Где ты, Балто? (джен)

Я ненавижу колокольчики!!! И это не бзик, не блажь и не каприз. Это данность, густо замешанная на фактах. Оставляя Гарри в семье дяди и тёти, я настроился на долгую и спокойную жизнь, без каких-либо потрясений и нервотрепок, будучи твердо уверенным в том, что ребёнок находится в хороших и надежных руках. Ещё бы, я же видел Вернона — очень основательный и уверенный в себе мужчина, непоколебимый и несокрушимый, как скала! Так нет же…

— Трень-брень-бень, дринь-динь-динь!

Ладно, в этот раз рванул туда без промедления, помнил, что пацана каждый второй стремился прибить, и на почве этого испугался за Дурслей — а ну как убийцы на них вышли?! Пересек Грань, вошел на знакомую кухню и был оглушен женским визгом. Ну, собственно, я сам чуть не заверещал при виде ревущего столба огня, рвущегося со стола к потолку. Чудом вспомнил о своей магической природе и выцарапал из памяти способы усмирения пожаров. Поспешно повел рукой к себе и в сторону, гася пламя, потом другой рукой вызвал ветерок и развеял дым и гарь и уже после этого принялся разбираться в происшествии. Очагом (и причиной) возгорания, как выяснилось, была овсяная каша, которую Гарри отказался есть, а когда тётя его конкретно достала требованием скушать хотя бы ложечку, мелкий неслух воспламенил её.

Я офигел — эк он эгоист, паразит несчастный… Из-за каши готов дом спалить! И нянька тоже хороша, нашла на чем настаивать, упрямая дура! На всякий случай остался у них до вечера, до возвращения Вернона с работы. И из разговора супругов узнал много новых подробностей. Оказывается, Гарри не первый раз пироманией развлекается — он и прежде поджигал занавески. Просто раньше он далеко бывал, и его успевали оттащить, а занавески потушить. С кашей сегодня не повезло — огонь вспыхнул сразу и сильно, да так близко…

Ну, занавески, каша — события несерьезные, тотального внимания и вмешательств не требуют. Посмотрел строго, погрозил пальцем и ушел. Два дня спокойно жил, наслаждаясь ничегонеделаньем: грел пузо на солнышке, нюхал цветочки, встречал новых феечек, рожденных от первых младенческих улыбок, и в ус не дул.

— Трень-брень-бень!

Ну что там ещё?.. Прошел Грань, шагнул и окунулся с головой в теплую водичку. В первый миг не понял — я куда угодил? Откуда в этой географической локации взялось болото??? Мимо моего носа проплыла веселенькая желтенькая уточка. Резиновая. Потом мочалка и пластиковый тазик. Вынырнул и осмотрелся — Гарри затопил ванную комнату примерно до половины. И теперь радостно плескался, в то время как Дадли тихо утоп. Пришлось его ловить и откачивать. Попутно открыл дверь, выпуская воду в коридор и залив Петунью, которая снаружи испуганно кричала и колотилась в намертво замурованную дверь ванной. А Гарри ещё и надулся на меня за то, что я «сломал» ему бассейн. Появилось странное желание придушить подопечного. Но руку так и не решился поднять, только поругал паршивца. Показал на зареванного Дадли, на лужи в коридоре и на перепуганную Петунью и попросил больше так не делать. Вроде проняло — слезки на глазках точно проявились. Ушел к себе с большими такими сомнениями.

День-два ждал звона колокольчиков каждую секунду, неделя-вторая — всё спокойно. Я расслабился, вздохнул было с облегчением, но тут грянул тако-о-ой набат!

— Динь-дон-дон! Дин-дон-дон-н-нн!

Вот клянусь — зазвенело почище, чем вожжами по яйцам!!! Взлетел по вертикали аж на весь свой рост и тут же без раздумий рванул в параллельную реальность. Блядь! Бляа-а-адь!!! Едва увернулся от стеклянного «ножа», рухнувшего на меня с верхотуры и разлетевшегося в хрустальную пыль у моих ног. По полу змеились трещины, звонко лопались и брызгали осколками гранитные плитки напольного покрытия, качались и падали стеклянные стены-перегородки, превращаясь в острейшие ножи… Вдали с грохотом обрушился эскалатор и странно раскрошились-распались звенья тяговой цепи… Повсюду катились консервные банки из рассыпавшихся пирамид… Вокруг с криками метались перепуганные люди, застигнутые врасплох землетрясением в супермаркете.

Источником землетрясения, разумеется, был Гарри. Его я нашел с трудом посреди этого хаоса, бедная Петунья съежилась у бетонной стены, закрыв своим худеньким телом обоих мальчиков, Гарри и Дадли… Сотворив над ними щит, я постарался успокоить взбесившуюся почву под ногами, попутно пытаясь понять — а как Гарри вообще исхитрился поколебать литосферу Оловянных островов??? И с чего он так? Что на этот раз пришло ему в гениальную головку?

Думая об этом, нащупал нити возмущенного пространства и легонечко потянул за них, перехватывая их у Гарри. Отобрал и тут же выровнял, уменьшая трение геоплит… Гул и качание под ногами стихли, а потом и совсем прекратились. Перестали падать стены и люди. Петунья приподняла голову и посмотрела по сторонам, тихо простонала:

— Боже, я не выдержу… Это прекратилось?

Истина выяснилась дома, на кухне. Петунья привела мальчишек, расставила по углам и рявкнула:

— Ну не могу я вам купить то, что вы просите, мальчики, не могу!..

Я с недоумением оглядел проблемного детку. Ты чего это вытворяешь, Гарри, жить не хочешь, что ли? Мальчишка упрямо уставился на меня, сурово сдвинув реденькие бровки. А у меня вдруг появилось сильное желание побиться обо что-нибудь лбом — ну конечно! Во имя Глена, о чем ты думал, профессор Дамблдор, когда спихивал волшебного ребёнка в семью обычных людей?! Ведь Гарри не просто какой-то медиум или экстрасенс, он магическое, насквозь волшебное создание, то самое сказочное существо, которое во взрослом виде вовсю колдунствует во всех сказках, начиная с Оза и Гэндальфа и заканчивая Псаммиадом и Мерлином… И вот этого-то будущего повелителя стихий и прочих абракадабр засунули в простой дом к самым обыкновенным людям без должной магической поддержки, ведь настоящему, стопроцентному магу нужна соответствующая подпитка от волшебного источника и особый резервуар, куда он может сливать излишки магии. В домах волшебников таким источником выступают родители и сам дом, находящийся в волшебном мире или в месте силы, а излишки магии поглощают либо те же родители, либо симбионт-паразит.

Думая обо всем этом, я нарезал круги по кухне, как давеча Вернон, и пытался найти выход из положения. Самым лучшим, наверное, было бы передать Гарри в семью волшебников, в волшебный дом в волшебном мире. Интересно, а почему сам Дамблдор об этом не позаботился? Не знал? Или… — тут я аж остановился от внезапной догадки: или он хотел погубить ребёнка, иссушить его магический дар, погасить магию? И попутно убить семью магглов? Подумал и тут же отбросил эту мысль — да нет, маловероятно, скорей всего, старик решил, что они справятся…

Насколько я знал, в последнее время у многих простых людей стали рождаться волшебники. И наоборот, у магов стали появляться дети без магии, так называемые сквибы. Интересно, с чем это связано? Так, не о том думаю… Где достать источник магии и резервуар для излишков той же магии? Поймал на себе внимательный взгляд ребёнка и сам же переключился на свою грудь. Оглядел себя и вздохнул — вот он я, тройной одеколон в одном флаконе: и магический источник для подпитки сырого мажонка, и бак для отходов, и телохранитель для несчастных и ни в чем не виноватых Дурслей… Придется остаться, а то этот недоросль как шандарахнет магией — последних родственников лишится.

Гарри, кстати, чуточку подрос, порез на лбу зажил, став едва заметным восковым следом. Хм, о каком шраме, интересно, Дамблдор толковал? Где он, шрам, который «у него останется на всю жизнь»? Грешно, конечно, но я порадовался, что старик ошибся — никаких шрамов у Гарри нет, и хорошо, ведь он такой красивый ребёнок! Глаза зеленые-зеленые, волосы чернющие, как деготь. Совершенно жгучий брюнет с бесовскими глазами! И никаких шрамов, да!

Следующие несколько дней я честно бдил, следил за подопечным в три глаза, перехватывал и ликвидировал излишки его детских стихийных выплесков и подпитывал по мере необходимости, тем самым снижая риски возникновения пожаров и наводнений, землетрясений и прочих миникатаклизмов.

Вернон и Петунья, видя, что племянник прекратил свои непонятные штучки, успокоились и перестали вздрагивать от малейшего шороха со стороны ребёнка. Вовремя я, однако, пришел: оказывается, они уже подумывали о том, чтоб посадить кошмарного колдунёнка в чулан под лестницей. Туда я, кстати, заглянул интересу ради — ну ниче так комнатка, кушеточка точно поместится, туда вот можно столик навесной повесить, там полочки… Вполне можно жить.

Прошло ещё немного времени, и мальчикам исполнилось два года. У Петуньи прекратилась лактация, и она отлучила их от груди. Не вижу в этом чего-то постыдного, но Петунья отчего-то жутко стеснялась, когда кормила грудью племянника. Своему сыну Дадли она давала грудь спокойно и без задней мысли, а вот когда наступало время кормить Гарри, то с ним она запиралась в комнате. Так или иначе, а мне очень импонировало то, что мальчики являются молочными, а не просто двоюродными братьями. Вернона эти чудачества откровенно забавляли, и он порой подкалывал женушку, мол, чем детишки отличаются-то? И как в таком случае чувствуют себя профессиональные кормилицы, выкармливающие младенцев знатных господ? Петунья смущенно краснела и виновато отругивалась.

Лично я её немножко понимаю, Гарри хоть и ребёнок, да племянник, а не собственнорожденный сын… К соскам малыши привыкать не хотели, ныли и просили титьку. Петунья злилась, не зная, как объяснить спиногрызам, что у неё просто-напросто молоко закончилось. Вернон пожалел её и выкинул все пустышки, пояснив свои действия тем, что пусть пацаны совсем отвыкают сосать. Не получив желаемое, Гарри и Дадли быстро нашли альтернативу соскам — начали сосать свои пальцы. Зрелище крайне неприятное: вечно обмусоленная ладошка и постоянное «чмок-чмок-чмок» реально выводили из себя.

Меня слышал и видел только Гарри. До поры до времени. Однажды произошел случай, которого никто из нас не ждал. Крутили как-то по телевизору передачу об аномальных явлениях, помимо прочих тем, затронули и тему бигфутов… Увидев на экране коричневого волосатика, Гарри вдруг посмотрел на меня и удивленно ткнул пальцем в мою сторону.

— Ети?!

— Что ты там лопочешь, Гарри? — спросила Петунья, подозрительно оглядывая пустой угол гостиной, в котором на полу сидел я. Гарри повторил более уверенно:

— Ети! Там!

Петунья вмиг оказалась за широкой спиной Вернона.

— Боже! Он говорит, что в углу находится йети!

— И вовсе я не йети, — обиженно возразил я.

— Не ети? А кто? — требовательно вопросил малёк.

— Ну, лагун я, Хранитель твой, — ответил я, изумляясь с каждым словом — что я делаю?! Нам же нельзя со своими подопечными контактировать!

— Лягун, хьянитель! — звонко сообщил Гарри своим родственникам.

Хоть разговор и был односторонним, Дурсли по ответам ребёнка всё же поняли, что он действительно с кем-то разговаривает. Ой как им стало страшно!.. Круглыми глазами они смотрели то на Гарри, то на пустой угол сквозь меня, отчего я чувствовал себя привидением. Ощущение было настолько явственным, что я несколько раз ощупал себя, чтоб убедиться в своем существовании.

Не знаю, как прочие, а мне понравилось общаться со своим подопечным. К тому же это оказалось намного толковее, чем просто наблюдать и оберегать. Гарри же умный мальчик, ему было совсем несложно объяснить, что можно, а что нельзя. За каждую попытку устроить пожар, за каждый клочок огня, искорку, да даже намек, от меня следовал строгий втык, я устраивал Гарри часовые лекции на тему «почему нельзя играть с огнем», приводил примеры, как сгорает дом, а он, дядя, тётя и Дадли становятся Бездомными Бомжами и будут ночевать под Мостами! С потопами-наводнениями — то же самое. А вот за склеенную кружку я его похвалил. За уменьшенный свитер — тоже: мне, как и Гарри, не понравился его кошмарный цвет какашки с оранжевыми кругами. Удавил бы модельера…

В чуланчик Гарри всё же переселили. Но с кушеткой, столиком и полочками он никаких печалей не вызвал — нормальная малогабаритная комнатка. Ну кто же мог предположить, что у мальчика обнаружится агорафобия? Ну легкая такая форма: бодрствуя, он спокойно себя везде чувствует, а спать может только в чулане, поскольку открытое пространство его пугает и не дает уснуть. Это мы совершенно случайно открыли, когда Гарри перестал высыпаться и у него появилось весьма плохое настроение, начал плакать и ворочаться в кроватке, чем мешал Дадли спать. Попробовали переселить в отдельную комнату, но так стало ещё хуже — малыш жутко испугался огромного открытого пространства и со страху намагичил торнадо. Миниураган вынес окно, и спать в комнате стало невозможно.

Спокойно засыпал он только в постели дяди и тёти, надежно запрятавшись между ними и закопавшись в придачу под одеяло. Это навело Дурслей на кое-какие подозрения, и они записались на прием к психологу. Этот… вумный тип с залысинами вызвал у меня весьма неоднозначные реакции. Особливо, когда он принялся «просвещать» Дурслей.

— Агорафобия — боязнь открытого пространства, открытых дверей; расстройство психики, в его рамках появляется страх скопления людей, которые могут потребовать неожиданных действий; бессознательный страх, испытываемый при прохождении без провожатых по большой площади или безлюдной улице. Проявляется в бессознательном виде как защитный механизм. Эта фобия может быть получена в реальной жизни из-за страха чего-то, что связано с людьми и эмоциональными травмами от людей. Также может быть получена в результате каких-либо сильнейших эмоциональных потрясений.

Ну допустим…

— Сопровождает многие нервные расстройства и психические заболевания.

Ну с этим я бы поспорил, док, Гарри не больной, сам ты псих с дипломом!

— Люди с агорафобией могут переживать приступы страха в ситуации, когда они чувствуют себя в ловушке, в небезопасности, не контролируя окружающую среду (боязнь замёрзнуть, перегреться, подвергнуться нападению) или будучи очень далеко от персональной зоны комфорта. Другие люди с подобной фобией видят для себя нормальным прием гостей, но только в определенном пространстве, которое кажется им подконтрольным. Агорафобы могут жить, годами не покидая домов, в то же время работая и счастливо общаясь с другими людьми, ровно столько, сколько они находятся в безопасных для себя зонах. Безопасная зона — понятие широкое, и оно может касаться не только конкретного места, но и состояния: к примеру, человек не может встречаться глазами с другими людьми. Если он выходит из «бесконтактного» состояния, то у него начинается приступ паники.

Так, дядь, ты куда завернул? Это ж вроде из другой оперы? А слушая о том, что «симптомы тревоги при агорафобии аналогичны таковым при генерализованном тревожном расстройстве, которые могут сочетаться с симптомами депрессии. Как и при других фобических расстройствах, для агорафобии типична «тревога ожидания» и «избегание» ситуаций, провоцирующих тревогу и страх. В тяжёлых случаях тревога ожидания появляется за несколько часов до того, как пациент окажется в ситуации, вызывающей страх», тревога забилась во мне на полную мощь. Это он чего Дурслям вруливает, коновал вшивый???

Гляжу, как он начал глазками масляными поблескивать, когда Вернон полез во внутренний карман за кошельком, и взвился:

— Да не болен Гарри, блядь! Вернон, не вздумай ему платить!

А так как Вернон не слышал моих воплей, то меня озвучил Гарри, двухлетний карапуз:

— Я не болен, бля! Дядя Вевен, не плати!

Упс… Но крепкое словечко в устах младенца возымело должное действие — до Дурслей дошла абсурдность ситуации, и они, подхватив Гарри, ломанулись на выход. Оставив эскулапа с фигой, смазанной шишем.

Короче, у Гарри появилась легкая — ночная! — форма агорафобии: его стали пугать большие помещения, и в узеньком, очень ограниченном пространстве чуланчика он начал чувствовать себя вполне комфортно.

Как и почему оно случилось, я без понятия, но подозреваю, что без того типа в черном балахоне здесь не обошлось. Заявился, понимаешь, прибил отца, потом на глазах ребёнка убил мать, затем сам окочурился (с моей помощью), потом его бросает родной человек, тот, который собака… По-моему, этого достаточно, чтоб заработать душевную травму, и пусть катятся колбаской те, кто утверждают, что, мол, дитёнок слишком мал и недоразвит, чтобы запомнить мало-мальски важные события, случившиеся в раннем детстве. Неправда это… дети всё помнят, иначе не было бы той поговорки, что все страхи наши происходят из детства.

Зря, что ли, у взрослого человека такой жуткий и порой иррациональный страх перед решетками и веревками? Вроде ничего такого стремного в том, что арестованного пихают в клетку и надевают наручники, так нет же, страх нападает такой, что аж дыхание в зобу спирает. А пленники?! На них прямо какой-то ужас набрасывается, стоит их связать пеньковой веревкой — сразу слезы-сопли-истерика. Взрослые не помнят, помнит их подкорка, как они младенцами надрывались, орали и надсаживались до покраснения, туго спеленутые пеленками ушлыми нянечками-мамочками, дабы уберечь личинку человека от ударов и царапушек. А память с клеткой ассоциируется с решеткой на детской кроватке, когда детка тоже ощущает себя в какой-то мере пленником. Хотя, это всего лишь мои догадки, не принимайте мои умозаключения всерьез, просто я помню, в каких условиях познакомились мы с Гарри.

Так или иначе, а в чулане под лестницей Гарри стал спать спокойно, чувствуя себя защищенным со всех сторон и в безопасности. Днем его агорафобия никак не давала о себе знать, что ещё больше утверждало меня в догадке — Гарри помнит ту ночь. И, наверное, никогда не забудет.

А Дамблдора я всё-таки хочу придушить его же бородой: он не имел права совать сказочного волшебника в семью простых и честных людей, потому что в результате я сбился с толку — а кого я на самом деле берегу, своего подопечного или многострадальных Дурслей?