Тропа в прошлое (гет)

Ребята встали рано и теперь сидели на кухне, допивая горячий кофе вприкуску с булочками. Утро было тихим, лишь за окном пели птицы, бесцеремонно поселившиеся в саду.

— Теперь мы знаем, кому принадлежит вторая шкатулка, — с энтузиазмом проговорил Джеймс, когда прожевал очередной кусочек своего завтрака.

— Когда мы ее откроем? — улыбнувшись, спросила его сестра. После сна она воспринимала все намного проще, а идея довести начатое до конца прочно укрепилась в ее голове.

— Незачем откладывать в долгий ящик, — подмигнул ей тот. — Думаю, сегодняшнее утро прекрасно подойдет для этого.

— Как вы думаете, мы увидим последний день жизни Сириуса? — спросил Скорпиус, все это время неодобрительно смотревший то на Джеймса, то на Лили.

— Не думаю, — через пару секунд ответил Альбус, переведя взгляд с поверхности стола на Малфоя. — Ведь никто не знает наверняка, умер ли он.

— Но ведь отец говорил, что сам лично видел, как погиб его крестный, — возразила Лили.

— Он видел, как тот упал в Арку, а это не равнозначно смерти, — произнес Ал.

— Но ведь Беллатриса выпустила в него заклинание, — уже не с таким напором произнесла Лили. — Оно могло убить его…

— И после всего того, что мы видели, ты думаешь, оно было смертельным? — чуть сузив глаза, задал ей вопрос Скорпиус.

— Я не знаю… — нерешительно ответила она.

Несколько минут в комнате стояла тишина, но потом ее нарушил голос Джеймса:

— Итак, мы будем и дальше сидеть здесь и гадать, или все же поднимемся наверх и сами увидим, какие тайны скрывает шкатулка Сириуса Блэка? — с оптимизмом произнес он, чувствуя в своей крови азарт.

— Где она? — кричал Сириус появившемуся домовику. — Я повешу твою голову на стену, если ты мне сейчас же не скажешь, где Беллатриса!

— Сэр, она… — запинаясь, начал бормотать эльф, чувствуя, что своими словами вызовет еще больший гнев хозяина. — Мисс Блэк покинула поместье еще на рассвете вместе со своей матерью…

— Мерлин! — прорычал Сириус в пустоту, а затем, подняв глаза на домового эльфа, приказал ему убираться из комнаты, но не прошло и минуты, как он вызвал его вновь.

— Хозяину что-то угодно? — обратился к нему негромко аппарировавший домовик.

— Да, — уже более спокойным тоном произнес Сириус. — Принеси мне чернила и пергамент.

— Будет исполнено, сэр, — низко поклонившись, пролепетал эльф и незаметно исчез из комнаты.

Пока Сириус был один, он успел натянуть помятые брюки и накинуть на плечи белую рубашку, и теперь, стоя у окна, он мог погрузиться без остатка в собственные мысли. За стеклянными витражами в саду негромко пели птицы, которые, казалось, селились в нем сразу же, как только наступала весна, и не улетали до тех пор, пока первые заморозки не вынуждали их мигрировать на юг…

Чувство власти над Беллатрисой, поселившее в душе Сириуса, исчезло вместе с ней этим утром. Теперь он вновь был свободен, но хотел ли он этой свободы в одиночку? Разве не желал он поделиться этим чувством с той, кому так много говорил о независимости? Впрочем, сейчас Беллатриса своим поступком перечеркнула все ответы на эти вопросы. Она ушла, а значит, решила, что свою свободу сможет получить и без него, ведь у них без сомнения не было будущего, нарисованного светлыми красками беззаботного счастья, а в своем распоряжении они имели лишь настоящее, наполовину перемешанное с прошлым, пропитанное черным цветом одиночества, неприязни и безумного влечения друг к другу, о котором с сегодняшнего дня они предпочли забыть.

Сириус должен был смириться с тем, что Беллатриса Блэк никогда не станет принадлежать ему, а то чувство власти, что он испытал в эти короткие часы, — всего лишь удача, которой больше не будет. Это была только их ночь, и второй такой не повторится: слишком независимы они, слишком многое их связывает и слишком многое вызывает друг в друге ненависть, сжигающую каждого изнутри. Они до последней мелочи запомнили все произошедшее, но должны больше никогда не вспоминать этого. Так решил Сириус, так захотела Беллатриса.

Вскоре в комнату вновь аппарировал домовой эльф, держа в руках пергамент и чернила, которые по приказу он тут же поставил на стол.

— Изволите что-нибудь еще? — чуть слышно прошептал домовик, боясь вновь вызвать гнев хозяина.

— Сову, — коротко ответил Сириус, а затем махнул рукой на дверь, даже не посмотрев на эльфа.

Когда в комнате вновь стало пусто, Сириус взял в руки перо, и, обмакнув его в чернила, начал писать единственному человеку, который мог теперь принять его.

«Привет, Сохатый!

Ты до сих пор хочешь, чтобы я приехал к тебе погостить на каникулах? Ну что ж, я, наконец-то, удовлетворю твою просьбу. Готовь гостевую комнату!

Бродяга".

Примерно через час, после того, как Сириус через каминную сеть из поместья своего деда попал в дом на Гриммо, небольшой кожаный чемодан был уже заполнен немногочисленными вещами, а сам он одет в магглловские джинсы и черную футболку, которые купил в одну из прогулок по Лондону с Мародерами прошлым летом и теперь пылившуюся в шкафу. Не забыв прихватить маленький ключик от ячейки в банке Гринготтс, где хранилось наследство, оставленное дядей Альфардом, Сириус в последний раз осмотрел стены, заклеенные магглловскими фотографиями мотоциклов и девушек в купальниках, гриффиндорскими гербами и колдографией Мародеров. Все это оставалось здесь навечно, а он, подняв чемодан, вышел из комнаты, в которую возвращаться был не намерен.

Сириус спустился в гостиную, где через окна, завещанные темными шторами, упрямо пробивались лучи солнца. Он улыбнулся: свет рвался внутрь дома, а сам он хотел сбежать отсюда как можно дальше, туда, где нет традиций, правил, запретов. Ему как воздух нужна была свобода, и сейчас он намеревался ее получить. Чего бы это ему не стоило.

— Куда собрался, Сириус Орион Блэк? — чуть визгливо произнесла Вальбурга, заметив в руках сына чемодан.

— Туда, где мне будет лучше, — надменным тоном произнес Сириус.

— Что? — задохнувшись от возмущения, выкрикнула миссис Блэк. — Ты не смеешь никуда идти, пока я не разрешу!

— Вы так полагаете, maman? — вздернув бровь, произнес он ей в ответ. — После вчерашнего ритуала, я вполне могу распоряжаться собственной жизнью. От нашего благороднейшего семейства мне больше ничего не нужно, оно и так уже сделало единственный поистине дорогой подарок, на который было способно.

— Как ты смеешь говорить подобное? — все больше краснея от гнева, кричала Вальбурга. — Ты приползешь сюда сразу же, как кончатся твои несчастные гроши!

— Не беспокойтесь, у меня есть средства для существования, так что, полагаю, сюда я больше не вернусь, — фыркнул Сириус, приближаясь к камину.

— Никто из родственников тебя не примет, а о том, чтобы тебя не пускали ни в один трактир, я позабочусь лично. Так что тебе даже идти некуда!

— Всегда есть куда, — ухмыльнулся напоследок Сириус, а затем, шагнув в очаг, бросил горсть летучего пороха и громко произнес: — Дом Поттеров, Годрикова Лощина.

Вместе с сажей на ковер в гостиной вылетел Блэк. Встав и отряхнув одежду от сажи, он поднял голову, чтобы осмотреться, а, увидев Джеймса Поттера, сидящего в пижаме на одном из мягких кресел, улыбнулся и произнес:

— Уже получил мое письмо?

— Ага, — ухмыльнулся тот в ответ, — и чуть не убил твою сову за то, что она разбудила меня так рано.

— Я отправил ее всего лишь чуть раньше девяти, — рассмеялся Сириус. — Неужели ты еще спал?

— А ты как думаешь? Что еще я мог делать в такую рань посреди каникул? — возмущенно ответил Джеймс и, засмеявшись, кинул в друга подушку.

Сириус лишь усмехнулся, поймав ее, и уселся в одно из кресел. В комнатах было тихо, а значит, родители Поттера был уже на работе в Министерстве, и теперь дом был в их полном распоряжении.

— Перед уходом отец спрашивал, надолго ли ты к нам? — поинтересовался Джеймс.

— Думаю, до начала учебного года, — ответил Сириус, и улыбка сошла с его лица.

— А миссис Блэк? — удивился Джеймс. — Она не возражала против такого долгого срока? Она ведь всегда настаивала на том, чтобы львиную долю каникул ты проводил дома.

— Возражала, Сохатый, но мне больше не нужно ее разрешение, — бросил в ответ Сириус.

— Сириус, — начал спрашивать Джеймс с огоньками в глазах, — неужели ты ушел из дома?

— Да, — улыбнулся Блэк в ответ, видя одобрение. — Надеюсь, что мистер Поттер не запретит мне пожить у вас. Ты ведь знаешь, что идти мне больше некуда…

— Не волнуйся, Бродяга, — вскочив со своего кресла и хлопнув по плечу Сириуса, ответил Джеймс. — Папа давно уже говорит, что тебе нужно смываться из дома этого сумасшедшего семейства, особенно теперь, когда все чистокровные начинают объединяться по другую сторону баррикад.

Сириус лишь невесело улыбнулся. Джеймс был прав: близилась война, но теперь он был не со своими родственниками, не на их стороне…

Поттер вновь плюхнулся в мягкое кресло, на котором сидел прежде, и, устроившись поудобней, спросил:

— Итак, что же такого случилось, что ты наконец-то принял самое верное решение в своей жизни?

— Он не сказал, — неверяще произнес Альбуса, обводя взглядом присутствующих. — Джеймс ведь был его лучшим другом… — он сделал паузу, чтобы чуть успокоится, а потом продолжил: — Ведь это несправедливо. Почему Сириус так поступил?

— А ты бы сказал мне, или кому-нибудь другому, что переспал с Роуз Уизли? — спокойно спросил его Скорпиус.

— Думаю, нет… Определенно, нет, — негромко произнес Ал, сделав паузу перед тем, как дать другу ответ на его вопрос.

— Вот видишь, — немного склонив голову на бок, невесело улыбнулся Малфой. — И ни братские чувства, ни дружеские отношения не заставили бы тебя рассказать об этом.

— Возможно, хотя, я полагаю, он все же должен был рассказать обо всем,— не желая в полной мере признавать свою неправоту, сказал Ал, сверля глазами противоположную стену, а потом добавил: — Я только не могу понять, почему она ушла? Ведь она могла хотя бы поговорить с Сириусом.

— А зачем? — вдруг подала голос Лили, сидящая в одном из кресел, которые перенесли в эту комнату еще вчера вечером, чтобы не терять сознания на холодном полу. — Беллатрисе нужна была лишь ночь. Утро, наступившее после, было уже не для ее кузена. Да и зачем оставаться, когда о подобных чувствах все равно не говорят.

— Это не чувства, а обычная выгода, — возразил ей Джеймс. — Она хотела получить лишь ощущения, сам же Сириус ее ничуть не интересовал.

— Знаешь, если судить по твоей логике, то и ему Белла не нужна была, — возразила она брату. — Тем более, мы даже не знаем, что она чувствовала после этой ночи.

— Зато мы знаем, чего не чувствовал Блэк, — произнес вдруг Скорпиус, чуть дрожащим от скрытой злости голосом. — Сириус бросил свою семью. Он не должен был так поступать, тем более тогда, когда война была так близка. В подобных семействах, род волшебников, семья — иногда единственное, что есть у каждого из его членов.

— Значит, ты хочешь сказать, что он должен был упустить выпавший ему шанс и дальше продолжать терпеть все сумасшедшие выходки своего семейства? — не выдержав, повысил голос Джеймс.

— Полагаю, что да! — парировал Малфой. — Ведь его выходки они ему прощали. Ты видел его комнату?

— Всего лишь самовыражение шестнадцатилетнего подростка, — ответил ему Джеймс. — В этом возрасте наши комнаты ничем не отличались от его.

— Да, но ты забыл одну вещь: я никогда не был единственным в роду, кто бы попал не в тот факультет, в который веками ходили все волшебники рода, а что касается Альбуса и тебя, то ваши родители всегда были либеральны в вопросах воспитания детей.

— Скорпиус прав, — поддержал Ал. — Не нужно сравнивать нас и Сириуса Блэка в подобных вещах. За прошедшее время очень многое изменилось.

— Да, — подтвердила Лили, — но не чувства людей…

— Кстати, Альбус, мы видели его первое утро в качестве настоящего Блэка, значит, отец ошибался, — через пару минут молчания произнес Джеймс, весело подмигнув сестре.