Ч@Т знакомств (гет)

Приближался ноябрь. Холодные, томительные вечера проходили в занимательных беседах, то тёплых и душевных, то ироничных и полных дружеских подтруниваний, а уже к концу месяца — недвусмысленных намёков и заигрываний. Конечно, не всегда у них было время пообщаться, но и в самые загруженные дни перед тем, как лечь спать, оба старались зайти в чат и написать друг другу хотя бы пару слов, пусть даже только пожелать спокойной ночи.

Очень скоро Летающий Принц знал не только какой десерт предпочитает незнакомка — меренговый рулет с голубикой и листиком мяты — но и какого цвета были локоны у её первого возлюбленного, когда на них падал мягкий солнечный свет.

Lithospermum: Он ими очень гордился. Пожалуй, он даже мог бы жениться на своих волосах и быть вполне счастлив в браке :D

Летающий_Принц: :D Не представляю, как ты могла влюбиться в подобного типа.

Lithospermum: Мне было двенадцать! И он казался мне самым храбрым мужчиной на свете. Иногда я мечтала, как он спасает меня от какой-нибудь опасности, например, закрывает своим телом от лесного чудища, а потом мы целуемся.

Летающий_Принц: С лесным чудищем?

Lithospermum: Мне надо ещё выпить. Рассказывать о таких стыдных вещах на трезвую голову совершенно невозможно.

Летающий_Принц: Тогда и я плесну себе старого Огдена. Разговаривать на трезвую голову с пьяной женщиной совершенно невозможно 😊

Lithospermum: Я не пьяна!

Летающий_Принц: Это пока ;)

Длинная рубиновая струйка сверкала и шумела, приобретая выпуклые очертания, источала мягкий известковый аромат черных ягод, игриво плескалась в глянцевой хрупкости бокала. Была последняя суббота месяца. Ей требовалось говорить с ним, говорить много и откровенно. Своеобразный способ побороть сжимавшееся вокруг неё беспокойство — провести этот вечер так же, как все остальные. Просто говорить. Обо всём на свете. В последний раз, потому что завтра таинственный незнакомец перестанет быть для неё таковым. Гермиона догадывалась, что он волнуется не меньше.

Lithospermum: Ну а твоё самое стыдное воспоминание из прошлого?

Летающий_Принц: Однажды школьные хулиганы применили ко мне одно неприятное заклинание.

Повисла тревожная пауза.

Lithospermum: И?

Летающий_Принц: Оказалось, продемонстрировать своё исподнее окружающим — не самый лучший способ заслужить популярность сокурсников. Меня после этого случая долго дразнили.

Lithospermum: Сочувствую.

Летающий_Принц: Не стоит. Дело было давно.

Lithospermum: Я бы не пережила, если бы кто-то так подшутил надо мной, выставив на обозрение моё нижнее бельё.

То ли от вина, то ли от необъяснимого чувства, что они давно друг друга знают, разговоры становились всё фривольнее.

Летающий_Принц: Хм…

Lithospermum: Что?

Летающий_Принц: Я бы не отказался взглянуть…

Летающий_Принц: В более уединённой обстановке, разумеется.

Щёки Гермионы залились жаром, а тело ответило на его слова сладостной истомой. Она сомкнула глаза, наслаждаясь расслабленностью внизу живота и там, где соприкасались бёдра. В голове зародилась идея.

Летающий_Принц: Ты не обиделась?

Гермиона рылась в боковом ящике письменного стола, пытаясь припомнить, туда ли она сунула вещицу из магазина «Колдотех» или всё-таки оставила её пылиться в шкафу.

Летающий_Принц: Извини. Видимо, Огденское ударило мне в голову. Сам уже не понимаю, что несу.

Она нашла то, что искала. Кровь бешено стучала в висках, ведь никогда ничего подобного она раньше не делала. Немного пошатнувшись, Гермиона ухватилась за спинку дивана и прилегла на него. Приспустила брюки, отодвинула краешек домашнего кашемирового кардигана там, где он прикрывал границу между черным кружевом и кожей, и сделала моментальный колдоснимок.

Lithospermum: [фото]

Северус переживал, что сказал лишнего, и всё смотрел на пергамент в мучительном ожидании ответа, поэтому прикрепленный файл он увидел и открыл сразу. Фотография показалась ему не то чтобы слишком откровенной и уж точно была лишена всякой пошлости. На первый взгляд нельзя было даже понять, что именно на ней изображено — кусочек бедра, живота или какой-то другой части тела. А всё же она была завораживающе прекрасна. На медовую кожу падал невесомый блик свечи, забирающий из тени тонкую голубоватую ткань кружевного белья. Холмы крупного шерстяного узора собирались там, где контуры размывались и уходили в темноту, из которой проглядывали смутные очертания комнаты.

Lithospermum: Ты здесь?

Летающий_Принц: Сложно оторваться от столь пленительного зрелища. Могу я сохранить его?

Lithospermum: Только если кроме тебя это никто не увидит.

Летающий_Принц: Гарантирую, что нет. У меня в кабинете сейф.

Летающий_Принц: Мне приятно, что ты поделилась.

Lithospermum: Это всё вино. Только сейчас начинаю осознавать, что я сделала :D

Летающий_Принц: В таком случае, спасибо Мерлину за алкоголь!

Летающий_Принц: Надеюсь, я не должен выслать ответное фото? Оно вряд ли будет столь же будоражащее и приятное глазу.

Lithospermum: О нет, оставим эту тайну для будущих встреч.

Lithospermum: Ты… представлял меня?

Летающий_Принц: Твой вопрос в контексте настоящего разговора наводит меня на мысль, что ты спрашиваешь нечто более откровенное.

Lithospermum: Да.

Летающий_Принц: Думаю, я должен быть честным. Да, я представлял.

Летающий_Принц: И представляю сейчас.

Гермиона часто задышала, прочитав последние строчки. Подрагивающей рукой она поднесла ещё не до конца опустевший бокал к губам и сделала глоток. А потом решилась.

Lithospermum: Что?..

Летающий_Принц: Как мои пальцы касаются кожи возле самой кромки кружева. Как я целую твою шею, а ты выгибаешься мне навстречу.

Lithospermum: О…

Lithospermum: Я представляла, как мы целуемся. Твои губы, твои руки. Как сильно ты сжимаешь меня.

Летающий_Принц: Mea dulcis⁽¹⁾, боюсь, если мы продолжим, то мне потребуется пауза.

Lithospermum: Ох, мне тоже.

Летающий_Принц: Я надеюсь, что ты позволишь мне узнать, как это — целовать тебя.

Lithospermum: Посмотрим 😉 Вдруг ты сочтёшь меня страшной и сделаешь вид, что не пришёл.

Летающий_Принц: Я всё же джентльмен и никогда не оскорблю так даму.

Lithospermum: Значит поцелуешь, даже если я кошмарна?

Летающий_Принц: Клянусь честью!

Lithospermum: :D

Lithospermum: Мне с тобой хорошо. Я никогда ещё не была так откровенна. Ни с кем. Ты действуешь на меня как Веритасерум и Амортенция одновременно. Моё лицо горит и мне стыдно за свою несдержанность.

Летающий_Принц: Моя нескромная незнакомка, обещаю, что не покушусь на твою добродетель.

Lithospermum: Я сама неплохо справляюсь с тем, чтобы вручить свою «добродетель» незнакомому мужчине.

Летающий_Принц: Это большая честь для меня.

Летающий_Принц: Как я тебя узнаю завтра?

Lithospermum: Бежево-зеленое пальто в клетку, вязаный шарф и каштановые волосы.

Летающий_Принц: Чёрное пальто, чёрный шарф, и, если приду раньше, то буду ждать тебя за самым неприметным столиком в темном углу.

Lithospermum: Говорят, тёмные дела совершаются в тёмных углах 😊

Летающий_Принц: Вот мы и узнаем. Добрых снов, mea pretiosa⁽²⁾.

Lithospermum: Добрых снов, mea arcanum Prince⁽³⁾.

Утром Северуса Снейпа ждало пренеприятнейшее известие — какая-то стажёрка из Отдела магического образования забыла сделать официальный запрос, и бумаги, должные быть на столе у директора ещё неделю назад, так и не появились. Зато появился сам заместитель отдела, прямо из камина, очень недовольный. Оказалось, что Снейп должен был составить некий Большой регулярный отчёт, который отсылался в орган управления Магическим Сообществом раз в четыре года, и о котором он, разумеется, ни сном ни духом. Кончив распекать Снейпа за медлительность, мистер Рокуэлл — так его звали — выяснил, что вина-то лежит вовсе не на нём, а на беспечной министерской работнице, и выслушал в ответ много неодобрительной критики и язвительных комментариев в адрес работы Министерства.

Упрёки упрёками, а дело сделать было нужно. Рокуэлл долго извинялся, жевал губы, скорбно вздыхал, а в конце сказал, что он надеется на Снейпа и рассчитывает на то, что подробный, обширный отчёт, на составление которого обычно уходит неделя, будет отправлен сегодня же. Затем, заместитель начальника Отдела образования со смущенной улыбкой скрылся в камине, оставив Северуса с гадким, досадливым чувством, что жизнь к нему крайне несправедлива.

«Жизнь вообще несправедлива», — напомнил он себе и принялся за работу, промедление в которой грозило школе проверками и штрафами.

Гермиона летала с самого утра. Она была игривой, немножко кокетливой и лёгкой, как пушинка. Укладывая утром волосы, она улыбалась ему в зеркало; выпивая за завтраком сок, она отхлебывала чуть, словно это был бокал вина, который она закажет за ужином с ним, а после облизывала губы. Порхая по коридорам Хогвартса, она порой замедляла шаг, закрывала глаза и представляла, что прогуливается с ним под руку по мостовой. Фантазия рисовала покатую улицу, длинные, текучие разговоры, одинокие лавочки вдоль фасадов и грязно-желтый газовый свет уютных фонарей. Предвкушение витало в каждом кусочке окружающего пространства, и Гермиона начала замечать знаки, что посылала ей сама судьба. Или же таким образом развлекался демиург, некогда упомянутый Принцем? Она, например, услышала обрывок разговора шестикурсниц, которые обсуждали какое-то «свидание». Потом ей на глаза попались салфетки с изображением короны, а корона — атрибут принца. Следующим предзнаменованием стал реферат девочки из Рейвенкло о целебных растениях центральной Америки, среди которых было Hechtia pretiosa. А ведь именно так он её назвал вчера — pretiosa.

Казалось, ничто и никто не мог испортить этот день. Однако, Северус Снейп, увы, существовал. Увы — потому что имел достаточно наглости вызвать подчинённую в свой кабинет в её выходной.

Он был мрачен. Она тоже. Два кислых лица встретились друг с другом.

Снейп длинно откашлялся и ничего не сказал. Тогда Грейнджер начала первой, чтобы прервать непонятное, неловкое молчание.

— Я заметила, вас не было на завтраке и обеде. Как ваше здоровье, сэр? — вопрос был обусловлен тем, что директор Снейп не пропускал приёмы пищи в Большом зале, кроме одного раза прошлой весной, когда подхватил простуду.

— Благодарю за проявленный интерес, мисс Грейнджер. Всё хорошо. Я просто работал, — он выровнял ладонями высокую стопку бумаг, лежавшую на письменном столе, и глянул на время. — Кстати, насчёт работы. Вы — один из немногих сотрудников, кому я могу доверить серьёзное дело, не беспокоясь о том, что оно будет загублено.

— Спасибо, сэр, — удивилась она.

— Я хочу поручить вам один крайне важный отчёт, который, к сожалению не имею возможности закончить сам.

— Хорошо. Я должна приступить завтра?

— Сегодня. Сейчас.

Гермиона набрала в грудь побольше воздуха. Это уже не шло ни в какие ворота!

— Директор Снейп, — произнесла она с нажимом. — Я надеюсь, вы помните, что сегодня выходной день.

— Я прекрасно осознаю, какой сегодня день, мисс Грейнджер, — он встал и прошёлся по комнате, остановившись возле полок с затейливыми предметами. Снова глянул на часы. — И поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия просить вас отложить ваш запланированный отдых. Однако бывают непредвиденные ситуации, такие, как эта.

И он обрисовал кратко то, что случилось утром.

— Почему именно я? — спросила она с обидой в голосе. — Потому что хорошо работаю? Получается, нужно работать хуже, чтобы меня не заставляли делать это в мой законный выходной день?!

Несмотря на то, что Грейнджер повысила голос, Северус не стал делать ей замечание. Он понимал, что это уже не та докучливая всезнайка, которую можно напугать грозным тоном или снятием баллов. Перед ним стояла женщина, взаимодействующая с ним на равных, знающая свои права, и готовая их отстаивать. К ней требовался совершенно иной подход.

— Я слышал, вас не сильно привлекает преподавание в Хогвартсе…

— Вполне устраивает.

— И вы мечтаете о должности помощника начальника Отдела образования.

Она смотрела на него внимательным, настороженным взглядом, как смотрят люди, чья тайна была только что раскрыта. Снейп удовлетворено сощурился и заговорил ещё более лениво.

— Насколько мне известно, отбор там строгий. Требуется не менее двух лет опыта работы в школе магии и отзыв работодателя, — он чуть склонил голову. — Я обязательно упомяну в рекомендательном письме о вашем служебном рвении.

Гермиона зло одёрнула рукава мантии.

— Где бумаги?

— На моём столе. Располагайтесь.

— Я могу работать прямо здесь?

— Да, пользуйтесь всем необходимым. Когда закончите, заприте дверь паролем: «Lithodora⁽⁴⁾».

Директор Снейп ушёл наверх, где была ещё одна комната, может быть спальня, а Гермиона подумала: «снова знак» и опустила на ладони голову.

Оставшись в кабинете одна, она взяла чистый пергамент, произнесла заклинание чата и ввела свой ник. Летающего_Принца не было, но она всё равно отправила ему сообщение о том, что не сможет придти.

Директор провёл наверху около получаса и спустился полностью одетым, когда Грейнджер уже погрузилась в отчёт. Он стремительно прошёл мимо рабочего стола к камину. Поток воздуха взметнул полы его пальто и Гермиона уловила слетевший с лацканов густой, но строгий и явно не дешёвый аромат.

— Огромное вам спасибо, профессор Грейнджер. Вы выручили меня и школу, — сказал Снейп и исчез в пламени.

Потянулся длинный мучительный вечер.

1) Mea dulcis — моя милая

Вернуться к тексту

2) mea pretiosa — моя хорошая

Вернуться к тексту

3) mea arcanum Prince — мой таинственный Принц

Вернуться к тексту

4) Lithodora — ещё одно название Lithospermum

Вернуться к тексту