Хладнокровие (гет)

Гермиона появилась в той самой комнате ранним утром. Она слишком волновалась, чтобы спать, и поэтому пришла сюда в пять утра. Только в детстве Гермиона вставала так рано, мечтая увидеть подарки от Санта Клауса. Она с тревогой смотрела на дверь, прижимая к себе одеяло, которым Гарри ее вчера укрыл. Больше всего она боялась, что он так и не появится.

Гермиона вздрогнула, когда часы пробили семь, но не успели они ударить второй раз, как в комнату вошел Гарри. Она резко встала и уже хотела броситься к нему навстречу, но остановилась.

 — Привет, — прошептала она и опустила взгляд.

Гарри выглядел смущенным, но уже через секунду хлопнул в ладоши и рассмеялся.

 — Даже не обнимешь меня? — спросил он с доброй усмешкой.

Гермиона вскрикнула и, бросившись к Гарри, стала покрывать его солёными от слез поцелуями.

Почти минуту они нежно целовались, после чего сели на широкий подоконник и, кутаясь в одеяло. стали наслаждаться прекрасным видом озера в свете утреннего солнца.

Гермиона крепче прижалась к обнимающей ее руке и удовлетворённо вздохнула.

 — Почему мы не сделали этого вчера? — спросила она.

— Может быть потому, что кто-то вывел меня из себя? — беззлобно усмехнулся Гарри и тут же почувствовал, как Гермиона замерла в его объятиях.

 — Прости, — произнесла она тихо.

— Я уже это сделал, — он обнял её ещё крепче, а потом, вздохнув, продолжил говорить: — Прошлой ночью нормального разговора бы не получилось. Я был слишком зол. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя.

Мягкими, успокаивающими движениями он поглаживал её волосы, словно обещая, что всё наладится. Но на Гермиону до сих пор давило чувство вины, а в голове звучал вопрос: «Зачем ты это сделала?».

 — Я понял, что Рон знает, как сделать тебе больно. Когда Снейп и Малфой провоцируют меня, я сам часто совершаю глупости, и было бы лицемерием осуждать такое же поведение у тебя. Да и сейчас я уже не помню, чтобы ты отвечала на поцелуй Крама. Я прав?

Сглотнув, Гермиона начала отвечать, выжимая из себя каждое слово.

— Я не хочу говорить о Роне. Ты прав, я не целовала в ответ Крама. Я старалась сдерживать его, но потом услышала шаги. Я обняла его, но вместо того, чтобы поцеловать, он начал лапать меня ниже спины. Мне не понравилось всё это, но я считала, что надо утереть нос Рону. Потом руки Крама так быстро оказались под моим платьем, что я растерялась, а потом внезапно появился ты. Я сразу же побежала за тобой, — она глубоко вздохнула и повернулась к Гарри. Перекинув ноги, она села к нему на колени и обняла его. — Прости, я так виновата.

 — Я все еще расстроен вчерашним, но, думаю, мы оба виноваты, что вчера испортили две замечательные недели, — признался Гарри и продолжил объяснять: — На самом деле, мы с тобой социофобы — когда-нибудь это должно было нам аукнуться.

 — Пожалуй, — Гермиона на секунду задумалась. — Нам нужно было сразу рассказать всем правду. Глупо было держать в секрете наши отношения, особенно когда Рон повел себя, как… задница.

 — Согласен, лгать было глупо, — кивнул он в знак одобрения. — А нашим партнерам по танцам можно было объяснить, что мы не хотели бы быть грубыми и бросать их в последнюю секунду.

 — Все-таки я чувствую себя ужасно виноватой, — сказала Гермиона. — Мы только начали встречаться, и я совершенно не подумала, что своими действиями могу причинить тебе боль. Ты сможешь когда-нибудь забыть об этом?

Гарри вместо ответа мягко её поцеловал и крепко обнял.

 — Кстати. Ты простил меня, потому что я готова была тебе отдаться? — настойчиво спросила Гермиона.

 — Ты хочешь поругаться, или просто спрашиваешь? — мягко уточнил Гарри, на что Гермиона резко дернулась и заторопилась ответить.

— Вопрос, это просто вопрос!

 — Не паникуй, мой персик, — сказал Гарри, мягко возвращая ее голову на свою грудь. Гермиона улыбнулась, услышав ласковое прозвище. С тех пор, как Гарри почувствовал запах её персикового шампуня, его сложно было уговорить называть её как-то иначе. Замечательно было то, что использовал он это слово только наедине, тогда как Рон скорее всего, оповестил бы весь Большой зал. В конце концов, прозвище могло быть и хуже.

 — В общем, я был раздражен. Неужели ты думала, что я куплюсь на такой дешевый трюк? — спросил Гарри.

Неожиданно Гермиона подняла голову, чуть не ударившись об подбородок Гарри.

 — Что? Ты же сам хотел, чтобы я это сделала. Ты указал головой на диван… — она с ужасом смотрела в удивленные глаза Гарри. Он тут же рассмеялся, заставляя Гермиону еще больше напрячься, и покачал головой.

 — Все ясно. Кажется мы столкнулись с недопониманием. Я просто разминал затекшую шею, — усмехнулся он, отчего тело Гермионы пронзила дрожь. И он добавил с блеском в глазах: — Похоже, кто-то потерял голову.

 — Точно? — спросила она, и мигом покраснела.

 — А ты хотела?.. — он улыбнулся, глядя на её ошеломленное лицо, и поиграл бровями, потом вдруг снова стал серьезным. — Я был поражен, что ты так просто разделась для меня. Уже хотел наорать, но услышал, как ты плачешь. Меня пронзило сознание того, как много я для тебя значу, раз ты решилась отдаться мне.

 — Точно? — спросила она снова.

 — Тебе было до слез стыдно, но ты согласилась заплатить эту цену за свое предательство, — он пальцами в воздухе показал кавычки. — Поэтому я и спросил себя: могу ли я простить тебя.

Гермиона покраснела еще больше из-за своей глупости. Но она знала, что отдалась бы ему, даже если бы это была просто месть.

— Ты ведь действительно сожалела и готова была пойти на все ради того, чтобы я простил тебя. Я ведь Рона почти простил за гораздо большую провинность, а ты более верный друг, чем он когда-либо станет. Если честно, я до сих пор не понимаю, как ты простила мне прошлогодний бойкот из-за метлы, — сказал он, крепко её обняв. — Спасибо. Извини, я был таким придурком.

— Но ведь я действовала за твоей спиной, — сказала она, но внутренне очень порадовалась его запоздалым извинениям. Несмотря ни на что, она ведь была права на счет отправителя.

— Ты беспокоилась за меня и явно не заслужила такого длительного бойкота с моей стороны. Даже Хагрид как-то назвал меня «задницей» из-за моего поведения, — продолжал Гарри бередить свою совесть.

— Это все влияние Рона. Ты не виноват, — она пыталась тонко отмахнуться от его извинений.

— Я не должен был слушать его. В любом случае, ночью я пришел к выводу, что тебе стоит дать второй шанс.

— Тебе хоть понравилось то, что ты увидел, — после некоторой паузы спросила Гермиона неуверенно, а её лицо надулось, словно у капризного ребенка. В следующую секунду она вскрикнула, потому что Гарри ударил ее по заднице. «Он шлепает меня!» — пронзила её мысль. Гермиону никто никогда не бил — ни родители, не верившие в такие методы, ни жестокие одноклассники, которые так часто над ней издевались. Когда жжение, распространившееся на ягодицах, сделало её лицо еще более красным, Гарри продолжал говорить.

— Не думай, что мне не понравился вид, — почти прорычал он, прожигая ее взглядом полным желания. — Если честно, я еле сдержался. Я мечтал о том, чтобы принудить тебя к соитию, особенно эта мысль терзала меня перед сном.

Гарри был достаточно серьезен, но его уши слегка покраснели.

Гермиона ахнула, и глаза её широко раскрылись в удивлении. Лицо стало мечтательным — Гарри не только понравилось ее тело, он еще и мечтал о ней перед сном.

Тепло разлилось по всему её телу, а ягодицы все еще приятно покалывало от удара. Гермиона давно стала замечать за ним эти грубоватые замашки, и ей это очень нравилось. Для нее всегда будет идеальным мужчиной тот, который умеет контролировать ситуацию. Эти мысли проносились в её голове, пока она удобно лежала на его руке.

* * *

«Я сделаю все возможное, чтобы ты простил меня», — шептала она так же, как прошлой ночью.

«Уверена?» — спросил он, широко улыбнувшись.

Покрасневшая от стыда Гермиона кивнула. Она знала, к чему все это может привести, но надеялась, что раз кровать заправлена, у нее будет шанс побороться за свою честь.

«Встань», — приказал Гарри и стал медленно приближаться, осматривая ее тело хищным взглядом. Волнение сдавило её грудь, а воздуха катастрофически не хватало.

Страх и желание боролись в ней, пока он двигался в её сторону. Инстинкт самосохранения заставлял её делать шаги назад, пока она не уперлась в стену. Гермиона все сильнее в неё вжималась, пока Гарри не приблизился вплотную. Его руки оказались по обе стороны от её головы, захватывая в ловушку.

Зеленые глаза вглядывались в шоколадные, казалось, целую вечность, пока Гарри наконец не сократил расстояние и не прикоснулся к её губам. Это не был мягкий поцелуй — это было дико, дико, как с Виктором, и в тоже время совершенно иначе. Словно заколдованная, Гермиона обвила его шею руками, отвечая на настойчивые требования его губ. Поцелуй все не прекращался, и она почувствовала, как закружилась голова.

Гермиона ахнула, когда его губы резко разорвали контакт и нашли ее шею. Он настойчиво покусывал и посасывал кожу, пока её ноги не начали подгибаться. Она была уверена, что упала бы, не будь прижата к стене так крепко.

Внезапно она вздрогнула, когда кончики мужских пальцев очертили ее бедро снизу вверх. Эти сильные руки настолько отличались от грубых лап Крама — прикосновения были такими же настойчивыми, но в тоже время мучительно-нежными. Внезапно его ладонь опустилась на ее ягодицы, и нежные ласки заставили ее покраснеть. Как только она расслабилась в его объятиях, рука Гарри поднялась и вернулась на тоже место со шлепком. Гермиона дернулась и вцепилась в него, пока он массировал руками ее ягодицы и терзал губами шею.

Жжение возобновилось, но тут же вернулась и ласка. Гарри чередовал шлепки и поглаживания, до тех пор, пока у Гермионы от острого ощущения контраста не стало разливаться тело внизу живота.

Совершенно небрежно его ступня скользнула между её ног, словно приказывая раздвинуть их шире. Она совершенно не осознавая что делает, повиновалась.

Вряд ли Гарри сейчас волновало ее покрасневшее лицо, он мягко коснулся внутренней стороны бедра, заставив Гермиону замереть.

Пока его рука стремительно поднималась вверх по ее бедру, она терзалась сомнениями — остановить его или нет. Она была взбудоражена от осознания, что еще немного, и он коснется её «там», все приятные ощущения сосредоточились в том же месте.

Десять дюймов, пять, три, два, один. Так близко от того места, где еще никто её не трогал. Воспитание Гермионы требовало его остановить, но невероятные ощущения не позволяли прислушаться к голосу разума.

Он так ничего и не сделал.

Вместо этого его рука снова шлепнула её ниже спины, заставив вскрикнуть. Она почувствовала разочарование и, к своему стыду, возбуждение от очередного хлесткого удара. Она смирилась с тем, что ей это нравится.

* * *

Гермиона вздрогнула и проснулась. Она осмотрелась вокруг, понимая, что они оба заснули на подоконнике. В этом не было ничего удивительного, ведь они не спали всю ночь. Она слегка потянулась, но так, чтобы не потревожить Гарри. Сон был настолько реальным, что она до сих пор чувствовала стеснение внизу живота. Она хотела еще немного насладиться этими ощущениями, но не вышло.

 — Понравился сон? — прошептал Гарри неожиданно.

 — А… Что? Как? — она пыталась сделать невозмутимый вид, но румянец её выдал. Настойчивая мысль, «Как он узнал?» билась в ее голове.

 — Знаешь, с моим обонянием трудно пропустить запах женского возбуждения, — слегка рассмеялся он ей в волосы. — Я проснулся еще до того, как ты застонала во сне. Интересно, у Люпина тоже такая проблема?

Услышанное заставило её резко побледнеть, учитывая недавний румянец на лице, это было не так уж и плохо.

Гарри что-то пробурчал себе под нос и крепко обнял Гермиону, которая была рада скрыть лицо и восстановить самообладание.

— Ну… расскажешь? — прошептал он ей на ухо.

— Да, ты… — взвизгнула она и слегка толкнула его в грудь. — Ты издеваешься надо мной!

— Мне просто стало интересно, что вызвало столь сильное возбуждение, — посмеиваясь над её стеснением, сказал Гарри. — Пожалуйста.

Она вообще не хотела ничего ему рассказывать, но сейчас передумала. Вот только Гермиона не знала, как ему все объяснить. Она оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни.

 — Мы целовались, и все такое… — залепетала она и спрятала лицо на его груди. Стыд охватывал её, когда она вспоминала моменты, о которых умолчала.

 — И все? Я думал, будет что-то погорячее, — сказал он, шевеля бровями. — Ну, знаешь, в книжках разное понаписано.

Гермиона закатила глаза и хлопнула по руке, прежде чем поцеловать в губы.

 — С утра ты вроде бы не жаловался, — сказала она, наблюдая за ним из полуопущенных ресниц.

 — Определенно, у примирения есть много плюсов, — почти прорычал он. От его дикого взгляда у Гермионы вставали дыбом волосы.

Слушай, мы можем договориться — и будем ссорится и снова мириться время от времени, — начала она говорить с самодовольной улыбкой, но, увидев его расстроенное лицо, запаниковала. Секунду она соображала, и тут до нее дошло, насколько двояко прозвучала эта фраза.

 — Нет! Прости! Я не то имела в виду! Я просто хотела пошутить! — прокричала она, крепче вжимаясь в Гарри.

 — Я знаю, знаю. Все нормально. Просто ты наступила на больную мозоль, — вздохнув, сказал он. Его рука слегка погладила её шелковистые волосы. — Но запомни, если подобная ситуация повторится, и я застану тебя… Тогда даже если ты будешь ползти голой через половину Хогвартса — это не заставит меня вернуть тебя назад. Третьего шанса не будет. Понимаешь?

Он закончил говорить шепотом, после чего Гермиона кивнув, вцепилась в него еще крепче.

* * *

К девяти часам утра они наконец спустились на завтрак.

Проходя по коридорам замка, они еще раз убедились, что слухи в Хогвартсе распространяются со скоростью лесного пожара. Очевидно, несмотря на молчание, тайну об их взаимоотношениях, которые изменились еще до Святочного бала, быстро раскрыли. И конечно, все узнали о вчерашних событиях. Людям не понадобилось много времени чтобы составить свое, не совсем верное мнение на сей счет. Но даже это мнение оспорить было невозможно.

Пока они шли, студенты бросали на них красноречивые взгляды и тут же начинали их обсуждать, когда Гарри с Гермионой отходили чуть дальше. Но он все прекрасно слышал.

«Шлюха», «Предательница», «Соблазнила Крама» были самыми заметными выражениями. Гарри держал дрожащие от гнева руки в карманах, чтобы не выйти из себя. Гермиона мало что понимала, но осуждающие взгляды заставляли её лицо пылать всеми красками стыда. Вид Гермионы только подбрасывал ингредиентов в зелье хогвартских сплетен.

Завтрак был невыносимым.

Гарри старался как можно скорее съесть свою порцию. Гермиона, как обычно, набирала нужные блюда, но вместо того, чтобы есть, просто смотрела в тарелку.

Чемпион Хогвартса исподтишка наблюдал за окружающими и запоминал всех, кто нелицеприятно отзывался о его девушке. Кажется, даже Минерва МакГонагалл смотрела с осуждением, хотя по её строгому лицу мало что можно было понять.

Их друзей еще не было на завтраке, и от этого было в несколько раз тяжелее. Гермиона была несказанно благодарна, когда Гарри, нарочито громко отложив вилку в сторону, встал из-за стола. Для всех было очевидно, что они не выдержали давления Большого зала, который взорвался шумом голосов, как только они вышли.

Гарри стремительно шел к гриффиндорской гостиной, но как только он заметил, что Гермиона еле за ним поспевает — замедлил шаг и взял её за руку. Всю оставшуюся дорогу они шли молча. Как только они оказались в относительной безопасности в красно-золотой гостиной, Гарри крепко обнял свою девушку. Гермиона наконец-то почувствовала себя хорошо, так, что даже не сразу услышала голос Гарри.

 — Я говорю, подожди меня у камина, у меня кое-что есть для тебя. Я быстро.

С этими словами он поцеловал её в щеку и умчался в свою комнату.

Все еще раздумывая о случившемся, Гермиона села на диван.

* * *

 — Шлюха!

Гермиона услышала это ругательство и, начав искать источник звука, наткнулась на Рона, возвышавшегося над ней. Она быстро подумала, неужели именно он сказал ей это слово? Секунду спустя, она знала точно!

 — Грязная оттраханная шлюха! — закричал он и — плюнул ей в лицо.

Гермиона была шокирована. Она не могла поверить в случившееся, и с широко открытыми глазами потрогала плевок у себя на щеке. Он плюнул в нее. Плюнул! Это было отвратительно! Как нужно ненавидеть человека, чтобы сделать такое? Что она ему сделала?

Пока она все еще униженно размышляла о произошедшем, ее подняли в воздух. Одежда трещала по швам, но её больше беспокоила рука Рона, отведенная для удара. Гермиона просто смотрела на нее — слишком потрясенная произошедшим, она не могла ничего сделать. Она пребывала в состоянии прострации, поэтому просто закрыла глаза и сжалась в ожидании боли.

Неожиданно её совершенно безболезненно отбросили на диван, и она только услышала, словно где-то ревет раненое животное.

У Гермиона кружилась голова, но она точно могла сказать, что её никто не бил. Гарри показал, что такое жжение от шлепка, и такое же ощущение на лице она бы не пропустила. «Что случилось?» — подумала она с закрытыми глазами.

Когда она пришла в себя, ее поразила представшая перед ней картина. Мягкое кресло справа было опрокинуто, а диван разбит об стену. Посмотрев в том направлении, она обнаружила Гарри, который прижимал к стене Рона, болтающего в воздухе ногами, и злобно на него рычал.

Больше всего впечатляло, что Гарри держал Рона за шею — одной рукой. Другая рука удерживала у стены одну руку бывшего друга, тогда как другой Рон пытался ослабить хватку на своем горле, и из пореза над его глазом текла кровь.

Гарри наклонился к его лицу и что-то угрожающе зашипел. Очевидно, Рон не хотел верить в правдивость происходящего.

Затем Гарри просто ослабил хватку, и Рон сполз по стене. Судя по силе, младший чемпион Хогвартса мог одной рукой отбросить Рона в самое пекло Ада. Рон стремительно полз назад, увеличивая расстояние между собой и бывшим другом, чтобы наконец подняться.

— Ты с ума сошел?! Её трахал Крам, и все же ты на её стороне! Ты тоже её трахаешь?! — Рон начал доставать палочку, но не успел.

Гарри отбросил его заклинанием на лестницу. Пока палочка Рона летела по комнате, Гермиона была уверена, что станет свидетелем смерти бывшего друга, но он только опустошил желудок и спотыкаясь, побежал вверх по лестнице.

Гермиона сразу подлетела к Гарри, но тот только смотрел на все еще вытянутую руку, из которой только что вылетело заклинание — без палочки.

* * *

Гарри начал злиться, когда не сразу смог найти нужную коробку в своей комнате. После бала он был настолько взбешен, что, не подумав, бросил её как попало, сорвал костюм и лег спать.

Разум Гарри постоянно подкидывал ему картинки произошедшего, и только спустя время он начал вспоминать детали. На лице у Гермионы не было видно удовольствия, и она пыталась удерживать болгарина на расстоянии. Соединяя ее оправдания и собственные воспоминания, он начал все обдумывать.

Да, она совершила глупость, хотя ничего ведь не произошло. Он должен был признать, что она знает, как извиниться. Хотя для самой Гермионы это цена была непомерно высокой. Но ведь совсем недавно Гермиона сказала, что только благодаря ему она столько времени протянула в Хогвартсе. Сама же она всегда была рядом с ним и поддерживала его. Может, действительно, не стоит воспринимать всё так серьезно.

К тому же, ему снились очень приятные сны, где Гермиона перед ним извиняется. Ей бы он никогда не признался, что половина причины того, что он не взял ее прямо там, состояла в том, что он просто испугался.

Размышления о Гермионе напомнили о том, как она в очередной раз ему помогла.

— Акцио подарок Гермионы, — проговорил он самодовольно, и нужная вещь стремительно вылетела из-под кровати Невилла.

Он посмотрел на коробку с сертификатами на заказ книг совиной почтой — это была настоящая контрабанда от близнецов Уизли. Конечно, даже он, выросший в чулане под лестницей, знал, что книги — не лучший подарок для любимой девушки. Но общие правила не касались Гермионы, для которой это и было лучшим подарком.

Он положил слегка мятый подарок себе в карман и спустился вниз по лестнице. Перед входом в гостиную он услышал мерзкие крики и как раз увидел, как Рон плюнул Гермионе в лицо. Сначала он застыл в шоке, но как только Рон сделал замах для удара — он стремительно побежал к ним.

Им овладело чувство отвращения: он, преодолевая препятствия и раскидывая мебель, стремительно схватил одной рукой Рона, а другой мягко откинул «свой персик».

Гермиона полетела на диван, тогда как бывшего друга он впечатал в стену, вызывая громкий вскрик. Рон пытался вырваться из мертвой хватки, а Гарри в приступе гневе сжал его горло свободной рукой. Теперь борясь за свою жизнь Рон изо всех сил дергался и царапал руку Гарри, который пока не решил: душить ублюдка, или нет.

Мысль о том, что когда-то они были друзьями, привела Гарри в чувство. Он ослабил хватку, наклонился и прошипел бывшему другу на ухо:

 — Если только я услышу, что ты коснулся её своими грязными руками, я их оторву. Понял меня? — Рон отполз в сторону, но, очевидно, слишком сильно ударился головой, потому что умудрился снова заорать и достать палочку, но не успел ничего сделать. Отброшенный заклинанием, он поджал хвост и убежал.

В следующее мгновение он понял, что выпустил заклинание без палочки, и оторопело в шоке смотрел на свою руку, пока не подошла ошеломленная Гермиона.

* * *

 — Гермиона, ты в порядке? Он не тронул тебя?

Он мягко сжимал ее плечи, вглядываясь в глаза, в поиске ответа на свой вопрос. Гермиона не могла говорить. Её глаза все больше раскрывались, пока она не заговорила взволнованно:

 — Гарри, твои глаза! Твои глаза! — шептала она.

— Что не так?

Вместо ответа она подтащила его к зеркалу рядом с выходом из гостиной. Гарри бросил на себя взгляд и с проклятиями отскочил сразу на несколько футов, как только увидел нефритово — зеленые глаза…

С желтыми вертикальными зрачками.