Сломанная корона (джен)

Примечания:

Обложка третьей части: https://sun9-22.userapi.com/impg/dzaqxI9Qizq6MfCjXVnSuNHx5QrcTHX2Iub3yg/QfxMc8EDdms.jpg?size=1616x1979&quality=95&sign=6caca7dc1ad78c6af620c6284f8ebf84&type=album

— Не сейчас, Мирабелль.

— Но всегда «не сейчас»!

— Сейчас точно «не сейчас», — чуть раздражённо отозвалась королева Белла. — Я устала. Побудь с сестрой. Или с дядей.

— Но!.. — у принцессы обиженно задрожали губы, и она, резко развернувшись, направилась к выходу из комнаты.

Атэнэйс проводила девочку сочувствующим взглядом. Бедная малышка. Хотелось утешить её, но, даже если бы у неё было на то право, чужое сочувствие ничего не изменит.

— Я же говорила её не пускать! — возмутилась Белла и устало опустилась в кресло, прикрыв глаза.

Вторая фрейлина, выходица из семьи Тропаим, пользуясь этим, с самым трагическим видом закатила глаза, показывая собственное отношение к ситуации, а Атэнэйс робко возразила:

— Мы же не можем каждый раз отказывать наследной принцессе…

— А мои слова игнорировать вы, значит, можете! — Белла резко выпрямилась — напарница едва успела вновь напустить на себя привычный отстранённый вид, — и потёрла лоб рукой. — То, что я вас оставила при себе, не означает, что вы можете продолжать со мной не считаться! Я прекрасно знаю, что вас нанимали за мной следить! Но сейчас королева — я!

Да. Их двоих и Акко Льис, вышедшую замуж и потому покинувшую королевский дворец, ныне маркизу Эмпуас. Атэнэйс, пожалуй, ощущала себя виноватой, но ни разу ещё королева не обвиняла их в этом открыто, и она даже не была уверена, что та, отрешённая от основного мира, в курсе. Королева Персиа хотела знать всё о каждом шаге невестки, контролируя, как и многих иных во дворце, и прислугу подбирала в основном под стать себе или своим нуждам. Атэнэйс попадала скорее во вторую категорию, но то немногое меняло.

Ещё и ладить с Беллой (принцесса она или королева), несмотря на отстранённость, было нелегко, и большая часть личной прислуги рядом с ней не задерживалась. Она не была жестокой или требовательной… но сложной. Непросто было понять, что именно ей требуется, и требуется ли вообще, а оттого и как-либо поладить, и многие, напоровшись на странное безразличие или раздражительность, предпочитали более не рисковать. Напарница всё ещё надеялась на какое-нибудь иное место при дворе, пытаясь как-то приглядеться принцу Карлу, а Атэнэйс…

— Но она же просила, — потупив глаза.

Белла вздохнула и уткнулась лицом в ладони, приглушённо продолжив:

— И уж извольте выполнять хотя бы какие-то приказы!

Атэнэйс посмотрела на захлопнувшуюся за принцессой дверь. Спорить, конечно, было глупо, особенно после столь внезапной вспышки, но ей хотелось выторговать для девочки какого-то тепла, потому она упрямо продолжила:

— Её высочество…

Белла отняла ладони от лица, посмотрев прямо на неё, криво усмехнулась:

— Вон отсюда, обе!

Вторая фрейлина, низко поклонившись, молча выскользнула из покоев, а Атэнэйс всё медлила, не понимая, понимать ли это как увольнение или как временный срыв. Такого ещё не было, даже когда годами ранее Акко вечно ходила по грани в своих высказываниях — той, кажется, доставляло искреннее удовольствие играть на нервах окружающих и рисковать.

Атэнэйс замерла у самых дверей, склонила голову, понимая, что лучше признать свою вину. В некотором роде она и правда перешла грань, пусть и не из самых плохих побуждений, а быть отосланной из-за того…

— Ваше величество, я прошу прощения.

Белла горько усмехнулась:

— Моя дочь нравится тебе больше, чем я… и чем мне, не так ли? Идите за ней, Атэнэйс. Я разрешаю.

* * *

Семья Дафнин — информаторы. Тихие, не светящиеся ни в скандалах, ни какими-либо заметными достижениями, серые мышки для высшего света. Часто не особо появляющиеся в обществе, с неброской внешностью, взгляд скользнёт, да и не запомнит.

Семья Дафнин — вассалы маркизов Тропаим, с владениями в восточной части страны. Неблизко к столице, не очень важные земли, самое обычное графство, спокойное, неприносящее ни особой прибыли, ни хлопот.

Верные королевской семье из поколения в поколение.

Сестрица Жанна всегда любила стабильность, и в этом Атэнэйс её всячески поддерживала.

Королева Персиа отобрала всю прислугу для невесты, а в дальнейшем жены, сына сама. Тех, кто будут верны ей, доносить о каждом шаге бедняжки Беллы, контролировать и формировать её круг общения. Атэнэйс Дафнин, на тот момент уже служившая в замке как горничная, попала в этот круг и честно исполняла свои обязанности, но королева Персиа умерла через пару лет после свадьбы сына, а Атэнэйс продолжила свою службу.

Королева Белла была несчастной, но очень сложной. Атэнэйс подозревала, что та была больна не только в последние месяцы жизни, хворью, в итоге её забравшей, но и все годы до этого. Больна душевно.

Её было жаль, но, признаться, несмотря на верность, Атэнэйс действительно привязалась не к ней, а к наследной принцессе. Мирабелль тянулась за любовью, которую мать не могла ей дать, а она наблюдала со стороны с разрывающимся от жалости сердцем, не имея права на что-то большее.

Атэнэйс помнила Мирабелль и крошечным кульком, и пухленькой малышкой в розовых платьях, и подросткой, рано сформировавшейся в юную девушку, но которой так и не додали любви.

После смерти Беллы её служба была окончена, но покидать дворец не хотелось, и она попросила у принцессы позволения оставаться при ней, ощутив неуверенную радость, когда та дала согласие, получив шанс из тени на незримую заботу.

И не было ничего удивительного в том, что ищущая любви девочка уцепилась отчаянно за первую же влюблённость, закрывая глаза на все недочёты потенциального возлюбленного, как и в том, что это в итоге вылилось в раннюю свадьбу. Атэнэйс так и не решилась попробовать хотя бы косвенно открыть ей глаза и разрушить надежду, о чём она жалела, но так и не сказала. Лишь втихаря пыталась не допустить, чтобы юная королева не понесла так рано, помня, как угасла только сильнее её мать, вместо неё старательно считая дни, находя поводы не бывать той вместе с мужем по рискованным ночам, благо, сама Мирабелль со своей романтичной натурой предпочитала куда более невинные жесты любви, да принцесса, ревнуя общество сестры, то отвлекала её (временами с какой-то совершенно детской простотой), то утаскивала короля по каким-либо военным делам, в целом мешая ему находиться во дворце.

Годам к двадцати королевы Атэнэйс следить перестала, решив, будь что будет, совсем не удивившись, когда через пару лет при её уязвимости и вроде как закреплении положения Эйвана маска того дала окончательную трещину… Но слёзы её величества все равно сердце разбили. Надо было всё-таки вмешаться, но сделанного уже не воротить. Поздно.

Атэнэйс понимала, что привязалась к Мирабелль искренней материнской любовью, что с её стороны было непозволительной наглостью. У личных слуг часто нет семьи, чтобы посвятить себя исключительно госпоже или господину, но в некоторой мере та и стала её семьёй.

Куда большей наглостью, пожалуй, было скрывать от неё новые обстоятельства.

Атэнэйс зашлась в приступе кашля, хрипло втягивая воздух, порадовавшись, что рядом никого нет. Придворный лекарь дал ей пару лет, если не займётся вплотную своим лечением, вот только она совершенно не могла уделять ему хоть какое-то время — не в ущерб времени с её величеством.

Так, всё хорошо. Ей надо идти, а то Марисса отлучилась с поручением, негоже оставлять её величество почти наедине с просителем.

Атэнэйс боялась, что Мирабелль узнает, пусть и не могла толком сформулировать причины страха. Что та её отошлёт? Испугается? Королеве действительно негоже держать при себе больных слуг.

И принцесса была в курсе, но промолчала — за то, что о её действиях молчала она. Не стоило искать помощи в самом дворце, конечно, здесь тайн не укроешь, спасибо, что не ушей королевы достигло.

Кроме того, если та и среагирует с пониманием, это будет только хуже, ведь не может же Атэнэйс в такое нелёгкое время её покинуть. Но, пожалуй, надо подобрать кого-то как потенциальную замену. Из племянниц, жаль, некого, Рошель и Габриела замужем, а Рене и Креуса очень уж девочки с характером. Да и с нуля учить бы пришлось…

Из горничных посмотреть? Пожалуй, к Жюлиет можно присмотреться, она больно гордая, но королевой восхищается. Надо с ней поработать. Атэнэйс контролировала всю личную прислугу королевы, так что имела возможность оценить и выбрать наилучший вариант.

А ещё лечение может в итоге просто не помочь, а, открывшись, как она тогда вернётся на прежнее место? Никак.

Кроме того, ради королевы ей приходилось держать под своим контролем весьма многое. Как и «пропажу» наследной принцессы заминать пришлось ей — принцесса Кларабелль просто ограничила число свидетелей, но ведь всё не так-то просто. В замке уйма слуг, включая личных нянек и кормилиц Клариссы, и надо было позаботиться, чтобы они промолчали — желательно, конечно, не избавляясь от них. Слухи все равно волей-неволей разлетелись, но Атэнэйс сделала, что могла, чтобы никто из них сама ничего не выдала и не подтвердила. И немало усилий приложила, чтобы дурные сплетни не достигали ушей её величества, не расстраивая её ещё сильнее.

Мирабелль продолжала ходить в детскую, тоскливо озираясь по сторонам пару минут, прежде чем вновь уйти.

На счастье, за местоположение, кажется, можно быть спокойной… По мнению Атэнэйс, знающих людей получилось многовато. Она, Марисса, леди и лорд Зеул, Креуса. Конечно, кроме племяшки (Креуса была младшей дочерью родного брата Атэнэйс, урождённого Гравилэта Дафнин), все достаточно преданны, но редко тайна, известная более, чем одному, действительно остаётся сохранной…

Да и за саму Медею нельзя было достаточно поручиться. Слухи есть слухи.

Атэнэйс вздохнула и проскользнула в кабинет, серой тенью заняв место за её величеством. Ни она, ни маркиз Тропаим не обратили на неё внимания.

— …но в маркизате всё спокойно, — веско заметила Мирабелль. — А, судя по динамике, волнения возникают всё ближе к столице. Не вижу причин для того, чтобы жертвовать защитой здесь.

— Я же не войска предлагаю перегруппировать, ваше величество, — кисло заметил маркиз. — Лишь небольшое вложение в оборону…

— Нет, — качнула головой Мирабелль. — Не стоит сейчас распыляться без веских поводов.

Атэнэйс с трудом спрятала улыбку. Она лично пару дней назад предупредила её, что маркиз Тропаим надеется увеличить финансирование войск на границе — а, на деле, использовать их в своих целях, — но гордиться её величеством это совершенно не мешало.

— Но…

— Пока обстоятельства не изменятся, это моё последнее слово, — отрезала Мирабелль, демонстративно сложив руки перед собой на столе и сплетя пальцы в замок.

— Да, ваше величество, — маркиз поклонился и, напоследок подозрительно зыркнув на Атэнэйс, вышел, а следом за ним телохранительница, повинуясь её едва заметному знаку.

Мирабелль, вздохнув, уронила голову на руки — все равно в кабинете осталась только она да Атэнэйс.

— Он ужасно упёрся! — пожаловалась она, и Атэнэйс, подойдя ближе, поправила ей волосы, замаскировав под этот жест поглаживание по голове. — Не сказать, что мне жалко, но не сейчас же!

Мирабелль потянулась за какими-то лежащими на столе бумагами, проглядев их и тут же отложив. Атэнэйс скосила глаза, чтобы разглядеть герб на печати — от Никсенов.

— Лахеса, кстати, тоже предупредила, — поделилась Мирабелль, подперев голову рукой. — Я, в принципе, и так бы разобралась…

— Конечно, миледи, — кивнула Атэнэйс. — О вас просто заботятся.

Обращение сформировалась давно — находясь рядом с королевой круглые сутки, было не очень удобно каждый раз полностью проговаривать официальное, потому Мирабелль предложила ей с Мариссой наедине урезать до «миледи». Тем более, поболтать с ними королева любила.

Мирабелль что-то едва слышно проворчала, и Атэнэйс опустила глаза в пол, всё ещё решая, стоит ли ей всё-таки заводить запланированный разговор. Всё-таки от того, как он сложится, зависело то, как она будет действовать дальше.

— У тебя что-то не так? — перебила её мысли Мирабелль, и Атэнэйс вскинула голову, столкнувшись с ней взглядом.

Заметила. Ну да, на самом деле, с чуткостью у неё всё в порядке, пусть и из-за некоторой доверчивости иногда могли возникать проблемы.

— Я… Миледи, у меня небольшая просьба.

Мирабелль вопросительно приподняла брови, кажется, немного растерявшись. Последний раз у неё что-то просила Атэнэйс, собственно, желая остаться при ней после смерти королевы Беллы.

— Могу ли я отлучиться к сестре на некоторое время? Есть некоторые дела в графстве…

— Что за дела? — растерянно уточнила Мирабелль. — Я не слышала ничего особенного…

Врать не хотелось, потому пришлось отвечать уклончиво.

— Ничего, достойного вашего внимания. Небольшие семейные неурядицы.

— Но… — Мирабелль чуть нахмурилась. — Это надолго. Путь туда и обратно, а ещё и время на месте.

Да, дорога занимала приличное время. Атэнэйс вновь потупила глаза, промолчав.

— Ещё и дороги может замести, тогда куда больше времени уйдёт. Вполне может на месяц растянуться… И останется только Марисса. Мне кажется, это несерьёзно.

— А это вторая просьба… предложение, — чуть улыбнулась Атэнэйс. — Я считаю, вам нужна ещё одна фрейлина, и могу лично заняться подбором и обучением. Я уже не очень молода, и лучше иметь ещё одну кандидатуру.

— Тебе всего сорок девять… глупости! — закатила глаза Мирабелль, но сделала паузу, обдумывая её предложение. — Но подобрать можно, думаю.

Глупости, пока она была здорова. Атэнэйс поклонилась:

— Тогда я этим займусь.

— Но насчёт поездки… — Мирабелль явно колебалась. — Мне не нравится эта идея, — она задумалась, скорее всего, пытаясь найти какой-то компромисс, и Атэнэйс отсутствие прямого отказа оценила.

Добрая девочка. Не хочет, но и не пытается запретить, так что она откажется сама.

— Забудьте, миледи. Я не подумала. Думаю, я найду способ уладить дела на расстоянии.

А вот это всё-таки ложь, но Мирабелль, расслабившись, заулыбалась.

— Отлично.

* * *

Сон к Атэнэйс сегодня не шёл. Вечером она, предоставив Мирабелль полностью Мариссе, поймала Жюлиет для разговора, намекнув ей на потенциальный рост. Та, ухватив, о чём речь, мигом загорелась. Неплохая девочка, пожалуй, она и впрямь подойдёт, ещё и племянница маркиза Тропаим — заодно сгладят недавний отказ. И работы тут уж точно меньше, чем с Мариссой, которая была в своё время откровенно уличной девчонкой, что до сих пор иногда давало о себе знать. Правда, в случае Мариссы это сглаживала искренняя любовь к Мирабелль, что Атэнэйс и когда-то подкупило. Манерам научить можно, а истинным чувствам не научишь.

Атэнэйс долго ворочалась, пытаясь найти удобное положение, в котором и дышать было легко, а, когда наконец задремала, и без того некрепкий сон прервал звон, и она резко села.

Неужели что-то случилось? Мирабелль очень редко звала их по ночам, последний раз то случалось, когда она ещё вынашивала наследнюю принцессу, но сейчас… Атэнэйс накинула поверх ночной рубашки халат, не рискуя тратить время на то, чтобы одеться, и поспешила в комнату к её величеству.

Стража у двери вела себя так, словно ничего не произошло. Верно несла свою службу, бодрствуя, пусть и с несколько расслабленным видом, только при её появлении вытянувшись в струнку, но Атэнэйс сейчас была не в том состоянии, чтобы делать замечания. Сами знают, что их ждало бы, будь на её месте сейчас принцесса, не терпящая ошибок рядом с сестрой.

Она нервозно окинула взглядом полутёмный коридор.

— Что-то случилось? — переводя дыхание, выпалила Атэнэйс, и один из стражников с недоумением покачал головой:

— Нет, госпожа?.. Всё тихо.

— На всякий случай будьте начеку, — предупредила она, проскользнув внутрь и первым делом скользнув взглядом по окнам и стенам.

Никого.

Мирабелль сидела на кровати, обняв руками колени, и выглядела весьма напуганной. Атэнэйс кинулась к ней.

— Что-то случилось, миледи?

Мирабелль едва заметно вздрогнула и, вымученно улыбнувшись, помотала головой. Атэнэйс опустилась на колени, взяв её за руки, находя пульс — напугана, сердце колотится, но в целом, кажется, ничего страшного на вид. Неужто заболела? Она бегло коснулась ладонью лба — не горячий.

— Вам нехорошо? — обеспокоенно уточнила Атэнэйс.

Возможно, стоило сразу сказать позвать лекарку… Глупая! Впрочем, можно кликнуть стражу, чтобы кто-то из них сгонял.

— Нет, — заговорила наконец Мирабелль. — Просто сон плохой.

Атэнэйс испытала облегчение, но внешне не подала виду, чтобы не смущать. Королеву частенько мучали кошмары, в детстве она из-за этого постоянно бегала к сестре, а, повзрослев, разве что иной раз жаловалась по утрам.

— Может, чая? — предложила она. Скажет заварить чего-нибудь успокоительного.

— Нет, — Мирабелль покачала головой. — Просто посиди со мной.

Атэнэйс отпустила её руки и поднялась на ноги. Движение далось внезапно тяжело — от волнения всё тело будто ослабло, чего показывать было нельзя. Как же непозволительно легко её вывести из равновесия.

— Прошу прощения за то, что не успела толком одеться. Разумеется, — она поправила подушку и замерла, поскольку Мирабелль так и не сменила положения, что-то тщательно обдумывая, и накрыть её одеялом не представлялось возможным.

— Кроме того, я подумала и решила, что ты можешь поехать, — наконец заговорила она. — Только если ненадолго. Сейчас опасно, и я не хотела бы надолго оставаться, ну, без тебя. Но, если ты обещаешь, что не задержишься…

О небо, её добрая девочка. Атэнэйс вновь несколько пожалела, что не имеет права на ту любовь, которую испытывала к ней — зато могла хранить её в своей душе. Этого более, чем она достойна.

— Не нужно. Я не поеду, ваше величество, — прервала её Атэнэйс, улыбнувшись. — Я всегда буду с вами.

Даже если это «всегда» будет не очень длинным.