Теневой Танцор (гет)

— Ни слова! — шикнула Гермиона на глумливо улыбавшуюся Софию. — И без твоих подначек тошно.

Попытка аппарации не удалась, очередная попытка открыть дверь — провалилась, и Гермиона, тряся обожженными пальцами, спустилась в незапертую лабораторию. Морган, поначалу явно колебавшаяся между желанием последовать за ней и вытянуть ноги на низкий пуфик у кресла, выбрала второе. Подходил к концу седьмой месяц беременности, и огня и энергии, раньше бивших через край, в Софии стало в разы меньше.

В подвале, как всегда, была идеальная чистота. Лишь на столе по центру комнаты, где обычно стояло полдюжины разномастных котлов с зельями для Пожирателей смерти, лежали толстые папки с бумагами и несколько флаконов с разноцветными жидкостями.

Баночку с оранжевой мазью найти Гермионе не составило труда, потому что часть зелий перекочевали с закрытых стеллажей на стол. Кроветворное, восстанавливающее, обезболивающее — набор был стандартным. Лишь пузатый непрозрачный фиал выбивался из общей массы. Косым бисерным почерком на куске пергамента под ним было написано назначение: «вызывает роды».

Нахмурившись, Гермиона поставила зелье обратно, а на глаза ей попалась тонкая коричневая книга, лежавшая на самом верху кипы пергаментов.

— Ребекка Каррингтон, — прочитала она мерцавшие в холодном электрическом свете слова. Пролистав несколько страниц, Гермиона поняла, почему Северус не рассказывал ей о своей находке. Дневник был пуст.

В той же папке лежали уже знакомые ей записи о ядах и ртути, вырванная страница из книги с рецептом зелья, в котором была и русалочья чешуя, и кровь единорога, а также еще один пергамент, прочитав заглавие на котором, Гермиона задохнулась от страха.

Завещание.

Не желая даже думать об этом, она затолкала лист в середину стопки и придавила сверху дневниками Ребекки. У них с Северусом случится очень серьезный разговор, когда — не если, а когда! — он вернется.

— Грейнджер, ты оглохла? — недовольно раздалось позади нее, а следом послышались тяжелые, неуверенные шаги: с тем, как часто у Софии кружилась голова, крутая лестница в подвал с выщербленными ступенями становилась для нее настоящим испытанием.

— Не спускайся, я уже иду, — громко ответила ей Гермиона, невольно отметив дрожь в своем голосе.

— Я тебя просила снейпово варево от спазмов взять. И, вообще, Трис пихается так, будто собралась пробиваться наружу с боем, — пожаловалась Морган, а потом зазвучали ее удаляющиеся шаги.

Наколдовав стакан с водой, Гермиона добавила в него несколько капель зелья и повернулась к выходу. Подавив в себе нервную дрожь при мысли о том, что такого мог задумать Снейп, если положил на видном месте завещание и заставил ее остаться в стороне от боя, она метнула подозрительный взгляд на записи Ребекки.

Что такого знал Северус, чего не знала она?

— Грейнджер, твою мать! — заголосила София, склоняя на разные лады всех ее родственников.

— Да иду я, — крикнула Гермиона в ответ и, уже не раздумывая, схватила книгу. Вдруг отвечать умел не только дневник Тома Реддла?

* * *

Он смотрел в багровые глаза с тонкими кошачьими зрачками и ощущал триумф. Сила плескалась в нем бескрайним морем, жажда крови кипела под бесстрастной маской, а все его существо нетерпеливо рвалось в бой.

— Именно так, мой Лорд. Этой ночью мальчишка Поттер вместе с бойцами Ордена Феникса попытается ускользнуть, — вкрадчиво произнес Снейп, открывая свое сознание для холодного, безжалостного вторжения.

Он знал, что Волдеморт почувствует внутри него: хищника, захваченного азартом охоты. Существо, все помыслы которого сводились лишь к власти и могуществу, а единственным желанием было добраться до Поттера и бросить его растерзанное тело к ногам Хозяина.

— Почему изменились планы, Северус? — потребовал Темный Лорд, а Снейп в ответ воскресил в своей памяти недавнюю сцену: письмо Поттера, портал, недовольство его жены, которую он вынудил остаться в стороне от битвы. — Очень хорошо, — удовлетворенно прошипел Волдеморт. — Она ни о чем не догадывается?

— Нет, мой Лорд, — склонил голову Снейп, почувствовав, что атака легиллимента прекратилась.

— Ты все еще считаешь, что она сможет смириться с новой властью? Не слишком ли близко твоя грязнокровка была к Дамблдору? — не в меру тихо и чересчур спокойно, чтобы обмануть кого-либо. И не нужно было быть гением, чтобы понять, что Волдеморт задавал совсем другой вопрос: не станет ли Гермиона оплотом сопротивления, если останется в живых.

— Она верит мне, — позволив губам изогнуться в чуть заметной усмешке, произнес Северус. — И теперь вынуждена подчиняться. Она не доставит вам хлопот.

Темный Лорд едва склонил голову, что могло оказаться как согласием на просьбу своего слуги, так и размышлением о том, как его наказать за дерзость.

— Посмотрим, — ответил красноглазый монстр и протянул руку: — Портал. Поттер сам его сделал?

Не колеблясь ни секунды, Северус достал из складок мантии небольшую прозрачную сферу и увеличил ее до реальных размеров. Внутри хрустальной клетки зависла серая лента.

— Да, мой Лорд, портал ведет точно в дом его родственников на Тисовой улице, однако, не думаю, что мальчишка справился совершенно самостоятельно. Навряд ли Балорт оставил Поттера одного дожидаться Орден Феникса. Наш противник слишком предусмотрителен для такой оплошности. — Бросив быстрый взгляд на опиравшуюся о высокий стул Беллатрису, Снейп, вложив с голос всю убедительность, на которую только был способен, добавил: — Позвольте отправиться с вами, и тогда я смогу отвлечь Балорта.

— Ты не посмеешь отобрать мое право! — взвизгнула Лестрейндж. — Мой Лорд знает, что я его самая преданная последовательница!

— Боец из тебя сейчас посредственный, Белла, — снисходительно бросил ей Северус, кивком головы указав на ее располневшую талию, хоть и сокрытую просторной мантией, но все равно дававшую представление о причинах подобных изменений.

И хотя Снейп знал, что Белла была в данный момент могущественней многих в этом зале, потому что в ее крови плескалась часть магической силы Софии, он не стал упоминать об этом.

Тяжело дыша, ведьма выкрикивала бессмысленные фразы, но это больше походило на мольбу Хозяину:

— Я не останусь в стороне! Я должна быть там!

Но Волдеморт не обращал на их перепалку внимания, рассматривая сферу в руках и пребывая в раздумьях.

— Довольно, — властно оборвал ее возмущения Темный Лорд через некоторое время. — Со мной отправится Северус.

Прикоснувшись к краю серой ленты, Снейп почувствовал рывок, будто его внутренности подцепили за крюк и дернули со всей силы, а в последнее мгновение перед перемещением уши заложил полный разочарования вопль Беллатрисы Лестрейндж.

Секунда — и все стихло.

* * *

В том, что в эту ночь ей не уснуть, Гермиона поняла сразу после того, как ушел Северус. Застыв у окна, до боли в глазах всматриваясь в ночной мрак, она надеялась увидеть высокую темную фигуру мужа. И даже со всей ясностью понимая глупость своих ожиданий, она не могла сдвинуться с места.

Дневник Ребекки, с чуть пожелтевшими от времени, но девственно-чистыми пергаментными страницами, она оставила у кровати, там же, где и перо с чернильницей, которыми надеялась вызвать ответ в бездушной книжке. Ничего похожего на рассказы Джинни она не увидела, а строчка, написанная ею на последней странице: «Мое имя Гермиона Грейнджер, и я хочу поговорить с тобой», даже не исчезла.

Это была самая обычная тетрадь в твердом переплете. Пустая.

Но, стоя у окна и напрасно ожидая возвращения Северуса, она не могла думать о загадках Ребекки. Гораздо больше Гермиону интересовали загадки мужа, над которыми она ломала голову третий час кряду. Завещание можно было списать на обычную предусмотрительность, но для чего ему понадобился медальон, и как давно он сварил такое специфичное зелье для дочери? Зачем? Ответа не было, как, впрочем, не было и малейшего движения за окном.

Поначалу София, развалившаяся в кресле в гостиной, пыталась вызвать в Гермионе хоть какую-то реакцию обычными колкостями про Снейпа, а потом, плюнув на это бесполезное занятие, принялась напевать какую-то незнакомую песню себе под нос. Гермиона не знала, чем были вызваны перемены в Морган: раньше девица, как заправский цербер, не выпустила бы ее из стальной хватки, пока не добилась бы скандала, но за последний месяц, который они провели бок о бок, София сильно сдала. Словно устала от своей роли непокорной узницы и потеряла всякий интерес к тому, чтобы трепать нервы окружающим. Она все больше погружалась в меланхолию, зябко кутаясь в побитую молью шаль и огрызаясь больше для вида, нежели из страстного желания уязвить, как раньше.

Через полчаса бесплодных ожиданий Морган пожаловалась на усталость и исчезла на втором этаже, а Гермиона, словно вознамерилась стать памятником тревоге и скорби, еще более недвижимая, чем раньше, продолжила смотреть в окно. И даже лист пергамента, который она нашла в книге о магических браках и крепко сжимала в руках — иногда казалось, что предусмотрительность шпиона граничила или с ясновидением, или (что более вероятно) с паранойей, — больше не притягивал ее взгляд каждые несколько минут.

«Прости, но я не мог поступить иначе. Я люблю тебя».

Какой смысл был в его признаниях, если записка говорила слово «Прощай» отчетливей, чем завещание? Он не собирался выжить в этой битве.

— Грейнджер! — перекрытия старого дома немного приглушили голос Софии, но все равно казалось, что девица с луженой глоткой кричала свои слова если не за спиной, то, максимум, за дверью. — Я заберу у тебя эту книжку почитать!

Легкая улыбка тронула губы Гермионы от осознания своего маленького педагогического успеха: рыскать по чужим комнатам София так и не отучилась, но стала хотя бы предупреждать о том, что что-то взяла из вещей.

«Хорошо», которое хотелось крикнуть ей в ответ, так и не прозвучало, потому что Гермиона поняла, что ее, не обладающую такой же силой легких, попросту не услышат наверху.

Поднявшись по потайной лестнице, Гермиона застала Софию в дверях своей спальни.

— Вот черт, я надеялась, что это книга по зельям, а это даже не лабораторный журнал, — недовольно наморщилась Морган, листая записи Ребекки. — На, мне не интересны излияния очередной родственницы Снейпа.

И онемевшая от удивления Гермиона взяла дневник в кожаной обложке.

На авантитуле зелеными чернилами стояла надпись: «Собственность Ребекки Каррингтон», а каждая страница в дневнике оказалась исписанной изящным косым почерком.

* * *

Первым, что произнес Северус, оказавшись посреди гостиной, было едва слышное «Протего!». Нет, он не ожидал ловушки, но все же за лучшее счел закрыть себя и Темного Лорда от возможной атаки.

Тишина давила на барабанные перепонки; обостренные жаждой крови чувства, казалось, реагировали на каждое почти незаметное движение вокруг: сквозняк, легко потянувший сквозь цветастые занавески, плавные, скользящие движения Волдеморта по левую руку от него — Снейп улавливал все.

Торопливые, не в меру громкие шаги послышались на лестнице и стихли при приближении к комнате. Огромный, раскрашенный в цвет серебра и крови магнит, который тянул Северуса броситься вперед и разорвать на куски мальчишку, застыл за дверным проемом, всего в нескольких ярдах от них. Как просто — пробить хлипкую кирпичную стену заклинанием, чтобы брызнувшая кровь перепачкала эти отвратительно-светлые стены убогого маггловского жилища…

Снейп подавил в себе кровожадные порывы. Еще не время. Чудовище внутри него отозвалось раздраженным шипением.

— Вот и пришло время встретиться нам лицом к лицу, Гарри Поттер, — торжественно произнес Темный Лорд притаившемуся за входом противнику. — Сколько лет я ждал этого момента! — изрек он, ничуть не смущаясь того, что мальчишка не показался им на глаза.

И, как и следовало ожидать, шаг вперед сделал не только Поттер. За его спиной мрачной тенью возвышался Балорт. Белесые глаза встретились с багровыми, и холодный звучный тенор сломал хрустальную тишину:

— Не только ты, мраковское отродье, ждал много лет.

Первый удар пришелся неожиданно: Поттер резким движением выкинул вперед руку с волшебной палочкой и завопил «Сектумсемпра!», отправляя заклинание в самого Северуса. Бесплотные кинжалы полоснули щит, легким перышком прикасаясь к коже.

«Бездарность ты, Поттер», — усмехнулся про себя Снейп, привлекая внимание Балорта ударом невидимого хлыста.

Конечно, оранжевый луч не достиг цели: там, где секунду назад стоял мужчина, с едва слышным хлопком возник небольшой, аспидно-серый юркий сапсан, и, в мгновение ока облетев противников, снова превратился в статного волшебника, вынуждая Волдеморта и Снейпа разделиться.

Темный Лорд отреагировал на перемещение едва ли не раньше, чем оно произошло, и Северус, сделал шаг в сторону, прикрывая собой спину Хозяина.

Поттер был беспечен: бросая заклинания одно за другим, он все еще не понимал, что ни одна из его атак не наносила и никогда не смогла бы нанести Северусу хоть какой-то вред. Ведь даже при том, что теперь его сознание, благодаря влиянию Балорта, было закрыто, Снейп чувствовал мальчишку.

Отбить жалящее заклинание, парализующее и чары помех, сделать шаг вправо, чтобы не дать мальчишке прицелиться в Темного Лорда; пригнуться, чтобы над головой просвистели пущенные Балортом пылающие перья, и подняться на фут над землей, чтобы заклятье обезноживания выбило искры из начищенного паркета — Северус двигался легко и естественно, и ни один из противников не заметил, что ни разу за все время он не атаковал Поттера.

— Ты отобрал у меня мать! — то затихали, то становились громче слова меченного позади Снейпа. — Жалкий плевок волшебства на роду Реддлов!

А в ответ невпопад звучали иные фразы, все так же не дававшие непосвященному никакого представления о теме перепалки:

— Мне наплевать на эту грязную магглу! И ты тоже должен был исчезнуть вместе с ними!

Шальное заклинание попало в безвкусную маггловскую люстру, погрузив бойцов во тьму, и Снейп немедленно отправил сотни танцующих огней к потолку над ними, чтобы не пропустить нужный момент. Это для великих темных волшебников, слишком сроднившихся со своими животными ипостасями, мрак не представлял проблемы. А Северус, вдобавок к отсутствию зрения, был вынужден сражаться с собственной теневой стороной, обезумевшей от вседозволенности ночи и мечтавшей вырвать сердце из хрупкой груди мальчишки, чтобы напоить Эреду его кровью.

Слишком много самоконтроля требовалось, чтобы не поддаться искушению.

За спиной раздавалось рычание, возгласы ликования, какие-то неразборчивые фразы; не раз и не два удары магической энергии приходились в плечо Снейпу, и в какой-то момент стало очевидно, что прервать ожесточенную атаку Балорта можно лишь совместными усилиями.

Пухлое кресло в мелкий цветочек поднялось над полом и настолько стремительно, насколько вообще можно говорить о полете стофунтового предмета мебели, метнулось в сторону Поттера. Мальчишка упал на пол, перекатился, затаившись за перевернутым и опаленным столом.

Недолго думая, Северус обрушил на Гарри нехитрую утварь настенных полок, оказавшихся аккурат над его головой.

— Жалкий трус! — выкрикнул глупец, перекрывая шум и треск огня, пожиравшего занавески на доме. Огромный полыхающий буревестник за спиной Снейпа своим изогнутым клювом вырывал куски пламени, словно лоскуты плоти, из тонкой шеи за треугольной головой змеи. Массивный хвост извивавшейся рептилии, как горящая плеть, бил по стенам и по переломанной мебели, поджигая ее, искореживая и сминая.

Сколь бы ни было велико желание Северуса бросить в Поттера оглушающее заклинание, он не стал этого делать, опасаясь привлечь внимание Балорта к всплеску энергии амулета раньше времени. Оскалившись, Снейп метнул блестящую статуэтку прямо в мелькнувшее темечко героя и прикрыл его, обмякшего, перевернутым креслом.

Адреналин, плескавшийся в крови, боевое безумие, завладевшее им, казалось, увеличивало магические силы в сотню раз, и Снейп был почти уверен, что реши он развлечься жонглированием мебелью в соседних домах — чары левитации подчинились бы ему безо всяких усилий. Самообман, конечно, — ведь он поделился каплей своей крови и могущества с Эредой. Однако перемещение предметов в комнате все еще давалось ему легко.

— Череп я тебе позже залатаю, если выживешь, — шепотом пообещал Северус, призвав выпавшую из руки Поттера волшебную палочку, и, круто развернувшись к сражавшимся волшебникам, применил Экспульсо против Балорта.

Сила двойного взрыва оказалась настолько велика, что стену позади противника разнесло на куски, открывая вид на упоительный в своей безмятежности ночной пейзаж. Только фигуры в черных пожирательских плащах, кольцом окружившие невидимую для них секцию строения в череде безликих, однотипных квартир, нарушали идиллию.

Скопа, мелькнув светлым брюхом, тут же оказалась в противоположном углу помещения, что раньше называлась гостиной, и обратилась в человека.

В момент трансформации анимаг становился уязвим к ментальному воздействию, и нескольких секунд замешательства хватило, чтобы Темный Лорд показал своему сводному брату, насколько он могущественен.

Высокий, звонкий крик закладывал уши. Северус знал, что делал его Хозяин: не ведая жалости, Волдеморт подчинял свою жертву, ломал, выворачивал наизнанку мысли и чувства Балорта, чтобы оставить после себя одну пустую оболочку.

— Что-то запаздывают ваши защитнички, Поттер, — буркнул Снейп, заметив, что Пожиратели смерти, привлеченные оглушительным грохотом взрыва, стали атаковать прозрачный купол защитных заклинаний, возведенных мракоборцами и Орденом Феникса.

Северус знал: Темному Лорду не нужна была помощь, чтобы сломить противника, но, едва заметив шевельнувшегося под перевернутым креслом Поттера, направил волшебную палочку в потолок над Балортом и несколькими точными и сильными заклинаниями подточил перекрытия — никто не должен был помешать предстоящей схватке Волдеморта и пресловутого Мальчика-который-выжил.

Но Поттер, как никто другой, умел нарушать планы. Безоружный, с ссадинами на лице и разбитой головой, он кинулся на Снейпа, полный решимости отвоевать свою волшебную палочку любой ценой.

Конечно это было не вовремя, конечно Северусу пришлось выбирать, между тем, что в эту секунду было важнее: заблокировать Балорта, возможно помешав своему Хозяину окончательно сломить его, или утихомирить мальчишку.

— Экспеллиармус! — воскликнул Снейп, даже не надеясь отшвырнуть Поттера. Задержать — и то было бы успехом.

Щитовые чары Буревестника сработали безукоризненно. Ослепительно-яркая молния, столкнувшись с перламутрово-красным барьером, растворилась. Как вмиг растворилась и связь Северуса с амулетом.

Снова раздался вопль — высокий и оглушительный, будто соколиный крик, — и Балорт упал на колени, цепляясь жилистыми руками за волосы. Магическая сила, словно волна сжатого воздуха при взрыве, ударила от него во все стороны, снося остатки мебели и искореживая препятствия на своем пути. Поттер отлетел к дальней стене — обгоревший карниз привалил его субтильное тело, а осколки стекла из крытого эркера превратили лицо в кровавое месиво; Северус в последний момент успел выскользнуть черной тенью в ближайшее окно, а Волдеморт прикрылся мощнейшим щитом. С жутком грохотом, не выдержав напора, обвалились на голову Балорта израненные Снейпом потолочные балки, подняв в воздух клубящееся одеяло пыли и сокрыв им поле боя.

Пространство вокруг горевшего полуразрушенного дома мягко светилось от заклинаний, которые искрящейся паутиной разбегались по куполу защиты над участком. А звон в ушах, казалось, заглушал все звуки развернувшейся за границей борьбы: бойцы Ордена Феникса, наконец, соизволили прибыть для защиты Избранного и теперь пытались пробиться сквозь оцепление Пожирателей смерти.

Снейп вытащил Поттера за шкирку через раскуроченный оконный проем; отыскав на груди мальчишки амулет, сорвал его резким движением, и, исцелив самые глубокие раны на голове и лице, попытался привести Гарри в чувство парой затрещин.

Но безвольное обмякшее тело не пошевелилось.

* * *

Гермиона перелистывала плотные страницы дневника, ощущая, как от ужаса у нее начинали шевелиться волосы на затылке. Ребекка действительно была безумна. Начав свои записи совершенно здравыми мыслями, заканчивала она его потоком сознания и описанием красочных сцен явления к ней Девы-Марии, которой она отдавала свою кровь в обмен на зелья и знания. Как стало понятно через некоторое время, переломным моментом послужило принятие ею темной метки. Неужели такая же судьба ждала и Софию?

Бегло просматривая страницы, Гермиона то и дело натыкалась на упоминания о Северусе. Нелестные характеристики перемежались с восторгами от того, какие зверства он творил на собраниях и карательных операциях, и как хорош был во всем остальном.

Не желая вникать в подробности прошлого своего мужа, Гермиона листала записи, пока не наткнулась на описание истории, которую уже видела в Омуте памяти.

От заклятия подвластия мисс Каррингтон избавилась быстро. Ребекка не знала, какое зелье заставил ее выпить Снейп, поэтому решилась на крайний шаг. Ритуал «Жизнь за жизнь». Но убить чужого младенца все же не смогла и, боясь потерять своего ребенка, слишком поторопилась: обратилась к своей наставнице среди Пожирателей смерти.

Каррингтон в своих откровениях писала, что попросила Беллатрису Лестрейндж найти приемную семью для дочери, после того, как обменяет свою жизнь на жизнь Софии.

Раньше, много раньше, Гермиона, прочитав об этом, посчитала бы, что столкнулась с древней магией: Ребекка, как и Лили Поттер, принесла себя в жертву, чтобы сохранить ребенка. Но теперь, памятуя лекцию Северуса в запретной секции, понимала, что перед ней была не чистая, взращенная на любви жертвенность, а жертвоприношение, основанное, как и все остальное в темных искусствах, на равноценном обмене.

Но что-то пошло не так, что — неизвестно. Ребекка явно была в бреду, когда писала о ритуале. Узоры, слишком похожие не то на пентаграммы, не то на алхимические схемы преобразования, она называла кругами Геделота и на незнакомых, нечитаемых рунах ставила приписки к своим рисункам.

Единственное, что удалось понять Гермионе — это то, что Каррингтон становилась все слабее, а состояние ребенка не улучшалось.

«Дышать, дышать, дышать», — повторялись слова, словно Ребекка заново переживала свои метания внутри клетки горящего замкнутого контура круга силы: со все усиливающимися схватками, оглушенная страхом и беспомощная перед лицом темной магии, которую не смогла подчинить. И лишь через несколько страниц, заполненных неразборчивыми каракулями, стало ясно, чем все закончилось. Беллатриса принесла кровавую жертву, которую не смогла дать Ребекка, но слишком поздно. Темная магия вытянула половину жизненных сил Каррингтон в обмен на сохранение жизни ее ребенка. София родилась глубокой ночью во время ритуала, который вместо ее матери пришлось завершать Лестрейндж.

В словах Ребекки явно сквозила гордость, когда она высказывала предположения, что ее девочка сможет добиться таких же высот, как Беллатриса Лестрейндж: существуют нити, что связывают людей прочнее, чем кровь, — магия.

«Вокруг меня разлилось красное озеро, и чем больше крови я теряла, тем больше боялась выронить крохотный скользкий комочек из рук. В глазах все плыло, и золотые обручи магии на тонких ручках дочери я видела смутно. Их было слишком много, чтобы сосчитать, но слишком мало, чтобы подарить моей Софии ту жизнь, которой ее лишил Снейп.

Моя подруга и наставница Белла позже рассказала, что насчитала семнадцать обручей, которые, возникая друг за другом, растворялись в воздухе».

После Ребекка писала и о других событиях: о поиске приемной семьи для дочери, ошибке Френсиса, подготовке ко второму ритуалу. И лишь дочитав обращение к Снейпу на последней странице дневника, в котором Каррингтон посылала на голову своего любовника всевозможные беды и горести, Гермиона осознала, что время, подаренное Софии матерью, подходило к концу.

Но обдумать эту мысль она не успела; в тишине ночного дома слишком громким показался какой-то неясный шум, и, чувствуя, как сердце уходит в пятки, храбрая гриффиндорка выскочила за дверь. На потайную лестницу падал свет из гостиной, вынуждая Гермиону вихрем слететь по узким ступенькам, а следом и в лабораторию через распахнутую настежь дверь.

У подножия лестницы в лужице серой мантии лежала, не двигаясь, Морган.

Все, что было потом, Гермиона помнила, как в тумане. Едва бьющаяся голубая жилка на виске Софии подсказывала, что если время было, то совсем немного. Зелья — благослови Мерлин предусмотрительность Снейпа! — с некоторым трудом Гермиона все же смогла влить в бессознательную девушку, и не зря: как только София пришла в себя, она смогла только простонать «Живот» и снова потерять сознание.

Глупо было рассчитывать, что Грейнджер сама справилась бы с какими бы то ни было последствиями травмы. Решение не заставило себя ждать. В конце концов, теперь она была миссис Снейп.

Снять антиаппарационные чары с комнаты, набрать в грудь побольше воздуха и переместить двоих волшебников так же просто и уверенно, как саму себя, — Гермиона все это проделала почти на автомате. Крутанувшись на месте и крепко сжав выскальзывающую ладонь, в следующую секунду уже она оказалась на мощеном тротуаре посреди широкой улицы ночного Лондона.

Ярко светились неоновые вывески магазинов, пестрой лентой убегая в разные стороны от старого кирпичного здания универмага «Чист и Лозоход лимитед». Практически пустынная улица, за исключением стайки магглов преступного вида у фонаря напротив, никак не отреагировала на тихий хлопок и появившуюся прямо у грязной, мутной витрины ведьму со своей ношей.

Гермиона назвала уродливому манекену цель своего визита, и вскоре следом за ней сквозь холодную завесу в менее шумную, чем обычно, но вовсе не спящую больницу, проплыла бессознательная Морган.

Пухлая блондинка, окинув равнодушным взглядом процессию, еще даже не приблизившуюся к столу, нажала кнопку на невзрачном сером аппарате и монотонно пробубнила:

— Случай один-девять, целитель Фрейя Хель в приемную.

В следующую секунду несколько волшебников в светло-зеленых халатах выросли, как из-под земли, резво перехватив Софию и уложив на самолевитируемые носилки, и так же скоро скрылись за широкими двойными дверьми, где их уже ждала высокая сухопарая женщина в лимонно-желтом халате и распоряжалась, в какую палату поместить пациентку.

— Имя, дата рождения, — привет-ведьма бесцеремонно отвлекла Гермиону от наблюдения.

— София Снейп, — автоматически ответила Гермиона, пробегая взглядом по поэтажному указателю, — двадцать второе декабря 1980 года. И боюсь, что вам придется вызвать целителей с пятого этажа.

* * *

Пожиратели смерти, отвлекшиеся на бойцов Ордена Феникса, перестали атаковать купол защиты, а вспышки заклятий от битвы, развернувшейся за разрушенным фасадом дома, не давали сколько-нибудь яркого света — и грязный, перепачканный в копоти мальчишка казался безжизненной куклой, брошенной на траве беспечным ребенком.

— Не вздумай умирать, Поттер! — прошипел Снейп, отвешивая тому очередную оплеуху. Пальцы переместились на шею, в тщетной попытке уловить ниточку пульса. — Энервейт! — Тишина. Или может, звон в ушах да подрагивающие руки мешали сосредоточиться. — Давай же, Поттер! Энервейт!

Со стороны завалов послышался грохот отбрасываемых плит, и Северус шестым чувством ощутил, что его Хозяин вот-вот покажется в зоне прямой видимости. Какими словами он отблагодарит своего слугу, увидев тщетные попытки привести в чувство его врага?

Вложив в руку Поттеру его волшебную палочку, Снейп с наслаждением еще раз ударил мальчишку и испытал огромное облегчение, когда тот дернулся.

— Не убивайте ее! Только не Джинни! — смешался сиплый шепот с испуганным стоном, когда Гарри схватился за голову. Северусу подумалось, что если бы с его губ сорвалось другое имя, Поттер никогда бы не дожил до пророческой схватки с величайшим темным волшебником: Снейп придушил бы его собственными руками, не дав даже возможности сдвинуться с места.

— Поттер, у тебя тут осталось одно дело, — благожелательно сообщил ему Снейп и обратил внимание, как надежда магического мира подслеповато щурился, пытаясь разглядеть своего спасителя.

Послушно прилетевшие на раздраженное «Акцио!» очки Северус сунул в ладонь мальчишки и перехватил его правую руку, когда тот с явно нехорошими намерениями, попытался нацелить на него свое единственное волшебное оружие.

— Я поймал его, мой Лорд, — громко крикнул Снейп, хотя уже знал, что в этом не было необходимости. Прямо за его спиной из разрушенного горящего дома, ступая по воздуху в полуярде над землей, появился Волдеморт.

В мгновение ока отпрянув на безопасное расстояние от Поттера, Северус отстраненно наблюдал, как, оскальзываясь пятками на траве и упираясь еще дрожавшими руками в землю позади себя, мальчишка в съехавших набок очках пытался подняться, чтобы продолжить дуэль.

— В этой истории пора поставить точку, — прошипел Темный Лорд и прочертил волшебной палочкой в воздухе до боли знакомый символ. — Авада Кедавра!

Сердце пропустило удар — зеленая вспышка, казалось, растягивая каждую долю секунды до размеров вечности, достигла тела Гарри, который даже не успел поднять волшебную палочку, чтобы защититься. В то же мгновение раздался страшный, нечеловеческий крик, а из хрупкой мальчишеской фигурки в защитный купол ударил столб темного дыма, завис над домом бесплотным черепом и растворился в воздухе, сжигая вместе с собой защиту над разрушенным маггловским домом.

Создатель уничтожил свое творение.

Отведя глаза от темной метки, Снейп автоматически отметил несколько вещей: с разных сторон к дому хлынули черные волны сражавшихся с орденцами Пожирателей смерти, а их предводитель — Темный Лорд, отброшенный силой убивающего проклятия на землю, — как восставший из могилы лич, взлетел, становясь на ноги. И лишь заметив стоявшего на другой стороне лужайки волшебника в рваном синем плаще, Северус понял, что ему еще предстоит второй раунд.

Кингсли и Долохов, сражавшиеся так свирепо, что казалось, будто у каждого из них в руке вместо волшебных палочек были ослепительные молнии, заслонили собою на мгновение противника, позволяя Северусу избежать ненужной потасовки с Балортом. Пожиратель смерти находился в выигрышном положении: Бруствер пятился спиной в попытке сдержать натиск.

Снейп знал, что теперь, когда он потерял хрупкую связь с амулетом, Буревестник для его древнего хозяина стал выглядеть, как яркая точка на радаре, и поэтому, даже рискуя попасть под случайные проклятья, стремился слиться с толпой. Его глаза неотрывно искали только одного бойца в битве: женщину, которая, раскидывая непростительные заклятия, должна была прокладывать себе путь к Темному Лорду.

Но ее нигде не было видно.

Ударить Ступефаем Руквуда, теснившего МакГонагалл вдоль низкой живой изгороди у маггловских домов; прикрыться щитом от коронного приема Аластора Грюма; зеленым всполохом убивающего проклятья поприветствовать Сивого, зависшего над бессознательной Тонкс и явно слишком зажившегося на этом свете; Северус мелькал то тут, то там, вмешиваясь лишь по необходимости и ни на секунду не забывая о цели своих поисков.

И вскоре удача ему улыбнулась.

Неподалеку от поляны, на которой снова бились два брата, за силовым кругом стояла Беллатриса Летрейндж и, лишь иногда отвлекаясь, чтобы бросить в кого-либо проклятье, следила за боем.

— Наслаждаешься, Белла? — томно шепнул ей на ухо Снейп, бесшумно возникнув за спиной. — Если бы я оказался врагом, ты бы уже умерла, — добавил он, когда ведьма стремительно обернулась и уткнула ему в горло кончик волшебной палочки.

Она не отреагировала на колкость, лишь сделала шаг в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за боем Волдеморта, не выпуская из поля зрения своего недруга.

— Ты мерзкий дамблдоровский ублюдок, Снейп, а не враг, — бросила она в ответ и с криком кинулась грудью на барьер, словно надеялась помочь или предупредить: толстые плетеные корни одинокого ясеня, раскинувшего свои ветви за спинами сражавшихся волшебников, повинуясь воле Балорта, оплетали Темного Лорда, чтобы навечно привязать к земле. И лишь когда Волдеморт освободился, Белла перевела дыхание и продолжила: — Бьюсь об заклад, ты убил старого маразматика не потому, что предан нашему Хозяину, а потому что тебе это было выгодно…

Конец речи оборвался, потому что Северус толкнул поглощенную боем Лестрейндж на землю, а сам отпрянул в сторону. В дерево, рядом с которым они стояли, ударил зеленый луч убивающего проклятия, и Снейп был вынужден оглушить Гестию Джонс, которая, в общем-то, никогда не вызывала у него особой нелюбви, чтобы не дать Беллатрисе отыграться за покушение на свою драгоценную жизнь.

— Знаешь, думаю, теперь, перед самым концом этой битвы я могу быть с тобой откровенным, — усмехнулся он чуть погодя. — Все эти годы я был вынужден разыгрывать преданность Ордену Феникса лишь потому, что Альбус связал меня Маркой крови. Он никогда не был наивным глупцом, каким считал его Темный Лорд. И именно поэтому я за все это время смог добыть так мало информации сверх того, что директор желал донести до ушей Хозяина.

Северус не спешил, несмотря на то, что вокруг кипел бой. Преимущество переходило то к защитникам Поттера, то к Пожирателям смерти, но и тех, и других для его выхода на сцену было еще слишком много. И Темный Лорд был еще слишком силен.

Лестрейндж лишь рассмеялась на его слова.

— Думаешь, я поверю, что ты поэтому выпросил индульгенцию для своей грязнокровки после смерти Дамблдора? Да ты еще глупее Люциуса, если считаешь, что я куплюсь на такую очевидную ложь! И еще, Снейп, — Беллатриса одарила его коротким, жалящим, как укус змеи, взглядом, — если ты думаешь, что я не знаю о том, что сгоревший в Хогсмиде дом, в котором нашли тело моего зятя, принадлежал тебе — ты крупно ошибаешься. Я точно знаю, куда мои совы приносили тебе ингредиенты. И если на самого Малфоя мне глубоко наплевать, то одно то, что ты причинил Нарциссе столько боли, я не прощу.

— Что ты задумала? — похолодев, потребовал Северус. Можно было бы пробиться сквозь завесу окклюменции в ее разум и выяснить все самостоятельно, но потерять связь с реальностью, пусть даже на несколько долгих минут, когда вокруг проносятся вспышки заклятий, — просто верх глупости.

— О, малыш Севви испугался за своих маленьких шлюшек? — издевательски пропела она, глядя в побледневшее лицо Снейпа, даже на мгновение позабыв о своем сопереживании поединку Волдеморта. — Рудольфус пообещал мне все сделать по-маггловски, чтобы не нарушить магическое поле твоей конуры. Ты вернешься, а все уже кончено! — с наслаждением добавила она и охнула, когда Северус с едва заметным движением кисти выбил заклинанием из ее руки палочку.

— Знаешь, Белла, — медленно прошептал Снейп, приблизившись к ее лицу и плотоядно всматриваясь в расширенные от страха зрачки, — а ведь я хотел по-хорошему. По согласию, так сказать, — зловеще ухмыльнулся он. — Но ты не оставила мне выбора — придется действовать грубо и быстро. Знала бы ты, как я рад, что оставил твоего ублюдка гнить заживо, и не отравил сразу… Кровь Реддлов ныне так в цене… Нет-нет, не надейся, милая Белла, — удержав попытавшуюся вырваться ведьму, утихомирил ее Северус, — пришло время искупать все свои грехи. Империо!

И еще раньше, чем Лестрейндж начала бы сопротивляться Империусу, Снейп отдал ей мысленный приказ разбить рубин в Буревестнике: такой хрупкий в ее руках, и неразрушимый — в его.

Длинный серый булыжник под ногами заблестел от алого крошева драгоценного камня, едва стоило Белле опустить на него руку с амулетом. И в следующее мгновение Лестрейндж зашлась в кашле, а ярко-красная кровь брызнула на осколки рубина. Рука ее, казалось, прикипела к серебряному диску, иссыхая на глазах, вены надулись, а сухожилия и кости явно проступили под пожелтевшей пергаментной кожей.

Не только кровь вытекала из ее тела. Изо рта, глаз и ушей хлынул поток серебристо-голубых нитей, и чем больше тело Беллатрисы походило на скелет, обтянутый кожей, тем ярче сияла фигура напротив нее, сотканная из переливающихся воспоминаний.

Лишь когда Белла, последний раз захрипев, повалилась на бок, призрак — воспоминание? — юной девушки в длинном белом платье отвернулся от Снейпа и прошел сквозь энергетический барьер вокруг сражавшихся темных волшебников так легко, будто даже не заметил преграды.

Казалось, время замерло. Как круги на воде от центра битвы распространялось оцепенение. Ближайшие к Эреде волшебники застыли, не договорив заклинание или не завершив пасс волшебной палочки, а темный муравейник людей в отдалении шевелился преувеличенно медленно, будто каждое движение сковывали толщи воды на дне океана.

Дева шла сквозь время, такая, какой была до кровавого ритуала. Светлая, тонкая, не опороченная губительным ростком рода Балорта внутри себя — последней подстраховкой ее возлюбленного, стремившегося к вечной жизни, — и бесконечно прекрасная, как вейла.

Нежным, ласковым жестом коснувшись шрама на щеке Балорта, Эреда обняла его тонкими руками и растворилась, не оставив после себя даже следа.

Время вернуло себе привычный бег, а Буревестник, как на замедленной колдографии, невесомыми серыми хлопьями пепла лениво и тягуче ссыпался на землю в горстку праха у изодранной заклинаниями и обглоданной огнем темно-синей мантии.