Морок и Пламень (гет)

Джек недобро и оценивающе смотрит на неё пустыми глазницами. Неприятно усмехается.

Она не может двинуться с места — её словно удерживает что-то. Во всем теле онемение, ноги дрожат, руки безвольно висят вдоль тела…

Джек неспешно обходит вокруг неё, дотрагивается до волос, пропуская длинные рыжие пряди между костяными пальцами.

Голубая кожа покрывается мурашками. Ей страшно. Она чувствует себя добычей, жертвой. Она следит за ним глазами. Вокруг ничего не видно. Она и Джек как будто внутри туманного кокона. Туман гасит звуки.

Джек резким движением накручивает её волосы на кулак и запрокидывает ей голову назад. Костяное лицо совсем близко. Дыхание обжигает могильным холодом. В ушах шумит. На его лице ни искры обычной нежности и любви. Глазницы смотрят холодно и похотливо. В их чёрной зияющей пустоте сполохи мертвенно зелёного пламени. Она видит в них свою смерть.

Внезапно он впивается твёрдым ртом в её губы. Ей больно. Длинные руки грубо скользят по её спине и бёдрам.

Так же резко он отстраняется. Жар в разбитых губах. Он злобно усмехается кровавым оскалом.

Она ненавидит его. В непослушной руке появляется сила на один последний удар. Звук пощёчины. И… гладкую костяную щёку рассекает паутина трещин. Онемение спадает с её тела. Рука скользит за ворот платья. Блеск скальпеля. Она с силой вонзает короткое, выщербленное лезвие в глазницу скелета. Потухает жестокий зелёный огонь. Чернеют и скручиваются кости. Его нет…

Она победила. Она сломлена. Она пуста.

Салли судорожно вздохнула и широко распахнула глаза. Опять. Она всхлипнула, но слёзы не шли… Где-то она читала, что слёзы облегчают душу, но ей Док, по-видимому, не дал такой способности… Салли повернулась набок, кутаясь в одолженное у Джуэл пуховое одеяло, и принялась водить миниатюрным пальчиком с кроваво-красным ноготком по заклёпкам в металлической стене. С грустью предалась мыслям о собственной ущербности. Казалось бы, сбылась её глубоко лелеемая мечта, но что-то мешало насладиться счастьем. Может, Финкельштейн встроил ей предохранитель на случай побега? Салли отстранённо обдумала эту мысль и решила, что это чересчур изощрённо даже для её чокнутого создателя.

Тогда что же это значит? Почему платой за счастье с Джеком во время бодрствования служат бесконечные, выматывающие ночные кошмары? Ответа у неё не было. Но в одном она была уверена твёрдо: даже если Джек её разлюбит, он никогда не поведёт себя с ней так. Это совершенно не соответствует его характеру. Так что… Всё это смело можно выкинуть из головы.

Не особо успокоенная, но в каком-то оцепенении, Салли бездумно выводила невидимые узоры на холодной стене, ждала рассвета и отчаянно мёрзла.

Рассвет застал её в полудрёме. Первый оранжевый луч солнца-тыквы скользнул по бледно-голубому лицу, и остановившийся взгляд обрёл осмысленность. Салли со вздохом встала с кровати и, вздрогнув, поспешила набросить сшитую накануне тёплую накидку. Подошла к окну. По земле ещё клубились белёсые полосы тумана, но башня Джека была видна чётко. Лёгкая улыбка тронула губы, несмотря ни на что. Жуткий образ Джека-из-сна постепенно мерк в сознании, а наступающий день, возможно, готовил ей встречу с настоящим Джеком, нежным и любящим.

Салли отвернулась от окна и взглянула на собранную ещё с вечера сумку с принадлежностями для зельеварения. Сегодня она пойдет к ведьмам в первый раз. И, как надеялась Салли, это станет её первым шагом к независимости не только от Дока, но и от… Джека. Получившая урок несвободы длиною в жизнь, она не хотела менять безотрадное заточение у Финкельштейна даже на сладкий плен зависимости от Повелителя тыкв. И когда она докажет себе, Доку и… другим, что чего-то стоит, что её создали не зря и она способна не только на роль прислужницы, тогда все изменится. А как изменится… Она и сама толком не знала.

Оставив на кухне завтрак для спящих обитателей лаборатории, Салли закинула сумку на плечо и вышла на воздух. На улицах было пустынно и ярко. Туман ещё не растаял под солнечными лучами и рассеивал их на мириады светящихся капелек. Это было красиво и не по-хэллоуински радостно. Но с запада уже наплывали мглистые, лохматые тучи, обещая вернуть привычную сумрачную атмосферу.

Идти было недалеко. Салли свернула два раза и вскоре оказалась у приземистого строения с множеством труб разного калибра на крыше. Сейчас большинство из них было в покое, но парочка курилась кольцами синеватого и ядовито-зёленого дымка. "Там варят зелья", — благоговейно подумала Салли.

В ведьминой мастерской-лавке можно было купить зелье на любой случай и кошелёк. Наибольшим спросом пользовалось в канун Хэллоуина Страшнозелье, которое жители употребляли, чтобы показаться ещё более ужасающими. Самые пронырливые запасались им в течение года, ведь ближе к празднику ведьмы начинали заламывать за него две-три цены. Но сейчас «высокий сезон» ещё не наступил, и живущие одним днём хэллоуинцы не выстраивались в очередь перед лавкой с утра пораньше.

Салли робко постучала в дверь. Никто не ответил. Тогда она повернула ручку в форме ведьминой шляпы и зашла в продолговатое помещение, освещённое загадочным, переливчатым светом ламп, работающих на лучистом зелье. Вдоль стен впритык друг другу толкались серванты тёмного дерева со слюдяными створками, наполненные бесконечными склянками, пузырьками и бутылочками из зелёного и оранжевого, матового и прозрачного стекла. Они хранили в себе вечный сон, вечный страх и вечную же любовь (последнее, впрочем, подолгу лежало на полках, особенно, когда женское население окончательно разуверилось в возможности охмурить короля). А мера даруемой вечности равнялась числу выпитых пузырьков. Поэтому клиенты у ведьм и не переводились.

Из задней двери, подавив зевок, вышла Большая ведьма, Хельгамина. Седые волосы ниспадали ей на плечи, тёмная мантия была заляпана и прожжена в нескольких местах, полосатые рукава скрывали костлявые руки. Тишину прорезал её низкий грубоватый голос:

— Проходи, чего стоишь? Пойдём покажу твоё рабочее место.

Ведьма, не оглядываясь, направилась к двери в святая святых зельеварения — мастерскую, и Салли с волнением последовала за ней.

— Техника безопасности: шляпа, фартук, рукавицы, — кратко бросала ведьма, — болотная мазь от ожогов вторая справа на третьей полке. Бинт из паутины в той коробке. Волосы прибери, а то останешься без них.

Салли стало не по себе.

А Хельгамина надела собственную видавшую виды остроконечную шляпу, лежавшую у входа в комнату.

— Становись сюда, вот книги, справочники, ингредиенты. Начинай варить Страшнозелье. Как говорится, «готовь Страшнозелье весной». — Хельгамина хмыкнула. — Когда напортачишь, кричи громче, я или Зельдаборн прилетим тебя спасать. — Салли на миг показалось, что в серо-стальных глазах ведьмы мелькнул интерес, но та уже отвернулась, оставив её наедине с будущим зельем.

Немного опешившая от такого напутствия, Салли закрутила волосы в пучок, открыла сумку и достала сшитую собственноручно новенькую шляпу, фартук и пару удобных рукавиц под свои маленькие руки.

На горелках неспешно булькали два горшочка с зельями долгой варки. Стены ершились рядами полок, где беспорядочно были свалены пучки сушёных трав, вразнобой стояли бутыли, полные и пустые, на крюке под потолком покачивалась клетка с ползучими ингредиентами — пауками, скорпионами и прочей живностью.

"Тут несколько часов можно только искать всё необходимое", — с неодобрением подумала Салли.

Посередине мастерской располагалось рабочее место. Столешница была покрыта пятнами и подпалинами, горелки явно давно не чистили. Большие чаны и маленькие котелки хранили на своих стенках остатки многих зелий. На полу и даже на рабочих поверхностях угадывались следы крыс.

Хорошо, что хэллоуинцы не видят, в каких антисанитарных условиях варится то, что они так беззаботно пьют… Удобно быть монополистом. Если её здесь оставят, надо будет испросить разрешения и основательно всё отмыть, разобрать и подписать… Ей было не впервой проводить инвентаризацию в лабораториях.

Салли решительно раскрыла засаленный справочник и нашла нужную страницу. Читать про Страшнозелье ей приходилось, а вот готовила она его впервые. Вся соль его приготовления состояла в том, чтобы поймать момент монструозного кипения, когда пузыри уже начинали раскрывать рты и рычать, но ещё не набрасывались на неопытного зельевара. А слишком раннее добавление умиротворяющего порошка сводило на нет весь эффект. Беда в том, что в ведьминых книгах все пропорции были указаны приблизительно, в щепотках и горстях, а скорпионы, например, могли отличаться друг от друга по размеру в два раза. Поэтому опыт в прямом смысле обретался ценой ошибок трудных, а также ожогов и рваных ран.

Салли вздохнула и достала из сумки лабораторные весы, втихую заимствованные у Дока. Она надеялась, что ей хоть немного помогут знания по химии, полученные за годы заточения. Учить её, видимо, здесь никто не собирался: это было больше похоже на экстремальный способ обучения плавать.

И в течение следующих нескольких часов Салли отдраивала от многолетнего нагара пузатый котелок, аккуратно отмеряла, резала, толкла, молола и взбивала необходимые ингредиенты, давила яд из скорпионов, нюхала, подсыпа́ла, помешивала неаппетитное варево в котелке, сверялась со своими записями. Когда-то она вывела коэффициент монструозности как соотношение времени варки и диаметра пузырей, и теперь близился ответственный момент. Салли насы́пала тщательно отмеренную горсточку порошка в медную плошку, завела руку за спину и приготовилась. Пузыри медленно, тягуче лопались, источая землистый запах, и становились всё больше. На них начинали проявляться выпуклости и впадины. Салли бросила быстрый взгляд на клепсидру. Секунда — и первый истошный вопль вырвался из недр зелья. Первый пузырь лопнул отвратительной рожей и выбросил истекающую каплями конечность. Скорее! Салли с трудом увернулась и сыпанула полплошки порошка. Получилось?! Конечность оставила на потолке маслянистое пятно, зелье зашипело и опало, приобретая голубоватый оттенок. Салли аккуратно заглянула в котелок. Ох-х... Она чуть не лишилась носа — зелье собрало силы на последний, самый большой пузырь, мелькнула оскаленная морда. Зельемонстр неистово метнулся вверх, злобно схлопывая челюсти. Салли рванулась назад. Пошатнулась, в сотый раз проклиная своё мягкое, бескостное тело... Но каким-то образом ей удалось извернуться, и остатки порошка остудили пыл жидкого монстра. Укрощённое Страшнозелье теперь мирно побулькивало на горелке и имело приятный глазу небесно-голубой, опалесцирующий цвет. Запахло свежим ветром, озоном и скошенной травой. Всё. Волшебство, чудесная метаморфоза, ради которой Салли готова была посвятить жизнь зельеварению, свершилась. Выдохнув с облегчением, Салли бессильно осела на трёхногий табурет и поправила растрёпанные волосы и сбившуюся шляпу.

Через некоторое время дверь скрипнула, и в мастерскую заглянул длинный нос Маленькой ведьмы, увенчанный бородавкой. Не почуяв угрозы, Зельдаборн собственной персоной вплыла внутрь. Её цепкий взгляд мгновенно нашёл котелок с почти готовым, прирученным Страшнозельем и остановился, рот раскрылся в изумлении.

— Х… Х… Хельгамина!!! — заверещала она наконец.

На крик мигом прискакала её сестра. И теперь обе уставились на Салли, на зелье, на Салли, на зелье… В глазах Большой ведьмы Салли почудилось одобрение.

— На моей памяти, а я живу не одну сотню лет, ещё никто не сварил Страшнозелье с первого раза, — сказала она зазвеневшим голосом. — И без травм.

Маленькая ведьма энергично кивнула:

— Такое сокровище надо брать! Научим всему, что знаем, будь уверена! Зельям, жизни и любви!

Салли удивлённо подняла брови. А ведьмы так оживились, что забыли горбиться и словно сбросили несколько десятков лет. Или сотен. И Салли вдруг поняла, что сёстры, как и многие монстры Хэллоуин-тауна, не такие, какими кажутся на первый взгляд. Видимо, она прошла какое-то негласное испытание и её приняли в шабаш. Она бы порадовалась, но сейчас так устала, что ноги буквально подкашивались, голова кружилась. Салли выдавила невнятные слова благодарности, и ведьмы, переглянувшись, усадили ее на трёхногий табурет и быстренько окурили каким-то зельем, остро пахнущим гвоздикой и перцем. Немного взбодрённая, Салли подняла глаза на ведьм.

И едва сдержала изумлённый восклик. Перед ней стояли две не лишённые приятности женщины средних лет, с носами нормального размера без следа бородавок, опрятные, с глазами мудрыми и хитроватыми. Салли переваривала перемену, и вдруг молнией вспыхнуло понимание.

— Вы пьёте Страшнозелье! На постоянной основе! Но зачем…

Хельгамина улыбнулась, её голос звучал низко, но не грубо:

— Репутация — наше всё. Чтобы успешно продавать зелья, надо и выглядеть подобающе — как ведьма.

— Но теперь ты одна из нас, поэтому мы показали себя истинных, чтобы ты не боялась, — подхватила Зельдаборн, из голоса которой исчезла противная писклявость.

Салли не знала, что и сказать. И вдруг пережитый стресс от встречи с Зельемонстром вылился истерическим смехом:

— Я тоже должна буду пить Страшнозелье? — Занятно, как бы отреагировал Джек, увидев её с огромным носом и бородавкой на нём.

— Это по желанию, — усмехнулась Большая ведьма, — но твоё зелье я бы выпила без опаски. Оно идеально.

Салли смутилась от незаслуженной, как она полагала, похвалы. Она застенчиво спросила:

— Можно мне подписать ингредиенты и упорядочить их? Вы, наверное, знаете наизусть, где что лежит, а мне на первых порах это бы помогло…

— О-о, было бы здорово! — с воодушевлением откликнулась Хельгамина. — Мы с сестрой тут немного пришли в упадок от многолетней рутины, если называть вещи своими именами…

Ведьма как будто в первый раз оглядела захламлённое, грязноватое помещение.

— Я думаю, ты внесёшь сюда свежую струю, — задумчиво проговорила Зельдаборн, с интересом разглядывая весы, — химией магию поверить, хм-м…

— А сейчас иди домой и хорошенько выспись! — Хельгамина взяла Салли за руку и безапелляционно подтолкнула к выходу. — И конечно, мы рассчитываем на то, что ты умеешь хранить ведьминские тайны! — Она заговорщицки подмигнула.

Салли поспешно кивнула. Но слова ведьмы навели её на мысль.

— Вы же ведьмы и не только варите зелья… — начала она нерешительно.

— Да, — приглашающе протянула Хельгамина.

— Мне снится один и тот же сон, каждую ночь…

— Дурной? — нахмурилась ведьма.

— Да…

Сёстры переглянулись.

— У тебя бывали вещие сны или видения?

— Да, пожалуй… — Салли уже жалела, что начала этот разговор. Она была не готова к расспросам, но ей необходимо узнать…

— И они сбылись в полной мере?

— В какой-то степени…

— Так дело не пойдет, дорогуша, — Зельдаборн взяла её под руку. — Нет вопроса — нет и ответа. Если не хочешь рассказать нам, можешь отправиться к прорицательнице Гизеле. Она по таким вещам мастерица. Найдешь её на третьей улице Вампиров, дом двадцать пять, двенадцать стуков в дверь.

Салли благодарно кивнула и поспешила к выходу, опасаясь новых вопросов. Обернувшись на прощание, она увидела блеск бокалов в руках у ведьм. Котелок со Страшнозельем опустел на треть.

— Твоё мертвецкое здоровье, ведьма Салли! А нам пора принимать ночных покупателей — сёстры чокнулись и осушили кубки, на глазах превращаясь в скрюченных, мерзко хихикающих старух с карикатурными чертами лица.

Удивлённо качая головой, новоявленная ведьма вышла на улицу, с силой выдыхая из себя затхлый, пропахший копотью воздух мастерской. Она надеялась увидеть закат, но низкие, серовато-фиолетовые тучи нависли над городом, и оттого казалось, что ночь уже наступила. И, что было совершено не характерно для весны, утренний туман так и не растаял.