Наблюдая любовь (гет)

Гарри тихо сидел за столом; дверь в кабинет была закрыта и запечатана от вторжений. Он подумывал пойти в соседний кабинет Рона за припрятанной там бутылкой огневиски, но в итоге решил несколько раз удариться головой о стол, отчаянно пытаясь стереть из воспоминаний сегодняшнюю миссию.

Он взглянул на их с Джинни фотографию в рамке, сделанную в канун Нового года во время ее последнего года обучения в Хогвартсе. Легкая улыбка коснулась его губ, как только он вспомнил, что чуть не потерял ее тем Рождеством. Но благодаря подслушанному разговору между Роном и Гермионой, он смог все исправить. Не буду вспоминать об остальных вещах, увиденных и услышанных в ту ночь... Конечно, я уже не тот девственник в отчаянии. Ну, разве что немного... Джинни слишком долго находится в туре... Хотя тот наш визит в Прагу в прошлом месяце... Гарри почувствовал эрекцию, не смотря на ужасный сегодняшний день, вспомнив, какой сюрприз устроила ему Джинни, когда он навещал ее на выходных. Она познакомила его со своей коллегой по команде Валерией, и они втроем... поладили. Не могу поверить, что когда-то назвал ее фригидной. Никогда бы не подумал, что она когда-нибудь предложит селать это... с девушкой!

В данный момент Джинни уже три месяца находилась в полугодичном туре с "Холихедскими Гарпиями". Перед отъездом она предложила им побыть свободными на время разлуки, повстречаться с другими людьми, чтобы точно понять, хотят ли они быть вместе. Она не желала, чтобы у Гарри были сомнения. У него не было выбора, поэтому он согласился, но старался навещать ее как можно чаще, чтобы никто из них не испытывал одиночества и не захотел встречаться с другими людьми. Гарри подумывал пригласить другую девушку на свидание, но его чувства к Джинни, а еще незначительный страх перед ее братьями, препятствовали этому.

Ее братья. Гарри обратил внимание на их совместное с Роном и Гермионой фото. Бедный Рон. Покачав головой, Гарри почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Он воспринял произошедшее хуже всех нас, не удивительно, что он был рядом с ней во время смерти.

Гарри и Рон были вовлечены в расследование убийства магглорожденной, которое оказалось убийством на почве ненависти. Молодая магглорожденная ведьма была атакована черной магией. Слово «грязнокровка» было написано кровью на стене над трупом девушки. Она была кареглазой шатенкой с вьющимися волосами и была достаточно похожа на Гермиону, чтобы Гарри и Рон испытали шок на месте преступления. Рон посчитал нужным лично оставаться с несчастной, пока целители пытались сделать все возможное. В конце концов, это не дало результата, и Рон, сжимая ее руку в своей, шептал утешающие слова, когда она умирала. Оказалось, что это вовсе не было работой кого-то из темных волшебников, а просто больной на голову бывший парень, которого она застукала во время взламывания ее квартиры. Рона так трясло, что Гарри предложил закончить бумажную работу самостоятельно и отправил друга домой.

Рон должен был встретиться с Гермионой в каком-то маггловском ресторане на ужине и очень не хотел пропустить это свидание. Учитывая то, что Рон все еще подрабатывал в магазине, они не так часто виделись. К тому же Гарри был уверен: Рону просто нужно удостовериться, что Гермиона в порядке. Рон планировал встретиться с ней и сразу же предложить отправиться на площадь Гриммо. Гарри знал, что Рон не хотел оставаться один после случившегося. Гарри очень надеялся, что еще застанет лучших друзей дома, чтобы напиться вместе. Интересно, они уже на площади Гриммо? Скорее всего, у нас закончилось огневиски. Просто свяжусь с ним через камин, чтобы уточнить.

Гарри присел на подушку у камина, бросил горстку порошка флу внутрь, засунул голову в появившиеся зеленые искры и крикнул: «Площадь Гриммо». Вскоре перед его глазами появилась кухня старого жилища, которое они с Роном называли домом.

— Рон? Гермиона? — позвал Гарри. — Есть кто-нибудь? — Гарри уже собирался выйти на связь позже, как вдруг услышал звук аппарации, оповещающий о прибытии его соседа домой. Прежде чем Гарри успел заговорить, Рон, схватив кухонный стул, швырнул его через комнату и заорал:

— Вот сука! Конченая сука... сверкает своей... просто... р-р-р-р-р! — еще один стул пал жертвой ярости Рона. Твою мать! Какого черта произошло? Подняв отломанную ножку стула, Рон ударил ею по столу, заглушая голос Гарри, обратившегося к нему. — Чертов слизняк! — еще один удар по столу. — Гребанная маленька...

ХЛОП!

— Не смей демонстративно уходить от меня, Рон Уизли! — возмущаясь, появилась Гермиона. — Ой, подожди-ка, у тебя это хорошо получается — уходить! — уперев руки в бедра, с сарказмом сказала она. На ней было платье винного цвета с кучей пуговиц спереди, множество из которых были расстегнуты сверху и снизу, достаточно открывая ложбинку груди и ноги.

Ничего не понимаю! Я-то думал, они будут трахаться, а не ссориться. Она точно одета так, будто и сама этого ожидала. Обычно Гермиона так не оголяется на публике!

— Не смей даже сравнивать!

— Ох, как жаль, я вдруг вспомнила прошлый раз, когда ты был полным придурком!

— Убирайся, — голос Рона низкий и угрожающий. Черт! Обычно он так говорит на допросах. Это не закончится хорошо... может, мне стоит вмешаться?

— Не разговаривай со мной таким тоном! — Гарри хихикнул про себя, не смотря на серьезность ситуации. Она звучит точно, как его мама.

— Это мой дом и я буду использовать такой тон, какой пожелаю. Убирайся нахрен отсюда!

— Это не твой дом, а Гарри. Ты даже за аренду не платишь...

Эй! Это нечестно. Рон умоляет меня принять деньги с тех пор, как мы переехали! И он сам предложил откладывать эти деньги для Кричера. Вероятно, он ей не сказал.

— Ну ты и сука, — процедил Рон. Он глубоко вздохнул, очевидно, пытаясь восстановить контроль, прежде чем повернулся к ней: — Мне не нужно это дерьмо сегодня, Гермиона, не после такого дня. Пожалуйста, просто уйди.

— Откуда мне знать, что за день у тебя был? — возразила Гермиона, игнорируя его просьбу об уходе. — Ты налетел на меня в ресторане, уже чем-то недовольный, угрожал бедному парню, сидевшему рядом со мной, а затем убежал. Не очень-то информативно, Рон.

— Бедному парню? Бедный парень! Ты серьезно, на хер? — заорал Рон, вновь заглушая попытку Гарри привлечь их внимание. — Он чуть ли не пускал слюни на твои сиськи, а его рука была на твоей заднице!

Что?! Как она могла позволить кому-то лапать себя? Как она могла так поступить с Роном?

— Ой, прошу, ты преувеличиваешь! Он положил руку мне на спину, наклонившись, чтобы привлечь внимание бармена. Конечно, он мог опустить ее ниже, но я могла бы разобраться с этим.

— Могла бы? Подожди-ка! Могла, но не пожелала этого сделать, не так ли, Гермиона? Ты хотела, чтобы он лапал тебя... или хотела, чтобы я это заметил?

— Рон, не тупи, откуда бы я узнала...

— Твоя подвеска, — Рон сделал широкий шаг вперед, зажав Гермиону между своим телом и кухонным столом, и отбросил с дороги стул. Поднес руку к ее груди и провел пальцами по цепочке на шее. — Подвеска, которую я тебе подарил, нагревается, если я рядом, оповещает о моем присутствии, — протянув руку, он расстегнул верхнюю часть ее платья — крошечные пуговицы разлетелись по деревянному полу. Ого, придержи коней, приятель! У Гарри появилось плохое предчувствие, но Гермиона непоколебимо смотрела на Рона.

Рон обернул руку вокруг подвески, которая висела между грудями Гермионы.

— Ты знала, что я был там, и все равно позволила ему лапать себя, — он отступил назад, опустив руку, будто обжегся; затем потер лицо той же дрожащей ладонью: — Какого черта ты творишь, Гермиона?

Нет, это не конец. Она бы никогда не изменила... не так ли?

— Никакого, — ее голос немного дрогнул, но она сжала челюсти, упрямо уставившись на Рона. — Может, я просто хотела немного внимания...

— Внимания... ты о чем? Имеешь в виду, что хотела его... внимания? — голос Рона стал намного тише, а глаза расширились от страха перед ее ответом.

— Нет, Рон, нет, — Гермиона сердито качнула головой, ее глаза наполнились слезами. — Т-ты так отдалился в последнее время... постоянно занят... в магазине и на тренировках... Я-я просто хотела твоего внимания, наверно, чтобы понять — тебе не все равно.

Они уставились друг на друга на мгновение, изучая выражения лиц друг друга. Ну же, ребята, скажите что-то... тишина свовсем не в вашем стиле. Говорите, кричите, делайте что-нибудь. Руки Гарри нервно задрожали, пока он с тревогой ждал, смогут ли его лучшие друзья сохранить свои отношения. Если вы двое не сможете, то я даже не знаю...

Вскинув руки, Рон вдруг закричал:

— Твою мать! Твою гребанную мать! Это... это твоя благодарность мне! — повернувшись к ней спиной, кричал он в пространство. — Я надрываюсь на работе... а ты светишь сиськами перед первым же козлом, ЧТОБЫ ПРИВЛЕЧЬ МОЕ ВНИМАНИЕ?!

Гермиона глубоко дышала, дрожа; ее грудь вздымалась и опускалась в кружевных чашечках лифа:

— Рон, я...

Он обернулся на звук ее голоса: лицо — маска из боли и злости:

— Ты могла сказать что-нибудь, Гермиона, ведь я какого-то черта был уверен, что ты довольна уровнем внимания, который я тебе даю! Ты же стонала в своем кабинете несколько дней назад, когда я зашел и опрокинул тебя на стол — казалось, тебе нравится такое внимание!

Черт! Прямо в ее кабинете в Министерстве!

— Забежать ко мне в кабинет между работами для быстрого траха — не мой тип идеальных отношений, Рон! — Гермиона сказала «трах»! — Зачем, Рон, — продолжила она свою речь, — зачем ты продолжаешь работать на двух работах? Джордж в порядке, магазин — тоже. Мы должны проводить больше времени вместе! Тебе не нужно это продолжать, если только ты... если... — Гермиона затихла.

— Если — что?

— Если только ты не хочешь проводить больше времени вместе... не хочешь меня...

Гермиона, ты слишком умная, чтобы быть такой дурой. Тебе стоит послушать, как это влюбленный идиот говорит о тебе — хуже, чем под любовным зельем на шестом курсе!

Зажмурившись, Рон сжал кулаки, пытаясь сдержать свой гнев.

— У тебя... кто-то появился, Рон? — тот уставился на нее. Черт, такое впечатление, что он начнет изрыгать пламя! — Потому что я не вижу другой причины, почему ты не можешь освободить свое время для меня! Так не может продолжаться! Мне нужно больше, Рон!

— БОЛЬШЕ? Еще больше? Твою мать, Гермиона, я уже все отдал! Так вот что это сегодня было — поиск большего? В чем дело? Одного члена уже мало твоей жадной маленькой дырке... — он заткнулся от того, что Гермиона подняла руку для пощечины. Но рефлексы Рона были быстрее, поэтому, легко перехватив ее ладонь своей большой рукой, он завел руку ей за спину.

— Отпусти! — вскрикнула она, пытаясь высвободить руку.

— Нет.

Гарри знал, что Гермиона хранит свою палочку в кобуре на бедре, когда одевает маггловские платья. Об этом он узнал от Рона, когда они напились однажды и тот рассказал, как сексуально выглядит Гермиона, когда на ней нет ничего, кроме кобуры. Осторожнее, приятель, а то схлопочешь проклятье.

Гермиона, глядя на Рона, потянулась левой рукой к палочке, как и боялся Гарри. Тем не менее рефлексы Рона снова были быстрее, так что он схватил ее свободную руку и тоже завел за спину.

— Нет, — твердо сказал он; его голос тихий и глубокий, — перестень сопротивляться, Гермиона, — это лишь поспособствовало тому, что она стала сопротивляться еще сильнее, но ее хрупкое тело не могло сравниться с большим и сильным телом Рона.

Рука Гарри нервно дернулась, пока он обдумывал свой следующий шаг. Если он войдет или проявит себя другим образом, разъяренная пара распадется, каждый пойдет своим путем и, возможно, никогда не придут в себя после этой ссоры. Гарри видел слишком много их споров, чтобы знать — они быстро найдут решение, ведь оставленные раны могут быстро перерасти в потенциально непоправимую ситуацию.

Будь осторожен, Рон, не заставляй меня вмешиваться... разберись с этим, чувак... сохраняй спокойствие.

Не в силах освободить руки, Гермиона попыталась ударить Рона ногой, чего он с легкостью избежал. Ты тоже будь поосторожнее, Гермиона. Не дави на него слишком... возможно, ты уже зашла слишком далеко....

— Прекрати, черт возьми! Послушай!

— Я не обязана тебя слушать! Я не твоя собственность и не принадлежу тебе!

Наклонившись вперед, Рон зарычал достаточно громко, чтобы Гарри смог услышать:

— А вот тут ты ошибаешься, Гермиона. Ты — моя!

Рон быстро развернул Гермиону, так что ее спина тесно прижалась к его груди; затем наклонился и уложил ее на стол, все еще сжимая ее руки. Возбудившись, он прижал Гермиону к деревянной поверхности. Взяв две ее маленькие ладони одной рукой, он поднял их вверх, а второй рукой откинул ее волосы с шеи:

— Ты вся моя, — твердо сказал он, прежде чем уткнуться лицом в затылок Гермионы и стиснуть ее ягодицы.

— Ты возбужден! — вскрикнула Гермиона, пытаясь звучать испуганно. Рон рассмеялся, это прозвучало глубоко и расслабляюще:

— Будто ты — нет.

— Я... н-нет, — прошипела она.

— Да неужели? — Рон потянулся и приподнял ее платье, обнажив круглую попку, едва прикрытую кружевными трусами. Он чувственно провел рукой по оголенной коже, а затем опустил руку между ее ног.

Ого, Рон! Ты уверен, что она хочет...

— ...тогда почему ты вся мокрая?

Гермиона громко застонала, когда Рон потер рукой ее клитор.

Похоже, это и есть ответ на мой вопрос.

Гермиона двигалась вдоль руки Рона, выгнув спину в попытке усилить контакт. Она тихонько хныкала, так что Гарри еле расслышала ее тихую мольбу:

— Рон...

Звук своего имени подтолкнул Рона к действию. Отодвинувшись, он стянул с Гермионы трусы и погрузился в нее пальцами. Откинув голову назад, Гермиона издала звук, похожий одновременно и на стон, и на крик.

Бля! Я даже здесь могу слышать, на сколько она мокрая. Ей нравится, когда он такой... напористый. Должен признать, он бывает решительным на работе... то, как он общается с подозреваемыми... то, как он ведет себя...

— Ох, черт, Гермиона, — Рон активно двигал одной рукой, все еще придерживая второй ладони Гермионы. — Скажи-ка мне, что тебя так возбудило? — наклонившись, он укусил ее за шею. — Тот придурок в баре? Мысли о нем в твоей кровати? — отрицательно качая головой, Гермиона молчала, извиваясь в руках Рона. — Нет? Что тогда? — Гермиона захныкала, Рон вынул пальцы и отпустил ее руки, прижимаясь к ней: — Отвечай, Гермиона! — скомандовал он.

Мне кажется, это довольно очевидно, хотя она, наверно, слишком упряма, чтобы признать это.

— Говори, — попросил он мягче.

— Ты, только ты.

— Ты говорила, что хочешь больше... так и есть? Потому что мне очень надо... я хочу... — голос Рона напряжен от попытки сдержать себя. — Прошу, Гермиона, можно?...

Отпустив ее правую руку, он потянулся к своему ремню. Гермиона повернула голову, чтобы взглянуть на это, и выглядела она так, будто сейчас расплачется:

— Да, Рон! О боже, да!

Рон стоял ровно, а она наклонилась к столу. Взглянув еще раз через плечо на Рона, Гермиона увидела, что он боролся с ремнем трясущимися руками.

— Рон?

Выпустив пуговицу штанов из своих дрожащих пальцев, он встретился с ней взглядом:

— Я очень сильно люблю тебя, Гермиона. Ты должна знать это.

Гарри просто обалдел, когда Гермиона вдруг развернулась и достала свою палочку, направляя ее на грудь Рона. Какого черта? Инстинкт защитить напарника проснулся у Гарри раньше, чем он успел задуматься, что человек, на которого он направил палочку в ответ — Гермиона, еще один его близкий друг. Его единственной мыслью была защита Рона.

Тем не менее Рон был совершенно расслаблен и прямо смотрел на Гермиону.

Доставай палочку, идиот! Я не понимаю... он же не хочет, чтобы она его прокляла? Твою мать, раздуплись, Рон!

Слабая улыбка коснулась губ Гермионы:

— Покажи мне, — взмахом палочки она освободила их обоих от одежды. Усевшись на краю деревянного стола, она потянулась к Рону: — Докажи, что любишь меня.

Черт! Этого я не ожидал!

Взяв лицо Гермионы в свои руки, он притянул ее к себе и поцеловал с такой силой, что Гарри послышалось, как ударились их зубы. После битвы за Хогвартс Гарри был свидетелем многих поцелуев своих друзей. Он даже застал их секс несколько раз. Тем не менее он еще ни разу не видел, чтобы они целовались так свирепо — будто они продолжали свою ссору через поцелуй. Рон сжал лицо Гермионы так сильно, что Гарри не понимал, как она это терпит. Она откинула голову назад, застонав от удовольствия и боли, когда Рон укусил и облизал ее шею, а затем спустился к груди, жадно захватив соски в рот поочередно.

Когда Рон поднялся, чтобы снова поцеловать ее, Гермиона захватила его нижнюю губу зубами, от чего он дернулся, пробормотав: «Чертова сучка». Она наклонила голову, покусывая его шею и торс, оставляя засосы на его бледной веснушчатой коже, пока его большие руки грубо сжимали ее задницу. С такими темпами им придется навестить целителя.

Убрав руки с ее ягодиц, он запустил пальцы в густые волосы Гермионы. Откинув ее голову назад, он зарычал, прикусывая ее шею:

— Не вздумай больше вытворять такое дерьмо, Гермиона! Ты — моя, никто не смеет трогать тебя! Поняла? — она застонала в его рот, когда он снова поцеловал ее.

В конце концов, руки Рона переместились на бедра Гермоны; он с силой притянул ее к себе и быстро вошел. Их порывистое совокупление вызвало у обоих стон удовольствия. Рон обнял Гермиону и стал дико вколачиваться в нее, пока она сама царапала его спину, оставляя слабые следы крови. Откинув голову назад, Рон вскрикнул от боли. Хотя, может, от удовольствия? На данном этапе Гарри уже не мог отличить одно от другого.

Гарри и сам начал возбуждаться, подумав: Мне стоит убедиться, что они не затрахают друг друга до смерти.

Рон быстро поднял колено к столу, вколачиваясь в Гермиону еще сильнее, на что она охотно отвечала.

— Никто! Моя! — Гермиона выгнула спину, простонав согласие, и Рон тут же атаковал ее шею. — Это мои сиськи! — добавил он, тут же заявив свое право на них губами и зубами. Гермиона потянулась рукой и вонзила ногти в ягодицу Рона. Скорость и сила его движений увеличились, ее стоны стали громче, и наконец она выгнулась еще сильнее, выкрикнув его имя, прежде чем укусить за шею и плечо, практически заглушая свои крики удовольствия.

Как только она пришла в себя от оргазма, Рон грубо уложил Гермиону на стол, подтянув ее ноги себе на плечи. Ухватившись за бедра, он вошел в нее, от чего она вскрикнула: «Мне больно!». Рон проигнорировал ее, продолжая вколачиваться без сожаления. Не прошло и несколько минут, как Гермиона откинула голову и выкрикнула:

— Да, Рон! О боже! Не останавливайся!

Черт! Посмотри на него... необузданная сила... Никогда не думал, что Гермиона ответит на такое, да еще и поддержит.

— И не собираюсь, — зарычал он и повернул лицо, чтобы оставить засос на предплечье Гермионы и усилить хватку на бедрах. Его голос был твердым, но слова — нежными. — Никогда не думай, что я не хочу тебя... все, что я делаю, — для тебя... это все для тебя, — бедра Рона двигались все быстрее и жестче. — Я всегда хотел лишь тебя. Я люблю тебя.

— Да, Рон… навсегда! — Гермиона повернула голову в сторону, прикрыв глаза, и Рон прижал ее хрупкое тело сильнее.

Одной рукой он обхватил ее ногу возле своего уха, а второй зарылся в волосы Гермионы, придерживая ее дрожащую голову:

— Посмотри на меня, Гермиона! — она распахнула глаза, прикусив губу, чтобы успокоиться — ее тело было на грани очередного оргазма. Подчеркивая каждое слово толчками своего сильного тела, он скомандовал: — Скажи, что ты — моя навсегда! Выходи за меня!

Что? Он сказал «Выходи за меня»? Твою мать! Нужели она скажет...

— Да, Рон, да! Я люблю тебя! Я — твоя! — ее тело содрогнулось, она вскрикнула: — Только твоя, навсегда! Рон! — тот не ослабил свою хватку, даже когда она выкрикивала его имя. Успокоившись немного, она сказала ему: — А ты — мой.

На этом Рон выпустил ее волосы и впился руками в бедра, притягивая ее к себе. Откинув голову назад, он выкрикнул ее имя, кончив.

Твою мать! Гарри чуть не закричал. Его собственное возбуждение уже достигло болезненного уровня, но его потребности ушли на второй план от заявлений этой пары. Они теперь обручены? Обалдеть!

Внезапно Рон оттолкнулся от Гермионы и опустился на скамейку, которую раньше отшвырнул. Рука Гарри застыла на ноющей выпуклости в собственных штанах — он смотрел, как Рон уткнулся лицом в ладони, оперевшись локтями на бедра. Кухня была наполнена тяжелым дыханием Гермионы, всхлипами Рона и его шепотом «Да, да».

Рон? Что случилось?

Гермиона наконец отдышалась, облокотилась о край стола и неуверенно заговорила:

— Рон? — ее голос был хриплым — без сомнения, севшим от ее криков. — Милый, что не так? — она протянула руку, нежно коснувшись его головы, когда он не ответил. И это мягкое прикосновение стало пусковым крючком для Рона — он прижался к ней и обнял, уткнувшись в колени. Рон позволил себе расслабиться. Гермиона наклонилась, укрыв его своими длинными кудрявыми волосами.

— Да, да, — повторил Рон, когда его всхлипы утихли.

Что — да?

— Рон, что такое? — тихо спросила Гермиона, поглаживая его по голове.

— Да, я твой. Ты должна это знать. Ты же знаешь, что я бы никогда...

— Извини, Рон, — перебила она, убрав руку с головы к подбородку, приподняв его, чтобы Рон взглянул на нее. — Я никогда и не думала иначе, правда. Я просто... — ее голос был напряжен от слез, — ...я просто так скучаю по тебе. Мне все время хочется быть с тобой, а не вырывать маленькие кусочки твоего свободного времени.

— Гермиона, поверь мне, я тоже этого хочу.

— Я верю.

— Извини за то, что вспылил сегодня.

— Ты не должен...

— Мне просто нужно было тебя увидеть, убедиться, что все в порядке... обнять тебя. Я думал лишь о том, как увижу тебя, а увидев...

— О боже, Рон, извини. Мне очень жаль, — закрыв лицо руками, Гермиона заплакала.

— Не плачь, Гермиона, — Рон убрал руки с ее лица и нежно поцеловал в губы. — Я люблю тебя, — он улыбнулся. — Расскажи, что случилось, ладно?

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться:

— Тот козел в баре клеил меня, я сказала ему отвалить...

— Правда? — перебил Рон, смеясь.

— Ну, может, я не использовала конкретно это слово, — смущенно признала она, — но именно это имела в виду.

— Но он, очевидно, не понял, — пробурчал со злостью Рон.

— Да, похоже на то, — тихо сказала она. — Суть в том, что чем дольше я там сидела, ожидая тебя, тем более грустно мне становилось от того, как мало времени мы проводим вместе. Ну, а потом я накрутила себя, и к тому моменту, как колье дало понять, что ты рядом, я уже была уверена, что наскучила тебе и ты больше не хочешь со мной быть.

— Такого никогда не будет, Гермиона. Никогда!

Она фыркнула, кивнув:

— Я знаю. Наверно, я... просто забыла.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты больше не забывала об этом. Гермиона, ты — все для меня.

— Как и ты для меня, — она ласково потрепала его по щеке, глядя ему в глаза.

Ну что? Теперь все хорошо? Пусть все будет хорошо.

— Расскажи, что случилось у тебя на работе, — прервала тишину Гермиона.

— Хм, я не... то есть... ты не захочешь... — запинался Рон.

— Ты сказал, что тебе нужно было убедиться, все ли со мной в порядке. Почему? Что произошло?

— У нас было задание сегодня, была убита молодая женщина. Повсюду была кровь... ее кровью было написано слово «грязнокровка».

Гермиона охнула, прикрыв рот руками:

— Какой ужас!

— Да, так и было.

— Ох, Рон, — Гермиона попыталась его обнять, но он отстранился, пытаясь продолжить.

— Хуже всего, что она... она была похожа на тебя. Я держал ее за руку, пока она умирала, и мог думать лишь о тебе, представляя твою кровь повсюду и твои безжизненые глаза. Мне нужна была ты, я знал это.

— Я здесь, Рон, и всегда буду здесь.

— Я просто обалдел от мысли, что могу потерять тебя... любым способом, — Рон позволил Гермионе обнять себя.

— Рон, я тебя люблю. Клянусь, так будет всегда.

Глядя, как они прижимаются друг к другу, голые и плачущие, Гарри почувствовал, что его эрекция спадает. Он смотрел, как двигаются мышцы Рона на его исцарапанной спине, когда он обнимал Гермиону. Только посмотрите на них, они прекрасны вместе. Даже с ругательствами и злостью... они просто подходят друг другу.

Вынырнув из объятий, Гермиона вытерла слезы с лица. Прижавшись лбом ко лбу Рона, она вздохнула:

— Тебе правда нужно продолжать так много работать?

— Раньше ты жаловалась, что я работаю недостаточно, — ухмыльнулся он, очевидно, пытаясь ее рассмешить.

— Я серьезно, Рон, это уже слишком. Ты не можешь бросить одну из работ?

НЕТ! Только не Аврорат! Мне нужно... то есть... он нам нужен!

— Не сейчас, пока мне нужны обе работы, но это не надолго, обещаю. Я уже почти накопил нужную сумму.

— Накопил? На что?

Я бы дал тебе любые деньги, приятель, ты же знаешь.

— Ну, для нас...

— Для нас? — робко спросила она.

— Да, — Рон смутился на мгновение, а потом взглянул ей в глаза: — Я собрал деньги на кольцо, но думаю, нужно еще накопить на дом.

Какого черта?

— Кольцо? — тихо спросила Гермиона.

— Да, — Рон взял ее левую руку в свои ладони, широко ей улыбаясь, — кольцо. Я собирался спросить тебя должным образом. Уже давно обдумывал предложение.

— То есть ты правда имел в виду свадьбу...

— Конечно! Гермиона, я давным-давно знаю, что хочу на тебе жениться. А ты... что ты имела в виду, когда согласилась? Или это было просто «да» во время секса?

— Придурок, — игриво шлепнула она его. Обняв его за шею, Гермиона запустила пальцы в его волосы и сказала: — Я именно это имела в виду. Я всегда знала, что мне нужен только ты.

Рон нежно погладил спину Гермионы:

— Как на счет свидания завтра? Может, в том маленьком маггловском итальянском ресторанчике возле твоего дома? И я попробую сделать предложение еще раз, возможно, со свечами, — он посмотрел вниз на их тела, — и с большим количеством одежды.

— Тебе не нужно еще раз спрашивать — ответ будет тем же, — Рон притянул ее к себя, целуя нежно и одновременно страстно; поцелуй был медленным и эротическим. Гарри чувствовал, как их возбуждение, как и его собственное, возвращается с полной силой. Прежде чем они зашли дальше, Гермиона вдруг отстранилась: — Давай жить вместе!

— Что-о? — Рон моргнул, пытаясь осмыслить ее слова.

Что? Но мы же никогда не жили отдельно!

— Тогда мы сможем проводить больше времени вместе, даже если ты останешься на обеих работах. Не важно, как мы устанем — просыпаться всегда будем вместе. Каждый вечер у нас будет кто-то, кто сможет успокоить и выслушать.

— Ну, да... но мне нужно накопить...

— Мы можем сделать это вместе, тем более вдвоем будет быстрее. Зачем спешить, у нас целая жизнь впереди — для нас двоих.

А как же я?

— Признаю, что в твоих словах есть смысл. И просыпаться вместе — действительно классно, — он подчеркнуто долго осматривал ее тело. — Да, соместное проживание точно имеет свои преимущества, — Гермиона рассмеялась в ответ. — Кроме того, я сам не знаю, когда смогу оставить одну из работ. Не уверен, кто нуждается во мне больше: Гарри или Джордж.

Я!

Гермиона пробежалась пальцами по его волосам, нежно поцеловав:

— Я нуждаюсь в тебе больше всех, — еще один поцелуй, более долгий. — У нас еще будет время разобраться с этими вопросами, а пока отнеси-ка свою невесту в кровать.

— М-м-м, звучит как отличный план, — простонал Рон, закрыв глаза, когда ее пальцы почесали его затылок.

Гермиона провела пальцем по засосу на его шее:

— Извини, что сделала тебе больно, — и Гарри знал, что она имела в виду не тольо физическую боль.

— Но ты же меня и исцелила. Вот как это работает, — он нежно поцеловал ее ладонь.

Рон встал, собираясь увести ее из кухни через кучи разбросанной одежды и поломанной мебели, но остановился у двери:

— Почему бы тебе не пойти вперед, детка? Я немного приберусь здесь до прихода Гарри.

— Ладно, не задерживайся. Я наполню для нас ванну?

— Отлично!

Рон стоял голый, осматривая нанесенный ущерб. Гарри воспользовался возможностью рассмотреть его, пока тот взмахом палочки возвращал все на место. Он выглядит иначе, как мужчина, у которого будущее в руках. Наверно, так и есть. И это будущее — Гермиона, лишь она. Не мы с ним, не мы втроем. Только они двое. Радость за друзей была омрачена грустью и завистью, к которой он привык, думая о Роне и Гермионе. Гарри был слишком поглощен своими мыслями, чтобы заметить, как его лучший друг в ужасе уставился на камин.

* * *

Вынув голову из камина, Гарри присел на корточки.

— Хватит, — прозвучало в пустом кабинете. — Я тоже хочу свое будущее — прямо сейчас.

Решительно и взвешено он повернулся на месте, концентрируясь на гостиничном номере Джинни в Праге. Он приземлился посередине ее комнаты, как раз перед кроватью.

— Джинни! — воскликнул он радостно. Но его энтузиазм быстро поник: — Кто это, твою мать?