Дети темной стороны (джен)

Пробираясь к библиотеке, Сириус все больше убеждался: в Шато Малфой обитали самые беспокойные тени на свете. Они колыхались и зловеще шевелились – словно вот-вот набросятся, и его поглотит тьма. Сириус проклял свое разыгравшееся воображение и ускорил шаги. Он сумеет добраться до цели, и никто его не съест. Тебе же почти семнадцать, Сириус Блэк, до совершеннолетия осталось всего ничего, — выговаривал он себе. – Что за детские страхи?

Он до сих пор неуютно чувствовал себя в темноте. Ничего удивительного, если учесть любимую воспитательную меру его матери: кладовку с боггартом. Она прибегала к ней, пока он, по ее мнению, был еще слишком мал для телесных наказаний. Боггарт у нее уже был, так что оставалось сунуть к нему непослушного отпрыска и продержать там, пока не проникнется. Когда Сириусу исполнилось одиннадцать, и он попал в Хогвартс, то первым делом сбегал в библиотеку и узнал, как избавляться от боггартов. Стоило матери увидеть себя в нелепой магловской одежде вырвиглазной неоновой расцветки, как она быстро перешла на другие карательные меры. Может быть, не стоило совсем уж наглеть, сообщая ей, откуда он почерпнул вдохновение: Вальбурга Блэк была явно не готова услышать про книгу Ремуса об истории моды в магловской Америке. После того, как она сломала три своих трости об его зад и ноги, Сириус еще несколько дней ел стоя.

Но мелкий, зябкий страх перед чудовищами, что прячутся в тенях, так и не ушел до конца. Последний отрезок коридора Сириус почти бежал, и с облегчением рванул на себя массивную дверь. Пахло старой мебелью и древними фолиантами – запах хорошей библиотеки. Анна уже ждала его, удобно устроившись в одном из кресел, расставленных по всей комнате. В этом кресле она выглядела крошечной; каштановые волосы причудливым узором ложились на бархатную обивку его высокой спинки.

— Привет, Сириус, — радостно поприветствовала его она, откладывая в сторону книгу. Это был довольно массивный том, в новомодном твердом переплете: такие пользовались популярностью у современных издателей, потому что изготовить их было проще, чем традиционные кожаные или цельнотканевые переплеты, а изнашивались они не так быстро, как обычный пергамент.

— Привет, Анна. – Он подошел ближе, выбрал себе кресло и с облегченным вздохом сел, растекаясь в его мягких объятьях. – А-а-а… как приятно наконец расслабиться после этого кошмарного ужина. Это же не ужин, а сплошной пафос и этикет! А ледяной душ?! Чем только думал Малфой, когда составлял эти зверские правила!

— Тебе нужно лучше следить за словами, Сириус, — строго упрекнула Анна. — Здесь и у стен есть уши, а бывает, что и глаза.

Сириус нахмурился. Где-то он такое уже слышал…

— Это мне Снейп сказал, когда я на него здесь в первый раз наткнулся.

— Стало быть, он любезно пытался тебя предостеречь. В таком случае, можешь считать мои слова вторым предупреждением. Это же Шато Малфой. Ничто, сказанное в этих стенах, не останется тайной для его хозяев. Снаружи сложнее подслушивать и шпионить, поэтому я и пригласила тебя на прогулку.

— Тогда почему ты сейчас так спокойно об этом говоришь? – спросил Сириус встревоженно. Его совсем не обрадовала мысль о том, что его могут подслушивать, за ним могут наблюдать. Если вспомнить пару-тройку уничижительных замечаний о некоторых чистокровных и о собственных родственниках… он-то думал, что находится в комнате один. М-м-м… там, пожалуй, парой-тройкой не обошлось… вот ведь дерьмо. На руке себе, что ли, записать: никогда не разговаривать самому с собой вслух!

— Потому что я знаю, как действуют мои заклинания и изобретения Снейпа, — ответила Анна. – Он создал заклинание, которое отсекает все звуки, удерживая их внутри воздушного пузыря – это не позволяет посторонним услышать наш разговор. А я предложила некоторые дополнения, чтобы сделать разговор не только конфиденциальным, но и незаметным. В итоге, мы разработали многоуровневую магическую структуру, которую я уже задействовала и настроила на нас с тобой.

— Класс. А какие заклинания в нее входят? – заинтересовался Сириус.

Он огляделся: их окружали старинные дубовые книжные шкафы, вмещающие бесконечные ряды пыльных томов. Чтобы достать до верхних полок, можно было воспользоваться стремянкой, а для книг под самым потолком по верху тянулась узкая галерея. До этого он лишь дважды ненадолго заходил в библиотеку, сейчас же ему впервые представилась возможность как следует ее рассмотреть. Сириус решил, что помещению определенно недостает уюта – зато там были и необходимые учебные материалы, и более редкие книги, не говоря уже о замеченных им томах по темной магии. Библиотека производила впечатление; по сравнению с ней собрание книг на площади Гриммо было весьма скромным. Попади сюда Ремус, он был бы на седьмом небе от счастья, несмотря на неприветливую чопорную обстановку, а также на то, что многие тома были сомнительного либо же откровенно темного содержания. Книги подавляли своим количеством, хотя на Сириуса это действовало слабо: он никогда не был фанатом печатного слова.

— Заглушающее заклинание; следующим слоем – сплетение Конфундуса и сглаза бессмысленной речи, а поверх всего – заклинание мутного зрения, — объяснила она, подложив под себя ладони.

— Просто блестяще! – воскликнул Сириус в полном восторге. Он развалился в кресле, вытянув вперед длинные ноги. – Значит, любой, кто будет наблюдать за нами, решит, что мы болтаем о каких-то глупостях, но ему самому будет казаться, что так и должно быть, потому что заклинание мешает ему мыслить здраво. И он не заметит, что движение губ у нас не совпадает с той белибердой, которая ему слышится. Ты – исключительная умница, Анна Нотт.

Анна покраснела.

— Ну, на самом деле почти всю работу сделал Снейп. Он изобрел заклинание, которое заглушает звуки, и именно он додумался сплести Конфундус и сглаз бессмысленной речи, а не накладывать их по отдельности.

— Могу поспорить, без твоей помощи у него бы ничего не вышло, — заметил Сириус. Он не собирался хвалить Снейпа, умаляя заслуги Анны.

— Возможно, — согласилась Анна. Она прикусила губу. – Хочешь продолжить разговор, который мы начали в саду?

— Конечно, — быстро ответил Сириус.

— Тогда спрашивай – я отвечу, если смогу, — пообещала Анна. Она подобрала под себя ноги; взгляд Сириуса невольно скользнул по маленьким ступням, которые быстро исчезли под мантией. Мысленно встряхнувшись, Сириус задал свой первый вопрос.

* * *

— О, да, Снейпу тяжело придется этим летом. Розье злопамятны, и за свои обиды взыскивают полной мерой. Насколько публичной будет месть – зависит, главным образом, от настроения Эвана. Но даже если ты ничего не увидишь и не услышишь, можешь не сомневаться: задолго до того, как истекут полтора месяца, которые нам осталось здесь провести, Эван Розье сполна расплатится со Снейпом за свое поражение.

— Оставим эту тему, Сириус, — потребовала Анна, отворачиваясь. – Бесполезно об этом разговаривать – только тоску наводить. Я предпочитаю не мучить себя, размышляя о том, что изменить невозможно. Лучше поговорим о том, как тебе следует себя здесь вести, чтобы не попасть в неприятности.

Они засиделись за полночь, обсуждая самые разные темы: семью Сириуса, его друзей, жизнь Анны и ее вероятное будущее, прошедшую дуэль и ее неизбежные последствия. Беседовали и о том, чего еще следует ожидать этим летом, и как избежать внимания Розье – да мало ли тем для разговора! А теперь Сириус шел по пустынным коридорам, чувствуя себя привидением. Он направлялся в ту часть Западного крыла, где располагалось его временное жилище. Оказывается, в Западном крыле было целых четыре секции, в каждой из которых размещались гостевые комнаты. Чтобы попасть в его секцию, следовало свернуть в первый коридор – а третий вел туда, где жила Анна и другие девушки.

Сириус бесшумно ступал по мягким коврам, спеша добраться до своих покоев. Мысли занимал разговор с Анной и их неожиданная дружба. Он уже взялся за ручку двери, когда внезапный шум заставил его поднять глаза. Комната Эвана была открыта, и оттуда выходил – Снейп?

Да, это был Снейп. Он совсем сгорбился, висящие сосульками волосы закрывали лицо. Дверь в комнату Эвана аккуратно затворилась. Должно быть, Сириус издал какой-то невнятный звук, потому что Снейп вскинул голову; на его лице мелькнул панический ужас. Секунда – и он исчез, и казалось, что с ним ушли и последние оставшиеся у Снейпа силы. На нескончаемое мгновение заклятые враги застыли, столкнувшись взглядами. Потом Снейп отвел глаза, волосы упали на лицо; он отвернулся и пошел к себе. В голове у Сириуса не осталось ни одной связной мысли – он просто смотрел, не пытаясь вмешаться, как Снейп идет от покоев Эвана к последней по коридору комнате, заходит в нее и, не оборачиваясь, закрывает дверь.

Возможно, он потерял дар речи, заглянув Снейпу в лицо. В обычно непроницаемых глазах мелькнуло безмолвное страдание. Казалось, у ног Сириуса несется темный водоворот, еще чуть – и затянет внутрь, в пустоту, тоску и безысходность. Навсегда. Словно только хваленый контроль Снейпа над разумом не дает ему соскользнуть в эту воронку тупого отчаяния и сгинуть там с головой. Что же такого могло произойти между Снейпом и Эваном, пока мы сидели в библиотеке? – поразился Сириус.

А потом он подумал, что ему, наверное, просто почудилось – его настолько впечатлила беседа с Анной, что он принял обычное злобное ехидство за что-то совершенно иное. Может, это такие глюки? Где Снейп – и где эмоции? У него же два выражения лица на все случаи жизни: глумливое и мстительное. А я просто устал. День был тяжелый – вот, еле ноги таскаю. В таком состоянии что только не примерещится… Он наполовину убедил себя в том, что ему показалось: он углядел то, чего не было и быть не могло. С каких это пор меня вообще волнует, что там чувствует Снейп? Сириус стал сосредоточенно раздеваться, готовясь ко сну. Он изо всех сил старался не думать о той доле мгновения, когда он увидел – нет, ему наверняка почудилось – отчаяние в глазах Снейпа. К Мордреду слизеринцев. Но один вопрос не давал ему покоя: что же все-таки делал Снейп в комнате Эвана?

Сириус поклялся себе, что больше не будет думать – совсем ни о чем – и решительно закрыл глаза. Давно пора было спать.

* * *

В течение следующих четырех дней ему не удалось ни словечком перемолвиться с Анной. Эван не отпускал его от себя, а ни одной приличной отговорки Сириусу в голову не приходило. Он вовсе не хотел вызвать подозрения Эвана – или его ревность. А в том, что Эван считал его чем-то вроде личной собственности, Сириус уже успел убедиться. Каждый раз, когда Эван – в шутку, конечно же – небрежно хлопал Сириуса по спине, или когда опускал руку на его плечо или локоть, слегка подталкивая в нужном направлении, он словно заявлял на него права. Даже когда Розье травил пошлые анекдоты или сгибался пополам, смеясь над рассказами Сириуса, его властный взгляд оставался таким же давящим. А Сириус отчаянно рылся в памяти, выискивая истории о прошлых розыгрышах и проделках, и пытался не дать разговору свернуть на ту тему, к которой его все настойчивей подталкивал Эван. Обсуждать Битвы Крови (так Сириус про себя называл напряженное противостояние между чистокровными и маглорожденными волшебниками) он не имел никакого желания.

Однако Сириус не заблуждался на свой счет: по-слизерински безупречно сыграть роль ему было не дано. Для этого ему надо было вырасти в таком же змеюшнике, что и остальные, и постоянно ждать удара в спину. Он же был гриффиндорец – душа нараспашку, и совершенно не умел убедительно притворяться. Ляп следовал за ляпом: то Сириус запинался под изучающим взглядом Эвана, то не мог скрыть смущение и шок от его слов. Все чаще разговор прерывался неловкой тишиной, когда Сириус стискивал зубы, чтобы не сотворить какую-нибудь глупость – так ему хотелось проклясть мерзавца. А Эван внимательно наблюдал за ним, и Сириус не единожды замечал, как на его ангельском лице мелькает подозрение.

Сириус так и не узнал, что же произошло в ту ночь, когда он возвращался в свою комнату и увидел выходящего от Розье Снейпа. Снейп вел себя как обычно – ни следа давешней безумной тоски. Поразмыслив, Сириус решил, что ему все-таки почудилось, и он навыдумывал себе глупостей на ровном месте. И, как назло, именно Снейп оказался единственным в поместье окклюментом. Сириусу порой удавалось уловить обрывки чувств окружающих людей (и еще раз убедиться, что Эван Розье — ревнивый собственник), но нацеливаясь на Снейпа, он неизменно влетал в гранитную стену защиты. К четвергу Сириус уже потихоньку начал сходить с ума.

Проклятье! – мысленно ругался он, уставившись на бирюзовые обои своей комнаты. Она все больше напоминала ему тюремную камеру. – Я так не могу! Вот будь я Ремусом, просто слился бы с обстановкой, как он это умеет, — и никаких проблем. Был бы здесь Джеймс – Эван Розье вообще не сумел бы запудрить ему мозги. А Питер… Питер был здесь в прошлом году. Должно быть, его настолько запугали все эти Темные искусства и опасные обитатели особняка, мечтающие служить своему самозваному лорду Волдеморту, что он забился на самую нижнюю ступеньку в здешней иерархии, и на него никто уже не обращал внимания. А я как всегда в своем репертуаре… Вокруг плетутся какие-то интриги, а единственная девушка, которая, вроде бы, на моей стороне, не может даже подойти ко мне. Что же делать, как же понять, что за дела тут творятся?..

Неуемное любопытство вело Сириуса, заставляя забыть об опасности. В конце концов, оно вытолкнет его с периферии чистокровной политики, из ее относительно спокойных заводей – на самый стрежень этой мутной реки.

* * *

Он посмел совершить то, на что не отваживался больше никто – он, Северус Снейп. Его поступок был безрассудным: можно считать, он собственноручно вручил своему мучителю приглашение на чай – с плюшками и пытками. Но какая ирония: имя «Розье» принадлежало падшему ангелу, покровителю порочной любви и плотских соблазнов. Оно идеально подходило всей этой семейке.

Никто не смел побеждать Эвана Розье. Ни в дуэли, ни в вольном бою. Мистеру Нотту было прекрасно известно это негласное правило, и на подвиги он никого не толкал. В конце концов, у него была дочь, и рисковать ею Нотт не собирался. А у Северуса Снейпа жизнь и так уже была – поганей некуда. Но как же он жаждал этого мгновения триумфа, когда у его ног лежал поверженный мучитель, а сила, власть, победа – все было в его, Северуса, руках. Он не спешил. Он взялся учить Блэка, когда никто другой не осмеливался на это, опасаясь ревности Эвана Розье. Он смотрел, как Блэк все больше запутывается в сетях Розье-младшего – наивный, глупый гриффиндорец. И Северус бросил все силы на создание заклинания, шедевра, который бы позволил бы ему восторжествовать над Эваном Розье.

Деменсимпериа была первым по-настоящему сложным из созданных им заклинаний, которое действовало не только в теории. Северус уже изобретал низкоуровневые заклинания, наносящие противнику физический ущерб – одним из наиболее опасных проклятий этого типа была Сектумсемпра. Деменсимпериа же была его первым успехом в области ментального контроля и относилась ко второму уровню Темной магии. Заклинание не контролировало разум объекта – скорее, оно исподволь очаровывало его, вплетаясь в его мысли, внушая, что тот сам желает угодить заклинателю, хочет выполнить чужую волю. Не властный, всепоглощающий зов Империо – нет, влияние было куда слабее и мягче. С ним несложно было справиться, если знать, с чем имеешь дело. Но в дуэли с Розье Северусу удалось продемонстрировать, насколько эффективным может быть это заклинание, когда противник не ожидает подвоха. Парадокс был в том, что источником вдохновения для создания проклятия послужил сам Эван Розье.

Северус сразился – и победил. Он дорого платил за эту победу, но все равно не жалел о ней. Стоило только вспомнить Розье – беспомощного, в полной его власти, и себя, стоящего над ним с палочкой в руке. Розье всегда вершил над ним расправу наедине, без свидетелей – особенно Блэка. Он не хотел спугнуть незадачливого наследника рода теперь, когда Темный Лорд лично поздравил Розье с успехом. Северус считал, что в этом ему повезло. Чем больше времени Розье обхаживает Блэка, добиваясь его расположения и не спуская глаз с этого первостатейного болвана, тем меньше времени у него останется, чтобы измываться над Северусом. Конечно, от этого Северус только больше презирал Блэка – за то, что тот, сам того не зная, заслужил его вынужденную благодарность.

В коридоре послышались шаги, и Северус вскинул голову в смятении. Нет, только не снова! Никто не заходил к нему просто так, пообщаться. Уже почти полночь. Стало быть, за дверью может стоять только один человек. Северус попытался взять себя в руки, чувствуя, как черное отчаяние охватывает душу, пробираясь до самых костей, и все тело становится холодным и хрупким как лед. Он бесстрастно смотрел, как рассыпаются стандартные охранные заклинания и открываются запоры, установленные Малфоями на все гостевые комнаты. Ручка двери легко и бесшумно повернулась.

— Добрый вечер, Северус. Надеюсь, ты не скучал без меня.