Положительный результат (джен)

В целом разговор получился интересным и плодотворным, но мне хотелось узнать, что же за проклятие наложено на Люпина. Я уже знал, что оборотни сильны, выносливы и слабо поддаются магическому воздействию. И проклясть оборотня не так-то легко, у среднестатистического мага, пожалуй, и не выйдет ничего. А это опять заставляло меня вспомнить о Светлейшем Дамблдоре. Впрочем, сильные маги в Британии имеются и помимо него, может, я зря зацикливаюсь?

Итак, Юдит, безоговорочно согласившаяся помогать мне, ушла по своим делам, Вивиан, с которой мы договорились встретиться позже, когда я заберу украшение из дома Роузвеллов, отправилась отдыхать, и мы вновь остались вчетвером.

— Мне бы как-то тётю предупредить, что со мной всё в порядке... — жалобно сказал я. — Она наверняка волнуется. Да и Дадли...

— У вас ведь есть телефон? — невозмутимо поинтересовался Грейбек. Я ошалело кивнул. Ничего себе! Этот оборотень разбирался в маггловском мире куда лучше иных магов. С другой стороны — а почему бы и нет? Оборотни ведь там деньги зарабатывают... и правильно делают, раз уж маги лишили их этой возможности. Не воровать же им идти.

Сивый только хмыкнул, увидев моё замешательство и сказал:

— Напиши номер, мы с Питером смотаемся в ближайшую людскую деревушку, там есть таксофон... а у Пита есть специальная карточка. Питер позвонит твоей тёте и постарается всё объяснить. Я так понял, что ты хочешь остаться до утра?

— Если можно... — ответил я. — Мистер Люпин...

— Римус, — поправил меня оборотень.

— Хорошо, Римус. Я просто хотел бы поговорить с вами ещё немного.

Оборотень медленно кивнул, неотрывно глядя на меня. А Грейбек хмыкнул:

— Раз такое дело... Пит, давай, перекидывайся, смотаемся по-быстрому до Виллоу-бридж. Ночь на дворе, наверняка тётушка этого юного джентльмена пребывает в глубоком шоке. Пусть успокоится.

Питер возражать не стал, встал с кресла и раз! Только что перед нами стоял человек, и вдруг он исчез, а на ковре уселась крупная серая крыса с чёрными умными глазками и мягкой серой шёрсткой. Я обычно серых крыс не люблю, но Питер умудрялся оставаться милым даже в столь неприглядном облике, даже длинный хвост не портил впечатления. Крысу хотелось погладить и предложить сыра.

Фенрир оскалился:

— Только сыру ему не вздумай предлагать. Сам тогда звонить побежишь. Пит в этом облике, конечно, стоек и могуч, но сыр просто обожает. Притом что обычно к нему вполне равнодушен.

Крыс-Питер привстал на задние лапки и возмущённо пискнул. Выглядело это так забавно, что мы с Люпином улыбнулись, а Грейбек расхохотался, а потом его тело странно извернулось... и перед нами предстал огромный буро-серый волчара размером с хорошего телёнка. Зверь встряхнулся, как собака после купания, оскалил белые зубы и требовательно рыкнул. Крыса ловко взобралась на холку зверя, Люпин открыл входную дверь, и огромный волк одним прыжком выскочил под начавшее светлеть небо.

А я повернулся к Люпину и тихо сказал:

— Можно я спрошу вас кое о чём, мис... то есть, Римус?

— Можешь спрашивать меня о чём угодно, Гарри, — доброжелательно отозвался оборотень. — Постараюсь ответить.

— Простите меня, — извинился я, — но я понял, что на вас наложено какое-то проклятие... и что оно очень опасно.

— Это так, — вздохнул Люпин. — И если бы я не жил много лет в Запретном лесу, не покидая его, то был бы уже мёртв. Запретный лес — очень насыщенное магией место. К тому же Фенриру удалось договориться с феями. Их пыльца тормозит развитие проклятия... но только здесь. Увы, я не могу посещать маггловский мир, для меня это смертельно опасно. Да и места менее магически насыщенные могут ускорять действие проклятия. Так что я могу чувствовать себя относительно здоровым только здесь. Но и Запретный лес — не панацея. В последние год-полтора моё состояние ухудшилось. Фенрир даже приглашал Януса Тики из Мунго, он считается лучшим специалистом по проклятиям, кроме Сметвика, конечно... но Сметвик слишком занят, он не может отлучиться из Мунго даже на полдня. Так вот, Янус Тики только руками развёл. Это проклятие не по зубам нашим Целителям. Слишком древнее и мощное. Так что у меня остался год. Максимум два. И я даже рад, что ты попал сюда — мы смогли встретиться.

Я вздохнул, взглянув на оборотня. Здешний Люпин мне понравился, как-то не хотелось, чтобы он уходил из жизни так рано. Но кто его проклял?

— Думаю, что Дамблдор, — ответил Люпин. Ой, я что вслух это спросил? Избавляться надо от таких привычек, хорошо, что Люпин, похоже, не обиделся.

— Но зачем? — поразился я. — Мне кажется, что Дамблдор ничего не делает просто так. А в своём положении вы не могли ему чем-нибудь угрожать. Или... могли?

— Я многим его раздражал, — ответил Люпин. — Сначала отказался шпионить за Грейбеком и его Стаей. Потом стал задавать лишние вопросы, а ещё... ещё пытался предотвратить гибель твоих родителей.

— Вы знали о?..

— Об играх Светлейшего со временем? Догадывался. Но у меня не было доказательств. Только подозрения. Слишком странной была официальная версия гибели Джеймса и Лили. Слишком противоречивой. Но у меня не было доказательств. Ни единого. Только смутное ощущение, что правильное течение времени изменилось. А арест Сириуса совершенно выбил меня из колеи. Я знал Бродягу слишком хорошо, чтобы хоть на йоту поверить, что он мог предать Джеймса, которого он любил больше, чем родного брата. И я пошёл к Вальпурге со своими сомнениями и колебаниями.

— Но... но она... — вырвалось у меня.

— Никаких «но», Гарри, — отозвался Люпин. — Вальпурга ратовала за чистую кровь, но она всегда была разумной женщиной. Ради того, чтобы спасти сына, она была готова взять в союзники даже говорящего акромантула, не то что Тёмную тварь. Я описал ей мои подозрения, и она дала мне допуск в библиотеку Блэков.

— И вы там что-то нашли?

— Да, я нашёл в ней сведения о необычном маховике времени, который, по легенде, создал сам Мерлин. И у меня начала складываться версия... Но я имел несчастье поделиться ею не с тем человеком.

— С кем? — напряжённо спросил я.

Люпин вздохнул:

— С Кингсли Шеклболтом. Я... я доверял ему. Он, казалось, поверил мне, попросил пока ни с кем не делиться своими теориями, сказал, что хочет проверить кое-какие факты... а через два дня прислал сову, пригласил на встречу... в «Кабанью голову»... Вроде как ему удалось кое-что нарыть в пользу моей теории.

Я молча схватился руками за голову. «Кабанья голова» принадлежала Аберфорту Дамблдору. Большей глупости, чем отправиться на встречу в это злачное место, я и придумать не мог.

— Гарри, что с тобой? — забеспокоился Люпин. — Что-то болит?

— Нет, Римус, всё в порядке, у меня иногда такое бывает. Продолжайте, — вежливо сказал я. А что? Озвучить свою мысль я не мог. Во-первых — это не слишком вежливо прозвучало бы, а во-вторых — откуда я знаю про Аберфорта? Настоящий Гарри в каноне только в седьмой книге узнал, кто такой угрюмый трактирщик из «Кабаньей головы».

Кстати, похоже, отношения между братишками-шалунишками были куда лучше, чем казалось со стороны. Тайный ход в Хогвартс из «Кабаньей головы», намекает на это весьма явственно.

А ещё Аберфорт наверняка был в курсе многих задумок брата. А что? Снейп подслушал роковое пророчество Трелони в его кабаке... и Хагрид выиграл драконье яйцо там же. И вообще — «Кабанья голова» — местечко явно криминальное. Но авроры лишний раз туда не суются. Более того. Туда лишний раз не суются и Пожиратели Смерти, когда начинается открытый конфликт после Волдиного возрождения. Забавно, правда?

И при всём при том Аберфорт спасает Гарри, укрывая его и товарищей в своём кабаке и бодро врёт Пожирателям, что они спутали оленя (Патронус Гарри) с козлом (Патронус Аберфорта). И в битве за Хогвартс Аберфорт доблестно сражается... один из немногих взрослых. В общем, странная это личность, к которой спиной поворачиваться не стоит. Просто так, на всякий случай.

— Так что же было дальше? — спросил я Люпина. — Вы встретились с этим... Шеклболтом... в какой-то «Кабаньей голове»... и что?

— Сначала всё было нормально, — продолжил свой рассказ Люпин. — Мы разговаривали, мне казалось, что Кингсли Шеклболт поддерживает меня, а потом зашёл какой-то волшебник, крикнул, что у него родился сын и что он ставит выпивку всем в честь этого радостного события. Все, кто был в трактире, стали поздравлять счастливого отца, а Аберфорт стал наполнять кружки... Честно говоря, не люблю спиртного. У оборотней слишком хороший нюх, а Аберфортово пойло — чистая отрава и на вкус, и на запах. Но счастливый отец очень тщательно следил, чтобы каждый из гостей сделал хотя бы глоток за его малютку, так что мне пришлось выпить.

Поначалу всё было хорошо, мы распрощались с Кингсли, договорившись о следующей встрече, и я вышел на воздух — до того тошнотворной была атмосфера в «Кабаньей голове». Я хотел отойти подальше в лес и обратиться, чтобы прийти в себя — в голове начало шуметь. И дело было не в алкоголе — в моей кружке что-то было подмешано, но понял я это только сейчас. Я поспешил подальше от кабака, свернул в кусты... но тут что-то ударило меня по голове, и я потерял сознание.

— Оборотня так просто подловить? — поразился я.

Люпин покачал головой.

— Позже, — сказал он, — когда я обдумывал эту ситуацию и анализировал её, я понял, что все мои природные реакции оказались... нет, не выключены совсем, но сильно притуплены. Понимаешь, это было... ну, как если бы ты видел мир чётко и ясно, двумя глазами, а потом вдруг на один глаз совсем ослеп, а на второй — наполовину. Я даже понятия не имел, какое зелье могло воздействовать на оборотня таким образом, но позже Северус мне объяснил, что такое есть. Что это редкий старинный рецепт, для которого требуются крайне дорогие ингредиенты... и варить такое зелье должен, как минимум, Подмастерье. У обычного лицензированного зельевара получится просто малопонятная бурда, только зря ингредиенты переведёт. Во всяком случае, — горько усмехнулся Люпин, — могу гордиться. Я показался настолько опасным противником, что на меня перевели очень ценные ингредиенты.

— А... а профессор Снейп не уточнил, чей это старинный рецепт? — поинтересовался я. Что-то не нравится мне появление Шеклбота в этой мизансцене...

— Северус говорил что-то о магии вуду, — ответил Люпин. — Но, сам понимаешь, это не тот раздел магии, в котором я разбираюсь.

Ну да, вуду... Читал я в своё время, что Кингсли именно этой магией и баловался — вроде как были у него гаитянские корни. Но что же там дальше-то было?

— Простите, Римус, — повинился я. — Я вас отвлёк. Но что же произошло дальше?

— Точно не знаю. Воспоминания были стёрты, восстановить их Северус не смог. Только какие-то обрывки. Какой-то подвал... грубая каменная кладка... капли, которые падали прямо на лицо, не вода, у них был горький вкус. И ещё просто ужасная боль. Меня словно выкручивало, каждую косточку... Даже боль при обращении, пока я не научился ладить со своим волком, была в разы легче. Мне казалось, что меня хотят лишить чего-то важного, хотят отобрать... — тут оборотень остановился, словно пытаясь подобрать нужное слово.

— Душу? — вырвалось у меня.

Люпин внимательно и остро взглянул на меня и тихо сказал:

— Да. Такое ощущение было, что именно душу. Откуда ты знаешь, Гарри?

Я беспомощно замотал головой:

— Ниоткуда. Просто... просто словно само на язык прыгнуло.

Римус чуть улыбнулся и кивнул:

— Бывает. У тебя развитое воображение, Гарри, ты чувствуешь слова, которые могут прозвучать. У Лили тоже было это свойство.

«И этот туда же!» — чуть не взвыл я. Слава Богу, Снейп потихонечку перестаёт ассоциировать меня с Лили и начинает воспринимать исключительно как Гарри. Вот дёрнул же меня чёрт язык распускать не вовремя! Как там Цой пел? «Следи за собой, будь осторожен»? Вот и мне следует быть более осторожным, а не сваливать все свои косяки на доставшееся мне детское тело. Это хорошо, что сейчас я разговариваю с дружественно настроенным ко мне Люпином, а будь по-другому? Есть оговорки, за которые и жизнью заплатить можно... Да, Олежек, сложная это штука — жить в сказке.

И про душу я, кстати, сболтнул не случайно. Читал в некоторых фанфиках про гаитянские корни Шеклболта, а Гаити — это что? Правильно, магия вуду. А колдуны вуду подчиняют себе людей, порабощая их душу. Превращая живых в покорных слуг-зомби. Даже фильм какой-то старый помнится, в котором белый журналист попытался разузнать тайны колдунов-вуду, за что и поплатился, когда один могущественный колдун поработил его душу. Журналисту, кстати, повезло, он душу свою освободить сумел — подозреваю, что просто потому, что у него не было той всепоглощающей веры в силы колдунов-вуду, как у коренных гаитян, и он сумел сохранить остатки личности. А с Люпином — если это была магия вуду — не вышло вообще. И тут тоже понятно почему. Такая магия рассчитана на человека, а он, как ни крути, не совсем человек. Или совсем не человек, что не мешает ему быть существом, мыслящим и насквозь разумным. Но я, опять-таки, могу и ошибаться...

— А что вы помните ещё, Римус? — поинтересовался я.

— Голос, который читал какое-то странное заклинание, — ответил Люпин. — Голос, после которого приходила боль. И это был голос Дамблдора.

— Точно? — удивился я. Странно всё это. Зачем бы Дамблдору самому светиться в таком неприглядном деле? Да к тому же магия вуду тогда отпадает — вряд ли гаитянские колдуны... и даже их непутёвый потомок, если Кингсли таковым является, будут делиться своими наработками с одним белобородым козлом. Но и Люпин не врёт. Зачем ему врать? А значит, это проклятие местного, так сказать, происхождения, что уже легче. Ибо даже при большом желании спасти Люпина мне на Гаити точно делать нечего. Точно, пока не повзрослею и не войду в силу. Но Люпин до этой прекрасной поры может и не дожить. Да что там лукавить — я и сам до этой прекрасной поры могу не дожить.

Люпин же в ответ на мой вопрос задумался, а потом сказал:

— Процентов на девяносто пять. Ещё пять процентов я отдаю на то, что в Британии внезапно и из ниоткуда появился могущественный маг, способный скрывать свою силу и желающий расправиться со мной. Но это вряд ли. Я уже сказал — я не та фигура, чтобы на меня покушались могущественные силы.

— Зато вполне можете быть частью многоходовой комбинации, — заметил я. — Из всего, что я узнал о Великом Светлом волшебнике, можно сделать вывод, что он любит многоходовые комбинации.

— Тебе точно десять лет? — вздохнул Люпин. — Какой-то ты слишком взрослый...

Чёрт, опять!

— Ну, извините, — развёл руками я. — Мне точно десять лет. Просто для того, чтобы уцелеть, пришлось развить в себе ум и сообразительность.

Ага, птица Говорун ими и отличается. Люпин взглянул на меня и в глазах его заплясали смешинки.

— Точно, папа Джеймс. Умный...

— Умный, — повторил я.

— Сообразительный... — продолжил троллить меня оборотень. И правильно, пусть лучше троллит, чем невесть в чём подозревает.

— Сообразительный, — повторил я с той же интонацией.

— И скромный, — закончил Люпин.

— И скромный, — повторил я, горделиво вскинув голову. И тут мы вновь встретились с Люпином глазами и расхохотались.

— Аааа... — раздалось от двери шипение растревоженной гадюки. — Так им весссселооо...

Ой... Снейп... Если что — похороните меня за плинтусом... Если будет что хоронить.

* * *

Снейп был сердит, суров и плевался ядом с прицельностью плюющейся кобры. За пять минут от него огребли все. Я — за поразительную безответственность и глупость, Люпин — за нарушение постельного режима, Фенрир — за ту же самую безответственность и просто до кучи... а уж какими словами Снейп помянул Дамблдора, Министерство, Визенгамот и прочие властные структуры Магической Британии, я даже намекать не буду. Век бы слушал, но воспроизвести эти словосочетания постеснялся бы и портовый грузчик. Фенрир, по-моему, даже записать хотел парочку особо понравившихся выражений, но, встретившись со злющим взглядом чёрных глаз, передумал и громко позвал Вивиан покормить гостя, чем Мерлин послал.

Милая девушка Вивиан сумела с ходу очаровать Снейпа, а поданный ею мясной пирог сумел бы своим ароматом совратить даже святого в пост. Понятное дело, что львиная доля этой вкуснятины досталась Снейпу, но и остальным, включая Фенрира и Питера, удалось получить по кусочку.

А подобревший после чашечки прекрасно заваренного чая Снейп пояснил мне, каким образом оказался в посёлке.

Оказывается, занявшись старой сквибкой, Северус малость увлёкся, он очень хотел обезопасить меня от соглядатайства Дамблдора, но увы... Большинство воспоминаний ему удалось получить и сохранить, но на всём, что касалось меня, стоял прочнейший блок, взломать который не представлялось возможным.

— Это не Дамблдор, — задумчиво сказал Снейп, допивая чай. — Старик, конечно, силён, но ему не хватает тонкости. Его блок я смог бы взломать. Но нет. Здесь отметился другой сильный менталист. А такового сейчас в Британии попросту нет. Но он есть. Именно он внушил миссис Фигг величайшую ненависть к тебе, Гарри. Ненависть и желание уничтожить тебя, чтобы завладеть деньгами Поттеров. И сделать Главой Рода Поттер своего племянника.

— Это на каком основании? — поразился Люпин.

— На основании родства с Поттерами. Миссис Фигг — сквиб Младшей ветви Рода. А от Старшей ветви остался только Гарри. Так что... могло и прокатить... — Снейп был невозмутим.

— Племянника? — удивился я. — Откуда взялся этот племянник?

— А это и есть самое интересное, — ответил Снейп. — Нет у неё никаких племянников. Арабелла была единственной дочерью в семье. Но она свято уверена, что у неё есть племянник-маг, и что именно ему должны достаться все богатства Поттеров.

— Не понимаю... Если этот маг на самом деле не родственник миссис Фигг, как он на самом деле надеялся стать Главой Рода Поттер? — удивился я.

— Есть пара вариантов, — неопределённо произнёс Снейп. — Но о них не стоит рассказывать детям. В общем, я даже рад, что нашлось такое... изящное решение. Метаморф, надо же...

— А как вы здесь-то оказались, профессор? — спросил я.

— Всё просто, — ответил Снейп. — Решил выбраться в Литтл-Уингинг, чтобы познакомить тебя с делами нашими скорбными, а там Дадли и Петунья в полном расстройстве от твоей пропажи. А тут как раз и Питер позвонил. А здесь мне приходилось бывать раньше, вот я и успокоил Петунью, а затем аппарировал прямо сюда. Так что, Гарри, погостил — пора и честь знать.