Друг или враг? (джен)

Гарри вернулся в общую гостиную поздно, вскоре должен был начаться ужин. Едва войдя в комнату, мальчик с тяжелым вздохом направился в сторону группы кресел у камина, откуда ему настойчиво махала приподнявшаяся Гермиона.

— Гарри, где ты был? — спросила довочка, сложив ладони на коленях и с беспокойством всматриваясь в лицо друга.

— В библиотеке, — решительно ответил Гарри. Лгать лучшей подруге было неприятно, настойчивое ощущение неправильности происходящего лишь усиливалось, стоило молодому человеку встретиться взглядом со своими обеспокоенными друзьями. Поэтому он быстро перевел взгляд на большие круглые часы, явно старинные, указывающие время не одному поколению юных грифиндорцев. Легче не стало. Это вечер тянулся слишком долго, хотелось покоя… просто задвинуть тяжелый бархатный полог на своей кровати, забраться под одеяло, поверить чувству полной и абсолютной безопасности, лежать и ни о чем не думать…

— Но тебя не было несколько часов, — в свою очередь, девочка не отводила от друга подозрительных карих глаз – ну как Макгоногал, в самом деле… — пронеслось у Гарри в голове.

— Я правда очень устал, Гермиона, — вздохнул Гарри, — Ты ведь и сама знаешь, что скоро СОВы, а я со всем этим прошлогодним Турниром совершенно забросил трансфигурацию… пожалуйста, дай мне немного отдохнуть.

— Конечно, Гарри. Но как же ужин? — пробормотала Гермиона, но парень уже медленно поднимался по ступенькам в спальню мальчиков.

* * *

Гарри лежал на кровати, невидящими глазами всматриваясь в надежно скрытый густыми тенями полог кровати, и размышлял. Мысли текли вяло, словно застывший студень, и были столь же серыми, вязкими и безрадостными. Он ошибался, полагая, что встреча с Николасом поможет ему как-то иначе взглянуть на ситуацию. Да, ему действительно приятно было повидать своего наставника, человека, помогавшего в прошлом и не оставившего в настоящем. Теплая искорка появилась в груди мальчика, когда он говорил со старым алхимиком. Но Николас не был в силах исправить что-либо из свершившегося. Гарри понимал, что какая-то его часть отчаянно надеялась именно на это – каким же он, в сущности, был ребенком, если все еще верил, что стоит лишь попросить совета у старого мудрого волшебника, как все в его мире вновь станет ясно и правильно, жизнь вернется в нормальное русло, а сам он точно будет знать с кем дружить, а к кому испытывать ненависть. Что ж… похоже, пора учиться справляться с трудностями самому, без мудрых наставлений и подсказок в нужный момент. Впрочем, после встречи с Николасом, Гарри ощущал себя еще более несчастным и потерянным, чем прежде. Размышлять об этом было уже выше его сил, тем более, что молодой волшебник отчетливо понимал, что это конец, тупик, из которого нет выхода, но навязчивые воспоминания никак не желали оставлять лохматую голову одного весьма измученного грифиндорца.

* * *

— Что за пророчество, Николас? — настойчиво повторил Гарри, вдруг с новой силой ощутив ту пустоту и холод в душе, что, казалось, слегка разжали свои острые когти, когда молодой человек снова встретил старого друга и наставника. Нехорошее предчувствие змеей обвилось вокруг пропустившего пару ударов сердца.

— Я не имею права говорить об этом, мальчик, — обеспокоено проговорил пожилой волшебник. — Я не могу представить, чтобы Альбус так поступил, не имея на то действительно серьезных оснований. Пойми, Гарри, не всегда правда дает ответы… лишь порождает новые вопросы, сомнения, страсти. Ты должен довериться Альбусу, он никогда не желал тебе зла, я уверен в этом.

— Мне плевать на эти его причины! — не выдержал Гарри, вскакивая с уютного кресла и принимаясь нервно расхаживать по комнате. — Пророчество обо мне, не так ли? — он наконец остановился перед стариком, вглядываясь в пронзительные молодые глаза на покрытом морщинами лице. — Так почему мне нельзя его знать?

Николас сдался, глядя на то, как сжимаются в кулаки чуть подрагивающие руки его упрямого собеседника. Кто-кто, а Фламель знал, сколь настойчивым может быть этот юноша, когда дело касается чего-то личного, особенно если это связано с его лучшим другом.

— Я все еще думаю, что тебе стоит сначала поговорить с Альбусом, — предпринял он последнюю попытку, не слишком, впрочем, рассчитывая на положительный ответ.

Гарри сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем тихо произнес:

— Николас, пожалуйста. Я сыт по горло неведением.

— Хорошо, — проговорил Николас после долгой паузы. — Я полагаю, ты действительно имеешь право знать, хотя совершенно не хочу видеть реакцию Альбуса, когда тот узнает, что я поведал тебе о пророчестве.

— Значит, он не узнает, — просто ответил Гарри.

— Да, теперь я понимаю, почему Шляпа определила тебя в Слизерин, — Николас с интересом посмотрел на гриффиндорский значок на мантии Гарри.

— Эм... Это был комплимент или как? — слегка смутился мальчик.

Старший волшебник чуть заметно усмехнулся в густую бороду, но сразу посерьезнел.

— Полагаю, тебе будет неприятно слышать предсказание, — предупредил он, — особенно учитывая твои отношения с Томом Риддлом.

Гарри не собирался отступать, изначально предполагая нечто подобное. Он лишь мрачно кивнул, приготовившись выслушать любую информацию.

— Альбус слышал пророчество, которое произнесла провидица... Кажется, ее зовут Трелони...

Глаза Гарри удивленно расширились за стеклами очков.

— Трелони? Я надеюсь, что это не та Трелони... — упоминание о школьной «Стрекозе» несколько дезориентировало мальчика, но вскоре он вспомнил как бы невзначай брошенные слова директора о двух настоящих предсказаниях. ­— Но тогда... Но Дамблдор говорил, что она делала еще пророчество до того, которое было про Хвоста...

— Да, Гарри. Альбус держал эту информацию в строжайшем секрете, и лишь немногие были посвящены в тайну, — Николас глубоко вздохнул, прежде чем приступить к декларации текста злополучного пророчества. — «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы...» — тут он сделал паузу и посмотрел на Гарри, который сидел с нечитаемым выражением на лице. Николас грустно посмотрел на молодого мага и с грустью проговорил последнее предложение: — «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...»

* * *

Гарри обессилено упал в кресло и в отчаянии обхватил голову руками, сжимая в пальцах жесткие пряди волос, он низко склонился, желая отгородиться от всего мира, и долго сидел в таком положении. Тишину, казалось, можно разрезать остро заточенным ножом. Она давила на виски осознанием собственной никчемности, неспособности что-либо изменить, исправить, переиграть. Судьба, рок… Какое-то чертово пророчество так исковеркало жизнь мальчика по имени Гарри Поттер. Из-за него он лишился родителей, счастливого детства… а теперь должен умереть или лишить жизни того, кто стал другом.

— Гарри, — Николас мягко тронул его за плечо.

— Почему... почему это всегда я? — глухо проговорил Гарри, не поднимая голову.

— Ты не один, малыш, — ласково проговорил Николас. — Вокруг тебя люди, которые помогут тебе во всем, что бы ты ни решил, и как бы ни повернулась твоя жизнь. Знай, я всегда поддержу тебя.

— Но в конце концов я все равно буду один. Или Том, или я, иного выхода нет! Если я одержу победу, то победит Дамблдор и Орден. Если победит Том, то выиграет Темная сторона, и я умру! — почти прокричал Гарри.

После долгого гнетущего молчания он вновь решился поднять взгляд на Николаса:

— Я не смогу это сделать, Николас... Не смогу. Я знаю, что никогда не смогу убить Тома, независимо от того, что он сделал. Я... блин... — он стиснул зубы. — Что же мне делать?!

— Не позволяй пророчеству и чужим ожиданиям управлять тобой, Гарри. Следуй за своим желанием, — Николас взял правую руку мальчика и положил тому на грудь, туда, где ощущалось рваное биение загнанного сердца. Казалось, эти глухие четкие удары можно было услышать, стоя в соседней комнате. — Слышишь, Гарри? Тебе не нужно спрашивать об этом меня. У тебя уже есть все ответы. Просто прислушайся к своему сердцу, ведь оно не способно лгать, доверься ему.

* * *

— Слушать свое сердце?.. Довериться ему?.. — пробормотал Гарри, переворачиваясь и утыкаясь лицом в подушку.

Чего же он на самом деле хотел?

«...ты и сейчас являешься другом Тома Риддла. Алекс Салютор всегда им был. И только тебе решать, считаешь ли ты до сих пор его своим другом. Я уверен, в глубине души ты знаешь ответ на этот вопрос, хотя и не признаешься себе...»

Гарри рассеянно нащупал у себя на шее тонкую цепочку и потянул за нее, вытаскивая из-за воротника рубашки изящный кулон с необычайно ярким камнем. Задумчиво рассматривая амулет, молодой волшебник думал о человеке, магия которого сейчас оберегала и защищала обладателя украшения.

«...Я знаю, что никогда не смогу убить Тома, независимо от того, что он сделал...»

Он крепко сжал в кулаке камень, ощущая под пальцами тончайшее биение потоков сильной защитной магии.

Теперь Гарри действительно знал ответ. Том был его другом, а не врагом. Даже если он давно забыл о их дружбе, даже если являлся тем самым человеком, от чьего проклятья погибли его родители... Все равно Гарри верил, что в глубине души Волдеморта все еще оставался тот мальчик, с которым Алекс был знаком много лет назад; он все еще верил, что в сердце Темного Лорда осталось немного места для дружеских чувств и светлых воспоминаний.

Он вспомнил, как однажды сказал Тому:

«...Но ведь именно для этого и нужны друзья... Справляться вместе с трудностями и помогать друг другу...»

«...я найду способ добраться до тебя... Обещаю...»

Однажды он обещал одному замкнутому мальчишке-слизеринцу, что найдет способ добраться до него, и собирался сдержать свое обещание. В тот момент он принял решение, что никогда не откажется от Тома, потому что действительно не хочет терять дружбу, что связывала их крепче любых пророчеств и проклятий, не хочет сам стать предателем, разорвав эту связь. Неважно как, но Гарри отчетливо понял, что сделает все, чтобы найти способ отыскать этот забытый свет в глубинах сердце Тома Риддла. Молодой волшебник понятия не имел, что ему придется для этого сделать, чем пожертвовать и что поставить на карту, но одно он знал точно — сейчас ему было необходимо поговорить с Томом, что было не так-то просто устроить в сложившейся ситуации. Однако, у него была идея. И пусть на первый взгляд она казалась несколько безумной, чем дольше Гарри рассматривал ее с разных точек зрения, взвешивал всевозможные «за» и «против», тем больше убеждался, что решение было оптимальным. Что ж… попробовать определенно стоило.

* * *

— Эй, где ты был, Гарри? — спросил как-то Рон, когда Гарри одним из последних подходил к столу Гриффиндора, чтобы поесть.

— В библиотеке, — привычно пожал тот плечами, переводя взгляд на так удачно стоящее рядом блюдо с котлетами.

— Опять? — покачал головой Рон. — Ты начинаешь вести себя, как Гермиона, дружище.

— Ну, мне приходится больше заниматься, готовясь к СОВам, — солгал Гарри.

Рон мученически простонал, возводя глаза к великолепному потолку Большого Зала, за что тут же получил шутливый подзатыльник от вышеназванной одногрупницы. Хотя Гермиона, казалось, выглядела весьма довольной тем, что Гарри, в отличие от рыжего приятеля, начал более серьезно относиться к учебе.

Этот случай произошел ровно через три дня после памятного разговора Гарри с Николасом. Слова пророчества заставили Гарри собраться с мыслями, он, наконец, принял решение, от которого не отступится, несмотря ни на что. Этот столь сложный для юного мага выбор, наконец-то, принес в его душу немного спокойствия. Пусть противоречия и сомнения не оставили его полностью, выбранная цель давала надежду и заставляла разум собраться и искать способы ее достижения. Теперь он четко знал, что должен был сделать, он уже не ощущал столь остро снулое чувство... потерянности, которое сопровождало его на протяжение всего прошлого месяца.

Так же заметно потеплели и отношения Гарри со своими друзьями. Рон и Гермиона, казалось, были рады, что Гарри, наконец-то вновь становился «собой прежним» и перестали засыпать его бесконечными вопросами по поводу самочувствия, чему Гарри был очень рад. Он слишком устал от состояния напряженного ожидания, когда нет уверенности ни в чем, и приходится слишком часто лгать дорогим тебе людям. Конечно, он понимал, что невозможно скрыть столь сильные изменения, которые произошли в нем после целого года жизни в роли Алекса Салютора, и рано или поздно ему придется объясниться хотя бы с лучшими друзьями. Они ведь знали друг друга много лет, с самого поступления в Хогвартс.

Гарри понимал, что прежними их отношения уже никогда стать не смогут. Все более очевидным казалось, что он уже совсем не вписывался в свой родной факультет. Словно какая-то часть его нового "я" пробудилась от долго сна после года, проведенного на «змеином» факультете. И Гарри не мог не задумываться о том, что окружающие его люди – друзья, приятели, члены Ордена, однажды припомнят, как он когда-то рассказывал, что их «Гриффиндорского Золотого Мальчика» Шляпа настойчиво отправляла на совершенно иной факультет – Слизерин, по слухам, вотчину Темных Магов.

Гарри поморщился при одной только мысли о прозвище, с легкого пера Риты Скитер просто прицепившемуся к знаменитому обладателю легендарного шрама: «Гриффиндорский Золотой Мальчик». О, как он ненавидел манипуляции директора! Дамблдор ведь намеренно скрыл от него большую часть правды, чтобы его руками убить Волдеморта. Руками подростка, которого не учили ни сражаться, ни выживать… лишь жертвовать собой ради чьей-то Великой и Светлой Цели. Живое оружие одноразового действия, «Надежда Магического Мира», «Мальчик Который Выжил». Нет, он не собирался следовать той участи, что была уготована для него старым и мудрым директором Хогвартса. Несмотря ни на что, Гарри все еще уважал этого действительно Великого Волшебника, но Дамблдор обманул его доверие. Теперь молодой маг собирался следовать своим собственным путем; путем, который не был простым, но единственно верным для Гарри.

— Так что, Гарри, ты уже подумал о нашем разговоре? Ты будешь главой клуба по Защите? — как-то за завтраком прошептала ему на ухо рядом сидящая Гермиона.

— Что? А, клуб по Защите... да, пожалуй, — ответил Гарри, с удивлением отмечая за соседним столом стайку наблюдающих за ним и его подругой старшекурсниц из Райвенкло, одна из которых тихо хихикнула в ладонь, а остальные принялись что-то быстро обсуждать.

Клуб по Защите был второй вещью, которая беспокоила Гарри. Изначально, он думал отказаться, поскольку не был уверен, что сможет преподавать на должном уровне. Кроме того, у него и без клуба хватало забот. Но внезапно ему в голову пришла настолько замечательная мысль, что слизеринская его личности тут же посоветовала принять предложение.

— В самом деле? Это было бы здорово, Гарри! — улыбнулась Гермиона. — Мы постараемся рассказать как можно большему количеству людей. Разумеется, только тем, кому можно доверять.

— Явно не слизеринцам, — неприязненно проговорил Рон, скривившись глядя на Малфоя, который наблюдал за ними со слизеринского стола, прищурив глаза.

Гарри приподнял бровь.

— Хорошо, — медленно сказал он, — если я глава клуба, то, полагаю, я могу пригласить любого, верно?

— Конечно, — нахмурилась Гермиона. — А ты хочешь пригласить кого-то особенного?

— Если я буду преподавать, то мне может потребоваться помощник, — кивнул Гарри и заговорчески замолчал, больше не отвечая ни на какие вопросы, лишь чуть заметно улыбаясь друзьям.

И только когда худощавая фигура некого блондина направилась к выходу из Большого Зала, Гарри извинился и быстро выскользнул вслед за своей «целью».

* * *

— Малфой! Эй, Малфой! — Гарри выбежал за блондином, который, по-видимому, направлялся прямиком в подземелья, где со времен основания Хогвартса располагалась гостиная его факультета. Гарри был весьма удивлен, обнаружив Малфоя одного, без своих извечных телохранителей.

— Чего тебе, Шрам-башка? — Малфой обернулся, прищурившись, быстро оглядел пустое пространство коридора за спиной Поттера и, наконец, выжидательно уставился на гриффиндорца.

Гарри проигнорировал обращение, вместо этого решительно встав напротив блондина, заговорил вполголоса.

— Видишь ли, Малфой… мы... эм, Гермиона, Рон и я планируем организовать в этом году Клуб по Защите. Полагаю, мне нет нужды объяснять, почему это необходимо нам всем... особенно в такое время... — произнес Гарри.

Малфой выглядел весьма удивленным, он чуть склонил голову набок, и с нечитаемым выражением на бледном аристократичном лице рассматривал стоящего перед ним мальчишку. Было похоже на то, что в это мгновение слизеринец прикидывает в уме, каким именно заклятьем шарахнули этого шрамоголового кретина, как долго оно еще будет действовать и какую с этой ситуации можно извлечь выгоду. Впрочем… Гарри не был уверен в правильности своих догадок. Вполне возможно, давний недруг недоумевает, почему гриффиндорец вдруг решил поделиться с ним столь провокационными сведениями, всё-таки организация Клуба под носом у бдительной Амбридж была весьма рискованным предприятием.

— Почему ты мне это говоришь? — похоже, в этот раз слизеринец не был настроен конфликтовать, он лишь пристально следил за каждым движением своего неожиданного собеседника.

— Потому что я хочу, чтобы ты присоединился к нам, — ответил Гарри. — Не как ученик, но как учитель.

— Что? — теперь в глазах Малфоя не было и следа подозрительности — он смотрел на Гарри, словно тот окончательно сошел с ума.

Гарри вздохнул. Он с самого начала понимал, что будет не просто. Помедлив, гриффиндорец медленно отошел к противоположной стене коридора, прислонился к ней спиной, заняв «позицию» напротив Малфоя.

— Гермиона сказала, что нам нужен тот, кто на самом деле знает предмет, чтобы научить нас, и она попросила меня. Но я не уверен, что справлюсь один. Мне понадобится помощь.

— И ты пришел ко мне? Просить меня, чтобы я помог вам? — засмеялся Малфой, как-будто это была самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал.

— Мы все можем извлечь выгоду из твоих познаний в Темных Искусствах, — тихо сказал Гарри, пристально глядя в глаза собеседнику.

Малфой сузил глаза.

— И что вы вообще знаете об этом, а, Поттер? Ты и твои дружки не способны хоть на что-то опаснее Экспелиармуса? Да и почему вдруг Золотой Гриффиндорский Мальчик желает получить эти знания? — зловеще спросил он.

— Темные Искусства, — задумчиво проговорил Гарри, приподнимая уголки губ в легком намеке на ироничную улыбку, — Светлая Магия… Какая разница, Малфой? Любая магия способна, как причинять боль, страдания, смерть, разрушения… так и давать защиту, излечивать от ран и болезней, созидать. Да, по большей части Темные Искусства направлены на причинение вреда окружающим. Но ведь только волшебник делает выбор против кого направить свою палочку, не сама палочка и не творимая ею магия. Это вопрос доверия, как мне кажется. Ты или способен положиться на человека, принять его умение и не посчитать лишь из-за этого врагом… либо нет. Не вижу никаких проблем с тем, чтобы ты использовал Темные Искусства, Малфой, — довольно холодно оборвал свою весьма прочувствованную речь Гарри. — И к твоему сведению, — продолжил он совершенно иным сдержанным тоном, какой мог бы весьма подойти для деловых переговоров, — если ты обратишь внимание на уровень наших предыдущих преподавателей ЗоТИ, то поймешь, что многие из студентов Хогвартса никогда раньше не встречались с Темной магией. Как они смогут защититься от нее, если даже не представляют, с чем именно придется иметь дело? Как можно быть уверенным, что наколдованный щит выдержит вражеское заклятье, без испытания его Темной магией? Разумеется, мы нуждаемся в твоих умениях, Малфой. Кроме того, ты опытный дуэлянт и неплохо знаешь, как защищать себя.

Малфой с изумлением слушал слова Гарри, явно не понимая, как ему следует на все это реагировать.

— Почему ты думаешь, что я присоединюсь к вам? — наконец решился блондин. — Я могу сообщить об этом разговоре Амбридж, уверен, подобная информация покажется ей... интересной.

— Ты не станешь этого делать, — собрав всю свою уверенность, твердо сказал Гарри. Конечно, он не был убежден на все сто процентов, что может доверить слизеринцу эту информацию, но знал, что должен рискнуть. — Подумай об этом, Малфой. Ты сможешь получить все сведения, о студенческом сопротивлении, так сказать, из первых рук. А так же поделиться ими с То... Волдемортом. Полагаю, ему будет небезынтересно узнать, что происходит в Хогвартсе под самым носом у нашего уважаемого директора и министерской жабы.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Поттер! — прошипел Малфой.

— Нет нужды притворяться. Мы ведь оба отлично знаем, что произошло в конце Тримудрого Турнира.

Малфой было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гарри не дал ему шанса.

— Для меня не секрет, какую сторону ты выберешь, точнее, уже выбрал, в этой войне. Но, посуди сам, я и не предлагаю тебе менять убеждения или нарушать ваши слизеринские традиции. — Гарри пожал плечами — Взаимовыгодный обмен, только и всего. Твои знания и умения в обмен на возможность беспрепятственно собирать информацию не только обо мне, но и обо всех, кто, если пока не поддерживает сопротивление, то разделяет наши взгляды. Кроме того, ты сможешь сам научиться чему-то новому от врагов. Тебе решать.

Малфой ошеломленно посмотрел на Гарри, но совладал с собой через несколько секунд.

— Но и вы окажетесь в выигрыше, я полагаю? От моего присоединения к вашему... Клубу, — медленно проговорил он.

— Конечно, — ухмыльнулся Гарри.

Малфой задумался.

— Можешь не отвечать прямо сейчас. Просто скажешь мне, когда примешь решение, — сказал Гарри.

Он уже повернулся, собираясь уходить, когда тихий голос остановил его.

— Очень по-слизерински, Поттер.

— Спасибо, Малфой! — лукаво подмигнул Гарри однокурснику и пошел прочь, оставляя позади себя совершенно растерянного блондина.