Resonare Mortis. Отголосок Смерти (джен)

К счастью, все собрались в Большом зале на ужин, и поэтому, когда я покидаю замок, вокруг меня нет ни души. Так как меня вышвырнули из библиотеки, мне толком не удалось поразмышлять о том, что я прочитала, и из-за этого нахожусь в отвратительном настроении. Все, о чем я могу думать, так это как окажусь дома и проанализирую новую информацию. Я направляюсь к тому месту, откуда смогу трансгрессировать, журнал Хейдегера оттягивает руку. Я гоню мысли о том, что написано в тетради, а то только расщепления мне сейчас и не хватало. Едва оказавшись за воротами, я разворачиваюсь на каблуках и исчезаю, чувствуя, как меня сдавливает со всех сторон.

Как только темнота рассеивается, я вдыхаю прохладный воздух. Пунктом своего назначения я выбрала небольшую улочку, на которую выходит черный вход моего любимого китайского ресторана: я не желаю что-либо готовить, когда приду домой. Вокруг никого нет, если не считать серого полосатого кота, который роется в мусорном баке. Когда я прохожу мимо, он не обращает на меня никакого внимания. Я огибаю здание и оказываюсь у главного входа. Нужно не забыть купить что-нибудь и для животного.

К счастью, посетителей немного, а значит, долго ждать не придётся. Я, как обычно, прошу курицу в кисло-сладком соусе, а также креветки для моего полосатого знакомого. Мне кажется, они нравятся ему больше, чем другие блюда из этого заведения. Продиктовав свой заказ официантке, я сажусь за стол и жду. Потом я достаю тетрадь Хейдегера из рюкзака и провожу пальцами вдоль пожелтевших ломких страниц. Подождав несколько секунд, я нерешительно открываю журнал на месте, которое заложила клочком пергамента, и начинаю читать.

«По слухам, когда женщину убили, ее душа осталась в доме. Свидетели слышали, как она рыдала и молила о помощи. Я планирую зайти на место происшествия и провести расследование на предмет обнаружения Отголоска смерти».

Интересно, он туда съездил? Я задумчиво листаю страницы в надежде прочесть больше о гибели ведьмы или убедиться в том, что в рукописи об этом больше ничего нет.

Анна

Ближе к вечеру девятнадцатого сентября тысяча семьсот пятьдесят четвертого года я прибыл на место назначения. Все выглядело так, как я себе и представлял, основываясь на рассказе свидетеля: заброшенный, полуразвалившийся дом. Наверно, последний раз здесь кто-то был многие месяцы назад. Ставни либо отвалились совсем, либо держались на честном слове. Дверные петли заржавели, и для того, чтобы проникнуть вовнутрь, мне пришлось с силой налечь на дверь. Прибегнуть к помощи магии я не смог, и это лишний раз доказывает мою теорию, что волшебство не может использоваться в том месте, где наблюдается Отголосок смерти.

Войдя в дом, я не обнаружил признаков жизни. Внутри все было в таком же запустении, как и снаружи. Через трещины в полу пробивалась трава, а при моем появлении несколько мышей кинулось врассыпную. Когда шорох утих, я прислушался, стараясь обнаружить присутствие души. Подумав, что убийство, должно быть, произошло в другой комнате, я медленно осмотрел каждую из них. Однако не нашел ничего необычного.

Расстроившись, я вернулся в гостиную и, выбрав самый крепкий стул, сел на него. Спустя некоторое время я почувствовал, как меня охватил холод. Мне казалось, что на дом опустилась какая-то тяжесть, и стало трудно дышать, хотя я был свободен в движениях. В этот момент я понял, что не ошибся адресом и что через несколько минут стану свидетелем редкого явления. Я старался сидеть, не двигаясь. Вскоре я был вознагражден за свое терпение и услышал, как воздух прорезал леденящий душу крик, от которого зашевелились волосы на голове. Этот мучительный звук длился и длился, и у меня возникло неприятное чувство, что я стал непосредственным участником трагедии, из которой никак не выбраться».

— Заказ для Гермионы Грейнджер!

Я вздрагиваю от резкого голоса официантки и с хлопком закрываю тетрадь. Убрав ее в рюкзак, я поднимаюсь и иду к кассе, за которой стоит низкорослая женщина и хмуро смотрит на меня. Она протягивает мне пакет с едой, уперев другую руку в бок. Похоже, за те десять минут, что я провела в этом заведении, мне удалось совершить какое-то преступление, и поэтому, когда я говорю «спасибо», она не произносит ни слова. Несмотря на такое недружелюбное обращение, я оставляю чаевые в полупустом стакане, стоящем на прилавке.

Выйдя из китайского ресторана, я достаю коробку с креветками из пакета и отправляюсь на поиски кота. Он терпеливо дожидается меня на мусорном баке, обернув лохматый хвост вокруг лап. Большие желтые глаза с интересом следят за каждым моим движением. Я подхожу поближе и, открывая прозрачный пластиковый контейнер, ставлю его на землю. Кот все так же неподвижно сидит на месте. Обычно он никогда не подходит близко, но мы и так хорошо понимаем друг друга.

— Надеюсь, ужин тебе понравится, — говорю я и открываю крышку.

Я отхожу в сторону и краем глаза вижу, что кот спрыгнул с бака и приступил к еде. Я улыбаюсь и иду домой.

Моя маленькая квартирка с балконом находится совсем рядом, и ужин не успевает остыть. Я кладу рукопись Хейдегера на невысокий столик, подальше от кисло-сладкого соуса. Если что-нибудь случится с тетрадью, Минерва меня четвертует. Я отодвигаю свитки пергамента и чернильницу в сторону и пристраиваюсь с едой на чистой половине кухонного стола. Вид различных записей вызывает во мне желание поскорее взяться за работу, и курица мгновенно исчезает. Через пару минут я уже соскабливаю соус с боков пустой коробочки китайскими палочками для еды, так толком и не разобрав, что же я съела. Никогда не думала, что настанет такой день, когда я смогу управиться с ужином быстрее Рона. Торопясь, я прибираюсь на кухне, а потом иду в большую комнату, сажусь на диван, открываю тетрадь и продолжаю чтение:

«...у меня такое чувство, что я сам стал непосредственным участником трагедии. Крики заполняли весь дом, но мне стало понятно, что все произошло на втором этаже. Я вскочил со стула и опрометью кинулся по прогнившим ступенькам наверх. Оказавшись в коридоре, я понял, что вопли раздаются из комнаты, находящейся в самом его дальнем конце. А ведь я там был не далее, чем час назад! Я направился к двери и, когда оказался около нее, услышал зов о помощи:

— Кто-нибудь, помогите, пожалуйста! — донесся до меня пронзительный женский голос. В нем было столько отчаяния, словно женщина чувствовала, что никто не придет. И в этот момент я решил заняться не просто исследованием, а как-то вмешаться в происходящее, хотя толком не знал, что для этого потребуется. Я не мог допустить, чтобы она страдала всю вечность.

Сейчас, оглядываясь на происшедшее, мне ясно, что стучаться было бесполезно, ибо крики были такими громкими, что женщина меня все равно не слышала. Следующий мой шаг вряд ли можно назвать приличным, но мне не оставалось ничего другого: я открыл обшарпанную дверь без приглашения. В комнате было холодно и темно. К своему ужасу, прямо перед собой я увидел широко распахнутые глаза.

От страха я не мог пошевелиться. Дар речи пропал, и я просто стоял, беззвучно открывая и закрывая рот. Теперь я точно знаю, что мне никогда не забыть ее голоса, он навечно остался у меня в памяти. Если бы мне заранее не было бы известно об этом волшебном феномене, то решил бы, что передо мной находится человек из плоти и крови, а не призрак. Все, что я читал об Отголоске смерти, оказалось правдой. Но все же больше всего мне запомнился именно голос.

Когда несчастная меня увидела, все в переменилось в заброшенной комнате. Я заметил, что в ее глазах вспыхнула надежда, желание сражаться и победить во чтобы то ни стало. От безысходности я сам чуть не расплакался. Женщина откинула одеяло, и моим глазами предстала ужасная картина: шелковая ночная рубашка была разрезана, скорее всего, ножом. Все было залито кровью. В это мгновение я осознал весь кошмар сложившейся ситуации. На меня накатила волна тошноты, и я отвернулся, сдерживаясь из последних сил.

Я осторожно приблизился к пострадавшей, зная, что с моим появлением она стала надеяться на благоприятный исход в столь отчаянном положении. Я толком не знал, что делать дальше, но тем не менее подошел ближе. Едва я оказался в пределах досягаемости, как женщина вцепилась в мою мантию мертвой хваткой. Я такого не ожидал и отпрянул. И все же именно ее голос не дал мне развернуться, вырвавшись из ее пальцев, и опрометью броситься из комнаты. В этот раз она обратилась ко мне напрямую и взмолилась о помощи. Мне ничего не оставалось, как взять скомканную простынь и прижать к ранам. Однако какой фарс! Мне пришлось притвориться, что я пытался что-то сделать, хотя точно знал, что все бесполезно. Правда, сама женщина об этом не догадывалась.

События следующих часов мне не забыть никогда, но у меня с трудом хватает душевных сил изложить все это в подробностях. Женщина принялась рассказывать во всех деталях, что произошло, словно думала, что это что-то изменит. На нее напали, пока она спала, и даже сейчас она понятия не имела, кто это был. Она поведала о том, как почувствовала невыносимую боль, когда кинжал, прорезав одеяло, вонзился в нее. Она повторила все ужасные слова, которыми обзывал ее убийца. Слова, которыми даже собаку не назовешь, не говоря уже о человеке. Нападавший был в маске, и после того, как ударил несчастную ножом, он сломал волшебную палочку, ее единственный шанс на спасение. А потом трусливо сбежал.

Мне никогда не понять причину такой ненависти, такой злобы, из-за которых погибла невинная женщина. Я также не понимаю, как человек, прибегший к такому насилию, осмеливался называть другого человека грязными ругательствами. Это потрясло меня до глубины души. Мне даже страшно подумать, что я мог бы сделать с этим изувером, окажись я с ним лицом к лицу.

Вскоре после того, как женщина рассказала мне, что с ней случилось, она назвала свое имя — Анна, а также призналась в том, что обладала магическими способностями. Казалось, ей стало немного легче, когда она узнала, что я тоже волшебник. Но в то же мгновение она принялась умолять меня помочь и не дать ей погибнуть. Как же я мог быть таким глупцом, что с самого начала не предположил, о чем она могла попросить? В любом случае, я не был готов к такому повороту событий, и мне не удалось сразу придумать какую-нибудь убедительную ложь. В результате я рассказал ей правду. А именно, что она была мертва уже как минимум шесть месяцев.

Я внимательно смотрел на Анну, пока она размышляла над моими словами. Я был поражен тем, что она выглядела, как живая. В какой-то момент ее лицо приобрело спокойное выражение. Похоже, она мне поверила и почувствовала некое облегчение от принятого решения. Она сказала, что не боится конца, но попросила выполнить одно последнее желание: она хотела знать моё имя. Сначала я не понял, зачем ей это было нужно, но потом она объяснила, что перед смертью хочет знать и помнить доброго человека, а не того монстра — убийцу. Мне никогда не забыть искренность и серьёзность ее тона.

Последним словом, сорвавшимся с ее губ, было моё имя: «Сорен». После этого она исчезла, а я остался один на один со своими беспорядочными мыслями. Я еще долго сидел на стуле, не в состоянии пошевелиться. В какой-то момент я почувствовал, что на комнату стало заполнять странное спокойствие. Казалось, оно проникало вовнутрь сквозь щели в полу и в оконных рамах, равномерно растекаясь по всему помещению. Я опять посмотрел на кровать, где до этого находилась Анна. Теперь там было пусто.

Я прождал весь день и всю ночь, желая убедиться, что цикл не повторится вновь. К моему облегчению, когда взошло утреннее солнце, все вокруг меня было по-прежнему спокойно. Анна перешла в лучший мир.

Записано мною двадцатого сентября сего года в попытке понять, что произошло с несчастной женщиной по имени Анна, а также ради того, чтобы задокументировать события, которые являются доказательством существования феномена Отголоска смерти. В этом я абсолютно уверен».

А я уверена, что только что прочла сценарий фильма ужасов, а не отрывок из работы ученого. Я медленно закрываю тетрадь и кладу ее на стол, словно боюсь, что могу попасть в плен ужасных событий, описанных в ней. Я решаю не читать дальше, так как часть меня не совсем верит во все это. Чтобы сомнения не одолели меня, я выключаю свет и направляюсь в спальню, хотя в глубине души, понимаю, что неправа.

Меня преследуют кошмары, и я просыпаюсь как минимум раза три за ночь. В голове путаются образы окровавленных ведьм в компании полупрозрачного Северуса Снейпа, и, конечно, отдохнуть у меня толком не получается. Каждый раз, закрывая глаза, я переношусь в полуразвалившийся дом из позапрошлого столетия, где, как в ловушке, мечется невинная душа. Иногда для разнообразия мне видится Снейп. Я смотрю, как он оживает на грязном полу Визжащий Хижины, его мутные глаза полны упрека. Промучившись таким образом несколько часов, я выпутываюсь из потных простыней и покидаю спальню.

Бесцельно я перехожу из гостиной в кухню. Неожиданно мне приходит в голову блестящая идея — я не заварить ли мне чайку? Я направляюсь к плите и слишком поздно замечаю рюкзак, лежащий на полу. Нога цепляется за лямку, я чуть не падаю, а из рюкзачка вылетают все мои бумаги, ровным слоем ложась на пол. Мои записи перемешиваются с министерскими документами, и в результате я смотрю на невообразимый беспорядок. Конечно, я могла бы взмахнуть волшебной палочкой и разложить всё в аккуратные стопки, но вместо этого я сажусь по-турецки на пол и принимаюсь за разборку бумаг. Это довольно нудная работа, но, к моему удивлению, она успокаивает мои нервы. Я увлекаюсь делом, и в результате неприятные мысли, что крутились в голове последние несколько часов, отходят на задний план. Однако идиллия заканчивается ровно тогда, когда я нахожу отчет из аврората, рассказывающий о расследовании смерти профессора Снейпа. Сначала я решаю положить его в стопочку с другими официальными бумагами, ведь я и так имею хорошее представление о том, что там может быть написано, но любопытство пересиливает.

В первых строчках отчета указаны авроры и неваразимцы, приписанные к этому делу. Фамилии мне незнакомы, и, откровенно говоря, документ составлен спустя рукава. Я собираюсь отложить его в сторону, но вдруг несколько предложений в конце страницы привлекают мое внимание. При виде названия «Визжащая хижина» я вздрагиваю, а сердце пропускает удар. Я читаю написанное, ожидая какого-то подвоха:

«В четверг двадцать восьмого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года старший аврор Августус Страут и невыразимец Алистар Клагг прибыли в деревню Хогсмид для расследования возможного магического беспорядка в заброшенном доме, известном как Визжащая Хижина. Войдя в хижину, невыразимец Клагг произнес заклинания, необходимые для определения феномена Отголоска смерти, однако отклонений от обычного состояния не обнаружил. Из чего был сделан вывод, что Отголосок смерти отсутствует. Аврор Страут признал строение безопасным и запечатал его. Это было произведено в шестнадцать часов пятьдесят три минуты. Визжащая Хижина будет окончательно опечатана, когда дело будет закрыто».

Бумага выскальзывает из разжавшихся пальцев, а я, стоя на четвереньках, отчаянно пытаюсь найти отчет о вскрытии. «Ну где же, где же, где же он?» — бормочу я себе под нос, но все бесполезно, словно я ищу иголку в стоге сена: на полу разбросано не менее двухсот различных бумаг и бумажек.

— Акцио отчет о вскрытии, — произношу я, потеряв терпение и вытащив палочку из узла волос на голове.

От куда-то из под самого низа искомый документ вылетает на свет и бьет меня прямо по лицу. Я ловлю его в воздухе и открываю на последней странице, там, где указаны различные дополнения. И не важно, сколько раз я перечитываю написанное, там всегда значится одно и то же:

«Дополнение №3 от 1 июня 1998г.: После тщательного исследования места происшествия, произведенного Министерством Магии, эксперты пришли к выводу, что признаков Отголоска Смерти не обнаружено. Установлено, что потерпевший погиб в тоннеле, соединяющем Школу Чародейства и Волшебства «Хогвартс» с деревней Хогсмид. Группа авроров прибыла для проведение расследования на место гибели и не нашла никаких аномалий. В целях обеспечения безопасности доступ в тоннель закрыт».

Должно быть, в неразберихе, царившей после войны, кто-то допустил ошибку, и мне еще предстоит узнать, насколько серьёзную. Моей первой реакцией является желание отправить Гарри сову, но учитывая, что уже слишком поздно, я передумываю. Хотелось бы мне поговорить и с аврором и с невыразимцем, занимавшимися этим делом, но я знаю, что это бесполезная затея. Я также сомневаюсь, что мне удастся поговорить с целителем из больницы Святого Мунго, ведь Гарри не имел права выносить эти документы за пределы Министерства. А раз так, то как я объясню, что они оказались у меня дома, и я их читала? Тогда я решаю, что единственный способ во всем разобраться — это продолжить расследование самой. При одной мысли, что мне придется пережить то, что пережил Хейдегер, по телу пробегают мурашки, но я напоминаю себе, что у меня нет выбора. После этого я, взмахнув палочкой, отправляю все бумаги в аккуратные стопки и возвращаюсь в спальню. Вдруг повезет, и я смогу поспать хотя бы несколько часов, прежде чем мне придется оказаться в одной из самых неприятных ситуаций, какие мне когда-либо приходилось переносить.

На рассвете я все так же лежу с открытыми глазами, наблюдая за тем, как небо окрашивается первыми проблесками наступающего дня. Я смотрю, как пылинки танцуют в первых лучах солнца и размышляю об Анне, той несчастной ведьме, о которой рассказывал Хейдегер. Судя по его описанию, Анна выглядела абсолютно реальной. Она вела себя, как человек, хорошо осознающий, что с ним произошло. Хейдегер разговаривал с ней, и она отвечала, а когда он дотронулся до женщины, то под пальцами почувствовал кожу, а не воздух. А ведь Анна находилась под влиянием Отголоска смерти всего каких-то шесть месяцев. А что будет с душой, которая провела в этом порочном круге не один год? От этой мысли меня передёргивает, и я отчаянно надеюсь, что мне никогда не придется об этом узнать.

Я встаю и одеваюсь. Однако мои мысли витают очень далеко от завтрака и обычного утреннего ритуала. Снейп никак не идет у меня из головы, и постепенно меня заполняет страх. Я кладу кое-какие бумаги в свой рюкзак. Главное — не забыть отчет о вскрытии. Если у меня получится поговорить с профессором Снейпом, то мне понадобятся доказательства того, что он уже мертв, а то он не воспримет мои слова всерьез. Я несколько раз проверяю, всё ли взяла. Кажется, все в порядке, и можно трансгресировать, но в этот момент мне приходит в голову одна мысль: наверно, стоит поставить кого-нибудь в известность о том, куда я пошла и что собралась сделать на тот случай, если произойдет что-то непредвиденное. Я беру листок пергамента и черкаю пару строк Гарри. Я указываю его домашний адрес для того, чтобы он смог прочитать послание только поздно вечером. С одной стороны я хочу, чтобы он знал что я затеяла, но с другой — я не хочу, чтобы он вмешивался. А в том, что они кинется на выручку, я не сомневаюсь. Я отправляю сову с письмом, а сама собираюсь с духом для путешествия в Визжащую хижину.

Через секунду я оказываюсь у здания, наиболее часто посещаемое приведениями, чем какое-либо другое строение во всей Британии. По крайней мере такие ходят слухи, и через несколько минут у меня появится возможность либо их подтвердить, либо опровергнуть. На перилах лестницы, ведущей в Хижину, висит веревка, а рядом установлена табличка с надписью: «Вход воспрещен». Я подлезаю под веревку, поднимаюсь по ступеням и, подойдя к двери, произношу простое отпирающее заклинание. Едва я оказываюсь внутри, как на меня обрушивается поток воспоминаний. Я помню, как мы были здесь в то время, когда еще учились на третьем курсе и думали, что Сириус охотился за Гарри. В тот раз Снейп тоже был в хижине — присматривал за Гарри, как и полагалось. Я также помню, когда я видела его в этом месте в последний раз. Это случилось в тот день, когда он умер. Ну, или по крайней мере, я так думала.

Я прохожу через хижину и приближаюсь к началу тоннеля. Сердце бешено колотится где-то в горле, а колени подгибаются. Во мне все протестует, и так хочется опрометью бросится обратно в свою квартирку, где я буду в безопасности. И зачем я только пришла в этот дом, где произошло столько ужасных событий? Но я знаю, что другого пути у меня нет. Усилием воли подавив страх, я открываю дверь и ступаю в подземный проход, в котором погиб мой преподаватель по волшебному зельеварению.

Оказавшись в тоннеле, я теряю самообладание. Мне делается не по себе от тесного пространства и от звенящей тишины, окружающих меня. Совершенно очевидно, что тут давно никого не было. К тому же в проходе ужасно пахнет: липкий, тягучий запах гниющих растений и застоявшейся воды. Каждый вздох обжигает мне лёгкие. Я понимаю, что подобный аромат является естественным для заброшенных мест, но легче от этого не становится. Я начинаю жалеть, что пошла сюда одна, но теперь уже поздно что-либо менять. Отодвинув подобные мысли в сторону и закрыв дверь заклинанием, я продолжаю путь.

Лаз, ведущий из Визжащей Хижины в Хогвартс, оказывается еще более труднопроходимым, чем я его помню. Однако, несмотря на всё это, мне удается продвигаться достаточно быстро. Я иду, внимательно смотря под ноги, и стараюсь не обращать внимания на то, что по телу пробегают мурашки, и волоски на руках встают дыбом. В какой-то момент я все же решаю повернуть обратно, спотыкаюсь о камень и лечу лицом вперед. Прямо перед своим носом я вижу лужу частично свернувшейся крови. От неожиданности я охаю и понимаю, что она принадлежит не мне. В ноздри ударяет резкий запах, и я подаюсь назад, обдирая колени даже сквозь толстую материю джинсов. Стараясь унять дрожь во всем теле, я сажусь, прислонившись спиной к стене, и закрываю глаза.

Все то, что я прочитала вчера, всплывает в памяти, но мысли в голове путаются, и я никак не могу сосредоточиться. Почему все это кажется таким реальным? Поборов страх, я поднимаюсь на ноги. Медленно я подхожу к луже крови, желая доказать, что все происходящее является плодом моего буйного воображения. Не раздумывая, я наклоняюсь и дотрагиваюсь до густой жидкости. На ощупь она теплая и мокрая. На меня тут же накатывает тошнота.

Вытащив палочку, я направляю ее на мои перепачканные пальцы и дрожащим голосом произношу очищающее заклинание. На какую-то долю секунды мне кажется, что я ошиблась с волшебной формулой. У меня перед глазами стоит сплошной красный цвет. Я сглатываю, пытаясь успокоиться, и предпринимаю еще одну попытку. Опять ничего не происходит. В ужасе я вытираю пальцы об стену и вижу, как они оставляют за собой кровавые следы. Я так и стою с полуоткрытым ртом. Но в какой-то момент все мои путающиеся мысли исчезают, и мне кажется, что я слышу, как кто-то разрывает материю.

«Давай же, двигайся», — шепчу я сама себе, в то время как звук становится громче. Я прижимаюсь к стене. К счастью, я могу спрятаться за небольшим выступом, образовавшимся из-за частичного обвала. «И что теперь делать?» — задаюсь вопросом я.

Первая мысль — это обратиться в бегство, но ноги не слушаются меня. И тут я слышу стон. Человек, скорее всего профессор Снейп, издавший его, находится от меня на расстоянии всего каких-нибудь двадцати футов. Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и справиться с кошмаром, который окружает меня. В книге было что-то сказано о том, что если уж пришлось стать свидетелем отголоска, то надо постараться остаться сторонним наблюдателем и не принимать все происходящее слишком близко к сердцу. Эта мысль несколько успокаивает меня, и я в лучших традициях гриффиндорской бравады выглядываю из-за угла.

С непониманием я смотрю на лежащего передо мной мужчину. Само собой, это Снейп. Он выглядит абсолютно реальным и ничем не напоминает тех призраков, которых мне доводилось видеть. Несмотря на то, что было написано в тетраде Хейдегера, я почему-то думала, что профессор будет больше походить на духа, а не на живого человека. Я помню его именно таким. Волосы, черные, как вороново крыло, достигают плеч и частично закрывают лицо. Но, несмотря на это, я вижу, что его черты искривлены страданием. И уже в который раз ужас наполняет меня, когда я замечаю, как пот и кровь блестят на его коже. И в мире не было такой книги, которая смогла бы подготовить меня к происходящему, и прежде, чем я успеваю зажать рот рукой, с моих губ срывается крик.

Услышав мой голос, профессор Снейп поворачивает голову в сторону, пытаясь определить, кто это находится рядом с ним в узком тоннеле. От этого движения свежая кровь появляется на шее и пачкает его и без того грязную рубашку. Он молча рассматривает темноту перед собой. Я застываю, не дыша, стараясь слиться с окружающей обстановкой. В то же время я пытаюсь как-то осознать все то, что я вижу перед собой. Не желая встречаться с его холодным взглядом, я изучаю палочку, зажатую в моих дрожащих пальцах, а потом затыкаю ее за носок. Зачем иметь соблазн, когда я знаю, что ничем не смогу ему помочь.

Либо я уже успела забыть все то, что видела пять лет назад, либо только сейчас в первый раз имею возможность толком разглядеть, как сильно пострадал профессор. Змеиные клыки вонзились в горло в районе челюсти, оставляя рваные края. При виде изуродованной плоти я близка к тому, чтобы потерять сознание. Мне становится непонятно, как он все еще жив с такими-то повреждениями, но тут я вижу, как он достает два флакончика и залпом их выпивает. Должно быть, это Крововосполняющее зелье или какой-нибудь необыкновенно действенный Животворящий эликсир. Покончив с ними, профессор отбрасывает склянки, и проход заполняется звуком стекла, прокатившегося по камню. Зашипев, Снейп с силой дергает полуоторванный рукав, и когда тот полностью отделяется от сюртука, профессор стягивает его с руки. Потрясенная, я наблюдаю за тем, как Снейп обматывает рукав вокруг шеи, видимо, таким образом надеясь остановить кровотечение. Я удивляюсь тому, как он ловко все это проделывает, несмотря на то, что его пальцы дрожат.

Закончив, он поворачивает голову с мою сторону.

— Что, пришли меня прикончить? — спрашивает он хриплым голосом, словно только что проснулся.

Я не сразу понимаю, что он обращается ко мне. В любом случае ответить я не в состоянии.

— Покажитесь, прежде, чем я вас выволоку за шкирку. Уверяю, вам это вряд ли понравится.

И что теперь? Я судорожно пытаюсь вспомнить свой план. Постепенно до меня доходит весь ужас положения. Вряд ли мне удастся переждать в сторонке весь цикл, особенно теперь, когда Снейп знает, что я рядом. Я пытаюсь успокоиться и даже приглаживаю волосы, которые завились еще больше от влажного воздуха.

Не знаю, кого он ожидает увидеть. Возможно, какого-нибудь Пожирателя смерти или самого Лорда Волан-де-Морта, но уж точно не меня.

— Грейнджер...— говорит он, и от удивления его глаза распахиваются чуть шире.

— Профессор Снейп, — отвечаю я и чувствую, как бледнею. Должно быть, цветом лица я сейчас становлюсь похожа на него.

На какое-то мгновение его черты застывают, а потом на губах появляется издевательская ухмылка, словно ему хочется, чтобы мне стало не по себе.

— Хотите передать меня Ордену? Или еще лучше — сразу Министерству? Чтобы уж дементоры покончили со мной поскорее, — резко говорит он, но я была к этому в какой-то мере готова.

— Я здесь не для того, чтобы сдать вас властям.

Я замечаю, как при моем приближении он напрягается. Неужели он мне совсем не доверяет?

— Интересно, почему? Вы наверняка уверены, что я достоин поцелуя.

— Вы вряд ли представляете для меня угрозу. К тому же, вам нужна помощь, — я указываю на его шею. Он прищуривает глаза то ли от недоверия, то ли от неприязни — мне трудно понять.

— Грейнджер, и каким же образом вы сможете мне помочь? — скептически интересуется он. — Не существует такого волшебного средства, о котором знаете вы и о котором не подумал бы я. К тому же я сомневаюсь, что у вас хватит сил вытащить меня из этого лаза.

— Вы правы, профессор, у меня это вряд ли получится, — соглашаюсь я безнадежным тоном, что не ускользает от внимания Снейпа.

— Тогда перестаньте терять попусту время и вернитесь к Поттеру.

По голосу я догадываюсь, что он не желает продолжать этот разговор и хочет, чтобы я ушла.

— Гарри неплохо справляется и без моей помощи, — возражаю я, пытаясь придумать ложь поубедительней. — К тому же, он велел мне побыть с вами, пока он смотрит ваши воспоминания.

— Неужели? — произносит профессор и замолкает.

Кажется, он погружается в свои мысли, и я решаюсь сесть на пол в некотором отдалении, чтобы не сильно его нервировать. Он ничего не говорит, только смотрит на меня с неудовольствием. Я решаю, что для начала получается неплохо, могло быть и хуже.

Я опираюсь руками об камни и натыкаюсь на склянки из-под зелий, что он недавно отбросил в сторону. К счастью нас окружает полутьма, и я незаметно провожу пальцем по горлышку. Снадобье, оставшееся на стекле, на ощупь липкое и довольно вязкое. Я притворяюсь, что откидываю волосы с лица, а на самом по запаху пытаюсь разобрать, что же это за лекарство.

— Крововосполняющее зелье, — произносит Снейп как раз в тот момент, как я вдыхаю в себя неприятный металлический аромат.

Его слова подтверждают то, о чем я уже догадалась, но тем не менее я застываю с рукой около носа и, не отрываясь, смотрю в его полузакрытые глаза.

— Простите, что?

— Ваш палец испачкан в Крововосполняющем зелье. Могли бы просто спросить, — раздраженно отвечает он. Интересно, что, несмотря на его довольно плачевное положение, ничто не ускользает от внимания профессора.

Язык у меня примерзает к небу, но это не может быть правдой, ибо я слышу, как мой собственный голос эхом отражается от стен тоннеля:

— Я просто хотела убедиться, что это так, — говорю я. «Очень правдоподобно, Гермиона! В следующий раз придумай что-нибудь поумнее», — мысленно ругаю я себя. — Я видела, что вы принимали какие-то лекарства, и мне было любопытно.

— Хм, она говорит, что я не представляю опасности, но тем не менее не доверяет мне, — фыркает профессор Снейп.

Мне нечего возразить, ведь он прав, правда, не в том смысле, как ему думается. Мне будет непросто отвлечься от реальности происходящего. Но тем не менее мне необходимо завоевать его доверие и рассказать ему правду в нужный момент. А сейчас я сомневаюсь, что он поверит единому моему слову. Я вытираю остатки зелья о джинсы и решаю посидеть молча, пока мне не представится возможность заговорить.

Кажется, профессор Снейп не против такого положения вещей, и долгое время я слышу только его прерывистое дыхание да стук собственно сердца в висках. Пользуясь моментом, я внимательно изучаю Северуса Снейпа. Он выглядит старше, чем я помню, но это, возможно, из-за того, что его душа находится под влиянием магического феномена. Видно, что он очень устал, и рана доставляет ему немало страданий. Но, несмотря на все это, он кажется настоящим, абсолютно живым. Благодаря зелью, он уже не такой бледный, каким был, когда я пришла. Учитывая все это, я решаю, что новый цикл только что начался, а раз так, то меня ждет очень долгий день.

В какой-то момент, пока я разглядываю его худые щеки, профессор Снейп замечает мой интерес. Я встречаюсь взглядом с его черными глазами, и не могу отвести своих.

— Мы думали, что вы умерли в хижине, — произношу я. Надеюсь, что это звучит убедительно. В конце концов назвать ложью мои слова нельзя, ведь мы и вправду думали, что он погиб. Теперь главное — не cморозить какую-нибудь глупость. — Именно поэтому Гарри послал меня обратно. Чтобы я доставила ваше тело в замок.

— Для того, чтобы он мог плюнуть мне в лицо или выставить на всеобщее осуждение? — с некоторым усилием, но от этого не менее язвительно, отвечает Снейп. — Ваш драгоценный Поттер считает меня убийцей. Я думаю, что мне не стоит рассчитывать на милосердие даже на том свете. Скажите мне правду, — требует профессор сквозь зубы, — зачем вы здесь?

Совершенно очевидно, что сейчас я не могу сказать все, как есть, и не уничтожить то, что осталось от его искалеченной души. Хотя мне и трудно противостоять его просьбе. Смогу ли я солгать погибшему человеку, к тому же еще умершему в мучениях? Я не знала, как ответить на это вопрос до прибытия сюда, и сейчас, смотря в его полуприкрытые глаза, я понятия не имею, что сказать.

— Я пришла по собственному желанию, — говорю я, надеясь, что слова звучат убедительно.

— Почему?

— Потому, что я не могла оставить вас здесь одного, особенно после того, что вы сказали Гарри. Мне показалось, что что-то было не так, — теперь мне становится понятно, какой тактики лучше всего придерживаться: если я буду говорить ему только часть правды, то тогда мои слова будут звучать убедительнее, и он скорее мне поверит. Хотя мне не ясно, насколько хорошо у меня это получится. В конце концов, это не меня шляпа распределила на Слезирин. К тому же меня мучает совесть, что мне придется лгать профессору Снейпу. Мне почему-то кажется, что я делаю что-то недостойное. «Успокойся», — уговариваю я себя и стараюсь прогнать эту назойливую мысль из головы.

Судя до выражению лица Снейпа, он хорошо помнит, что сказал Гарри, однако решает не повторяться. Впрочем, это и не нужно, я тоже не забыла его слов. Вместо продолжения разговора Снейп прислоняется затылком к грубому камню стены и глубоко вздыхает.

— Мисс Грейнджер, оставьте меня в покое. Я абсолютно не нуждаюсь в том, чем вы хотите меня облагодетельствовать.

Судя по его тону, он уже не думает, что я вернулась для того, чтобы предать его и сдать властям. Но в то же время ему хочется, чтобы его оставили в покое, и я понимаю его, хотя и не могу выполнить такое пожелание.

— После того, что случилось с вами, я не могу бросить вас одного. Вам еще повезло, что вы до сих пор живы.

— Не будьте идиоткой, Грейнджер. Какое тут везение? — неожиданно мягко говорит он. — Вы ведь знаете, какими свойствами обладает яд этой змеи?

— Да, он не дает ране зажить.

Я хорошо помню визит в больницу к Артуру Уизли: при каждом его движение повязки, наложенные на лицо и руку пропитывались новой порцией крови. Сглотнув, я наконец-то решаюсь посмотреть профессору Снейпу в глаза:

— Если у вас нет Крововосполняющего зелья или противоядия, то смерть неизбежна.

— Мисс Грейнджер, мне что-то не очень нравится слово «неизбежна», — поморщившись, Снейп старается сесть попрямее. При этом он осторожно прижимает руку к левому боку, а я сразу вспоминаю отчет о вскрытии, в котором упоминается о трех сломанных ребрах. — Я не собираюсь умереть в этой богом забытой дыре.

С удивлением я смотрю на него. Конечно понятно, что он не осознаёт, что уже умер, но такая уверенность в том, что он обязательно выживет, несколько неожиданна. Эта мысль сбивает меня с толку, и какое-то время я не знаю, что сказать.

— А у вас есть противоядие? — как можно спокойнее спрашиваю я. Я почти уверена, что у Снейпа оно имеется и что почти наверняка он его уже выпил. И я точно знаю, что оно ему не поможет.

— Вы что, совсем меня за дурака держите? — прищурившись, спрашивает он, и его тонкие губы растягиваются в ухмылке.

— Нет, — качаю я головой и отвожу взгляд.

— Ну же, — неожиданно рявкает Снейп, и я подскакиваю на месте. Он осторожно ощупывает рукав, обматывающий шею, и, когда он отводит руку в сторону, я вижу, что его пальцы испачканы кровью. — Нечего ходить вокруг да около. Спрашивайте, что хотели.

Гладя на напряженное выражение его лица, я аккуратно подбираю слова:

— Я не понимаю, почему противоядие не помогает, — произношу я и перевожу взгляд на лужу крови на каменном полу. Рассматривая алые пятна я вдруг понимаю, что воздух наполнен металлическим запахом. Он потерял слишком много крови. Вряд ли от противоядия есть толк.

— Оно помогает, но, к сожалению, не мгновенно. Вас не удивляет, что я могу разговаривать? Я был лишен этой возможности на протяжении нескольких часов сразу после нападения змеи. Противоядие должно смешаться с зараженной кровью, а на это уходит время.

Я слышу все то, что Снейп говорит, но не очень понимаю. Что тут может помочь, если рана все равно кровоточит?

— Но как же оно поможет, если вытекает вместе с кровью?

— Ну надо же, до чего вы сообразительны! — огрызается Снейп. — С этим мне помогает справиться Крововосполняющие зелье. В данном случае кровь выступает в роли судна: она переправляет противоядие к ране, ну или ранам, как в моем случае, и оно, убивая токсины, позволяет укусам затянуться.

— И сколько на это уйдет времени?

— Возможно часы или даже дни. Все зависит от тяжести повреждений.

Часы. Дни. Невозможно вообразить. Сейчас я решаюсь задать вопрос, который не дает мне покоя с того самого момента, как я нашла Снейпа в тоннеле:

— А почему вы остались здесь ждать? Почему не пошли за помощью?

В ответ я получаю молчание, но по блеску его глаз догадываюсь, что мысленно он уже ответил мне.

— Вы ведь знаете, что происходит, когда вам приходится напрягаться? — спрашивает Снейп. Я открываю рот, чтобы ответить, но он не дает мне. — Когда вы двигаетесь, то сердцебиение ускоряется, и в результате кровь бежит по сосудам быстрее и с силой выталкивается из раны. И как далеко мне удалось бы уйти в таком состоянии? У меня с собой ограниченное количество зелья, и я вряд ли смог бы преодолеть этот чертов тоннель, не говоря уже о битве при Хогвартсе.

— Понятно. То есть вы решили лежать здесь до тех пор, пока не умрёте? — рассерженно спрашиваю я.

Профессор Снейп хмурится в ответ на мою реплику, и я понимаю, что зашла слишком далеко со своими вопросами и вывела его из себя.

— Я не понимаю какое отношение моя жизнь и судьба имеют к вам. Но для того, чтоб успокоить вас, сообщаю: я слишком себя ценю, чтобы вот так бесславно умереть.

— Вы сказали, что не один день уйдет на то, чтобы повреждения затянулись. Но тогда вам нужно... — я не могу закончить предложения. Как я могу умолять его не сделать роковой ошибки, когда уже все предопределено. «Успокойся, — мысленно уговариваю себя. — Ты знаешь, что ничего нельзя изменить. Все уже свершилось».

— А сколько у вас еще флакончиков с зельем? — опять заговариваю я и зажмуриваюсь, надеясь, что когда открою глаза, весь этот кошмар исчезнет. В какой-то мере я не хочу знать ответ на свой вопрос, но мне нужно довести начатое до конца, а раз так, то придется выслушать Снейпа. Зная, сколько имеется снадобья, я смогу понять, сколько времени остается мучиться профессору Снейпу, да и мне.

— Шесть.

— Вы думаете, этого достаточно? — спрашиваю я, хотя точно знаю, что этого мало. Но что еще я могу сказать умирающему человеку?

— Если бы я так не считал, то захватил бы больше, — мрачно отвечает Северус. — К тому же, я уже выпил восемь.

— Должно быть у вас в плаще спрятана целая аптека, — смеюсь я сквозь слёзы. Я понимаю, что моя попытка разрядить обстановку жалка, но я не знаю, что еще сделать. — Как будто вы знали, что на вас натравят змею.

— Да, это так очевидно? — Снейп смотрит на меня холодными глазами, в которых нет и капли улыбки. — Как только я узнал, что Темный Лорд ищет Бузинную палочку, я сразу понял, что мои дни сочтены. В какой-то момент он бы догадался, что не является ее хозяином, и вскоре бы понял, что хозяин — я. И как только это мысль посетила его, он убил меня, не задумываясь.

— Но ведь он считал, что вы были одним из самых преданных слуг, — возражаю я, надеясь выведать побольше. — К тому же одним из наиболее сильных магов. Как же он так мог легко отделаться от вас?

— После убийства Дамблдора я был ему не нужен. Я стал пешкой в его игре. Бесполезной фигурой, с которой не жалко расстаться. Он знал, что шпионом мне уже не быть, ведь члены Ордена убили бы меня сразу, как только бы представилась возможность, — с грустью говорит он, и мне кажется это необычным. Мне никогда раньше не удавалось услышать эмоции в его голосе. — Волан-де-Морт не боялся никого, кроме Дамблдора, и когда того не стало, Темный Лорд полагает, что теперь его ничто не остановит.

Я складываю руки на коленях и замечаю, что они дрожат. Я никогда не думала, что его ответ будет таким правдивым и жестоким. Почему он все еще играет в игру, правил которой я не понимаю?

— Почему... почему вы мне это рассказываете?

— Что, стало не по себе? — интересуется он. Его ответ опять полон привычного сарказма, но мне от этого легче не становится. — Возможно, вам стоит научиться задавать только те вопросы, ответ на которые вы готовы выслушать.

Да уж, лучше не скажешь. Чем дольше я сижу с ним в этом узком тоннеле, тем сильнее мне хочется сбежать. Я поджимаю губы и молчу, ожидая, когда Снейп заговорит первым. Он, конечно, этого не делает. Вместо этого он смотрит на меня с лёгким удивлением, появившемся в его холодных, осуждающих глазах. Словно ждет, когда же я опрометью кинусь отсюда. И тут я понимаю, что именно на такую мою реакцию он и надеется. Так мы и сидим молча, он смотрит на меня, а я — на потолок. Но потом он говорит что-то, чего я не ожидаю услышать.

— Простите что? — я перевожу на него взгляд и вижу, что он изучает сбитый носок своего ботинка.

— Я сказал, что велел ему посмотреть на меня, — не поворачивая головы, отвечает Снейп башмаку.

Я хмурюсь и закусываю нижнюю губу, боясь глупым вопросом прервать его рассказ. Если он хочет выговориться, то зачем ему мешать?

— Я помню.

— И этих слов было достаточно для того, чтобы убедить вас в моей невиновности? — все еще смотря в сторону, спрашивает Снейп. — Достаточно для того, чтобы подсказать вам, что что-то не сходится?

Первый раз в жизни я рада, что не знаю подробностей воспоминаний профессора Снейпа. Я сомневаюсь, что мне удалось бы не проговориться каким-нибудь образом, и это бы не только доказало, что я не умею лгать, но помешало бы мне осуществить то, ради чего я сюда пришла.

— Ну, не только это. Мы... я слышала весь ваш разговор с Темным Лордом, как вы умоляли его отпустить вас на поиски Гарри...

Если судить по тому, что Снейп наконец уставился на меня, не мигая, то вряд ли он ожидал, что я скажу что-то подобное.

— Возможно, я все это говорил ради спасения собственной шкуры? Чтобы выиграть немного времени.

— Возможно, но не думаю — слабо улыбаюсь я. — У меня сложилось такое чувство, что вам нужно было обязательно поговорить с Гарри до того, как он опять встретится с Волан-де-Мортом. И вы доказали это тем, что отдали Гарри воспоминания, — тихо добавляю я. — Вы исполняли обещание, данное Дамблдору. Ну или, по крайней мере, мне так показалось.

Профессор Снейп смеется, но смех переходит в кашель. Когда он отнимает руку ото рта, я вижу, что вся ладонь перепачкана кровью. Он старается незаметно стереть свидетельство ранения, но слишком поздно, ведь я уже заметила. Не обращая внимание на ужас, написанный у меня на лице, Снейп достает еще одну склянку с зельем из внутреннего кармана мантии. Вытащив пробку он смотрит на меня и поднимает бутылочку вверх, словно чествует какое-то необыкновенное достижение.

— Ну, за обещания, — говорит он и залпом выпивает содержимое флакончика, словно это просто дешевый портвейн. Снейп морщится от неприятного, металлического вкуса лекарства.

— Мисс Грейнджер, просветите меня. В чем заключались ваши обещания Дамблдору? — и в его голосе уже не слышно любопытства, ему на смену приходит неодобрение. Меня удивляет, что Дамблдор так никогда и не рассказывал ему, почему мы с Гарри и Роном вынуждены были скрываться после прихода Темного Лорда к власти.

— Я помогала Гарри, — произношу я. Судя по удивленному выражению его лица, Снейп понятия не имеет, о чем я говорю. — Мы искали осколки души Волан-де-Морта. Они называются крестражами. И каждый раз, когда мы находили новый, нам было нужно его уничтожить, что было совсем не просто, так как создания темной магии имели возможность влиять на окружающих.

Ноздри профессора Снейп подрагивают, и он молча слушает мой рассказ о том, как мы охотились за шестью крестражами. В какой-то момент, мне начинает казаться, что он пропускает мои слова мимо ушей и думает о чем-то своем. Хотя изредка он кивает головой. Но вот он понимает руку, жестом прося меня остановиться.

— Крестражи, — говорит он и морщится. — Дамблдор, верно, сказал Поттеру, где их искать.

Я качаю головой, вспоминая бесконечные дни, когда у нас не было ни надежды, ни идей, что делать дальше.

— Совершенно безответственный человек, — глухо говорит Снейп.

Я вжимаюсь в стенку, готовясь пережить надвигающуюся грозу. Без всякого предупреждения профессор Снейп больно хватает меня за руку, и по его лицу я вижу, что либо он сейчас упадет в обморок, либо с ним случится припадок.

— Темная метка! С ней... с ней что-то происходит! Пожалуйста... — он давится словами, переходящими в нечеловеческий вой, от которого у меня встают дыбом волосы.

Подчинившись инстинкту, я подбираюсь ближе к профессору, который все еще сжимает моё запястье, словно тисками. С каждой секундой его хватка усиливается, и я, стараясь не закричать сама, вожусь с рукавом рубашки. То, что я вижу, закатав материю, мне не забыть никогда. Метка стекает с его руки, словно краска. Дымясь, она, как кислота, разъедает плоть на своем пути. Когда черная жидкость падает на пол, то раздается шипение, и пар спиральками поднимается вверх. Темная магия покидает Снейпа, и я беспомощно смотрю, как боль и мука поглощают его, так же как волны океана поглощают кристаллик соли.

Я сижу рядом с профессором, не выпуская его руки, и стараюсь побороть панику, которая рвется на поверхность. Я понимаю, что если подчинюсь этому кошмару, то мне уже не выбраться. Как легко поверить в реальность происходящего. На самом деле это было правдой в какой-то момент, но не сейчас. Но каждый раз, когда мне удаются убедить себя, что все окружающее — плод моего воображения, Снейп стискивает мою руку еще сильнее. Трудно смотреть на ситуацию со стороны, когда я слышу его стоны и чувствую, как его пальцы холодеют в моих.

Северус неожиданно отпускает меня. Я слышу, как он с трудом дышит, и вижу, как напряжена каждая мышца в его теле. Я начинаю бояться, что это конец, но как раз в эту минуту он пронзительно кричит. На какое-то мгновение его тело поднимается над каменным полом, и я замечаю, что по его пальцам стекают ручейки крови. Я хватаю его руку и, с силой разжав кулак, смотрю на кровоточащие порезы, оставленные впившимися в кожу ногтями. Сразу же в голове всплывают слова из отчета о вскрытии: «На ладонях трупа отмечены ранки и ссадины различной длины. По предварительному заключению данные повреждения были нанесены самим потерпевшим».

Я больше не позволю ему калечить себя из-за этого кошмара. Я переплетаю свои пальцы с его и чувствую кожей горячую и липкую кровь. Я точно не знаю, что делать, но все же обнимаю его, надеясь, что Снейпу станет легче от того, что кто-то есть рядом.

Последняя волна боли прокатывается по его телу, Снейп переворачивается на бок и подтягивает колени к груди. Его голова оказывается на моих коленях. Я смотрю на то, как он лежит, скрючившись, и глаза наполняются слезами. Я стараюсь их стереть поскорее, чтобы Снейп не смог заметить. Мне не хотелось бы, чтобы он видел, что я плачу. Вместо этого в попытке подбодрить нас обоих я глажу его по тусклым волосам.

— Он умер, — тихо и сипло произносит профессор. — Темного Лорда больше нет.

Сдерживая рыдания, я закусываю нижнюю губу. Услышав сдавленный всхлип, он принимает его за выдох облегчения и успокаивающе пожимает мне руку.

— Да, его больше нет, — соглашаюсь я, когда мне наконец удаётся справиться со слёзами. — И все благодаря вам, профессор.

Снейп удивленно фыркает, но продолжает молчать. Он не понимает, насколько нам помог, и сейчас мне очень хочется рассказать ему о том, что его наградили орденом Мерлина первого класса, рассказать о его портрете. Еще я хочу рассказать о том, что в своей книге я собираюсь поведать всю правду, но не могу выдавить из себя ни слова. Все эти материальные вещи кажутся такими никчёмным и ненужным, ведь ему они уже не понадобятся.

И вместо разговора я молчу, прислонившись спиной к стене прохода. Голова Снейпа покоится у меня на коленях. Силой воли я придаю своему лицу спокойное выражение, и мне становится интересно: Снейпу так же неловко, как и мне? Правда, он не подает виду, и я точно не знаю, он это делает ради себя или меня? По прошествии какого-то времени профессор слабым жестом указывает на нагрудный карман сюртука, где находятся оставшиеся пузырьки с зельем, которое может продлить его жизнь еще на несколько часов.

Со смертью Волан-де-Морта Снейп потерял не только отвратительное клеймо. Из-за припадка участилось сердцебиение, и в результате кровопотеря увеличилась. Не нужно быть колдомедиком для того, чтобы понять, что означает красная блестящая жидкость, в который мы все испачканы. Даже с того света Темному Лорду удается прикончить своих самых верных слуг. И сейчас я ненавижу это красноглазое чудовище, называвшее себя великим волшебником, с новой силой.

Северус пытается дотянуться до внутреннего кармана сюртука, где находится зелье, но у него не выходит. Я помогаю ему, и он не сопротивляется, когда я придвигаюсь слишком близко. В настоящий момент условности уже не играют никакой роли. Дрожащими пальцами я вытаскиваю пробку и подношу флакончик к его губам. Глядя на то, как он старательно выпивает все до последней капли, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не заплакать. Я пытаюсь ему помочь, и о этого на душе делается еще более мерзко.

Вскоре цвет его лица из землисто-серого становится чуть более естественным. На ощупь его руки кажутся более теплыми, но возможно, я просто это воображаю. Северус Снейп больше никогда не будет теплым и живым, как бы мне этого ни хотелось. Его сотрясает дрожь, а я, дабы совсем не расклеиться, отвожу взгляд и вытираю окровавленные пальцы.

— Я всегда был на его стороне. На стороне Поттера, — неожиданно говорит Снейп. — Я всегда ему помогал, ради нее.

Я молчу, потрясенная тем, что он говорит о таких личных вещах.

— Каждый раз, когда я видел его, я словно смотрел ей в глаза. За это я его ненавидел, но все равно помогал.

— Люди ошибаются. Главное, что вы исправили свои ошибки.

— Вы думаете, что я исправил их? — усталая улыбка на его губах сразу же превращается в гримасу боли.

— Вы сделали то, что должны были сделать. Гарри вас поймет.

Я не могу ему рассказать, что Гарри считает его одним из самых храбрых людей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Я так же молчу о том, что, отдавая должное человеку, которого почти не знает, но которым, тем не менее, восхищается, Гарри хранит полученные воспоминания как можно дальше от посторонних глаз.

— Гарри всегда все понимает, — заканчиваю я.

После этого мы молчим, и я вижу, как он изредка то ли забывается неспокойным сном, то ли теряет сознание от усталости и кровопотери. Сейчас мне уже трудно разобраться. Если судить по меняющемуся выражению лица, то его посещают кошмары. На какое-то мгновение мне интересно, какие мысли крутятся у профессора в голове, думает ли он о прошлом или настоящем. Даже мертвым снятся сны, но только смотреть на это невыносимо. Ведь на самом деле Снейп уже никогда не проснется.

Устыдившись, я отвожу взгляд и размышляю о том, как это все можно было бы предотвратить. Как мы могли бы избавить его от такой ужасной судьбы.