Наблюдая любовь (гет)

Гарри медленно открыл глаза — все вокруг было размытым. Красные шторы возле него казались знакомыми. Неужели это правда закончилось? Неужели я правда в своей постели? Громкий стон из соседней кровати привлек его внимание.

— Ммм...так хорошо...

Ха-ха! Мда, в спальне парней все как обычно. Интересно, кто это дрочит с утра пораньше?

— Гер-ми-о-наа, — простонал голос.

Теперь понятно, кто это!

Гарри сел, немного раздвинув шторы, нащупал очки и уже собрался дразнить лучшего друга, как вдруг замер от уведенного. Полог кровати Уизли был приоткрыт дюймов на восемь — достаточно, чтобы Гарри мог рассмотреть часть веснушчатой спины, лежавшей на боку — мышцы Рона двигались в такт его движениям. Простыни были обмотаны вокруг талии, открывая углубление на спине прямо над тугой...

Эй! Какого черта ты делаешь, Поттер! Он твой лучший друг, ты не должен обращать внимание на его... Гарри был вынужден прервать свои мысли, когда заметил тонкие пальцы — перемазанные чернилами пальцы! — движущиеся по телу Рона.

— Прекрати, мне щекотно! — засмеялся Рон. Гарри не услышал ответ Гермионы — лишь стон. Он подумал, что Рон поцеловал ее, по крайней мере, так это звучало. Гарри уже собирался встать и выскользнуть из комнаты, когда заметил, как рука Гермионы скользит по заднице Рона, от чего простыни спустились ниже. Он сидел, словно загипнотизированный, глядя, как рука Гермионы скользила вверх-вниз от спины к ягодицам Рона, оставляя после себя красные следы.

— Ты щекочешь меня — я щекочу тебя, — Гарри услышал такой сексуальный голос, от чего на мгновение усомнился, что именно Гермиона в постели у Рона, пока тот снова не простонал ее имя. То, как она выдохнула его имя в ответ, дало понять Гарри, что Рон определенно что-то щекочет — и ей это нравится.

— Тебе все еще больно, детка?

Детка? Он назвал ее деткой? Ей больно после Битвы? Или они?... Конечно же, нет...они не могли. Или могли?

Тела на соседней кровати сдвинулись: Гермиона перевернулась на спину, а Рон перекатился на нее сверху. Простыни переместились, обнажив немного голого тела — двух голых тел!

Они сделали это! Офигеть!

— М-м-м, — пробормотала Гермиона, очевидно, получая удовольствие от действий Рона. — Да, немного.

— Ох, бедный малыш. — Малыш? Она сейчас точно проклянет его. Гарри чуть в обморок не упал, услышав хихиканье Гермионы в ответ. Гермиона не хихикает! Хотя она обычно и не валяется в постели нагишом рядом со своим лучшим другом. — Чем я могу помочь? — спросил Рон, его голос звучал уверенно и...сексуально.

И это Рон? Спотыкающийся, неловкий, «сейчас-или-никогда» Рон? Когда он стал таким сексуальным? Ну, в общем, он выглядел довольно неплохо в последнее время, но...

— Ну, раз уж ты спрашиваешь... — застенчиво ответила Гермиона, — ты мог бы... хм... поцеловать меня там снова...

Что за херня? Она же не имеет в виду....

Рон выдал глубокий грудной смех:

— Тебе понравилось, не так ли?

Какого черта! Он же не...

— Угу... очень понравилось. У тебя природный талант.

Чорт возьми, да!

— Да, я неплох.

После этого они не разговаривали какое-то время. Гарри мог лишь предположить по влажным звукам и стонам, что они целуются, причем довольно страстно. Он как раз собрался взять мантию и пробраться в мужской туалет, чтобы снять собственное возбуждение, когда заметил, как тело Рона опускается все ниже и ниже, пока его голова не поравнялась идеально с приоткрытыми шторами. Это также означало, что он идеально разместился между ног Гермионы.

Гарри сидел неподвижно, с ужасом думая о том, что будет, если Рон увидит его. Его страх быть замеченым поугас, когда Рон закинул ногу Гермионы себе за плечо: это скрыло действо от Гарри, но, к счастью, и Рон теперь не обратил бы внимания на друга. Гарри воспользовался этой возможностью, чтобы накинуть плащ-невидимку на себя. Однако вместо того, чтобы покинуть комнату, он уселся на кровати, продолжая смотреть.

Что за хрень со мной происходит? Я же не должен на это смотреть! Но... я просто не могу остановиться. Кроме того, это никому не навредит. Они сами не закрыли шторы!

Гарри пытался оправдаться перед самим собой, но правда в том, что это самое сексуальное, самое эротическое действо из всех, что он когда-либо видел в своей короткой трагической жизни, и он был просто очарован им. Оно заводило его, и после всего, через что он прошел, это было очень волнующе — чувствовать себя таким возбужденным и... живым.

Гермиона одной рукой играла волосами Рона, и Гарри был увлечен этим нежным жестом. Волосы Рона имеют столько разных оттенков, не так, как у Джинни… Джинни! Интересно, позволит ли она мне когда-нибудь... Его мысли прервал глубокий гортанный стон Гермионы.

— О боже, Рон! Еще!

Еще — чего?

Рон, похоже, знал, о чем идет речь, так как обнял рукой ногу Гермионы, что была у него на плече, раскрывая ее еще шире. Гарри, мельком увидев коричневые завитки и розовую плоть, отвел глаза, чувствуя себя немного обалдевшим. Рон, взглянув на Гермиону снизу, простонал:

— Бля, поиграй со своими сиськами, детка. Это офигенно возбуждает!

Бля? Сиськи? Они же только вчера поцеловались! Чем они занимались всю ночь?

Что бы это ни было, у них явно хорошо получалось. Стоны Гермионы становились все громче и громче, и Гарри отчетливо слышал влажный хлюпающий звук, когда пальцы Рона входили и выходили из нее. В этот момент Гарри был так возбужден, что, не удержавшись, полез в штаны, потирая ладонью пульсирующий член, чтобы ослабить давление.

Гарри раньше никогда не видел женский оргазм — они с Джинни еще не заходили так далеко. Он не мог рассмотреть лицо Гермионы, но, судя по тому, как дрожали ее бедра и как она прижимала к себе голову Рона, она явно была близка к этому. Внезапно Гермиона замерла, выкрикивая имя Рона снова и снова.

Черт возьми! Это было охрененно!

Как только она затихла, Рон выпустил ее ногу, целуя внутренную часть бедра, и прошептал умиротворяющие слова, которых Гарри не расслышал. Он задумался, что ему делать сейчас, когда они, казалось, закончили, как вдруг Гермиона вновь его удивила.

— Рон, ты мне нужен... прошу...

Она просит?

— Ты уверена, Гермиона? Все нормально, мы можем просто...

Он правда сомневается?

— Я люблю тебя, Рон, так что займись со мной любовью.

Любовь!

— Гермиона... Я так сильно тебя люблю, — ответил ей Рон так мягко и нежно, что Гарри показалось, будто тот сейчас заплачет. Рон поднялся, придвигаясь ближе к Гермионе. Вид возбужденного члена друга шокировал Гарри. Конечно, он видел Рона голым и раньше (невозможно делить комнату с парнем на протяжении семи лет и ни разу не увидеть его обнаженным), но он никогда не видел его... возбужденным.

О боже, он... Не смотри туда, Поттер! Нет!

Гермиона сильнее раздвинула ноги, принимая Рона во всю длину без сомнений. Твою мать! Он... они правда... они уже... Черт! Вначале Рон двигался медленно, Гарри мог видеть лишь его обнаженную задницу, пока тот методично толкался в Гермиону, которая чувственно провела пяткой по его ноге.

Вскоре Рон протянул руку и схватил ногу Гермионы, поднимая ее высоко над своим бедром. Вероятно, это кое-что изменило для них, потому что Гермиона моментально произнесла имя Рона с придыханием. О-о-х, я запомню это движение. Гарри удивился, увидев, как Гермиона потянулась и схватила веснушчатые ягодицы Рона, которые сжимались и разжимались при каждом толчке.

— Быстрее, Рон, сильнее...пожалуйста...

Командует в постели — ничего удивительного. Но, кажется, Рону нравится. По сути, единственным ответом Рона был стон, ускорение движений и увеличение интенсивности толчков. Гермиона обхватила талию Рона ногами, вонзая пятки в его задницу и цепляясь за него, когда он толкался с особой силой, что, очевидно, возбуждало Гермиону.

— Так хорошо, Рон… люблю тебя... кажется, я сейчас... — Гермиона чуть не зарыдала, вскрикнув: — ДА! О, боже, да, да! Рон!

Опять? Чертов Уизли! Впечатляет!

Рон не остановился во время оргазма Гермионы, продлевая их общее удовольствие. Наконец он выкрикнул — каждое слово с новым толчком:

— Черт, я так сильно тебя люблю! — и прорычал что-то очень похожее на «Гермиона», очевидно, тоже испытав оргазм, от чего девушка захныкала под ним.

Гарри прикусил кулак, чтобы сохранить молчание, проклиная себя за то, что не наложил заглушающие чары до этого. У него стоял сильнее, чем когда-либо в жизни — то, что он увидел, было слишком для него, чтобы терпеть. Он опустил штаны и через несколько коротких толчков кончил в руку.

К тому моменту, как Гарри пришел в себя и лег обратно в кровать, Рон скатился с Гермионы и лег рядом с ней сбоку, спиной к Гарри, совершенно обнаженный. Он потянулся за простынями, с любовью укрывая Гермиону.

— Блин! — внезано вскрикнул Рон, от чего Гарри замер у двери в туалет, до которого наконец добрался.

— Что не так? — испугалась Гермиона.

— Похоже, я забыл зашторить кровать после того, как сходил в туалет. Сила привычки — всегда оставлять их открытыми, чтобы слышать Гарри. Бля!

— Незачем так выражаться! — Теперь она делает ему замечания? Гарри чуть не рассмеялся вслух. — Гарри там?.. Думаешь, он слышал? О боже, Рон, вдруг он слышал... — в ее голосе послышались слезы.

— Ш-ш-ш-ш, все нормально, — Рон высунул голову из-за шторы — Гарри задержал дыхание, — его здесь нет. Наверно, давно вышел. Он спал намного дольше этой ночью, чем мы, — Гермиона лишь мягко рассмеялась в ответ. — Кроме того, если бы он что-то услышал, то сразу же вышел или наложил заглушающие чары, — Гарри почувствовал вину, слушая уверения Рона. — Давай немного отдохнем, ладно? Сегодня будет тяжелый день, — последнее предложение Рон произнес надтреснутым голосом.

Очень тяжелый день, — мысленно согласился Гарри, слушая, как они снова поцеловались.

— Я очень люблю тебя, Рон, — сонно сказала Гермиона.

— И я тебя, — Рон потянулся и зашторил кровать, укрывая их бордовым коконом и оставляя мир вдалеке на несколько часов.

Слушая их тихие признания, Гарри осознал, что стал свидетелем не просто секса между двумя людьми, как на порно-касетах Дадли. Это была глубокая влюбленность двух людей, которые наконец смогли выразить эмоции своими словами и телами. Он испытывал острую вину за вторжение в этот момент, но, в то же время, был так взволнован, наблюдая за ними, что не чувствовал себя чересчур виноватым. За это они боролись, лишь это теперь имеет значение. Кроме того, разумно подумал он, больше никаких подглядываний.

— Не могу поверить, что мама заставляет нас делаеть все это маггловским способом! — возмутился Рон, вытирая рубашкой вспотевшее лицо, обнажив при этом длинный худощавый торс с каплями пота и влажными рыжими волосами, спускающимися вниз от пупка.

— Согласен. Хотя все не так уж плохо, — заметил Гарри, вонзив лопату в землю, прежде чем убрать грязь перед собой, и попытался отвести взгляд от высокой фигуры Рона. — Я обязан был работать в саду тети Петунии все время. Твоя мама всего лишь попросила нас посадить несколько кустов. Мы почти закончили.

Хмыкнув, Рон продолжил работу, подрезая недавно посаженный кустарник. Через несколько минут он снял рубашку, ноя из-за жары и потерянных выходных. А потом сказал:

— На прошлой неделе у Джинни был день рождения.

— Угу, — потвердил Гарри, опасаясь того, к чему ведет Рон.

— Она теперь совершеннолетняя.

— К чему ты клонишь? — вздохнул Гарри.

— Ни к чему. Просто... интересно, было ли у вас... хм... приватное празднование?

— Нет... мы не готовы к... таким празднованиям. Джинни... она... хм... хочет подождать.

— Мда, Гермиона считает, Джинни хочет, чтобы ты тоже понял, как это ждать.

— Да, но это чертовски неприятно, — проворчал Гарри, пока не поймал взгляд Рона. — Но я не против подождать. Ожидание — это... круто, ожидание — это хорошо... это...

— Гарри, все нормально, я понимаю, — Рон хлопнул друга по плечу большой потной рукой, — я понял.

Ха! Типа вы с Гермионой ждали, чтобы заняться сексом... через двадцать четыре часа...

— Ты же знаешь, нам с Гермионой пришлось подождать, прежде чем мы смогли быть вместе, но когда наконец смогли... — запнувшись, Рон посмотрел на землю; его уши покраснели — и не от солнца.

— Оно того стоило? — не сдержавшись, спросил Гарри.

— Еще как! — лицо Рона озарилось улыбкой, которую Гарри крайне редко видел у своего лучшего друга (по крайней мере, за пределами квиддичного поля). — Кстати, о Гермионе. Она приезжает сегодня, — Рон взглянул на часы. — Черт, через пять минут. Сказал ей, что мама и Джинни уехали в Рукушку на день, и она настояла на том, чтобы приехать и провести время с нами.

— С нами? — удивился Гарри.

— Ага, — Рон поднял сброшенную рубашку, вытирая ею лицо и тело. — Она подумала, будет классно нам троим провести время вместе. Знаешь, мы уже давно так не общались, тем более она... скоро уезжает...

— Всего две недели до первого сентября.

— Не напоминай, — Рон покачал головой, перемешивая грязь ногами.

Почувствовав, как настроение Рона быстро ухудшается Гарри сменил тему:

— Слушай, приятель, я здесь закончу, а ты пойди прими душ.

— Да все нормально.

— Я правда не против. Кроме того, тебе лучше убраться из-под солнца — ты уже весь покраснел.

— Хрень!

Гарри продолжал работать в саду какое-то время, радуясь тому, сколько они с Роном уже сделали. Было очень приятно провести день, работая на улице, а не в Министерстве, которое занималось поимкой Пожирателей Смерти. Гарри направился на кухню за прохладительным напитком, думая о них с Джинни. Он и сам не знал, чего ждал после окончания войны, но уж точно чего-то большего. Она все еще скорбит, — напомнил он себе. — И тем более она все еще злится. Было странно, что по возвращению домой они с Джинни будто поменялись местами с Роном и Гермионой. Этим летом у них было несколько громких скандалов, тогда как Рон и Гермиона, казалось, просто игриво ссорились и флиртовали. И трахались как сумасшедшие, — с завистью подумал он. —

Теперь они выпустили сексуальное напряжение и им больше незачем ссориться.

Потянувшись за стаканом, Гарри понял, что облажался — ему приспичило в туалет. Вот идиот. Рон-то еще в душе. А даже если и так — я хочу ссать, как гиппогриф. Я просто заскочу наверх... Выпив свой напиток, он развернулся на месте, аппарируя в единственную ванную комнату Уизли.

Рон определенно еще был в душе. Гарри оказался в комнате как раз в момент длительного стона:

— Бля-я, как хорошо.

Не думал, что ему так часто нужно дрочить. Гарри уже собрался сообщить Рону, что он пришел отлить, как вдруг услышал еще один голос:

— Теперь хорошо?

Гермиона? Святая Мерлинова мать! Она с ним в душе!

Гарри застыл. Что делать? Что я должен сделать? Если я аппарирую, они точно услышат — это чудо, что не услышали, когда я аппарировал сюда. Твою мать! Ладно, успокойся, думай как аврор. Первый шаг: дезилюминационные чары. Коснувшись палочкой макушки, Гарри почувствовл знакомую прохладу по всему телу. Спасибо за обучение невербальным заклинаниям, Кингсли. Ладно, как теперь выбраться отсюда?

Пока Гарри обдумывал лучший способ побега, Рон снова застонал:

— М-м-м, хватит дразнить меня.

— Я не дразню, я просто тщательно проверяю — каждый дюйм должен быть чистым.

— Может, тебе стоит рассмотреть получше?

— Может, я так и сделаю, — за этим последовала тишина, во время которой Гарри разрывался между необходимостью уйти и желанием узнать, чем они там занимаются.

— Ох, черт, Гермиона, у тебя просто обалденный рот.

Какого хрена? Гермона же не сделает этого. Это... просто невозможно!

— Черт возьми, опять дразнишь, — отчаянно прозвучал Рон.

— Хм-м, тебе не нравится? — Рон ответил стоном, который дал понять, что ему очень нравится. Какого черта она делает с ним? — Чего ты хочешь, Рон?

— Ты отлично знаешь, чего я хочу.

— Этого? — спросила она, заставив Рона издать глубокий гортанный стон в ответ.

Гарри знал, что шторка для душа, подвешенная над древней ванной Уизли, не закрывалась полностью. На самом деле, Гарри был точно уверен, что если сделает несколько шагов вправо, то сможет заглянуть внутрь. Черт побери их и эти чертовы открытые шторы! Он понимал, что правильно было бы найти путь отсюда или наложить заглушающие чары и спрятаться в углу, ожидая, пока они выйдут. Очевидно, Гарри устал от совершения правильных вещей, потому что сделал те несколько необходимых шагов, чтобы полностью увидеть пару в душе. Он даже не понял, когда принял такое решение — его просто влекло к ним.

Рон стоял спиной к насадке для душа, вода стекала по его плечам и груди. Все, что Гарри смог разглядеть у Гермионы, это изгиб ее обнаженной спины, когда она присела перед Роном, и едва заметная выпуклость груди, когда она подвинулась. Гарри стоял под таким углом, что мог увидеть ее руку, которой она провела по члену Рона, принимая его в рот. Он не знал, где ее вторая рука, но был уверен, что она ласкает ею яички Рона. Что удивило Гарри больше всего, так это звуки, которые издавала Гермиона — она стонала, будто именно ей доставляли удовольствие, а не наоборот.

Я едва могу добраться до второй базы, а у него есть Гермиона — правильная заучка Гермиона Грейнджер — которая отсасывает ему, будто это лучшее, что побывало у нее во рту. Признаю, член у него впечатляющий, но, блин, какого хрена?

Выражение лица Рона отображало полнейшее обожание женщины перед ним. Это был тот самый взгляд, полный любви и преданности, который вызвал у Гарри чувство вины, пока Рон не заговорил снова, от чего Гарри моментально возбудился.

— Тебе нравится сосать мой член?

Ему что, жить надоело?

Гермиона лишь угукнула, увеличив темп в ответ на слова Рона.

О да, ей точно нравится!

Ее голова, окруженная мокрыми кудрями, двигалась все быстрее вокруг члена Рона, а ее стоны становились все громче. Рон выглядел так, будто изо всех сил старается сдерживать себя, чтобы не схватить ее за голову и трахнуть в рот, пока не получит оргазм. Он глубоко стонал от удовольствия, нежно перебирая ее волосы:

— Я так люблю тебя... так хочу тебя, Гермиона...

Гермиона выпустила член изо рта достаточно надолго, чтобы ответить:

— Я тоже.

Рон вдруг поднял ее, развернув, чтобы прижать к боковой стенке. Гермиона пискнула от удивления, но он поглотил этот звук, врезаясь своим ртом в ее губы. Гарри обалдел, когда Рон приподнял Гермиону и вошел в нее одним плавным рывком — куда девались те медленные мягкие движения, что он видел до этого!

Рон входил в Гермиону снова и снова, сила его движений толкала ее вверх по стене, а вода из душа стекала по ним, как дождь. Гермиона крепко обвила талию Рона ногами, врезаясь пятками в его ягодицы при каждом толчке. Как только Рон прекратил поцелуй, она откинула голову назад, а грудь выгнула вперед, простонав:

— О боже, Рон, я люблю тебя! — Гермиона схватила Рона за волосы, притягивая его к своей груди.

Гарри на мгновение увидел розовый сосок, прежде чем Рон перекрыл ему вид. Я уже дважды видел, как они занимаются сексом, но никогда не видел голых сисек. Не то чтобы я хотел увидеть сиськи Гермионы. Я уверен, они красивые, но... фу-у-у... хотя Рону определенно нравится.

Рон продолжал терзать грудь Гермионы, вколачиваясь в нее еще сильнее без колебаний. Затем он отвел голову в сторону и прижался телом к ее груди, глядя девушке прямо в глаза. Подчеркивая каждое слово толчком, он выдохнул:

— Я — толчок — люблю — толчок — тебя — толчок — навсегда — толчок — никогда — толчок — не забывай - толчок — об этом!

К тому моменту, как он закончил предложение, Гермиона исцарапала ему спину, выкрикивая его имя.

Блин, ну она и громкая! Гарри стало интересно, всегда ли она была такой, или плитка в ванной просто усиливала эффект.

— О боже, Рон! Да... вот так! — очевидно, Гермиона приближалась к оргазму, сжав ноги вокруг Рона еще сильнее, поэтому откинула голову к покрытой кафелем стене.

— Вот так? — дразнил Рон. — Так тебе нравится, детка?

Эта сцена вызвала у Гарри огромный дискомфорт — его эрекция росла с каждым толчком Рона. Я не буду дрочить. Я не буду дрочить. Я не буду дрочить. Это охеренно возбуждает, но я не должен, просто не должен. Гарри решил расстегнуть пуговицу и молнию на брюках настолько, чтобы получить хоть малейшее облегчение.

— ДА! Ох Ро-о-о-о-о-н! — она кричала его имя так долго и громко, что Гарри казалось, что от ее оргазма задрожали стены. Как только она кончила, Рон вскрикнул:

— О да, сделай это для меня! Сожми мой член... офигенно! — Рон был не таким громким, когда произнес ее имя глубоким голосом, кончая; его ритм сбился впервые с того момента, как он вошел в нее. Рон прислонил голову к стене над плечом Гермионы, глубоко дыша; его ноги слегка дрожали. Гермиона все еще цеплялась за него, как будто в отчаянии, как вдруг спрятала лицо у него на шее и всхлипнула.

Этот мудак сделал ей больно? Он так долбился в нее, что я выбью всю дурь из его веснушчатой задницы...

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, милая, все хорошо, я здесь, я рядом, — Рон опустил Гермиону на пол под струю воды, скрыв ее таким образом от Гарри. Потянувшись за своей мочалкой, Рон нежно протер Гермиону, стирая все следы их соития. Очищая ее, он продолжал бормотать успокаивающие слова, пока ее всхлипы не стихли. Гарри был удивлен, как быстро Рон менялся: одну минуту — он жесткий и агрессивный, а другую — нежный и любящий.

Кто же знал, что Рон может быть таким нежным? Глядя, как он заботится о своей возлюбленной, Гарри понял. Гермиона. Гермиона всегда знала.

— Детка, прекрати плакать после каждого нашего секса, я начинаю принимать это на свой счет, — потянувшись, Рон выключил воду.

Хлюпая носом, Гермиона все же усмехнулась:

— Извини, я просто... я скоро уезжаю. И буду очень скучать по тебе.

— Знаю. Меня это тоже пугает, но все будет хорошо — в конце концов, это пойдет нам на пользу, — он подошел ближе и открыл шторку шире, потянувшись за полотенцами; его рука прошла в дюйме от невидимого тела Гарри. Рон замер на минуту, будто почуяв что-то, потом покачал головой и повернулся к Гермионе: — Давай-ка мы вытрем тебя.

Твою мать! Это было очень близко!

— Где твоя одежда, Гермиона? — спросил Рон, оборачивая полотенце вокруг талии.

— Где-то там, — она указала на пол прямо возле ноги Гарри. Черт побери, Поттер, не мог найти место получше, чтобы остановиться? Так тебе и надо, извращенец!

Рон вышел из ванной, прихватив палочку и одежду Гермионы, и снова замер, будто что-то учуял.

— Тебе повезло, что в душе был я, а не Гарри. Ты видела его по дороге сюда? Он знает, что ты здесь? — она была завернута в полотенце, когда Рон помог ей выбраться из ванной, протягивая вещи.

— Я видела его снаружи через кухонное окно, когда заходила. Услышав звук воды в душе, я поняла, что аппарировать безопасно, так как ты один в доме.

— Я рад, что ты это сделала, — он провел ладонями по ее голым рукам вверх-вниз, наклонился и нежно поцеловал.

— Хм, я тоже, — Гермиона улыбнулась, не открывая глаз.

— Гермиона, у нас все будет хорошо, ты же знаешь это, правда? — Рон приподнял ее лицо за подбородок. Она безмолвно кивнула, прислонившись лбом к его груди. — Почему бы тебе не аппарировать в мою комнату, чтобы немного прийти в себя? А я пока спущусь вниз и начну готовить обед, ладно?

— Хорошо, — Гермиона отступила, слабо улыбнувшись в ответ. — Я люблю тебя, — она развернулась на месте и исчезла.

— Я тоже тебя люблю, — произнес Рон в пустом помещении. — У нас все будет хорошо... просто обязано быть.

Гарри молча наблюдал, как Рон быстро высушился и надел свежую одежду, принесенную ранее из своей комнаты, а затем снял чары с двери и вышел.

Оставшись один в пустой ванной, Гарри задумался о том, что сейчас видел. Он понял, что завидовал тому, что возникло между Роном и Гермионой. Не только в сексуальном контексте, но и в плане душевной связи. Он оправдывал свое подсматривание именно этим — обычным любопытством и завистью. Гарри знал, что его чувства к Джинни очень сильны, может, это даже любовь. Просто между ними было слишком много боли и злости, чтобы двигаться дальше. Он запер дверь за Роном и наконец ослабил болезненный ком в штанах, пытаясь представить себя и Джинни на месте Рона и Гермионы, правда, не совсем успешно.

Гарри снова ночевал на знакомой раскладушке на чердаке, как и Рон. Нора была переполнена, так как все семейство Уизли собралось на рождественские праздники. Не в силах уснуть, Гарри размышлял о событиях сегодняшнего дня, наблюдая, как лунный свет заполняет маленькое помещение. Вначале все шло довольно неплохо. Они с Роном открыли свои рождественские подарки с восторгом одинадцатилетних, восполняя прошлогоднее Рождество. Веселье кончилось, когда Рон, даже не позавтракав, аппарировал к Грейнджерам, чтобы провести праздничное утро с Гермионой и ее семьей. К ужину они вдвоем вернулись в Нору в придачу с вещами Гермионы. Гарри был немного разочарован, что Рон умчался, но понимал, что тот хотел побыть с Гермионой, раз уж она решила оставаться в Норе до конце зимних каникул перед тем, как они с Джинни вернутся в Хогвартс.

Джинни. Одна лишь мысль о непростой рыжеволосой ведьме заставила Гарри вскинуться и перевернуться, от чего старая раскладушка заскрипела. Он быстро наколдовал заглушающие чары вокруг кровати, чтобы не разбудить Рона, и спрятал палочку обратно под подушку. Все были в восторге, как и сам Гарри. Но больше того он был зол. Зол и разочарован.

Гарри с Джинни отлично проводили время на каникулах. Ему казалось, они наконец пришли к соглашению на счет совместного будущего, как вдруг Джинни объявила на праздничном ужине, что ее приняли в "Холихедские Гарпии"; она собиралась присоединиться к команде сразу после выпуска. Он-то надеялся, что ему осталось пережить школьный год, и они наконец смогут быть вместе и перейдут на следующий уровень... как Рон и Гермиона.

Возвращение девчонок в Хогвартс далось Рону с Гарри нелегко. Гарри был удивлен, что Рон, казалось, справлялся с этим лучше него. Летом Рон стал работать с Джорджем, чтобы помочь брату с открытием магазина, при этом продолжая тренироваться с аврорами. И хоть Джордж уже лучше справлялся, Рон продолжал усердно заниматься обеими работами, стараясь при любой возможности вырваться в Хогсмид. Он даже затащил Гарри на матч Пуффендуй против Когтеврана ради шанса увидеться с Гермионой. Гарри было хорошо известно, чем они занимались во время таких визитов, и это точно был не просмотр квиддича.

Гарри с Джинни тоже продвинулись в плане физических отношений, хотя и не так далеко, как их друзья. Гарри перевернулся, чтобы посмотреть на спящую фигуру друга. Если бы ты знал, что я делаю с твоей сестрой во время наших встреч в Хогсмиде, приятель, ты бы убил меня во сне. Гарри уже несколько раз пытался склонить Джинни к чему-то большему, типа того, что он видел между Роном и Гермионой, но она отказывалась. Вероятно, то что он делал руками, было не столь впечатляющим, учитывая то, что ее реакция была далеко не такой, как у Гермионы от действий Рона. Гарри почувствовал возбуждение, вспомнив, как дважды подглядывал за друзьями, но изо всех сил старался игнорировать эрекцию.

Я бы попросил у «мистера Полового Гиганта» совета, если бы не встречался с его младшей сестрой. Хотя встречаюсь ли я с ней? Я уже не уверен. Твою мать! Почему это все так непросто? Гарри попытался сконцентрироваться на руках Джинни, на том, какие чувства она вызывала у него, но расстроился, вспомнив, что это нескоро повторится, учитывая вспыхнувшую между ними ссору этим вечером. Гарри обиделся на решение Джинни не возвращаться домой после школы, тем более она даже не обсудила это с ним. Но Джинни ответила, что больше не будет жертвовать собой ради него, и если он хочет быть с ней, то должен принять все это на ее условиях. Он возразил как-то ужасно, поинтерисовавшись, стоит ли ему встречаться с такой фригидной сукой, а дальше все пошло под откос. Почему у нас не может быть все так же, как у Рона с Гермионой? Черт, кто бы мог подумать, что у меня возникнут такие мысли!

Скрип входной двери прервал мысли Гарри. Он крепче сжал палочку под подушкой, но не успел среагировать, так как Рон сел, направив палочку на дверь прежде, чем Гарри успел вздохнуть.

— Ер-ми-о-на-а? — пробормотал Рон.

— Кто еще может наведаться сюда в такое время? — игриво спросила она.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, когда Гермиона закрыла дверь, запечатав ее.

Оюшки, это ничем хорошим не закончится... по краней мере, для меня.

Гермиона пересекла комнату как можно более тихо и присела на краю кровати Рона.

— Просто хотела поблагодарить тебя еще раз за рождественский подарок. Ты правда не должен был, это уже слишком.

Что? Он подарил ей какую-то книгу и конфеты Берти Боттс? Рон не очень-то хорош в выборе подарков. Рон забрал подарок для Гермионы с собой к Грейнджерам этим утром, не обсуждая с Гарри, что именно купил.

— Тебе понравилось? — хриплым ото сна голосом спросил Рон.

— Угу, — почти промурлыкала Гермиона. — Очень. Они все еще говорят о подарке?

С кровати Рона послышались звуки поцелуя.

— Тогда оно того стоило, — ответил Рон еще более хриплым голосом.

— Эта подвеска — самый прекрасный подарок, который я когда-либо получала. Подвеска? Ого, Рон, украшение, я поражен. Надеюсь, на нем не написано «Моя любимая». — Она сейчас на мне. Буду носить ее постоянно. Еле вытерпела, пока все уснут, чтобы прийти и отблагодарить тебя.

— Мне казалось, ты уже благодарила меня сегодня утром в своей комнате. Они же не трахались в доме у Грейнджеров, когда ее родители за стеной?!

— Я не знаю, — сказала Гермиона, целуя шею Рона. По крайней мере, Гарри казалось, что она делает именно это — без очков все было немного размытым. — Мне лично показалось, что результат получился... неудовлетворительным.

Ой!

— Что?! — вскрикнул Рон.

— Тише, ты разбудишь Гарри, — строго предупредила Гермиона.

— Хочешь сказать, что ты... не кончила? — прошипел Рон более тихо, но все еще взволнованно. — Я-то был уверен, что тебе хорошо.

— Расслабься, Рон, было хорошо... у тебя умелые руки. Наверно, «удовлетворительно» — неправильное слово. «Наполняюще» — вот подходящий вариант.

— Напол... А, я понял... ты хочешь... — голос Рона дрогнул, когда он постиг слова Гермионы; она же, казалось, постигала Рона — буквально.

Все, что Гарри смог расслышать, было угуканье Гермионы. Затем две сидящие на кровати Рона фигуры легли — хрупкое тело Гермионы укрыло Рона.

— Гермиона, что у тебя под халатом? — спросил Рон после нескольких секунд обжиманий.

— Подвеска, — прозвучал приглушенный ответ.

— И?

— И все. Просто подвеска.

— Твою мать, женщина! Что ты делаешь со мной? — простонал Рон.

— Мне кажется, это очевидно.

Еще как очевидно! Я тоже здесь, знаете ли!

Зажмурившись, Гарри попытался не обращать внимания на стоны и шуршание простыней, звучавшие на всю комнату, но они все еще стояли у него перед глазами — как ни старался, он не мог заблокировать образы Рона и Гермионы вместе. Даже с закрытыми глазами он будто видел, как жадно они насыщаются друг другом. Он чувствовал опьяняющее сочетание любви и страсти, волнами исходящее от них. Он «наблюдал» нежность и безудержную страсть между ними, когда большие веснушчатые руки Рона нежно ласкали лицо Гермионы, прижимая своим сильным телом ее хрупкое. Хватит!

Наконец Гарри услышал, как Рон заговорил, тяжело дыша:

— Гермиона, стой... мы должны остановиться.

— Хм-м? — Гермиона была будто одурманена.

— Гарри — ох, как хорошо — Гарри здесь, детка... — Кто бы мог подумать, что у Рона голос разума? Гарри приоткрыл глаза достаточно для того, чтобы увидеть, как Гермиона села, потянувшись к карману халата. Он не мог рассмотреть ее палочку, но по движениям понял, что она достала свою из кармана.

— Ну, я могу позаботиться об этом, — уверенно сказала Гермиона.

Оглядываясь назад, Гарри винил наложенные им вокруг своей кровати чары — это уже был инстинкт, возникший на аврорских тренировках; хотя у него не было оправдания тому, что он заколдовал и кровать Рона. Оба движения отлично заблокировали заглушающее и другие заклятия Гермионы, причем они с Роном ничего и не заметили.

Гарри услышал, как палочка Гермионы опустилась на прикроватный столик Рона.

— Раз об этом мы уже позаботились, то не многовато ли на вас одежды, мистер Уизли?

— Неужели? А что на счет вас, мисс Грейнджер?

— Мне казалось, мы уже определили, что на мне нет одежды, но если хочешь, я могу избавиться от этого надоедливого халата.

— Прошу, сделай это, — голос Рона был уже совсем не сонным, а очень даже возбужденным. Вот дерьмо! Зачем мне это надо, тем более после наших разборок с Джинни? Зачем я снова это делаю? Что со мной не так? Я не хочу смотреть, но почему же не могу остановиться?

— Сначала ты, — Гермиона села, потянув за собой Рона, чтобы снять его фтболку. Отбросив ее в сторону, она толкнула Рона обратно на кровать, сползла по его телу вниз и медленно стянула трусы, также откинув их подальше. Прищурившись сильнее, Гарри смог разглядеть через всю комнату, как пульсирует эрекция Рона, как Гермиона оседлала его икры и водила руками по бедрам. Гарри заметил свои очки на прикроватном столике: тихое Accio — и он сможет видеть все более четко. Нет. Я, правда, не должен. С другой стороны, я мог бы поучиться... вдруг Джинни...

— М-м-м, — признательно промурлыкала Гермиона, — выглядишь отлично.

Гарри и без всяких очков знал, что Рон отчаянно покраснел.

— Почему ты смущаешься?

Бедняга, так и не научился принимать комплименты.

— Ти же знаешь, я считаю, что ты виглядишь... — наклонившись, Гермиона поцеловала его в живот, — ...аппетитно, — Рон простонал, будто испытывал странное сочетание боли и удовольствия. Что она с ним делает?

Гермиона поднялась выше по телу Рона, потирая руками его торс и следом целуя. Рон выдохнул:

— Метишь территорию?

— Угу... очень вкусно.

Рон слегка запротестовал, когда Гермиона уткнулась лицом в его шею:

— Эй, осторожнее, детка! — хихикнул он, когда девушка спустилась вниз по его телу. — С твоей любовью к укусам я удивляюсь, что ты не выбрала вампира.

— Нет, спасибо, я предпочитаю волшебников, — взяв возбужденный член Рона в руку, она провела по нему рукой и сказала: — Все дело в палочках — очень уж полезные, — Гарри показалось, что Гермиона села над членом Рона, хотя он точно не был в ней, учитывая его отчаянные просьбы.

— Твою мать, Гермиона... мне нужно... позволь мне, пожалуйста... — Рон схватил ее за бедра, пытаясь поднять, чтобы проникнуть в нее, но Гермиона, очевидно, была в игривом настроении. А она дразнится, — подумал Гарри, посочувствовав своему лучшему другу.

— Терпение, Рон, — предупредила Гермиона. — Подними-ка руки к спинке кровати.

Рон сделал это, простонав от нетерпения — он, вероятно, знал, что последует за этим. Гарри если и не знал, то догадывался.

Гермиона потянулась за своей палочкой и, молча взмахнув ею, наколдовала веревки, которые привязали запястья Рона к металлическому изголовью кровати. Гарри не сдержал улыбку. Извращенка! Интересно, что за заклятие она использовала? Может, я все-таки взгляну... Гарри безмолвно призвал к себе очки, не привлекая внимание Рона и Гермионы. Украдкой надев очки на нос, он сфокусировался на друзьях.

Натянув веревки, Рон рассмеялся:

— Ты же знаешь, что я легко их разорву, если захочу.

— Да, но я знаю, что ты не хочешь, — отбросив палочку в сторону, Гермиона потянула ремешок халата — шелковая ткань медленно стекала с ее тела. Гарри мог видеть только ее изящную голую спину под углом своей кровати. — По крайней мере, не сейчас, — исправилась она.

Гермиона медленно и чувственно покачивала бедрами над телом Рона, все еще не позволяя ему войти.

— У тебя такое обалденное тело, Рон, — простонала она. — Как же я соскучилась!

— Я тоже, детка, — выдохнул Рон в ответ.

— Хуже некуда — оставаться вечером в комнате одной, — продолжила Гермиона, увеличив темп раскачиваний. — Я постоянно думаю о тебе, — она обхватила грудь. — Я представляю твои руки на себе, твой губы на моем теле. Вспоминаю чувство, когда ты заполняешь меня, и мы занимаемся любовью.

Рон глубоко застонал, глядя, как Гермиона тянется вниз, чтобы коснуться себя, продолжая тереться о его член еще быстрее.

— Пожалуйста, детка... — он уже умолял.

Сжалься над ним наконец, Гермиона.

— Как бы я не ублажала себя сама, ничто не сравнится с тобой, — Гермиона говорила, будто в трансе, игнорируя мольбы Рона. Она мастурбирует? Охренеть! — Даже учитывая мои познания в трансфигурации, я не могу найти ничего, чтобы заполнило меня так же, как ты, — она немного задрожала и, откинув голову назад, простонала имя Рона.

Это было последней каплей для него. Зарычав, Рон освободил руки от повязки, схватил Гермиону за бедра и насадил ее на свой возбужденный член, от чего они оба издали стон облегчения.

— Не стоит так меня дразнить, Гермиона, — предупредил ее Рон, прежде чем послышался громкий звук удара по ягодице. Он шлепнул ее? Гермиона одновременно пискнула и застонала в ответ. И ей понравилось?

— Просто немного мучаю тебя... — выдохнув, она неистово заскакала на нем, — ...вдруг я не... дойду до конца, — Гермиона наклонилась, чтобы встретиться с Роном в жгучем поцелуе, пока он шлепнул ее по попке еще несколько раз. Лунный свет озарил комнату настолько, что Гарри смог рассмотреть красные отметины, оставленные Роном на ее ягодицах. Черт, да у него огромные ручищи!

Оторвавшись от поцелуя, Гермиона выгнула спину и застонала от удовольствия, когда Рон схватил ее за ягодицы и насадил на свой член еще сильнее.

— Бля! Обожаю твою попку, Гермиона... такая круглая... такая упругая.... — он зарычал, запустив пальцы в мягкую плоть. — Обожаю твои сисечки у моего лица, — произнес Рон, прежде чем потянуться и захватить губами сосок, торчащий над ним.

Гермиона чуть не всхлипнула от удовольствия:

— А я люблю твой член внутри меня.

О, она точно знает, как получить желаемое.

За ее наглым ответом последовал еще один шлепок. Переключив свое внимание на вторую грудь, Рон пробормотал «дерзкая девчонка», вызвав хихиканье Гермионы.

Как только Рон выпустил ее сосок, она выпрямилась и ускорила темп.

— Нравится мой член, детка? — спросил он, вколачиваясь в нее. К этому моменту Гермиона была уже не в состоянии отвечать, лишь захныкала. — Возбуждает, не так ли? — когда она лишь кивнула, Рон скомандовал: — Отвечай, Гермиона. Нравится? Возбуждает?

Откинув голову назад, Гермиона вскрикнула:

— Да! О боже, да, Рон! Обожаю его... и тебя!

Как хорошо, что она наложила заглушающее, врядли миссис Уизли не услышала бы этот вопль!

Рон прекратил свои толчки, позволив Гермионе покачивать бедрами над ним, достигая оргазма. Выкрикнув его имя несколько раз, Гермиона замедлилась, а Рон сел и обнял ее. Она выглядит такой крошечной в его руках! Руки Рона медленно водили круги по ее спине, пока она приходила в себя.

— Ты в порядке, Гермиона? — заботливо спросил он.

— Ага... — вздохнула она.

— Отлично, — голос Рона внезапно стал тверже, — теперь моя очередь.

— Что... — он подался вперед, прежде чем Гермиона успела задать вопрос. Его движение отбросило Гермиону на кровать, и Гарри впервые смог рассмотреть ее грудь, подскочившую от столкновения. Ого, ее сиськи намного больше, чем я представлял.... не то чтобы я думал о сиськах Гермионы... но, вау, они точно больше, чем у Джинни. Хотя, кажется, мне больше нравятся веснушки... и соски Джинни более розовые, как у Рона...

К этому моменту Гарри был уже так возбужден, что отчаянно вжимал свою эрекцию в матрас. Он перевел взгляд от обнаженной Гермионы на обнаженного Рона. Тот стоял на коленях, его большие ладони покоились на ее бедрах — он был готов войти в нее. Глаза Гарри расширились при виде возбужденного полового члена друга, покрытого соками Гермионы. Бля! Ты только посмотри на него... выглядит таким... горячим...

— Мерлин, я так тебя люблю, Гермиона, — нежные слова Рона контрастировали с его пристальным взглядом. Приподняв ее за ягодицы, он вошел в нее. Его хватка на заднице девушки была такой сильной, что она едва касалась кровати плечами и головой, изнывая от желания. — Мне нравится, как твои сиськи подпрыгивают, когда я трахаю тебя, — вместо того,чтобы одернуть его (Гарри был уверен, что она так и сделает), Гермиона лишь пылко кивнула. — М-м-м... как хорошо...

— Прикоснись к ним, Гермиона, сожми эти прекрасные сисечки, — Рон одобрительно зарычал, когда она последовала его указаниям. — Помнишь, как я трахнул твои сиськи, как кончил на них? — Теперь была очередь Гарри захныкать, ускорив свое трение о кровать. К счастью, Рон и Гермиона были слишком заняты, чтобы заметить. Прикрыв глаза на мгновение, Гарри позволил себе представить большой член Рона на груди Гермионы, покрытой его спермой. О боже, вот это зрелище! Голос Рона вернул Гарри к реальности. — Черт, это было хорошо... но ничто не сравнится с твоей тугой киской, когда я в ней, — откинув голову назад, Рон простонал: — Ничто не сравнится с ощущением, когда я внутри тебя... ничто....

— О боже, Рон,— простонала Гермиона.

— Ты кончила, детка? — Рон подвинулся, убрав руку из-под ее задницы, так что она нормально расположилась на кровати. Он поднес палец ко рту и увлажнил его, прежде чем стал неистово тереть ее клитор. Увлажнить пальцы... в этом есть смысл... Надо запомнить. Ты только посмотри на него... куда подевался тот неуверенный в себе парень? Наверно, любовь сделала это с ним, не может быть дело только в сексе. Черт... это так возбуждает... я скоро кончу...

— Гермиона! — охнул Рон, как только она пронзительно вскрикнула. Никто из них не заметил, что Гарри присоединился к ним и кончил в тот же момент — все трое испытали блаженство одновременно. Рон рухнул вперед, накрыв хрупкую фигурку Гермионы своей. Он все еще тяжело дышал, когда приподнялся на локтях и, откинув волосы с лица Гермионы, улыбнулся ей:

— Это было просто охеренно!

Гарри лежал лицом вниз на кровати в луже своей спермы, ожидая, когда Гермиона сделает замечание Рону за его выражения — секс-то уже закончился. И она не разочаровала.

— Честно говоря, Рон, — вздохнула она, — полагаю, это правда было круто.

— Это что же, три раза получилось? Я считаю, это личный рекорд, — заметил Рон с гордостью.

— На самом деле, это, скорее, было два с половиной раза, — исправила его Гермиона.

Рон рассмеялся в ответ:

— Тогда, пожалуй, мне стоит продолжить тренироваться.

— Не сегодня, я вообще не уверена, смогу ли завтра ходить, — Гермиона тоже улыбнулась.

— Останешься на ночь? Пожалуйста, — голос Рона был столь мягким и тихим, что Гарри едва расслышал его.

— Конечно, — Гермиона ласково коснулась его щеки ладонью, а Рон нежно поцеловал ее запястье. В такие моменты Гарри было стыдно за то, что он подглядывает. Секс был чувственным и возбуждающим, но в тот момент Гарри был отстраненным — ему удавалось отвлечь свой мозг от этого и просто насладиться реакцией организма. Нежные прикосновения и тихие разговоры были гораздо более интимными — крошечные моменты их любви вызывали в нем большую вину.

— Не забудь завести...

— Будильник. Я знаю, Гермиона, — перебил ее Рон. — Я же как-то справлялся делать это каждый день на протяжении каникул, чтобы аппарировать от тебя домой.

Серьезно? Он ночевал в доме Грейнджеров каждую ночь? А я и не заметил... но это объясняет его усталость в последнее время.

Потянувшись за палочкой, Рон сел и завел будильник.

— Извини за засосы, Рон, — Гермиона указала на красные отметины на его торсе, укладываясь на кровати Рона, и укрылась его одеялом. — Хочешь, чтобы я их залечила?

— Нет, все в порядке. Мне нравится твое собственничество. Я не против, что ты помечаешь меня своим, — он притянул ее к себе. — Можешь набить татуировку на моей веснушчатой заднице «Собственность Гермионы Грейнджер».

— Каким бы заманчивым ни было твое предложение, если уж кто-то доберется до твоей аппетитной попки, я очень сомневаюсь, что какая-то татуировка остановит их.

— Ну, не волнуйся, милая, ты единственная имеешь доступ к моей голой заднице, — он громко фыркнул. — Ну, и Гарри ее видел.

Твою ж мать! Он что, заметил, как я смотрел?..

— Гарри регулярно видит твою попку, не так ли? — поддразнила Гермиона.

— Его шкафчик рядом с моим, да и мы лучшие друзья уже какое-то время, знаешь ли. Несколько раз видели голые жопы друг друга за эти годы, но не надо завидовать, Гермиона.

Мда… совершенно не надо.

— Хм-м, — хмыкнула она на его подтрунивания, прежде чем он страстно ее поцеловал.

Выпустив ее губы, Рон поднял палочку:

— Хочешь, чтобы я тебя очистил?

— Нет, мне тоже нравятся твои отметины на мне, — застенчиво сказала она.

С любовью улыбнувшись, он снова поднял палочку, взмахнул ею вокруг кровати и пробормотал:

— Finite Incantatem.

— Зачем ты это сделал?

— Чтобы найти тебя, когда вернусь в кровать, — ответил Рон, вскочив. — Не хочу, чтобы моя девушка была скрыта от меня, понимаешь? — он подошел к кровати Гарри, чтобы поднять свою сброшенную рубашку. — Держи, детка, оденься. — Обнаружив свои штаны, Рон надел их и взглянул на Гарри. Черт! Ладно, дыши глубже... ты спишь... он не должен знать. Я одурачил Волдеморта — смогу обмануть и Рона... надеюсь.

— Бедняга, должно быть, снова заснул в своих очках, — прошептал Рон, прежде чем потянуться, снять очки с лица Гарри и тихо положить их на прикроватный столик.

— Как он? — Гарри услышал вопрос Гермионы, когда Рон вернулся в кровать.

— Он... в порядке, кажется. Ему непросто.

— Они с Джинни ссорились сегодня вечером. Надеюсь, у них все хорошо.

— Не волнуйся, я уверен, все будет нормально... как только Гарри вытащит голову из жопы и не будет париться на счет "Гарпий".

Эй! Вот это лучший друг!

— Он правда был расстроен. Как думаешь, в чем дело? То есть, Джинни же тяжело работала. Он должен быть рад за нее...

— Он рад, милая. Просто...

— Завидует?

— Нет, скорее... чувствует себя одиноким, я думаю. Он ждал этого года, чтобы быть с ней вместе, а Джинни уже спланировала свой отъезд, не поставив его в известность.

Ого, этот эмоционально зрелый Рон немного пугает.

В оличие от Гарри, Гермиона явно оценила психологический рост Рона, так как пробормотала что-то типа «явно больше, чем у чайной ложечки», прежде чем Гарри услышал звуки поцелуев.

Через несколько минут поцелуи закончились, и пара прижалась друг к другу.

— Кстати, о планах... что думаешь об одном из полученных тобою предложений?

— Ну, Отдел тайн звучит интригующе и меня привлекает возможность поработать в Отделе контроля и регуляции магических популяций... но я не уверена. Думаю, стоит подождать результатов ЖАБА до того, как принимать решение, а то вдруг они переду...

— Никто не передумает, глупышка, — Гермиона игриво шлепнула его, прежде чем он продолжил: — Но я не уверен на счет Отдела тайн — ты же не сможешь рассказывать мне о своем дне.

— Ой, будто тебе будет интересно слушать о правах эльфов и гоблинов вместо этого.

— Отличная мысль. Тогда Отдел тайн... Ай, женщина! Прекрати драться! — Рон ответил серьезной атакой щекотки, от чего Гермиона неконтролируемо захихикала.

— Ладно, ладно, извини, — прослезилась она.

— Ну раз ты извиняешься... — смягчился Рон. Они перегруппировались под одеялом, когда Рон снова заговорил необычно серьезным тоном: — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Гермиона — это самое главное.

— Спасибо, Рон. Я люблю тебя... и ты делаешь меня счастливой.

— А ты меня, — сонно ответил Рон, громко зевнув.

В комнате повисла тишина, всех троих начало клонить ко сну. Гарри наконец наложил очищающее заклинание для большего комфорта. Как вдруг Рон снова заговорил:

— Гермиона?

— Хм-м?

— А что ты там говорила на счет трансфигурации... ты имеешь в виду? Ты серьезно...

— Нет, ничего такого.

— О, — он звучал немного разочарованно, — потому что я слышал о штуках, которые делают для девушек...

Читаешь рекламу в своих журнальчиках, Рон?

— Ничто не сравнится с живым телом, не волнуйся.

— Ну ладно, — Рон, казалось, был доволен ответом.

— Хотя...

— Что? Расскажи!

Да уж, расскажи!

— Иногда я... то есть я... заставляю свою палочку... — она глубоко вдохнула и выпалила: — Иногда я заставляю свою палочку вибрировать и трогаю себя внизу.

— Святой Мерлин! — простонал Рон.

Черт, это возбуждает. Интересно, научила ли она Джинни этому заклинанию... Мозг Гарри заполнило изображение Джинни, которая трогает себя между ног вибрирующей палочкой. Я ни разу не видел киску Джинни, только трогал через трусики. Интересно, ее лобок такого же цвета, как у Рона?.. его кажется таким мягким... Прекрати думать о лобке Рона, гребаный извращенец!

— Ты уверена, что не хочешь еще разок?

— Рон, я не могу! Правда, нам нужно выспаться. Извини, что рассказала об этом.

— Не извиняйся!

Ха! Насколько я знаю Рона, он запомнил этот образ для своих фантазий... Я-то уж точно. Только с Джинни, а не Гермионой... и тем более не с Роном… однозначно, нет.

Тишина вновь заполнила помещение, как вдруг:

— Гермиона?

— Что опять? — она очевидно была раздражена.

— Просто хочу поинтересоваться, покажешь ли ты мне когда-нибудь... эту штуку с палочкой?

— Хм, ладно, но не сегодня.

— Может, на Новый год? Я тут подумал, мы могли бы пойти куда-нибудь вчетвером — ты, я, Гарри и Джинни, и тогда мы с тобой провели бы ночь на Гриммо... Там почти все готово... Гарри думает, мы сможем переехать после праздников.

— Звучит отлично. Думаешь, они к тому времени помирятся?

— Конечно, без сомнений. Джинни просто нужно выйти из тени других людей... заняться тем, что хочет именно она... найти свой путь. Гарри поймет это, в конце концов. Не осознавая, он создает огромную тень, тем более сейчас.

— Я знаю, Рон, знаю. Давай теперь отдохнем.

Он до сих пор чувствует это? Ему неприятно? Судя по всему, Джинни — да... Нужно поговорить с ней и все исправить...

— Я люблю тебя, Гермиона. Я счастливчик, что ты со мной, — прошептал Рон в темноте.

— Это мне повезло, Рон. Люблю тебя.

Я хочу то же, что есть у них... Мне это просто необходимо. Да, поговорю с Джинни завтра.

И Гарри погрузился в крепкий сон, пока его друзья спали в объятиях друг друга.

Гарри тихо сидел за столом; дверь в кабинет была закрыта и запечатана от вторжений. Он подумывал пойти в соседний кабинет Рона за припрятанной там бутылкой огневиски, но в итоге решил несколько раз удариться головой о стол, отчаянно пытаясь стереть из воспоминаний сегодняшнюю миссию.

Он взглянул на их с Джинни фотографию в рамке, сделанную в канун Нового года во время ее последнего года обучения в Хогвартсе. Легкая улыбка коснулась его губ, как только он вспомнил, что чуть не потерял ее тем Рождеством. Но благодаря подслушанному разговору между Роном и Гермионой, он смог все исправить. Не буду вспоминать об остальных вещах, увиденных и услышанных в ту ночь... Конечно, я уже не тот девственник в отчаянии. Ну, разве что немного... Джинни слишком долго находится в туре... Хотя тот наш визит в Прагу в прошлом месяце... Гарри почувствовал эрекцию, не смотря на ужасный сегодняшний день, вспомнив, какой сюрприз устроила ему Джинни, когда он навещал ее на выходных. Она познакомила его со своей коллегой по команде Валерией, и они втроем... поладили. Не могу поверить, что когда-то назвал ее фригидной. Никогда бы не подумал, что она когда-нибудь предложит селать это... с девушкой!

В данный момент Джинни уже три месяца находилась в полугодичном туре с "Холихедскими Гарпиями". Перед отъездом она предложила им побыть свободными на время разлуки, повстречаться с другими людьми, чтобы точно понять, хотят ли они быть вместе. Она не желала, чтобы у Гарри были сомнения. У него не было выбора, поэтому он согласился, но старался навещать ее как можно чаще, чтобы никто из них не испытывал одиночества и не захотел встречаться с другими людьми. Гарри подумывал пригласить другую девушку на свидание, но его чувства к Джинни, а еще незначительный страх перед ее братьями, препятствовали этому.

Ее братья. Гарри обратил внимание на их совместное с Роном и Гермионой фото. Бедный Рон. Покачав головой, Гарри почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Он воспринял произошедшее хуже всех нас, не удивительно, что он был рядом с ней во время смерти.

Гарри и Рон были вовлечены в расследование убийства магглорожденной, которое оказалось убийством на почве ненависти. Молодая магглорожденная ведьма была атакована черной магией. Слово «грязнокровка» было написано кровью на стене над трупом девушки. Она была кареглазой шатенкой с вьющимися волосами и была достаточно похожа на Гермиону, чтобы Гарри и Рон испытали шок на месте преступления. Рон посчитал нужным лично оставаться с несчастной, пока целители пытались сделать все возможное. В конце концов, это не дало результата, и Рон, сжимая ее руку в своей, шептал утешающие слова, когда она умирала. Оказалось, что это вовсе не было работой кого-то из темных волшебников, а просто больной на голову бывший парень, которого она застукала во время взламывания ее квартиры. Рона так трясло, что Гарри предложил закончить бумажную работу самостоятельно и отправил друга домой.

Рон должен был встретиться с Гермионой в каком-то маггловском ресторане на ужине и очень не хотел пропустить это свидание. Учитывая то, что Рон все еще подрабатывал в магазине, они не так часто виделись. К тому же Гарри был уверен: Рону просто нужно удостовериться, что Гермиона в порядке. Рон планировал встретиться с ней и сразу же предложить отправиться на площадь Гриммо. Гарри знал, что Рон не хотел оставаться один после случившегося. Гарри очень надеялся, что еще застанет лучших друзей дома, чтобы напиться вместе. Интересно, они уже на площади Гриммо? Скорее всего, у нас закончилось огневиски. Просто свяжусь с ним через камин, чтобы уточнить.

Гарри присел на подушку у камина, бросил горстку порошка флу внутрь, засунул голову в появившиеся зеленые искры и крикнул: «Площадь Гриммо». Вскоре перед его глазами появилась кухня старого жилища, которое они с Роном называли домом.

— Рон? Гермиона? — позвал Гарри. — Есть кто-нибудь? — Гарри уже собирался выйти на связь позже, как вдруг услышал звук аппарации, оповещающий о прибытии его соседа домой. Прежде чем Гарри успел заговорить, Рон, схватив кухонный стул, швырнул его через комнату и заорал:

— Вот сука! Конченая сука... сверкает своей... просто... р-р-р-р-р! — еще один стул пал жертвой ярости Рона. Твою мать! Какого черта произошло? Подняв отломанную ножку стула, Рон ударил ею по столу, заглушая голос Гарри, обратившегося к нему. — Чертов слизняк! — еще один удар по столу. — Гребанная маленька...

ХЛОП!

— Не смей демонстративно уходить от меня, Рон Уизли! — возмущаясь, появилась Гермиона. — Ой, подожди-ка, у тебя это хорошо получается — уходить! — уперев руки в бедра, с сарказмом сказала она. На ней было платье винного цвета с кучей пуговиц спереди, множество из которых были расстегнуты сверху и снизу, достаточно открывая ложбинку груди и ноги.

Ничего не понимаю! Я-то думал, они будут трахаться, а не ссориться. Она точно одета так, будто и сама этого ожидала. Обычно Гермиона так не оголяется на публике!

— Не смей даже сравнивать!

— Ох, как жаль, я вдруг вспомнила прошлый раз, когда ты был полным придурком!

— Убирайся, — голос Рона низкий и угрожающий. Черт! Обычно он так говорит на допросах. Это не закончится хорошо... может, мне стоит вмешаться?

— Не разговаривай со мной таким тоном! — Гарри хихикнул про себя, не смотря на серьезность ситуации. Она звучит точно, как его мама.

— Это мой дом и я буду использовать такой тон, какой пожелаю. Убирайся нахрен отсюда!

— Это не твой дом, а Гарри. Ты даже за аренду не платишь...

Эй! Это нечестно. Рон умоляет меня принять деньги с тех пор, как мы переехали! И он сам предложил откладывать эти деньги для Кричера. Вероятно, он ей не сказал.

— Ну ты и сука, — процедил Рон. Он глубоко вздохнул, очевидно, пытаясь восстановить контроль, прежде чем повернулся к ней: — Мне не нужно это дерьмо сегодня, Гермиона, не после такого дня. Пожалуйста, просто уйди.

— Откуда мне знать, что за день у тебя был? — возразила Гермиона, игнорируя его просьбу об уходе. — Ты налетел на меня в ресторане, уже чем-то недовольный, угрожал бедному парню, сидевшему рядом со мной, а затем убежал. Не очень-то информативно, Рон.

— Бедному парню? Бедный парень! Ты серьезно, на хер? — заорал Рон, вновь заглушая попытку Гарри привлечь их внимание. — Он чуть ли не пускал слюни на твои сиськи, а его рука была на твоей заднице!

Что?! Как она могла позволить кому-то лапать себя? Как она могла так поступить с Роном?

— Ой, прошу, ты преувеличиваешь! Он положил руку мне на спину, наклонившись, чтобы привлечь внимание бармена. Конечно, он мог опустить ее ниже, но я могла бы разобраться с этим.

— Могла бы? Подожди-ка! Могла, но не пожелала этого сделать, не так ли, Гермиона? Ты хотела, чтобы он лапал тебя... или хотела, чтобы я это заметил?

— Рон, не тупи, откуда бы я узнала...

— Твоя подвеска, — Рон сделал широкий шаг вперед, зажав Гермиону между своим телом и кухонным столом, и отбросил с дороги стул. Поднес руку к ее груди и провел пальцами по цепочке на шее. — Подвеска, которую я тебе подарил, нагревается, если я рядом, оповещает о моем присутствии, — протянув руку, он расстегнул верхнюю часть ее платья — крошечные пуговицы разлетелись по деревянному полу. Ого, придержи коней, приятель! У Гарри появилось плохое предчувствие, но Гермиона непоколебимо смотрела на Рона.

Рон обернул руку вокруг подвески, которая висела между грудями Гермионы.

— Ты знала, что я был там, и все равно позволила ему лапать себя, — он отступил назад, опустив руку, будто обжегся; затем потер лицо той же дрожащей ладонью: — Какого черта ты творишь, Гермиона?

Нет, это не конец. Она бы никогда не изменила... не так ли?

— Никакого, — ее голос немного дрогнул, но она сжала челюсти, упрямо уставившись на Рона. — Может, я просто хотела немного внимания...

— Внимания... ты о чем? Имеешь в виду, что хотела его... внимания? — голос Рона стал намного тише, а глаза расширились от страха перед ее ответом.

— Нет, Рон, нет, — Гермиона сердито качнула головой, ее глаза наполнились слезами. — Т-ты так отдалился в последнее время... постоянно занят... в магазине и на тренировках... Я-я просто хотела твоего внимания, наверно, чтобы понять — тебе не все равно.

Они уставились друг на друга на мгновение, изучая выражения лиц друг друга. Ну же, ребята, скажите что-то... тишина свовсем не в вашем стиле. Говорите, кричите, делайте что-нибудь. Руки Гарри нервно задрожали, пока он с тревогой ждал, смогут ли его лучшие друзья сохранить свои отношения. Если вы двое не сможете, то я даже не знаю...

Вскинув руки, Рон вдруг закричал:

— Твою мать! Твою гребанную мать! Это... это твоя благодарность мне! — повернувшись к ней спиной, кричал он в пространство. — Я надрываюсь на работе... а ты светишь сиськами перед первым же козлом, ЧТОБЫ ПРИВЛЕЧЬ МОЕ ВНИМАНИЕ?!

Гермиона глубоко дышала, дрожа; ее грудь вздымалась и опускалась в кружевных чашечках лифа:

— Рон, я...

Он обернулся на звук ее голоса: лицо — маска из боли и злости:

— Ты могла сказать что-нибудь, Гермиона, ведь я какого-то черта был уверен, что ты довольна уровнем внимания, который я тебе даю! Ты же стонала в своем кабинете несколько дней назад, когда я зашел и опрокинул тебя на стол — казалось, тебе нравится такое внимание!

Черт! Прямо в ее кабинете в Министерстве!

— Забежать ко мне в кабинет между работами для быстрого траха — не мой тип идеальных отношений, Рон! — Гермиона сказала «трах»! — Зачем, Рон, — продолжила она свою речь, — зачем ты продолжаешь работать на двух работах? Джордж в порядке, магазин — тоже. Мы должны проводить больше времени вместе! Тебе не нужно это продолжать, если только ты... если... — Гермиона затихла.

— Если — что?

— Если только ты не хочешь проводить больше времени вместе... не хочешь меня...

Гермиона, ты слишком умная, чтобы быть такой дурой. Тебе стоит послушать, как это влюбленный идиот говорит о тебе — хуже, чем под любовным зельем на шестом курсе!

Зажмурившись, Рон сжал кулаки, пытаясь сдержать свой гнев.

— У тебя... кто-то появился, Рон? — тот уставился на нее. Черт, такое впечатление, что он начнет изрыгать пламя! — Потому что я не вижу другой причины, почему ты не можешь освободить свое время для меня! Так не может продолжаться! Мне нужно больше, Рон!

— БОЛЬШЕ? Еще больше? Твою мать, Гермиона, я уже все отдал! Так вот что это сегодня было — поиск большего? В чем дело? Одного члена уже мало твоей жадной маленькой дырке... — он заткнулся от того, что Гермиона подняла руку для пощечины. Но рефлексы Рона были быстрее, поэтому, легко перехватив ее ладонь своей большой рукой, он завел руку ей за спину.

— Отпусти! — вскрикнула она, пытаясь высвободить руку.

— Нет.

Гарри знал, что Гермиона хранит свою палочку в кобуре на бедре, когда одевает маггловские платья. Об этом он узнал от Рона, когда они напились однажды и тот рассказал, как сексуально выглядит Гермиона, когда на ней нет ничего, кроме кобуры. Осторожнее, приятель, а то схлопочешь проклятье.

Гермиона, глядя на Рона, потянулась левой рукой к палочке, как и боялся Гарри. Тем не менее рефлексы Рона снова были быстрее, так что он схватил ее свободную руку и тоже завел за спину.

— Нет, — твердо сказал он; его голос тихий и глубокий, — перестень сопротивляться, Гермиона, — это лишь поспособствовало тому, что она стала сопротивляться еще сильнее, но ее хрупкое тело не могло сравниться с большим и сильным телом Рона.

Рука Гарри нервно дернулась, пока он обдумывал свой следующий шаг. Если он войдет или проявит себя другим образом, разъяренная пара распадется, каждый пойдет своим путем и, возможно, никогда не придут в себя после этой ссоры. Гарри видел слишком много их споров, чтобы знать — они быстро найдут решение, ведь оставленные раны могут быстро перерасти в потенциально непоправимую ситуацию.

Будь осторожен, Рон, не заставляй меня вмешиваться... разберись с этим, чувак... сохраняй спокойствие.

Не в силах освободить руки, Гермиона попыталась ударить Рона ногой, чего он с легкостью избежал. Ты тоже будь поосторожнее, Гермиона. Не дави на него слишком... возможно, ты уже зашла слишком далеко....

— Прекрати, черт возьми! Послушай!

— Я не обязана тебя слушать! Я не твоя собственность и не принадлежу тебе!

Наклонившись вперед, Рон зарычал достаточно громко, чтобы Гарри смог услышать:

— А вот тут ты ошибаешься, Гермиона. Ты — моя!

Рон быстро развернул Гермиону, так что ее спина тесно прижалась к его груди; затем наклонился и уложил ее на стол, все еще сжимая ее руки. Возбудившись, он прижал Гермиону к деревянной поверхности. Взяв две ее маленькие ладони одной рукой, он поднял их вверх, а второй рукой откинул ее волосы с шеи:

— Ты вся моя, — твердо сказал он, прежде чем уткнуться лицом в затылок Гермионы и стиснуть ее ягодицы.

— Ты возбужден! — вскрикнула Гермиона, пытаясь звучать испуганно. Рон рассмеялся, это прозвучало глубоко и расслабляюще:

— Будто ты — нет.

— Я... н-нет, — прошипела она.

— Да неужели? — Рон потянулся и приподнял ее платье, обнажив круглую попку, едва прикрытую кружевными трусами. Он чувственно провел рукой по оголенной коже, а затем опустил руку между ее ног.

Ого, Рон! Ты уверен, что она хочет...

— ...тогда почему ты вся мокрая?

Гермиона громко застонала, когда Рон потер рукой ее клитор.

Похоже, это и есть ответ на мой вопрос.

Гермиона двигалась вдоль руки Рона, выгнув спину в попытке усилить контакт. Она тихонько хныкала, так что Гарри еле расслышала ее тихую мольбу:

— Рон...

Звук своего имени подтолкнул Рона к действию. Отодвинувшись, он стянул с Гермионы трусы и погрузился в нее пальцами. Откинув голову назад, Гермиона издала звук, похожий одновременно и на стон, и на крик.

Бля! Я даже здесь могу слышать, на сколько она мокрая. Ей нравится, когда он такой... напористый. Должен признать, он бывает решительным на работе... то, как он общается с подозреваемыми... то, как он ведет себя...

— Ох, черт, Гермиона, — Рон активно двигал одной рукой, все еще придерживая второй ладони Гермионы. — Скажи-ка мне, что тебя так возбудило? — наклонившись, он укусил ее за шею. — Тот придурок в баре? Мысли о нем в твоей кровати? — отрицательно качая головой, Гермиона молчала, извиваясь в руках Рона. — Нет? Что тогда? — Гермиона захныкала, Рон вынул пальцы и отпустил ее руки, прижимаясь к ней: — Отвечай, Гермиона! — скомандовал он.

Мне кажется, это довольно очевидно, хотя она, наверно, слишком упряма, чтобы признать это.

— Говори, — попросил он мягче.

— Ты, только ты.

— Ты говорила, что хочешь больше... так и есть? Потому что мне очень надо... я хочу... — голос Рона напряжен от попытки сдержать себя. — Прошу, Гермиона, можно?...

Отпустив ее правую руку, он потянулся к своему ремню. Гермиона повернула голову, чтобы взглянуть на это, и выглядела она так, будто сейчас расплачется:

— Да, Рон! О боже, да!

Рон стоял ровно, а она наклонилась к столу. Взглянув еще раз через плечо на Рона, Гермиона увидела, что он боролся с ремнем трясущимися руками.

— Рон?

Выпустив пуговицу штанов из своих дрожащих пальцев, он встретился с ней взглядом:

— Я очень сильно люблю тебя, Гермиона. Ты должна знать это.

Гарри просто обалдел, когда Гермиона вдруг развернулась и достала свою палочку, направляя ее на грудь Рона. Какого черта? Инстинкт защитить напарника проснулся у Гарри раньше, чем он успел задуматься, что человек, на которого он направил палочку в ответ — Гермиона, еще один его близкий друг. Его единственной мыслью была защита Рона.

Тем не менее Рон был совершенно расслаблен и прямо смотрел на Гермиону.

Доставай палочку, идиот! Я не понимаю... он же не хочет, чтобы она его прокляла? Твою мать, раздуплись, Рон!

Слабая улыбка коснулась губ Гермионы:

— Покажи мне, — взмахом палочки она освободила их обоих от одежды. Усевшись на краю деревянного стола, она потянулась к Рону: — Докажи, что любишь меня.

Черт! Этого я не ожидал!

Взяв лицо Гермионы в свои руки, он притянул ее к себе и поцеловал с такой силой, что Гарри послышалось, как ударились их зубы. После битвы за Хогвартс Гарри был свидетелем многих поцелуев своих друзей. Он даже застал их секс несколько раз. Тем не менее он еще ни разу не видел, чтобы они целовались так свирепо — будто они продолжали свою ссору через поцелуй. Рон сжал лицо Гермионы так сильно, что Гарри не понимал, как она это терпит. Она откинула голову назад, застонав от удовольствия и боли, когда Рон укусил и облизал ее шею, а затем спустился к груди, жадно захватив соски в рот поочередно.

Когда Рон поднялся, чтобы снова поцеловать ее, Гермиона захватила его нижнюю губу зубами, от чего он дернулся, пробормотав: «Чертова сучка». Она наклонила голову, покусывая его шею и торс, оставляя засосы на его бледной веснушчатой коже, пока его большие руки грубо сжимали ее задницу. С такими темпами им придется навестить целителя.

Убрав руки с ее ягодиц, он запустил пальцы в густые волосы Гермионы. Откинув ее голову назад, он зарычал, прикусывая ее шею:

— Не вздумай больше вытворять такое дерьмо, Гермиона! Ты — моя, никто не смеет трогать тебя! Поняла? — она застонала в его рот, когда он снова поцеловал ее.

В конце концов, руки Рона переместились на бедра Гермоны; он с силой притянул ее к себе и быстро вошел. Их порывистое совокупление вызвало у обоих стон удовольствия. Рон обнял Гермиону и стал дико вколачиваться в нее, пока она сама царапала его спину, оставляя слабые следы крови. Откинув голову назад, Рон вскрикнул от боли. Хотя, может, от удовольствия? На данном этапе Гарри уже не мог отличить одно от другого.

Гарри и сам начал возбуждаться, подумав: Мне стоит убедиться, что они не затрахают друг друга до смерти.

Рон быстро поднял колено к столу, вколачиваясь в Гермиону еще сильнее, на что она охотно отвечала.

— Никто! Моя! — Гермиона выгнула спину, простонав согласие, и Рон тут же атаковал ее шею. — Это мои сиськи! — добавил он, тут же заявив свое право на них губами и зубами. Гермиона потянулась рукой и вонзила ногти в ягодицу Рона. Скорость и сила его движений увеличились, ее стоны стали громче, и наконец она выгнулась еще сильнее, выкрикнув его имя, прежде чем укусить за шею и плечо, практически заглушая свои крики удовольствия.

Как только она пришла в себя от оргазма, Рон грубо уложил Гермиону на стол, подтянув ее ноги себе на плечи. Ухватившись за бедра, он вошел в нее, от чего она вскрикнула: «Мне больно!». Рон проигнорировал ее, продолжая вколачиваться без сожаления. Не прошло и несколько минут, как Гермиона откинула голову и выкрикнула:

— Да, Рон! О боже! Не останавливайся!

Черт! Посмотри на него... необузданная сила... Никогда не думал, что Гермиона ответит на такое, да еще и поддержит.

— И не собираюсь, — зарычал он и повернул лицо, чтобы оставить засос на предплечье Гермионы и усилить хватку на бедрах. Его голос был твердым, но слова — нежными. — Никогда не думай, что я не хочу тебя... все, что я делаю, — для тебя... это все для тебя, — бедра Рона двигались все быстрее и жестче. — Я всегда хотел лишь тебя. Я люблю тебя.

— Да, Рон… навсегда! — Гермиона повернула голову в сторону, прикрыв глаза, и Рон прижал ее хрупкое тело сильнее.

Одной рукой он обхватил ее ногу возле своего уха, а второй зарылся в волосы Гермионы, придерживая ее дрожащую голову:

— Посмотри на меня, Гермиона! — она распахнула глаза, прикусив губу, чтобы успокоиться — ее тело было на грани очередного оргазма. Подчеркивая каждое слово толчками своего сильного тела, он скомандовал: — Скажи, что ты — моя навсегда! Выходи за меня!

Что? Он сказал «Выходи за меня»? Твою мать! Нужели она скажет...

— Да, Рон, да! Я люблю тебя! Я — твоя! — ее тело содрогнулось, она вскрикнула: — Только твоя, навсегда! Рон! — тот не ослабил свою хватку, даже когда она выкрикивала его имя. Успокоившись немного, она сказала ему: — А ты — мой.

На этом Рон выпустил ее волосы и впился руками в бедра, притягивая ее к себе. Откинув голову назад, он выкрикнул ее имя, кончив.

Твою мать! Гарри чуть не закричал. Его собственное возбуждение уже достигло болезненного уровня, но его потребности ушли на второй план от заявлений этой пары. Они теперь обручены? Обалдеть!

Внезапно Рон оттолкнулся от Гермионы и опустился на скамейку, которую раньше отшвырнул. Рука Гарри застыла на ноющей выпуклости в собственных штанах — он смотрел, как Рон уткнулся лицом в ладони, оперевшись локтями на бедра. Кухня была наполнена тяжелым дыханием Гермионы, всхлипами Рона и его шепотом «Да, да».

Рон? Что случилось?

Гермиона наконец отдышалась, облокотилась о край стола и неуверенно заговорила:

— Рон? — ее голос был хриплым — без сомнения, севшим от ее криков. — Милый, что не так? — она протянула руку, нежно коснувшись его головы, когда он не ответил. И это мягкое прикосновение стало пусковым крючком для Рона — он прижался к ней и обнял, уткнувшись в колени. Рон позволил себе расслабиться. Гермиона наклонилась, укрыв его своими длинными кудрявыми волосами.

— Да, да, — повторил Рон, когда его всхлипы утихли.

Что — да?

— Рон, что такое? — тихо спросила Гермиона, поглаживая его по голове.

— Да, я твой. Ты должна это знать. Ты же знаешь, что я бы никогда...

— Извини, Рон, — перебила она, убрав руку с головы к подбородку, приподняв его, чтобы Рон взглянул на нее. — Я никогда и не думала иначе, правда. Я просто... — ее голос был напряжен от слез, — ...я просто так скучаю по тебе. Мне все время хочется быть с тобой, а не вырывать маленькие кусочки твоего свободного времени.

— Гермиона, поверь мне, я тоже этого хочу.

— Я верю.

— Извини за то, что вспылил сегодня.

— Ты не должен...

— Мне просто нужно было тебя увидеть, убедиться, что все в порядке... обнять тебя. Я думал лишь о том, как увижу тебя, а увидев...

— О боже, Рон, извини. Мне очень жаль, — закрыв лицо руками, Гермиона заплакала.

— Не плачь, Гермиона, — Рон убрал руки с ее лица и нежно поцеловал в губы. — Я люблю тебя, — он улыбнулся. — Расскажи, что случилось, ладно?

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться:

— Тот козел в баре клеил меня, я сказала ему отвалить...

— Правда? — перебил Рон, смеясь.

— Ну, может, я не использовала конкретно это слово, — смущенно признала она, — но именно это имела в виду.

— Но он, очевидно, не понял, — пробурчал со злостью Рон.

— Да, похоже на то, — тихо сказала она. — Суть в том, что чем дольше я там сидела, ожидая тебя, тем более грустно мне становилось от того, как мало времени мы проводим вместе. Ну, а потом я накрутила себя, и к тому моменту, как колье дало понять, что ты рядом, я уже была уверена, что наскучила тебе и ты больше не хочешь со мной быть.

— Такого никогда не будет, Гермиона. Никогда!

Она фыркнула, кивнув:

— Я знаю. Наверно, я... просто забыла.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты больше не забывала об этом. Гермиона, ты — все для меня.

— Как и ты для меня, — она ласково потрепала его по щеке, глядя ему в глаза.

Ну что? Теперь все хорошо? Пусть все будет хорошо.

— Расскажи, что случилось у тебя на работе, — прервала тишину Гермиона.

— Хм, я не... то есть... ты не захочешь... — запинался Рон.

— Ты сказал, что тебе нужно было убедиться, все ли со мной в порядке. Почему? Что произошло?

— У нас было задание сегодня, была убита молодая женщина. Повсюду была кровь... ее кровью было написано слово «грязнокровка».

Гермиона охнула, прикрыв рот руками:

— Какой ужас!

— Да, так и было.

— Ох, Рон, — Гермиона попыталась его обнять, но он отстранился, пытаясь продолжить.

— Хуже всего, что она... она была похожа на тебя. Я держал ее за руку, пока она умирала, и мог думать лишь о тебе, представляя твою кровь повсюду и твои безжизненые глаза. Мне нужна была ты, я знал это.

— Я здесь, Рон, и всегда буду здесь.

— Я просто обалдел от мысли, что могу потерять тебя... любым способом, — Рон позволил Гермионе обнять себя.

— Рон, я тебя люблю. Клянусь, так будет всегда.

Глядя, как они прижимаются друг к другу, голые и плачущие, Гарри почувствовал, что его эрекция спадает. Он смотрел, как двигаются мышцы Рона на его исцарапанной спине, когда он обнимал Гермиону. Только посмотрите на них, они прекрасны вместе. Даже с ругательствами и злостью... они просто подходят друг другу.

Вынырнув из объятий, Гермиона вытерла слезы с лица. Прижавшись лбом ко лбу Рона, она вздохнула:

— Тебе правда нужно продолжать так много работать?

— Раньше ты жаловалась, что я работаю недостаточно, — ухмыльнулся он, очевидно, пытаясь ее рассмешить.

— Я серьезно, Рон, это уже слишком. Ты не можешь бросить одну из работ?

НЕТ! Только не Аврорат! Мне нужно... то есть... он нам нужен!

— Не сейчас, пока мне нужны обе работы, но это не надолго, обещаю. Я уже почти накопил нужную сумму.

— Накопил? На что?

Я бы дал тебе любые деньги, приятель, ты же знаешь.

— Ну, для нас...

— Для нас? — робко спросила она.

— Да, — Рон смутился на мгновение, а потом взглянул ей в глаза: — Я собрал деньги на кольцо, но думаю, нужно еще накопить на дом.

Какого черта?

— Кольцо? — тихо спросила Гермиона.

— Да, — Рон взял ее левую руку в свои ладони, широко ей улыбаясь, — кольцо. Я собирался спросить тебя должным образом. Уже давно обдумывал предложение.

— То есть ты правда имел в виду свадьбу...

— Конечно! Гермиона, я давным-давно знаю, что хочу на тебе жениться. А ты... что ты имела в виду, когда согласилась? Или это было просто «да» во время секса?

— Придурок, — игриво шлепнула она его. Обняв его за шею, Гермиона запустила пальцы в его волосы и сказала: — Я именно это имела в виду. Я всегда знала, что мне нужен только ты.

Рон нежно погладил спину Гермионы:

— Как на счет свидания завтра? Может, в том маленьком маггловском итальянском ресторанчике возле твоего дома? И я попробую сделать предложение еще раз, возможно, со свечами, — он посмотрел вниз на их тела, — и с большим количеством одежды.

— Тебе не нужно еще раз спрашивать — ответ будет тем же, — Рон притянул ее к себя, целуя нежно и одновременно страстно; поцелуй был медленным и эротическим. Гарри чувствовал, как их возбуждение, как и его собственное, возвращается с полной силой. Прежде чем они зашли дальше, Гермиона вдруг отстранилась: — Давай жить вместе!

— Что-о? — Рон моргнул, пытаясь осмыслить ее слова.

Что? Но мы же никогда не жили отдельно!

— Тогда мы сможем проводить больше времени вместе, даже если ты останешься на обеих работах. Не важно, как мы устанем — просыпаться всегда будем вместе. Каждый вечер у нас будет кто-то, кто сможет успокоить и выслушать.

— Ну, да... но мне нужно накопить...

— Мы можем сделать это вместе, тем более вдвоем будет быстрее. Зачем спешить, у нас целая жизнь впереди — для нас двоих.

А как же я?

— Признаю, что в твоих словах есть смысл. И просыпаться вместе — действительно классно, — он подчеркнуто долго осматривал ее тело. — Да, соместное проживание точно имеет свои преимущества, — Гермиона рассмеялась в ответ. — Кроме того, я сам не знаю, когда смогу оставить одну из работ. Не уверен, кто нуждается во мне больше: Гарри или Джордж.

Я!

Гермиона пробежалась пальцами по его волосам, нежно поцеловав:

— Я нуждаюсь в тебе больше всех, — еще один поцелуй, более долгий. — У нас еще будет время разобраться с этими вопросами, а пока отнеси-ка свою невесту в кровать.

— М-м-м, звучит как отличный план, — простонал Рон, закрыв глаза, когда ее пальцы почесали его затылок.

Гермиона провела пальцем по засосу на его шее:

— Извини, что сделала тебе больно, — и Гарри знал, что она имела в виду не тольо физическую боль.

— Но ты же меня и исцелила. Вот как это работает, — он нежно поцеловал ее ладонь.

Рон встал, собираясь увести ее из кухни через кучи разбросанной одежды и поломанной мебели, но остановился у двери:

— Почему бы тебе не пойти вперед, детка? Я немного приберусь здесь до прихода Гарри.

— Ладно, не задерживайся. Я наполню для нас ванну?

— Отлично!

Рон стоял голый, осматривая нанесенный ущерб. Гарри воспользовался возможностью рассмотреть его, пока тот взмахом палочки возвращал все на место. Он выглядит иначе, как мужчина, у которого будущее в руках. Наверно, так и есть. И это будущее — Гермиона, лишь она. Не мы с ним, не мы втроем. Только они двое. Радость за друзей была омрачена грустью и завистью, к которой он привык, думая о Роне и Гермионе. Гарри был слишком поглощен своими мыслями, чтобы заметить, как его лучший друг в ужасе уставился на камин.

* * *

Вынув голову из камина, Гарри присел на корточки.

— Хватит, — прозвучало в пустом кабинете. — Я тоже хочу свое будущее — прямо сейчас.

Решительно и взвешено он повернулся на месте, концентрируясь на гостиничном номере Джинни в Праге. Он приземлился посередине ее комнаты, как раз перед кроватью.

— Джинни! — воскликнул он радостно. Но его энтузиазм быстро поник: — Кто это, твою мать?

Гарри неустанно пошатывало, пока он пытался взобраться по ступеням в квартиру Рона и Гермионы. Время от времени Рон оборачивался и оглядывал его с головы до ног, улыбаясь.

— Все нормально, Поттер? — весело спрашивал Рон, от чего Гарри жалел, что не может ткнуть в него палочкой. Чертов рыжий придурок! Выпил побольше моего, но будто ни в одном глазу. Только уши да щеки пылают!

Гарри зарычал в ответ, от чего Рон рассмеялся пуще прежнего:

— Ну-ка, не балуйся.

— Тебе повезло, что это маггловский дом, или я стер бы эту твою дурацкую улыбочку...

— Гарри! — перебила его Гермиона, вышедшая в холл, что привело к столкновению. — Думай, что говоришь! У нас же соседи, — такое строгое замечание не вязалось с ее внешним видом: смятая одежда, растрепаные волосы, порозовевшие щеки и покачивание.

— Да, Гарри, у нас же соседи, — насмешливо добавил Рон.

— А ты, — Гермиона ткнула пальцем в грудь Рона — она стояла на несколько ступенек выше, так что смогла заглянуть ему в глаза напрямую, — тоже следи за своим языком!

— Не думал, что у тебя есть претензии к моему языку, — ответил Рон низким и хриплым голосом. Он наклонился, чтобы провести языком от ключицы до подбородка Гермионы, от чего та застонала, отклонив голову назад. Когда она наконец открыла глаза, они уставились друг на друга с очевидной похотью.

Может, мне стоит аппарировать домой прямо сейчас? Скорее всего, я не расщеплюсь... по крайней мере, не сильно.

Громкий звук захлопнувшейся двери и шагов на ступеньках привел троицу в себя, прежде чем Гарри успел сбежать. Гермиона прочистила горло:

— Ладно-ладно, лучше остановиться.

Ребята поднялись на еще один пролет: Рон держал ладонь внизу спины Гермионы (очень уж низко!), а Гермиона на скорую руку убирала защитные заклинания с квартиры. Как только она открыла дверь, Рон прижался к ней, прошептав что-то, чего Гарри не расслышал, зато ответный стон Гермионы был слышен отчетливо.

Трое друзей провели вечер, напиваясь до потери пульса в маггловском Лондоне. Рон и Гермиона настояли на том, чтобы вытащить Гарри на празднование годовщины их дружбы. Скорее всего, они просто не хотели оставлять его одного в годовщину смерти родителей. За последние три месяца он погряз в жалости к себе, так что его друзья решили не дать и этому дню пройти так же. К сожалению, все праздновали Хелоуин, так что в планы на вечер были включены костюмы. Именно таким образом Гарри оказался в квартире Рона и Гермионы в ошейнике, лохмотьях с булавками и с подводкой для глаз.

По крайней мере, я не в юбке, — усмехнулся про себя Гарри, глядя на килт и чулки Рона. А что уже говорить о его рубашке! Идиотская расцветка, вся мятая, волосы на груди открыты, да еще и соски просвечивают.

— Гарри? — голос Гермионы отвлек Гарри от разглядывания мышц Рона под тонкой тканью.

— А? Что? Извини, ты что-то сказала?

— Я спросила, не хочешь ли ты выпить. Может, чаю, или...

— К черту чай, — перебил Рон. — Принеси нам огневиски, женщина! — вместо того, чтобы осадить его, Гермиона лишь закатила глаза.

— Ты уверен, Гарри? — нежно спросила она, касаясь его руки.

— Да, он уверен! А теперь марш на кухню, горячая служанка! — Гермиона и правда выглядела как служанка, учитывая ее костюм. На ней была длинная зеленая юбка, бежевый топ и тугой кожаный корсет, который подчеркнул ее грудь. Гарри видел, как несколько парней в баре заглядывали в ее декольте, так же как немало девчонок засматривались на Рона.

Гермиона пискнула, когда Рон шлепнул ее по заднице, пока она направлялась на кухню, от чего тот разразился лающим смехом.

— Ну же, приятель, присаживайся, — пригласил его Рон, умостившись на длинном диване. Гарри уселся в соседнее кресло и улыбнулся.

— Что? — спросил Рон.

— Ничего... просто никогда бы не подумал, что Гермиона будет так одеваться, — качая головой, ухмыльнулся Гарри.

— Это было частью соглашения, — рассмеялся Рон.

— Соглашения?

— Да. Я согласился надеть то, что она захочет, и наоборот. Гениально, не так ли?

— Она явно отнеслась к этому слишком серьезно, — заметил Гарри, разглядывая свою одежду и снимая черный ошейник с шипами, который Гермиона трансфигурировала из одного ремней Рона.

— Кроме шуток, приятель, она была расстроена, когда ты пришел в своих обычных джинсах и футболке. Мы договорились быть в костюмах, ты не можешь вдруг отказаться, — Рон отлично сымитировал Гермиону. — Тебе еще повезло, что у тебя немного макияжа, учитывая, как она рассердилась.

— Ну, может, у меня не было настроения наряжаться, — надулся Гарри.

Рон наклонился вперед, расположив локти на коленях. Выражение его лица вмиг стало серьезным:

— Ты должен поговорить с ней, Гарри.

— Рон, — предостерегающе сказал Гарри.

— Она скоро будет дома. Все не может так дальше продолжаться...

— Она изменила мне, Рон, — перебил Гарри.

— Но вы же встречались с другими людьми...

— Я — нет.

— Да, но мог бы...

— Но я этого не делал! — крикнул Гарри, и яд в его голосе вызвал у Рона дрожь. Гарри глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, прежде чем продолжить. — Какого черта, Рон? Если она не хотела быть со мной...

— Хотела... и хочет, чувак. Она каждый вечер связывается с Гермионой через камин и рыдает из-за того, что натворила.

— Правда? Он заговаривает мне зубы. Она правда сожалеет?

— Да. Она облажалась, Гарри, — Рон опустил взгляд на свои руки. Гарри видел, как тяжесть этой ситуации легла на плечи его лучшего друга. Извини, приятель. Я не хотел, чтобы все так закончилось. Этого не должно было произойти. Рон поднял взгляд и прямо посмотрел Гарри в глаза: — И ты облажался, Гарри. Эй!

Глубоко вздохнув, Рон продолжил:

— Слушай, Гермиона не начнет планировать свадьбу, пока вы двое, по крайней мере, не заговорите. Черт, она даже кольцо на пальце не станет носить на работе — лишь на цепочке, чтобы никто не видел.

— Что? Почему? При чем тут мы с Джинни?

Рон прервал его, подняв руку:

— Не важно. Говорит, что слишком много свадебных дел и наше счастье напоказ будут сейчас не к месту. Вам просто нужно попытаться... может, я — эгоист, и давлю в этом вопросе, а может, и нет. Суть в том, что я желаю вам счастья. Кроме того, я правда хочу жениться на Гермионе.

— Ты действительно любишь ее?

Глаза Рона застыли, а его ухмылка расплылась в огромную улыбку:

— Ты даже не представляешь, насколько, приятель. Даже не представляешь.

Ох, кажется, я представляю.

Рон прочистил горло и покраснел от кончиков ушей до груди в открытой рубашке:

— Хм, как ты считаешь... тот факт, что ты застукал ее с ... хм... э-э...

— Коллегой по команде, — подсказал Гарри.

— Точно, — лицо Рона стало такого же цвета, как клетка на его килте. — Как думаешь, тебе будет легче простить ее... и разобраться во всем?

— Господи, Рон, я не знаю. Если бы ты вернулся домой и увидел лицо другого человека возле вагины Гермионы — имело бы для тебя значение: женщина это или мужчина?

— Твою мать, Гарри, не смей так говорить о Гермионе. Мы обсуждаем не нас, а тебя и мою сестру! — Рон вздохнул, пытаясь успокоиться; его ладони сжимались в кулаки. — Гермиона говорила, что Джинни рассказала ей — это была всего одна девушка...

— Валерия, — прошептал Гарри.

— Да. Ты знаком с ней?

Теперь была очередь Гарри покраснеть:

— Да, знаком.

Мы с Джинни познакомились с ней очень близко... отличные сиськи, сильные бедра... мне стоило догадаться, что между ними что-то есть — они слишком комфортно чувствовали себя друг с другом.

— Джинни клянется, что больше никого не было, что она хотела... хочет только тебя. Полагаю, она просто чувствовала себя одинокой...

— Одинокой?! — разозлился Гарри. — И чья же это вина? Скажи мне! Чья это была гениальная идея — уехать из дома на полгода? Кто решил, что «мы должны встречаться с другими людьми»?

— Черт! Ладно, приятель, успокойся, твою мать! — Рон поднял руки в защитном жесте. — У Гермионы есть теория насчет этого.

Кстати, а где Гермиона с чертовым огневиски? Мне нужно выпить чего-то ядреного, сейчас же!

— Да неужели? — фыркнул Гарри.

— Да, Гермиона считает, Джинни просто хотела дать тебе возможность попробовать разные вещи, побыть с разными людьми, чтобы потом у тебя не было сожалений.

— Это бред! — громко рассмеялся Гарри. — Ты же был только с Гермионой, не так ли?

— Конечно! — возмущенно воскликнул Рон.

— Ну и как, есть сомнения?

Рон яростно покачал головой, будто само предположение было неприемлимым для него.

— Даже на мгновение?

— Нет, черт возьми!

— Вот и у меня нет....

— Хотя... — начал Рон, не подумав, и замолчал.

— Что? Продолжай, — заинтересовался Гарри.

— Хотя иногда я думаю... волнуюсь... — он глубоко вздохнул, прежде чем выдать свой секрет: — Я волнуюсь, что однажды сомнения могут появиться у Гермионы.

— Рон, нет, не появятся.

— Умом я этот понимаю. Но это не значит, что я не волнуюсь: однажды она осознает, что могла бы иметь... больше, — он грустно улыбнулся. — Кажется, мы с Джинни похожи: боимся, что нас будет недостаточно.

— Господи, но вас достаточно... мне было достаточно ее. Твою мать... мне и до сих пор более, чем достаточно, — глаза Гарри наполнились слезами. Черт возьми, Рон! Неужели ты не понимаешь? Как можешь сомневаться в том, что значишь для нее... для меня... для всех? Как может сомневаться Джинни?

Рон нервно прокашлялся, отводя от Гарри взгляд.

— Хм... кстати... что там насчет выпивки? — повысив голос, Рон позвал Гермиону. — Эй, женщина! Где наше виски?

Гермиона появилась в гостиной, левитируя поднос с бокалами, тарелками, янтарной жидкостью и едой.

— Извините, мне пришлось немного убраться. Кое-кто, — и она бросила на Рона острый взгляд, который в ответ подмигнул ей со всей невинностью, — не сделал этого раньше.

— Ну, кое-кто меня отвлек, — он потянул за декольте ее лифа, улыбаясь.

— Как бы то ни было, я все принесла, — опустив поднос, она налила виски в бокалы.

— Очень вовремя. Наш мистер Раздражительность стал таким угрюмым, что я уж думал — придется его обнять.

— Хрен тебе, Уизли! — схватив одну из декоративных подушек, Гарри бросил ее в голову Рону.

— Эй! — поймав подушку, Рон поместил ее себе за спину. — Да ты размечтался.

Скажи что-то умное, не тупи...

— Еще чего. Не хочу отнимать у Гермионы работу... кажется, у нее отлично получается делать тебя счастливым, — Гарри пытался не смотреть подруге в глаза, пока произносил это. Он заметил, как мило она покраснела: то ли от вина, то ли от разговора. Осознав, что может заглянуть в ее декольте, когда она разлывает напитки, Гарри решил, что узор на диване очень даже интересный.

— Так и есть, черт возьми! — обхватив Гермиону за талию, Рон усадил ее себе на колени. Одну руку он запустил в ее растрепанные волосы, притягивая к себе для поцелуя, а второй сжал ее грудь.

Черт! Кажется, я видел сосок. Надо выпить.

Потянувшись за наполненым бокалом, Гарри случайно ударил его об тарелки на подносе. Громкий звук заставил Рона и Гермиону оторваться друг от друга — оба выглядели так, будто не понимали, где находятся. Извинившись, Гарри одним глотком осушил бокал. Гермиона, вспомнив о присутствии Гарри, слезла с колен Рона и села в дальний угол дивана.

Потянувшись к тарелкам, она сообщила:

— Я подумала, что вы проголодались, и принесла вам пирог с патокой.

Гарри с отвращением посмотрел на поднос:

— Я — пас. Пирог с патокой и огневиски. Не думаю, что мой желудок поблагодарит меня за такое сочетание.

— Мне больше достанется! — вытащив рубашку из-под пояса своего килта, Рон громко хлопнул себя по животу. Гарри сразу же обратил внимание на дорожку волос, стекающих вниз с пупка Рона, который рассеяно запустил в них пальцы. — Могу есть, что угодно, без последствий.

— А ты-то и правда готов есть, что угодно, — заметила Гермиона.

— Даже то, что ты готовишь, — поддразнил ее Рон.

— Эй! — Гермиона насмешливо возмутилась. Затем она взглянула на Гарри, изогнув бровь, так как поняла, куда он так пялится. Вот дерьмо! Посмотри в другую сторону... э, какая красивая лампа.

— Я шучу, детка, — убрав руку, Рон нежно поцеловал девшуку в нос. Откинувшись на диване, он с сомнением посмотрел на пирог. — Хм, выглядит отлично. Ты... э-э... то есть... когда ты... — Гарри пришлось прикусить себе шеку, чтобы не рассмеяться от того, как Рона грызет конфликт между желанием слопать пирог и сомнением в его качестве.

— Это твоя мама испекла, — сжалилась Гермиона, пытаясь не звучать слишком раздраженной.

— Отлично! — Рон провел пальцем по липкому пирогу и застонал от удовольствия, облизав палец. — М-м-м, как вкусно. Уверен, что не хочешь кусочек? Он идеален, — Рон подхватил пальцем еще один кусок пирога, и, когда Гарри открыл рот, чтобы отказаться, угостил друга. Гарри инстинктивно обхватил губами палец Рон. Ох, и правда идеально! Заметив удивленный взгляд Гермионы, Гарри быстро оттолкнул запястье Рона.

— Хм, спасибо.

— Не за что, — Рон продолжил поедать пирог со своего пальца, как вдруг Гермиона схватила его за руку.

— Можно мне попробовать? — хрипло спросила она. Ого! Что это за сексуальный тон? Не дожидаясь ответа, Гермиона слизала пирог с пальца Рона, запихнув палец в рот до второй костяшки. И Рон опять довольно застонал. Бля! Она будто насаживается на его палец.

Озорная улыбка Гермионы, адресованная Гарри при этом, будто говорила: «Вот как это делается». И что бы это означало?

— Давай-ка я положу тебе кусочек на тарелку, а то ты так весь пирог руками будешь есть, — Гермиона отрезала чуть ли не четвертую часть пирога, покрыла его взбитыми сливками и улыбнулась, когда Рон начал есть. То, как Рон накинулся на пирог, вызвало у Гарри приступ тошноты, поэтому он вышел в туалет.

Возвращаясь в гостиную, Гарри услышал глубокие похотливые стоны, явно не вызванные пирогом, ведь Гермиона никогда не выдавала таких звуков из-за еды. Повернув за угол комнаты, Гарри увидел, что Гермиона прижалась к подлокотнику дивана, а Рон, в свою очередь, прижался к ее ключице, запустив руки под длинную юбку. Руки Гермионы тоже были заняты: она стянула с Рона рубашку и царапала его спину короткими ногтями. Твою мать! Они не могут сдержаться даже на гребаных пять минут!

Гарри осторожно кашлянул раз, другой, третий, и наконец, они оторвались друг от друга. Рон отвел взгляд от груди Гермионы, улыбаясь:

— Извини, чувак, не слышали, как ты вошел.

— Хм, я просто хотел поблагодарить вас за сегодняшний вечер. Мне пора идти, — сказала Гарри, собираясь уходить.

— Ладно, пока, — согласился Рон, возвращя внимание груди Гермионы.

— Рон! — Гермиона возмущенно оттолкнула его. — Ну честное слово! — она резко села, пытаясь заправить одежду, которая открывала почти все, что можно. К счастью, она не заметила засос на груди, иначе Рону бы не поздоровилось. — Извини, Гарри. Мы не хотели ставить тебя в неловкое положение. — Она же не видит мой стояк, верно? Черт, так и знал, что эти джинсы слишком узкие. — Прошу, останься, Гарри.

— Ну... я не знаю... — Гарри бросил вопросительный взгляд на Рона.

Рон, который, судя по стояку под его килтом, был очень возбужден, почесал затылок и громко вдохнул:

— Она права, приятель. Извини. Оставайся, выпьем.

— Ну... Я, правда, не должен... но дома так тихо и одиноко, лишь Кричер для компании...

— Пожалуйста, — тихо сказала Рон, — тебе не стоит быть одному сегодня. Оставайся с нами.

— Ла-адно, но ненадолго, — Гарри уселся в свободное кресло. — Ты предлагал выпить?

— Держи, друг! — Рон долил Гарри огневиски, а затем поднос свой бокал ко рту, как вдруг Гермиона схватила его за руку.

— Подождите!

Рон разлил напиток по подбородку; янтарные капли стекали по его шее.

— Какого черта, Гермиона?

— Мы должны произнести тост, — она проигноривовала грубый тон Рона.

— Тост? За что пьем? — спросил Гарри.

— За нас, — огласила она. — За всех нас. Девять лет назад мы стали друзьями и пережили много приключений вместе... — Рон хмыкнул на этом, но Гермиона продолжила без колебаний: — ... и я считаю, что те отличные времена стоят признания.

— Ну да, отличные времена, включающие постоянную угрозу смерти и попытки избежать сумасшедшего и его злых прихвостней. И правда — хорошие деньки, — сказал Рон с сарказмом.

Гермиона взглянула на него широко раскрытыми глазами, полными слез:

— Но все не было так уж плохо? Наша дружба основывалась не только на борьбе с Волдемортом, правда?

Рон опустил свой бокал и обнял Гермиону:

— Правда.

Она, казалось, успокоилась и даже улыбнулась, когда он сжал ее плечо. Свободной рукой Рон потянулся за огневиски и протянул бокал Гермионе:

— Мы все произнесем тост за хорошие времена. Ты первая, детка.

— Будем по очереди вспоминать что-то хорошее с каждого года. Начнем с первого, не так ли? — парни согласно кивнули, и Гермиона подняла бокал: — За то, что мы подружились! — она выжидательно взглянула за Гарри.

— Ну, ладно... за... троллей!

— Моя очередь, — ухмыльнулся Рон, — за заклятие левитации.

Учитывая то, как покраснела Гермиона, Гарри засомневался, что они пили за один и тот же случай.

Затем все трое выпили огневиски; Гермиона немного закашлялась, сглотнув. Рон хлопнул девушку по спине, когда ее глаза наполнились слезами:

— Ничего, привыкнешь.

Гарри, осушив бокал одним глотком, начал кашлять не меньше Гермионы, тогда как Рон выпил легко, без слез и кашля, и прошептал что-то на ухо Гермионе, от чего та зарделась еще сильнее.

Прочистив горло, Гарри вновь наполнил бокалы:

— Хм, что дальше... второй курс...

— О, я знаю! — Гермиона чуть не подпрыгнула от нетерпения ответить, Гарри даже удивился, что она не подняла руку, как в школе. Она взяла бокал и произнесла: — За Юбилей Смерти!

— Черт, помните ту еду? — скривился Рон.

— Фу, не напоминай, — попросил Гарри, почувствовав тошноту от воспоминаний. — Ладно, моя очередь... итак, за корнуэльских пикси! Теперь ты, Рон.

— Твою мать, не могу ничего придумать, — он взглянул на Гермиону, которая прижалась к нему, обнимая. Обретя вдохновение, он сказал: — За мандрагору!

Сжав колено Рона, Гермиона осушила свой напиток намного быстрее и легче, чем в прошлый раз, а Гарри выпил, лишь немного прослезившись.

Он заметил, что Гермиона не убрала ладонь с колена Рона, а рисовала круги на голой коже. Похоже, она пытается соединить веснушки в рисунок. Интересно, какой узор можно нарисовать на его колене... а на спине? У Джинни есть скопление веснушек, похожее на созвездие Ориона внизу спины. Стоп! Не думай о Джинни... и об узорах из веснушек Рона.

Гарри быстро наполнил бокал, расплескав немного напитка.

— Гермиона? — окликнул он подругу, предлагая долить виски. Протягивая бокал, Гермиона задернула вверх килт Рона, еще немного оголяя его сильные бедра... и веснушки среди золотистых волосинок.

— За Клювокрыла! — провозгласила Гермиона, прежде чем выпить.

Мысли Гарри закружились в другом направлении, когда палец Рона, который поглаживал плечо Гермионы, отвернул край ее блузки, открывая Гарри лучший вид.

— Твоя очередь, Гарри, — голос Гермионы медленно достиг мозга Гарри.

— Что-о?

— Говори тост. Мы на третьем курсе, помнишь?

— А, ну да. Это легко — за выходные в Хогсмиде! — быстро выпив, Гарри покачал головой, пытаясь освежить мысли. Легче не стало.

— За Сладкое Королевство! — без предисловия произнес Рон хриплым от выпивки и желания голосом. Он пил медленно, не отрывая взгляд от Гермионы.

Наконец Гермиона отвела глаза, чтобы налить виски для следующего тоста. Ее руки немного подрагивали, поэтому Рон помог ей, заслужив взгляд обожания.

Вздохнув, Гермиона ухмыльнулась:

— А вот и лучшее для тоста за четвертый курс. За Малфоя — пугливого хорька!

— Вот блин, я собирался это сказать, — застонал Рон.

— Скажи спасибо, что она не упомянула Крама... или твой наряд на балу, — Гарри не сдержал смех, вспомнив внешний вид Рона в тот вечер.

— Заткнись, придурок! — надулся Рон, сложив руки на груди.

— Не обращай внимания, — обняла его Гермиона. — Рождественский бал явно не входит в список хороших вещей за четвертый курс.

— Особенно после того, как тот чертов идиот из Болгарии пытался поцеловать тебя, — добавил Рон.

— Да, особенно после этого. Ни одна женщина не должна такое переживать.

— Значит, Крам плохо целуется, не так ли? — дразнил Рон, прижавшись щекой к Гермионе.

— Да, отвратительно, — согласилась Гермиона, щипнув Рона за сосок.

До того, как они совсем отвлеклись, Гарри поднял бокал:

— Кстати говоря, за ириски «Гиперъязычки»!

Рон оторвался от Гермионы, хохоча:

— Это было очень смешно! Как же отец был зол! Это до сих пор наш бестселлер в магазине — всем рекомендую!

Успокоившись, Рон задумался, за что пить:

— Даже не знаю, что еще придумать.

— Не вздумать пить за вейл. Даже нетрезвой Гермиона проклянет тебя на неделю, — хохотнул Гарри.

— Эй, я же аврор и смогу с ней справиться! — возразил Рон. Гермиона рядом с ним фыркнула, пытаясь сдержать смех. — Спасибо за поддержку!

— Извини, — хихикнула она.

Рон закатил глаза.

— Несмотря на то, что я не получаю здесь должного уважения, — он взглянул на Гермиону, — в честь моей любимой будущей жены я хочу выпить за Г.А.В.Н.Э... то есть... за домашних эльфов! Пусть их бремя будет окончено, а похвалы им звучат до небес!

— Дурак, — пробормотала Гермиона, шлепнув его по руке. Рон подмигнул Гарри, и они все осушили бокалы.

В комнате повисла тишина на какое-то время. Гермиона прижалась к плечу Рона, который сидел с прикрытыми глазами. Гарри смотрел, как их руки соприкасались в причудливом танце.

Будто их руки занимаются любовью. Эта мысль вызвала смешок у Гарри, что, в свою очередь, привело в чувства Рона.

— Ладно, мы почти закончили, — он наполнил бокалы. — Ты первый, приятель.

Хм... пятый курс... Дементоры, Амбридж, площадь Гриммо, Сириус, Отдел тайн... ничего хорошего. Хотя если вспомнить о Чо... Да, было неплохо.

— Придумал! За фантастический феерверк!

— Да, это было гениально, — согласился Рон.

Даже Гермиона кивнула в подтверждение, поднимая свой бокал:

— За Выручай-комнату!

— М-м-м, да, это заслуживает двух бокалов, — сказал Рон, целуя Гермиону в шею, от чего она пискнула, разлив напиток.

— Кажется, вы мне больше нравились, когда притворялись, что не интересуетесь друг другом, — сухо заметил Гарри, потягивая виски.

— Ой, заткнись, — прошипела Гермиона.

Зато комментарий Гарри возымел действие на Рона, который предложил:

— Может, пропустим шестой курс?

— Ну же, Рон, ты сможешь вспомнить что-нибудь приятное о том времени, — настоял Гарри.

— Ладно, хм... — Гарри понимал, что Рон пытается придумать что-нибудь, не обидев Гермиону. Он смотрел, как Рон сконцентрировался, высунув кончик языка, от чего выглядел как маленькй школьник, каким был, а не взрослый мужчина, каким стал.

— Есть! За квиддичные комментарии Луны!

— За зелье удачи! — присоединился Гарри.

— За безоар! — тихо добавила Гермиона. Рон нежно поцеловал ее в губы, забрав у нее бокал.

— Ох, милая, — прошептал он, прижавшись своим лбом к ее. Одинокая слеза скатилась по щеке Гермионы. Гарри почувствовал, что и сам расплачется, поэтому, прочистив горло, сказал:

— Так, хватит! Воспоминания должны быть приятными, не нужно этого грустного дерьма!

— Тогда за седьмой курс вообще не будет тостов, — ухмыльнулся Рон.

— Ерунда! За обезоруживающие заклинания! — Гарри наполнил бокалы.

— За волшебные палатки! — добавила Гермиона. — Они намного лучше маггловских!

Рон снова задумался, и Гарри не сдержался от дразнилки:

— Опять домашние эльфы, Рон?

— Вообще-то, я хотел упомянуть делюминатор, но и за этих ребят еще раз выпьем!

Рон с Гермионой обменялись нежными взглядами, после чего Рон встал и произнес:

— Возможно, мой желудок и бездонный, но уж точно не мочевой пузырь. И я определенно сменю наряд, когда вернусь.

— А мне нравится, — надулась Гермиона.

Гарри начал погружаться в дрему опять, как вдруг Гермиона прошлась рукой под килтом Рона практически к его заднице:

— Я так надеялась, что ты останешься в нем, — игриво добавила она.

— Ладно... может, я останусь в килте, но уж точно сниму дурацкие туфли и чулки. Ты их так затянула, что я не представляю, как это сделать.

— Я помогу тебе, не волнуйся. Я позабочусь о тебе.

— Ты всегда это делаешь, детка, — улыбнулся Рон, наклоняясь для поцелуя с Гермионой.

Интересно, насколько аутентичный его наряд? Большинство шотландцев не носят белье под килтами. Наверняка, Рон в трусах. Черт, а если нет? Его причандалы висят себе сводобно... Ох, бля!

Гарри осторожно сложил руки на коленях, пытаясь избавиться от образа задницы Рона под килтом. У него кружилась голова. Он прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, и отключился.

Через какое-то время (Гарри и сам не знал, сколько времени прошло), он проснулся, услышав глубокий стон. Моргнув, он попытался вспомнить, где находится.

Я не дома... Это не общежитие... Почему я слышу Рона?

Наконец Гарри смог сосредоточиться и чуть не обалдел от зрелища, развернувшегося перед его глазами: Гермиона сидела на диване перед Роном, который стоял рядом босоногий; ее руки задернули его килт, а его член был у нее во рту.

— Ох, бля, Гермиона, — зарычал Рон. — Обожаю ощущение твоего маленького рта вокруг меня.

Гермиона согласно замычала, от чего у Рона подогнулись колени. Рука Гарри инстинктивно потянулась к ширинке, касаясь возрастающей эрекции. Он не видел лица Рона, но был поражен обнаженными мышцами его голой задницы, которые сжимались каждый раз, когда Рон медленно входил в рот Гермионы.

— Ш-ш-ш, разбудишь Гарри, — без тени упрека предупредила Гермиона, выпустив член.

— Мне по фигу... Гарри может смотреть и дрочить на что угодно. Просто не останавливайся!

Гермиона хихикнула, снова принимая член в рот.

Ох, черт. О боже. Дрочить? Да уж я подрочу!... Что со мной не так?

Бедра Рона продолжали вколачивать член глубже в рот Гермионы, а она горячо его принимала. Вдруг его килт упал, когда Рон попытался дотянуться до Гермионы. Раздраженно застонав, он снова собрал килт в руки:

— Я могу наконец снять эту чертову штуку?

Гермиона замычала в ответ, что Рон расценил как «нет».

— Мне нужно... ох, черт... мне нужно... коснуться тебя.

Она внезапно встала, дрожа от желания:

— Да! Коснись меня, Рон! — прежде чем Рон успел заговорить, он обняла его за шею и жарко поцеловала. Целуя его шею и торс, она приговаривала:

— Ты такой сексуальный... мой прекрасный мужчина... я хочу тебя.

Потянув Рона на себя, она обвила его руками и ногами:

— Прошу, Рон... возьми меня, — умоляла она.

Они ненасытны.... будто пытаются поглотить друг друга. Помню, как мы с Джинни были такими... помню это ощущение...

— Я так люблю тебя, — прошептал Рон в ее шею. Захватив губы Гермионы, он опустил руку ей между ног. — Где, черт возьми, твои трусики? — зарычал он.

— Сняла их — слишком намокли...

— О боже!

Рон внезапно замер. Вот дерьмо! Я сказал это вслух? Оторвавшись от Гермионы, Рон повернулся к Гарри, моргая широко распахнутыми глазами, как огромная рыжая сова. Гарри покраснел, глядя, как большой напряженный член друга оттягивает килт. Раз он еще не убил меня, то, может...

Это было совершенно иначе — раньше они таким не делились. Попросить их встретиться с Волдемортом — ничто по сравнению с тем, что он просит разделить с ним сейчас. Но он был слишком пьян и одинок, чтобы не попробовать.

— Не останавливайтесь. Ты прекрасен, Рон... то есть вы прекрасны вместе. Позвольте мне остаться, пожалуйста. Я хочу вспомнить, как выглядит любовь.

— Ох, Гарри, — вяло отозвалась Гермиона голосом, полным слез.

Гарри слышал, как Рон зашептал:

— Ты уверена, Гермиона?

Нежная улыбка коснулась ее губ:

— Покажи ему, Рон... покажи, как сильно любишь меня.

Рон улыбнулся в ответ, целуя ее ладонь:

— Ладно. Но раз мы решились сделать это, то сделаем правильно, — откинув ее юбку, он погрузил лицо между ее голыми бедрами.

Гарри не мог видеть, что конкретно делает Рон, но Гермиона точно одобряла его действия. Задумавшись о женщинах, которых пробовал на вкус, Гарри понял, что ни разу не наслаждался этим так, как Рон.

— Интересно, а какая она на вкус? — пробормотал он.

— Обалденная... самая вкусная на земле, — Рон взглянул на друга.

— Она... она мокрая? — несмело спросил Гарри.

— Просто течет, — зарычал Рон. Гермиона застонала под ним, извиваясь от недостатка внимания.

— Коснись ее... Думаю, она хочет, чтобы ты ласкал ее, — сказал Гарри.

— Да-а, — кивнул Рон. Повернувшись к Гермионе, он спросил: — Ты этого хочешь? Хочешь мои пальцы внутри себя, чтобы они трахали тебя?

— Пальцы, рот, член... мне все равно! Что угодно! Прошу... я почти кончила!

— Слушаюсь! — хрипло рассмеялся Рон. Он изогнулся, одной рукой раскрывая Гермиону, а пальцами другой — погружаясь в нее.

Чувства Гарри обострились: шум стонов Рона и Гермионы, влажные звуки между ее ног, запах секса, вкус огневиски у него во рту.

— О боже, вы такие сексуальные, — простонал Гарри ненамеренно, вновь касаясь рукой напряженного члена. — Хочу подрочить уже целый час, — пожаловался он. Рон взглянул на него, согласно кивая, поэтому Гарри, вздохнув с облегчением, расстегнул джинсы и освободил член.

Распахнув глаза, Гермиона перевела взгляд с Гарри на Рона. После какого-то безмолвного соглашения, Рон, вновь погрузившись между ее ног, довел Гермиону до финала. Медленно продвигаясь по телу девушки вверх, Рон улыбнулся, прошептав:

— Привет.

Захихикав в ответ, Гермиона обняла его за шею, целуя. Запустив руку между их телами, она пробормотала:

— Кажется, ты готов продолжать?

— Естественно... — ответил он, освобождая ее грудь. Сжав обе груди, Рон втянул соски в рот. Гермиона запустила руку под его килт, а Гарри продолжил мастурбировать, подстраиваясь под ритм Гермионы. После нескольких страстных поцелуев, Рон отстранился, прикрывая грудь Гермионы блузкой: — Ты уверена?

— Да... ты же сказал, что он сможет смотреть.

— Да, — хохотнул Рон.

Гарри кивнул, взглядом умоляя друга продолжать.

— Ладно, развернись, Гермиона. Встань на колени, — похотливо усмехнулся Рон.

— О боже, — простонали одновременно Гарри и Гермиона.

Гермиона развернулась, опираясь на локти. Рон задрал ее длинную юбку и благодарно провел рукой по ее заднице, слегка массируя. Гарри был загипнотизирован тем, как большая веснушчатая рука Рона проводила круги по обнаженной коже Гермионы.

— Обожаю твою попку. Такая круглая, — Рон вдруг шлепнул ее, от чего Гермиона вскрикнула.

Потянувшись к застежке килта, Рон попытался убрать его, но Гермиона попросила оставить. Рон не ответил, а просто поднял килт одной рукой, другой же поглаживал свой член — даже в его большой руке он казался впечатляющим.

— Ты этого хочешь? — поддразнил он Гермиону идеальным шотландским акцентом. Прежде чем она успела ответить, он вошел в нее одним сильным толчком.

Схватив Гермиону за бедра, он насаживал ее на свой член, от чего комната наполнилась звуком соприкасания плоти, ворчания Рона и хныканья Гермионы. Гарри смотрел на лицо друга, его стиснутые губы. Он знал, что Рон любит поболтать во время секса, и чувствовал вину за то, что препятствует этому. Воспользовавшись шансом, Гарри сказал:

— Поговори с ней, приятель.

— М-м-м, ей это нравится, — чуть не зарычал Рон от облегчения.

Мне тоже.

— Нравится, Гермиона? Нравится слышать, какая тугая у тебя киска? Как тепло и мокро внутри тебя...

— Угу, — бессвязно пробормотала Гермиона.

— Говори, Гермиона, мы не слышим тебя, — продолжил Рон. — Скажи ему, — его голос был тихим и властным. — Расскажи Гарри: тебе нравится, когда я тебя трахаю. Когда я трахаю тебя так, что остаются синяки, которые ты не убираешь, ведь они напоминают о том, что я наполнял, брал тебя.

— Да... обожаю это... люблю тебя, — застонала Гермиона.

На этом стеснение Гарри испарилось, и, опустив трусы, он стал дрочить в открытую.

— Тебе нравится этот большой член, Гермиона?

Ее лицо было погружено в подушку, поэтому ответом было лишь «Угу».

— Что ты испытываешь, когда он внутри, Гермиона? — продолжал спрашивать Гарри.

— Мне хорошо... обалденно, — подняв голову, она посмотрела другу в глаза.

Ее ответ вызвал глубокий стон Рона. Отпустив одно бедро, он потянулся к волосам Гермионы, продолжая вколачиваться в нее:

— Бля, как же хорошо.

Гермиона захныкала, прижимаясь к нему. Гарри дрочил в такт с толчками Рона. Рон убрал вторую руку с бедра девушки, прижав ее к себе. Гермиона громко застонала, очевидно, находясь на грани кульминации. Обернувшись к Гарри, Рон крикнул:

— Отвернись!

— Что-о? — запнулся Гарри, удивившись.

— Ты можешь смотреть, как я трахаю ее, но не как она кончает! Она — моя, черт возьми!

Его требование подействовали на Гермиону — она задрожала, выгнув спину и закричала:

— О да, Рон!

Гарри крепко зажмурился, опасаясь реакции Рона — он слышал лишь крики Гермионы и шепот Рона.

— Ладно, приятель... извини-и, — у Рона перехватило дыхание, — просто я...

— Все нормально, — Гарри замолчал, так как Рон снова набрал темп. Гермиона лежала, как тряпичная кукла, пока Рон держал ее за бедра, вколачиваясь изо всех сил. Гарри видел, что Рон скоро взорвется, поэтому ускорил собственные движения.

— Ох, черт, сейчас кончу, — пробормотал Гарри. Почувствовав тугой узел в животе, он с облегчением вскрикнул, излившись себе в руку и на живот, как раз в тот момент, когда и Рон закричал:

— Че-е-е-ерт, Гермиона! Как же хорошо! Люблю тебя! — толкнувшись в нее еще несколько раз, он упал на диван, прижав к себе девушку.

Тишину в комнате нарушало лишь тяжелое дыхание троих друзей, которые приходили в себя.

Гарри низко опустился в кресле, его руки обмякли. Вот дерьмо! Что мы наделали? Что я наделал? Его начало клонить в сон, голова откинулась на бок. Изнеможение было таким сильным, что он даже не удосужился очистить себя и спрятать обмякший член в трусы. Гермиона вытянулась на боку, прижавшись спиной к груди Рона. Заметив взгляд Гарри, она ободряюще улыбнулась ему. Рон взглянул на него через плечо девушки и коротко кивнул другу с ухмылкой на лице, после чего поцеловал Гермиону в волосы и откинулся назад. В конце концов, Гарри сдался, закрыв глаза. Все будет хорошо. Все обязано быть хорошо...

* * *

Гарри медленно приоткрыл веки, но это заняло слишком много усилий. Он моргнул несколько раз, пытаясь прийти в себя. Комната казалась размытой, что означало — на нем нет очков. Также Гарри понял, что заснул в кресле посреди гостиной Рона и Гермионы. О боже, эта ночь и правда была? Взглянув вниз, он удивился, так как его укрыли мягким пледом. Заглянув под него, он заметил, что его джинсы все еще расстегнуты, но трусы прикрывали его расслабленный член, и кто-то наложил на него очищающее заклинание.

Он попытался встать, но тут же упал обратно в мягкое кресло. Мерлиновы яйца! Эта головная боль убьет меня. Уверен, у Гермионы есть какое-нибудь зелье здесь. В этот раз Гарри попытался встать медленнее и обнаружил свои очки на столике рядом с трансфигурированным собачьим ошейником. Подтянув джинсы, он осторожно направился по коридору в туалет. Интересно, где Рон и Гермиона? Наверное, в кровати. Черт! Это будет очень странно. Может, у них будет слишком сильное похмелье, чтобы вспомнить. Ха! Будто мне так повезет.

Воспользовавшись туалетом, Гарри уставился на свое отражение в зеркале, пока мыл руки. Подводка, которую нанесла ему Гермиона, как часть костюма, размазалась по лицу, от чего он стал похож на енота. Чокнутые вещи, которые я делаю для этой девушки... а она для меня. Глаза Гарри наполнились слезами от воспоминаний о том, что Гермиона сделала для него ночью, что они оба сделали — разделили с ним свою любовь. Гарри опустился на край ванны, дав волю слезам — слезам благодарности, растеряности и смущения.

Ох, бля... твою мать... я не гей... я уверен. Знаю, что продолжал смотреть на него, но он так классно выглядел... они оба здорово выглядели... Мне просто необходимо было стать частью этого, наблюдать их любовь.

Не то чтобы я хотел трахнуть Рона — фу! Даже когда он вколачивался в Гермиону как одержимый, я не хотел быть ею... я хотел быть ним. НЕТ! Не потому, что хотел трахнуть Гермиону — черта с два! Фу-у-у! Я просто хочу быть, как он. Уверенным, мощным. Хочу почувствовать, что значит быть настолько любимым и желанным. Иногда я чувствовал это с Джинни, но между нами всегда что-то стояло, будто стена. Черт! Может, Рон прав: она считала, что я передумаю, что не останусь навсегда.

— О боже, Джинни, — всхлипнул он. — Я люблю тебя, ты нужна мне... Какого черта мы творим?

Головная боль, с которой он проснулся, усилилась, когда по его щекам потекли слезы. Взяв себя в руки, он стер остатки макияжа и грусть с лица. Обыскав комнату, он нашел идеальное антипохмельное зелье и сделал огромный глоток. Поставив бутылку на место, он усмехнулся, заметив при этом супер-сильное противозачаточное средство в большой бутылке. Смех оборвался, как только зелье вернуло обратно память о предыдущей ночи.

Надеюсь, я не потерял еще и их.

Он вышел в холл, собираясь отправиться на площадь Гриммо через камин, как вдруг остановился, услышав, что Рон произносит его имя. Дверь в спальню Рона и Гермионы была приоткрыта — было слышно, как они обсуждают произошедшее. Гарри замер за дверью, затаив дыхание, и попытался понять, не разрушил ли их дружбу.

— ...не знаю, смогу ли встретиться с ним в раздевалке, — говорил Рон. — Он-то видел мой член прежде, но не в момент его использования! — Гарри слышал, как Гермиона хихикнула. — Это не смешно! — возмутился Рон. — Ну, кроме тех случаев, когда я мочился в туалете. То, что произошло, не нормально для лучших друзей, Гермиона.

— Но вы не просто лучшие друзья, — объяснила Гермиона. — Наша троица... это же «мы» — больше, чем друзья, ближе, чем семья, — Гарри осел у стены возле двери — у него внезапно подкосились ноги. Она понимает.

— Гарри нуждался в нас ночью, — продолжила она. — Ему было необходимо побыть с кем-то, кому он доверяет, разделить с кем-то любовь.

— Да, это «мы», — согласился Рон. Он тоже понимает? — Вот дерьмо! — вдруг вздохнул Рон. — Он как-то сказал, что я симпатичный... Ты не думаешь, что он педик?

НЕТ! Определенно, нет!

— Нет, я не думаю, что Гарри — гомосексуалист. Я считаю, что он страдает от зависти.

— Как зависть насчет размера члена, о которой ты рассказывала? — спросил Рон.

— Не совсем, — попыталась объяснить Гермиона. — Хотя я уверена, что большинство мужчин немного завистливы. Я думала больше о... — она замялась, пытаясь подобрать правильно слово, — о зависти к тебе.

— Гарри Поттер, избранный, завидует мне? Ты явно что-то перепутала, милая.

— Нет, все так и есть, — настаивала Гермиона. Правда? — У тебя есть все, чего нет у Гарри. Большая любящая семья, стабильные отношения...

— Отличная сексуальная жизнь, — перебил Рон.

— ...уважение твоих сотрудников за то, что ты делаешь, а не за то, кем ты есть, — игнорируя его, продолжила Гермиона.

— Ладно, ладно, остановись, я понял. Я счастливчик.

Мерлин, так и есть!

— Да, — согласилась Гермиона. Гарри услышал тихий звук поцелуя. — Правда, это было случайностью, просто слишком много виски, — резюмировала Гермиона.

Так и было!

— Кроме того, ты симпатичный, — продолжила она.

— Да неужели?

— Ага, — промурлыкала она игриво. — Особенно, когда занимаешься любовью со мной, — Гарри не нужно было видеть их, чтобы понять — они целуются. — Но не волнуйся, думаю, ты в безопасности — Гарри не будет подстерегать тебя под омелой на Рождество, — они рассмеялись, и Гарри тоже не сдержал улыбки.

— Кстати, о Рождестве, — заговорил Рон. — Даю им с Джинни время до Рождества, чтобы они во всем разобрались.

Что?

— Ты думаешь, они разберутся со всеми неурядицами до праздника? — удивилась она.

— Ладно, до Нового года — это же два месяца! Если они не смогут, то Джордж станет моим шафером, а Луна — твоей дружкой, или как их там называют. — НЕТ! — Потому что я хочу жениться на тебе, Гермиона!

— Я тоже хочу, — нежно сказала Гермиона, — но Гарри и Джинни...

— Нет! Хватит чертового Гарри! На протяжении всех наших отношений мы заботились о нем. Я люблю его больше, чем кого-либо, кроме тебя, и сделаю для него все — кажется, ночью я это доказал. Но достаточно. Он должен сам разобраться с этим дерьмом.

Да я пытаюсь, твою мать!

— Мы не сможем сделать это за него или поставить наши жизни на паузу ради этого. Я люблю тебя и хочу жениться. Я хочу свое будущее — мою мечту. Нашу жизнь. Я вижу и чувствую это — оно уже на кончиках наших пальцев, Гермиона.

— Ох, Рон... — начала Гермиона.

— Я говорил с ним, — быстро продолжил Рон. — Попытался объяснить поступок Джинни. Кажется, он понял.

Я понял!

— Ты правда поговорил с ним?

— Ага. Пока ты была на кухне, — объяснил Рон. — Но ты и так это знаешь, — поддразнил он.

— Да ты что? — игриво спросила она.

— Ты же специально дала нам время пообщаться.

— Возможно.

— Наверно, тогда ты и приняла его...

— Что именно? — удивилась Гермиона.

— Зелье, которое помогло тебе оставаться трезвой.

— Прошу прощения, но я ничего не принимала, — возмутилась она.

— Но ты же не была пьяна. Разве что чуть-чуть, но ты сделала что-то, чтобы оставаться более-менее трезвой.

О чем это он?

— С чего ты взял?

— Гермиона, я же не тупой, — язвительно сказал Рон. — Ты в два раза меньше меня. Ты не могла пить столько же, сколько и я, и не опьянеть. Мы оба знаем, что уже после двух бокалов ты хихикаешь, как чокнутая — именно такой ты была в пабе.

Она и правда была странной... но забавной.

— А после трех, — добавил Рон шаловливым голосом, — ты такая похотливая, что просто умоляешь о сексе.

— Пф-ф-ф!

— К тому же, мы не занимаемся сексом, как обычно, когда ты пьяна.

— Ты о чем?

— Когда ты выпиваешь больше трех бокалов, ты дико трахаешься....

Это не было дико?

— ...седлаешь меня, берешь дело в свои руки. Черт, мне всегда нужны заживляющие чары, если ты пьяна. А сейчас взгляни на меня — ни одного засоса.

— К чему ты клонишь? — раздраженно спросила она, не удосужившись отрицать его аргументы.

— К тому, моя милая, что ты была трезвой или почти трезвой. Ты хотела, чтобы Гарри смотрел на нас.

Что? Не может быть!

— Что-о? — запнулась она.

— Тебе, моя маленькая извращенка, — самодовольно продолжил Рон, — понравилась идея того, что Гарри будет смотреть. Когда я рассказал тебе, что он мог видеть нас на кухне на площади Гриммо, ты не была так раздражена, как я ожидал. Ты знала, что делаешь, когда начала приставать ко мне ночью, — обвинил Рон.

— Ну, я... то есть... — пробормотала она.

— Эй, детка, все нормально, я не против.

Слава богу!

— Это немного... бесстыже, не так ли?

— М-да, очень даже. За что тебя и люблю.

Вздохи и стоны дали понять, что разговор окончен. Поднявшись, Гарри услышал, как Гермиона сказала:

— Бокал... дело было в бокале.

— Что? — переспросил Рон приглушенно.

— Я заколдовала бокал. Он впитывал большую часть алкоголя.

Твою мать! Он был прав! Она знала... она хотела... черт!

Повисла тишина, пока Гарри и Гермиона ожидали реакции Рона. Наконец он заговорил:

— Моя жена — самая гениальная женщина в мире, черт возьми! — его голос был наполнен гордостью и любовью.

— Еще не твоя жена.

— Но скоро станешь ею, очень скоро, Гермиона, — сказал он.

Гарри прижался лбом к стене, закрыв глаза, и слушал, как двое его друзей делятся любовью. Вся его ревность улетучилась, как только он понял, что пришло время их отпустить и позволить им строить будущее вдвоем.

Я поговорю с Джинни, когда она вернется. Я должен. Я ни в коем случае не пропущу их свадьбу просто потому, что мы с Джинни испортили наши отношения. Может, Рон был прав, и мы сможем разобраться...

Гарри почувствовал, как его сердце затрепетало от этой мысли. Он слышал нежные голоса, звучавшие за дверью.

— Я люблю тебя, Рон.

— И я люблю тебя, Гермиона. Навсегда.

Я люблю вас обоих. Спасибо.

Гарри сначала чувствовал вину за то, что оставил жену и ребенка на полдня, но Джинни настояла, чтобы он воспользовался хорошей погодой и полетал. Гарри подозревал, что она просто хочет спровадить его, чтобы выспаться с Джеймсом. Бедняжка, она совсем изнемождена. Но это не ее вина. Джеймсу не было и года, как они узнали, что Джинни вновь беременна. Гарри хотел остаться — вдруг ей что-нибудь понадобится, но она назвала его наседкой и настояла, чтобы он проветрился с Роном, если тот свободен.

— Уверена, Гермиона будет рада отдохнуть от этого придурка немного, — предположила она.

Почему-то я сомневаюсь в этом, — подумал Гарри. С тех пор, как Гермиона объявила о своей беременности несколько месяцев назад, они с Роном стали еще ближе. Эту пару окружало таинственное спокойствие, даже безмятежность, так не свойственная им. Насколько он знал, такое поведение не было типичным для Рона и Гермионы. Когда они выделись по выходным в Норе, Гермиона всегда тихо сидела рядом Роном. Даже когда они начинали спорить, Рон всегда уступал первым, чтобы не тревожить ее.

Гарри подозревал, что эта беременность не была первой для них. За несколько месяцев до того, как Джинни узнала, что беременна Джеймсом, Рон был без ума от счастья, намекая на секреты и планы. Наконец однажды в пятницу Рон поделился, что они с Гермионой сделают важное объявление на воскресном обеде. Но когда воскресенье наступило, ни Рон, ни Гермиона в Норе не появились, лишь прислав записку, что не смогут прийти. Рон отсутствовал на работе неделю, объяснив это неожиданным отпуском. Гарри слишком хорошо знал своего друга, чтобы понять — это ложь, но не стал на него давить.

Он обнаружил еще одну догадку о их проблеме в тот день, когда Джинни рассказала семье о беременности. Гермиона и Рон были искренне рады за них, но Гарри чувствовал печаль за их улыбками. Это подтвердилось, когда он наткнулся на Гермиону, которая плакала в объятиях Рона, утешающего ее. «Наше время еще придет», — успокаивал он жену, поглаживая по волосам, и Гарри почувствовал, как его сердце сжалось от понимания причины их боли. Понятное дело, он не был удивлен, когда Рон и Гермиона повременили с объявлением этой беременности. Джинни думала, что это какие-то маггловские суеверия, но Гарри подозревал: они просто хотели убедиться, что все в порядке — Гермиона не совсем доверяла волшебным диагностическим заклинаниям.

Рон, конечно же, был в полном восторге, как только они поделились новостями. Гарри даже стало интересно, переставал ли друг улыбаться хоть иногда. Рон, очевидно, наслаждался изменениями в теле Гермионы, рассказав Гарри за бокалом, что не может налюбоваться своей беременной женой.

— Она такая сексуальная, — поделился Рон после нескольких огневиски. — Она так возбуждает. Это будто смотреть, как наша любовь растет прямо внутри нее, понимаешь?

Гарри понимал, очень даже хорошо понимал. Но каким бы понимающим другом ни был Рон, Гарри был уверен, что тот не захочет слышать подобное о своей сестре.

Гарри был очень рад за своих лучших друзей, у которых вскоре будет полноценная семья, которая у него уже была. Он знал, что обязан своим счастьем Рону и Гермионе, любви, которую они разделили с ним. Он был уверен, что без тех слов, сказанных Роном в хеллоуинскую ночь, он не смог бы встретиться с Джинни после разрыва. Благодаря объяснениям Рона он решился поговорить и, что более важно, выслушать Джинни. К Рождеству они уже могли находиться в одной комнате без напряжения, а к свадьбе Рона и Гермионы летом они уже целовались и обжимались. Сейчас они были счастливы в браке, растили сына и ждали еще одного ребенка!

Гарри испытывал облегчение от того, что отношения с Джинни были единственным изменением после той ночи на Хеллоуин. Узы, которые соединяли их троих, были очень крепкими, чтобы их разорвать — с годами они лишь укреплялись. Больше всего Гарри беспокоила реакция Рона. Он знал, что будет смущаться перед Гермионой, но понял, что она не потерпит неловкости. А вот на счет Рона у него были сомнения. Гарри не хотел, чтобы Рон думал, будто у него есть романтические или сексуальные чувства к нему, или, не дай Мерлин, к Гермионе. Но Рон успокоил его, когда они встретились на кухне тем утром. Он хлопнул его по плечу, улыбаясь:

— Приятель, у тебя самое смешное секс-лицо, которое я когда-либо видел, — Рон скорчил гримасу, изображая лицо Гарри во время оргазма. — Слава Мерлину, мне больше никогда не придется это видеть! — и он вернулся к приготовлению завтрака.

Тогда они в последний раз упомянули тот инцидент.

* * *

Гарри приземлился в саду Рона и Гермионы с легким хлопком и поднялся на крыльцо,намереваясь зайти как обычно. Его рука застыла возле двери, когда он заглянул в окно. Рон стоял посреди кухни в одних пижамных штанах, что само по себе было странным, ведь Рон редко одевался до обеда на выходных, если в этом не было необходимости. Проблема была в том, что он был не один: Гермиона сидела на кухонном столе, раздвинув ноги, пока ее муж ласкал ее грудь. Вот дерьмо! Снова? Эти двое не могут заняться сексом в спальне, как нормальные люди?

Рон отступил назад, сказав что-то Гермионе, от чего она рассмеялась. Гарри заметил, что на ней были лишь трусики и расстегнутая рубашка Рона, открывающая один из темных сосков. Взглянув на ее круглый живот, Гарри вспомнил, что она где-то на шестом месяце беременности. Ах, да, похотливая фаза. Хорошо это помню. Учитывая, какими ненасытными они были раньше, даже не представляю, что с ними творится сейчас.

Гарри смотрел, как Гермиона провела руками по голым плечам Рона, от чего тот рассмеялся, отшатнувшись. Наверно, щекотно. Смех прекратился, когда она запустила руки в штаны Рона, обхватив его задницу. Рон медленно опустился на колени перед Гермионой, лаская ее округлившийся живот. Гарри не нужно было слышать, чтобы понимать: Рон говорил слова любви своей жене и нерожденному ребенку. Это казалось гипнотическим. Гермиона выглядела такой умиротворенной, а Рон — счастливым и удивленным. Он выглядел как мужчина, который получил все, что хотел. Когда его руки потянулись к трусикам Гермионы, чтобы спустить их вниз, Гарри развернулся и ушел. Больше не было зависти, возбуждения или обиды, только благодарность и облегчение за то, что у них есть будущее, за которое они долго боролись и могли потерять.

Гарри аппарировал прямо к себе домой. Он тихо поднялся вверх по лестнице, чтобы не потревожить жену и сына. Когда он зашел в их с Джинни спальню, его сердце застряло у него в горле: Джинни спала, прижимая к себе Джеймса; его маленькие ручки запутались в ее шелковых волосах. Гарри тихо снял обувь и аккуратно прилег рядом с Джинни, обнимая ее и сына, крепко прижимая к себе все, о чем он когда-либо мечтал. Любовь.