Охота за смертью (джен)

Перепуганного внезапным налетом людей с аврорскими корочками Кокрила для начала пришлось прямо в допросной отпаивать успокоительным. Потом Гарри терпеливо объяснил, что он привлечен к расследованию очень серьезного преступления в качестве свидетеля, а не обвиняемого. И что это связано с тем неучтенным Дневником Тома Риддла, вместо которого, возможно, был продан крайне опасный артефакт, подброшенный неким злоумышленником.

— Это что же, меня кто-то подставить пытался? — ужаснулся Кокрил и на удивление легко согласился на легилименцию и копирование воспоминаний о покупателях Дневников.

Штатного легилимента вызвали в экстренном порядке, поскольку рабочий день уже и закончился. Тот прошерстил память торговца и выудил оттуда все, касающееся Дневников. Кокрила, поблагодарив за сотрудничество и уведомив об ответственности за разглашение, отпустили восвояси, как и легилимента. Просматривать воспоминания решили втроем. Благо найти три думосбора в министерстве труда не составило.

Утомительным оказалось это занятие. Мелькали лица, в основном детские. Спрашивали цену, листали, ставили товар обратно. Попадались и взрослые. Памятные отпечатки тех, кто покупал Дневник, складывали в отдельные фиалы для последующего опознания. Время близилось к полуночи, одолевала сонливость. И вдруг Рон заерзал, поднял лицо от эфира воспоминаний, погрузился в них снова, вынырнул:

— Я нашел момент, когда подбросили лишний Дневник. Посмотрите сами.

Гарри перешел к думосбору Рона. Туман памяти рассеялся перед глазами, показав прилавок. Он увидел, как руки Кокрила пересчитали выручку и передвинули диадемы и чаши, оставленные, видимо, приходившими ранее покупателями не на своих местах. Взгляд переместился на стеллажи, а когда вернулся к прилавку, один Дневник чуть торчал. Рука Кокрила вдавила его между прочих. Однако, когда Гарри, как и до него Рон, вернулся к началу и пересчитал Дневники в ящике, то оказалось, что косо торчавший был лишним. При этом в лавку никто не входил. Значит, подброшена эта вещь была не человеком.

— Следующие по хронологии эпизоды тоже у тебя? — Гарри почувствовал близость успешного завершения дела, а вместе с тем и прилив сил.

— Да, четыре фиала осталось, — бодро отрапортовал Рон.

— Разбираем и отсматриваем, кто приобрел третий слева Дневник.

— Так, у меня тут девчушка первый слева купила, — минут через десять, не поднимая головы, сообщил Рон.

— Значит, меня интересует уже не третий, а второй, — вслух отметила Гермиона, а еще через четверть часа выдохнула: — Есть.

С присущей ей ответственностью Гермиона в целях недопущения ошибки принялась уточнять, досмотрел ли Рон свой фрагмент до конца и не происходило ли в нем чего-либо, что поменяло бы порядок Дневников. Гарри же тем временем подтянул ее думосбор к себе.

— Вот же сукин сын, — вырвалось непроизвольно, когда в кадре появился потрепанный жизнью мужчина. Он рассеянно взял второй от края Дневник, поскольку первый завалился в другую сторону. Раскрыл, удивленно вскинул брови. Огляделся. Взял еще один, полистал, вернул на место. Спросил у Кокрила цену, торопливо расплатился и вышел. — Это Долиш!

* * *

Глубокой ночью в узких улочках лондонской окраины тьму разбавлял лишь свет редких электрических фонарей. Но даже его достаточно, чтобы какой-нибудь запоздалый прохожий увидел материализующихся из воздуха людей и наделал шуму. Спешащим на задержание опасного преступника шум ни к чему. Именно поэтому они аппарировали за два квартала до дома, в котором он снимал квартиру, и вышли из транспространственного тоннеля строго на перекрестке. Шансов быть замеченными больше, но и поводов для сомнения у потенциального очевидца тоже. Ведь люди вполне могли выйти из-за угла.

Их было трое: двое молодых мужчин и хрупкая девушка. Появились из ниоткуда, огляделись и углубились в одну из улиц. Дошли до первого неисправного фонаря и снова исчезли.

— Дезиллюминация не помешает, — шепнула Гермиона, — вдруг у него бессонница, сидит у окна, незваных гостей высматривает, вроде нас.

— Да от него вообще не знаешь, чего ожидать, — возмущенно прошипел Рон. — Зря ты с нами пошла. У нас все-таки опыт, а ты…

— Даже не начинай! — предостерегающе шикнула подруга, и Гарри ее поддержал:

— Да, хватит. Поздно уже что-то менять. Делаем все предельно аккуратно. Все работаем в перчатках. Идем сначала мы с тобой, Рон, усыпляем Калеба, только после этого заходишь ты, Гермиона. Ясно?

— Так точно, босс! — не без ехидства откликнулась та, и голоса стихли.

Дальше шли молча.

К счастью, обошлось без внештатных ситуаций. Калеб пытался подстраховаться и для волшебника, лишенного главного магического инструмента, сработал весьма неплохо. Кого-то, также не владеющего палочкой, предпринятые меры бы задержали. Но у Гарри и Рона имелись не только палочки, но и десять лет охоты на преступников. Они легко выявили характер защитных чар, легко их дезактивировали. Дверь поддалась обычной Аллохоморе.

Квартира оказалась крохотной: комната, кухня и санузел. Поэтому искать жильца в ней долго не пришлось. Единственным тревожным событием стало внезапное пробуждение Калеба. Кровать стояла у окна, и ее покрывали пятна света, льющегося сквозь ветхую кружевную штору. Картинка перед глазами дробилась, из-за чего спящего мужчину удалось разглядеть не с первого взгляда. А пока Гарри присматривался, тот резко подскочил. Но ни сказать, ни тем более сделать что-либо ему не позволили.

— Соппоро! — И белый луч заклинания погрузил Долиша в состояние насильственного сна, из которого не вырваться, пока кто-нибудь не снимет чары или те не падут сами собой за давностью.

Настало время действовать Гермионе. Она осмотрелась. Надела монокуляр широкоспектрального зрения и выписала палочкой хитросплетенный вензель, сначала над кроватью. Отрицательно покачала головой и двинулась дальше. Уверенности в том, что тетрадь выдаст себя тем же свечением, что и тела убитых с ее помощью, не было ни у кого. Гермиона перешла от кровати к тумбочке. От тумбочки к облезлому шкафу. Развернулась и вдруг вздрогнула. Держа перед собой палочку и отмахнувшись от вопросов, она прошла в дальний угол, потрогала пустоту. Отшагнула назад и направилась к письменному столу, часто поглядывая в тот угол, будто боялась выпустить что-то из виду.

— Что там? Что ты увидела? — шепотом спросил Рон.

— Не знаю, — интонации выдали неуверенность и тревогу. — Какое-то поле. Но источник я не нашла. Здесь тоже, — тихо произнесла она, проводя палочкой над столом. Присела, заглянула снизу. — Здесь что-то есть.

Под столешницей обнаружился прямоугольник из тонкой фанеры. Он был приклеен на узких рейках и образовывал низкую, практически щелевидную полочку, в которой поместилась одна тетрадь.

Рон подсветил Люмосом. На первой странице излагались правила обращения с Тетрадью смерти, а начиная со второй шли имена и фамилии жертв. Гарри тихо с облегчением рассмеялся:

— Преступление раскрыто.

* * *

Заклятие сна с Калеба сняли только в аврорате в допросной. Его доставили прямо в пижаме, усадили на стул со спинкой, а Гарри присел на край столешницы.

— Все кончено, Долиш, — сказал он, едва задержанный сфокусировал взгляд, и показал ему Тетрадь. — Это орудие убийства. Записи сделаны вашей рукой. И кто как должен был умирать — тоже. Отпираться бессмысленно.

Страх и паника, вспыхнувшие на лице Калеба при пробуждении, после этих слов будто испарились. Он грустно хмыкнул и просто поник, а когда снова поднял голову, на его губах бледнела слабая улыбка:

— Значит, не вышло, — приподнял он мышиного цвета брови. — Раз бессмысленно, то и не буду.

— Это разумно, — Гарри выпрямился и энергично обошел вокруг стола, сел на свое место. — Будете отвечать на вопросы?

— Конечно, — блаженная усталость Калеба выглядела на удивление достоверной.

— Итак, признаете ли вы себя владельцем артефакта по названием Тетрадь смерти?

— Да, признаю.

— Признаете ли вы себя виновным в сознательном использовании этого артефакта с целью причинения смерти всем указанным в ней лицам?

— Да, признаю.

Гарри внимательно вгляделся в лицо Калеба, пытаясь понять причину такой податливости, но безуспешно. Решил отложить это на потом.

— Каким образом Тетрадь попала к вам?

— Я наткнулся на нее случайно в магазинчике в Лютном.

— То есть вы утверждаете, что заранее не знали, что найдете там этот артефакт?

— Не знал, — Калеб качнул нечесаной головой. — Я зашел просто из любопытства. Из любопытства решил посмотреть, как выглядели крестражи того, за кем нам с отцом не стоило идти. Увидел инструкцию, — улыбка стала заметнее, — думал сначала, что розыгрыш. Но, с другой стороны, кто стал бы меня разыгрывать?.. Ну и почему-то решил проверить, вдруг написанное правда…

— И как вы осуществляли проверку?

— Накануне свидания с отцом вписал имя Габриэла Гилла. И от отца узнал о его смерти в тот самый день.

— За что вы так поступили с ним?

— С Габриэлом? Ни за что, — Долиш пожал плечами. — Он был нормальным парнем. Смерть держала его за горло, не давая нормально дышать, но и не забирала. Я просто помог.

— Хм… Как вы поступили дальше и с какой целью?

— Моей первоначальной целью было освобождение отца. Он достаточно уже поплатился за свои ошибки и имеет право… Хотя, наверное, вам это неинтересно?

— То есть вы считали, что ваши поступки восстанавливают справедливость?

— Все до одного!

— Понятно. Продолжайте. Вашими следующими жертвами стали?..

— Финч и Грей. Я хотел убедиться в том, что действительно могу выбирать причину и обстоятельства смерти. С Тео я поступил так по той же причине, что и с Гиллом. А Грей… Грей делал жизнь тех, кому не посчастливилось оказаться с ним в одной камере, еще более невыносимой. Он был здоровым и сильным и имел больше всех шансов дождаться каких-либо изменений и выйти на свободу. Это было бы огромной несправедливостью.

— Мэтью Бичем?

— То же самое, что с Греем, только еще хуже. Его жестокость вообще ничем не наказывалась.

— И вы решили учинить самосуд, — констатировал Гарри и вопросительно посмотрел на Гермиону, которая почти неслышно просочилась в допросную.

— Простите, могу я забрать Тетрадь на экспертизу? — виновато поинтересовалась она.

— Да, пожалуйста, — он не без труда удержался от улыбки. Гермиона верна себе. Но допрос должен проводиться в атмосфере строгости. Гарри снова сосредоточился на Калебе:

— Каким образом вы, убивая заключенных и охрану, надеялись освободить вашего отца?

— Думал создать видимость эпидемии, но просчитался с симптомами и вообще… не вышло.

— И тогда вы перешли к массовому террору.

— Я бы это так не назвал. Но да, я начал записывать в Тетрадь не только тех, кто находился в Азкабане.

— И говорить с властями через них?

— Да, — Калеб улыбался почти радостно.

— Почему вы назвали себя Мессией?

— Больше для пафоса, конечно. Но я действительно верил, что с помощью Тетради смогу сделать этот мир справедливее. — Улыбка погасла на его лице. — Жаль, что вы мне помешали.

— Что ж, с вашими мотивами мне все ясно. Теперь скажите, известно ли вам что-либо о происхождении Тетради смерти?

— Да. Изначально ее хозяином был бог смерти, но на время подбросил ее в наш мир.

— Откуда вам это известно?

— От него самого.

— Вы общались с богом смерти? — не без скепсиса уточнил Гарри.

— Да. И вы можете. Для этого нужно только дотронуться до его Тетради без перчатки. И вы начнете его видеть и слышать. — Он будто-то бы прочел мысли Гарри и невесело рассмеялся: — Если бы мне была нужна ваша смерть, я мог просто вписать ваше имя.

— Но с некоторыми это не сработало. С Люциусом Малфоем, например?

— Да, к сожалению. Он из ближнего круга Темного лорда, но не понес никакого наказания, тогда как другие, обманутые, в том числе лично им, обречены на жалкое подобие жизни до конца своих дней, — Калеб помолчал, пожевывая нижнюю губу. — Да, покарать его не получилось. Это могло случиться только по одной причине: его имя ненастоящее. Но вас, как вы могли заметить, раз изучали список, я даже не пытался в него внести.

— И почему же я стал исключением? Вы ведь знали о моих подозрениях на ваш счет, могли избавиться.

— Вы не исключение, — удивился Долиш. — Да, я понимал, что вы представляете для меня угрозу, но я с самого начала принял решение не убивать хороших людей, если только они не при смерти. Ведь невозможно сделать мир добрее, творя зло хорошим людям. Вы хороший человек. Хоть мне и придется из-за вас умереть.

* * *

Работая с Тетрадью, Гермиона не заметила, в какой момент коснулась ее той частью предплечья, которое не было защищено ни перчаткой, ни рукавом. И сразу что-то изменилось. На краю зрения замаячила огромная черная тень. Гермиона резко обернулась.

— Ой, мамочка! — пискнула она, попятилась, роняя стул, который металлическим каркасом по каменному полу саккомпанировал ее ужасу. Уперлась спиной в ледяное стекло шкафа.

Из коридора раздались шаги, и дверь кабинета с треском распахнулась.

— Что случилось? — услышала она обеспокоенный голос Рона, но не смогла оторвать взгляда от стоящего в каких-нибудь десяти футах монстра.

Существо, похожее на человека, но огромного, метра три, роста и с непропорционально длинными руками, жутко щерилось острыми, как у рептилий, зубами. Или оно просто не могло закрыть рта из-за того, что кожа ссохлась и ее едва хватало, чтобы покрыть череп. Оттого и глаза почти вываливались из костяных глазниц. И нос был вздернут, будто отсутствовала его хрящевая часть. А черные торчащие кверху волосы выглядели густыми.

— Вы — бог смерти? — пролепетала Гермиона и покосилась на палочку, оставшуюся на столе.

— Да что происходит? — Рон коснулся ее плеча и стал рядом. Теперь она видела его боковым зрением.

А существо меж тем картинно приложило руку к груди. Обтянутые белой как бумага кожей кости и хищные загнутые когти вместо ногтей приковали взгляд.

— Рюук, — существо заговорило, и Гермиона снова посмотрела на его лицо. Оно улыбалось. — Все верно, барышня, я — бог смерти.

— Что вам нужно? — спросила она и дернулась, увидев, что Рон наклонился за стулом. Схватила его за мантию. Но тот спокойно распрямился, беспрепятственно пройдя плечом сквозь руку монстра, и поставил стул на ножки.

— Да что с тобой? Ты кого-то видишь? — Он кивнул в сторону Рюука, почти коснувшись своими рыжими волосами воротника из черных перьев, украшающего такой же черный костюм синигами.

Рюук гыгыкнул.

— Я просто решил поздороваться с барышней, у которой оказалась моя Тетрадь. Хотя я не отказался бы от яблочек, — он громко втянул слюну. — Может, ты уже объяснишь своему другу, в чем дело, да попросишь принести яблок.

— Яблок?!

— Да-а-а…

— Каких яблок?!

Она бочком подошла к столу и не без опаски взяла Тетрадь, протянула Рону.

— Потрогай ее, и сам все поймешь.

— Мерлинова срань! — шарахнулся Рон, едва коснувшись обложки. — Это еще что такое?!

— Бог смерти.

— Рюук. И повежливее, молодой человек.

— А теперь позови Гарри, пожалуйста.

— А яблок не будет? — угрюмо уточнил Рюук.

— У меня, кажется, есть одно. — Страх постепенно уступал место любопытству. Пока Рон колдовал патронуса, она дотянулась до своей палочки и призвала из шкафчика для продуктов яблоко.

Рюук жадно выхватил его и, громко чавкая, в несколько укусов съел, оставив только плодоножку. Вытер рукавом никогда не смыкающиеся темно-вишневые губы:

— Ох, как же я их люблю!

* * *

Гарри первым делом предложили потрогать Тетрадь. О том, что в результате произойдет, он догадался мгновенно. После разговора с Калебом это было несложно. Вид Рюука, конечно, впечатлил, но нервы у мальчика-победившего-Волдеморта всегда были крепкими.

И вот чудо: монстр из потустороннего мира, синигами, называющий себя богом, согласился отвечать на вопросы, поставив только одно условие. Яблоки. Кто же отказался бы от такой возможности? Рон метнулся в Нору и вернулся с пакетом яблок. К тому времени допрос уже шел полным ходом.

— Значит, из вашего мира вы можете наблюдать за нашим и выбирать человека, непрожитые годы жизни которого вы забираете себе, вписывая его имя в Тетрадь?

— Совершенно верно.

— И это может быть любой человек? Никаких условий, ограничений?

— Только одно: нам нельзя убивать ради того, чтобы помочь кому-то из людей. За такое синигами расплачивается собственной смертью.

— То есть вы можете отнять жизнь ни в чем не повинного, молодого, здорового человека, и вам ничего за это не будет?

— Да. Но это неинтересно. У нас вообще очень скучная жизнь.

— То есть вы можете прямо сейчас умертвить всех нас, воспользовавшись своей второй Тетрадью?

— Нет. — Он смачно впился зубами в сочное яблоко. — Вы не в нашей зоне влияния. Здесь я могу действовать только через одного из вас.

Трое обменялись взглядами, выражавшими облегчение.

— И поэтому вы отдали одну Тетрадь Калебу.

— Нет, я отдал ее от скуки. Если имя пишет человек, то годы жизни умершего никому не достаются.

— А в вашей зоне… Это Япония, так?

— Да.

— Там вы не могли так поступить? Почему решили развлекаться у нас?

— Потому что там за мной неусыпно следит Эмма.

— Главный синигами, — тихо пояснила Гермиона. — Почему он за вами следит?

— Я там слегка пошалил с одним замечательным парнем. Его звали Лайт. Он смог продвинуться гораздо дальше Калеба, но увы, все они рано или поздно совершают ошибку и попадаются.

— Почему вы позволили нам найти Тетрадь? Вы ведь там были, верно? — прищурилась Гермиона.

— Я не могу брать Тетрадь, которую отдал, пока человек, нашедший ее, не откажется от владения ею или не умрет.

— Только один человек может делать в ней записи?

— Нет. Кто угодно. Но владельцем считается только один. Сейчас это Калеб.

— А что бывает, когда человек отказывается?

— Он полностью забывает обо всем, что связано с Тетрадью, а она снова становится моей.

— Вот как Калеб смог пройти проверку веритасерумом! — воскликнул Рон, а Гарри кивнул.

Гермиона в нерешительности раскрыла рот, но, поколебавшись, все-таки спросила:

— А здесь у нас тоже есть подобные вам боги смерти?

Рюук снова мерзко захихикал:

— Вы усыпили свою богиню смерти Боуддику и ее армию много веков назад и умираете от других причин. Но зато за мной здесь никто не надзирает.

— А если мы сообщим о вас вашему Эмме?

— А вы знаете, как его найти? — глумливо поинтересовался Рюук. — Этого я вам не расскажу, не надейтесь. — Он закинул в рот огрызок последнего яблока и медленно покинул помещение сквозь потолок.

* * *

Если откровенно, то Гермиона побоялась идти домой. Рюук сказал, что не может убивать на чужой территории, но оказаться с ним один на один в квартире, надумай он явиться вновь, мягко говоря, не хотелось. В министерстве все-таки есть охрана. Гарри сказал, что тоже не пойдет домой, поспит на диване в кабинете. Можно было напроситься к нему, но она опасалась, что поползут слухи. Насколько мало нужно для сплетен, она уяснила еще со школьных лет. А тут… «Женатый мужчина и его давняя подруга проводят вместе ночь за закрытой дверью, и это знаменитые Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер», — представила она примерное содержание газетного выпуска и передернула плечами. Бр-р.

Она забралась на диван с ногами и укуталась в плед, но услышала шаги и насторожилась.

Рон. Оказалось, он тоже еще никуда не уходил. Узнав о ее нежелании идти домой, предложил остаться рядом на случай возвращения «образины».

— Я не женат — мне можно, — ухмыльнулся он и приобнял ее за плечи.

— А как же Лаванда? Не приревнует?

Он странно посмотрел, будто собираясь с духом, иронично усмехнулся и выдал:

— Да нет никакой Лаванды. И не было. Ну, не считая школы. Просто потусили с ней пару раз на корпоративах. — Он пожал широкими плечами. — Чтобы тебя позлить. Она изначально об этом знала. У нее самой жених во Франции и все хорошо. Так что согласилась помочь мне снова обратить на себя твое внимание. Только без толку… Или нет? — Удивленно посмотрев Гермионе в глаза, он расплылся в дурацкой улыбке.

— Конечно, без толку, — ответила она возмущенно и отвернулась.

— А к тебе, я смотрю, Хорек клинья подбивает? И жена ему не помеха…

— Что?! Да ты совсем рехнулся. С Драко у нас действительно установились хорошие отношения, но они чисто приятельские, не больше! И Асторию он любит, между прочим. В разговорах это чувствуется.

Неожиданно ей стало грустно и захотелось прижаться к Рону, что она и сделала. А он обнял крепче и получше укрыл пледом. Так, голова к голове, и уснули.