возможно Салазара Слизерина. Очень нетоненький фолиант, возможно, исписанный самим Салазаром Слизерином, и некоторое количество лабораторной утвари из драгметаллов. Мама быстренько скопировала фолиант для каждого желающего.

— Учтите, года через два заклинание потеряет силу. К тому времени текст нужно перенести на реально существующий пергамент, — предупредила она.

И Света, и Билл на её действия смотрели ну очень недоверчиво. И даже проверили копии, сравнив их с оригиналом. Судя по ехидной ухмылке Блэка и загадочному блеску в жёлтых глазах Рема, эти двое, в отличие от нас, понимали в чём дело.

— Неужели на книге не было запрета на копирование, она ведь зачарована по самое не могу? — вопросила потолок Света.

— Был запрет и сейчас есть. Я перед вашим приходом проверил, — с этими словами Билл бросил на книгу несколько диагностирующих чар, по ходу действия комментируя реакцию на них.

— Пф-ф, — фыркнул Сириус. — Лили такие мелочи никогда не останавливали.

— Ничего себе мелочи, — не согласилась Света.

— Научите меня, пожалуйста, — попросила Гермиона.

А у меня в тот момент начал зарождаться новый план. Не такой грандиозный, можно сказать, с маленькой буквы, но весьма многообещающий. Ведь жаль будет, просто по-человечески, оставлять Салазара без захоронения. Когда каждый маг считает его не то идиотом, не то маньяком. Значит нужно обнародовать тайную лабораторию в Тайной Комнате и опубликовать записи Слизерина вместе с переводом. Но хорошо бы при этом самому не засветиться, как рождественский фонарик. Если Рон откроет все двери, говоря на змеином языке, а Гермиона скопирует для мисс Скитер записи Салазара, я могу просто постоять в сторонке и понаблюдать за выражением лица господина директора.

На изучение змеиного языка стала уходить львиная доля свободного времени. И Гермиона, и Света также пожелали научиться шипеть. Но демонстрировать благоприобретённые навыки широкой общественности девочки не собирались, Гермиона, добрая душа, пыталась отговорить от подобной глупости и Рона, но потерпела сокрушительное поражение. Света как-то незаметно присоединилась к нашим утренним тренировкам. Не то чтобы я её не приглашал — пригласил конечно, но не планировал. В отличие от всех прочих, которые просто не смогли меня послать, она сама напросилась. Заклинание копирования замагиченных от копирования книг довольно легко освоили все ученики, кроме Рона. Фокус оказался прост до изумления. Нужно, произнося заклинание, иметь в виду фломастеры и бумагу, а не перо, пергамент и чернила, на которые рассчитаны все заклинания так или иначе связанные с письменностью. А ведь их много, заклинаний этих. Наверное, поэтому волшебники до сих пор, по старинке, пишут пером на пергаменте. Лень им такую прорву заклинаний переделывать. Рон быстро сдался, тем более, что по словам мамы, ни один чистокровный из её знакомых этот фокус освоить не смог. А ведь она даже альбом с фломастерами дарила, для наглядности.