Восемь дней рождения для Гермионы Грейнджер (гет)

Парвати стояла у входа в гостиную Гриффиндора и ждала, виновато улыбаясь недовольной полной даме и нетерпеливо слушая секундную стрелку наручных часов. Наконец, на лестнице послышались шаги, пролётом ниже мелькнула тёмная макушка. Парвати облегчённо вздохнула, переступая с ноги на ногу.

— Падма, ну, сколько можно? Без нас уже сто раз успели начать, — упрекнула она, называя пароль и таща сестру за собой. — Хорошо, что пришла.

— Вообще-то наши башни расположены далеко друг от друга, к тому же я немного беспокоилась, что меня могут заметить в коридоре после отбоя, — огрызнулась та, несколько боязливо глядя на свет в конце небольшого коридора, ведущего в саму гостиную.

Путь им преградили две выскользнувшие из темноты фигуры. Два человека. Такие же одинаковые, как и они. Близнецы. Шипящим шёпотом, необычайно серьёзным, был озвучен упрёк в том, что в честный дом гриффиндорских львов пробралась когтевранка. Она была частой гостьей здесь. Но не ночью. Это было нарушением куда серьёзней, как считал Джордж, но Фред заметил, что кто-то же должен переступать через правила, пока они не при делах. Сейчас для них самым главным было обмануть Дамблдора, а точнее, возрастную черту, проведённую им. Ведь участие в Турнире Трёх Волшебников не шутка. Студентам непривычно было не слышать шуток звуков взрывов от Уизли — значит, увлеклись сильнее, чем думалось. Близнецы пропустили с улыбками дрожащих близняшек, пожелав удачи и ничего не рассказывать деканам. В кресле сидел Гарри. Он говорил о чём-то с Роном и слегка хмурился. С начала четвёртого года Парвати и Падма нашли в нём что-то привлекательное и теперь, когда проходили рядом, на счёт «три» хором звучало «Привет, Гарри».

— Привет, Гарри!

Он недоумённо обернулся, но успел увидеть только их спины. На их лицах зато играли довольные улыбки. Как только сёстры скрылись из виду, Парвати вновь упрекнула в нерасторопности Падму, которая с облегчением вздохнула, радуясь, что всё-таки ни кому не попалась. Едва ли не спотыкаясь на лестнице, они, наконец, добрались до пункта назначения: спальня девочек четвёртого курса факультета Гриффиндор. Дверь распахнулась прямо у них перед носом, и на пороге появилась порядком раздражённая Джинни Уизли. Не им одним пришлось этой ночью нарушить устав. Третьекурсница фыркнула и пропустила их в комнату. Увидев Лаванду, искусно заплетающую необычные косички имениннице, Падма улыбнулась и поздравила последнюю. Джинни с разбегу запрыгнула на кровать Гермионы, заставив Браун вздрогнуть и сердито шикнуть на неё.

— Что Фред и Джордж делают? — поинтересовалась Падма, с ногами забираясь на подоконник.

— Пытаются выставить себя идиотами, — пробурчала Гермиона. — Хотят пройти возрастную черту вокруг Кубка Огня. А это не-воз-мож-но. Я им уже сто раз повторила, но они и слушать не хотят. Жду не дождусь, когда их глупый план провалится, чтобы напомнить им, что же я говорила.

Разговор стал перетекать в другое русло, и главной темой обсуждения стали уроки Защиты от Тёмных Искусств. В этом году студенты особо не учились защищаться, а вникали в основы его, как всегда делали в Дурмстранге. Им не должны были показывать, а уж тем более показывать наглядно запретные заклинания. Это незаконно. «Билеты в один конец до Азкабана», как выразился сам Грюм. В пылу спора или драки противники теперь могли ненароком воспользоваться Круциатусом, обречь оппонента на продолжительные сильные муки. А молодой человек, отчаявшийся завоевать горячо любимую красавицу, может заставить её против воли отвечать взаимностью с помощью Империуса. И не дай Мерлин кому-то в голову придёт произнести два слова, которые в один миг оборвут чью-то жизнь. Возможно, они и не способны будут совершить подобное, но слизеринцы безусловно наизусть заучили эти заклинания, которые в любую секунду могут пригодиться в жизни. Гермиона боялась. За родных, за друзей, за себя. От первого «Империо» по спине пробежали мурашки, от «Круцио» закружилась голова и на языке появился привкус отвращения, от последнего «Авада Кедавра» она сильно вздрогнула. Её руку накрыла ладонь, и Гермиона подняла шоколадные глаза, полные слёз, встретившись с взглядом изумрудных. Гарри пытался её успокоить, но большими ясными буквами она читала на его лице ужас. Он был единственным, кто устоял против этого заклятия. От этого ей становилось почему-то страшнее.

— А где тортик, Гермиона? На празднике обязательно должен быть тортик! — заявила Джинни, возвращая её в реальность.

— Ты что? — неподдельно ужаснулись Парвати и Лаванда, округлив глаза. — Во-первых, вредно есть на ночь, а во-вторых, ты хоть представляешь, сколько калорий содержится в торте? Особенно в этом отвратительном жирном креме.

Уизли закатила глаза. Гермиона засмеялась, пошла в ванную и вернулась оттуда уже с подносом, на котором лежали аппетитные кексики с цветным «отвратительным жирным кремом» и золотистой посыпкой. Она демонстративно с удовольствием откусила от одного, а другой предложила рыжеволосой подруге. Близняшки Патил и модница Браун поморщились и отрицательно замотали головой, всё же отказываясь от угощения.

— Гермиона, смотри! Тебе сова.

Бурая сова дружелюбно ухнула, потопталась на подоконнике рядом с Падмой и, расправив крылья, камнем рухнула вниз, вновь взмыла в воздух и исчезла из виду. Маргаритка. Всего одна. Но не жёлтая, как обычно, а розовая. Зато записка на чистом белом листочке, перетянутая ленточкой и скрученная в трубочку.

«Порой разнообразие не помешает». На цветочек были заинтересованно устремлены все взгляды присутствующих в комнате.

— Гермиона...— прошипела Парвати наконец. — Ты так и не узнала, от кого это?

— Нет, — улыбнулась она.

— Давайте подумаем вместе. Такие милые подарочки — явно искренние, и отправитель отсылает их с добрыми намерениями, а не чтобы пошутить. Может, тайный воздыхатель? Он, наверняка, тако-о-ой романтичный.

— Ой, девочки! — воскликнула Лаванда. — А вдруг это Драко Малфой?

— Малфой? — поперхнулась Гермиона. — Вот уже точно нет. Поставить меня в пару с этим белобрысым папенькиным сынком — самая большая глупость на свете.*

Вдруг она подумала о Гарри. Ей не хотелось связывать с ним маргаритки, даже если он и присылает их. С ней он встретился ещё ранним утром, чтобы объяснить ему действие нового заклинания по трансфигурации. Первым поздравив подругу, он с усмешкой сказал, что надеется не увидеть у неё на лице той же грусти, которая внезапно появилась в прошлом году, в её день. Она хмуро оглядела его и поджала губы, он едва сдержал улыбку. Нет, Гермиона слишком хорошо знала его, поэтому и догадалась о его реакции. Гарри увернулся и перехватил её руки, когда подруга попыталась ударить его по плечу. Они росли, он становился сильнее и уж точно мог оказать приличное сопротивление ей, особенно сейчас, когда сон ещё не отпустил её до конца. Он отпустил её, удостоверившись, что не получит кулаком в лицо так же, как и Малфой в конце третьего курса, чмокнул её в нос. Гермиона притворно поморщилась, а потом ворчливо посоветовала ему подстричь волосы, на что он театрально обиделся. Она закатила глаза, забрала волосы на одну сторону и положила голову ему на колени. «Ну что, совсем устала от меня, да?» — шепнул он, поглаживая её. Гермиона буркнула что-то в ответ, расслабляясь под мерными движениями его ласковых пальцев. Мысли плавно сменились сновидениями, негромкий утренний шум стал почти незаметным, время потекло медленнее. Кажется, гари говорил что-то, но не для того, чтобы слушала, вникала, отвечала, а чтобы убаюкать её. Гермиона попыталась услышать хоть обрывок его фразы сквозь завесу сна — вроде бы говорили про матч по квиддичу, на который они с семейством Уизли и Седриком и Амосом Диггори ездили перед началом учебного года, но может, она и ошибалась. Очнулась она оттого, что Гарри сильно вздрогнул. Прощения за него просили уже близнецы, секундой ранее взорвавшие с десяток хлопушек, и забрали сонную подругу. Они сообщили, что не удержались и вновь решили подарить ей пакетик Берти-Боттс, на этот раз меньше, чтобы её не воротило от сладостей. Так же Джордж вручил ей подписанную фотографию Крама, которую он выудил у продавца на стадионе. За Болгарию Гермиона не болела и Виктора Крама воспринимала как обычного воспитанника Дурмстранга. Но, естественно, поблагодарила. Она не сидела с ними тремя долго, затем полдня ушло на занятия, а вечер дня рождения она решила превратить в девичник. Чтобы из года в год этот день не был одинаковым.

— Знаете, кто первый из Хогвартса бросил своё имя в Кубок? — проговорила Джинни, задев Гермиону локтем и тем самым вновь выведя из раздумий. — Ловец пуффендуйской команды по квиддичу. Седрик Диггори.

Гермиона вспомнила его: красивый, хорошо сложенный, спортивный, улыбка ослепительная. Он смотрел на неё, и во взгляде начинали плясать чёртики, он защищал её от шуточных нападок близнецов. И это всё за то короткое время, что они провели вместе. Наверное, Седрик способен будет стать чемпионом от Хогвартса, а может, и победить на Турнире. Гермиона не говорила никому, но сама идея борьбы ей не очень нравилась, возможно, потому, что она уже успела много прочитать о них. А также о жертвах, потерях, смертях. Она давно заметила, что много чего боится, но только почти никому не рассказывает. Но у неё не было причин страшиться чего-то, не было, даже Гарри так говорил. Только ей почему-то не верилось.

— Я видела какого-то слизеринца у Кубка, — фыркнула Лаванда. — Монтегю, вроде. Ну, неважно. Неужели он действительно думает, что его выберут?

— Жаль, Гарри не сможет участвовать, — мечтательно вздохнула Парвати, глядя на сестру, которая согласно закивала в ответ.

— Жаль? — вздрогнула Гермиона. — Ты хоть понимаешь, что он может погибнуть там?

— М-м, тогда я уже не думаю, что Монтегю — плохой кандидат, — усмехнулась Джинни, откидывая тёмно-рыжие волосы назад манерным движением.

Девочки заулыбались и вскоре разговоры и вовсе пошли о парнях. За окном почти светало, когда они стали закругляться Падма наотрез отказалась остаться, с ужасом подумав, как ненакрашенная побежит утром из башни Гриффиндора в башню Когтеврана. Парвати со стоном согласилась проводить её, но только до середины пути. Уизли упросила Гермиону разрешить ей не идти к себе, и она с радостью позволила подруге лечь рядом. В ту ночь ей приснились маргаритки, о которых так часто заводилась речь. Целые поля цветов. Она шла долго-долго, пока не увидела смутную фигуру. Гарри. Он направился к ней, взял за руку, и они вдвоём стали собирать цветы. Поттер тепло и по-доброму улыбался, от этого было очень и очень хорошо. А потом он исчез. Но вместо него по две стороны от неё появились Фред и Джордж с букетиками в руках. Порыв ветра унёс и их. Снова фигура. Неизвестно, кто. С цветком и запиской.

_______________

* вы только не подумайте, автор не является противником Драмионы =)