Не так страшен драккл, как его бабка (джен)

Рон Уизли, размахивая волшебной палочкой, пылал справедливым возмущением и изрыгал проклятия в адрес пожирательского отродья, которое посмело взглянуть масляными глазками на его сестру. Любимые связки Ступефай-Петрификус и Экспеллиармус-Конфринго закону не противоречили и всегда действовали наверняка, но сейчас еще на втором витке заклинания Рон понял, что что-то пошло не так. Вместо того, чтобы завершить красивую восьмерку, палочка вильнула в сторону и вырвалась из его онемевших пальцев. Глаза заволок сизый туман. Через миг Рон потерял опору под ногами и, нелепо взмахнув руками, камнем полетел вниз.

— Девятый этаж... — промелькнуло на краю сознания. Сердце затрепыхалось, а тело сжалось в предчувствии невыносимой боли. Хотя, Гермиона когда-то говорила, что иногда человек, падающий с большой высоты, умирает еще в полете — у него разрывается сердце. Но можно ли считать девятый этаж достаточно большой высотой для этого?

Додумать Рон не успел. Сильный удар вышиб из него весь дух, и, казалось, переломал в организме каждую косточку.

Жалобно застонав, Рон открыл глаза и тут же взгляд его натолкнулся на деревянный потолок. Самый обычный потолок — слегка закопченный и затянутый паутиной. Деревенский стандарт, как сказала бы Гермиона.

Погодите, а где же майское звездное небо? Где отличный вид на Витошу и красоты Софии, обещанные путеводителем?

Рон повел глазами по сторонам и, превозмогая шум в ушах, прислушался к окружающей его тишине.

Куда подевался шум большого города? Где отель, охрана и ужаснувшиеся его падению гости? Где его друзья, в конце-то концов? Его что, подобрали в бессознательном положении и унесли с лужайки? Но почему тогда отправили не в больницу, а в какую-то допотопную хибару?

Боль в костях понемногу утихала. Рон с трудом поднял голову и обнаружил, что лежит посреди большой деревенской кухни. Открытые шкафы с посудой, связки трав и каких-то луковиц по стенам, старинная печь и пузатые тяжелые котлы, в которых, казалось, можно было без труда разместить тушу не только кабана или буйвола, но и среднего размера громмамонта.

— Где я? — задал Рон классический вопрос очнувшегося в незнакомом месте человека.

В ответ раздался истошный многоголосый вопль.

— Новенький! — оглушительно заорала, как показалось Рону, добрая дюжина луженых глоток.

Рон, забыв о боли и слабости, поспешно вскочил на ноги, и, как оказалось, вовремя — со всех сторон на него с диким визгом бросилось множество черных лохматых существ размером с крупную кошку.

— Брысь! Кыш отсюда! — завопил Рон, отчаянно стряхивая их со штанов. — Пошли вон! Я несъедобный!

Существа посыпались с него, словно спелые груши, и обиженно завопили. Но избавиться от них было не так-то просто: двое или трое наглецов, успешно уворачиваясь от тумаков, вцепились в его ноги мертвой хваткой и шустро поползли вверх по штанинам. Чувствуя, как острые коготки подбираются к самому дорогому, Рон завопил пуще прежнего и юлой завертелся по кухне. Какой-то мелкий, но особо активный представитель загадочного племени с разбега взобрался по спинам своих сородичей, впился в полированную пряжку нового кожаного ремня и с утробным рыком принялся ее грызть. Рон, тут же забыв об остальных, ухватил его за шкирку и, с трудом оторвав от облюбованной железки, отшвырнул в сторону.

Эти доли секунды позволили Рону хоть немного разглядеть неожиданного агрессора. Круглыми ушками и подвижным носом он напоминал хорька, время от времени поселявшегося то в куче валежника у садовой ограды Норы, то прямо в отцовском сарае. Только вот у хорьков не было ни маленьких, светящихся алым, глазок, ни стальных когтей, которыми сородичи этого маленького чудовища уже располосовали Рону новые штаны, разодрали спину и попытались снять с макушки скальп.

Облепленный с ног до головы лохматой копошащейся массой, Рон завопил что-то непотребное и привычно потянулся за палочкой. Палочки на месте не было, зато вместо нее в кармане обнаружился еще один непрошеный гость. Вытащенный на свет, он тут же ловко изогнулся и цапнул Рона за руку. Злобный блеск маленьких глазок и боль в прокушенном пальце тут же напомнили парню одну важную вещь — что он не только маг, пусть даже и без палочки, но и герой войны, король квиддичного поля, а также просто непревзойденный специалист по борьбе с огородными вредителями.

В один миг ситуация изменилась. Знаменитый вратарь и истребитель садовых гномов Рон Уизли сноровисто хватал настырных надоед за мохнатые загривки и, не теряя времени на всякие там размахивания и раскручивания, прицельными бросками отправлял импровизированные квофлы за пределы поля, то есть, в очаг, стоящий в углу пустой котел и открытое окно, выходящее в заросли бешеной вишни (1). Правда, особой эффективностью его маневры похвастаться не могли — существа, с визгом улетевшие за окно или плюхнувшиеся в открытый котел, тут же возвращались обратно и чуть ли не становились в очередь за бесплатным развлечением.

«Ибо имя им — легион», вспомнил он выражение, вырвавшееся у Гермины в тот момент, когда она впервые увидела подошедшую вплотную к замку армию Волдеморта.

— Это еще что такое? — вдруг раздался у него за спиной строгий окрик. — Немедленно прекратить!

Рон, приготовившийся к очередному броску, от неожиданности застыл на полувзмахе, а затем быстро обернулся.

В дверях стояла высокая костлявая старуха. Метнув из-под седых кустистых бровей жалящий взгляд, она строго велела:

— А ну, поставь ребенка на место! Тоже мне, герой нашелся: такой здоровый лоб, а маленьких обижаешь. Тебя что, родители не учили, что являться непрошенным в чужой дом и обижать хозяйских внучков — это последнее дело?

Рон остолбенел. Она сказала «внучков»? Эти хвостатые ее внуки? Да быть такого не может!

Наверное, это просто какая-нибудь сумасшедшая любительница животных типа миссис Фигг, решил Рон. Нет, скорее, Хагрида, потому что, судя по рассказам Гарри, кошки миссис Фигг были вежливы, хорошо воспитаны и на непрошеных гостей не бросались. Он перевел взгляд на извивающуюся тушку в своей руке и не нашел в ней ни малейшего сходства со стоящей на пороге «бабушкой».

Рон снова посмотрел на старуху. Морщинистое лицо, крючковатый нос, простое темное платье, туго повязанный платок, фартук с огромными карманами... Типичная деревенская бабка с человеческим лицом, ни тебе подвижного черного носа, ни красных глазок, ни пушистого хвоста. Правда, насчет хвоста — утверждение спорное, но и Мерлин с ним, проверять его Рон не полез бы даже под угрозой Авады.

Увидев, что ожившая ветряная мельница неподвижно застыла, собравшиеся внизу «внучки» радостно завизжали и снова повисли на Роне, как детеныши Живоглота на Дракучей иве. Ухваченный за шкирку зверек, извернувшись, освободился из захвата, ловко забрался Рону на плечи и принялся копошиться в его волосах. Похоже, с явным намерением заплести на голове Рона дюжину косичек. Представив себя с новой прической, Рон мигом стащил зверька с плеч и, припомнив лечение живоглотовых детенышей, прижал его к себе, надежно зафиксировав лапки с острыми коготками.

Внучок недовольно запищал. Рон победно усмехнулся и еще крепче стиснул пальцы.

— Новенький, значит, — констатировала старуха, входя в кухню и ставя на стол огромную корзину с крышкой.

— В каком смысле? — осторожно спросил Рон, нервно подергивая то одной, то другой ногой, чтобы сбросить повисших на них зверьков. Может, это вовсе никакие не звери, а заколдованные старухой люди, и ему стоит прямо сейчас, не теряя ни секунды, рыбкой сигануть в окно и бежать, куда глаза глядят, чтобы избежать страшной участи, постигшей неосторожных путников, заглянувших на огонек?

Рон покосился на окно, прикинув расстояние до него и высоту подоконника, но повисшие на ногах «внучки», хоть и были несоизмеримо легче знаменитых «королевских дочек» (2), все же заставили его усомниться в исходе побега.

— Кыш! — повелительно рявкнула старуха и хлопнула в ладони. «Внучки» с визгом и хохотом покатились вниз, отмечая свой путь новыми ссадинами, царапинами и, что самое обидное, солидными прорехами на новых брюках.

Старуха отняла у Рона полупридушенного внучка, вручила тому извлеченную из кармана фартука ярко-желтую бородавчатую лягушку, о ядовитости которой профессор Снейп на одном из уроков отзывался с искренним восхищением, и усадила его на лавку. Внучок, все еще обиженно повизгивая и поглядывая на Рона с открытой неприязнью, принялся облизывать эту лягушку, словно первокурсник — сахарное перо из запасов «Сладкого королевства».

Рона замутило. Старуха тем временем раздала рассевшимся по лавкам внукам еще с десяток «игрушек» — Рон с ужасом узнал среди них личинок оранжевых глизней, детенышей докси и только-только вылупившихся акромантулов — и повернулась к нему.

— Что ж ты, ирод окаянный, над ребенком измываешься? Тебе что, трудно было немножко с детьми поиграть?

— Поиграть? — вырвалось у Рона. — Это вы называете поиграть? Да они меня чуть не съели!

Кухня взорвалась многоголосым хохотом. Маленькие чудовища, подпрыгивая, захлопали в ладоши и в порыве чувств начали лупить друг друга по лохматым спинкам.

Старуха тоже засмеялась:

— Такой большой парень, а малышей испугался. Да ты посмотри на них: разве способны эти ангелочки кого-нибудь съесть?

Рон перевел взгляд на «ангелочков» и оторопел: за столом на лавке, чинно сложив лапки, сидела компания Персивалей Уизли, иначе не скажешь — приглаженная волосок к волоску шерсть, умильные мордочки, елейное выражение глазок. Такую стремительную метаморфозу он видел всего однажды — когда разъяренный Живоглот, преследующий Скебберса, не успел вовремя притормозить и со всего размаху врезался в появившуюся из-за угла профессора МакГонагалл. Очень хороший клобкопух из него тогда получился, жаль только, что не надолго.

Возмущенно оглядев своих лицемерных обидчиков, Рон предъявил старухе ободранные руки и просвечивающие сквозь живописные лохмотья колени:

— А это, по-вашему, откуда взялось? Вы только посмотрите, что они со мной сделали!

Старуха подошла поближе и скептически подцепила пальцем длинную бахрому, некогда бывшую рукавом рубашки.

— М-да... — задумчиво произнесла она. — Куда катится мир? И это они теперь называют одеждой...

Старуха щелкнула пальцами. Ошметки погубленного наряда с громким треском покинули тело и упокоились в ярко вспыхнувшем огне очага, пояс со стуком свалился на пол, а растерявшийся Рон, не успев открыть рот, оказался одет в старинную рубашку из какого-то плотного материала и широкие штаны, подпоясанные веревочкой.

Что-то темное метнулось Рону под ноги и, ухватив лежащий на полу пояс, в два прыжка утащило его под стол. Не успел Рон и моргнуть, как его обновка была растерзана на клочки.

— Ах ты ж, бедствие ходячее! — хозяйка отвесила Рону крепкий подзатыльник. — Посмотри, что ты мне тут натворил!

— Я натворил? — взвыл несправедливо оскорбленный Рон. Вспомнив блестящий столбик галлеонов, оторванный от сердца и исчезнувший в кармане говорливого улыбающегося торговца, он чуть не зарыдал от бешенства. Он ведь он так тщательно выбирал этот ремень, так долго перебирал пряжки, предвкушая свое появление среди гостей в новом наряде...

— Ну и кто ты такой? — бесцеремонно оторвав Рона от скорбных мыслей, старуха схватила его за плечо и повернула к себе. — Чего явился? Как сюда попал? В колодец вслед за утопшим ведром прыгнул, в чужие сани влез или... — тут она мерзко хихикнула, — и вовсе в чужое тело затесался?

— А вы кто? — огрызнулся Рон, тщетно оглядывая затоптанный пол в поисках волшебной палочки.

— Неправильный ответ!

Здоровенный половник сорвался с крючка и, описав ровный полукруг, бамкнул Рона точнехонько в середину лба. Рон от неожиданности ойкнул, пошатнулся и с возмущением уставился на старуху. Ему очень хотелось дать ей сдачи этим же половником, но поднять руку на пожилую женщину, какой бы противной и опасной она ни была, у него не поднялась рука. Тем более, что старуха кого-то она ему напоминала, он пока что не мог понять, кого именно — то ли кого-то из профессоров, то ли кого-то из пожилых родственниц. А в присутствии подобного рода особ Рон испытывал непонятную робость и неукротимое желание немедленно смыться все равно куда, лишь бы избежать пронзительных взглядов и неудобных вопросов.

— Я — хозяйка этого дома, — заявила старуха. — А ты, — она ткнула костлявым пальцем ему в грудь, — незваный гость. Поэтому изволь повернуться ко мне, вынуть руки из карманов и четко отвечать на заданные вопросы. Повторяю еще раз: кто ты такой?

Ну вот, точно как тетка Мюриэль — стой ровно, не горбись, не чавкай, не мямли... Мерлин, за что ему это?

— Рундил Уозлик, — брякнул Рон, вспомнив свой старый учебник по зельеварению и надпись, сделанную волшебным пером из магазина Фреда и Джорджа.

— А вот врать старшим нехорошо, — заявил кто-то за спиной Рона.

Тот обернулся и глазам своим не поверил: в дверях на задних лапах стоял кот. Самый настоящий кот — упитанный, пушистый, угольно-черный. Только вот размером он был с Бродягу, до чего никакому книззлу на дорасти. А самое удивительное — на голове у него была шляпа, которую магглы почему-то называют котелком. Серый котелок с шелковой ленточкой...

Рон плотно зажмурился, а затем осторожно приоткрыл один глаз. Говорящее видение не исчезло, а, наоборот, переступило порог и вальяжно вплыло в кухню.

— Хорошо, что ты пришел, — кивнула коту старуха. — Займись пока парнишкой, с ребятками познакомь, расскажи, что и как, а я позже подойду — у меня еще дел полно.

И ушла.

«Ребятки» зашумели, загомонили, и вдруг прямо на глазах начали меняться. Через минуту за столом сидела вполне человеческая компания, примерно поровну состоящая из юношей и девушек. Одеты все были одинаково, в какую-то разновидность школьной формы, то есть, в простые темные рубашки и такие же брюки. А вот лиц их Рон почему-то разглядеть толком не смог — то ли в глазах после перемещения мутилось, то ли сидящие за столом прошли хорошую школу у британских невыразимцев. Армия клонов, как сказала бы Гермиона. Неуловимых, изменчивых клонов, различающихся только длиной и цветом волос.

— Ну что, прощелыги, знакомьтесь, — возвестил кот, обращаясь к присутствующим. — Это Рональд Уизли.

— Здравствуйте, Рональд, — дружным хором произнесли «прощелыги».

«Какое точное определение... — пораженный таким неприкрытым лицемерием Рон даже забыл на мгновение, что говорящих котов не бывает, — сидят сейчас, как невинные котята, словно это не они только что пытались ободрать гостя, как Живоглот липовую точилку для когтей».

— Шестой сын из семи детей, — продолжал кот, — герой-победитель, отличный спортсмен, твердый троечник. Будущий аврор, бывший волшебник...

— Почему это я бывший? — возмутился Рон.

— А разве нет? — удивился кот. — Ну-ка, изобразите нам что-нибудь, молодой человек: кролика там из шляпы, банку икры или селедочку. Жирненькую, тихоокеанскую... — он мечтательно закатил глаза.

— По длинному тракту идет караван, — заголосили вдруг за окном. — Ведет его рюмочка водки. За ней, чуть поодаль, усталый банан и маленький ломтик селедки.

Кот тряхнул головой, схватил со стола миску с сухим горохом и высыпал ее за подоконник. Там благодарно зачавкали.

— Хабр. Хабр. Абырвалг!.. — донеслось до ушей Рона. Кот поморщился и небрежно взмахнул лапой. Окно с грохотом захлопнулось и чавканье стихло.

— Простите за шум, — мило извинился кот. — Обитатели наших равнин иногда издают странные звуки. Не пожалейте для них миску гороха, горсть соли или большую головку мака. В хозяйстве убыток небольшой, но зато вы надолго будете избавлены от их присутствия.

— Может, сжечь их, да и дело с концом? — лениво пробасил один из сидящих за столом парней. Самоуверенная поза, ехидная улыбка и донельзя противный высокомерный взгляд. Типичный местный Малфой, из породы тех представителей «золотой молодежи», кого Дин Томас называл коротким и непонятным словом «мажоры». Таких самодовольных папочкиных сынков, которые в достаточном количестве попадались даже среди курсантов, Рон люто ненавидел и, если выпадала возможность безнаказанно подраться, бил люто и нещадно.

— Пусть не портят нам пейзаж, — протянул «мажор». — Каких-то пять тысяч градусов — и от них даже мокрого места не останется.

Он клыкасто усмехнулся, и Рона передернуло. Если здесь еще и вампиры обитают — ему точно конец. Мерлин, ну куда же могла подеваться эта треклятая палочка...

— Ну так что, молодой человек, — котяра дернул Рона за рукав, — вы будете демонстрировать нам свои престидижитаторские таланты? Или перейдем к следующему пункту нашей беседы?

Рон еще раз окинул взглядом чисто выметенную кухню. Палочки нигде не было.

— Ну не расстраивайтесь вы так, — мурлыкнул кот. — Мы все здесь бывшие: бывший маньяк...

— Маньяки бывшими не бывают, — автоматически выдал Рон старинную аврорскую мудрость.

— Какой умный мальчик! — тоненьким голосом восхитилось зеленоволосое существо с крылышками за спиной. Рон с первого взгляда не смог определить его пол, но больше склонялся к тому, что это была девушка. Существо показало ему язык и стукнуло по полу острыми копытцами.

Рон вытаращился во все глаза. На ногах у существа, действительно были не туфельки с каблучками, как следовало бы ожидать от юной барышни, и не туфли или сапоги, какие обычно встречаются у мужчин, а самые настоящие копыта.

— Младшенький мой, — смахнул воображаемую слезу кот. — Толку от него, конечно, пока маловато, но зато он декоративно прекрасен.

Мальчик... (о, Мерлин, это у них теперь называется мальчик?) смущенно переступил по полу своими копытцами.

Рон прошелся взглядом по полу вдоль лавки, на которой сидели «внучки». Слава Мерлину, больше никаких неожиданностей не обнаружилось. Рядом с копытцами разместились самые обычные женские туфельки. Вернее, не женские, а, скорее, обычные школьные, в которых в Хогвартсе ходили и Джинни, и Гермиона, но с золотыми или позолоченными пряжками. Школьная модница?

Рон взглянул на их обладательницу. Точно, еще совсем школьница — худенькая, светловолосая, чем-то неуловимо смахивающая на Луну Лавгуд. Сидит, подперев кулачком щеку, и чему-то мечтательно улыбается. Интересно, о чем она думает — о конфетах, мальчиках или новой юбке?

Старомодные лаковые мужские туфли с замшевым апельсиновым верхом... Странно, но носков под этими туфлями не было. Ну вот куда смотрит эта старуха? Мать уже оторвала бы Рону голову, явись он на люди в таком виде.

Мягкие бархатные шлепки с пушистым помпончиком. И их хозяйка... Рон поднял глаза. Милая такая девушка, изящная. Кошку чем-то напоминает.

— А почему это он младшенький? — обиженно вскочил кудрявый паренек в круглых очках, сидящий на самом краю длинной скамьи. «Пацан справа» — автоматически сделал заметку Рон и посмотрел на его ноги.

Когда перед тобой сидит добрая дюжина незнакомых людей в одинаковой одежде, запомнить всех сразу очень трудно. Выход один: найти у каждого какую-то отличительную черту или, хотя бы, зафиксировать его положение в пространстве, если группа статична. Поставить вешку для идентификации, как говорится. Установить каркас. А мясо на этот каркас можно будет нарастить и позже, во время последующего общения.

Паренек был обут в самые обыкновенные маггловские кроссовки. Типичный британский школьник, ни дать, ни взять. Рон уже успел насмотреться на таких в то послепобедное лето, когда Гарри с Гермионой ускоренным темпом приобщали чистокровных друзей к прелестям маггловской цивилизации.

— В прошлый раз самым младшим тут был я! — возмущался тем временем паренек.

— Жора, — кот ласково посмотрел на него, — вот когда сдадите мне теорему Менелая, не тыкая при этом ручкой себе в глаз, тогда снова и станете младшеньким. А пока что учите физику: там четко написано, что поджечь стул, пол-урока натирая рукой его спинку, противоречит всем законам мироздания. Проконсультируйтесь по этому вопросу у Вельхеора и не портите школе казенную мебель.

Сидящий рядом с Жорой вампир согласно кивнул и отвесил мальчику легкий подзатыльник.

— А что, Менелай еще и теоремы сочинял? — шепотом спросила одна из девушек. Рон не понял, какая именно, ибо пялился в этот момент на чьи-то ярко-красные туфли на шпильках. Ну, и немножко на ноги в этих туфлях.

— Это не тот Менелай, дорогая моя, — ответил кот. — До этого вы, к счастью, не успели добраться со своей неземной красотой, иначе не видать нам было бы ни трансверсалей, ни шести величин.

— Да-а? — с нескрываемым разочарованием протянула девушка. — Жаль.

— А мне-то как жаль! — поддержал ее Жора. — Как меня уже задолбала эта учеба...

Рон вспомнил свои страдания над бесконечными эссе и понимающе усмехнулся.

— Жора! — ласково сказал кот. — Хоть вы мне тут не кокетничайте. Учебу он не любит, как же. Тогда объясните мне, почему обычно в школах больше двух сложных предметов подряд не ставят, но, как только там появляетесь вы, сразу в расписания вводят строенные алгебры, двойные пары геометрий и прочие конструкции, убивающие детский мозг?

— Ну так я же не вампир какой, — буркнул Жора, предусмотрительно отодвигаясь от Вельхеора на самый край скамьи. — Мне, например, лениво пятьдесят лет в выпускном классе сидеть. Я, может, хочу сдать пятилетку за три года, а потом спокойно заниматься своей химией.

— Химией или только взрывчатыми веществами? — невинно поинтересовалась одна из девушек и поправила волосы. Рон чуть не присвистнул, увидев, как длиннющие, остро заточенные ногти мелькнули в опасной близости от глаз. Ничего себе, коготочки... Джинни однажды сделала себе такие же. Правда, хватило ее всего лишь на два дня, в течение которых она ухитрилась испортить две новых мантии, заполучить длиннющую царапину через всю щеку и вызвать приступ паники у Гарри, целую неделю мечтавшего о расслабляющем массаже.

Интересно, это она сбила с пути истинного этого Менелая или какая-нибудь другая? Лиц-то все равно не разобрать. Туманятся перед глазами — и все тут. Так, а во что она у нас обута?

Рон посмотрел под стол. Маггловские ковбойские сапоги. Надо же... У них что здесь, маггловский обувный магазин неподалеку имеется?

— Да уж не синтезированием сыворотки из невинных младенцев! — не остался в долгу Жора.

М-да... Бедная школа. Она даже не догадывается, кого впустила под свою гостеприимную крышу.

Рон снова опустил глаза вниз. А что у нас там еще имеется, кроме кроссовок?

Мужские сапоги — тоже вроде вполне обычные, черные. Впрочем, не совсем обычные — носки обиты серебром и испачканы чем-то темным, похожим на засохшую кровь.

Рон быстро поднял глаза и перехватил насмешливый взгляд вампира. Ну да, кто бы сомневался. А вот рядом с сапогами разместились тяжелые армейские ботинки...

Рон поднял глаза на их обладателя, и по спине прошелся неприятный холодок. На него в упор смотрели до боли знакомые по изнуряющим тренировкам глаза.

_________________________________________

1. Бешеная вишня (белладонна, сонная одурь) — красавка обыкновенная, многолетнее травянистое растение с мощными стеблями высотой до 2 м с густой темно-зеленой листвой. Ядовитое растение с галлюциногенными свойствами.

2. Королевская дочка — пушечное ядро, которое цепью прикреплялось к кандалам, дабы узник не мог сбежать. ( по Филиппу де Коммину)