Гарри Поттер и наследие предков (гет)

Конец августа прошел и вовсе тихо. Близнецы и Рон наконец-то доделали уроки, дом был окончательно приведен в порядок. В середине месяца Гарри начал тренировать друзей вызывать патронуса. Телесные патронусы получились на второй день, но после этого Гарри принес боггарта. Он стоял в двух метрах от шкатулки, остальные — в трех. Гарри направил палочку на шкатулку, и из нее выплыл дементор. Всех обдало холодом. Гарри, благодаря занятиям (пусть только по книгам) окклюменцией, на этот раз гораздо меньше попал под влияние ужаса. Ему даже удалось сохранить на лице хищную усмешку. Пусть ее никто не видел, но все-таки!

— Импедимента, — движения боггарта замедлились. Все-таки это был не дементор, и для учебных целей подходил лучше.

— Экспекто патронум! — грянуло пять голосов. Но, увы, только у Джинни получился легкий туман.

— Вы должны отбросить страх и ужас, должны силой воли сосредоточиться на счастливом воспоминании или мысли. Вот так. Экспекто Патронум! — Сохатый заставил «дементора» отступить. Когда тот проплывал над шкатулкой, Гарри направил на него палочку.

— Риддикулус! — таракан хлопнулся внутрь, и Гарри легким движением закрыл шкатулку. После чего повернулся лицом к ученикам.

— Я потрясен, Джинни. С первого раза, в четырнадцать лет! Это просто здорово. Но все-таки пока не достаточно. Так, всем есть шоколад.

Через минуту, когда плитка была разломана и съедена, Гарри вновь напомнил, что воспоминание должно быть самым счастливым.

— Ну, я вспоминал, как мы победили в Кубке Школы три года назад, — Рон вертел в своих руках палочку.

— Что? Эту глупость? Господи, Рональд, это было торжество, а не счастье! Торжество! Гермиона, пожалуйста, повтори ему объяснения «процедур», а?

Гермиона испепелила взглядом Поттера, но все-таки сунула палочку в карман и положила руки на плечи младшему Уизли. Мягко развернула и поцеловала. Рон, несколько ошарашенный, приблизительно через пять секунд ответил, его рука взлетела к волосам девушки, а другая упала на талию. Когда поцелуй прервался, Гермиона и он выглядели несколько смущенными, под насмешливыми взглядами друзей.

— Вы смущены. Сейчас. А тебе, Рон, нужно вспомнить, что ты чувствовал секунд пятнадцать назад, и с этим чувством вызывать патронуса. Любовь и счастье — самые сильные эмоции, именно они и составляют сущность защитника. Сосредоточились, еще раз! Алохомора. Импедимента!

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — вот теперь было два почти сформировавшихся патронуса и три телесных, полностью сформированных. Дракон, бык и сова, при незначительной поддержке двух размытых коней, легко загнали боггарта ровно на шкатулку.

— Риддикулус! Коллопортус. Превосходно! А вам двоим, похоже, стоит вспомнить о личной жизни, — Гарри адресовал очередную ехидную улыбочку прямо Фреду и Джорджу.

— Сам знаешь — нам некогда. Работа, работа…

— Время — деньги.

— Но не в ущерб же! Хотя, кому я это говорю? Вы хоть название-то придумали?

— Ну, его нам мама подсказала.

— Ужастики…

— Умников Уизли! — закончил за Гарри Джордж. — Кстати, тебе, как мы решили, принадлежит треть акций.

— Постойте, вы вообще о чем? — взорвался Рон.

— О нашем будущем магазине.

— Так вы не отказались от идеи магазина розыгрышей?

— Нет, конечно.

— Так, а почему вы решили, что Гарри должна принадлежать треть акций?

— Потому что я их инвестор, Гермиона! — Гарри закатил глаза, предчувствуя грядущие вопросы.

— Короче, Гарри в конце года чуть ли не силой всучил нам свой выигрыш от Турнира. И сказал, что это — на наш магазин, мотивируя свое решение тем, что в скором будущем нам всем понадобится повод для смеха, — Гарри никогда бы не поверил, что Фред может быть так серьезен и собран.

— Да, компания уже основана, деньги вложены, производство налаживается. Так что можете бежать и жаловаться на нас маме. Но тогда забудьте о наших товарах! — Джордж сверкнул глазами не хуже, чем Дамблдор в минуту гнева.

— Нашел тоже доносчиков! — возмутилась Джинни.

— К тебе это не относится, Джин. А вот от новоиспеченных старост можно всего ожидать, — Фред тоже выглядел не слишком беззаботным. Он выглядел…черт побери, серьезным и даже раздраженным: — Одна из черт хорошего старосты — потенциальная способность донести на друзей.

— Я не Перси, Фред, Джордж! — Рон выхватил палочку. — Не смей мешать меня с грязью, говоря, что я способен предать семью и друзей! И Гермиона тоже ничем не заслужила такого отношения.

— И, тем не менее, два года назад она рассказала МакГонагалл о Молнии Гарри. А ты, братец, в прошлом году семь недель не разговаривал с лучшим другом, потому что завидовал его славе и считал его лжецом, — Фред не собирался прерывать воспитательный разговор, однажды его начав. Похоже он вошел во вкус: — И то, что Молнию могли прислать с целью убийства Гарри, не оправдание — нужно было сказать это Гарри, а не декану! Как нет оправдания и твоему поведению!

Рон и Гермиона беспомощно оглянулись на друга. Тот сидел с непроницаемым лицом. Аргументы Фреда были блестящими, а его недоверие — обоснованным.

— Все это правда. Но я не думаю, что вы, Фред и Джордж, должны отворачиваться от собственной семьи из-за Перси. Здоровая осторожность не должна перерастать в паранойю.

— Гарри прав. То, что Перси оказался двуличным ублюдком, не значит, что и остальные способны на такое, — тихо, настойчиво произнесла Джинни.

— Я уверен, что Перси…стыдно признать свои ошибки. Он поддался своей гордости и властолюбию, разругался с семьей из-за них. И вдруг понять глубину своих заблуждений, это сложно. Правда, сложно. А извиняться…гордому человеку невыносимо извиняться. Мог ведь быть и такой вариант: Фадж приближает к себе Перси с целью получить шпиона. Перси же никоим образом и не думает предавать семью и друзей, и только гордиться оказанной ему честью. И тут его собственный отец обвиняет его в шпионаже за семьей! Он мог расценить это как предательство, как оскорбление. Нет ничего удивительного, что он вспылил. Чтобы получить его извинения, нужно извиниться первыми, сказать, что вы не должны были думать, что он предаст семью ради карьеры. А то в качестве его извинения вы вполне можете получить его героический труп, — Гарри сидел на матах, не отрывая взгляда от волшебной палочки, и не заметил, как в самом начале его речи в комнату вошел мистер Уизли.

Дверь мягко закрылась. Никто не обратил внимания на него. Артур Уизли прислонился к стене и вытер пот со лба. Да, он никогда не смотрел на эту ситуацию с такой точки зрения. Возможно, ему стоит поговорить с Молли…или нет. Лучше сразу с сыном.

— Артур, ты позвал детей? Дорогой, почему ты такой бледный?

— Позови сама. Я…я должен идти.

— Что-то случилось? Я не заметила вызова…

— Ничего, дорогая, ничего. Я вернусь…через полчаса.

— Но ведь…ужин, разве это твое дело не может подождать?

— Он и так ждет уже долго, — невнятно ответил мужчина, выходя из дверей. Послышался хлопок трансгрессии.

— Ничего не понимаю, — вздохнула женщина и отправилась звать увлекшихся детей на ужин.

Артур прибыл в министерство. Он знал, что Перси еще здесь — сын всегда торчал на работе чуть ли не до полуночи. Вот еще одно подтверждение словам Гарри. Решительными шагами он направился к лифту. Спустился на один этаж и постучал в дверь кабинета помощника министра.

— Войдите, — сухой, такой сухой голос. Как будто неживой, даже не вопрос: — Чем обязан, мистер Уизли.

— Ты свободен? — Артур сглотнул.

— Да. Но, если у вас нет дела…

— Я хочу поговорить.

— Поговорить можете с психиатром, мистер Уизли.

— Я хочу извиниться! — выпалил мужчина. — Я был неправ, сын. Я не должен был сомневаться в тебе. Не должен был думать, что ты предашь семью и друзей ради Фаджа. Но…это выглядело так…подозрительно, Перси! Стать помощником министра в девятнадцать, сразу же после того, как…не заметил странного поведения босса…сразу же, как вернулся Ты-Знаешь-Кто. Сразу после того, как был восстановлен Орден Феникса, а Фадж решил вставлять палки в колеса Дамблдору, его главе. Я понимаю, что обидел тебя, но пойми и ты — у меня были причины.

— Знаешь, ты мог бы подумать, что я сдал СОВ и ЖАБА на «превосходно», отец. Но я вижу твои резоны. Извинения приняты.

— Ты простишь меня? Нас?

— Да, папа, — помедлив, ответил Перси. — И мне тоже нужно извиниться, за все что я наговорил тогда. И, наверное, я должен поздравить Джинни сегодня. Поздновато, конечно, но…

— Боюсь, не получиться, Перси. Наша семья сейчас живет в штаб-квартире, защищенной заклятьем Доверия. Только Дамблдор может дать туда доступ.

— Тогда…просто передай ей это, ладно? — Перси достал из стола сверток и черкнул на пергаменте несколько слов. Он прикрепил пергамент к свертку бечевой и подал отцу.

— Конечно, Перси.

— Пап? Почему ты пришел сегодня?

— Хочется соврать, но…это из-за Гарри.

— Поттера? Почему?

— Именно он понял, что мы просто не поняли друг друга. Он сказал, что ты наверняка жалеешь о разрыве с семьей, но гордость не позволяет тебе сделать первый шаг. И…еще он сказал, что мы вполне можем получить в качестве твоего извинения и упрека твой героический труп, — Артур даже вздрогнул.

— Удивительно. Мы ведь мало общались, очень мало, по правде сказать. И он так точно угадал мои мысли…и мое желание погибнуть в схватке с Пожирателеми, раз уж вся моя семья считает меня предателем… — Перси покачал головой. — Знаешь, я всегда ценил его храбрость, и всегда недооценивал его мозги, как я понимаю.

— Надеюсь, это желание прошло теперь? — осторожно спросил мистер Уизли.

— Желание надрать задницу ПСам Ты-Знаешь-Кого? Нет. Желание погибнуть в такой схватке? Да, — рассмеялся Перси.

Артур улыбнулся и понял, что давно уже не слышал смеха своего сына.

— Ты давно уже не смеялся. Года три, наверное. При мне, по крайней мере.

— Не знаю, пап. Может быть. Но ты же знаешь — я был так увлечен уроками и моей должностью старосты; потом работой. Но в последнее время я понял, что работа — это не главное. Знаешь, я уже давно не приглашал на свидание Пенни. Надо это исправить, — он смел документы в стол, захлопнул крышку и накинул не плечи мантию. — Идем! Раз уж я не могу повидать свою семью, то надо делать шаги к тому, чтобы обзавестись новой, верно?

* * *

Как раз заканчивался ужин, когда дверь внизу хлопнула, и в столовую вошел мистер Уизли.

— Дорогой, так где тебя носило?

— Я… — он подошел к Гарри и положил руку ему на плечо. — Спасибо, Гарри.

— ???

— Ты…своими словами ты вернул мне и Молли сына, а им, — он кивнул в сторону рыжих голов: — Брата.

— А, вы слышали мою маленькую речь? Я вас не заметил. Старею, чтобы сказал Грозный Глаз?

— Какую речь? О чем вы?

— Гарри перед нами недолго рассуждал о Перси. Когда мы еще тренировались. А мистер Уизли, очевидно, услышал, — пояснила Гермиона. — Он говорил, что Перси наверняка жалеет о ссоре, но гордость не позволяет ему извиниться первым.

— А еще он предположил, что Перси и не собирался шпионить за нами и Дамблдором, ведь это слишком странно — Уизли-предатель! И что он просто обиделся и вспылил, когда папа обвинил его в этом.

— Меня особенно впечатлила последняя фраза. И он потом ее подтвердил, — мрачно сказал Артур.

— Последняя? Что же я такого сказал?

— «А то в качестве его извинения вы вполне можете получить его героический труп», — процитировала Гермиона. Гарри с изумлением на нее покосился.

— Так я правильно понял: Артур все это услышал и решил не допустить, ну, такого. И пошел извиняться перед Перси? Он принял извинения? — Сириус вопросительно поглядел на мужчину.

— Да, но не сразу, признаться. О, чуть не забыл! — он достал из кармана сверток и протянул его Джинни.

Она прочитала записку, а потом принялась разворачивать его. Ее остановила рука Гарри, мягко опустившаяся на ее руки.

— Дайте волю моей паранойе, ладно?

Гарри отодвинул сверток на середину стола и развернул его взмахом волшебной палочки. Внутри была коробка. Гарри провел прямо над ней пальцами левой руки. Потом чуть не уткнул в нее свой нос. Наконец, осторожно открыл левой рукой, в правой сжимая волшебную палочку. Внутри лежала красивая статуэтка в виде крадущейся львицы. Гарри осторожно коснулся ее рукой.

— Ну и на всякий пожарный…летус, — ничего не произошло. Он улыбнулся. — Иногда мою подозрительность просто зашкаливает. Это просто статуэтка. Пресс-папье. Ни следящих чар, ни проклятий, это даже не портал. Извините.

— Ну, это было просто странно. Сначала ты говоришь, что нужно извиниться перед Перси, а потом проверяешь его подарок, — Ремус не удержался и высказал общее мнение.

— Знаешь, что на это тебе бы ответил Грюм?

— Постоянная бдительность, — кивнул Люпин. — А я тебя и не упрекаю. Лучше перебдеть…

Джинни наконец взяла в руки подарок. Эта была просто изумительно выполненная статуэтка охотящейся львицы. Скульптор идеально точно воспроизвел все — вплоть до напряженных и готовых к прыжку мышц, до хищного оскала и прищура глаз.

— Она похожа на тебя. Когда ты злишься, у тебя точно такой же прищур. И чувство опасности от тебя в таких случаях такое же.

— Ты просто не видел себя в особо прекрасные моменты, — хихикнула Джинни. — Когда ты разнес те манекены…признаться, единственное сравнение — это дракон, которому прищемили хвост.

— Оба хороши, — заключил Люпин. — Я только надеюсь, что ты, Гарри, пока не учил мисс Уизли всему, что знаешь сам.

— Ты имеешь в виду непростительные? Нет, пока не учил. И вообще пока не учил Темной Магии.

— Пока? — выразительно спросил оборотень.

— Идет война, Рем! — Гарри сверкнул глазами так, что Люпин даже отшатнулся. — Я должен тебе это объяснять?

— Да, но вы — всего лишь школьники!

— Я, если ты не забыл, Гарри Поттер, М-К-В и главная заноза в заднице красноглазого. А мои друзья находятся в гораздо большей опасности, чем все остальные. Я хочу, чтобы они могли защищаться. Неужто ты думаешь, что можно защититься от Пожирателей Ступефаем?

Гарри говорил тихо, и только глаза его горели гневом, яростью и болью.

— Да, можно! Даже экспеллиармусом можно, как ты знаешь!

— Мне просто повезло. Том хотел позабавиться, он не знал о сердцевинах-двойниках. И он приказал не вмешиваться остальным. Троих пожирателей более чем достаточно. Том однажды уже выкрал Джинни, чтобы заманить меня в Тайную Комнату. А ведь она была для меня только сестрой друга.

— В Хогвартс ему не пробраться, пока там Дамблдор! Там вы в безопасности! Все вы!

— Дамблдор не вечен. И школа не в безопасности! Он не может атаковать его впрямую, но один-два лазутчика…та же крыса Питер, например…вполне может пробраться внутрь. И выкрасть кого-нибудь. Так пусть хотя бы мои друзья смогут дать отпор. Пусть он украдет кого-нибудь другого, смерть кого я смогу проигнорировать.

— Проигнорировать?! Проигнорировать чью-то смерть?! Как ты можешь это говорить?!

— Просто, Ремус! Это война, и смерти неизбежны. Начало уже положено. И закончится это война чьей-то смертью. Либо моей, как нового символа, либо Томовой. Вариантов нет. И тут ничего не поделаешь, надо смириться.

— Кто ты? Ты не тот Гарри, которого я знал.

— Верно, тот Гарри умер на кладбище Литтл-Хенглтона. Наивный, верящий в справедливость и доброту мира. Как ты думаешь, по чьему плану проходил суд надо мной? Дамблдоровскому? Ты считаешь, что это старик придумал, как просто доказать мою невиновность, доказать возвращение Волан-Де-Морта и оправдать Бродягу? Нет, это мой план. Директор хотел просто-напросто вызвать миссис Фигг, как свидетеля, и положиться на порядочность большинства судей. Ему не пришло в голову использовать домовиков, чтобы обеспечить безопасность раненным и захватывать раненных Пожирателей Смерти. Он стар, и совершает слишком много ошибок. А исправлять их приходиться мне! Лезть в безнадежную драку с Квиррелом, лезть в Тайную Комнату, с помощью маховика времени спасать Сириуса и Клювокрыла от убийц и дементоров. Так что то, что я наконец-то повзрослел и кое-что понял, это не трагедия, Рем. Возможно, вам приятнее нянчиться в восторженным, необъективным мальчишкой, но мне надоело зависеть от чьей бы то ни было воли. И, если я не хочу больше быть марионеткой, то должен уметь принимать решения, и защищать себя и тех, кого я люблю, без чьей бы то ни было помощи, — парень говорил тихо, но зеленые глаза полыхали холодной и расчетливой волей, а в голосе отчетливо слышалась сталь. Сейчас ему нельзя было дать пятнадцать; за столом сидел зрелый мужчина, готовый согнуть мир так, как ему это удобно.

Люпин понял, что ему нечего возразить Гарри. И только тут заметил, что все смотрят на них, и их слушают.

— Финита ля комедия. Спокойной ночи, — Гарри спокойно поцеловал Джинни в щеку и отправился наверх.

А на кухне еще некоторое время висела напряженная тишина. Ее разрядил Фред, который сожрал какую-то свою конфету и с хлопком превратился в здоровенного кенаря.

— Это что?

— Канареечная помадка, — объяснил Джордж.

— Не поняла? И это после всех ваших нападок на меня и Рона? — Гермиона зло поглядела на близнецов.

— Прости, Гермиона. Но Гарри убедил нас, на примере Перси, что нам стоит побольше доверять своей семье. Вот мы и решили, что глупо делать из этого тайну.

Тут и Фред принял свой обычный облик.

— Канареечные помадки, наше изобретение. Абсолютно безопасно, одна конфета действует пятнадцать секунд. Семь сиклей за штуку, налетай! Сегодня у нас акция — бесплатно.

— Опять эти ваши Ужастики…

— Умников Уизли! — хором закончили близнецы. — Это название нашей компании. А магазин мы хотим назвать «Всевозможные Волшебные Вредилки».

— На магазин нужны деньги, и немалые, — рассудительно напомнил Люпин.

— Они у нас есть. Мы даже рекламу в Пророке уже давали.

— И откуда вы их взяли? — с любопытством спросил Артур. — Насколько я помню, Бегмен сбежал…

— Ну, мы нашли инвестора.

— И кто же настолько доверяет вам, чтобы вложить свои деньги в ваше сомнительное предприятие?

— Ну, наш инвестор только ушел спать. Гарри, в поезде в прошлом году, отдал нам свой выигрыш в Турнире и сказал, что это — на магазин. И пригрозил нам волшебной палочкой, потому что мы хотели отказаться.

— То есть, это ему я должна сказать спасибо, — с непонятной интонацией сказала миссис Уизли.

— Мам, от идеи магазина мы бы не отказались в любом случае. Он просто ускорил неизбежное, — Фред твердо поглядел в глаза матери.

А Гарри в это время тихо спустился в комнату, где они занимались ЗОТИ, и наглухо закрылся, не забыв выставить оповещающие чары перед дверью. Он достал обе палочки и принялся тренироваться. Пока левой рукой ему не удавалось действовать так же ловко, как и правой, но это его мало смущало. Он продолжит тренировки, и со временем эта неловкость пройдет. Заодно он заметил, что именно левой палочкой у него лучше получаются боевые заклятья, особенно Темные. В его тренировки входило и искусство управления своими эмоциями, он попеременно и очень быстро научился волевым усилием сменять гнев на любовь и счастье; ненависть на спокойствие и умиротворенность.

Он решил навсегда покончить со страхом, и понял, что лучшее лекарство от него — ярость и гнев. Ему даже удалось преодолеть страх, вызванный дементором, и боггарт сам отступил, почувствовав его злость. Гарри был доволен. Он занимался и физически, рассудив, что самоуверенность — худший враг бойца. Он бегал, отжимался, развивал собственную ловкость. Пара старых забытых эликсиров придавала его телу гибкость и подвижность на два часа; еще одно зелье, невероятно сложное и опасное, только сейчас было готово. Оборотное зелье было просто детским лепетом по сравнению с ним. Гарри выполнил свою дневную норму упражнений (заодно он учился преодолевать боль в мышцах и костях по утрам), и поднялся в спальню. Он залез в сундук и запер его изнутри. Взяв четко отмеренную порцию, он залпом проглотил ее и лег спать.

Поутру он резко проснулся и по привычке потянулся за очками. Только взяв их в руку, он понял, что они ему не нужны, ведь зелье за ночь подействовало. Гарри взял маленькое зеркальце и взглянул на себя. Его глаза были все того же зеленого оттенка, вот только зрачок отныне был вертикальным. Для пробы он пару раз зажег и погасил свет. Глаза приспосабливались за долю секунды. Поттер ухмыльнулся в пустоту и отправился завтракать. Было семь тридцать утра.

Джинни — она всегда просыпалась рано — вошла в столовую, и замерла на месте. На нее смотрел абсолютно седой Гарри Поттер.

— Что случилось? Гарри? — Она подбежала к парню, и вновь замерла. На нем не было очков, и глаза теперь были глазами льва.

— Я принял зелье, которое вылечило мое зрение и дало мне возможность видеть во мраке. Знаю, выглядит…пугающе, но оно того стоит, как мне кажется.

— Но…твои волосы.

— Что с ними? Джин?

— Ты седой.

Гарри стремительно подошел к зеркалу. Он не был сед. Просто его волосы были абсолютно белоснежными, куда там Дамблдору!

— Видимо, я все-таки где-то ошибся. Все равно оно того стоит. — Он равнодушно пожал плечами и повернулся к Джинни. — Это и впрямь так ужасно? Если хочешь, я могу все это замаскировать заклинанием.

Джинни еще раз вгляделась в него. Пожалуй, глаза хищника даже шли Гарри. А белые волосы…тоже мне проблема!

— Ты знаешь, даже если бы ты выглядел как Грюм, я продолжила бы тебя любить. Так что можешь оставить все как есть. Глаза тебе даже идут. А волосы…ты можешь их немного отрастить? До плеч, скажем?

Гарри покосился на нее с искренним интересом и взмахнул палочкой. Волосы немедленно увеличили длину.

Джинни создала из воздуха резинку и собрала ему волосы в хвост.

— Так гораздо лучше. А то белоснежные волосы, да еще топорщатся! — она забавно наморщила носик, который Гарри не замедлил чмокнуть.

— Ну вот. Я это к чему: ты теперь мне еще больше нравишься. Гораздо более героичный вид. А белоснежные волосы лучше сочетаются с твоим лицом.

— Почему?

— В последнее время твое лицо больше не лицо подростка. В тебе явно виден умудренный, много чего переживший мужчина. Это не слишком заметно, это трудно понять. Но производит жутковатое впечатление, когда ты забываешь следить за своим выражением. А так лучше. Нет, действительно, гораздо лучше — сразу видно, что с тобой лучше не связываться. Малфой, пожалуй, не посмеет что-нибудь вякнуть, стоит тебе ему взглянуть на тебя теперь.

— Серьезный довод, — Гарри ухмыльнулся.

Джинни возблагодарила Мерлина, что вот эта его ухмылка ее больше не пугает. А поначалу было и впрямь страшновато, несмотря на всю ее гипотетическую гриффиндорскую храбрость. Гарри, может быть, и сам не замечал этого, но теперь его окружал ореол мощи. А вот эта ухмылка говорила собеседнику, что ему здорово не повезет, если этой мощи дадут выход.

— Гарри, я хочу спросить тебя…

— Спрашивай, Джинни.

— Ты сам-то понял, откуда в тебе столько могущества?

— Только недавно. Я прочитал в одной книге, что потенциальные возможности любого мага почти безграничны. И есть возможность научиться их использовать. Одна из таких возможностей — регулярно выкладываться почти до максимума. После резкого использования большого количества силы, она начинает приходить. И набирается больше, чем было. Еще сила увеличивается в моменты смертельной опасности. А еще — когда ты вступаешь на свой путь. Помнишь тот всплеск сил, когда мы стали встречаться?

— А что будет, если выполнить предназначенное тебе? Силы уйдут?

— Наоборот. Еще как увеличатся. Все остальное добавляет к твоим силам еще. А выполненное Предназначение умножает их. Поэтому-то Волан-Де-Морт и стремиться убить меня. Он не знает полного текста пророчества, и считает, что моя смерть — это его предназначение.

Вместо ответа она поцеловала парня. Ну а тот и сам был не против прервать тяжелый разговор, а уж способ его полностью устраивал.

Обитатели дома номер двенадцать по площади Гриммо были, конечно, несколько шокированы внезапным изменением во внешности Гарри Поттера, но приняли его объяснения. Да и не так уж это было страшно — брови, ресницы и остальные волосы сохраняли свой цвет.

За остаток каникул Гарри преподал друзьям еще пару заклятий. Он гордился своими учениками — теперь каждый из них представлял серьезную угрозу врагам. А еще Поттер пришел к мысли, что не плохо бы и в Хогвартсе научить достойных доверия людей. Сколотить собственную армию, как выразилась Гермиона. Сам же он свободное время посвящал учебе. Особенно его заинтересовало составление заклинаний. Он даже приналег на нумерологию, благо Гермиона любезно согласилась преподать ему пару уроков. Да и древние, почти забытые знания магловской математики помогли. Тридцать первого августа Гарри закончил первое свое заклятье — Фениксмарк. Оно уничтожало Черную Метку и заменяла ее изображением Феникса. Плюс, этот феникс еще и пел. Гарри решил поделиться открытием с Дамблдором: это должно было придать боевого духа Ордену и деморализовать Пожирателей.

Закончив работу в библиотеке, он быстро собрал вещи, с разрешения Сириуса набил сундук не прочитанными еще книгами, а заодно собрал все свои вещи. И даже немного помог Рону собираться. Оборотное зелье было готово, и лежало вместе с вредноскопом, детектором лжи, проявителем врагов, мантией-невидимкой и Картой Мародеров в одном из отделений его сундука. Добби получил приказ пока оставаться в штаб-квартире и помогать миссис Уизли. При нужде Поттер мог вызвать его в любую секунду.