Традиции волшебного гостеприимства, или Гость из забытого прошлого (джен)

Возвращается он на сей раз с другой мантией — серебристо-серой, расшитой серебром по вороту, манжетам и подолу.

— Не знаю, чья она. Но не родителей точно. И дед бы такое ни за что не надел, но тебе должна подойти.

Та и вправду подходит — и невероятно преображает Мальсибера, который выглядит в ней почти что по-королевски.

— Никогда не видел ничего более пижонского, — насмешливо говорит Сириус, оглядывая его. — Даже неловко звать тебя просто на кухню, но не подавать же тебе сюда. Шагай вперёд — и не свались с лестницы.

— Ты правда думаешь, что я убегу? — не менее насмешливо спрашивает его Мальсибер. — Куда, интересно? Ты понимаешь, что после того допроса мне нельзя возвращаться? По-хорошему, мне даже в министерство нельзя, потому что он меня там найдёт — и убьёт. Подозреваю, что каким-нибудь неприятным способом.

— Может, тебе ещё и палочку твою отдать?

— Можно. Хотя этого ты точно не сделаешь, — улыбается он. — Ну веди давай…

Они спускаются вниз — на сей раз Мальсибер чувствует себя лучше и, увидев развешенные вдоль лестницы головы эльфов, застывает и даже глаза трёт.

— Могу я задать вопрос? — осторожно говорит он.

— Это добрая блэковская традиция, — говорит со смешком Блэк. — Почётная лестница. Эльфы, говорят, очень ценили.

— Жуть какая, — Ойген передёргивает плечами. — Я-то думал, я знаю, что такое жуткий дом… бр-р-р-р.

— Что, у вас тоже есть подобные элементы декора?

— У нас? — от возмущения он даже оборачивается, едва не натыкаясь на демонстративно направленную на него палочку. — Нет! У нас любят эльфов!

— Эльфов? Мелких таких ушастых поганцев в грязных наволочках? Ты ведь серьёзно сейчас, действительно любят? — насмешливо и удивлённо спрашивает Блэк.

— Любят, — кивает Ойген. — А тут такой ужас.

— И как же у вас их любят? Боюсь даже предположить… — не унимается Сириус.

— Ну просто, — он, кажется, не очень знает, что отвечать. — Я не знаю, как это описать… ну, на Рождество мы обмениваемся с ними подарками, например…

— В каком смысле «обмениваетесь»? — обалдевает теперь уже Блэк.

— Ну, в прямом… в Рождество же положено делать подарки? Ну вот мы и делаем — им, а они — нам… ну, всякие мелочи, я не знаю… слушай, я не помню, что дарил эльфам в последний раз, это было лет пятнадцать назад! Что ты так на меня глядишь? — он чихает — дважды — и смеётся. — У меня аллергия на твой такой взгляд, пойдём, пожалуйста!

Они спускаются вниз — на кухне Мальсибер садится в самый угол на табурет, а Блэк подходит к плите.

— И как, на фоне этой светлой и, видимо, взаимной любви, приятно было убивать магглов? — спрашивает он чрезвычайно зло.

— Шутить, я так понимаю, будет неуместно? — спрашивает тот.

— Не слишком, — подтверждает Сириус.

— Тебе хочется послушать, каким я был идиотом? — раздражённо спрашивает Ойген. — Ну изволь: когда мне было восемнадцать, я был идиотом. А пути назад, как ты знаешь, оттуда нет. За это своё идиотство я пятнадцать лет отсидел в Азкабане, родители мои умерли с горя, и я тоже, судя по всему, так или иначе за ними скоро последую — ты доволен?

— Можешь сидеть здесь, сколько захочешь, — после очень долгого молчания, во время которого он вываливает на большую сковороду какую-то еду из трёх разных кастрюль, говорит Блэк, — тебя не гонит никто, и да, комфортней тюрьмы ты все равно не найдешь в Британии.

— Спасибо, — очень растерянно отвечает Ойген. — Сириус, я… спасибо. Хотя это всё равно не решает проблему, — говорит он, помолчав.

— Рано или поздно мы его убьём, — говорит Блэк, так и не поворачиваясь к нему. — Вот тогда и выйдешь.

— Куда? — с неожиданной горечью спрашивает Мальсибер. — В Азкабан? Ты забыл, кто я?

— А ты как хотел? — с какой-то яростной вежливостью интересуется Блэк, наконец, поворачиваясь — большой кухонный нож в его руке добавляет убедительности его ярости. — Ты убийца, Мальсибер.

— Я сел не за это.

— Да ну? А за что же, позволь узнать?

— За Империо.

— Ещё лучше! — Блэк смеётся — очень недобро, но всё же просто смеётся.

— Ну видишь: я же говорю, выхода у меня нет, куда ни кинь — всюду смерть, — мягко отвечает Мальсибер. — Но я всё равно был бы рад сначала увидеть мёртвым его.

— А что так? — как-то немного ненатурально язвит Блэк.

— Да так как-то… у тебя там что-то горит, кажется.

Спохватившись, Блэк снимает сковороду с огня, раскладывает еду — ту же, что и вчера — по тарелкам. Ни про чай, ни про кофе Сириус даже не вспоминает, зато наливает им обоим вина — Мальсибер смотрит задумчиво и просит:

— Дай мне воды, пожалуйста.

— Хочешь сказать, ты не пьёшь? — насмешливо удивляется Блэк.

— Пью… но не так. И очень неприятно быть одновременно простуженным и пьяным!

Получив воду, он разбавляет ею вино — Сириус глядит так, словно бы на его совершается святотатство.

— Конечно, белое разбавлять лучше: и вкуснее, и цвет приятнее… ну да так тоже ничего. Что ты так смотришь? — смеётся он. — Нормальная средиземноморская традиция… чая-то нет.

— Я забыл… и иногда кажется, что там я забыл больше, чем помнил,— признаётся Блэк.

— Не бери в голову, — Ойген снова чихает и хлюпает носом. Спрашивает грустно: — Так нет перцового зелья?

— Нет. У меня тут не аптека, если ты не заметил.

— Ну да… а попросить некого? Ты же тут не всё время один?

— Я достану, — неохотно кивает Блэк.

* * *

…Снейп появляется в на удивление неурочное время: практически посреди ночи. Его не ждут — Блэк вообще где-то наверху, а выпущенный им вечером из своего заключения Ойген заперт на кухне, из которой он из-за наложенных на дверь ограничивающих его заклинаний уже третий час выйти не может (впрочем, он не очень и рвётся: здесь, кажется, самое тёплое место в доме, а у него с собой книга). А вот Северус войти туда вполне способен — и вид сидящего с ногами на стуле и неспешно пьющего кофе с большим куском пирога Мальсибера в первый момент вводит его в ступор.

Тот, впрочем, кажется, изумлён не меньше — однако в руки себя берёт первым:

— О, — говорит он. — Надо же. Ну, привет!

— Так вот ты где, — медленно говорит Северус.

— Ну да… вот я здесь. Но это менее странно, чем то, что здесь — ты. Ну иди сюда, что стоишь? — он машет ему рукой, подзывая.

— Ты как оказался здесь? — медленно спрашивает Снейп.

— Ай, — он отмахивается, — сам дурак… не важно. Меня, в общем, в плен поймали. Куда интереснее, как оказался здесь ты, — тихонько смеётся он. — Ну правда, иди уже сюда, я тебе кофе налью, хочешь кофе?

— Не похож ты на пленника, — Снейп дёргает уголком рта, кажется, обозначая… улыбку. — А кофе давай. Без сахара, чёрный.

— Ну разумеется, какой тебе сахар… еда должна соответствовать обстоятельствам, а те, судя по выражению твоего лица, горьки и трагичны… ты совсем не рад меня видеть? — он встаёт, берёт чашку, наливает кофе и ставит перед Северусом. А потом вдруг… обнимает его. И даже не сразу слышит в ответ возмущённое:

— Прекрати этот балаган немедленно!

— Ты не представляешь, как приятно увидеть здесь родное лицо! — восклицает Мальсибер, послушно отпуская его и возвращаясь на своё место. — Как… там? Как Эйв?

— Ты возвращаться собираешься?

— Я не могу! — восклицает с удовольствием Ойген. — Я пленник!

— Освободить тебя? — усмехается Снейп. — Могу прямо сейчас.

— М-м… не надо, — смеётся Мальсибер. — Мне нравится мой нынешний статус. Он обещает хотя бы какое-то будущее.

— Н-да… пожалуй, — подумав, соглашается Северус. — Лорд в ярости. Он не понимает, что случилось с тобой.

— Ну не всё же ему получать, что захочется, — очень довольно кивает Ойген. И спрашивает — очень серьёзно: — Тебе я могу помочь чем-нибудь?

— Даже не знаю, — тоже серьёзно отвечает Северус. — Я подумаю. Но возвращаться тебе вправду нельзя. Разве что память тебе стереть…

— Это оставим на крайний случай, — кивает Мальсибер. — Обещай, если что — ты сделаешь.

— Постараюсь. Если успею. А лучше сиди здесь… вместе с Блэком, — не удерживается он от насмешки. — Даже не знаю, кому из вас сильней посочувствовать.

— Точно не мне, — смеётся Ойген, отрезая ещё один кусок пирога и пододвигая его Северусу.

— Я не ем сладкое, — говорит тот.

— А ты скажи себе, что это просто еда — и съешь. Это правда вкусно, попробуй!

— А тебе хорошо здесь, как я вижу, — усмехается Снейп.

— Хорошо, — серьёзно соглашается с ним Ойген. — Здесь нет Лорда. И быть не может. Хотя время от времени я об этом почти что жалею…

— И что же провоцирует эти приступы внезапной любви?

— Да вот как позовёт он меня — так и жалею, — Мальсибер поднимает рукав и показывает левое предплечье — воспалённое и отёкшее, с непроходящим синяком вокруг метки.

— Скверно, — задумчиво говорит Снейп, отставляя кофе в сторону. — Я подумаю, чем можно помочь. Первое, что мне приходит в голову — обкладывать льдом… и я тебе зелье сделаю. А пока уберу гематому, — он достаёт палочку.

— Уберёшь что? — переспрашивает Мальсибер.

— Синяк этот. Сиди спокойно.

— Ты не ответил, — после паузы, во время которой Снейп тщательно убирает у него с руки сперва разлитую под кожей кровь, а потом и отёк снимает, говорит Ойген, — что у вас происходит? И как Эйв?

— Да плохо, — морщится Северус. — Нам всем досталось, когда ты пропал, а ему — особенно.

— Почему? — в его голосе не только удивление — ещё и боль.

— Потому что вы с ним друзья. А Лорд в бешенстве. На ком ему ещё срываться — на мне? Ну так меня он тоже не обошёл. Но меньше. Потому что от меня толку больше, уж извини.

— Что он с ним сделал?

— Ну, что сделал… что он обычно делает. Да ничего — отошли уже все. И успокоились. Мы за тебя волновались, между прочим.

— Ну извини, — неожиданно огрызается Мальсибер, — предупредить нечем было: палочку у меня отобрали, а сов тут нет.

— Да всё тут есть… я вот думаю — сказать Эйву? Нет?

— Не надо, — сразу же отвечает Ойген. — Он же не ты…

— Не я. Согласен. Ладно, — он залпом допивает кофе и встаёт. — Ещё увидимся. Принести тебе что-нибудь?

— Палочку ты мне не вернёшь — а остальное тут есть… разве что вот одежда. Мне надоело ходить в блэковском. И тут жутко холодно!

— Одежда… ну-ка встань.

Снейп подходит, вытаскивает из кармана мерную ленту — Мальсибер глядит изумлённо и вопросительно, получая в ответ удивлённый взгляд, и ему так и остаётся гадать, действительно ли тот носит её с собою всегда или же только что трансфигурировал — и… быстро и достаточно ловко снимает с него основные мерки. Ойген стоит в буквальном смысле с открытым ртом, послушно поднимая руки, потом всё-таки спрашивает:

— Ты шить умеешь?!

— Я много чего умею, — усмехается Снейп. — Но — нет. Однако я представляю, как это делается. И мне интересно, как ты будешь со мной расплачиваться.

— А ты палочку у Блэка возьми мою, выпей оборотное с моим волосом — и сходи в Гринготс в мой сейф. Только веди себя…

— То есть ты полагаешь, что мне от Лорда досталось недостаточно? — уточняет Снейп. — Желательно было, чтобы меня заавадили?

— Почему? При чём тут…

— При том, что когда он узнает об этом — а он узнает — ты представляешь, что он со мной сделает? Попроси кого-то из местных аборигенов.

— Блэку тоже нельзя выходить!

— Ну разумеется, — почти ласково соглашается Снейп. — Ему только удовлетворение своих примитивных потребностей кажется достойным поводом. А как для дела — так мы в собственном доме заточены и всеми покинуты.

— Ты всё ещё его ненавидишь, — задумчиво говорит Ойген.

— И это, полагаю, взаимно, — усмехается Снейп. — Думай, в общем. Пару рубашек я тебе сам куплю, хочешь больше — изволь заплатить.

— У Эйва воз… Бастет. Я подумаю, — обещает он вслед уходящему Снейпу.