Сад голубых пионов (гет)

— Что ты собираешься делать после выпуска? — спрашивает Пиона, и Люциус смотрит на нее, словно на распоследнюю идиотку. — Кроме того, что женишься на Нарциссе и нарожаешь маленьких нарциссят.

Пиона машет рукой, отмахиваясь от подступающей паники, и сосредоточенно смотрит на собранные лентой волосы, перекинутые через плечо. Люциус выражения лица не меняет, вскидывает вопросительно брови и делает вид, что задумался. В самом деле, конечно, он вовсе не думает, потому что жизнь его наверняка с самого рождения распланирована по минутам, но Пиона все равно терпеливо ждет, перекатывая в пальцах почти оторвавшуюся пуговицу на манжете.

Они опять нарушают правила, сидят в укромной нише возле библиотеки, и темноту вокруг них разбавляет только заглядывающая в соседнее окно луна. Пиона ложиться спать вовсе не хочет, потому что завтра должен состояться первый экзамен, а еще потому что ей кажется, будто волшебство неумолимо заканчивается, пинками подталкивая ее к взрослой жизни.

— Отец собирается посвятить меня в семейные дела, — Люциус отвечает уклончиво, но Пиона все равно понимает, что обыкновенной работой там и не пахнет.

От мыслей о будущем сводит горло, и она дергает слишком сильно, отрывает, наконец, пуговицу, и тут же пришивает ее назад заклинанием. Волшебная палочка в ее пальцах чуть нагревается, пускает по телу волны тепла, точно по-своему пытается успокоить, и Пиона кусает губы.

Сама она понятия не имеет, что делать дальше, умеет разве что портить зелья и копаться в земле, вся насквозь пахнет травами и все еще ходит с дырявыми рукавами. Лили смеется над ней, потому что Пиона нагружает ее целой горой чайных зелий, а Туни пишет в очередном письме, что дружит с парой девчонок, и у них все это настолько легко, что от зависти трудно дышать. Пиона думает про себя, что нужно поговорить с мамой, а потом сама же себе замечает, что сделать это надо было очень давно.

— Мы, наверное, больше никогда не увидимся, — нотки лживого облегчения проскальзывают в ее голосе, и Пиона поспешно захлопывает рот.

Так, думает она, все равно будет проще, смотрит на перекинутые через плечо волосы и облизывает пересохшие губы. Люциус ее доводов не отрицает, только хмыкает как-то насмешливо и переводит взгляд на луну.

Лицо его в серебристом свете завораживающе волшебное, такое, что гулко стучит в груди сердце, а щекам и вовсе становится горячо. Пиона смаргивает капельки слез на ресницах, просит Люциуса проводить ее до гостиной и сама шагает вперед, будто кто-то расстилает у нее под ногами дорожку из желтого кирпича.