Узнавая тебя (гет)

Пара сидела, глядя друг на друга через стол в кафетерии министерства, под действием заклинания конфиденциальности. Они решили встретиться в более публичной и нейтральной обстановке, чтобы не поубивать друг друга. Пока это не очень помогало.

Прошло уже четыре дня с момента объявления закона, и несмотря на то, что вокруг здания и города в целом все успокоилось, наряженное состояние еще чувствовалось повсюду. Из того, что Гермиона смогла понять, люди находили гораздо меньше времени на панику по поводу нового закона, а все больше беспокоились о предстоящих свадьбах.

Заседания длились долго, последнее завершилось поздно вечером третьего дня со дня объявления закона. И всего в течение двух недель с даты встречи, указанной в назначении и подписания «Официального уведомления о планах на будущее» избранные пары обязаны вступить в брак. Как и ожидалось, многие начали паниковать в виду отсутствия времени, Гермиона не была уверена, но как позывает практика знакомства с людьми, они делали все возможное, чтобы впихнуть в этот отрезок времени как можно больше. Тот факт, что вокруг Министерства уже порхали новые парочки, заставляло ее беспокоиться о том, что, по-видимому, брак не имеет для кого-то такого же значения, как для нее.

Блондин сидел напротив нее, просматривая пергамент, который был ему абсолютно неинтересен, пытаясь не потирать свое лицо. Было заметно немного мерцания вокруг его левого глаза и губы, чары маскировки, которые использовались, чтобы скрыть фиолетовые и зеленые синяки и ссадины, полученные от неожиданной встречи с одним из кулаков мистера Рональда Уизли.

Слухи быстро расползлись по Министерству — кучка сплетниц, которым нечем заняться — и Рон красный как свекла и кипящий от злости, загнал их обоих в кабинет Гермионы, когда услышал о ее несчастной судьбе. Едва получив подтверждение, он отклонился назад и ударил блондина, прежде чем волшебник смог даже послать в его сторону, подобающую ситуации, ироничную насмешку.

Ревности рыжего не было равных, и хотя они давно расстались, он все-таки взял на себя роль защитника Гермионы — одна из многих причин, почему она окончательно порвала с ним. Надо отдать Драко должное, он быстро оправился, и с пеной у рта из его собственной крови, выкрикивал непристойные насмешки по поводу того, как он будет наслаждаться тем, что гриффиндорская принцесса будет согревать его ночью. Кричал до тех пор, пока они не стали практически танцевать, обмениваясь ударами.

Рон был широким и неуклюжим, с грубыми и неумелыми ударами. Драко был изящным и быстрым, путал и уклонялся от ударов рыжика, пока Гермиона не опомнилась и бросила в каждого из них по заклинанию. Она сурово отчитала мужчин, возмущалась поведением каждого и пожелала во имя Мерлина, чтобы их завалили работой в понедельник прямо с утра, за то, что они тут устроили.

Со строгой, как и подобает почтенной женщине позой, она приказала рыжему покинуть ее офис, чтобы подумать о том, что он только что сделал. Приказ он выполнил на удивление быстро, и вышел из кабинета как побитая собака. Когда Драко хотел было сказать, что-то ехидное, она яростно закружила палочкой, накладывая Эпискей на его сломанный нос и устроила ему такой разнос, что по сравнению с произошедшим, он отделался малой кровью.

Гермиона была так разгневана их стычкой, что настояла на немедленном начале работы над условиями договора, и выражалась она весьма красноречиво на таком языке, что поразила даже блондина. Такого он не ожидал, думал, что она была знакома с гораздо меньшим словарным запасом. Женщина дала совершенно ясно понять, что с таким агрессивным поведением по отношению к ее друзьями она не будет мириться в будущем и, если он хочет сохранить свой самый ценный мужской орган, ему придется к ней прислушается.

Так они оказались в этом месте.

Она сидела в кафетерии, глядя на список «требований», которые Драко предоставил. Это была примерно седьмая редакция, подготовленная после нескольких аргументов, отправленных через сову, его видение совместного плана, прежде чем разойтись на выходные.

Положа руку на сердце, Гермиона не слишком заботилась о свободе, которую он предлагал, иметь ребенка с кем бы она пожелала — и даже если будет такое согласие с его стороны, все, кого она знала, все окружение ее же возраста, тоже должно было вступить в брак.

Идея о том, что она, будучи замужем за одним мужчиной, и даже теоретически, может иметь связь с другим, раздражала ее своей неправильностью, но, когда она подставила имена и лица в ситуацию, она посчитала эту идею менее ужасающей, чем несколько минут назад. Она попыталась отодвинуть мысли о грядущей брачной ночи в дальний угол своего сознания, пока волна тошноты снова не настигла ее. Вместо этого, она лишь убеждала себя, что контракт будет означать, что она не будет иметь практически никаких отношений с Драко, что бы ни случилось, если она того пожелает. Если он будет руководствоваться чем-то похожим при составлении договора, она будет очень рада такому варианту.

—«По крайней мере, один домовой эльф. Первый ребенок, которого следует назвать в честь созвездия или небесного тела. Обручальное кольцо должно быть кольцом семьи Малфоев» — что это за бред?

Драко просматривал ее самый последний список и даже не удосужился поднять голову в ответ:

— Это не бред, это традиции, за исключением первого, тут только чертов здравый смысл. Если мы должны пройти через брак, даже если у нас не будет совместного ребенка, мы должны соблюсти все обычаи, — он фыркнул и бросил ей список, — кроме того, мой список не хуже, чем твои смехотворные требования.

Она выдала оскорбленную насмешку:

— Смешно? Какая часть тебе показалась смехотворной? Мои условия вполне приемлемы, так же, как и остальные мои требования, выдвигаемые тебе, на регулярной основе!

— Ты зря считаешь, что я бы назвал это разумным. Я имею в виду, взгляни на это: ты хочешь, чтобы я жил в магловском районе? Ты хочешь предоставить доступ к нашему новому дому двум другим из вашего Золотого трио плюс одной миссис Поттер? И это, по-твоему, разумно?

Гермиона уставилось на него:

— Ты серьезно?

— Что? — Он огрызнулся, его лицо было суровым и недовольным.

— Я хочу, чтобы ты повторил это еще раз вслух и послушал, как глупо ты звучишь, — ответила она наотрез. — Давай попробуем добавить немного логики и разобрать каждый пункт, из тех, с которым у нас есть проблемы, не так ли? Во-первых, да, я хочу жить в магловском районе. Почему это неразумно?

Драко серьезно посмотрел на нее с недоверием:

— Серьезно? Грейнджер... я в магловском районе. Кроме того, мы не маглы. Почему, черт возьми, мы должны жить рядом с ними?

— Потому что, когда наш брак достигнет первой страницы Пророка — а это БУДЕТ — ты действительно захочешь быть настолько близко к этому сообществу? Независимо от того, какие договоры мы заключим и вне документов, Малфой, мы никому не будем рады. Причин может быть много, но эти ведьмы и волшебники тяготеют к самым сочным сплетням, ОСОБЕННО во время стресса, — она пыталась убрать обиженный тон из своего голоса в пределах их магически заглушенного пространства. У них впереди было еще полдня, и она сдерживалась, как могла, чтобы не начать бить посуду от его высокомерия.

Он закатил глаза:

— Как бы то ни было, я привык к паршивой рекламе, меня и сейчас преследуют журналисты и активисты. Мне по барабану, что твой любимый фан-клуб и его сторонники хотят отправить меня куда подальше. Я могу позволить себе дом, где бы мы не трахались, так почему я должен испытывать трудности проживая вместе маглами и пытаться спрятаться?

На этот раз Гермиона снова заметила, когда он упоминал маглов, он продолжал говорить «им» и, казалось, полностью отделял ее от «них»:

— А что насчет меня?

Драко приподнял бровь и перестал играться с салфеткой на тарелке:

— О чем ты говоришь?

— Серьезно? Ты забыл, я же маглорожденная?

— Конечно, нет! Как я мог? — он крикнул, но успокоился, прежде чем продолжить — это одна из основных причин, по которой мы создаем этот долбанный контракт.

— Да, да, да, — она отмахнулась от него, все меньше и меньше беспокоясь о том, что в эти дни он акцентирует внимание на своей слепой приверженности. — Значит, «я не запятнаю свою благородную кровь» и все в этом духе. Ты не думаешь, что мы можем нарваться на отрицательную реакция на то, что я выхожу замуж за вашу семью от некоторых... пуристов? [1]

Он заморгал. Нет, на самом деле он не думал об этом. Он так привык, что все атакуют его за все, что он делал неправильного в своей жизни, что он никогда не учитывал, что есть и другие стороны. Драко был просто уверен, что ему придется терпеть нападки за то, что испортил самую любимую всеми героиню войны своим «темным влиянием», он вообще не думал о ней, что она может подвергнуться нападкам чистокровных.

Он снова моргнул и посмотрел на нее — действительно посмотрел на нее — и понял, что на самом деле она выглядела очень взволнованной. Это вряд ли бы заметил кто-то посторонний, кто провел мало времени в ее компании, для них она, вероятно, была такой же фригидной сукой, что и обычно... но он заметил.

Драко увидел это в уголках ее глаз, где появились небольшие морщинки от беспокойства, в мельчайшем подергивании ее губ, в том, как она закусывала свою нижнюю губу между зубами и покусывала ее. Малейший трепет ее блузки, которая указывала, что она покачивает одной ножкой под столом, — и если он не знал ничего лучше, мог бы подумать, что она:

— Ты что боишься, Грейнджер? — это было легко обнаружить.

Гермиона тут же усмехнулась:

— Конечно, нет! Я просто хочу испытывать как можно меньше хлопот день ото дня, и это все.

Драко нахмурился. Она боялась. Она была напугана.

Неужели она думает, что толпа сумасшедших чистокровных выскочит как черт табакерки и придут ее покарать?

Ну... он предположил, что это не было совсем невозможным, учитывая то, что на самом деле произошло всего лишь несколько лет назад, и она была в какой-то момент похищена, ее пытали, она истекала кровью на полу в гостиной его родового поместья, как раз из-за таких фанатиков, из-за ее связей и грязной крови…

— Хорошо... но это должен быть большой дом, — его ответ вылетел прежде, чем он смог остановить себя.

— П-прости? — Гермиона запнулась от его признания, шокированная от такой внезапности. — Ты только что согласился на одно из моих условий? Просто так. Примерно пол недели обсуждений, и мы наконец-то договорились?

Блондин скрестил руки на груди:

— Не волнуйся. Есть еще несколько пунктов, которые осталось согласовать, — он снова махнул на нее и ее перечень, — давай, женщина. Начнем с этого. Мы потратили в пустую уже четыре дня, нам нужно закончить эту чертово соглашение и показать министру. Напомню, что свадьба все еще маячит на горизонте, так что. Топ, топ.

Гермиона нахмурилась:

— Об этом...

— Что теперь?

— Раз уж ТЫ об этом заговорил... у нас будет настоящая свадебная церемония или мы просто распишемся до суда?

Драко посмотрел на нее, задумчиво провел языком по нижней губе и откинулся на спинку кресла. После серьезной паузы он пожал плечами:

— Разве это имеет значение? Я бы подумал, что ты, будучи «Мисс Практичность», а также президентом Фан-клуба «Я-Ненавижу-Драко-Малфоя», захочешь провести обычную регистрацию брака.

Гермиона пристально посмотрела на список в руке, опустив глаза, но никак не могла сосредоточиться. Она хотела бы иметь настоящую свадьбу. Она всегда хотела необычную изящную летнюю или осеннюю свадьбу, что-то на открытом воздухе с живыми яркими цветами и прекрасным букетом. Не так много людей, только близкие к сердцу, ее друзья, ее семья, в основном ее родные — во рту пересохло. Она кашлянула, чтобы скрыть резкий вздох, что вырвался, и она поспешно кивнула:

— Обычная регистрация — хорошо.

Блондин наклонил голову и открыл рот, чтобы сказать что-то ехидное, пока он не увидел тонкой дрожи в плечах и знакомый туман, собирающийся в ее глазах. Он внутренне вздохнул. Было слишком рано, чтобы иметь дело с эмоционально неуравновешенной Грейнджер, да и он никогда не видел, как женщины плачут; и тут его пронзило осознание как гром среди ясного неба, который вызвал в его теле самый рыцарский рефлекс, который он не смог побороть. Он часто доводил ее практически до слез в их перепалках прошлых лет, но ему никогда не приходилось наблюдать за ее слезами — обычно он просто удалялся задолго до того, как это случится.

Ведьма быстро взяла себя в руки, как будто перемены в поведении никогда и не было, и продолжила:

— Кольцо я носить не буду, хотя... Даже если это обязательная опция, я заслуживаю чего-то для себя, а не какую-то пыльную старую реликвию, которую передавали от чистокровных к чистокровным на протяжении многих лет. И предупреждаю, если это артефакт кого-то из вашей семьи, то я отрежу себе палец, если мне придется его одеть.

Драко зарычал сквозь стиснутые челюсти:

— Это антиквариат, И это традиция. У тебя вообще нет и капли чертового уважения к таким вещам?

— Это ваши традиции, не мои. Там, откуда я родом, меня воспитывали, что брак является чем-то особенным и уникальным, а не просто какие-то договоренности ради земли, денег или власти! — Гермиона сидела в своем кресле, ее ноги перестали подпрыгивать какое-то время назад от нервного напряжения, — И если ты не заметил, наша помолвка не особенно подходит под "Традиционную"!

Он почувствовал, нарастающий жар, который поднимался к самой шее, от поведения этой женщины; до тех пор, пока в его голову не просочилась идея. Они смотрели друг на друга сидя за обеденным столом, не моргая и непоколебимо, пока его взгляд, наконец, не уменьшил напряжение, и он сверкнул своей лукавой улыбкой:

— Прекрасно, — протянул он, уступая другому требованию, — ты хочешь чего-то особенного, я устрою тебе что-то... особенное.

— Только не проклятое, — Гермиона не знала, почему она почувствовала необходимость озвучить это, но, глядя на него, она посчитала, что лучше всего решить этот вопрос сразу. — Я не хочу, чтобы ты дал мне какое-то проклятое украшение!

— Ты такая отсталая, — Драко фыркнул, — как будто я попытаюсь подсунуть тебе фальшивку.

— Скажи это Кейти Белл. Это в твоем репертуаре, — высокомерно ответила она, но как только слова слетели с ее губ, соответствующий хмурый взгляд омрачил его лицо, и она пожалела об этом, «Че-е-ерт».

Серые глаза потемнели, словно облака перед чудовищной бурей, которая стучит по домам и опрокидывает деревья, фонарные столбы и все прочее. Его голос стал мрачным и низким, отбросив все нотки веселья, присутствующие в его голосе до этого.

— Следи за своим гребаным языком, Грейнджер, я могу и передумать, — Драко быстро собрал свои вещи, сгребая бумаги в папку и даже не утруждая себя насмешкой в ее сторону. — Ты получишь свои уникальные гребаные кольца. А сейчас мы закончили, у меня есть дела поважнее этого дерьма. И постарайся не подавиться своим обедом, пустив насмарку все усилия, дорогуша.

Гермиона наблюдала, как волшебник разворачивается на каблуках, оставляя ей список условий и свой недоеденный обед, в ее полное распоряжение. Она тяжело вздохнула и помассировала свои виски.

Вот она, разглагольствовала о толерантности каждый день, о вещах которых она беспокоилась, она щебетала про равенство и равные возможности, про справедливость и второй шанс... и выплеснула всю эту мерзость прямо ему в лицо. Конечно, Драко подкалывал ее много раз, напоминая о разных моментах из их совместного прошлого, и были вещи не менее гадкие. Но даже в этом, казалось, была проведена тонкая грань, о чем просто лучше не говорить. Она не поднимала тему, о его службе у Волан-де-Морта, а он не называл ее «Грязнокровкой», так как они это делали в школе.

Напряжение нарастало, чем больше она об этом думала. Она снова вздохнула и потерла лицо, внутренне ругая себя:

«Молодец Гермиона, отличная работа. Это, несомненно, сделает все гораздо проще... идиотка. Подождите, — она повернула голову назад, и посмотрела в сторону, в которую он протопал, — Он сказал кольца?»

* * *

Драко развалился в своем чрезмерно шикарном офисном кресле, в идеально выглаженных брюках закинув ногу на ногу, рассматривая некоторые заявки, когда резкий стук в дверь прервал его мысли. Когда он поднял глаза и увидел искаженные очертания объемных пушистых волос, он закатил глаза и бросил в ее сторону:

— Входи Грейнджер, — позвал он.

Гермиона осторожно открыла дверь, заглядывая через порог:

— Как ты узнал, что это я?

— Есть только две другие ведьмы, у которых такой же бардак на голове. Одна из них мертва, а другая, вероятно, слишком занята гаданием на кофейной гуще, чтобы иметь какую-либо причину, чтобы навестить меня. Назовем это обоснованной догадкой, — он сел прямо, сложив руки на стол, и холодно обратился к ней. — Чем я могу помочь?

«Стерва».

Она вздохнула, собралась с духом и прошла в кабинет. У Гермионы не было привычки часто с ним встречаться, в основном потому, что он вечно цеплялся к ней, но и потому, что она возможно, завидовала, что его офис был, как минимум в три раза больше ее и гораздо лучше обставлен:

— Я хотела пройтись по остальной части списка... если ты не против. Ты прав, мы должны закончить, пока не стало стишком поздно, и все остальные хлопоты не навалились на нас.

— Я предположу, — Драко пожал плечами, — но не похоже, что твое предложение связано с какой-либо срочностью или чем-то еще.

Гермиона села напротив него:

— Сарказм?

— Нет, — ответил он тем же тоном, затем прищурив глаза, снова закатил их, — Да, это нужно сделать к концу сегодняшнего дня. Отложим этот вопрос хотя бы окончания работы?

— После работы? — Она выглядела ужасно удивленной, как будто только что у него выросла вторая голова. — Ты хочешь встретиться со мной... за пределами министерства? — «Небезопасно. Небезопасно-небезопасно-небезопасно». Слово продолжало проноситься в ее голове.

При этом Драко снова перевел на нее взгляд:

— Хочешь? Нет. Надо, наверное, — когда ее глаза стали еще круглее, он раздраженно вздохнул. — Ради Мерлина, Грейнджер, мы собираемся пожениться! Встретиться с тобой за пределами офиса все равно придется, однажды или дважды, ну ты понимаешь? — если бы она не заметила, что сарказм так и сочится из каждого его слова, она бы растерялась.

Он был прав. Черт, он прав. По какой-то причине, существовала огромная пропасть между тем, что они должны были делать и тем, что это действительно означает для их нынешних отношений. Ее ум начал загоняться и перегреваться, переходя через ментальные образы, пронизывающие ее, проносясь через то, что ей на самом деле придется видеть его каждый день, в одном доме, делить ванную, постель…

— Грейнджер?

Она пискнула — ПИСКНУЛА — с удивлением, когда он позвал ее:

— Нет!

Платиновый блондин приподнял брови.

— Нет, — снова сказала она, гораздо спокойнее, разглаживая липкими руками края своей мантии, чтобы удалить лишнюю влагу. — Это не займет много времени. Я просмотрела твой список и уже написала свои предложения и компромиссы, на которые я готова пойти.

— Как великодушно с твоей стороны, — он взял бумагу, которую она протянула ему, — я уверен, что это не займет много времени, если бы ты согласилась со всем, что я когда-либо говорил.

— Просто прочти этот долбанный список, хорошо? — Гермиона огрызнулась. — Мы можем пройтись по нему, и вычеркнуть то, что тебя не устраивает, и сделать то же самое с моим.

Гермиона сидела, заламывая руки, изо всех сил стараясь не отступить от некоторых вещей, которые она пометила, что согласна. После их перебранки ранее, она пыталась похоронить себя в офисной рутине, но поняла, что ее совесть кричит, за гадости, которые она наговорила, и то, как они разошлись. Это была бы наглая ложь, если бы она сказала, что пошла на некоторые уступки вовсе не из-за чувства вины, но по большому счету, она не думала, что они будут, ТАКИМИ ужасными. По крайней мере, она надеялась, что не будут...

Короткий миг тишины в комнате, пока Драко читал примечания, был густым и тягучим. Когда он, наконец, повернулся к ней, ничего не сказав, она первая сломалась под весом ожидания:

— Что?

— Ты переспишь со мной, — это был не вопрос.

— Что?

— Я сказал, ты переспишь со мной, — Драко повторил, с явным раздражением, придвинув к ней бумагу и указав пальцем на одну из строк. — Вот. Я не верю этому ни на секунду.

Гермиона наклонилась, чтобы посмотреть, в каком моменте он усомнился, ничуть не удивляясь, когда сама прочитала его. Она собрала все свое мужество и покачала головой:

— Я серьезно.

— Бред. Послушай, если ты не серьезна, у меня куча чертовой работы, поэтому, если ты...

— На мою палочку, Малфой.

Блондин замер, серые глаза искали ложь в ее словах, она знала, что он скептически относился ко всем, кто с ним говорил. Он был скрытным. Это отражалось в том, с какой силой он сжал скулы, от чего на его лице выступили желваки. Когда мышцы его шеи расслабились, указывая на то, что его язык больше не прижат к небу в сильно сжатых челюстях, она поняла, что он принял ее слова как должное.

Драко дал ей пару минут на раздумья, после чего поднял свою палочку, чтобы закрыть офисную дверь, бросая несколько безмолвных запирающих и заглушающих заклинаний:

— Хорошо, давай покончим с этим, — он достал список Гермионы из своей сумки, который там так и лежал со времени неудачного обеда, и начал прочесывать его, сжав перо в руке, чтобы отметить или вычеркнуть многое, как это сделала она.

Гермиона ерзала на своем стуле, дискомфорт нарастал с каждой минутой, только скрежет пера, от письма Драко, заполняли тишину. Наконец, она просто не смогла больше этого выносить:

— Малфой, — она испугалась, когда его глаза уставились на нее, и царапанье резко прекратилось.

Эхо ее голоса громко разлилось по комнате. Гермиона пару раз прочистила горло, слова никак не хотели сходить с языка, под его тяжелым взглядом:

— Хм... — она пробормотала. — Я.… извини.

Ведьма посмотрела на его критикующий взгляд и так же быстро уставилась на свои руки. Прошло еще несколько секунд, перед тем как Драко хмыкнул и возобновил свою писанину. Точно так же, как напряжение выветрилось из комнаты, Гермиона позволила себе небольшой, тихий вздох.

Это было так же хорошо, как и собиралось быть.

* * *

— Я убью его. Я буду чертовым убийцей, но я расквашу его лицо!

— Убьешь его — Рональд, серьезно! Просто успокойся?

Гермиона прекратила пытаться угнаться за яростными движениями рыжего, все равно в ее кабинете не так много места, так что у него не было возможности разгуляться. Она только вздохнула от раздражения и уселась на край своего стола рядом с Гарри, который слегка пожал плечами и кротко обнял ее за плечи, прежде чем вернуть руки на колени, чтобы посмотреть, что будет дальше. Решение сообщить им о контракте казалось ей хорошей идеей, до этого момента. Она даже не объяснила его истинного предназначения, просто представляя его как дополнительную защиту от неприятной реальности, которая появится в ее жизни.

Ребята, были очень восприимчивы к идее о том, что у нее есть запасной план некоторой компенсации за принудительный брак с противным Слизеринцем, и необходимостью особых пунктов договора, которые явно не указывались в классических брачных клятвах — на всякий случай. Но это было до тех пор, пока они не поняли, что это распространяется на обе стороны, и ей тоже были выставлены условия, в пользу Драко. У Гарри тоже были идеи на этот счет, но они быстро померкли на фоне взрывной истерики другого человека.

В отличие от Рона, он действительно прислушался к голосу разума и спустился с небес на землю.

В отличие от Рона, он в полной мере осознавал масштабы ситуации и понимал, что она идет на компромисс.

В отличие от Рона, у него была твердая, непоколебимая вера в суждения и способности ведьмы и, хотя он ненавидел саму мысль о том, что все это происходит на самом деле, и если она заверит его, что будет в порядке, он будет доверять ей, пока не почувствует, что пора вмешаться.

— Но это же МАЛФОЙ, Миона! МАЛФОЙ! Как ты могла согласиться на это?!

Брюнетка спрятала свое недовольство на прозвище и сделала еще один раздраженный вздох. Когда он вел себя так по-детски, она мысленно перечитывала благословения той пуле, от которой ей удалось увернуться.

— Разве в этом законе есть хоть малейший намек на то, что у меня был выбор? Если ты сможешь указать на него, я буду очень признательна.

Рон задыхался в своей злобе и сильно размахивал руками в воздухе:

— Не закон! Этот долбанный контракт, который ОН заставляет тебя подписать, я не доверяю ему. Он лицемер, он с ними заодно, чертов грызун!

— Я польщен намеком на мою сообразительность, Уизел. Даже если это выражается в самой примитивной форме, лишенных воображения синонимах, заправленных в плохой попытке оскорбления. Но теперь, я боюсь, что мне и Гермионе придется вас покинуть, у нас свидание с министром. Так что, убери это большое неуклюжее препятствие в своем лице, и позволь пройти моей невесте, ты стоишь у нас на пути.

— Малфой? — глаза Гермионы удивленно распахнулись, обращаясь к дверному проему, он пришел раньше. Она соскользнула с письменного стола с намерением... ну, на самом деле она не совсем была уверена в том, что она собирается сделать, но он не ошибся в своем внезапном заявлении и неожиданности. Однако это было не важно, поскольку Рон был первым, кто попался на глаза волшебнику. Как обычно.

— Я так не считаю, хорек, — Рон зарычал, с трудом сравниваясь ростом с блондином, но используя свою широкую спину, угрожающе раздулся.

Драко окинул его снисходительным и бескорыстным взглядом, глаза блуждали с верхней части его рыжей головы, на его грязные ботинки и обратно, чтобы остановиться на его веснушчатом лице. Он очень хладнокровно позволил вежливой улыбке тронуть уголки его губ, что может объясняться только тем, что это был совершенно фальшивый жест, отточенный этим молодым человеком до совершенного идеала, и выпрямился.

— Так, так, Уизли... как бы я хотел продолжить то, на чем мы остановились на прошлой неделе, но как я уже говорил... у нас свидание. Гермиона. И я.

Рыжеголовый рычал сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки, пока костяшки пальцев не побелели от давления:

— Ты что, действительно строишь планы, с этим? — Волшебник обозначил свои намерения с жестким ударом по документам, которые держал мужчина, довольный тем, что разлетелись некоторые бумаги, и маленькая коробочка, которая так же была у мужчины в руках, покатилась по полу.

Напыщенный взгляд Драко застыл. Его свободная рука метнулась, чтобы поймать коробочку, которая была гораздо ценнее всех копий контракта, с рефлексами острее, чем когда-либо в школе. Смена ролей от того, что над ним издевалась эта козявка, заставила его расправить плечи, и он был готов мстить. Когда его глаза встретились в карими, сосредоточенными на сцене, готовясь к участию. Нет. Ему на ум пришла гораздо лучшая идея, чем прибить Уизли, и он улыбнулся своей невольной невесте, такой улыбкой, наполненной больным чувством удовольствия от того, что он собирался сделать.

Гермиона нахмурилась в ответ, думая, что он собирается воссоздать сцену, произошедшую в минувшую пятницу. Устав от борьбы с этими двумя мужчинами, у которых, казалось, тестостерон из ушей хлещет, расстроенная тем, как Драко продолжал обращаться к ней по имени, она взмахнула своей палочкой, и угрожающе шагнула вперед:

— Рональд! Это было совершенно неуместно! — она указала на своего жениха, — и ты не забывай, что я тебе сказала!

— О, не беспокойся милая, я ничего не забыл.

Очаровательно — о, так очаровательно, — Драко послал ей еще одну улыбку и сосредоточил все свое внимание на брюнетке после того, как он сунул файлы стоящему рядом Поттеру, который вышел вперед, как будто он хотел вмешаться, в своей обычной манере.

Взяв ее протянутую левую руку, притянул ее к себе, достаточно крепко, чтоб она подошла поближе. Глядя на него, совершенно ошеломленная тем, что он касается ее. Драко делал все возможное, чтобы не съежиться, чувствуя, как ее пальцы скручиваются сами по себе, от того, как он далеко зашел со своим представлением, коснувшись губами ее тыльной стороны руки, в подобие поцелуя.

Он сработал идеально, даже не вздрогнул и не скривился, ни разу.

Ведьма раскрыла рот, удивленная его поведением, ее мысли пришли в ступор, когда ее плоть встретилась с его.

Первые секунды были наполнены тактильными анализом его рук: теплые, мозолистые, крепкие. Далее пришло осознание того, кто касался ее с безупречной синхронностью, его губы танцевали по ее коже, пока она пыталась вытянуть свою руку — мягкие, влажные, гладкие. Этот момент вывернул ее душу наизнанку. Она была ошеломлена странностью, потрясена жестом и, откровенно говоря, смущена вниманием. И даже тошнотворные позывы в ее желудке тоже не помогли. Когда насмешка наполнила серебряный взгляд, и снова встретился с ее, она вырвала руку, в мгновение ока, вспомнив, с кем она имеет дело.

Он был близок, покушаясь на ее пространство, и как обычно, она не давала ему никакого позволения, шипение:

— Что за игру ты затеял Малфой?

Драко заправил завиток волос за ее ухо, с притворной лаской, наклонившись, чтобы прошептать, восхищаясь тем, как это выглядит со стороны, для двух других мужчин в комнате:

— Просто придерживаюсь той части моего соглашения и пользуюсь последней возможностью до того, как я распрощаюсь со своей привычной жизнью, и больше не смогу посмеяться над этими клоунами.

Гермиона дернулась от горячего дыхания, щекочущего ее ухо и шею и неприятной дрожи, которую оно вызывало:

—Что ты…

Он отступил назад и открыл черную коробочку одним плавным движением, показав ведьме то, что он собирался подсунуть ей после подписания документов, чтобы отметить самую легкую из его задач:

— Вот, дорогая, я хотел приберечь его на потом, но, видя, как Уизли просто так испортил сюрприз... кое-что уникальное. Только для тебя.

Брюнетка вглядывалась в белую атласную подкладку коробочки для кольца, чувствуя опасность, поскольку подавляющее большинство украшений, на которые она смотрела с завидной регулярностью, были с сюрпризом. Она посмотрела на странный насыщенный окрас сверкающего камня в оправе, рассматривая его детальнее. Что за камень, она пока не поняла, покрутив его как один из тех призовых колесиков на дневных ток-шоу, в шоколадного цвета арке, подходящей по ширине. [2]

Рон фыркнул, врываясь в сторону, рядом с которой происходило противостояние, и тоже посмотрел на кольцо. Он не взглянул на своего друга и коллегу аврора, который, похоже, тоже не понимал, что такого особенного в этом кольце, кроме как, большого размера камня, и перед тем, как снова заткнуться, задумался как бы подколоть Драко больнее:

— Похоже, что твой бриллиант потускнел, Малфой.

— Я ... это не бриллиант...— ведьма поправила его.

Все сопротивление покинуло ее, когда она мысленно перевернула свои огромные запасы знаний с жаждой, что умоляла ее изучить кольцо гораздо более внимательно, чтобы понять, действительно ли все, что она читала о таком камне, правда.

Взгляд Рона превратился из самодовольного в смущенный, удивляясь тоном Гермионы, ему это не нравилось, совсем не нравилось. Он посмотрел на Гарри еще раз, который на этот раз поймал его взгляд и покачал головой, даже когда на его лице промелькнуло беспокойство.

— Бриллианты слишком хорошо поддаются проклятиями, Уизли, они практически сделаны для них. Я имею в виду, ты даже не заметил, сколько из проклятых ювелирных изделий, которые вы растоптали здесь, были приправлены ими? Для Гермионы, учитывая характер ее работы, это было бы плохо продуманным подарком, — Драко отчитал бывшего парня ведьмы, извлекая кольцо с его места, обратно подхватывая левую руку Гермионы, заметив, что она стала влажной.

Он позволил себе торжествующую ухмылку, когда она не отшатнулась от него, а позволила надеть помолвочное кольцо на ее палец, глядя на него с сильным увлечением. Ее реакция на камень была такой, какую он и предполагал. Это было так хорошо. Это сделало показ обручальных колец, которые он заказал, еще более волнительным — опасная улыбка тронула его губы.

Гарри закипал, он был меньше озабочен словесной перепалкой между его приятелем и давним школьным противником, чем изумлением ведьмы:

— Что это, Гермиона?

— Александрит, — это был благоговейный шепот, который содержал тонкий намек на научные познания женщины. [3]

Гермиона облизнула губы и пробормотала быстрое — Люмос, наблюдая, как смешанный красный и зеленый вихрь цвета в драгоценном камне исчезает под светом ее палочки и вместо этого переходит в сверкающий красный оттенок. Ее брови нахмурились, и, позабыв про троих мужчин в комнате, она снова вырвала руку у Драко, чтобы подбежать к крохотному окну. Отдернув пыльную занавеску, Гермиона распахнула окно и высунула руку на солнечный свет, где цвет снова медленно переместился, на этот раз обратно через смешанный оттенок, затем до темно-зеленого. Она ахнула и вырвала руку из-под солнца, вернулась в комнату, не увидев чрезмерно самодовольного взгляда Драко, и то, как Гарри и Рон смущенно обменялись взглядами.

— Природный александрит, — промурлыкал Драко, на удивление довольный собой от реакции женщины. Он знал, что она бы сразу поняла его редкость и ценность. — Три карата, если быть точным.

Превосходное количество, казалось, ничего не значило для Гарри или Рона, но глаза Гермионы, наконец, отстранились от камня и зацепились за его хитрый ухмыляющийся вид:

—ТРИ карата?!

Волшебник кивнул, прислонившись к столу Гермионы, сосредоточившись на лице Уизли, ожидая его реакции.

— Натурального александрита? — она снова сосредоточилась на драгоценном камне, наблюдая, как он богато искрится и переходит обратно к предыдущему смешанному вихрю красновато-зеленого.

— Да, дорогая, — промурлыкал Драко, он был терпелив и наслаждался тем, как покраснели уши рыжего мужчины, после того как его тупая башка начала переваривать услышанное. Этот перстень был на самом деле довольно большим.

— В... в... это же платина, — не вопрос.

Драко позволила себе немного похихикать, забывая о своей злобной повестке дня на самую короткую минуту перед лицом ее абсолютного детского изумления при получении кольца. Как будто она никогда не получала подарков раньше.

— Да, три карата природного александрита в платиновой оправе на платиновом ободке. Я думаю, что этот цвет подходит тебе лучше, чем те ужасные золотые украшения, которые я видел на тебе. Я извиняюсь, что камень немного маловат... но я не думаю, что ты хочешь, что бы он был намного больше, — его заявление во время полировки ногтей о дорогую рубашку было с идеальным количеством надменности и необходимым количество скромности, чтобы взбесить ее бывшего. Тонкий намек на безделушки, которые Уизел использовал, чтобы добиться ее расположения, женщиной был не замечен, но ударил самолюбию краснолицего рыжеволосого аврора, сверкающим кинжалом, всего в нескольких футах от него.

Гермиона перебирала мысленно в своей голове, подсчитывала стоимость и схватилась своей недавно украшенной рукой за грудь, отдернула, чтобы снова взглянуть на нее, а затем взволнованно положила ее обратно на грудь, выглядя потрясенной:

— Глубокий цвет камня... блеск... с металлом, это должно стоить почти 2000 галеонов как МИНИМУМ! Малфой! О, мой Мерлин, это слишком много. Я не могу принять это! З-здесь, нет, ты должен вернуть это, я не могу...

— Что? — самодовольство Драко как ветром сдуло. — Вернуть его?

Он выпрямился, отходя от того места, где стоял, прислонившись к ее столу и направился к ней, успокаивать ее руки насильно, пока она не сняла кольцо с пальца. Его гордость была на пределе перед аврорами, но более значительным было то, что странный порыв в его груди толкнул его вперед:

— Я не могу вернуть его, Грейнджер. Оно сделано на заказ, огранка и установка. Оно теперь твое. Оно действительно создано специально для тебя.

Настала его очередь смотреть на нее, на растущее волнение вдобавок к тому, как она побледнела, замерла, пошатываясь на ногах, словно что-то просто толкнуло ее в лоб. Поттер и Уизел поспешили к ней, стараясь отгородить ее от падения, но он уже был рядом и крепко сжал ее за плечи, чтобы помочь ей устроиться в потрепанном кресле неподалеку.

Обычно, Драко бы наслаждался ее смятением, и даже не стал бы этого скрывать, но он был совершенно сбит с толку происходящим. У него никогда раньше не было женщины, которая так реагирует на побрякушки — это было действительно скромное проявление его средств. Дело в том, что кольцо стоило более 5000 галеонов, в немалой степени цена зависела от конкретных цветов, глубины цвета и скорости изготовления, и это всего лишь часть драгоценностей, которые кто-то вроде Астории, мог бы потребовать.

— Миона! — Рон бросился ей навстречу, снова проскользнул мимо блондина и встал на колени перед ней. Когда он поднял ее руки, они были ледяными, а глаза были огромными. — Ты в порядке? Малфой, что за черт?! Ты дал ей проклятый камень? Клянусь Годриком, я расквашу твою слащавую мерзкую физиономию, если ты с ней что-нибудь сделал!

Драко закатил глаза, наблюдая, как Уизли пытается привести женщину в чувства и терпит неудачу:

— В пекло, почему это вообще происходит? Вы, гриффиндорцы, должны усвоить новую гребаную информацию. Я ничего не делал, просто подарил своей будущей жене — долбанный подарок, — его терпение заканчивалось, и он получал огромное удовольствие от того, как рыжий мужчина закипал каждый раз, когда он намекал на какую-то социальную близость к ведьме, о которой идет речь.

— Ну, после того, что случилось с Кейт…

— Рональд, достаточно! — резкая команда Гермионы остановила оскорбление аврора на середине фразы.

Ее голос внезапно и громко раздался из-за подшучивания этих двоих, но дрожал, все еще оправляясь от легкого шока:

— Я в порядке. На самом деле, я в порядке, — она сказала более мягко, отрывая руки от Рона и предлагая размытую улыбку, которая была совершенно немыслимой. — Нам нужно увидеть министра, просто... давай, Малфой, нам пора.

Рон наблюдал за тем, как она прошла мимо него с самым кислым выражением лица, обрушенного на блондина, который провожал ведьму любопытным взглядом. Он позволил ей выйти первой, дожидаясь, пока она не окажется на полпути к Департаменту, — на дрожащих ногах, крепко прижав свои руки по бокам, — после чего он зарычал и снова толкнул Драко:

— Слушай хорек, я хочу знать, какого хрена ты вытворяешь.

Драко двигался с нажимом, только чуть вздрогнул от дальнейшего рукоприкладства, но приложил все усилия, чтобы не ответить рыжему и не потерять все преимущество того представления что он устроил. Плавно выпрямившись и демонстративно убирая коробочку от кольца в карман пиджака, блеснул в его сторону надменной ухмылкой:

— Это тебя не касается, дружище.

Рыжий шагнул ближе, сжимая кулаки по бокам, открыв рот с готовностью высказать что-то еще, но Гарри положил свою тяжелую руку на его плечо. Оба волшебника были удивлены, обнаружив, темноволосого аврора, стоящего там, они полностью забыли о нем в разгаре спора:

— Оставьте его.

— Что? — Рон ощетинился.

— Я сказал, оставь его, приятель. Он просто пытается вывести тебя. Гермиона может позаботиться о себе.

Рыжий ухмыльнулся своему другу, грубо пожав плечами:

— Серьезно? И ты тоже?! Все, что угодно, — Рон усмехнулся и выбежал из кабинета Гермионы, громко топая, как сердитый ребенок.

Драко позволил усмешке украсить свои черты, теперь, когда они остались только вдвоем:

— Я полагаю, ты ждешь, когда я поблагодарю тебя?

Гарри не ответил на это, просто передал файлы, которые он все еще держал за спиной, блондину:

— Возможно, я не знаю, чего ты добиваешься, Малфой, но это мой лучший друг, которого ты пытаешься провести.

— Я полностью осознаю, что вы с Уизелом кореша, Поттер, но теперь, если…

— Не Рон, Гермиона, — Холодные, твердые изумруды смотрели на Драко из-за круглой оправы линз, — я не знаю, чем вы занимаетесь, и мне не нужны подробности. У нее нет выбора, кроме как быть в паре с твоей скользкой задницей. Она умнее тебя. Она сильнее, чем ты. Она пережила больше, чем кто-то вроде тебя сможет понять. Но такие вещи... такие… взял и просто дал ей... они очень много значат для Гермионы. Я скажу тебе один раз и, если ты не послушаешь, пеняй на себя: Не вздумай. Трахаться. С моим другом. Если ты это сделаешь — если ты причинишь ей боль — я освобожу ее от данных тебе обязательств «пока смерть не разлучит нас.

Он повернулся, чтобы оставить волшебника с этими мыслями, остановившись в дверном проеме, чтобы взглянуть на него еще раз очень серьезно:

— И никто и никогда не усомнится во мне, когда я сделаю это с тобой, — с этими словами Гарри отвернулся, проследовав за рыжим, чтобы минимизировать ущерб.

Драко смотрел, как мужчина уходит, тонкая бровь поднялась, когда он задался вопросом, кем был этот человек со стальными яйцами и какого черта, что он сделал с Гарри Поттером. Взглянув на часы на полке Грейнджер, он тихо выругался. Все эти хреновы перемены, вынуждали его опаздывать — он ненавидел опаздывать.

Со значительным ускорением, Драко догнал ведьму, которая ждала и волновалась стоя у лифта. Она даже не повернулась, чтобы признать его за спиной, просто повернулась к дверям лифта, под звуки его шагов. И как только лифт прибыл, они неловко вошли в пустую кабину.

Внутри Гермиона стояла спереди, плечи слегка наклонены, обе свои руки она держала перед собой. Она слегка дернула рукой, и Драко подумал, что она пытается быть осторожной, продолжая исследовать камень на своем пальце. Ему показалось, что услышал небольшое бормотание исходящее от нее:

— Что, прости?

Гермиона подскочила. Она испугалась, что он, видимо, услышала ее бормотание, и надеялась, что ей, несмотря ни на что, не придется произносить эти слова громче. Она взяла себя в руки и слегка повернула голову, чтобы взглянуть на него краешком глаза:

— Спасибо. Это не было частью контракта... так что спасибо.

Драко спрятал свое удивление, даже если он не смог сдержать сарказм, вытекающий из него до сих пор:

— Спасибо? От Ее Королевского Высочества, Королевы Книжных Червей? — он промурлыкал от удовольствия. — Осторожно Грейнджер, а то мне может показаться, что ты не ненавидишь меня. Где бы мы были ТОГДА? Я не совсем уверен, что я сделаю с собой, если такая картина могла бы произойти.

Снова повернувшись вперед, Гермиона сосредоточилась на скромных декорациях этажей и коридоров, проплывающих мимо, на пути к высшему уровню. Она слышала, что мужчина за ее спиной фыркнул на ее жест, как она и предполагала. Ее внимание не отрывалось от сверкающего драгоценного камня на ее пальце, когда она повернула кольцо, его вес был удобным и тревожным одновременно. Камень был деликатным, но смелым, меняющимся в зависимости от источника света, тонкими переливами цвета между двумя крайностями:

— Почему?

Блондин наклонил голову набок в птичьей манере.

Дело было не столько в самом вопросе, сколько в том, как она это сказала. Одно слово было осторожным, любопытным, может быть, даже немного испуганным, но он так редко получал эти эмоции от женщин, что ему было трудно поверить в происходящее. Слова Поттера крутились у него в голове. Он вряд ли думал, что волшебник на самом деле будет следить за ним... но все же... никто просто так не попадает на Слизерин, да его даже после выпуска преследуют угрозы смерти. Он будет играть более осторожно:

— Может ли мужчина не покупать своей женщине красивые вещи?

Гермиона усмехнулась:

— Может, только если это не ты и я.

Она обернулась и посмотрела на него, мягко и ясно заглянув ему в глаза, зная, что она, похоже, выглядит очень усталой, такой, как она себя чувствовала:

— Я же не дура, давай не будем притворятся святыми, что эта особая корона плотно прилегает к любой из наших голов. В своих условиях я упоминала об обручальных кольцах, а не об этом. Так что, я спрошу еще раз. Почему?

— Традиции, — Гермиона отрицательно покачала головой, — Всегда должны соблюдаться «традиции»?

— Если нет традиций, которым можно следовать, то что остается?

— Как насчет чего-то нового? Чего-то другого? — Она раздраженно огрызнулась, ее голос громко разлился по лифту, наконец, они прибыли к месту назначения. Гермиона снова повернулась к двери, потирая холодные руки. — Не лги мне.

— Ложь? Я дал тебе повод...

— Я имею в виду, — шикнула она через плечо, — если бы ты сделал что-нибудь для меня, чтобы все эти люди вокруг подумали, что это искренне. Как я уже сказала, я не дура. Ты избегаешь. Ты не подпускаешь. Ты говоришь только половину правды, когда тебе это удобно... но ты толкаешь на меня эту смелую ложь, чтобы сделать наше общение проще. У тебя всегда есть что сказать на мой счет: что ты думаешь обо мне, как я говорю, что я делаю, как я выгляжу. Это не входит в наш договор, но я все же хотел бы знать, я могу рассчитывать на правду, именно в этом.

Драко скривился, перебегая через все прошлые моменты, которые он мог вспомнить в своей голове, чтобы убедиться, что она права. Когда он понял, что он не может озвучить любой хороший пример того, почему от это сделал, его недовольство возросло. Он действительно сказал ей — правду — именно то, о чем он думал, и то, что с ней связано, если бы что-то еще случилось, все по одной простой причине: правда бывала гораздо более разрушительной, чем ложь.

Ложь — это то, что ты говоришь людям, когда ты заботишься о том, чтобы пощадить их чувства или заставить их чувствовать себя лучше или что бы получить преимущество. Грейнджер никогда не была той женщиной, с которой он действительно чувствовал себя обязанным защитить, и она явно уступала ему, так что последнее не учитывалось. Он открыл рот, чтобы ответить и бросить большую жирную ложь в ее сторону, не находя никакой другой причины, кроме как оскорбить ее, но слова никак не слетали с языка, и когда он понял, почему, он захотел придушить эту женщину, раз и навсегда, за то, что указала на это, только за один намек.

Ложь — это то, что ты говоришь людям, которых ты не уважаешь.

Где-то там за чертой, у него возникло жалкое уважение к этой ведьме, которая теперь проходила через открытый дверной проем, не дожидаясь, когда он проследует за ней. С сердитой насмешкой Драко поспешил пройти в ее сторону прямо по коридору до кабинета министра, за несколько минут до назначенного времени.

— Я уже говорил сегодня, как сильно я тебя ненавижу, Грейнджер?

Гермиона не стала поворачивать голову, сообщив о прибытии секретарю на стойке регистрации, что позволило им пройти без хлопот:

— Пока нет.

Драко грубо схватил ее за запястье, прежде чем ее костяшки пальцев успели постучать в дверь, повернув ее руку так, чтобы они могли видеть камень в виде слезы:

— Это нам подходит.

Она сначала растерялась, но потом уловила момент, чтобы посмотреть на водоворот цветов, которые переливаются и смешиваются в камене. Красный... и зеленый. Два цвета, толкали и тянули, загорались и угасали, замирали и сияли. Они оба боролись за превосходство в разных огнях, иногда побеждая друг друга, но в большинстве случаев они просто сливались друг к другом в какой-то неопределенности, неспокойные в своем стремлении сверкать и затмевать свою противоположность.

Гермиона все еще смотрела на кольцо, когда она поняла, что Драко уже постучал, и их приглашали внутрь, теперь он смотрел на нее холодно, держа дверь открытой. Она приподняла бровь и мягко вздохнула:

— Полагаю, так оно и есть.

[1] Пури́зм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля, приверженности канонам в языке, искусстве, спорте и т.п.

[2] Передача известная только автору.

[3] Александрит — это самая ценная разновидность хризоберилла. Встречается редко, месторождения единичны.