Охота на крыс (попытка перемен) (джен)

К моменту возвращения Дамблдора дети едва не последовали его примеру: усталость в сочетании с сытостью действовали не хуже любого снотворного. Однако появление директора в сопровождении мрачного и растерянного Фаджа разом прогнало сон. Дети дружно вскочили и не сговариваясь встали перед диваном, словно пытаясь заслонить спящего от далеко не дружелюбного взгляда министра. Отвечая на немой вопрос директора Гарри заговорил:

— Он сказал, что подремлет до вашего прихода. Но... — мальчик нерешительно переводил взгляд с одного взрослого на другого. — Может быть... он так измучен...

— Он же сам хотел покончить с неопределённостью, — мягко отклонил Дамблдор невысказанную просьбу.

— Хотел и хочу, — вмешался в разговор Блэк. Видимо, несмотря на усталость его сон был неглубок — а может, он просто всегда спал чутко, так что сейчас проснулся от первых же слов. — Здравствуйте, господин министр! Спасибо, что согласились выслушать меня.

Он хотел было встать, но, остановленный жестом Дамблдора, остался сидеть, лишь спустив ноги с дивана. Гарри и Гермиона тут же плюхнулись рядом, всем своим видом показывая, что не уйдут отсюда и под «Империусом». События этой ночи были столь невероятны и столь напоминали некий диковинный сон, что даже обычно осторожной Гермионе стало море по колено — министр так министр, подумаешь! Не говоря уже о Гарри: после близкого общения с дементорами общение с главой магического мира уже не вызывало не только страха, но и особого волнения.

Дамблдор сделал вид, что так и было задумано. Он с обычной небрежной лёгкостью сотворил пару кресел, кивнул Фаджу на одно из них, сам занял второе и бодро проговорил:

— Ну, что ж, начнём, если никто не возражает. Господин министр, что бы вы хотели услышать в первую очередь?

— Ну... — Фадж, похоже и сам не знал — что? — Так вы утверждаете, что эта... этот... что это существо — не просто крыса, а анимаг?

— Утверждаю, — тон Сириуса был спокоен и максимально корректен, но чувствовалось, что спокойствие даётся ему нелегко. — Это анимаг по имени Питер Петтигрю, мой бывший однокурсник и друг, якобы убитый мной двенадцать лет назад. Это могут подтвердить присутствующие здесь молодые люди — они видели его превращение в человека и говорили с ним — но вам и самому не составит труда убедиться, стоит только применить соответствующее заклинание. Впрочем, я просил бы вас, если возможно, сделать это потом, без меня.

— Почему? — подозрительно спросил Фадж.

— Хотя бы потому, — Дамблдор успешно опередил явно угаданный им ответ Сириуса, — что Блэк срочно нуждается в медицинской помощи, да и все мы устали — а посему не стоит излишне затягивать беседу. Петтигрю можно допросить и позже.

— Но в таком случае следовало бы убрать его отсюда — зачем ему слушать?

— А он и не слышит, — Дамблдор направил сноп яркого света из палочки в сторону стола и стало видно, что клетку прикрывает что-то вроде прозрачного купола. — Не слышит и не сбежит — дополнительная защита, на всякий случай.

— Ну, хорошо, — Фадж снова повернулся к Блэку. — И вы — тоже анимаг?

— Могу продемонстрировать.

— Не стоит, — махнул рукой министр. — Лучше расскажите свою версию событий. Начиная с того, почему вам пришло в голову заменить Хранителя. И почему об этом не знали даже ваши близкие друзья?

Сириус на миг задумался, а потом махнул рукой:

— Ну, пока Рема здесь нет... Если бы он узнал, то потребовал бы допустить его к участию в операции прикрытия, а мы этого не хотели — у него жизнь и так не сахар, зачем её ещё осложнять? Вряд ли он смог бы прятаться по магловским мотелям, как я... А сама комбинация... Понимаете, мы знали почти наверняка, что среди наших соратников появился предатель.

— И подозревали даже меня, — усмехнулся Дамблдор.

— Вас — нет! — отрезал Блэк. — Но мы заподозрили, что шпион может принадлежать к вашему ближайшему окружению. А как оказалось — к нашему, — добавил он с горечью.

— Ну, предположим, — Фадж был настроен скептически, но пока не мог найти, к чему придраться. — Теперь расскажите всё по порядку — начиная с того, почему вы именно в этот день решили навестить друзей, и до вашего побега из Азкабана.

Рассказ Сириуса Гарри слушал вполуха — в нём не было ничего принципиально нового по сравнению с уже слышанным в Визжащей хижине. Мальчик только отметил, что сейчас Блэк гораздо менее эмоционален — то ли старался держать себя в руках, не считая возможным показать министру свою слабость, то ли, напротив, дошёл до той стадии, когда на эмоции уже не остаётся сил. Если их он старался убедить, то сейчас просто излагал факты, словно бы и не очень интересуясь, поверят ли ему.

Закончив рассказ, Сириус взял свою чашку и начал пить медленными глотками, хотя чай давно остыл. Рука его заметно подрагивала.

Фадж долго молчал — видимо, снова искал логические неувязки и не находил.

— Почему же вы решили разыскивать предателя в одиночку, а не обратились в Аврорат? — наконец спросил он.

Глаза Сириуса яростно вспыхнули на миг, но тут же погасли и он только вяло пожал плечами:

— Думаю, у меня просто не было на это времени. Он бы успел спрятаться так, что на розыск потребовались бы месяцы.

— И вы утверждаете, что узнали его по этой фотографии в газете?

Сириус снова пожал плечами:

— Я, может быть, и усомнился бы, кабы не оторванный палец.

— И в Хогвартс вы проникали чтобы поймать ... — министр замялся, — эту крысу? И не собирались причинять зло никому другому? Никому из детей?

Ребята разом подались вперёд — форма вопроса показалась им просто оскорбительной. Дамблдор тоже неодобрительно покачал головой, но предпочёл не вмешиваться. Сириус, однако, ответил по-прежнему спокойно:

— Именно так. Хотя в конце концов от моих действий один ребёнок всё же пострадал, а другие подверглись опасности, за что я готов нести ответственность.

— Это был несчастный случай! — не выдержал Гарри. — Ты же не хотел!

Сириус предостерегающе коснулся его руки:

— Разумеется, не хотел, но вины это с меня не снимает.

— Разберёмся, — буркнул Фадж. — Кстати, почему вы не потребовали пересмотра дела — хотя бы у меня, когда я посетил тюрьму?

— Тогда мне было всё равно, — с неожиданно прорвавшейся горечью ответил Сириус. И добавил уже прежним ровным тоном: — А потом — возможности не представилось.

— Корнелиус, довольно! — не выдержал Дамблдор. — Подробности можно выяснить в другой раз. Неужели вы не видите, в каком он состоянии?

— Не делайте из меня изверга! — возмутился министр. — Существуют всё же определённые правила! Я не могу так вот просто, без суда, освободить человека, приговоренного к смертной казни.

— Посадили-то его без особых формальностей! — в свою очередь разозлился директор.

— Он нелегальный анимаг! — настаивал Фадж, — уже за одно это...

— Дают гораздо меньше, чем он отсидел! — перебил Дамблдор. — Если угодно, я могу подписать официальный приказ об освобождении до суда под мою личную ответственность!

Фадж взглянул на ощетинившихся детей и, что-то пробормотав, взмахнул палочкой. Гарри удивлённо моргнул: министр явно продолжал говорить, но теперь они не слышали ни звука.

— Глушилка, — шёпотом пояснил Сириус, заметив его недоумение. — Подождём, пусть решают...

Через несколько минут Фадж повёл палочкой, снимая заклинание, и довольно мирно проговорил:

— Ладно, обойдёмся пока без формальностей. Отправляйте всю компанию в больничное крыло, они в этом действительно нуждаются.

— И даже провожу, если вы не против, — Дамблдор также предпочёл сменить тон. — Позвольте пока что предложить вам чаю?

Несколькими взмахами палочки он сменил использованные чашки на одну чистую, а полупустой чайник — на полный и горячий и повернулся к Сириусу:

— Ты сможешь идти?

— Разумеется! — Блэк решительно поднялся на ноги. Его основательно качнуло, но он тут же выпрямился и повторил упрямо: — Разумеется, смогу!

Дамблдор в очередной раз вздохнул и направился к двери.

Оказавшись в коридоре, он тихо спросил у Сириуса:

— Куда ты дел гиппогрифа?

— Велел спрятаться в пещере и не показываться никому на глаза.

— Ну, хорошо, — кивнул Дамблдор, после чего поспешил вперёд, сказав, что должен предупредить мадам Помфри. Так что когда троица добралась, наконец, до больничного крыла, там их ждали расстеленные постели и рассерженная хозяйка.

— Немедленно спать! — набросилась она на детей. — И чтобы до утра я вас не видела и не слышала! А лучше до полудня!

Гермиона послушалась мгновенно. Сириуса тем более не надо было упрашивать лечь — похоже, прогулка по длинным школьным коридорам отняла у него остаток сил и теперь их не хватило даже на то, чтобы самостоятельно раздеться. Гарри задержался было, но яростный взгляд мадам Помфри, укоризненный — директора и виноватый — Сириуса заставили его прислушаться к голосу разума.

Проснулся Гарри, когда за окном только-только разгоралась заря. В палате царил полумрак. На минуту ему показалось, что все события прошедшей ночи были сном, он даже успел задуматься, как же в таком случае оказался в больничном крыле, но тут услышал своё имя, тихо и невнятно произнесённое, и понял, что именно это и разбудило его. Мальчик торопливо нацепил очки и босиком подошёл к соседней кровати, отгороженной ширмой.

Сириус спал, но очень беспокойно: вздрагивал, ворочался, временами произносил какие-то бессвязные слова, среди которых Гарри снова уловил своё имя. Мальчик нерешительно коснулся лба больного — холодного и неприятно-влажного, проговорил тихонько:

— Сириус, успокойся, всё будет в порядке...

Это неожиданно подействовало: спящий расслабился, дыхание стало ровнее и глубже. Явно не осознавая, что говорит вслух, он прошептал:

— Не уходи... я так устал — один...

У Гарри больно сжалось сердце. Даже не задумавшись, он стащил очки и улёгся рядом с крёстным, уткнувшись носом в его костлявое плечо. По-прежнему не просыпаясь, Сириус повернулся на бок, полуобнял мальчика, словно пытаясь защитить его, заслонить от всего мира... и Гарри едва не задохнулся от нахлынувшего вдруг никогда прежде не испытанного и совершенно иррационального ощущения: абсолютной защищённости и абсолютной нужности. Мальчик не смог бы выразить это словами, просто ему вдруг стало так тепло и спокойно, как никогда в жизни, или, во всяком случае, никогда в сознательной жизни. Он даже не был уверен, он просто знал: отныне всякий, кто захочет причинить ему зло, должен будет переступить через труп Сириуса, а сделать это будет очень и очень непросто. И ещё он знал, что нужен крёстному — нужен не для чего-то, а просто НУЖЕН. Гарри счастливо улыбнулся и мгновенно провалился в сон.

Проснулся он на удивление легко, разом вспомнив все события прошедшей ночи. Осторожно приподнял голову и встретился со вполне ясным взглядом Сириуса — похоже, лихорадка полностью прошла. Увидев, что Гарри проснулся, Блэк улыбнулся ему и заговорщицки приложил палец к губам:

— Мадам Помфри подходила сюда пару минут назад, — шёпотом сказал он, — но я сделал вид, что сплю.

— Как ты себя чувствуешь? — так же тихо поинтересовался Гарри.

— Лучше, чем когда-нибудь за последние тринадцать лет. А ты?

— Я — тоже, — вполне искренне ответил мальчик.

Сириус только покачал головой:

— Звучит не слишком оптимистично. Ладно, об этом потом. Расскажешь, как вы всё это провернули?

— Ну… понимаешь, у Гермионы был Хроноворот…

— Откуда у неё такая редкость?

— Ты знаешь, что это?!

— Я ведь значительно старше тебя, помнишь? Пользоваться, правда, не приходилось, но знаю. Так откуда он у Гермионы?

— Дамблдор дал. Ещё в начале года, чтобы она могла посещать по два урока одновременно. Она ведь такая — все предметы сразу хотела изучать.

— Он что, ошалел? Впрочем, это его обычный стиль — бросить щенка в воду и пусть барахтается.

— А почему «ошалел»?

— Потому что готов спорить на что угодно: Гермиона многократно использовала игрушку, чтобы лишний час посидеть над книгами, и ни разу — чтобы дважды за ночь выспаться.

— Выиграл, — признал Гарри, припомнив, какой усталой выглядела его подруга последнее время.

— Ладно, — буркнул Сириус. — Думаю, директор всё же контролировал ситуацию. А гиппогриф откуда? Я понял только, что ему тоже грозит смертельная опасность.

Гарри как мог кратко пересказал историю с Драко и Клювокрылом. Сириус недобро сощурился:

— Ах, душка Люциус, друг детей и животных... Вот уж с кем с радостью поговорил бы в тёмном месте без свидетелей! Он ведь Пожиратель Смерти, знаешь? Причём из ближнего круга. И сумел выкрутиться, даже условного наказания не получил. Такие не тонут! Ладно, довольно о грустном. Расскажи всё же, как вы это проделали.

Сириус слушал внимательно и заинтересованно, так что Гарри почти забыл о необходимости говорить тихо и с увлечением живописал подробности. Только дойдя до истории с дементорами, он почти запутался, пытаясь рассказывать сразу с двух точек зрения. Но Сириус понял — и обнял мальчика так крепко, что у того на миг перехватило дыхание. Это безмолвное проявление чувств сказало Гарри гораздо больше, чем могли бы любые слова.

Несколько минут оба молчали. Потом Сириус спросил:

— А откуда ты знаешь чары Патронуса? Не думаю, что их включили в программу третьего курса... Рем научил?

— Да. Понимаешь, я признался ему, что больше всего боюсь дементоров...

— Любопытные у тебя способы бояться... Только зря не поделился знаниями с друзьями.

Гарри смутился — Сириус был прав. Он поступил нечестно да и просто глупо: если бы Гермиона тоже владела Патронусом, они вдвоём смогли бы сразу отогнать дементоров и всё оказалось бы куда проще.

— Ну-у-у-у... — промямлил он, — понимаешь, они всё время ссорились из-за Живоглота и ещё из-за метлы... Слушай, это ведь ты мне Молнию прислал, да? Она же безумно дорогая!

— Я же задолжал тебе подарки за целых двенадцать дней рождения! — улыбнулся Сириус. — И столько же за Рождество. Раздели — получится вполне нормально.

Улыбка у него была потрясающая: она словно смывала с лица все годы и все муки, делая его молодым и невероятно привлекательным.

В этот момент из-за ширмы выглянула Гермиона, уже одетая и причёсанная:

— Не помешаю? Я услышала, что вы тут разговариваете... Ой, простите!

Смутились все трое. Гарри хотел было вскочить, но вовремя сообразил, что разгуливать перед девочкой в пижаме тоже будет не лучшей идеей. Впрочем, к Гермионе быстро вернулась обычная практичность: она притащила одежду Гарри, висевшую на стуле у его постели, и скрылась за ширмой, уже оттуда продолжив:

— Рон ещё спит, его зельем напоили. Мадам Помфри сказала, что у него лёгкое сотрясение мозга, но это не опасно, просто придётся пару дней полежать, а нога уже срослась. Она завтракать ушла, она думала, что вы ещё тоже спите. А мне разрешила встать, но велела здесь остаться, сказала, что завтрак всем принесёт. Не знаю почему, я прекрасно себя чувствую. А вы как?

— Отлично! — воскликнул Гарри, успевший одеться и с энтузиазмом воспринявший известие о скором завтраке.

— Вполне пристойно, — более осторожно выразился Сириус. — Скажите, юная леди, там моя одежда где-нибудь не валяется? А то я тоже не отказался бы встать хотя бы на несколько минут...

— Не валяется, но если вы... то есть ты...

— Сделаем проще — ты немного полюбуешься пейзажем, ладно?

— Ладно! — охотно согласилась девочка и отошла к окну.

Хотя лихорадка и прошла, Сириус был ещё очень слаб — помогать себе он не позволил, но, умывшись, поторопился вернуться в постель. В это время проснулся Рон — то ли его разбудили шаги и голоса, то ли просто действие зелья закончилось. Вставать до возвращения медички Гермиона ему решительно не позволила, но в качестве компенсации пересказала их приключения в «петле времени» и после — сократив сцену допроса до минимума, чтобы лишний раз не расстраивать Сириуса, для которого это явно был не лучший момент в жизни. Впрочем — с горечью подумал Гарри — «лучшие» или хотя бы просто приемлемые моменты в жизни его крёстного за последние тринадцать лет можно было, наверное, пересчитать по пальцам. Одной руки.

Тем временем вернулась мадам Помфри, следом за которой плыл громадный поднос с разнообразной снедью. Впрочем, начала она с осмотра Рона и Сириуса. Состояние обоих признала удовлетворительным, но велела не покидать постелей. Сириус не возражал, Рон же попытался, но безрезультатно. Единственное, что ему было позволено — это перебраться на соседнюю с Блэком кровать. Гарри и Гермиона устроились рядом на табуретках, и все вместе они принялись за завтрак, старательно болтая о пустяках.

Едва с едой было покончено, как в палату вошёл Дамблдор. Он приветливо поздоровался со всей компанией, поинтересовался, как они себя чувствуют «после вчерашнего», выслушал уверения, что «отлично» и «лучше просто не бывает» и попросил:

— Вы бы не могли оставить нас с мистером Блэком ненадолго? Нам надо поговорить.

Гарри и Гермиона покорно отошли. Рон, которому было запрещено вставать, о чём он тут же охотно сообщил, надеялся на законных основаниях подслушать, но был жестоко разочарован: Дамблдор не хуже Фаджа умел использовать заглушающие чары.

Ребята тем временем воспользовались случаем, чтобы расспросить, что с Сириусом. Мадам Помфри пояснила:

— Так часто бывает: человек долго живёт на пределе сил, держа себя в кулаке, а как только кулак разжимается — наступает реакция. Бедняга совершенно истощён, и не только физически. Впрочем, худшего удалось избежать, сейчас его жизнь вне опасности, но он ещё очень слаб. Побудьте с ним, ребята, ваше присутствие для него сейчас полезнее любых зелий.

Гарри обрадовано кивнул — он уже опасался сакраментального «больному нужен покой». Гермиона согласилась с не меньшим энтузиазмом. Несколько, впрочем, меркантильным: как только мадам Помфри отошла, девочка азартно зашептала:

— Вот здорово! Надо будет обязательно спросить его, что такое этот Аглютинар, о котором Дамблдор говорил. И про Глушилку. И про невербальные чары. Мы их будем проходить только на шестом курсе, представляешь? Было бы здорово выучить хотя бы несколько! И ещё...

— И ещё Сириус решит, что Азкабан был милым, уютным местечком, — буркнул Гарри. — Он болен, ты не забыла? А от твоих вопросов и здоровый ошалеет.

— А по-моему, он с удовольствием всё расскажет, — возразила Гермиона, к удивлению Гарри, ничуть не обидевшись.

В этот момент Дамблдор окликнул их — видимо, секретная часть разговора была закончена.

— Вы можете сегодня остаться здесь, если хотите. Только постарайтесь всё же не увлекаться расспросами — Гермиона, это в основном к тебе относится! И не делай невинные глаза — уж я-то могу представить, какие у тебя планы относительно человека, который продемонстрировал готовность делиться знаниями, а сбежать не сможет.

Гермиона послушно кивнула, пытаясь при этом понять — откуда директор узнал про «готовность делиться»? И тут же спросила:

— Сэр, а что с профессором Люпином? Он вернулся?

— Да, всё в порядке, — директор слегка улыбнулся. — Я уже рассказал Сириусу. Он у Хагрида, отлёживается после превращения.

— Сэр, можно ещё один вопрос? — Рон дождался согласного кивка директора и продолжил: — А Струпик... то есть Петтигрю... вы его допросили, да?

— Да, — снова кивнул Дамблдор, — и он всё подтвердил, даже давить особо не потребовалось. Так что, Сириус, твоя официальная реабилитация — только вопрос времени.

— И что теперь? Его отправили в Азкабан? — на последнем слове голос Сириуса заметно дрогнул.

— А ты ведь не хочешь этого, верно? — проговорил Дамблдор. Скорее, впрочем, утвердительно, чем вопросительно.

— Я там был, — бесстрастно заметил Блэк, предоставив собеседнику самому догадываться, возражение это или согласие.

— Именно! — согласился директор. — И очень успешно доказал, что для содержания анимагов это место не так надёжно, как думали раньше. Так что я убедил Фаджа пока оставить его здесь. Совместим безопасность с пользой.

И, отвечая на четыре недоумевающих взгляда, пояснил:

— В школе вечно не хватает наглядных пособий...

Гарри представил заклятье возвращения истинного облика в исполнении… да хоть бы в своём собственном и едва не сполз на пол от смеха. Пожалуй, это было почище Азкабана.

ххх

Как хотелось этот мир переменить!

Но не в силах мы былое забывать.

Переброшена невидимая нить,

Нам её не перегрызть, не оборвать…

Мы сегодня смотрим издали назад,

Но в любой попытке что-то поменять

Как бы нам не отказали тормоза,

Как бы нам не перессориться опять!