ЯРВ: Хроники Корпоративного Целителя 2: "Ведьмин Круг" ver:1.03 (FuLL) (джен)

Беда не приходит одна. Я много раз слышал это выражение, но как-то никогда не приходилось проверять его на своей шкуре и, так сказать, в боевых условиях. И убедиться в правоте этих слов мне пришлось, как всегда, против своей воли. Яркие краски вновь заполнили мой безмятежный сон. Коридор генштаба отсвечивал на глазах тёмным пурпуром. Я оказался у столика, где в прошлый раз всё и закончилось. Книга с фотографиями героев войны была открыта на случайной странице. Я краем глаза успел заметить один из многочисленных мужских силуэтов, зажмурился, схватив книгу за корешок, захлопнул её от греха подальше. Нет уж, спасибо, эту энциклопедию я уже листал, и снова цепляться за тот же крючок не хочется. Я воровато огляделся. Моей боевой подруги не было рядом, так же где-то на заднем плане текла и жизнь работающего здесь персонала. Двери открывались и закрывались, слышались звуки шагов и чьи-то приглушенные голоса, но декорации вокруг не менялись, всё те же пустые коридоры и наглухо закрытые двери. Похоже, меня тут не ждали. Что тоже не плохо, я мог спокойно осмотреть окрестности и поработать в тылу врага, пока все спят. Впрочем, изучать в коридоре ровным счётом нечего: несколько кресел, ещё один столик, пара тумб с папоротником, всё пыльное и какое-то заброшенное. Как ни странно, с обеих сторон коридор заканчивался глухими стенами.

Это самая настоящая ловушка. Осознав всю безысходность ситуации, я остановился у портрета с человеком плотного телосложения, запечатленного на холсте во весь рост. Именно его я принял за Иосифа Виссарионовича.

— М-да... даже девчонок не пригласили в этот раз... — я упёр руки в бока, раздраженно скривился.

— А тебе всё развлекаловку подавай? — спокойный голос без интонации прозвучал не в ушах, но проник в голову.

— А? — я притаился; откуда пришёл звук, осталось для меня загадкой, но на всякий случай напрягся всем телом, готовясь к худшему. Хоть общение и не входило в рамки стандартного поведения Инферналов, но все же говорить они умели, а в последнее время делали это чересчур часто.

— Я думал, после больницы ты хоть немного повзрослел, — тяжелый вздох, но без малейшего сожаления. — А ты всё ребячишься, всё веселишься...

— А умирать ребёнком проще, — пришлось пересилить страх, чтобы не потерять иронию, я все ещё не понимал, кто вёл со мной эту задушевную беседу, но подозрение медленно освещало разум. Мой взгляд остановился на портрете, и я обомлел. Ну конечно! Наконец понял, кого напомнил мне этот человек с картины, это вовсе не "отец народов"! Сержант Николаев! Белый Осколок? Здесь? Словно почувствовав, что его раскрыли, человек на холсте ожил, повернул в мою сторону голову:

— Ну, хоть не тупой, и то хорошо.

— А с чего это я должен быть тупым? — откровение Карлика не вызвало ничего, кроме недоумения. Тоже мне великий авторитет в мире преломления света и острых граней.

— А с чего это ты решил умирать? — ещё один раздражающий фактор: отвечать вопросом на вопрос. — Твоя порода, Ярцев, уж слишком живуча, хотя что-то ты быстро сдулся тогда, в морге, неужели владение могущественным артефактом не способно подтолкнуть тебя к решительным действиям?

Карлик не смеялся над моим побегом, и хоть на том спасибо. Он любопытствовал, но рассказывать ему все подробности инцидента в больнице тоже было ни к чему. Только лишний раз подставлять Яра, с которым у меня и так не самые простые отношения.

— Желающих было много, а я один! Ну, почти один...

— Твой предок забавный, думаешь, знаешь о нём всё?

— Я знаю ровно столько, сколько мне хочется знать! — недавний разговор о смерти Яра всё ещё оставлял на душе неприятный осадок, и мне бы не хотелось обсуждать это с малознакомой сущностью, да ещё при таких обстоятельствах. Я грелся мыслью, что это всего лишь дурацкий сон, и объяснял появление в нём столь колоритного персонажа игрой моего воображения:

— Лучше расскажи, как тебе в руках Чернобожца? Не слишком одиноко?

— Глупец, — словно от сквозняка, портрет заколыхался, карлик в негодовании взмахнул руками, однако тон его голоса остался неизменным, он как будто записывался отдельно, и сейчас лишь включалась нужная реплика. Эффект усиливался и от того, что я так же не видел шевеления губ собеседника, и это действительно выглядело жутко. — Ваше самодурство стоило не только нескольких человеческих жизней, целостность и безопасность всего мира под угрозой!

Как ни странно, я не ощущал какого-то страха от происходящего: или уже не боялся всей этой потусторонней чертовщины, или потому что превосходно проконтролировал выплеск гормонов. Сержант Николаев выглядел не слишком грозно; облаченный в бушлат и галифе, он походил на советского солдата, а этот образ потенциально не вызывал в душе страха, по крайней мере у мирного населения, которое эти солдаты когда-то защищали.

— Ты даже не представляешь, сколько проблем вы сотворили!

— Ох, ну простите, о великий! Мы, конечно, так больше не будем! Правда, что-то сомнительно, чтобы от потери такого мощного артефакта у кого-то что-то зашаталось... — Я откровенно зевал и ведь действительно не хотел взрослеть. Но с другой стороны: что мне делать, принимать слова этого прозрачного огрызка близко к сердцу? Да кто он такой, этот осколок? Всего лишь маленький кусочек чего-то глобального. На мой скромный взгляд, Кумир Чернобожцев представлял куда большую опасность, особенно с его привычкой подглядывать за чужими делами.

— Хочешь сказать, твой предок не рассказал тебе, зачем ему нужна была моя мощь?

— Конечно, сказал, но свои проблемы мы теперь решим сами.

— Проблемы? — картина неприятно рассмеялась. — Ты заработал себе две беды, Ярцев, ты в курсе?

— Нет, но хотелось бы этот момент поподробнее!

Он говорил о двух бедах? Серьезно? Тоже мне великий артефакт! Да я с ходу мог насчитать их на себе не меньше четырёх! Единственное, что теперь могло реабилитировать Белый Осколок в моих глазах, это возможная классификация навалившихся на меня бед. Может, они разделялись по сложности, извращенности или по каким другим критериям?

— Ты получишь ответы, не сомневайся, и будь уверен, они тебя не обрадуют!

Карлик злорадно улыбнулся, но осёкся на полуслове. Пространство вокруг содрогнулось, рябь прошла по потолку и стенам. Хрустальные люстры качнулись с приятным звоном, но неприятным намёком на разворачивающееся действо. Я чувствовал опасность, но в этот раз это не Инфернальная атака.

— Он идёт!

— Что это? — я принял боевую стойку, сосредоточил в пальцах импульс, но пока не представлял характер наступающей угрозы. — Это та девка?

— Какая девка!? Идиот! Пращур здесь, тот Чернобожец! — голос картины дрогнул, Карлик оцепенел. Его страх и ужас в глазах казались неподдельными, мне стало от этого не по себе. Возник отстранённый гул в ушах, но он не походил на ультразвук. Самое интересное, я не знал, куда бежать, вокруг глухие стены и запертые двери. Освещение гасло, коридор погружался во тьму с левого края. Она наступала решительно, размашисто шагая в мою сторону. Ну вот это совсем плохо! Еще не хватало выслушивать насмешки лже-Спесивцева! Попасть в ловушку во сне — это полбеды, и из неё можно сбежать. Мне оставалось самую малость — проснуться. И как это сделать? Я рефлекторно позвал Яра, но с таким же успехом, как и в прошлый раз.

— Ну вот! Смотри, что вы наделали! — Карлик уже не просто испугался, он плакал как дитя, трусливо выглядывая из-за края багета.

— Эй, даже не думай делать меня крайним! — я пригрозил ему пальцем. Над головой мерцала последняя люстра, и, словно решив поиграть на нервах, Чернобожец не спешил выключать её.

— Если хочешь спастись, найди меня, Ярцев! Найди меня, слышишь? — карлик выкрикнул это, пересиливая страх и боязливо втягивая голову в плечи. Люстра взорвалась, хрустальные осколки устремились вниз, но я успел ухватить себя за руку и ущипнуть.

— Яр! — я снова очнулся на полу, скрючившись в неудобной позе. Призрак уже сидел на корточках, болезненно сопереживая:

— Что, опять?

— Охренеть! — мне было больно дышать, больно шевелиться, но я расплылся довольной улыбкой на пол-лица. — Нет! В этот раз кино намного интереснее!

— Что там было? — Яр напрягся, но вынудил посмотреть на часы. — Давай быстрее, будильник сработал полчаса назад, ты его не услышал и проспал!

* * *

Я спускался в метро, невольно переходя на бег, где это удавалось. Легкая трусца отдавалась в теле ломотой и болью пережитого накануне вечером стресса. Невольно оглядываясь по сторонам, я надеялся, что хоть по пути на работу не встречу врагов.

— Так говоришь, Белый Осколок попросил о помощи? — Яр появился в толпе, озадаченно хмыкнув.

— Да я сам в шоке, но ему действительно было страшно, когда пришёл Чернобожец!

— А ты точно видел его?

— Нет, но что-то подсказывает: именно он вырубал свет. В больнице Тьма творила что-то похожее, помнишь?

— Помнишь-помнишь, — Яр задумчиво смотрел в пустоту перед собой. — Я даже и не знаю, что тебе сказать на это... Чернобожец не отдаст осколок без боя.

— Да это и понятно, но сможем ли мы отобрать бедолагу силой?

Я спустился по эскалатору на платформу. Добираться до работы, да еще когда опаздываешь — сущий ад. Хуже только впрыгивать в закрывающиеся двери вагонов, ведь помимо того, что можно лишиться головы, так ко всему прочему ещё и рискуешь испачкать деловой костюм. Зная нрав директора, не угадаешь, что хуже, прийти на работу покалеченным или с пятном на рукаве. В этот раз мне повезло, поезд отошёл совсем недавно, и в моём забеге появилась вынужденная пауза. По крайней мере, удастся поговорить с Яром подольше.

— Как думаешь, стоит рискнуть?

Предок снисходительно улыбнулся:

— Ну как рискнуть? Где же ты будешь искать убежище этого выродка? Это хорошо, если он местный абориген, а если это был залётный Чернобожец? Из какого-нибудь Кемерово или с Новой Земли? — Яр задумался: — Хотя в моё время за артефактами так далеко не ездили...

— В твоё время,— я передразнил Яра, — государство измерялось вёрстами, и было их всего три!

— Не трогай моё время... — призрак холодно сощурился, но тут же развил начатую мысль: — Тут есть ещё один момент: мы не знаем, что с осколком сделал Чернобожец, может быть, уже использовал его, а может, даже осквернил!

Интересно как? Воображение тут же нарисовало мне забавную картинку: как этот хрен в маске, обвешавшись магическими приблудами, сидит при свечах в центре пентаграммы, и на одной из граней Белого Осколка высекает гвоздём неприличное слово из трёх букв. Злорадный смех прилагался к картинке, но голос Яра вернул моё мироощущение.

— В общем, я не думаю, что эту идею можно рассматривать всерьёз. Если только культист сам не свалится к нам в руки, а это почти невозможно.

— В конце концов, это был всего лишь сон, — теперь сдавался и я. И всё вроде бы сходилось, Белый Карлик, Чернобожец, что им всем делать в моих снах, но реальность происходящего подкупала. Я рефлекторно коснулся предплечья, того места, куда ущипнул себя, стараясь проснуться. Оно действительно болело...

— Мой совет — побереги силы, тем более сегодня. У тебя впереди ещё один раунд с Мирошкиной, не забыл?

— О боги, не напоминай! — я застонал, качая головой. — Может, после вчерашнего она поубавит пыл? Она же пришла на сеанс без лифчика и заставила трогать свою... грудь!

— Вот, — радостно поддержал меня Яр, — а сегодня она придёт без трусов и точно трахнет тебя прямо на кушетке! Ты её вчера хорошо разогрел!

Я прикусил губу от досады, на глаза навернулись слёзы от перспектив, обрисованных моим предком. Я ненавидел его за такую "поддержку", но что тут поделать, ему даже по уху не дашь, поэтому и нет смысла обижаться. Яр злорадно скалился, ожидая моей реакции, но я слишком устал, чтобы поддерживать беседу в таком русле. Мирошкина действительно перегибала палку, пользуясь своим положением главы отдела планирования. Мне даже на неё и пожаловаться некому, для Яра это лишний повод поиздеваться, а Борисыч и слушать не станет, Виктория Павловна у него на хорошем счету. Только мне и оставалось, что терпеть её выходки и, пока никто не видит, собирать в ладошку слезинки.

— Не хочу Мирошкину, не хочу... — я захныкал, предок хоть и подошёл ко мне ближе, но подбодрить, похлопав по плечу, не смог. А может, и не захотел, хрен поймёшь этого Яра...

— Ну что тут сказать... ослабь её иммунитет, она заболеет и умрёт, — призрак с детской непосредственностью пожал плечами.

— Какой ты добрый... а потом меня ослабит Борисыч. Ты думаешь, он не поймет, чьих рук это дело?

— Тебе не угодишь...

— Чёрт с этой Мирошкиной, пусть живёт и здравствует! Ты все же подумай насчёт осколка. Тот сон уж больно на правду был похож...

Народ у края платформы оживился, послышался гул приближающегося поезда. Я нервно щелкал пальцами, пытаясь отбросить всё лишнее, и сосредоточится на грядущей работе.

— Ты знаешь, даже если твой сон и не сон, то Карлику сейчас худо, и, естественно, он хочет вырваться из плена Чернобожца любой ценой. И это совершенно не значит, что после освобождения осколок, как Джинн, будет исполнять наши желания.

— Но Чернобожец-то заставляет, а значит, и мы сможем! — я принял боевую стойку, готовясь к новому раунду в замкнутом пространстве вагона. У случайных попутчиков не самые добродушные лица, да и на кольце утренний час пик.

— У Чернобожца, скажем так, есть опыт, а мы... — Яр пожал плечами, но мне уже было не до него. Двери вагона распахнулись, выпуская пассажиров, я протиснулся внутрь, еле нашёл себе место у дверей. Призрак остался на платформе и сопровождать меня в дороге не собирался.

— Ладно, потом поговорим, — Яр махнул рукой, а я глубоко задумался, припоминая, что во сне осколок как-то по особенному назвал Чернобожца, но не смог сходу вспомнить, как именно.

Образ предка растворился в обезличенном потоке пассажиров. Люди занимали освободившиеся места, и в этой чехарде я снова увидел знакомого персонажа. Краем глаза и всего на пару мгновений. Огромная аляповатая сумка и до боли знакомый могильный цветок в волосах. Двери уже закрыты, и вагон трогался с места, я успел лишь с досады ударить кулаком по стеклу. Уже второй раз видел колдунью на "кольце". Похоже, здесь её своеобразное рабочее место, ну что ж, тем проще будет её отловить, но сейчас меня ждала ведьма куда опаснее. Внутри меня уже разгоралось пламя страха, а перед глазами возникло смеющееся лицо Мирошкиной. Интересно, какую ловушку она подготовила мне сегодня?

* * *

Прошлое

Я открыл глаза и первое, что увидел, был кипенно-белый потолок больницы. Рядом плачущая мать. Они с отцом приехали на следующий же день после произошедшей катастрофы. Врачи сказали, что мне повезло, удар в основном пришелся на грудь и лоб. Грудная клетка особо не пострадала, не считая пары рёбер, а вот со лбом все было несколько сложнее. Картинка перед глазами больше не двоилась, но раздражающе мылилась по краям. Я бодрствовал, но почти не вставал.

Родители жили у меня неделю. Конечно, пришлось выслушать лекцию об ужасной антисанитарии, ведь при съёме жилья мной им все было описано несколько иначе. Об ужасной соседке, неизменно болеющей туберкулёзом. Больше жаловалась мамка, отец молчал и часто уходил курить. Он косился на наш родовой перстень, один раз даже подержал его в руке, но ничего не спросил. Наверное, дедушка не показывал ему нашу реликвию, что было странным. Ничего о печатке не знала и мать. А я не помнил, показывал им перстень или нет. До переезда в Москву он все время хранился в коробке.

— Что говорят врачи? Когда выпишут? — я в предвкушении приподнялся над подушкой.

Мама зашла в палату с вкусно пахнущим пакетом. Я терпеть не мог больничную еду. Безвкусную и жидкую, как вода. Она не улыбалась, но настроение испорченным не было.

— Какой ты прыткий, ребра сначала собери. К тому же, сегодня после обеда тебе будут ещё раз делать томографию головы. Врачу не нравится, что у тебя не восстанавливается зрение.

Зрение. Это волновало меня больше всего и больше всего пугало.

— Но даже если и не восстановится, это меньшее из тех бед, что могло с тобой случится, — мамка провела рукой по моим волосам, аккуратно обошла торчащие швы. Их всего два. Удар небольшой, но точный.

— Да уж, легко отделался.

Я никому не рассказал, что снилось мне в момент аварии. Ни про Яра, ни про Полоха. Кто знает, может все это было лишь в моей голове, красочный результат сотрясения мозга. Теперь перстень у меня на пальце почти всё время, но он не вибрировал и был холоден как лёд.

— Ты просил узнать о той девушке, которую спас, — мать осторожно подняла эту тему и говорила почему-то вполголоса, хотя в палате в данный момент кроме нас никого не было. — Врачи сказали, что её состояние тяжёлое, но стабильное. Она в реанимации на первом этаже. Получила много травм и чудом осталась жива.

— Я навещу её, — я вяло улыбался. — Девчонка моя должница.

— Ты бы сначала сам поправился, герой, — мама погладила мою руку. — Все, хватит разговоров, пора обедать. У тебя сегодня куриный бульон с гренками и твои любимые оладьи.

Я был жив и счастлив.

* * *

Настоящее

На моё счастье и неподдельное удивление, в приёмной компании сидела одна Мохова. Секретарь смерила меня удивленным взглядом и, нахмурившись, огляделась по сторонам.

— Где она? — я быстро пробил пропуск, опоздал всего на сорок минут. Несложно понять, кого высматривала Дашка, мой личный Цербер где-то неподалёку.

— Не знаю, но советую воспользоваться лифтом, Роман Валерьевич! — Мохова понизила голос, игриво подмигнула. — Если что, я отправлю её на лестницу. У вас будет фора.

— Дарья, вы чудо! — упархивая в сторону лифта, я послал Моховой воздушный поцелуй. В перерывах между работой она подрабатывала моим личным ангелом-хранителем. Хоть и на полставки, но мне уже неудобно не платить ей за это, и шоколадкой здесь явно не отделаешься. Я зарычал от досады: опять забыл напомнить Дашке прийти на сеанс. С каждым упущенным днём её головная боль становилась и моей.

Лифт не пришлось ждать долго, никаких попутчиков также не предвиделось, но ещё одна сложность маячила впереди: кабинет директора. Борисыч болезненно переносил любые опоздания, а по поводу моей непунктуальности, я думаю, он скоро начнёт сочинять анекдоты. Злые и ироничные.

Вырвавшись из тесной кабины, я встал на цыпочки. Полупрозрачные двери конференц-зала были закрыты, никаких звуков жизни оттуда не доносилось. Я воровато огляделся, кажется, припоминаю: вчера Борисыч обмолвился о командировке на пару дней. От сердца отлегло, и я вальяжной, неспешной походкой преодолел остаток пути до своей берлоги. Главное, не нарваться на Мирошкину. В прошлый раз она караулила меня под дверью битый час, и в этот раз расслабляться не стоило. Я сбавил шаг, рефлекторно прижимаясь к стене. Сердце в груди билось все реже и реже; выгибая шею, я видел кривую полоску света, пробивающуюся из-под двери. Моя обитель беспардонно взломана, или я забыл закрыть её с вечера? В голове еще таилась надежда, что Мирошкина не пошла на взлом, но чем ближе я подходил к кабинету, тем отчетливей ощущал внутри чужое присутствие. Ну вот, час от часу не легче! Я протяжно заскулил; здравый смысл подсказывал не входить, но деваться некуда, не принимать же посетителей в коридоре! Тактично кашлянув и постучав о косяк, я натянул на лицо фирменную улыбку: будь вежлив, даже если грабитель хочет тебя... во всех отношениях.

— Роман Валерьевич?

В ответ я издал лишь выдох облегчения. Грабитель мужского пола средних лет, невысокого роста. Он совсем не похож на мою мучительницу, с одной стороны, это, конечно, хорошо, но с другой — я отчетливо понимал, что встреча с Мирошкиной лишь ненадолго отложилась. Поскорее закрыв за собой дверь, я прошёл к столу и только сейчас решился осмотреть своего гостя. Лицо смутно знакомое, среднее телосложение, деловой костюм, но не с иголочки, чуть больше положенного виднелись рукава рубашки, словно пиджак коротковат, кожаные вставки на локтях уже заметно потёрты. Умеренно длинная стрижка с густой челкой, зачесанной набок, и мутно-голубые глаза. Я до сих пор не ответил на его вопрос, поэтому незнакомец смутился и забегал глазами:

— Вы целитель?

— Допустим, — я сдержанно кивнул на дверь. — А вы взломщик? Это вы открыли кабинет?

— Нет, он был открыт до меня, — сотрудник компании сел в кресло напротив. И хоть определённое волнение охватило его, я не думал, что он врал. Возможно, Мирошкина уже побывала здесь, самое страшное, если Борисыч оставил Викторию Павловну за "старшего". От этой мысли мне стало нехорошо. Чтобы хоть как-то отвлечься и перевести дух, я принялся раскладывать папки с документами.

— Вас что-то беспокоит?

— Я пока не готов ответить на этот вопрос, — мой гость сцепил пальцы в замок и закинул ногу на ногу; он виновато улыбнулся, поймав мой настороженный взгляд.

— Вы из аудита?

Неужели Борисыч обманул и проверка заявилась так рано? В это верилось с трудом, да и что-то не сходилось во всей этой картине, но я пока не мог понять, что именно.

— Нет, я не проверяющий, не пугайтесь, я из отдела программного обеспечения. IT-специалист.

Я понимающе кивал головой. Отдел программного обеспечения компании — это маленький закуток на первом этаже, аккурат между постом клиринговой службы и общим туалетом. Местных представителей искусственного интеллекта я почти не знал. Проблем с компьютерами у меня никогда не было, за исключением тех случаев, когда правильно не раскладывался пасьянс.

— Так что же вам от меня нужно?

— У меня есть проблема со здоровьем, но чтобы довериться вам, я бы прежде хотел поговорить.

— Вот как... и о чём же мы будем говорить?

Если честно, таких клиентов у меня ещё не было, хотя и бывало всякое. Иногда прямо со стройки привозили суровых небритых мужиков в робах, измазанных свежим цементом, и с ручищами как молоты. Эти дяди жаловались на проблемы со здоровьем, робко задирая футболки или стягивая штаны, при этом краснели от стыда как дети. Не самые приятные моменты моей работы, но забавные, как ни крути. Не только офисные клерки были моим контингентом, у компании насчитывалось более десяти тысяч сотрудников.

— Я буду говорить прямо — я не совсем понял ваш метод исцеления.

Ага, значит, мужик наводил справки. Этот клиент из разряда осторожных, в мои силы верил с натяжкой. С такими всегда интересно было иметь дело, особенно, когда они чувствовали результат моей работы на своей шкуре.

— По-научному мой метод называется тактильным. Я прикладываю руки к больному месту и посылаю туда энергетический поток живой энергии или энергии жизни, или энергии Ци. Называйте, как хотите, смысл не меняется. Как правило, больные чувствуют тепло. И чем оно сильнее, тем хуже.

— Почему хуже? — мужчина оживился, вытягивая шею от любопытства.

— Хуже не для меня. Тем плачевнее состояние организма, — я скучающе зевал, уже сотый раз рассказывал одно и то же, но вопросы о том, как всё протекает, резонны, и люди вправе знать, что я делаю, по каким законам это проходит, и что после этого будет.

— То есть вы отдаёте пациенту свою энергию? Какую-то её часть?

— Вот именно, ключевое слово здесь: часть, — я предрёк следующий логичный вопрос. — Я не отдаю всю энергию; если я выложусь по полной, я, во-первых, умру, а во-вторых, много энергии больной и не возьмёт. Есть определённые ограничения.

— Какие ограничения? У вас есть правила?

— Да, это правила физических законов мироздания.

На лице собеседника проступило недоумение, я снисходительно улыбнулся:

— У вас же есть машина?

— Конечно.

— Вот вы можете залить в неё за раз сто литров бензина?

— Нет, там бак всего на пятьдесят!

— Вот! Видите, в чём проявляются физические законы мироздания? — моя улыбка стала шире, брови собеседника приподнялись.

— Так значит, вы утверждаете, что в человеке объём энергии строго определённый?

— Я этого не утверждаю, я доказал это опытным путём, — я пожал плечами. Ну, докторских диссертаций на эту тему я не писал, но не потому, что лень, а потому что нафиг они никому не нужны.

— И каков же этот объем?

Столь прагматичного подхода к этому вопросу я ещё не встречал. Он смутил даже меня, пришлось ответить с некоторой паузой:

— Знаете, я не измерял в канистрах, наверное, это невозможно измерить ни литрами, ни кубометрами...

— Понятно, вы этого не знаете... — взгляд мужчины похолодел; программист привык к тому, что всё можно измерить, подложить под готовый шаблон. Такова расплата за общение с компьютером, ведь это логическая игрушка. Невозможно спрограммировать какую-либо программу, основываясь на сомнениях и вероятностях, только ноль и единица, только правда и ложь. Я пожал плечами:

— А что вы хотели? Наука эта почти не изучена, а в том ракурсе, в котором вижу её я... — вспоминая худых гигантов, питающихся человеческой энергией, я нервно добавил: — Она вообще малоприятная для глаза среднестатистического человека.

— Как же не изучена, вы говорите про Рейки? Это учение довольно хорошо известно даже классической медицине, правда, не все врачи её признают.

— Рейки? — Я оперся щекой о ладонь. Ну конечно! С чем же ещё можно сравнить тактильный метод исцеления, как не с Рейкой. Вот только интересно, насколько сильно мой доморощенный пациент углубился в изучение этой восточной практики. — И много же вы знаете про Рейки?

— Достаточно. Я даже пытался её практиковать...

— И как? Получалось? — вот только этого мне и не хватало, в компании нарисовался мой "коллега" или конкурент? Многие лихо используют понятие Рейки, вообще мало понимая весь принцип этого действа. Какое-то время назад, открыв в себе способности к исцелению, я тоже сравнивал себя с Рейки, но чем глубже копал, тем явственно понимал: мой подход совсем другой. Вернее, почти такой же, но с серьезными поправками, которые напрочь перечеркивали родство.

— Не совсем. Но что-то похожее я ощущал. Легкое тепло, как дуновение ветра, как сквозняк, — мужчина задумчиво уставился в пространство перед собой, вспоминая былые достижения.

Моё мнение о Рейки сложилось куда более приземленным, ведь в меру своих умственных способностей я привык смотреть на вещи с исключительно технической стороны. Как бы сакрально не выглядело то, чем я занимаюсь, законы физики действовали везде и всегда одинаково. Будь то мотор машины или энергетический поток внутри человеческого тела. Я мог с одинаковой подробностью рассказать о принципах работы как одного, так и другого.

— Вообще-то учение Рейки даже представляет некоторую опасность для тех, кого им пытаются исцелить... — я начал кусать собеседника издалека, с хитрецой поглядывая за его реакцией.

— Что вы имеете в виду? — в голосе мужчины просквозили нотки обиды, меня это лишь раззадорило.

— Ну как же, если вливать в тело больного чистый поток энергии, можно его окончательно добить, тут не каждый здоровый организм такое выдержит! Кстати, в учении не любят об этом говорить, но на практиках такие случаи происходят с завидным постоянством. После сеансов люди начинают чувствовать себя ещё хуже, — я позволил себе улыбнуться.

И ведь не мудрено, если вливать огромными порциями в тело человека холодный исток Лимба, человек запросто может им "захлебнуться". Ослабленный болезнью организм и так плохо его перерабатывает, а с волнами цунами может и вовсе не справиться. Чистая правда ударила по собеседнику плеткой, он поморщился и задумался.

— Некоторые посвященные используют Рейки неправильно.

— Ага! — я мысленно ударил по рукам и злорадно потёр. Мы подбирались к самому интересному. В этом многообразном течении слишком много "левых берегов". — Если говорить о современном времени, то классическая Рейки обросла ответвлениями. Своеобразное сектантство, не правда ли? После смерти своего основоположника в рядах непоколебимых посвященных произошёл раскол. Могут ли эти ответвления вообще заявлять о своём существовании и тем более носить имя Рейки?

И это так похоже на человеческую природу. Учишь ты человека, учишь, показываешь, как надо сделать, и вроде бы всё он понимает и повторяет правильно, но стоит отвернуться, как ученик начинает добавлять в систему что-то своё и зачастую совершенно ненужное. Наверное, именно поэтому я с раздражением отношусь к такому понятию, как ученик. Чему может научиться человек, который своей шкурой не прошёл все то, что прошёл его учитель? Жалкое копирование "по меткам"... Чтобы овладеть какой-нибудь способностью, до неё надо дойти своим умом, потом и кровью.

— Я изучал классическую Усуи Рейки, истинную Рейки! — незнакомец слегка повысил голос; мне нравилось, что человека, занимающегося медитацией, оказывается, так легко вывести из душевного равновесия. Моя улыбка напоминала издевательский намек:

— Вы учились вливать в своё тело энергию Вселенной? — я уже откровенно веселился, но мой собеседник даже не понимал, чему именно.

— Да, и что в этом такого? — моё поведение откровенно его выбешивало, и мне пришлось смягчить тон. В конце концов, жалобы от сотрудников мне не нужны. Борисыч за это спасибо не скажет.

— Что в этом такого? Вы понимаете, что такое энергия Вселенной? Лично я на сеансах пользуюсь своей личной энергией и ни в коем случае не энергией Вселенной! Она, мягко говоря, опасна, агрессивна, если хотите...

— Почему? Я не понимаю разницы! — программист мотал головой, видимо, и вправду не понимая фундаментального отличия.

— Ну, вот смотрите, у вас есть автомобиль, верно? — догадка, как сказать просто о сложном, как нельзя вовремя осветила мой разум. Прагматикам лучше всё объяснять на том примере, который знаком им лично.

— Вы заливаете в него бензин и едете, верно?

— Да, я уже понял, что бак ограничен...

— Да, но если вы зальёте в бак не бензин, а скажем, нефть?

— Зачем? Я что, дурак?

— Конечно, нет, но разве машина не должна поехать? — я расплылся самодовольной улыбкой.

— Конечно, нет! — мужчина выпалил, взмахнув руками.

— Почему нет? Ведь следуя вашей логике — должна! Бензин же делают из нефти!

Он открыл рот, чтобы возразить, но неожиданно изменился в лице. Рот беззвучно шевелился, не издавая ни звука. Весь пыл программиста куда-то улетучился, его разум хоть и заточен в строгие логические рамки, но в данной ситуации это мне на руку.

Я не стал больше тянуть время, оппонент раздавлен и обезоружен, но и добивать его нет смысла:

— Понимаете, в теле каждого человека есть механизмы для синтеза жизненно важных элементов. Их всего три: белок, кислород и жизненная энергия; три кита, на которых строится жизнь в принципе. Получая её извне, мы перерабатываем эту энергию, как нефтяные заводы перерабатывают сырую нефть, получая из нее, в том числе и бензин, который вы потом заливаете в свой автомобиль и едете отдыхать на природу. Всё до безобразия просто...

Я закончил свою речь, крутанулся в кресле и замер, глядя в окно. Москва разгоралась в солнечных лучах, утренние пробки, как пораженные варикозом вены, рассасывались.

— Эх, разговоры про природу навеяли на меня тоску. Такая погода шикарная, а мы тут в офисе тухнем и так каждый день... — я не думал, что перегнул палку, но мой собеседник так и не пришёл в себя, я слышал, как он встал.

— Спасибо за разговор, Роман Валерьевич, я зайду чуть позже... — задумчивый взгляд, севший голос. Я бросил на посетителя короткий взгляд:

— Да, конечно, обмозгуйте всё, переварите. Потом проведём сеанс, как будете готовы...

— Хорошо... — он отходил к дверям, у самого порога обернулся: — Вы интересный человек, Роман Валерьевич...

Я вымученно улыбнулся и кивнул ему на прощание. Когда кабинет наполнился тишиной, ужасная скука накатила на меня вместе с усталостью. То ли серые будни так действовали, то ли утоляющий голод питомец. Сегодня не один я проспал. Прокл скатился по руке, виляя несуществующим хвостом, и радостно облизывался. Он только что поел. Я откашлялся, почувствовав кончик острого гвоздя в подреберье, легонько ударил себя в грудь. Клякса выделывала кренделя на лакированной поверхности стола и, в общем-то, радовалась жизни. Я вспомнил вчерашний инцидент в супермаркете, и улыбка моя сошла на нет.

— Держи его, стреляю! — голос Яра заставил меня рефлекторно схватить Прокла в кулак и прижать к себе.

— Не надо!

— Ха! Ты прямо дрожишь за своего карманного монстра! И нужно тебе всё это?

Яр материализовался в кресле, где только что сидел странный гость. Я неожиданно поймал себя на интересной мысли, что так и не узнал его имени. Возможно, в этом и не было необходимости, хоть мужчина и обещал зайти позже, не факт, что я когда-либо снова увижу его в своём кабинете. Такое уже бывало и, к сожалению, не раз.

— Прокл спас мне жизнь, я теперь за него в ответе, — я задумчиво смотрел на его бесконечные снования по моему телу. Едва ощутимый прохладный ветерок.

* * *

Прошлое

Герой. Это странное слово с терпким привкусом гордости и сладковатым послевкусием, что остаётся на языке. Герой.

Однажды ночью я проснулся в поту. Мне снился кошмар. Опять крушение поезда, скрежет обломков и крики людей. Сломанные ребра болели так, что я едва вдохнул, чтобы откашляться. Пошарил в темноте по тумбочке в поисках кольца. Яр сказал, что я его потомок и он должен обо мне заботиться. И где же этот заботливый сейчас? Я напялил кольцо на скрюченный палец и приложил руки к груди. Я помнил, как лечил Димона. Я достаточно восстановил силы, чтобы использовать исцеление на себя. Тепло из ладоней проходило насквозь кожу, мышцы и касалось сломанных костей. Обратно ко мне возвращался холод. Нарушение структуры тканей, множественные гематомы. Я чувствовал свои раны, словно водил по ним пальцами. Это отвратительное ощущение, но после сеанса я глубоко вздохнул и даже почти не почувствовал боли. Интересно, как быстро мне удастся срастить переломы? Неделю? Вот врачи удивятся. А может быть, и нет. Самом важным для меня было восстановление зрения. И если с переломом все было относительно ясно, то поставить мне диагноз по глазам не мог никто. Одни врачи считали, что ушиб головы не повлиял на это и зрение ухудшилось из-за пережитого стресса, поэтому скоро восстановится само. Другие авторитетно заявляли, что в результате удара были повреждены нервные окончания в глазных яблоках. В первый вариант верилось, конечно, охотнее, но народная мудрость подсказывала, что надеяться надо на лучшее, а ожидать худшего. Ладно. Сначала надо разобраться с ребрами. Я дал рукам отдохнуть и снова положил на грудь.

— Этак ты будешь три недели себя лечить, — деловито хмыкнул кто-то в темноте.

Я вздрогнул и чуть не выронил телефон, судорожно включая подсветку экрана. Мужик, назвавшийся Яром, стоял рядом с кроватью и смотрел на меня с любопытством.

— Твою мать, ты кто? — у меня на голове зашевелились волосы. Это именно тот человек, которого я видел во сне.

— Хорошо-то тебя как приложило по голове, уже ничего не помнишь? — он улыбнулся.

На Яре красовались все та же деревенская хлопковая рубашка и штаны, лишь издали напоминавшие брюки. На ногах пришельца не было ни обуви, ни носков.

— Я Яр, твой предок, помнишь? Мы познакомились в вагоне, в твоём сне.

— П-помню, — я отчаянно тер глаза.

— Не утруждайся и не думай, что я иллюзия. Я призрак, да, и я заточен вот в этом вот кольце.

Яр кивнул на перстень, что всё ещё красовался на моем пальце.

— Охренеть, — моя челюсть отвисла.

— Не шуми, разбудишь соседей, — сам Яр гоготал в голос, оглядывая ночную палату и улыбаясь все шире. — Неплохо тебя устроили. И не волнуйся, никто кроме тебя меня не видит. Даже твои родители.

— Охренеть! — мой голос съехал в фальцет.

Я от страха вжимался в подушку забыв и о сломанных рёбрах, и о ране на голове. Призрак добро смеялся, глядя на мою реакцию. Но вдруг повел ухом и цыкнул:

— Сюда идут, я пока исчезну, но как только останешься один и захочешь поговорить, просто коснись перстня и призови меня. Нам есть о чем поговорить.

Он подмигнул мне и исчез. Через секунду дверь палаты отворилась, свет фонарика ударил меня по глазам.

— Ярцев, чего не спишь? — строго спросила медсестра.

— Кошмар. Приснился, — сбивчиво ответил я, вытирая от пота лоб и пряча телефон под одеялом.

— А-а, бывает, может, таблетку для сна?

— Нет, спасибо. Я уже ложусь.

Я съехал по подушке и лег, вытянувшись по струнке. Продолжать лечение уже как-то не хотелось, а то вдруг в следующий раз на мой зов придет Ктулху.

* * *

Настоящее

— Это у тебя урчит или у меня? — Яр насмешливо погладил живот, я проводил последнего посетителя, глотая слюну, и посмотрел на часы: время обеда.

— Да, я же не ел с утра, хоть чаю попить...

— А сладости твои где?

— В магазине... — я с тоской смотрел, как горячая вода из кулера заполняет стакан. А ведь к чаю у меня только сахар.

— Не пойдёшь, что ли? — предок не унимался, расхаживая где-то за спиной и деловито заведя руки за спину.

— Что-то боязно, а вдруг меня ищут? — мысль, которая не давала мне покоя с самого утра.

— Ну как же, ты вчера мне совершенно другое доказывал! — Яр издевательски сменил тон, вспомнил мой диалог с Борисычем: — Тебя подозревают, Ярцев? Конечно, нет! Вот и я говорю: незачем и паниковать!

— Ладно, ладно, я сегодня перекантуюсь в офисе, вечером зайду за пряниками, после работы, — пришлось давиться терпкой, чуть подслащенной водой. Яр многозначительно хмыкнул:

— Смотри, хоть поужинай сегодня нормально, а то с голодухи опять приснится что-нибудь страшное.

— Стой, — я допил чай залпом, поставил кружку на стол и хитро облизнул губы. Идея, пришедшая в голову, показалась интересной: — Слушай, а может, ты меня усыпишь? Ну, прямо здесь, на часок, пока обед?

— Чего? — Яр недоверчиво прищурился. Он знал, как я не любил этот фокус с принудительным засыпанием. Оттого мой призрачный тиран применял его с завидным постоянством. — Ты что удумал?

— Ну, смотри сам: если мой сон был явью, и Белый Осколок каким-то образом смог в него проникнуть, значит, и в следующий раз сможет! Может, он ждёт, пока я снова усну?

— И что с того?

— Он сам попросил меня найти его, значит, не упустит возможности спастись! Если всё это правда, значит я снова попаду в тот коридор и снова смогу с ним поговорить. У меня будет мало времени, но, я думаю, смогу узнать у этого гаврика, где он спрятан или как его найти!

Яр терпеливо выслушал моё предложение и от неожиданности даже не сразу нашёлся с ответом. Я продолжал давить на него весёлым, заискивающим взглядом. Если честно, авантюры вообще не мой профиль, но история с Белым Осколком так и не давала мне покоя. Ну а если совсем честно, то спустя некоторое время моё самолюбие всё-таки захотело реванша с тем Аниматором. После драки кулаками, конечно, не машут, но подгадить врагу — святое дело.

— Усыпить тебя, я, конечно, могу... — Яр задумался, воспользовавшись заминкой предка, я уже скидывал с себя пиджак и, ослабив узел галстука, лёг на кушетку.

— Вот и давай попробуем! Пока Мирошкина не заявилась!

На удивление, Виктория не показалась на моём горизонте до обеда, но обольщаться я не буду: наверняка продумывала очередную пошлую гадость в отношении меня.

— Но я не думаю, что всё пройдёт так, как ты считаешь... — Яр закончил мысль, но отпираться уже бессмысленно. Для процедуры у меня уже всё было готово.

— Ты точно уверен?

— Нет, конечно, но какая разница, если не сделаем сейчас, всё это точно произойдёт ночью, — и я был абсолютно в этом уверен. Яр резонно кивнул.

— Ну, хорошо, спокойной ночи, — призрак занёс руку над моей головой, и, проваливаясь в черноту сладкого сна, я едва расслышал его пожелание.

* * *

Прошлое

— Кто это? — Яр подкараулил меня у отделения реанимации. Заговорил громко, неожиданно появившись у меня за спиной. И не в самый подходящий момент. Я стоял на цыпочках выглядывая в маленьком окошке двери лежащую в палате девушку. Я видел только ее перебинтованную руку, кончики пальцев. В отличии от меня, она получила ко всему прочему ещё и ожоги. А вот и локон каштановых волос. Похоже, сохранились только те, в которых запуталась моя рука.

— Девчонка, она тоже мне приснилась, просила о помощи, я вытащил ее из огня на себе.

Я отвёл взгляд. Огонь наверняка не пощадил и её лицо. Все что я помнил из её облика была кровь, много крови. Теперь эти следы останутся на всю жизнь. Впрочем, как и мой некрасивый шрам на лбу. Хотя если носить длинную чёлку его можно будет скрыть.

— Как её зовут? — Яр с интересом разглядывал пациентку через соседнее окно, и переступать порог палаты не спешил. Я лишь пожал плечами. Она будет проклинать меня до конца жизни. Изуродованное, некрасивое тело. Для девушки не найти наказания страшнее.

— Она хоть красивая? — Яр не унимался. Я промолчал, коснулся груди. Под чутким руководством моего предка кости заросли за несколько дней, что вызвало идиотское недоумение у моего лечащего врача. Я конечно никому ничего не сказал. После такой наглости меня грозились выписать со дня на день. А я даже ни разу не зашёл к спасенной девушке чтобы справится о её самочувствии. Мне казалось она вообще не приходила в себя, не вставала и даже не двигалась, но врачи заверили, что её жизни ничего не угрожает. Быть может, если я применю свои способности, это поможет ей пережить кризис быстрее?

— Печать исцеления может заживить раны от ожогов? — я знал, что следы остаются навсегда, поэтому задал вопрос на выдохе и затаил дыхание. Яр скорбно покачал головой.

— Печать исцеления не всесильная, тем более ожоги... Они не исчезнут.

— Я... Мы можем ей как-то помочь? — я прижался к стене. Мое настроение окончательно пропало.

— Я посмотрю, что с ней, если ты конечно не против, — призрак подбадривал меня как мог. Я с радостью воспринял его помощь. Яр исчез и появился в палате, склонился над кроватью, разглядывал девушку несколько секунд. Она не шевелилась, видимо спала. Жаль, что отсюда я не вижу её лица, её глаз. Только силуэт под тонким покрывалом и часть левой руки. Там, во сне, она показалась мне очень симпатичной. Призрак вернулся, когда закончил осмотр девушки. Он обречённо опустил глаза и покачал головой.

— Все очень плохо. Не думаю, что барышня вернётся к своему изначальному виду, уж больно сильны её ожоги.

Я потупил взор.

— Ладно, выкарабкается как-нибудь, не зря же сама молила меня о спасении, — я хотел улыбнуться, но не смог. Повисла напряжённая тишина, которую прервала невесть откуда взявшаяся медсестра с моего отделения:

— Ярцев? Роман! А ты откуда здесь? И почему режим нарушаешь?

— Не нарушаю, Светлана Викторовна, — я виновато чесал макушку. — Рентген вчера сказал, что с моими ребрами все в порядке.

Я показательно ударил себя в грудь и еле сдержал спазм. Кости-то срослись, а вот фантомные боли проходить пока отказывались.

— Ох, уникум ты наш, а ну марш на свой этаж! — она сменила показательно строгий тон и шепнула на самое ухо. — Завтра тебя будут выписывать, так что иди собирай вещи потихоньку.

Тычок в спину придал мне не только верный вектор движения, но и скорость. Яр увязался следом:

— А вот эта барышня и ничего, я бы на твоём месте за ней приударил.

— Меня больше другое волнует, — я старался говорить краем рта. — Что мне теперь с глазами делать?! Похоже, врачи здесь мне помочь не могут, и твоя печать пока не особо сильно помогла.

— Не бойся, друже, на все надо время.

Я сплюнул в сердцах. В который раз растер глаза. Больше всего на свете я не любил ждать.